Текст книги "Там, где мы есть (СИ)"

Автор книги: InNOCH

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 69 страниц)

Он бежал что есть сил по знакомой лесной тропе к лагерю Потерянных, продираясь иногда сквозь откуда-то взявшиеся непроходимые заросли. Питер задыхался от быстрого бега, но остановиться не мог – спешил убедиться, что его страшные догадки неверны. Он был настолько взволнован, что совершенно забыл, что в этом мире он умел летать, и вспомнил об этом только тогда, когда до лагеря оставалось не больше сотни метров. Питер выбежал на поляну на берегу озера и остолбенел. Лагерь был пуст и разгромлен. И снова этот липкий, тошнотворный запах смерти… Что здесь могло произойти такого, что это место из уютного лагеря превратилось в декорацию какой-то катастрофы, полной разрушения и хаоса. Питер, оглядываясь по сторонам, присел возле кострища и потрогал камни – они были абсолютно холодными. Значит, лагерь опустел несколько дней назад. Питер закрыл глаза, пытаясь связаться с Тенью, но эта попытка ни к чему не привела. Видимо, все произошедшее в темном портале, все же разорвало их связь. Дело принимало дрянной оборот… Пэн улегся на холодную землю, положив голову на бревно, которое когда-то служило Потеряшкам «шикарным диваном», и глядя в сумеречное небо, пытался успокоиться и привести свои мысли в порядок. Сейчас, когда он вернулся, ему необходимо было понять, что произошло с Неверлэндом, потому что теперь его мир, что когда-то был ярким и цветным, стал ничем не лучше той Тьмы, из которой Пэн стремился выбраться. Теперь его мир такой же мрачный, такой же холодный, такой же почти черный, с царящими в нем хаосом и разрушением, и в нем также одиноко… Зачем он вернулся? Зачем ему опять эти испытания? Зачем ему одиночество в этом мире?.. Хотя нет, он не одинок… Питер чувствовал на острове присутствие других – тьма, наверное, наградила его таким даром. И это давало Пэну надежду, что все не так уж и плохо. Нужно было только разыскать тех, кто еще находился на этом острове. Вопрос только – как? Самое простое – это облететь весь остров. Может, удастся что-то заметить… Когда Питер услышал незамысловатую мелодию свирели, то сначала не придал этому никакого значения – мало ли что может померещиться в этой удручающей серости? Но кто-то настойчиво извлекал звуки из незатейливого инструмента, и Питер вспомнил, что так его когда-то вызывал Киллиан, когда приплывал со своим «товаром»… Киллиан! Пэн подхватился на ноги.

Взмыв в сумеречное небо, Питер на мгновение завис в воздухе, прислушиваясь – мелодичный звук доносился не с берега, а из лесной чащи. Мелодия была совсем не такой, какую обычно наигрывал Капитан Джонс. Она звучала тонко, пронзительно, печально. Словно плакала о ком-то или о чем-то. И Пэн полетел на этот звук, отмечая с высоты мрачность и неприветливость своего острова. И видеть Неверлэнд таким было больно… Питер с высоты заметил яркий огонь костра и бесшумно приземлился на лесной опушке, скрываемой плотно растущим колючим кустарником. Вокруг костра сидели мальчишки, которые сиротливо жались друг к другу и слушали печальную мелодию свирели. Появления Пэна никто не заметил, потому что его скрывала тень, но он был ужасно рад видеть своих Потеряшек. Питер обвел взглядом поляну – помимо мальчишек, которых вроде стало меньше, неподалеку возле костра сидел Тень и беспокойно втягивал носом воздух, и совсем рядом с огнем лежал Призрак и задумчиво смотрел в языки пламени. Странно, что волки не чувствовали его присутствия… Питер заметил, что рядом с волками нет белого ворона, который обычно всегда был завсегдатаем таких посиделок. И это насторожило Пэна, и он напряженно всматривался в силуэты мальчишек, пытаясь хоть в ком-то узнать человека, который был ему невероятно дорог… Феликса.

Plan Three – Brush It Off

Когда Питер понимает, что Феликса на опушке нет, внутри что-то обрывается… А запах смерти уже просто разъедает его ноздри…

– Сэд, сыграй что-нибудь еще…

От звука тихого голоса сердце Питера замирает. Он вглядывается в темноту за костром, пляшущий свет которого мешает рассмотреть человека, чей голос так похож на голос того, кого Питеру бы хотелось увидеть сейчас больше всего на свете. Пэн выходит из тени к костру, и все от неожиданности застывают как изваяния, испуганно глядя на него. Даже Призрак потрясен его появлением. А Пэн не сводит глаз с темного силуэта человека, сидящего ко всем спиной немного в стороне. На его понуро опущенных плечах темно-зеленый, изрядно потрепанный плащ, капюшон которого скрывает… светлые кудри – Пэн уверен в этом. Сердце Питера делает в груди какой-то невообразимый радостный кульбит, потому что это…

– Феликс, Питер здесь, – осторожный шепот кого-то из мальчишек, заставляет Феликса напрячь плечи.

– Очень смешно… Но не нужно больше так шутить, Фидгет, – Феликс даже не поворачивает головы в сторону шутника. – Сэд, поиграй еще…

Все смотрят на Питера, и тот кивает мальчику, у которого в руках свирель. Когда вновь звучит мелодия, Питер тихонько пересекает поляну и останавливается за спиной Феликса. Он задумывается лишь на мгновение, а потом совершенно по-детски закрывает другу глаза ладонями.

– Питер… – голос Феликса звучит неуверенно.

Питер сбрасывает капюшон с головы Феликса, запускает пальцы в его светлую шевелюру, взлохмачивает волосы и, наклонившись к уху, шепчет:

– Угадал…

Феликс цепенеет, но не поворачивается. И Питеру кажется, что Феликс или не верит тому, что слышит, или боится повернуться.

– Феликс, это правда я. Я вернулся, – Питер кладет ладони на плечи друга, чтобы тот поверил в его материальность, и легонько сжимает их.

Феликс вздрагивает от его прикосновения, но все равно не поворачивается. Мало того, он поспешно натягивает капюшон на голову, скрывая под ним свое лицо, и Питера все это озадачивает. Он перешагивает бревно, на котором сидит Феликс, и встает прямо перед ним.

– Посмотри на меня, Феликс. Это правда я, – Феликс замирает и еще ниже опускает голову. – Ты злишься на меня?

Феликс мотает головой, а Питер не понимает ровным счетом ничего, глядя на опущенную голову друга. И тогда он присаживается на корточки и заглядывает под капюшон, чтобы увидеть, наконец, лицо того, о ком беспокоился больше всего. Они встречаются взглядами, и у Питера перехватывает дыхание, когда он видит бордовый, припухший, сильно воспаленный и, по всей видимости, очень болезненный порез, проходящий через все правую щеку до переносицы и уродующий красивое лицо Феликса. Пэна передергивает от увиденного, и он непроизвольно зажимает рот рукой. Нет, ему не противно. Ему больно видеть страх в глазах друга и ту поспешность, с которой Феликс отворачивается от него. Питер поднимается на ноги и решительно сбрасывает капюшон с головы друга. Он осторожно обхватывает лицо Феликса ладонями, боясь причинить ему еще больше боли, и заставляет посмотреть на себя.

– Не нужно прятаться от меня, Феликс… Слышишь? – Питер шепчет, глядя в голубовато-зеленые глаза Феликса, в которых стоят слезы.

– Я выгляжу ужасно… – Феликс замирает в руках Питера. – Я похож на монстра…

– Мне абсолютно наплевать, как ты выглядишь. Главное, что ты жив, – Питер стирает большим пальцем одинокую слезу, что стекает по здоровой щеке Феликса. – Ты жив – и это самое главное для меня… Понимаешь?

Питер что-то шепчет ему еще, целуя его уродливый воспаленный порез, но Феликс не слушает, потому что отвлекается на легкие, невесомые прикосновения губ Питера, чувствуя, как уходит мучившая его боль.

– Вот так-то лучше, – Питер некоторое время смотрит изучающе на бледное лицо друга, а потом удовлетворенно кивает. – Значительно лучше. Но шрам, скорее всего, все равно останется. Если бы сразу, то даже шрама бы не было.

Феликс недоверчиво трогает правую щеку, которая причиняла ему последние дни сплошные беспокойства, и проводит пальцем по тонкой линии – не больно, совсем не больно.

Питер улыбается и снова коротко целует Феликса в щеку – они не доиграли свою игру:

– Скучал?

И Феликс знает, какой ответ от него ждет Питер, и это именно то, что ему сейчас хочется сказать:

– Очень…

И по сценарию Питер должен был усесться рядом, толкнуть по-дружески Феликса в плечо и начать что-то рассказывать или просто молчать… Но Питер нарушает правила их игры, когда вдруг обхватывает голову Феликса и, прижимая к себе, шепчет в его макушку:

– Господи, я так испугался, что больше никогда тебя не увижу. Я видел тебя из темного портала, как ты лежал на песке, когда Киллиан ранил тебя… И видел, как кровь растекалась… – Питер торопливо шепчет, а Феликс слушает торопливый, сбивчивый шепот и чувствует, как впервые быстро бьется его собственное сердце почти в такт с взволнованным сердцем Питера… – А когда вернулся из портала обратно, увидел эти жуткие пятна на песке и запах… смерти. Я рванул в лагерь… Представляешь, бежал по лесу, потому что от страха за тебя забыл, что могу летать… А когда увидел, что лагерь разгромлен, и никого в нем нет, то испугался еще больше… Что там произошло?

– На нас напали пираты Джонса, когда их Капитан не вернулся в положенный срок на корабль… Остров не был защищен магией… Ты сам когда-то снял защиту, когда заключил с Джонсом договор… Они напали утром, когда все в лагере спали… Были пьяны и мало что соображали… Но требовали вернуть Джонса. Перевернули весь лагерь вверх дном… Прости, Питер, – Феликс обхватывает Пэна руками и прижимается к нему так, словно боится, что тот исчезнет.

– За что ты просишь прощения, Феликс? – Питеру не понятен этот внезапный и слишком эмоциональный порыв.

– Я не уберег мальчишек, – Феликс вскидывает голову и смотрит Питеру в глаза. – Они убили Фореста и Санни… Я не смог их защитить… Не успел…

Так вот откуда этот тошнотворный запах смерти… В Неверлэнде, где потерявшиеся души могут найти пристанище на время, и где рождаются новые сны, произошло убийство. Такого не должно происходить в Неверлэнде, но это случилось, потому что Питер Пэн слишком доверился одному пирату… Слишком с ним сблизился. И теперь обе его реальности расплачиваются за этот необдуманный шаг. Больно осознавать, что ты и есть причина всех бед.

– Это ужасно, – Питер снова прижимает голову Феликса к себе и порывисто целует его в макушку. – Но зато ты спас всех остальных. И мне нужно сказать тебе – спасибо, что ты все время здесь, что присматриваешь за мальчишками, когда меня нет. Вот и в этот раз меня не было… А ты был… Я уже не представляю, как бы мог обходиться без тебя. Знаешь, когда я вернулся, увидел на берегу пятна крови и почувствовал запах смерти… – Феликс снова вскидывает голову и удивленно смотрит на Питера – он думал, что когда услышал про «запах смерти» в первый раз, то ему просто показалось, а теперь… – Да, Феликс, в Неверлэнде пахнет смертью… По крайней мере, я ощущаю это именно так. И я подумал… подумал, что это ты… умер.

– Там умер Уайз… Он был сильно ранен, Джонс рассек его почти пополам… И ничего нельзя было сделать. Я вообще удивляюсь, как ему удалось вернуться из портала. Когда Тень вынес его, Уайз был еще жив, – Феликс закусывает губу, потому что воспоминания были слишком болезненными. – Уайз велел тебе передать, чтобы ты не винил себя ни в чем. И еще вот это… – Феликс вытащил из кармана два магических браслета из темной кожи с зелеными камнями, инкрустированными на внутренней поверхности.

– Он помог мне тогда проснуться… Не дал Тьме сразу расправиться со мной… – Питер взял браслеты и провел пальцем по внутренней стороне одного из них, снова ощущая холод зеленых камней.

Пэн заметил засохшие капли крови и решил не стирать их – пусть будут ему напоминанием о Уайзе. Хоть ворон и говорил, что Питер ни в чем не виноват, сам Питер все равно винил себя и за его смерть, и за гибель двух мальчишек, и за Феликса, и за то, что Неверлэнд изменился до неузнаваемости, и за испуг в глазах потерянных мальчиков, которые сейчас с преувеличенным интересом что-то обсуждали возле костра, отвернувшись от них с Феликсом… Даже волки не смотрели в их сторону. Питер улыбнулся такой наигранной незаинтересованности. Несмотря на всю трагичность ситуации, в которой они все оказались, Питер Пэн все же был рад вернуться в свой Неверлэнд. Пусть мрачный, пусть неприветливый и пугающий. Но это его дом, где он нужен, где его ждут, где его любят…

– А еще Уайз сказал, что ты обязательно вернешься, чтобы мы не теряли надежду, потому что Неверлэнд обязательно отыщет путь, как вернуть тебя назад… Как тебе удалось вернуться? – Феликс наблюдал, как Пэн крутил в руках браслеты.

– Не важен путь, важен результат, – Питер оторвал взгляд от браслетов и пристально посмотрел Феликсу в глаза, и тому на мгновение показалось, что глаза Хранителя стали черными. – Я снова здесь. И мне не хотелось бы вспоминать, через что пришлось пройти, чтобы вернуться. Никогда меня не спрашивай об этом больше.

Civil Twilight – Anybody Out There

В голосе и глазах Пэна было столько холодности, что Феликс ощутил ее даже физически – он передернул плечами, как от озноба, и поспешно кивнул. Питер снова переключил свое внимание на браслеты и, немного поразмыслив, надел их на запястья. Такого ошарашивающего эффекта он просто не ожидал. Пэн со стоном упал на колени, когда почувствовал, как в нем соединились магия Неверлэнда и знания, полученные им от Тьмы, наделив его каким-то невероятным могуществом, которое шло от его холодного, темного сердца. Он ощущал это. Он мог бы попытаться вернуть Неверлэнду прежний вид, и был уверен, что у него все получится. Он мог бы даже закрыть темный портал, который принес столько бед его цветному миру, чего раньше был сделать не в силах. Мог бы, но Питеру что-то мешало… Присутствие смерти в Неверлэнде. Поэтому и Неверлэнд погружался в темноту и сам себя разрушал – волшебство острова угасало с каждым днем, пока Питера Пэна здесь не было, а теперь эта эфемерность не давала использовать магию в полную силу. Питер не понимал, откуда пришло это знание. Может, это Тьма ему подсказала?

– Где вы всех похоронили? – Питер поднял голову, обвел взглядом мальчишек, столпившихся вокруг него, бросил взгляд на волков и посмотрел на Феликса.

– В Пещере Забвения, – Феликсу было не по себе от тяжелого взгляда Пэна. – Мы с Призраком нашли это место в лесу за утесом.

– Призрак, покажешь мне это место? – Питер посмотрел на белого волка. Ему было важно понять – осталась ли между ними связь. «Услышанное» согласие развеяло все сомнения. – И верните мне все, что у вас есть от умерших… Все. Даже если это дорого для тебя, Феликс, – Пэн чувствовал, у кого именно находятся вещи, о которых он говорил. – Все, что принадлежало умершим, должно быть похоронено с ними. Нам нужно очистить Неверлэнд от запаха смерти, – с этими словами Питер «стер» с помощью магии несколько засохших пятен крови Уайза с одного из браслетов. – И мне понадобится тот кортик, Феликс, что остался у тебя, и твой фонарь, что открывает порталы.

Феликса Питер попросил остаться в лагере, а сам вместе с Призраком и Тенью отправился сначала к темному порталу. Нужно было уничтожить следы крови на берегу и забрать перья Уайза, которые он заметил, когда вернулся. Питер бросил взгляд на дрожащее полотно темного портала. Что-то снова настораживало Пэна… Чтобы снова быть в курсе всего происходящего на острове и следить за Неверлэндом глазами черного волка, Питеру опять пришлось пройти процедуру по привязыванию своей тени и ее освобождению. В этот раз все прошло совершенно безболезненно, потому что и Питер и Тень действовали по обоюдному согласию. И черный волк остался на берегу, чтобы следить за темным порталом. Вообще, нужно было бы защитить Неверлэнд и создать магическую защиту для острова, но Питеру пока мешало все то же ощущение смерти. Нет, он мог бы истратить всю свою силу, но сейчас она была нужна ему для другого. То, что собирался сделать Питер, было довольно странным, очень рискованным и отчасти страшным.

Пещера, о которой говорил Феликс, оказалась довольно далеко от лесной опушки, где теперь располагался лагерь Потерянных, но довольно близко к тому месту, где когда-то в их Неверлэнде появился беглец с пиратского корабля. Пэн летел за Призраком, который указывал ему дорогу.

«Прости, мой мальчик, что на тебя навалилось столько бед… Я уже просто не понимаю, что происходит, и не знаю, чем тебе могу помочь».

– Мне уже легче оттого, что ты рядом. И не нужно просить прощения. Ты ни в чем не виноват…

«Как ты понял, что нужно сделать? Ну, чтобы очистить Неверлэнд от присутствия смерти…»

– Мне подсказала Тьма, – волк остановился и задрал голову на парящего над ним Питера. – Я не знаю, почему она отпустила меня и почему поделилась своими знаниями. Но теперь я чувствую, что многое могу…

«Ничего не дается просто так, Питер… Что она забрала взамен?»

У Призрака слишком проницательный взгляд, и Питеру казалось, что он играл с волком в пресловутые «гляделки», но все же не выдержал и сдался:

– Любовь… Она выдрала любовь из моего сердца и поселилась в нем…

«Оу… Это была большая любовь, раз Тьма так щедро с тобой расплатилась… В кого же был влюблен Хранитель снов? – Призрак склонил голову набок, а проницательный взгляд сменился заинтересованным. – В Неверлэнде девушки не появлялись… Значит, у тебя появилась девушка в реальной жизни?»

– Боюсь, что ты меня не поймешь… Да, и это уже абсолютно не важно, Призрак. Потому что ничего больше нет… Давай лучше займемся делом. Мы теряем время, которое Неверлэнд тратит на саморазрушение.

«Я вижу это, – Призрак вздохнул. – Вижу, как Неверлэнд стремительно изменяется, погружаясь в темноту… И ты знаешь, как все остановить?»

– Сначала освободим подсознания тех, кто мертв в этой реальности. Вернее, попробуем вернуть в их другие реальности. Долго нам еще до пещеры?

«Мы почти на месте. Что ты задумал, Питер?»

– Все сложно, Призрак. Не знаю, поймешь ли ты меня… Ты же помнишь, что вся информация о других реальностях хранится в левой ладони? Так вот, подсознание «живет» в мире сновидений именно в левой ладони. Ему в принципе не нужно тело целиком. Просто так эстетичнее, понимаешь? Но это касается подсознаний обычных людей. Вот ты знал, что подсознание Хранителей «живет» в сердце? Хоть мы и считываем информацию о других левой ладонью – так удобнее… Да, мы особенные, – Питер улыбнулся. – Но вернемся к погибшим мальчикам. Сейчас их подсознания находятся в мертвых ладонях, и им кажется, что они мертвы. Отсюда и запах смерти, что витает в Неверлэнде. А настоящим мальчикам, в их настоящей реальности, не снятся сны. Только темнота. И вечная жизнь после смерти им не светит тоже… Можно просто отправить тела в темный портал и забыть, или замуровать магией в пещере… Но я хочу, чтобы подсознания Фореста и Санни ушли в свои реальности. Я не смогу оживить их тела, прошло слишком много времени… Вернее, мне это и не нужно. Достаточно оживить ладони, чтобы считать нужную информацию. А вот потом самое интересное… Если я все сделаю правильно, то когда пересеку портал, например, Фореста, с его левой ладонью, то в его реальности вместе со мной должен оказаться сам Форест. Живой и невредимый. Вернее, его подсознание, которое вновь примет облик Фореста. А мертвое тело мальчика должно исчезнуть. Правда, это только теория… Но я хочу попытаться вернуть их туда, где они должны быть. Господи, Призрак, ты сейчас с таким ужасом смотришь на меня…

«Не с ужасом… Я просто понимаю, что больше тебе не нужен».

– Эй, это только теория, полученная мной, когда я был в темном портале…

«Я с интересом и благоговейным трепетом посмотрю, как ты все это провернешь на практике…»

Самое страшное для Питера во всем этом жутком деле было – отсекать у мертвых мальчишек кисти левых рук. Мальчишки выглядели так, словно были живыми, но только спали. Он долго настраивался, прежде чем подступиться к Форесту. Питеру казалось, что как только кортик коснется запястья мальчика, тот сразу проснется, хотя зияющая рана в груди, не оставляла сомнений, что Форест мертв. Питер собрался духом и уверенным движением левой руки отделил ладонь от тела Фореста. После чего вышел из пещеры, выбрал место, где хотел бы открыть портал и поместил мертвую ладонь между своими ладонями. Пэн не был уверен в успехе этого сумасшедшего мероприятия, но неожиданно для себя на самом деле получил «ключ» к другой реальности Фореста и его настоящее имя. Портал открылся без всяких проблем. Проблема была в него попасть, потому что портал «отторгал» Хранителя с его темным сердцем – Питер видел свое отражение. Вот тут и понадобился волшебный фонарь Феликса, который осветил поверхность портала, растворяя в нем отражение Питера и открывая ему путь. Но Питер растерялся, потому что ему было чертовски страшно – вдруг ничего из его затеи не выйдет?

– Пожелай мне удачи, Призрак…

«Удачи, мой мальчик. Я верю, что у тебя все получиться».

Питер закрыл глаза и шагнул в портал, сжимая в левой руке мертвую ладонь Фореста, а в правой кольцо фонаря, который должен будет вернуть его обратно в Неверлэнд. Пэн открыл глаза, когда кто-то сжал его левую ладонь… Форест. Рядом с Питером стоял Форест живой и невредимый.

– Мне показалось, что я умер, – мальчик выглядел растерянно.

– Тебе показалось… – в глазах Пэна застыл вопрос.

– Оу, меня зовут Дэни Грин.

– Тебе показалось, Дэни Грин. Ну, или приснилось… – Питер улыбнулся.

Пэн шагнул назад в Неверлэнд, оставляя растерянного мальчика в его реальности:

– Прощай.

Он закрыл портал и повернулся к изумленному Призраку:

– Все получилось! У меня все получилось! Тьма не обманула меня…

Со вторым мальчиком, Санни, уже все прошло намного уверенней и быстрее, если не считать того, что Скотти Барлоу, так звали мальчика по-настоящему, все никак не хотел отпускать руку Питера Пэна. И Питеру пришлось пойти на хитрость: он сказал Скотти, что кое-что забыл в пещере, и что вернется буквально через минуту, и когда мальчик отпустил его руку, быстро шагнул в Неверлэнд и закрыл портал. Как Питер и предполагал, мертвые тела мальчишек исчезли из пещеры. Он надеялся, что сделал для мальчиков все возможное, а еще надеялся, что больше никогда не будет проводить такую не слишком приятную процедуру для возвращения подсознаний в их реальности. Выполнив часть миссии по спасению потерянных и почти умерших душ, Питер никак не мог решить, что делать с Уайзом. Во-первых, Уайз был вороном, а с животными Питер дел никогда не имел. Во-вторых, Пэн был почему-то уверен, что когда-то Уайз был таким же Хранителем снов, как и Призрак. И в настоящем мире уже не существовало кого-то реального, чьим подсознанием был Уайз, а к другой реальности доступа не было. В общем, с вороном было все довольно сложно, и Питер решил, что место Уайза в Невердэнде. Отправлять ворона, который спас его от Тьмы, в темный портал Питер не стал бы ни за что. Поэтому он запечатал магией Пещеру Забвения, в которой Феликс похоронил своего белого ворона, чтобы ощущение присутствия смерти в Неверлэнде, наконец, исчезло. Магия сработала, очистив воздух от запаха смерти, и Питер почувствовал, что теперь может использовать свою силу в полной мере.

Проснувшуюся в нем огромной силы магию Питер частично потратил для того, чтобы создать защиту, оберегающую остров от проникновений на его территорию. Теперь никто и ничто без ведома Питера Пэна не могло ни проникнуть в Неверлэнд, ни покинуть его. Следующим пунктом в плане Питера Пэна было – закрыть темный портал. Питер мог бы уничтожить портал одним взмахом руки, потому что чувствовал в себе какую-то неуправляемую силу, как только вспоминал о том, кому принадлежит этот портал. Киллиан Джонс… Магия Неверлэнда и темная магия помноженные на злость, гнев, ненависть и жажду мести рождали в Питере неконтролируемую силу и желание раздавить, унизить, нанести болезненный удар, а лучше смертельный. Хотя смерть – это слишком просто. Слишком легко. Лучше терзать, мучить, сделать больно… Как было больно Феликсу, Уайзу, мальчишкам, что погибли от рук пиратов. Как было больно ему самому… Очень больно. Питер боялся своих эмоций, реакции и того, что может произойти, если Киллиан рискнет появиться в Неверлэнде. И он очень надеялся, что Киллиан Джонс не настолько глуп и опрометчив, чтобы возвращаться туда, где его гарантировано ждут неприятности. Немного поразмыслив, Питер решил, что пока не будет закрывать темный портал, потому что оставшееся время, до того как проснется в своей реальности, он хотел бы провести с Феликсом. Нужно было убедиться, что с порталом все в порядке и он закрыл глаза, чтобы связаться с Тенью.

Питер видит, что стоит на краю того самого утеса, где всегда наблюдал, как пиратский галеон вставал на якорь в океане. И сейчас его совсем не интересует темный портал. Сейчас он напряженно вглядывается в даль свинцово-серого океана и замечает на горизонте знакомые белые паруса «Веселого Роджера». В Неверлэнд возвращался Киллиан Джонс…

Комментарий к Часть 20. Возвращение Треки, использованные в этой части:

Civil Twilight – How'm I Supposed to Die: https://music.yandex.ru/album/3054770/track/25809250

Plan Three – Brush It Off: https://music.yandex.ru/album/2368149/track/20745249

Civil Twilight – Anybody Out There: https://music.yandex.ru/album/58304/track/544610

Или плейлист: https://music.yandex.ru/users/In.NOCH/playlists/1006

====== Часть 21. Преступления и наказание ======

Ничего мистического в одной из самых известных американских дорог – Roud 66, славящейся странными происшествиями, чертовщиной, и прочей необъяснимой ерундой, Кэлум Бирн не замечал, когда в ночи гнал красный «Мустанг» по знаменитой трассе. Куда больше мистического и необъяснимого находилось в салоне автомобиля – прямо за его спиной на заднем сиденье спал Робби. Он уснул почти сразу, как только они свернули на Roud 66, и с тех пор ни разу не просыпался и даже не менял своего положения, словно впал в состояние какого-то анабиоза.

Crossfade – Someday

У Кэла слишком много вопросов, на которые он наверняка не получит никаких ответов… Уже попытался. И к чему это привело? Сначала Робби чуть не выпрыгнул из машины на ходу, потом эти гонки по ночному пляжу… Кэлум вспомнил, как Роб с какой-то отчаянной злостью швырялся в океан песком и что-то кричал, вот только из-за шума волн беспокойного ночного океана было ничего не разобрать. Да, и они с Джозефом были как-то далековато. А когда Робби надрывно кричал в ночное небо, словно этим криком пытался себя освободить от… чего-то, они и вовсе остановились в растерянности. Кэлум проклинал себя за то, что задавал Робу вопросы, требовал ответы, повысил голос, срываясь на крик… Он не должен был – все равно бы не получил никаких ответов. «Не спрашивай меня ни о чем, Кэл, ладно? Тебе лучше не знать» – это было условием. Нет, это было правилом их с Робби Кэйем дружбы. И Кэлум Бирн ни о чем не спрашивал до сегодняшнего дня, а сегодня… Сегодня он просто испугался, когда увидел на шее друга те багровые пятна. И теперь, сидя за рулем «Мустанга» и не отрывая взгляда от красных габаритов идущей впереди машины Джордана и Джозефа, Кэлум пытался сам разобраться и понять, что происходит с другом, но ничего более-менее вразумительного в голову не приходило… Будто он пытался собрать цельную картину из маленьких кусочков, но чувствовал, что ему явно не хватает в доставшемся наборе, как минимум половины пазлов, а те, что были в его распоряжении, и вовсе не подходили друг к другу. Трудно даже найти именно тот пазл, с которого нужно начинать. Кэлу достался бракованный «набор», который он не может собрать, но и никогда не выбросит… Не сможет. Прикипел к нему всей душой… А может и вовсе не бракованный, а уникальный и единственный экземпляр головоломки? Сложной, запутанной, трудной, непостижимой… Но может и не стоит ломать голову над этой головоломкой? Может быть, он так хочет ее разгадать, что не видит очевидного? А может она не хочет, чтобы ее разгадывали? Может, нужно оставить ее в покое до поры до времени? Вероятно, однажды он получит ту недостающую половину пазлов, которой сейчас так не хватает? А может и не стоит вовсе пытаться искать ответ? Возможно, когда-нибудь ответ найдет его сам? А пока… А пока лучшему другу нужны его поддержка и помощь и совсем не нужны вопросы.

Кэлум иногда поглядывал назад, чтобы убедиться, что с Робби все нормально, и, улавливая спокойное дыхание друга, возвращался к темной дорожной ленте со светящейся в свете фар разметкой. Они с друзьями решили, что будут гнать да Хьюстона без остановки на ночевку в мотеле, но если ребята могли подменять друг друга и вести машины по очереди, то у Кэлума напарника не было, вернее, он спал. Друзья предлагали ему меняться с ними, но Кэл решил, что пока Робби находится в мире сновидений, он сам будет вести машину. Вынужденная тишина – рация была отключена, чтобы их переговоры не мешали Робу, и монотонность ночной трассы успокаивали и даже усыпляли. Кэл задумчиво уставился в габариты впереди идущей машины и очнулся, только когда «Мустанг» затрясло и раздался противный звук – колеса попали в насечки на обочине – эдакая забота о тех, кто отвлекся от дороги или заснул за рулем. Он что, уснул за рулем? Визг, что издавали шины, был настолько неприятен, что Кэлум остановил машину и, пытаясь прийти в себя, потер виски. Он вздрогнул, когда дверь машины распахнулась, и Джозеф велел ему перебираться на пассажирское сиденье.

– Ты чего с дороги съехал? – Джозеф ждал пока Кэл пересядет. – Уснул?

– Вроде нет… – Кэлум действительно не помнил момента, как он оказался на обочине.

– Сэм пытался до тебя докричаться по рации, когда увидел, что машину в сторону повело, но ты не отвечал, – Джозеф уселся за руль. – А рация-то, оказывается, отключена… В общем, придется вам доверить вашу «девочку» мне, – Джозеф усмехнулся и подмигнул Кэлуму. – Обещаю, что пока она в моих руках, с ней ничего не случится. А тебе, Кэл, нужно отдохнуть хоть немного.

Кэлум кивнул, соглашаясь с другом, и бросил беспокойный взгляд на заднее сидение. Ни вибрация машины, ни визг шин, ни экстренная остановка никак не побеспокоили спящего Робби.

– Как он? – Джозеф вырулил на трассу и мельком взглянул на Кэлума.

– Уснул почти сразу и ни разу не просыпался, даже положения не менял.

– Он что-нибудь говорил тебе прежде, чем уснуть? Ну, может там… Почему выкинул свой телефон? – Джозеф сунул руку в карман куртки и вытащил телефон Роба. – Сэм нашел все-таки… Далековато его Роб зашвырнул, в регби это был бы отличный бросок, – Джозеф улыбнулся и протянул телефон Кэлуму.

– Ничего. Он ничего не говорил, Джэз, – Кэл взял телефон и включил его, проверяя работоспособность.

Видимо, оттого что Робби швырнул свой гаджет в сторону пляжа, телефон попал в песок и совсем не пострадал, приветствуя Кэла заставкой – красный «Мустанг» в лучах заходящего солнца. Кэл улыбнулся, вспоминая, как Робби долго ловил «тот самый момент». Он провел пальцем по экрану, снимая блокировку, и только на секунду, глядя на экран с паролем, задумался – имеет ли он право вторгаться в личную жизнь друга. Кэлум был уверен, что причина эмоционального срыва Робби таилась именно в телефоне. Кэл помнил, как Роб сначала фотографировал яркие огни дальнего пирса Санта-Моники, а потом… Возможно, он получил какое-то сообщение… Вопрос – от кого? И что было в этом сообщении, после которого Робби сорвался? Кэлум решил, что это будет первый пазл, чтобы собрать головоломку, и быстро ввел пароль – дату собственного дня рождения. Когда-то давно Робби пошутил, что его лучший друг охраняет его личную жизнь от чужих вторжений, но если Кэл хочет узнать что-то сам, то просто должен вспомнить, когда родился.