Текст книги "Там, где мы есть (СИ)"

Автор книги: InNOCH

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 69 страниц)

– Боже, откуда у этих сорванцов столько энтузиазма и сил? – Феликс бросил на землю плащ и плюхнулся на него, чуть задев Питера, прислонился спиной к дереву и устало прикрыл глаза. – Сил моих больше нет, чтобы еще и стол сооружать. Может, поможешь и превратишь несколько чурбачков в предмет мебели? – ответа от Питера Феликс не дождался. – Ну, хорошо, ты прав – не все нужно решать с помощью магии, пусть сами помучаются… А я на сегодня – пас… Если что, я устал, сплю… умер в конце концов.

– Поцелуй меня…

Феликс от такой неожиданной просьбы распахнул глаза и удивленно уставился на Питера:

– Что, прости?

– Поцелуй меня, Феликс, прямо сейчас, – Питер обворожительно улыбался, но при этом у него был холодный, требовательный взгляд, от которого Феликс растерялся еще больше. – Джонс здесь, и я хочу заставить его думать, что мы теперь вместе, и чтобы он убрался, наконец, с острова.

Феликсу кажется, что он все же уснул и видит сон, воплощающий его желание. Пусть и не совсем так, как ему этого хотелось бы… Ему хотелось видеть в любимых глазах что-то такое, отчего его мертвое сердце оживет – ради этого он когда-то и остался в Неверлэнде навсегда. Но только не то, что он видит в этих глазах сейчас. А сейчас это была даже не просьба. Сейчас это было требование или приказ… И Феликс застывает в нерешительности, пытаясь разобраться в своих чувствах. Питер же все давно решил – он хватает Феликса за грудки и, резким рывком притягивая к себе, впечатывается в его губы. В поцелуе Хранителя больше агрессии, чем нежности, но Феликсу становится абсолютно все равно, когда Питер, не разрывая поцелуя, перекидывает ногу через его бедро и одним резким движением усаживается сверху и запускает свои пальцы в его запутавшиеся волосы. Феликсу этот поцелуй кажется таким сладким, что он растворяется в своих ощущениях и стонет Питеру в рот. Ему сейчас все равно, что Питер закрывает глаза, продолжая терзать его губы. Он знает, что Пэн сейчас через Тень наблюдает за реакцией Джонса. Ему все равно, что для Питера это только очередная жестокая игра. Очень жестокая. И непонятно, кому из них троих больнее… Но Феликс готов поддерживать эту игру и терпеть боль сладкой пытки такой близости Питера.

– Наконец-то, – Питер прекратил пытать Феликса своим поцелуем и посмотрел в ту сторону, где еще минуту назад был Джонс. – Я думал, что он никогда не уйдет. Спасибо, что подыграл, – Пэн подмигнул другу и слез с его колен, снова усаживаясь рядом. – Очень убедительно получилось.

– Всегда пожалуйста. Обращайся в любое время, – Феликс попытался улыбнуться, и ему это даже вроде удалось, но получилось как-то неубедительно.

– Что-то не так? – Пэн все же уловил его настроение. – Ты же как-то пытался меня поцеловать, а теперь я сам проявляю инициативу, – Питер легонько толкнул друга плечом. – Или тебе не понравился мой поцелуй? Обещаю в следующий раз быть более нежным, – Питер засмеялся и взлохматил опешившему Феликсу волосы.

– В следующий раз?.. – Феликсу хотелось ущипнуть себя и убедится, что он не спит.

– Послушай, – Питер мгновенно стал серьезным. – Я хочу, чтобы Джонс убрался с острова. Не знаю, что его здесь держит…

– Он говорил, что любит тебя… – не заметить промелькнувшую боль во взгляде Пэна было невозможно.

– Возможно, – Питер усмехнулся и пожал плечами.

– А ты? – Феликс пытался прочитать ответ в глазах Питера. – Ты любишь его?

– Нет, – в ставших неожиданно темными глазах Питера не было никаких эмоций – только пустота. – И хочу, чтобы он, наконец, это понял… Так ты поможешь мне убедить Джонса? Сыграем влюбленную парочку?

– Хорошо, – Феликс кивнул. – Но только при одном условии – это будет спектакль не только для Киллиана Джонса.

Питер задумчиво смотрел на Феликса, взвешивая последствия такого спектакля, но решив, что так будет более убедительно, согласился. Вот только как это все воспримут мальчишки? Но еще больше его волновала реакция Призрака… Вот уж он точно повеселиться по поводу «сбившегося курса». Хотя почему Пэна должно все это волновать? Он Хозяин этого Неверлэнда, и будет делать то, что посчитает нужным. А в данный момент ему нужно, чтобы Киллиан Джонс исчез из этой его реальности. И для этого Питер Пэн сыграет очень убедительный спектакль…

– И еще, – голос Феликса вывел Питера из состояния задумчивости. – Каждый раз напоминай мне, что это только игра…

Они оба играли свои роли великолепно. Но если у Феликса разыгрывать влюбленность получалось довольно легко и убедительно, то Питеру каждый раз нужно было настроиться на спектакль. И он впервые за долгое время вспомнил, что у него в Неверлэнде есть замок. Когда-то Питер появлялся в Неверлэнде именно в этом красивом замке, который сейчас пришел в запустение. Вот и теперь при каждом своем появлении Пэн подолгу сидел на широких поручнях ограждения огромного балкона, с высоты которого открывался захватывающий вид на остров. Вид бы был еще красивее, если бы не унылая серость, но Пэна пока все устраивало… Созерцание мрачности Неверлэнда помогали Питеру настроиться на роль в их с Феликсом спектакле, как, впрочем, и временное уединение на балконе – именно здесь он чувствовал себя не всемогущим Питером Пэном, а обычным подростком, попавшим в Неверлэнд. Потому что, как бы это парадоксально не было, он специально, с помощью магии, создал на балконе своего замка защитный купол, внутри которого магия не действовала, впрочем, как и все его способности, которыми его щедро одарила Тьма. Но в то же время, именно здесь он чувствовал себя наиболее защищенным, потому что магией ограничил доступ в свою территорию уединения всем, кроме Феликса. Только у Феликса был амулет, который позволял ему беспрепятственно проходить магическую защиту. Он попросил такой «ключ» еще тогда, когда Питер запечатал магией Пещеру Забвения, где был захоронен Уайз, чтобы навещать ворона, который был Феликсу верным другом. И он получил свой заслуженный «ключ» от Питера Пэна. Питер назвал это скромным подарком за преданность и… любовь. Феликс действительно любил Питера. А вот Питер… Нет, он тоже любил Феликса, но эта любовь была больше дружеской. Но актерские навыки Робби Кэя помогали Питеру Пэну разыгрывать довольно страстную влюбленность. И все же спектаклю всегда предшествовал целый ритуал: Питер появлялся в Неверлэнде, через Тень давал Феликсу знак и потом ждал его, сидя на балконе и рассматривая виды острова. Феликс всегда появлялся бесшумно, садился напротив, и они некоторое время молчали, не нарушая границ личного пространства. Потом Питер спрыгивал с перил, подходил к Феликсу, легко целовал его в губы – это был условный знак, что он готов к очередному раунду их игры, и из замка они выходили уже для всех влюбленной парочкой. Это было немного странно, но все приняли их отношения как факт, который не обсуждается и не осуждается. Даже Призрак не заговаривал с Питером на эту тему.

Crossfade – Cold

Чем дольше они играли в эту игру, тем больше погружались в эти странные отношения. Теперь они оба каждый раз напоминали друг другу, что это всего лишь игра. Поцелуи, от которых сбивается дыхание – игра. Прикосновения, от которых порой не слабо бьет по нервам, до покалываний в кончиках пальцев – игра. Объятия, в уюте и тепле которых хочется растворяться без остатка – игра. Это всего лишь игра для одного-единственного зрителя… Киллиана Джонса. В том, что их спектакли убедительны, Питер не сомневался, наблюдая, как с каждым разом Джонс становился все мрачнее, но, при этом при всем, Капитан с каким-то мазохистским удовольствием наблюдал за ними. Чаще тайно, иногда в открытую. Питер подлавливал такие моменты, ловил его взгляд и, не отрывая от Киллиана своих темных глаз, целовал Феликса – долго, мучительно долго, а когда давал себе передышку, похотливо облизывал свои зацелованные губы, не разрывая зрительного контакта с Киллианом ни на секунду. Видеть, как тот, кому принадлежит твое истерзанное сердце, с каждым днем все больше ускользает от тебя – невероятно больно. И видеть в любимых глазах холод – невыносимо… Но Киллиан терпел эту пытку, в надежде, что однажды его красивый мальчик вернется к нему. Но всему когда-нибудь приходит конец… И терпению. И надежде…

Киллиан частенько приходил на утес, где раньше они проводили с Питером все вечера. Смотрели, как уходит оранжевое солнце за горизонт бирюзового океана, как загораются одна за другой яркие звезды в темном небе. Слушали успокаивающий шум прибоя. Много говорили обо всем на свете, еще больше молчали. Лежали рядом, соприкасаясь головами и переплетая пальцы рук, смотрели в ночное небо и молчали… И Киллиан был готов вот так лежать рядом со своим красивым мальчиком целую вечность. Господи, как же он был тогда счастлив… А теперь… Теперь компанию в посиделках на утесе Капитану составляла только лишь бутылка, в которой никогда не заканчивался добрый ром – щедрый подарок Хозяина Неверлэнда. Иногда Киллиан напивался до беспамятства, когда вспоминал, как в одночасье лишился всего, что было ему дорого – команды, корабля, дома, Питера… Иногда отправлялся в лагерь Потерянных с твердым намерением встретиться с Питером и попытаться объясниться. Но каждый раз вспоминал угрозу Питера, что его жизнь станет невыносимой, если он попытается приблизиться. И он издалека наблюдал за своим красивым мальчиком, который теперь принадлежал не ему… Феликс все же победил в их давнем споре, и Киллиану следовало бы уйти, потому что видеть Питера и Феликса вместе было невыносимо больно, но в то же время он не мог, потому что уйти – означало: потерять Питера навсегда, а с такой потерей жизнь была бы невыносима… И Киллиан опять возвращался на утес и снова напивался до беспамятства.

Сегодня Киллиану нужна была передышка после вчерашних очередных наблюдений, когда Питер сверлил его черными глазами, не отрываясь от губ Феликса. Сегодня Киллиан хочет просто напиться и просто уснуть, но его планам не суждено сбыться. Он замечает их еще издалека, но подходит ближе и останавливается только тогда, когда Феликс наклоняется к лежащему на его коленях Питеру и целует его, а потом одним движением подминает под себя. Киллиан замирает в непозволительной близости от парочки, но они его не замечают, потому что увлечены друг другом. То, что происходит дальше, кажется Киллиану дурным сном, в котором воплощаются его фантазии, но только не им самим… Он видит, как Феликс, оторвавшись от губ Питера, короткими поцелуями выцеловывает его красивую шею. Киллиан стоит настолько близко, что видит, как ритмично вздрагивает вздувшаяся сонная артерия на шее Питера, по которой Феликс проводит языком, а затем припадает с поцелуем. Питер прикрывает глаза и протяжно стонет, а Феликс неторопливо стягивает с него темно-зеленую куртку, обнажая хрупкие плечи, и ставит на них метки своими губами… Он рисует губами и языком странные узоры на груди Питера, постепенно спускаясь ниже. Он оставляет влажную дорожку поцелуев на вздрагивающем от каждого прикосновения животе Питера. И от этих ласк тело Питера непроизвольно выгибается, и он, запрокинув назад голову, встречается с Киллианом взглядом. В его темных глазах плещется неприкрытое желание, а Киллиану хочется выть от боли, потому что это желание вызвал не он… Ему хочется броситься, оттолкнуть Феликса, схватить Питера и встряхнуть его хорошенько. Но Питер ухмыляется, взмахивает рукой, и Киллиан больше ничего не видит. Чертова завеса невидимости! Сама только мысль о том, что может произойти дальше за этой невидимостью, вызывает у Киллиана приступ неконтролируемой ярости, которую он вымещает на бутылке с ромом, разбивая ее вдребезги о скалистый утес. Надежда на то, что все еще можно исправить, рассыпается брызнувшими во все стороны осколками…

– Все, Феликс, слезь с меня. Спектакль окончен, – Питер приподнялся на локтях, глядя, как Феликс замер в нерешительности, когда дошел до пояса его штанов. – По-моему, вышло очень убедительно.

– Убедительно? – Феликс поднял голову и совершенно расфокусированным взглядом посмотрел на Питера. – Ты стонал настолько убедительно, что еще бы чуть-чуть, и я бы на самом деле поимел тебя.

– Это была только лишь игра, ты же помнишь? – Питер облизнул пересохшие губы.

– Чертовски хорошая игра. Надеюсь, что в этот раз его все же проберет…

Звон разбивающегося стекла и яростное рычание вызвали улыбку на лице Питера:

– Кажется, пробрало. Надеюсь, что он, наконец-то, уберется из Неверлэнда.

Феликс уселся на землю, а Питер снова улегся к нему на колени и с наслаждением закрыл глаза, когда почувствовал тонкие пальцы в своих волосах. Все же это была хорошая идея – снова вспомнить про их уединенные посиделки на утесе. Вот только Киллиан совсем не вписывался в их уединение, и пришлось срочно разыгрывать импровизированный спектакль. Но в этот раз они зашли немного дальше… Так немного, что у Феликса все еще дрожали от возбуждения руки, а у Питера от каждого прикосновения к волосам поджимались пальцы ног. И чертовски хотелось сбросить это напряжение. Но они оба знают, что ничего не будет. Это только игра…

Комментарий к Часть 22. Это только игра... Треки, использованные в этой части:

Cold – A Different Kind of Pain: https://music.yandex.ru/album/53445/track/499724

Crossfade – Cold: https://music.yandex.ru/album/69700/track/645880

Или плейлист: https://music.yandex.ru/users/In.NOCH/playlists/1007

====== Часть 23. Игра окончена ======

Весь день Робби Кэя не покидало странное предчувствие того, что должно что-то случиться. Обычно, в таких случаях ему помогала компания Кэлума Бирна, но Кэл две недели назад улетел с семьей в Лондон, а сейчас и вовсе – был на отдыхе в Португалии. Учебный год закончился месяц назад, и все друзья разлетелись на летние каникулы кто куда. И если весь июнь – с его бесконечными тусовками, с незабываемыми днями, проведенными на музыкальном фестивале, с походами на матчи по регби, с беспечными солнечными днями на пляжах Галвестона – скучать особенно не приходилось, то в июле навалилась скука смертная. Радовало лишь то, что буквально уже завтра Робби тоже улетал в Лондон, где собирался провести несколько недель, и может даже махнуть в Европу. Несмотря на гнетущие предчувствия, весь день был тихим и спокойным, как и любая другая пятница, проведенная Робби в кругу семьи. Может, это был небольшой мандраж перед предстоящим полетом? С Робби Кэем иногда случалось такое, хотя и приходилось частенько летать. Вот и сейчас, когда чемоданы были собраны, а документы, почта и соцсети не единожды проверены, у Роба все равно было чувство, что он что-то забыл… Предупредить Феликса о своем временном отсутствии в Неверлэнде, вот что! В его другой реальности было все относительно спокойно, если не считать «занозы в заднице» – Киллиана Джонса, поэтому можно было со спокойной душой оставить Неверлэнд на попечение Феликса и на несколько недель почувствовать себя обычным подростком.

Питер Пэн сидел на широких мраморных перилах балкона своего замка и, беспечно болтая в воздухе одной ногой и упираясь подбородком в колено другой, которую подтянул к себе, обхватив руками, задумчиво, в который раз, рассматривал Неверлэнд и поджидал Феликса. Питер давно уже дал ему знак через Тень, что ждет его в замке, и ожидал появления своей «правой руки» с минуты на минуту. Сегодня Питер не хотел выходить из своего «укрытия» – просто выслушает Феликса, что произошло за время его отсутствия, оставит парочку распоряжений на счет вновь прибывших Потеряшек, если таковые будут, и узнает, как обстоят дела с Киллианом Джонсом. И это, наверное, будет первый вопрос, который Питер задаст Феликсу.

– Ну что, Феликс, надеюсь, Джонс оставил нас в покое и, наконец, ушел в свой портал? – Питер даже не повернул головы, когда уловил движение слева от себя.

– Нет. И не уйдет, пока не поговорит с тобой, Питер.

От этого голоса у Пэна перехватывает дыхание и леденеют ладони. Он резко поворачивает голову и сталкивается взглядом с грязно-голубыми глазами того, кого меньше всего ожидал сейчас здесь увидеть. Джонс стоит в тени одной из колонн и не решается приблизиться.

Chris Daughtry – What Have We Become

– Киллиан… – Питер немного теряется, но быстро приходит в себя. – Киллиан Джонс собственной персоной, – ухмыляется, спрыгивает с перил и, опершись на них, перекрещивает ноги и складывает руки на груди, давая тем самым понять Джонсу, что ни видеть, ни разговаривать с ним он не особо желает. – Как ты попал сюда?

– К тебе трудно подобраться, Питер, чтобы поговорить с глазу на глаз, – Киллиан усмехается. – Но пират всегда найдет способ получить желаемое… Пришлось вбить в голову Феликса немного веских причин.

– С ним… все нормально? – Питер замечает на груди Киллиана амулет, позволяющий проходить защитную магию, который принадлежал Феликсу, и даже боится думать, каким способом Джонсу удалось завладеть им. – Иначе я тебе не завидую…

– Я пират, Питер, но не убийца… Просто немного оглушил парня, – Киллиан пожимает плечами.

– А, ну да… милосердный Капитан Джонс, – Питер кривит рот в ухмылке. – Я смотрю, ты сегодня трезв… Что так? Ром закончился?

– Нет. Бутылка… закончилась, – Киллиану больно вспоминать, при каких обстоятельствах бутыль с ромом «приказала долго жить».

– А по-моему, кто-то не умеет держать себя в руках, – Питер саркастично улыбается и выгибает левую бровь, давая понять Джонсу, что он прекрасно знает, в какой именно момент «закончилась» бутылка. – Так о чем же ты хочешь поговорить, Киллиан?

Джонс переминается с ноги на ногу в нерешительности и чувствует себя глупым подростком, которого страшит ответ на вопрос, кажущийся ему самым важным на свете. Но неизвестность изводит его еще больше, и он решается:

– Ты спишь с ним?..

Питер ожидал чего угодно: гневных – «почему?», злых – «за что?»… Даже приставленного к его горлу обжигающе холодного, острого лезвия. Магия здесь не действовала, и он был совершенно беззащитен. Но только не этого нелепейшего вопроса и тоскливой боли в глазах, которая разъела своей серостью некогда их голубой цвет.

– Это не твое дело, – Питер, наклонив голову чуть набок, наблюдает за реакцией Киллиана на его осунувшемся лице.

– Ты… любишь его? – этот вопрос почти застревает у Киллиана в горле, потому что во рту пересохло от волнения.

– И это не твое дело, – Питер отмечает, как дергается правая щека Джонса, где остался заметный шрам от когтей Уайза.

– Не мое… – Киллиан судорожно вздыхает и закрывает глаза. – За что ты так наказываешь меня, Питер? Ты даже не представляешь, как делаешь мне больно… Когда ты уничтожил «Веселого Роджера» и расправился с моей командой, ты словно загнал мне в сердце кортик… по самую рукоять, и я вытерпел это. Но теперь… Теперь, когда я вижу тебя рядом с Феликсом… Ты непросто каждый раз загоняешь кортик в мое сердце, ты раз за разом, загоняя, проворачиваешь его, причиняя невыносимую боль, – Киллиан снова открывает глаза и смотрит на Питера. – Но чтобы ты не делал, я все равно люблю тебя… И ты… Ты ведь не любишь Феликса… Ты просто измываешься надо мной, Питер.

– Если ты пришел поговорить только об этом, то знай, что я люблю Феликса. Просто раньше не понимал этого, а побывав в темном портале, представь себе, неожиданно прозрел, – Питер выразительно изгибает левую бровь и разводит руками, словно сам шокирован этим фактом. – А вот тебя я никогда не любил, просто… морочил тебе голову. Игрался твоими чувствами.

– Я не верю тебе… – Киллиан качает головой и морщится от очередного «проворачивания кортика», загнанного в его сердце. – Хотя бы потому, что ты своим поцелуем вернул в мое сердце потерянное когда-то чувство любви, а такое было возможно, только если Хранитель любит того, кому дарит свой поцелуй.

– Ты веришь в сказки, Капитан Джонс? – Питер заливисто смеется. – Ты же не ребенок, чтобы верить в чьи-то глупые фантазии.

– А я верю в них, – Киллиан грустно улыбается. – А вот тебе, нет.

– Зря. Вспомни, мы заключили с тобой сделку. А деловые отношения неплохо можно выстроить на человеческих слабостях, тебе ли как пирату этого не знать, – Питер отталкивается от перил и медленно, шаг за шагом, начинает сокращать расстояние между ними. – И я не измываюсь над тобой, Киллиан, ты сам себя изводишь. Тебе уже давно следовало бы убраться с острова, если тебя что-то не устраивает. Ты забыл, что тебя здесь никто насильно не удерживает?

Питер стоит напротив, на расстоянии вытянутой руки, и Киллиану безумно хочется прикоснуться к нему, притянуть к себе, поцеловать – мягко, трепетно, осторожно коснуться желанных губ, пробить эту «броню» ненависти, чтобы Питер почувствовал его любовь и вспомнил, что любит его тоже… Но следующие слова Питера бьют больно, хлестко, наотмашь.

– И если тебе это поможет принять решение, то – да, я переспал с Феликсом тогда, когда ты застукал нас на утесе… И, знаешь, это было… потрясающе. Так что оставь нас всех в покое. Разговор окончен. Прощай.

Питер улыбается Киллиану напоследок, обжигая при этом холодным презрительным взглядом, и торопливым шагом покидает балкон, направляясь к широкой лестнице, ведущей вниз.

– Я не верю тебе… – Киллиан снова качает головой, смотрит вслед удаляющемуся от него Питеру и бросается вслед за ним. – Зачем ты это делаешь, Питер?! Я не понимаю, что я такого сделал? Я уже объяснил, почему затащил тебя в темный портал… Возможно, я был пьян и плохо соображал, что делаю… Но тогда я действительно испугался за тебя, – они оба торопливо спускаются по лестнице. – Ранил Феликса? Да. И это было преднамеренно, чтобы забрать у него фонарь и выиграть время. Смертельно ранил Уайза? Это была случайность. Он не давал мне приблизиться к тебе в темном портале, чтобы защитить от Тьмы, – Питер спускается с лестницы и, делая вид, что ему совершенно неинтересны объяснения Киллиана, быстрым шагом пересекает холл, но Джонс не отстает. – Он не знал, что только я, как хозяин портала, смог бы сделать так, что Тьма не навредила бы тебе. Да, я потерял тебя тогда, но не уходил из темного портала и разыскивал тебя там… Наверное, ты вполне справедливо считаешь, что я виноват. Но тебе не кажется, что я уже расплатился за все, потеряв корабль и команду? Или это не все? Тогда в чем еще моя вина, что ты так жесток, Питер?!

Питер все же останавливается и медленно поворачивается к Киллиану. Красивое лицо перекошено от злобы, а глаза стремительно чернеют.

– Ты действительно хочешь это знать, Киллиан? – Питер, гневно сверкая глазами, шипит свой вопрос сквозь зубы.

Киллиана пугают такие стремительные метаморфозы, но он уверенно кивает головой и в следующее мгновение больно ударятся лопатками о ближайшую колонну портика, ведущего к выходу. Киллиан забыл, что Феликс говорил ему – магия Пэна не действует только на балконе замка. И теперь Питер изо всех сил, подкрепленных магией, впечатывает его спиной в холодный камень и, придерживая левой рукой за грудки, переплетает пальцы своей правой ладони с левой ладонью Киллиана, соединяя их в крепкий замок.

– Ты разыскивал меня не только в темном портале, Киллиан Джонс, ты пошел дальше, и разыскал меня в настоящей реальности… – Питер так сильно прижимает Киллиана к колонне, что ему нечем дышать. – Ты хотел знать, в чем ты виноват? Я покажу тебе… Смотри!

Crossfade – Killing Me Inside

Киллиану кажется, что от недостатка воздуха он теряет сознание, потому что в его голове начинают вспыхивать цветные картинки…

Темное помещение, разноцветные вспышки и громкая музыка… Много людей… Он стоит немного в стороне, спиной ко всем людям…

– Парень, тебе помочь?..

Он медленно поворачивается и сначала смотрит на губы того, кто задал ему вопрос… Его цепляют за подбородок и он, подняв глаза, неожиданно понимает, что смотрит… сам на себя…

Питер показывает ему свою другую реальность своими глазами… Киллиан узнает себя в мужчине с похотливым, жадным и совершенно пьяным взглядом – до встречи с Питером он частенько видел себя таким в зеркалах дешевых борделей и роскошно обставленных комнат… Питер не показывает ему весь их разговор, но кое-что Киллиан видит…

– Может, хоть поцелуешь на прощание?

– При следующей встрече, милый…

– А ты горячая штучка, прямо огонь… Красивый и дерзкий. В моем вкусе.

– Но не по твоим зубам…

Следующее, что видит Киллиан, как смотрит глазами Питера в глаза своему зеркальному отражению. Он испуган… Его резко разворачивают… Он чувствует на своей щеке мокрый след… Он шокирован, но не может даже сдвинуться с места, потому что слишком сильно прижат… Поцелуй грубый и жесткий… Язык вылизывающий его рот… Мерзко и противно… Он оказывается прижатым спиной к стене и пытается вырваться, но его хватают за горло, сжимая на нем сильные пальцы и больно прикладывают затылком… В глазах темнеет… Он ничего не видит, кроме собственных абсолютно черных и страшных глаз… Черная дыра, в которую его затягивает. И понимает, что это Тьма пришла за ним… Его заталкивают к какое-то крошечное помещение и связывают руки ярким… шарфом, который несколько мгновений назад был на его шее… Он пытается сопротивляться… Его руки вздергивают вверх, цепляют за крючок на двери… По его телу жадно шарят руками. Везде… Снова грубо целуют, хватая за подбородок… Он понимает, что то, что должно произойти – это его неизбежность, и перестает сопротивляться, безвольно повисая на связанных руках… Его руки снимают с крючка и, впечатав лицом в стену, резким движением сдергивают штаны…

Все это видеть невыносимо – он чудовищный монстр, и Киллиан закрывает глаза в надежде, что окажется в темноте, но это все бесполезно…

– Смотри на меня! – Питер встряхивает его как тряпичную куклу и снова прикладывает к холодному камню колонны. – Я хочу видеть твои глаза! Хочу видеть, что ты чувствуешь…

Он чувствует, как внутрь него проскальзывают пальцы… Ему неприятно и больно… Он дергается, а мышцы промежности непроизвольно сжимаются…

– Ты такой тесный… Расслабься, парень, не усложняй жизнь ни себе, ни мне…

Он чувствует, как в нем двигаются чужие пальцы и пытается привыкнуть к ощущениям… В него входят одним резким движением, и от боли он вскрикивает… Ему зажимают рот и останавливаются, давая привыкнуть к распирающему ощущению, а затем медленно входят до конца… Ему безумно больно, и по щекам катятся слезы… Он захлебывается рыданиями, но широкая ладонь не дает выйти им наружу… Он чувствует ритмичные движения, и нарастающее напряжение внутри себя, и болезненно вцепившиеся пальцы на своих бедрах… Он почти привыкает к движениям внутри себя, сосредотачиваясь на физической боли, и душевная уже не рвется из груди рыданиями. Он кусает губы, когда размашистые проникновения сменяются коротким толчками, характерными для оргазменной разрядки, которую сопровождает протяжный стон и довольно болезненный укус в плечо. От неожиданности он вздрагивает, прикусывает свою нижнюю губу и чувствует, как теплая капелька крови скользит по его подбородку… Все закончилось… Он чувствует себя грязно, мерзко, отвратительно…

– Ты такой сладкий, мой красивый мальчик…

Он дергается, когда слышит это, и сердце болезненно сжимается, потому что так мог сказать только один-единственный человек… Он сам…

Картинки больше не сменяются в голове Киллиана, но Питер не расцепляет их ладони. Он изучающе смотрит на Киллиана своими черными глазами.

– Как тебе моя реальность, Киллиан? – Питер хватает Джонса за волосы на затылке и рывком притягивает его к себе, сокращая расстояние между их лицами настолько, что Киллиан ощущает его дыхание – рваное, обжигающее, впивающееся в его губы колкой ненавистью. – Понравилось?

– Господи… – Киллиан, не отрываясь, смотрит Питеру в глаза и ему тошно от другого себя. – Я не знал…

– Теперь знаешь, – Питер резко отстраняется и убирает руку с затылка Киллиана, но пальцы запутываются в волосах, и он непроизвольно дергает голову Киллиана так, что тот ударяется затылком о колонну и морщиться от боли. Но Питеру плевать на это. – Ты убил во мне любовь… Ты искалечил мне душу… Ты убил меня…

– Боже… Прости меня. Я хотел бы все исправить… Может, когда-нибудь мы встретимся в той реальности, и я вспомню тебя…

– О, нет! Вряд ли я захочу, чтобы ты меня вспомнил… Считай, это моим подарком тебе настоящему, – теперь Питер сплетает пальцы своей левой ладони с правой ладонью Киллиана. – Я сотру из твоего сознания все воспоминания о нашей встрече. Заберу твою настоящую реальность, связанную с нами, себе, – Пэн сжимает ладонь, и Киллиан чувствует небольшое жжение, – и ты не сможешь узнать меня… Хотя, знаешь, кое-что я тебе все же оставлю… на память твоему подсознанию, – теперь Киллиан чувствует покалывание в своей левой ладони. – Иногда я буду тебе сниться, буду приходить в твои сны, и ты будешь ощущать мое дыхание на своих губах, я буду запускать свои пальцы в твои волосы и целовать тебя, сводить с ума… А проснувшись, ты будешь это все помнить – до мельчайших подробностей, до ощущения реальности… – Питер, наконец, разжимает ладони, освобождая Киллиана, и отступает от него на несколько шагов, буравя черными глазами. – Но ты никогда не увидишь во сне моего лица… И эта неизвестность будет тебя мучить. А желание – изводить…

– Ты никогда не простишь меня… – Киллиан уверен в этом.

Питер прикрывает глаза, поджимает свои красивые губы и качает головой:

– Я хотел убить тебя. Ты еще легко отделался «Роджером»… Уходи, Киллиан. Ничего не исправишь.

– Ты любил меня… – и в этом Киллиан уверен тоже. – В кого мы превратились, Питер?..

– Я ненавижу тебя! Ненавижу!!! – Питер взрывается и с трудом подавляет рвущееся желание ударить Киллиана. – Ты отдал меня Тьме, вырвав мне сердце, а она превратила меня в бездушного монстра, который больше не умеет любить! Вот в кого превратился я! Убирайся!!!

– Тогда убей меня! – Киллиан выхватывает свою шпагу и протягивает ее Питеру, который в замешательстве смотрит на эфес, но потом все же берет клинок в руку. Он еще некоторое время смотрит на острое лезвие – это так соблазнительно, одним ударом решить все проблемы… И Киллиан видит это желание на лице своего красивого мальчика. – Убей меня, Питер… Потому что я не уйду… Я не смогу оставить тебя и уйти, как ты этого хочешь. Мое сердце принадлежит тебе, и я не смогу жить без тебя… Но и видеть тебя с Феликсом мне невыносимо… Прекрати мои мучения, Питер. Один короткий удар, и все будет закончено.

Питер долго смотрит в глаза Киллиана полные мольбы, у него дрожат руки от рвущейся наружу злости, и он еле сдерживает себя.

– Неверлэнду не нужна еще одна смерть, ему уже достаточно потрясений, – Питер опускает клинок. – И как бы мне ни хотелось тебя убить, я не стану этого делать, – Пэн качает головой, медленно отступая от Киллиана, и поворачивается, намереваясь уйти.