Текст книги "Там, где мы есть (СИ)"

Автор книги: InNOCH

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 69 страниц)

– Очень правильный, надо сказать, совет, – Робби, не отвлекаясь от дороги, дернул уголком рта, пытаясь изобразить улыбку.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы оба знаем, что дружить нам не стоит… – Роб быстрым движением руки зачесал волосы. – Не получится у нас дружбы, – он потер ладонью шею и снова взялся за руль. – Куда, кстати, ехать? В каком отеле для тебя забронировали шикарные апартаменты?

– В нашем, – Колин закусил губу, заметив, как дрогнули тонкие пальцы и сильнее сжали руль. – И никто их для меня не бронировал. Я сам забронировал номера. Те самые. Один для себя. И еще один на твое имя.

– Зачем? – они остановились на светофоре, и Робби, бросив руль, развернулся к Колину всем корпусом. – Зачем, Колин?

– Мне захотелось… – Колин не выдержал проницательного и немного насмешливого взгляда своего собеседника и поспешно перевел взгляд на впереди стоящую машину.

– И чего же тебе захотелось?

– Вспомнить, что… мы были, – Колин выдохнул свое признание и отвернулся к окну.

– Господи… – Роба вдруг озаряет догадка, а на светофоре, будто подтверждая правильность его мысли, красный свет сменился зеленым. – Так вот зачем ты приехал и разыскал меня… – он на мгновение завис, и нажал на педаль газа, когда раздался сигнал позади стоящего автомобиля. – На что ты надеялся?

– Что ты согласишься провести со мной хотя бы несколько дней…

Робби свернул на трассу, ведущую в нужном направлении – ему не нужен навигатор, потому что он хорошо помнил дорогу к отелю, где они провели несколько ночей в прошлом году. Колин молчал, а Роб думал о том, что ему, в принципе, плевать, что именно привело его замолчавшего и отвернувшегося от него пассажира в Лос-Анджелес. Важнее было то, что Колин мог связать его со своей другой реальностью. Но Робби не решался спрашивать его о Киллиане. Он мысленно перебирал варианты – как подступиться к волнующему его разговору, но Колин первым нарушил тишину.

Adam Lambert – Underground

– Мне плохо без тебя… – Колин отвернулся от окна и уставился немигающим взглядом перед собой. – В то утро, когда ты ушел… Это было… слишком… Как будто тебе сначала подарили крылья, а потом безжалостно вырывали, и ты, взлетев слишком высоко – крылья были очень большими – сорвался с огромной высоты и разбился вдребезги. И вроде выжил, но остался калекой с неправильно сросшимися костями, которые постоянно ноют, а иногда нестерпимо болят, напоминая о том, что когда-то ты летал…

Эта иносказательность пережитого момента слишком бьет по нервам, и Робби незаметно трет переносицу, как когда-то учили в театральной школе, чтобы успокоить внезапно подступившие слезы.

– Мы оба знали, что рано или поздно все закончится… – у него получается довольно твердым голосом напомнить собеседнику об условностях этой реальности.

– Знали… – Колин усмехается и качает головой. – Разница в том, что я думал – у нас еще есть время, а ты точно знал, что его нет. Ты был к этому готов, а я – нет. Ты решил, а я… просто принял твое решение. Смирился… Думал, что смирился… – взгляд по-прежнему неподвижный и будто отрешенный, а речь прерывается постоянными паузами, словно Колин подбирает слова. – Думал, что раз ты исчез из моей жизни, то останешься хотя бы в моих снах, и мне этого будет достаточно. Но… Ты больше не снишься мне. Я не вижу нас в своих снах… Знаю, что мы там есть. Хочу увидеть. Пытаюсь. Но ничего не получается. Я вижу твой Неверлэнд в своих снах. Но что-то не пускает меня в твой Мир. Будто каждый раз я натыкаюсь на стену, и меня отбрасывает в какую-то темную невесомость, в которой я барахтаюсь – как мотылек, увязший в тягучей смоле. Бьюсь, трепыхаюсь, пытаюсь вырваться, пока не проснусь. А проснувшись, я каждый раз думаю о тебе… – Колин шумно выдыхает и замолкает, а Робби, затаив дыхание и чувствуя, что еще не все сказано, ждет продолжения монолога. – Я знаю, что ты выбрал нас в другой реальности. И это правильный выбор. Зачем цепляться за неопределенное «временно», когда на кону целая Вечность… – Колин снова замолкает и закрывает лицо ладонью, а Роб бросает быстрый взгляд в его сторону и замечает, как подрагивают его пальцы, с силой сжимающие висок. – Черт! – быстрым движением руки Колин зачесывает волосы назад, загребает прядь, довольно сильно сжимает в кулаке, разжимает пальцы и резко опускает ладонь на обшивку двери со звуком, похожим на маленький взрыв. – Я знаю! Знаю, что должен отпустить тебя! Вернуться к своей прежней жизни. И я думал, что смогу, переболею, переживу, забуду. Но у меня не получается! Понимаешь?! Ни черта у меня не получается! – Колин разворачивается настолько, насколько ему позволяет ремень безопасности, и буквально ошарашивает своим эмоциональным взрывом Роба, который болезненно морщится и сжимает руками руль до белых костяшек на пальцах, чтобы унять их дрожь. – Ты словно наркотик, к которому легко привыкаешь, но от которого отказаться невероятно трудно, потому что невозможно. Как и невозможно делать вид, что все хорошо, когда с каждым днем становилось только хуже. Сначала спасался соцсетями, выискивая твои фотографии и любую информацию. Даже радовался безумному творчеству фанов, которые упорно видят нас парой… Но в какой-то момент мне показалось, что ты всего лишь выдумка, которая живет только в виртуальном мире. Что тебя не существует на самом деле, а значит и нас никогда не было. Мне казалось, что я схожу с ума. И я прилетел тогда в Хьюстон, чтобы убедиться, что ты реален… И знаешь, мне стало легче. Увидел тебя, услышал твой голос, прикоснулся к тебе – получил свою дозу и отпустило. На время. Пока действие не закончилось… – Колин заминается прежде, чем продолжить. – Ты избегаешь меня в реальной жизни, исчез из моей другой реальности. Я не вижу и даже не чувствую тебя в своих снах как раньше, – Колин судорожно втягивает воздух, а Робби понимает, что он имеет в виду не только сны о Неверлэнде, но и свои Темные сны, в которых фантом Питера Пэна терзал его своей близостью. – А мне нужно видеть тебя. Во сне. Наяву. Мне все равно где. Хотя бы иногда. Чтобы не сходить с ума, мучаясь в неведении… Ты говорил, что каждый из нас получил то, что хотел. И если ты получил Киллиана и свою с ним Вечность, то, что получил я? – Робби чувствует на себе напряженный взгляд Колина, но молчит. – Не молчи, Роб! Скажи хоть что-нибудь!

– Мы приехали…

Роб свернул на подъездную к отелю дорожку и остановил «Мустанг» почти у входа. Колин, бросив быстрый взгляд через лобовое стекло, убедился, что доставлен по адресу, но не торопился выходить. Наверное, он ждал, что Робби ему что-то скажет. Но тот молчал, не зная, как реагировать на монолог Колина и что говорить, нервно постукивал пальцами по рулевому колесу и ждал, когда его пассажир освободит салон. Ожидание затягивалось, и Роб стал поглядывать на часы, давая Колину понять, что торопится.

– Я здесь не только потому, что захотел увидеть тебя, – шумный вдох и выдох. – Я все же вижу сны, когда Киллиан находится вне Неверлэнда. И я знаю, что сейчас он в Листерии. Как и Феликс, и Хеллион, и Сидни с Беном. Я вижу их в своих снах каждую ночь вот уже почти три недели. Странно, но раньше я помнил лишь моменты сновидений, а сейчас помню их от начала и до конца. А еще Киллиан многое знает обо мне, хотя вроде не должен… Но дело не в этом. А в том, что он волнуется за тебя, Питер, и переживает, что не может вернуться. Пока не может.

– Почему не может? – Робби выдыхает свой вопрос и почти перестает дышать, страшась услышать подтверждение своих худших предположений. Он даже не замечает, что Колин спутал реальности, назвав его другим именем.

– Хеллион еще не до конца принял обязанности Правителя и Верховного Мага Листерии, и граница пока слишком плотная для скольжения. Последняя главная церемония должна состояться со дня на день, и Киллиан со всей командой «Веселого Роджера» приглашены в качестве почетных гостей. По правде сказать, я присутствовал на всех ритуалах возложения обязанностей – завораживающее зрелище. Кстати, Хеллион теперь не выглядит, как мальчик. На первой церемонии я не мог поверить, что светловолосый статный юноша, наш Хелли. Он стал очень похож на своего старшего брата, на Бена. Такого же возраста и почти одно лицо. И если бы не его синие глазищи и обаятельная улыбка, то я решил бы, что нас разыгрывают. А Феликс прямо-таки светится. То ли от гордости за своего Повелителя, то ли еще отчего… – Колин улыбнулся и покачал головой, будто точно знал о причинах радости Феликса.

– Расскажи мне, что там у вас происходит, – Робби бросил руль, за который держался как за спасательный круг, чтобы не утонуть в потоке собственных эмоций, заглушил двигатель и развернулся к Колину. – Как Хеллиона восприняли жители Листерии? Как Феликс? Что там с Беном? Сид устроила ему выволочку? И кто какая Хильда Милд, в конце концов?

– Сколько вопросов… – Колин усмехнулся и повел бровью. – Что, уже никуда не торопишься? – Роба смутил этот вопрос, и он отвел глаза в сторону, но только на мгновение. Потому что любопытство перевешивало принципы, которых он придерживался в вопросе, касающегося их с Колином взаимоотношений. – Я знал, что ты захочешь обо всем узнать. Но это долгая история. Может, поднимешься в номер?

– Нет, – а вот этим принципом Роб поступаться не собирался.

– Я не приглашаю тебя подняться к себе. У тебя есть свой забронированный номер. Вот ключ, – Колин вытащил из кармана пиджака пластиковую карточку и положил на торпеду.

– Нет, – почему-то у Робби было ощущение ловушки, в которую его пытались загнать. – Мне вполне комфортно и здесь.

В салоне снова повисла тягостная тишина, которую нарушал тихий шелест вентилятора, охлаждающего двигатель «Мустанга». Они оба чего-то ждали. Вот только их желания не совпадали.

– Прости, но мне здесь не комфортно, – Колин решительно дернул ручку дверцы автомобиля. – Я провел в дороге больше полусуток и чертовски устал, – он вышел из машины, захлопнул дверь и направился к отелю.

– Черт… – Роб завел двигатель, резко крутанув ключ в замке зажигания, и плавно нажал педаль газа. Когда «Мустанг» поравнялся с Колином, Робби опустил стекло с пассажирской стороны: – Колин!

– Спокойной ночи! – Колин даже не посмотрел на Роба. – Но если вдруг передумаешь, то знаешь, где меня найти! – бросил через плечо и поспешил скрыться в стеклянном нутре холла отеля.

Will Young – Hearts On Fire

Робби проводил Колина взглядом, чувствуя, как в нем вскипает какая-то гремучая смесь эмоций: от желания броситься Колину вслед и выведать все, что он знает; до негодования, перерастающего в злость, которая удерживала Роба на месте. Спокойной ночи? Он что, издевается? Ни о каком спокойствии теперь не могло быть и речи! Какое-то необъяснимое чувство тревожности билось внутри в такт с разволновавшимся сердцем и отдавалось пульсацией в голове. Обычно упокоиться Робу и вернуть ему душевное равновесие помогали красивые пейзажи и скорость. Он вдавил педаль газа до упора, и «Мустанг», истошно взвизгнув шинами, сорвался с места.

В постоянно напряженном трафике огромного мегаполиса, который не спит ни днем, ни ночью, ни о какой скорости и говорить не приходилось. И Робби решил прокатиться вдоль берега океана в сторону Сан-Диего. Пейзажей в опустившихся на калифорнийское побережье вечерних сумерках он, конечно, не увидит, но зато по фривею, соединяющим два города, можно ехать с довольно приличной скоростью, которая, возможно, поможет ему проветрить голову и привести мысли в порядок. Робби почти доезжает до Сан-Диего, когда раздается сигнал о полученном сообщении, а на соседнем сидении загорается экран телефона хорошо знакомой до боли заставкой: край утеса и безбрежный океан, сливающийся с небом – место, похожее на Неверлэнд. И раньше этот телефон связывал Робби Кэя с другой реальностью…

Роб с опаской поглядывал на оживший гаджет и не решался взять его в руки, догадываясь, кто пытался с ним связаться. Возможно, Колин случайно выронил его из кармана пиджака, когда доставал ключ от номера. А может быть и оставил намеренно. Если это так, то со стороны Колина это был довольно хитрый и чертовски умный ход. А может это Киллиан что-то написал Питеру? Любопытство все же берет вверх, и Робби, подхватив с сидения телефон, провел пальцем по экрану и быстро набрал код разблокировки.

«Сегодня встретил тебя. Конечно, это совсем не то, чего бы мне хотелось. Но доза тебя в этот раз значительно больше. Не только увидел, услышал и прикоснулся, но и поговорил, обнял и даже заполучил совместное фото. Надеюсь, что в этот раз протяну дольше».

Робби несколько раз перечитал сообщение, которое было явно адресовано именно ему, а не Питеру. И каждый раз его смущала фраза – «сегодня встретил тебя». Колин сообщал ему об этом факте, будто Роб был не в курсе. Это было странно. Впрочем, как и то, что и предыдущая смс-ка тоже была адресована ему, и еще одна, открытая наугад в бесконечной череде сообщений, и еще…. Первое послание появилось примерно спустя месяц после того, как Робби вернулся в Хьюстон.

«Нельзя держать внутри себя то, что мучает. Иначе можно сойти с ума. А меня мучают мысли о тебе, которые я ни с кем не могу разделить. Ни с кем, кроме тебя. И я знаю, что ты никогда этого не прочтешь и не ответишь мне. Но я все равно буду писать тебе».

Робби пролистывает ленту, выборочно читая послания. Почти каждый день Колин писал ему несколько строк. Короткие сообщения про почти год своей жизни. День за днем. Что-то вроде дневника, который Робби читает и погружается в чужие эмоции, переживания, мысли. Что-то вызывает улыбку. От чего-то перехватывает дыхание… Он погружается настолько, что незаметно для себя начинает отвечать на эти адресованные ему сообщения.

«Почему-то консьержи перестали спрашивать о тебе. Интересно, это связано с Хелен или на это есть другая причина?»

– А ты как думаешь?

«Думаю, что ты стер беднягам память».

– Не стер…

«Но ты это называешь – забрать из сознания кое-что лишнее и ненужное».

– Вот именно, что ненужное…

Робби, увлеченно разговаривая со своим невидимым собеседником, отвлекается и от дороги, и от вождения и не замечает, что его «Мустанг» потерял скорость до минимально допустимой и мешает потоку возможностью аварийной ситуации, а сам он теряется в чужих признаниях… В реальность Роба возвращают в сигналы проносящихся мимо машины, и он решает съехать с трассы.

«Почти не сплю по ночам. Подолгу лежу, уставившись в потолок, и заново привыкаю к дыханию Хелен. Тени на потолке завораживают. Они напоминают ветви дерева из твоих серых снов».

– Из наших снов…

Робби медленно ведет машину по улице на окраине Сан-Диего, периодически поглядывая по сторонам, ищет место чтобы остановиться. Невозможно одновременно вести машину и читать дневник Колина.

«Ни цветных снов с тобой. Ни серых. Ни даже темных. Ты больше не снишься мне».

– Я знаю… Снюсь, но ты этого не можешь помнить.

Он сглатывает горечь от очередного признания и морщится, ощущая во рту неприятный привкус. Ему почему-то внезапно чертовски захотелось кофе, и когда он замечает эмблему любимой кофейни, то расценивает это как знак свыше.

«Попросил предоставить мне другую квартиру. Не стал объяснять причин. Практически поставил ультиматум. Но причина в том, что в этой квартире мне все напоминает о тебе».

Он подъезжает к кофейне и останавливает автомобиль, занимая практически сразу два парковочных места.

«Переехали. Думал, станет легче. Но стало только хуже. Потому что чертовски хотелось вернуться обратно».

– Мне тоже…

Ни на секунду не отрываясь от экрана телефона, выходит из машины, наощупь нашаривает в кармане брюк монетки и, не считая, засовывает их в парковочный автомат. Он ни на секунду не отрывается от телефона.

«Сегодня снова забыл, где живу. Приехал по старому адресу и долго смотрел на темные окна. Почему-то вспомнил картину, что висела в спальне. Ту, которую ты называл – «завораживающая фиолетовая жуть».

– Надеюсь, что ты ее выбросил…

Не глядя, медленно направляется к кафе, но вспоминает, что не закрыл машину. Вытягивает руку в направлении «Мустанга» и нажимает кнопку блокировки на брелоке.

«Эту картину покупала Хелен. Пришлось забрать».

– Сочувствую…

«Я бы все равно ее забрал. Потому что она напоминает мне о тебе».

Робби толкает дверь, заходит в кафе и направляется к прилавку. Он почти не смотрит под ноги и каким-то чудом не натыкается на столик, который стоит прямо на его пути. Он не замечает заинтересованные взгляды немногочисленных посетителей и баристы и автоматически делает свой заказ – гранде мокко с белым шоколадом.

«Нашел твой плед. Хотел выкинуть. Передумал. Он все еще пахнет тобой. Или мне так кажется… Сижу, уткнувшись в него носом, и отчетливо ощущаю нотки терпкости леса и свежести океанского бриза. Так пахнет мое спокойствие. И не только мое, кстати. Если Эван капризничает, то стоит лишь укрыть его этим пледом, как он тут же засыпает. Это какая-то магия?»

– Может быть…

Роб тепло улыбается – странно, но его не коробит от упоминания Колином сына, как это было раньше… Краем глаза он замечает на стойке стакан со своим именем, протягивает руку, чтобы взять, но вместо этого смахивает его на пол. Он даже не реагирует на случившееся и жестом просит повторить заказ.

«Я все же завел собаку. Черный лабрадор. Мальчик. Официально пса зовут Бакли, но я частенько зову его Пиратом. Не поверишь, но он откликается на это имя куда охотнее. Наверное, я мазохист, раз снова окружаю себя воспоминаниями о тебе».

– Наверное…

Робби думает о том, что Колин действительно ничего не получил. У него ничего нет, кроме воспоминаний о том, что они были. В то время как сам он получил всё, что хотел. Почти всё… Пусть и в другой реальности. Там, где они есть…

– Дай ему шанс, Питер.

Робби вздрагивает от неожиданности, когда слышит знакомую фразу. Он отчетливо помнит – кто, в какой реальности и при каких обстоятельствах ему это говорил. Робби вскидывает голову, отвлекаясь от своих мыслей и от экрана телефона, что уже довольно долго завладевал его вниманием, и сталкивается со взглядом огромных, пронзительно синих глаз, в которых буквально начинает тонуть его сознание. Он думает о том, что оказался в этой кофейне неслучайно, потому что точно знает, в чьи глаза сейчас завороженно смотрит.

– Хелли…

Комментарий к Часть 68. Неслучайные встречи и случайности У автора не выходила из головы одна фотография, которая и стала иллюстрацией к этой части: http://static.diary.ru/userdir/3/0/2/9/3029340/84140347.jpg

Треки, использованные в этой части:

(т.к. Простоплеер в последнее время барахлит, брошу ссылки и на ЯндексМузыку – треки по ссылке выходят в правом верхнем углу)

Will Young – Runaway: http://pleer.com/tracks/5039483PoYX

https://music.yandex.ru/album/525534/track/4695110

Adam Lambert feat. Tove Lo – Rumors: http://pleer.com/tracks/13279628oJoo

https://music.yandex.ru/album/2796892/track/24074851

OneRepublic – Wherever I Go: https://music.yandex.ru/album/3484635/track/29026597

Adam Lambert – Underground: http://pleer.com/tracks/13257854hh6T

https://music.yandex.ru/album/2796892/track/23839270

Will Young – Hearts On Fire: http://pleer.com/tracks/8035968YxfK

https://music.yandex.ru/album/525534/track/4695119

====== Часть 69. Прочные связи ======

– Холли.

– Что, простите? – Робби продолжал «тонуть» в необычных глазах насыщенного синего цвета, но где-то на периферии сознания зародилась мысль, что у Хелли синева глаз обычно была ярче. А еще – несмотря на то что Робу голос был смутно знаком, он не принадлежал Хеллиону.

– Меня зовут Холли.

Red – Of These Chains

Робби нашел в себе силы оторваться от завораживающей синевы. Его взгляд переместился сначала на аккуратные бледно-розовые губы, которые отчетливо повторили имя, а потом его внимание привлекла тонкая изящная ладонь, указательный палец которой скользнул по золотистому бейджику – «Холли».

– Вы что-то сказали, Холли? – Робби вскинул голову и почувствовал легкое головокружение. Конечно, ему знаком и этот голос, и… сама девушка, что обращалась к нему… Небольшого роста, изящного телосложения – словно точеная статуэтка… Правда, ее густые темно-каштановые волосы были собраны в высокий хвост, а аккуратно заколотая челка не закрывала выразительно изогнутых черных бровей правильной формы. Но Робби хорошо знаком с этими утонченными чертами лица: и бледно-фарфоровая кожа, и заостренный подбородок, и тонкий прямой нос, и бледно-розовые губы, и… проницательный умный взгляд огромных глаз, которые могли менять свой цвет от ярко-синего, как у Хелли, до совершенно темного…

– Я сказала: «Дайте ему шанс быть выпитым», – Холли улыбнулась, видя, что ее не совсем понимают. – Я имела в виду ваш кофе, – она протянула Робу стакан, на котором было написано – «R. Kay».

– Да… Конечно… Спасибо… – Робби чуть было не сказал – Сидни, потому что в его другой реальности эту девушку звали именно так. – Спасибо, Холли, – он взял протянутый ему стакан и с недоумением уставился на написанное черным маркером собственное имя. – Я… Я не помню, чтобы называл свое имя…

– А вы и не называли, – Холли пожала плечами. – Я прекрасно знаю – кто вы. И рада познакомиться с Питером Пэном в реальности, – Робби завис, пытаясь понять, что именно имела в виду девушка. О каком Питере она говорила? О том, кого она знала по другой реальности или о персонаже сериала?.. – С вас пять долларов шестьдесят девять центов.

– О! Простите, – Роб поспешно вытащил и вставил в картридер банковскую карточку, чтобы расплатиться за свое кофейное удовольствие. Он набрал пин-код и, ожидая совершения операции, поглядывал на сосредоточенную девушку и раздумывал над тем – прояснит ли Холли, какого Пэна она имела в виду? Учитывая то, что Сидни была Странником, то вполне вероятно, что Холли могла что-то помнить… Как Паркер Крофт, например. Не четко, а где-то на уровне подсознания.

– В жизни вы совсем не похожи на своего сериального героя, – Холли протянула Робби его карту.

– А вы смотрели сериал? – Роб почувствовал некоторое облегчение, понимая, о каком Питере Пэне они сейчас говорят. Но забирая карточку, он нечаянно коснулся прохладных пальцев девушки и за мгновение будто завис, теряясь в странных ощущениях. Ему даже показалось, что во взгляде Холли мелькнула яркая синева.

– Приходилось, – девушка улыбнулась. – Один из моих младших братьев был… – Холли замялась, подбирая правильное определение.

– Фанатом?

– Хуже. Он был одержим этим сериалом. Правда, не всем, а только сериями с Неверлэндом. Питер Пэн, Капитан Крюк и Феликс были его любимыми героями. Особенно Феликс. Некоторые моменты он мог пересматривать бессчетное количество раз. А я не понимала, чем его так привлекали отрицательные, по сути, персонажи, но он, глядя на экран, все время тихо повторял: «Они совсем не такие». Будто был знаком со всеми вами в реальности. Он смотрел, делал знак, чтобы я перемотала обратно, и смотрел снова и снова… И это было странно, – Холли вздохнула.

– Почему?

– Потому что ему достаточно и одного раза, чтобы запомнить каждый кадр до мельчайших подробностей, – девушка, проследив взглядом, как левая бровь Роба изогнулась дугой, выдавая его озадаченность, улыбнулась с долей грусти. – Что-нибудь слышали о феноменальной памяти? Когда прочитав книгу бегло один раз, можете пересказать текст дословно. Любой сложности. Буквально до запятой. Или можете описать каждый кадр увиденного фильма с поражающей точностью, до малейших деталей, подмечая ляпы и неточности, развлекая себя и других тем, что указываете на провалы сюжета и проколы монтажа. Будто ваш мозг работает как процессор, постоянно собирая и анализируя огромное количество информации. Когда на почти все вопросы у вас есть ответы и решения.

– Оу! Хотел бы я познакомиться с этим маленьким гением, – Робби знал, как зовут Хеллиона в этой реальности, но он никогда не пытался найти о мальчике хоть какую-то информацию в том же интернете. Хранители Снов не должны ничего знать о настоящей реальности своих подопечных, и Робби старался не нарушать это правило. Одно дело – случайные встречи, хотя Роб уже сомневался в этих случайностях… А другое дело целенаправленный контакт, который мог повлиять на ход событий в обеих реальностях. И все же Робби Кэю захотелось увидеть воочию Хеллиона – мальчика, который вернул ему Киллиана Джонса или, по крайней мере, сыграл не последнюю роль во всей истории.

– Я уверена, что он тоже был бы рад познакомиться с вами. Вот только Брандон вовсе не маленький гений, – Холли покачала головой и снова как-то грустно улыбнулась. – Правильнее было бы сказать – совершеннолетний подросток с синдромом Аспергера, который и объясняет его феноменальную память. И это вовсе не гениальность. Это разновидность…

– Аутизма, – Роб не понаслышке был знаком с таким диагнозом – в его Британской школе учились такие ребята.

Кстати, они почти ничем не отличались от других. Ну, может только тем, что в основном имели довольно узкие интересы: кто-то в математике, кто-то в химии, а кто-то держал в голове бесчисленное множество исторических фактов. А еще временами они могли выглядеть… отрешенно, что ли? Кэлум, как будущий медик, как-то заинтересовавшись таким состоянием психики, объяснил Робу, что все аутисты очень разные – у кого-то легкая форма, как у ребят из школы, у кого-то – более тяжелые проявления. Но всех их объединяет одно – они воспринимают окружающую реальность не так, как обычные люди. Зачастую аутисты избегают контактов. Не потому, что не хотят общаться. Хотят и даже очень, но просто-напросто не могут контактировать с другими людьми. Боятся быть непонятыми и отвергнутыми. Поэтому предпочитают, убегая от окружающей их реальности, уходить в себя – они будто живут в своем мире, в который пускают далеко не всех. Они другие, но это не значит, что они ненормальные.

– Да, верно, Бран был аутистом, – Холли кивнула и снова улыбнулась понятливости собеседника. – Но для тех, кто плохо знал Брана, он был странным, отрешенным, почти неконтактным и поэтому – непредсказуемым. Он и правда неохотно разговаривал с теми, кому не доверял. Почти никогда не смотрел в глаза собеседнику. И терпеть не мог, когда к нему прикасались. На тактильные контакты вообще мог ответить вспышкой агрессии. Но при этом при всем у Брандона было довольно много друзей, которым был интересен его внутренний мир. Правда, полное взаимопонимание с Браном было только у меня и брата. Они с Мэттью близнецы, но Мэт абсолютно нормальный. Хотя… – девушка усмехнулась и пожала плечами. – А что вообще должно считаться нормой? Кто-то считал Брандона ненормальным, а для нас он был особенным и удивительным. Непостижимой и невероятно интересной Вселенной.

– Почему был? – Робби догадывался, почему Холли говорит о брате в прошедшем времени. Так говорят о тех, о ком остались лишь воспоминания.

– Потому что его больше нет с нами, – в глазах девушки блеснули слезы. – Наш Бран умер через неделю после своего совершеннолетия.

– Около двух недель назад… – и все же известие о смерти реального Хеллиона ошарашивает, как и то, что Робби совершенно точно знал, когда именно это случилось – по всему выходило, что Бран покинул эту реальность, как только Листерия получила своего Правителя и Верховного Мага.

– Что вы сказали? – Холли быстро смахнула ладошкой навернувшиеся слезы, в точности так же, как это делала в другой реальности Сидни.

– Простите, Холли, мне очень жаль, что…

– А мне нет, – девушка поспешно перебила Робби и покачала головой. – Это прозвучит странно, но я… Я рада, что Бран умер. И если бы вы знали о последнем годе его жизни, то смогли бы меня понять.

– Расскажите мне о нем, – что-то зацепило Роба в словах Холли, и ему захотелось узнать о реальном Хеллионе как можно больше.

– До закрытия осталось десять минут, – Холли бросила взгляд на часы, а потом обвела глазами зал. – И как только уйдут все посетители, мы сможем посидеть, спокойно выпить кофе и поговорить. Я расскажу про Брана, а вы – почему назвали меня Хелли.

Робби уселся за столик возле окна и, неспешно попивая свой уже слегка остывший мокко с белым шоколадом, наблюдал за Холли, которая приводила в порядок рабочее место, и размышлял над тем, как невероятно порой переплетаются обе реальности. То, что маленький Хелли был мудр не по годам, объяснялось тем, что в настоящей реальности он был куда старше. А его разнообразные способности, которыми он обладал, вполне можно было связать с гениальностью Брана, обусловленную синдромом Аспергера. Мозг Брана был просто напичкан огромным количеством информации, которую он с легкостью запоминал, впитывая в себя как губка все, что видел, слышал, читал – как Хеллион с его способностью к имитации, который перенимал не только внешность того с кем контактировал, но и способности со знаниями заодно. И Робби не сомневался, что Бран был удивительным и невероятным, потому что именно таким был и Хелли… Робби размышлял и над предстоящим объяснением с Холли по поводу – почему он назвал ее странным именем. Он сразу решил, что просто-напросто скажет ей правду. Скорее всего, она не поверит, но придумывать что-то более-менее правдоподобное Робу не хотелось – в его другой реальности Сидни довольно бурно реагировала на обман. Он поморщился, когда вспомнил, какую гневную тираду выслушали Феликс с Киллианом, когда открылась правда о судьбе Хеллиона. Тогда под горячую руку Сид попал и Питер, хотя к случившемуся имел косвенное отношение. Что-то подсказывало Робу, что от Холли не стоит скрывать правду. А еще он рассчитывал, что до объяснения дело не дойдет вовсе, если, заговорившись, девушка забудет о том, чем заинтересовалась. Последний посетитель ушел спустя двадцать минут. Холли поставила на столик, облюбованный Робом, две большие чашки ароматного капучино, увенчанного шапками молочной пены, на одной из которой был искусно нарисован вполне узнаваемый портрет Хеллиона, каким его знал Питер – огромные глаза, широкая улыбка и вихрастые кудри, а на второй… Во втором портрете Роб узнавал черты брата Хеллиона – Бена. Пока Робби изучал кофейные рисунки, Холли закрыла входную дверь на ключ, перевернула табличку на «Закрыто», чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что у баристы закончился рабочий день, и уселась за столик напротив Роба. Девушка подтянула к себе обе чашки с ароматным капучино, будто раздумывая над тем – какую ей выбрать. Было понятно, что Холли собирается с мыслями, и Робби, зависнув взглядом на ее хрупких пальцах, скользящих по краям белых блюдец, ждал, когда девушка заговорит.

Adam Lambert – There I Said It

– Брандон с рождения был непохож на других детей, но родители, несмотря на то, что они врачи, не замечали аутичных признаков, а может – не хотели замечать или думали, что Бран перерастет свои страхи и замкнутость. Но когда брат пошел в школу, его нетипичным для детей поведением заинтересовались уже школьные психологи. Но Бран был настолько нетипичным, что диагноз ему поставили, когда он отучился год в начальной школе. И именно из-за его нетипичности родители решили, что ему вполне под силу учиться с обычными детьми. И, в общем, он оправдал их ожидания, – Холли, рассказывая о брате, все так же задумчиво водила кончиками пальцев по краям блюдец, а Робби как загипнотизированный молча следил за ее монотонными движениями. – Первые проблемы начались, когда Брандон перешел в среднюю школу. Одноклассники взрослели. Ну знаете, все эти подростковые увлечения, интересы, проблемы… А Брана пугали эти метаморфозы, которых он не понимал, и он все чаще стал уходить в себя. Ему был куда интереснее собственный внутренний мир. Иногда, когда у Мэта получалось, как он сам выражался – «разыскать Брана в его подсознании», а мне удавалось разговорить его, то он мог часами рассказывать об удивительных и волшебных Мирах с их правилами и законами, и в которых ему довелось побывать. О людях, с которыми он знакомился. Он утверждал, что и я, и Мэт тоже существуем в его подсознательных Мирах. Он сочинял целые истории как о своих похождениях, так и о наших совместных, и так живо их рассказывал, что, в конце концов, я поверила во все эти фантастические Миры, которые просто были обязаны существовать на самом деле. Пусть только в подсознании Брана. Может, он обладал даром убеждения… Но своими фантазиями он заразил и меня, и в какой-то момент я начала видеть в своих снах удивительные Миры. Просыпаясь, я зарисовывала то, что могла вспомнить из своих сновидений, показывала Брану, и по его улыбке понимала, что в своих снах видела то, о чем он рассказывал. Бран и сам рисовал, как он их называл – картинки из своего подсознания. Иногда цветные, но в основном – черно-белые гравюры с массой мельчайших подробностей. Хотите посмотреть?