Текст книги "Там, где мы есть (СИ)"

Автор книги: InNOCH

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 69 страниц)

Телефон моргнул, меняя экран блокировки на последнее открытое приложение. Это было сэлфи, которое Роб сделал для доказательства своей победы в дурацкой игре. Судя по всему – это танцпол того самого клуба… Роб ухмылялся, изогнув свою левую бровь, а за его спиной стоял мужчина. И Кэл решил бы, что это кто-то случайно попал в кадр, если бы не кепка на голове мужчины. Та самая, которую Роб предъявил Сэму как доказательство. Кэл абсолютно уверен, что не знает этого мужчину, хотя что-то знакомое есть в его лице. Но в то же время Кэлум точно уверен, что этот незнакомец и есть причина всех бед…

– Что там, Кэл? – Джозеф бросил заинтересованный взгляд на экран телефона. – Ты что-то нашел?

– Ничего… – Кэлум поспешно выключил телефон и устало откинулся на спинку кресла. – Ничего интересного.

– Кэл, тебе нужно поспать… Ты почти всю ночь за рулем, уже скоро светать начнет… Хотя бы попытайся уснуть. Я обещаю разбудить тебя сразу, если что…

Кэлум почувствовал навалившуюся на него усталость – ему действительно не мешало бы поспать. Он откинул спинку сиденья до полулежачего положения и поерзал, устраиваясь поудобнее. Неожиданно раздавшийся вымученный стон заставил Кэла переглянуться с Джозефом, а затем резко посмотреть на спящего Робби. Лицо друга было искажено, словно он испытывал невероятную боль – Робу снова снилось то, что он сам называл «просто сон», а у Кэлума эти «просто сны» вызывали смешанные чувства. И сейчас это чувство недоумения, потому что он заметил на запястьях Робби странные браслеты, которых… раньше не было. Кэлум точно был в этом уверен. Может быть, это ему только кажется? Устал, вот и мерещится всякая чертовщина… Он протянул руку и коснулся широких полосок кожи. Они были настоящими. Эта чертова мистика пугала Кэла…

– Что с ним, Кэл? – взгляд у Джозефа немного испуганный.

– Все нормально, – Кэл сжал левую ладонь Робби и почувствовал, как сознание отключается от действительности. – Это просто сон…

В беспробудно унылых и серых сумерках Неверлэнда было тяжело ориентироваться во времени. Хотя это понятие и отсутствовало в этом мире как единица измерения, но раньше Питер появлялся здесь всегда на закате солнца и возвращался в свою настоящую реальность, когда в Неверлэнде начинало светать. И с каждым разом он задерживался в этой реальности все дольше и дольше, или ему это только казалось. Но тогда его Неверлэнд был цветным и живым, а сейчас… Сейчас Питер Пэн не понимал – вечер здесь или ночь? А может быть, и вовсе утро наступило? Серость стирала все границы не только пространства, но и времени. Пэн почему-то знал, что в его настоящей реальности сон Робби Кэя должен вот-вот подойти к концу, и у него оставалось не так много времени, которое он хотел провести с Феликсом и Потеряшками. Но его планы летели ко всем чертям – потому что ему зачем-то понадобилось связаться с Тенью, потому что увидел в сером океане знакомые белые паруса, потому что… Киллиан Джонс возвращался. И теперь Питеру нужно было задержаться в этой реальности во что бы то ни стало, как можно дольше. И он знает, что будет находиться в Неверлэнде до тех пор, пока сам не решит уйти или не снимет браслеты, которые вернул ему Феликс. Разговор с Капитаном Джонсом может оказаться долгим, хотя есть и короткое решение… Но смерть – это слишком просто. Да, и Неверлэнду больше не нужны потрясения. Но Джонс виновен – это очевидно и однозначно, и должен расплатиться за содеянное. И Питер знает, какую плату возьмет с Киллиана Джонса…

Crossfade – Suffocate

Питер перелетел от Пещеры Забвения на утес, где обычно раньше поджидал Киллиана, и теперь стоял рядом с Тенью, наблюдая, как приближается пиратский галеон к берегам Неверлэнда. Он все же надеялся, что Киллиан был не настолько глуп, чтобы возвращаться на остров, после того, что случилось. Скорее всего, это была элементарная пиратская жадность – темный портал все еще находился в Неверлэнде и, видимо, был для Джонса лакомым куском. Других причин Питер не видел. Он терпеливо ждал, когда «Веселый Роджер» встанет на якорь, и когда от борта судна отчалит шлюпка, которая всегда доставляла Киллиана на берег. И если поначалу Питер был более-менее спокоен, то по мере приближения шлюпки, он чувствовал, как вспыхнувшие в его темном сердце злость, гнев и ненависть рождали в нем слепую ярость и плохо контролируемое желание – сломать, раздавить, уничтожить… Нет, нанести такой удар, чтобы было невероятно больно тому, кого Питер еще совсем недавно любил всем сердцем, а теперь также всем сердцем, которому тоже причинили боль, ненавидел…

Киллиан еще с борта корабля заметил силуэт знакомой фигуры на том самом утесе, где обычно замечал Питера, когда приплывал в Неверлэнд, и сначала принял это за свою желаемую иллюзию. Но убедившись через подзорную трубу, что это не мираж, Джонс испытывал какое-то двойственное чувство… С одной стороны, он был невероятно рад, что Питеру каким-то непостижимым образом удалось вернуться из темного портала обратно, и Киллиану не терпелось снова увидеть своего красивого мальчика, обнять, почувствовать его материальность, а не ту призрачность в темном портале, из которого он не уходил до тех пор, пока чувствовал там Питера. Он разыскивал своего мальчика в темноте, принимающей разные формы, и, отыскав, сжимал в своих объятиях, но каждый раз Питер ускользал от него, как призрак, и Киллиан снова бросался на поиски, чтобы Тьма не забрала у него его красивого мальчика себе. И каждый раз ему удавалось победить Тьму, пока однажды он не ощутил в темноте свое одиночество, потому что не чувствовал больше в ней Питера, и испугался, что потерял его навсегда… Но Киллиан не собирался сдаваться, поэтому и вернулся в Неверлэнд, чтобы снова попасть в темный портал и возобновить свои поиски теперь уже в других мирах, где Питер мог оказаться. И он разыскал бы своего мальчика, чего бы ему это ни стоило… С другой стороны, теперь, когда в поисках не было необходимости, что-то подсказывало Киллиану Джонсу, что Питер Пэн будет не рад их встрече – ни выражение лица Пэна, ни его напряженный взгляд, ни сложенные на груди руки, не сулили Киллиану ничего хорошего. Его мальчик изменился, как, впрочем, и сам Неверлэнд, который почему-то стал мрачным, серым, холодным и неприветливым. И Киллиану совсем все это не нравилось, а по мере приближения к берегу острова, он чувствовал нарастающую тревогу… И когда он, наконец, встретился с напряженным взглядом холодных зеленых глаз, то почувствовал, как внутри все оборвалось – они вернулись к «исходной» точке своих отношений, к той самой первой встрече, когда Питер презирал его и даже ненавидел…

– Я не думал, что тебе хватит смелости заявиться сюда снова, – у Пэна надменное выражение лица и голос, обжигающий холодом. – Про совесть и говорить даже не приходится… Чувство пирату совсем неизвестное, – Питер ухмыляется, обнажив зубы только с одной стороны, и ухмылка получается слишком зловещей.

– Я хотел вернуться… – Киллиан не отводит глаз от проницательного взгляда зеленых глаз – Питер ему действительно не рад.

– Серьезно? – удивленно изогнутая левая бровь Питера обычно выдавала изумление своего хозяина, а в этот раз Киллиан слышит в вопросе издевку, но кивает головой. – Тогда напомню тебе условия – сойти на берег можешь только ты и никто из твоих… – Питер окидывает тяжелым взглядом притихших в лодке пиратов, – головорезов… – он уже знает тех, кто виноват в гибели Фореста и Санни.

Когда Киллиан Джонс сходит на берег, Питер со своим черным волком уже ждет его у темного портала и выглядит абсолютно спокойным на первый взгляд. Но это видимое спокойствие, потому что Киллиан замечает в любимых глазах бурю из злости и негодования, которые Питер пытается сдержать – крепко сцепленные на груди руки, поджатые губы и раздувающиеся при каждом вдохе ноздри выдают его эмоции. И как бы Киллиану сейчас ни хотелось броситься к Питеру и обнять его, он уверен, что этого делать не стоит. Киллиан делает еще несколько шагов и останавливается от Хозяина Неверлэнда в паре шагов.

– Я так рад тебя видеть, Питер, – Киллиан как-то виновато улыбается…

– А я, знаешь ли, не могу ответить тебе взаимностью… – Питер цедит слова сквозь сжатые зубы.

Киллиан знает, что заслужил такое отношение, что виноват, что поступил необдуманно, руководствуясь секундным порывом… И он должен все объяснить Питеру, но не знает, как начать этот непростой разговор.

– Что случилось с Неверлэндом? – Киллиан озирается по сторонам – серость удручает настолько, что даже его, видавшего миры и пострашнее, передергивает от неприятных ощущений.

– Что случилось?.. Действительно, откуда тебе знать-то – что тут случилось? Да, Джонс? Ты же вообще тут ни при чем… – Питер кривит красивые губы. – Это же не ты затащил меня в темный портал, оставив Неверлэнд без защиты. Это же не ты был пьян тогда и махал своей шпагой, не соображая, что делаешь. Это же не твоя вина, в том, что потом твои головорезы приплыли на остров и устроили здесь бойню. Откуда тебе знать, что в Неверлэнд пришла смерть и почти убила магию острова?! – Питер не расцепляет рук, сложенных на груди, но его глаза вдруг становятся абсолютно черными. – Откуда тебе знать о том страхе, который я испытывал, пока был в темном портале, когда думал, что никогда не выберусь оттуда? Откуда тебе знать о том потрясении, которое я перенес, когда вернулся сюда и увидел кровь на песке, разгромленный пустой лагерь, где жили мальчишки, и почувствовал свое одиночество? Откуда тебе знать о запахе смерти, который преследовал меня, пока я не избавил остров от умерших?! Да, Джонс?! – Питер все же срывается и его буквально трясет от ярости.

– Здесь кто-то умер?.. – Киллиан в растерянности. – Феликс не мог умереть… Я только ранил его…

– Феликс жив. И только благодаря ему Неверлэнд не превратился в ад. Я сейчас говорю о мальчиках, которых убили твои пираты. Или они ничего не сказали тебе? – в голосе Питера сквозит сомнение. – Они напали на спящий лагерь и убили двух мальчишек. Твои люди убили детей, Джонс! – Питер снова повышает голос. – Это были дети!!!

– Я разберусь и накажу тех, кто это сделал, – Киллиан ошарашен такой новостью. – Я даю тебе слово, Питер, что виновные понесут суровое наказание.

– Слово? Ты даешь мне слово? – Питер смотрит на пирата с долей недоумения, а потом вдруг заливисто смеется, как будто услышал что-то забавное. – Знаешь, Феликс все время твердил мне, чтобы я не доверял тебе, что когда-нибудь я поплачусь за свою доверчивость, – у Питера снова серьезный и холодный взгляд. – И он ведь действительно оказался прав… Слишком высокую цену я заплатил за свою доверчивость. Но в этот раз я не буду верить твоему слову.

Питер, не отрывая пристального взгляда от Киллиана, выбрасывает руку со сжатой в кулак ладонью в сторону находящейся в океане на приличном расстоянии от берега шлюпки с пиратами, ожидающими своего Капитана, и резко раскрывает ладонь, растопыривая пальцы в стороны:

– Бум!

Страшный треск, разрываемой на части обшивки, и громкие крики смертельно перепуганных людей, заставляют Киллиана испуганно оглянуться. Капитан в шоке от увиденной картины: шлюпка буквально взорвалась, частично убив находившихся в ней людей, а те, кто уцелели, растерянно барахтались в воде.

– Зачем, Питер? – Киллиан растерянно смотрит на Пэна. – Может, там не было тех, кто виноват в смерти мальчиков?

– О, прости, я что-то не подумал… – Питер усмехается, глядя в растерянные глаза Капитана. – Действительно, может они на корабле? Тебе же дороги твои люди, правда, Джонс? Верная, надежная команда… – Питер снова вытягивает руку в сторону океана, и у Киллиана замирает сердце, когда он смотрит на разжатую ладонь, направленную на «Веселого Роджера». – Но важнее для капитана – его корабль… Это его сердце, его любовь, его жизнь… Так ведь, Капитан Джонс?

Питер улыбается Капитану, но от его улыбки у Киллиана ноет сердце, а от темноты в его взгляде волосы шевелятся на затылке.

– Не делай этого, Питер… – голос Киллиан становится хриплым от волнения. – Прошу тебя…

– Просишь? – Питер вскидывает левую бровь, но это – не удивление и не изумление, это издевка. – А мне плевать на твои просьбы! А вот мольба, может быть, меня и разжалобит… Попробуй, Джонс… Встань на колени, умоляй меня, чтобы «Веселый Роджер» не расплачивался за поступки своего Капитана и его тупой команды, убеди меня, чтобы я не делал то, что собираюсь.

И Киллиан опускается на колени под пристальным взглядом абсолютно черных бездушных глаз, от которых не может отвести взгляда.

– Умоляю, Питер, не делай этого, – Киллиан снова повторяет свою просьбу, уже стоя на коленях перед могущественным Хозяином Неверлэнда.

Питер некоторое время смотрит на Капитана пиратов, стоящего перед ним на коленях, делая вид, что раздумывает над его просьбой, а потом улыбается Джонсу улыбкой, от которой Киллиану становится легко, потому что он узнает в этой улыбке прежнего Питера.

– Знаешь, ты почти меня убедил… Но, нет… – улыбка на лице Питера сменяется злобной ухмылкой, и Киллиан с ужасом смотрит, как Пэн начинает медленно сжимать ладонь вытянутой руки. – Ты не умеешь молиться, Джонс.

Киллиан смотрит, как все сильнее сжимается ладонь Питера, слышит, как трещит обшивка «Веселого Роджера» и видит, как разламывается его корабль ровно посередине борта, и у него чувство, что это его сердце сейчас держит в руке Хранитель и сжимает, пытаясь раздавить. Киллиан слышит крики членов своей команды, которые не понимают, что происходит, но он ничем не может им помочь – сейчас их судьба в руке Питера Пэна.

– Я умоляю тебя, Питер! Ты вырываешь мне сердце!

– О, нет… Ты ошибаешься, – они снова пристально смотрят в глаза друг друга. – Сердце вырывают вот так!

Питер сжимает ладонь до конца и резко опускает руку вниз – вода вокруг «Веселого Роджера» будто вскипает, а затем серый океан взрывается мощным столбом воды, разрывая корабль на части и утаскивая его обломки вместе с командой в пучину волн. Океан, не без помощи магии Питера Пэна, заштормило, и беспокойные жадные волны поглотили и выживших пиратов со шлюпки, и плавающие обломки, не оставляя никаких следов от «Веселого Рождера». Киллиан обессиленно опустился на песок – ему только что… нет, не вырвали сердце целиком, но оторвали приличный кусок. И это больно. Очень больно, но он прощал это тому, кому принадлежала оставшаяся часть его сердца.

Crossfade – Lay Me Down

– Ну, что же, с одним вопросом мы разобрались, и кое-кто из виновных понес свое очень даже заслуженное наказание, – Питер смотрит на опущенную голову Киллиана. – Теперь вернемся к главному обвиняемому и к тому, с чего все началось…

Киллиан чувствует на себе прожигающий взгляд Питера, но боится поднять голову, потому что не хочет видеть этот страшный, темный, полыхающий ненавистью взгляд. Его красивый мальчик превратился в монстра, а Киллиан понимает, что сам виноват в этом – темный портал не только освобождает тайные страсти и скрытые желания, если находиться в нем слишком долго на границе миров, где Питер оказался, не без его участия, то Тьма может забрать и душу.

– Я не буду спрашивать тебя… Киллиан, – Питер с трудом произносит имя человека, которого еще недавно любил, – для чего ты затащил меня в темный портал…

– Я хотел спасти тебя, – Киллиан все же находит в себе силы посмотреть на Питера.

– Спасти? – левая бровь снова изгибается дугой, но теперь Питер явно удивлен. – От кого спасти?

– От Феликса, – Киллиан понимает, что это его шанс объясниться с Питером. – Ты ведь ничего не знаешь о нем. Он пришел в Неверлэнд за тобой по поручению Темного Мага одного из миров. Он грозился забрать тебя с собой или вырвать тебе сердце, если я не оставлю тебя в покое… – разговаривать, стоя на коленях, Киллиану кажется унизительным, и он находит силы подняться.

– Что ты несешь?! – у Питера недоверчивый взгляд, словно он слушает какой-то бред.

– Поверь мне, Питер, – Киллиан цепляется за эту недоверчивость во взгляде Питера.

– Феликса я знаю намного дольше, чем тебя. Я доверяю ему и… люблю его. Он не смог бы этого сделать по той простой причине, что он пленник Неверлэнда. И Феликс сам захотел остаться здесь со мной. Сам так решил. И теперь для него все порталы закрыты. Абсолютно все! Конечно, ты этого мог не знать. Но если бы ты тогда не был бы пьян, то заметил бы, что Феликс отражался в портале, даже когда он освещался фонарем. Он просто не смог бы физически этого сделать, – Питера трясет от вранья Киллиана. – А даже если бы и мог, то все равно – никогда, ты слышишь, он никогда бы этого не сделал. Я уверен в этом. Никогда!

– Но он говорил… – Киллиан чувствует растерянность, словно его одурачили.

– Он мог это сказать из-за… Я не знаю… Может… из-за ревности… Но он, скорее бы вырвал сердце тебе… И ты знаешь, я бы его даже останавливать не стал бы, – Питер цедит последнюю фразу сквозь зубы.

– Питер прав, – громкий голос раздается неожиданно. – За Питера я бы вырвал сердце скорее тебе, Джонс, или кому-либо другому… Но никогда бы не причинил зла ему самому.

Питер резко оборачивается на голос – Феликс в окружении Призрака и Тени стоит за его спиной. Пэн даже не заметил, как исчез черный волк. Видимо, разговор с Джонсом был настолько напряженным, что Тень решил привести подмогу. Правильное решение, надо сказать. Потому что Питер сразу немного успокаивается, когда видит Феликса.

– В общем так, Джонс, я не буду ходить вокруг да около, – Питер снова повернулся к Киллиану. – Какие бы ни были твои намерения, сделанного не исправишь. Как не исправишь того, что ты ранил Феликса и убил Уайза…

– Уайза? – эта новость явно потрясла Киллиана.

– Да, ты рассек его почти пополам, когда он пытался помочь мне в темном портале, и эта была первая смерть в Неверлэнде… А он молодец, оставил на память о себе шикарную отметину на твоем красивом лице, – Питер усмехается, разглядывая уже затянувшуюся царапину на щеке Джонса. – И теперь я хочу, чтобы ты ушел из Неверлэнда в свой темный портал. Ты же за этим сюда приплыл? Лакомый кусок для выгодного бизнеса, да, Джонс? – и хоть Киллиан и качает головой, не соглашаясь с его словами, Питер продолжает. – Из Неверлэнда у тебя только один путь – темный портал. Ты уйдешь туда, а я закрою его, и все вернется на круги своя…

– А если я не хочу уходить, если я хочу остаться здесь? – Киллиан нервно облизывает губы, понимая, что именно в этот момент рушатся все его надежды. – Если я хочу остаться с тобой и стать пленником Неверлэнда?

– Ты не нужен здесь! Ты не нужен ни Неверлэнду, ни мне! – Питер сжимает кулаки, пытаясь сдержать рвущуюся из него ярость. – Ты даже не знаешь, что натворил на самом деле!! Убирайся, слышишь?! Убирайся!!!

– Я не уйду, потому что люблю тебя! – Киллиану невыносима сама мысль, что Питер вынуждает его уйти. – И я знаю, что ты любишь меня тоже! – Киллиану сейчас абсолютно все равно, что его признание слышат Феликс, Призрак и Тень.

– Заткнись!!! – от этого крика у Киллиана леденеет в жилах кровь. – Когда любят, то не принуждают делать что-то против воли! Не причиняют боль, от которой хочется умереть!.. – Питер обхватывает себя руками, словно ему действительно сейчас больно. – Уходи… Киллиан. Ты ошибаешься, я никогда не любил тебя… Это были просто деловые отношения…

– Я не верю тебе… – Киллиану больно слышать это признание Питера. – И никуда не уйду.

– Ну что ж… Дело твое, – глаза Питера постепенно снова становятся зелеными. – Остров большой… Старайся не попадаться мне на глаза и не приближаться ко мне. Иначе, я сделаю твою жизнь здесь невыносимой. И… никогда, слышишь, никогда не прикасайся ко мне… И чтобы тебе не было скучно, вот тебе подружка, – Питер бросает Киллиану его постоянную спутницу – бутылку с ромом. – Глотни! Ведь ром прочищает мозги, не так ли? А рома в этой бутылке всегда будет достаточно, можешь не сомневаться… И я, пожалуй, оставлю твой портал открытым, вдруг передумаешь… Правила игры изменились, и счет обнулен. Прощай.

На самом деле, Питер еле сдерживал себя, чтобы не сорваться и применить магию – развеять Киллиана Джонса по ветру или закинуть его в ненавистный темный портал и закрыть эту чужеродную Неверлэнду субстанцию, наконец. И только сидя в уютных объятиях Феликса, глядя на костер, который развели мальчишки, и слушая грустную мелодию, что наигрывал на свирели Сэд, Питер немного успокоился.

– Ты как? – Феликс обнимал друга со спины и прижимался щекой к его виску.

– Нормально… вроде бы… – Питер поерзал, устраиваясь в надежных объятиях Феликса поудобнее. – Мне кажется, что я нахожусь здесь целую вечность. Это странно… Я должен уже давно проснуться в своей реальности, – Питер знал, что его держат здесь браслеты, но почему-то не хотел их снимать и возвращаться в свою настоящую реальность. – Сэд, дай мне свирель. Хочу кое-что сыграть…

Питер Пэн знал только одну мелодию, ту, которой когда-то его вызывал Киллиан Джонс на встречу с собой. И теперь эта мелодия напоминала Неверлэнду о счастливых светлых временах, а Киллиану Джонсу о том, что когда-то он считал Неверлэнд своим домом, где ему были рады, где его всегда ждали и где его… любили…

И эта мелодия будет звучать в Неверлэнде до тех пор, пока в другой реальности Кэлум Бирн, обеспокоенный слишком долгим сном своего друга, не остановит красный «Мустанг» на въезде в Хьюстон и не снимет странные браслеты, которые возникли из ниоткуда, с запястий Робби Кэя.

До Хьюстона оставалось несколько сотен миль…

Комментарий к Часть 21. Преступления и наказание Еще один восхитительный арт от Anstay: http://static.diary.ru/userdir/3/0/2/9/3029340/82776990.jpg

ссылка на галерею артера: http://anstay.deviantart.com/gallery/

Треки, использованные в этой части:

Crossfade – Someday: https://music.yandex.ru/album/70836/track/657413

Crossfade – Suffocate: https://music.yandex.ru/album/432874/track/3862000

Crossfade – Lay Me Down: https://music.yandex.ru/album/432874/track/3862004

Или плейлист: https://music.yandex.ru/users/In.NOCH/playlists/1005

====== Часть 22. Это только игра... ======

Прошло больше месяца, как друзья вернулись из своего Большого Американского Путешествия, а впечатления от грандиозной во всех смыслах поездки никого из их шестерки не отпускали. И на очередной тусовке у Джозефа парни, надо сказать – в какой уже раз, взахлеб и наперебой рассказывали всем остальным про смешные случаи, про нелепые ситуации, показывали фотографии Калифорнийских красот и достопримечательностей. Но всегда эти рассказы заканчивались воспоминаниями об их беззаботных посиделках на Венис Бич. Ни разу никто из друзей не вспомнил ни о дурацкой игре, в которую они играли, коротая время в пути, ни о «героическом» походе Робби Кэя в ночной клуб, ни о том, что случилось позже на ночном пляже Санта-Моники. Словно ничего такого и не произошло. Будто Робби все приснилось… Как будто было наложено негласное вето, которое всеми неукоснительно соблюдалось. Даже Кэл не обмолвился с Робом ни словом, ни тогда, когда отдавал ему браслеты Неверлэнда, которые снял, чтобы прервать тот затяжной сон Роба, хотя в его глазах и читалось недоумение, ни теперь, когда Робби иногда замыкался в себе. И Роб никак не мог понять – друзья действительно ничего не помнили или просто не хотели ему напоминать обо всем, что случилось? Но в любом случае он был друзьям благодарен, что они не терзали его вопросами, на которые он все равно бы не ответил. Он вообще бы предпочел все забыть, но не мог. Потому что запомнил все случившееся как в этой, так и в другой реальности тоже до мельчайших подробностей. Любой другой, скорее всего, сошел бы с ума. Впрочем, Робби в первые дни после их возвращения так и казалось – он запутался в своих ощущениях, в своих эмоциях и в своих реальностях. И чтобы хоть как-то их разделить и прийти в себя, Робби снова оставил свой Неверлэнд без Питера Пэна на несколько дней. И это ему действительно помогло. А еще пригодилось немного актерских навыков, чтобы скрыть ото всех свое холодное сердце полное темноты, с которым он не чувствовал себя живым – словно его заморозили, чтобы однажды разбудить. И он знал, что когда-нибудь это обязательно случится. Но до того момента ему нужно притворяться, чтобы никто не заметил его «особенность». Поэтому днем Робби Кэй довольно успешно играл свою роль: хороший сын, отличный друг, прилежный ученик. Он снова посещал свою Британскую школу, играл в регби, ходил с друзьями в кафе и кино, тусил на вечеринках. Он снова стал для всех прежним Робби Кэем – рассудительным, спокойным, улыбчивым и немного саркастичным. Роб научился прятать себя настоящего, но каждый день для него был пыткой, и он цеплялся за любую возможность отвлечься от самого себя. Поэтому в конце марта рванул на несколько дней в Лондон, чтобы немного развеяться и повидаться с сестрами. А потом улетел в Ванкувер на съемки пилотных серий телесериала «Рита», в котором играл довольно неоднозначную роль. Хотя что такого неоднозначного было в этой роли? В карьере каждого известного актера есть попытка воплотить характер нетрадиционной ориентации, а проще говоря – роль гея. И если актер действительно талантлив, то характер будет сыгран со стопроцентным попаданием. А Робби Кэй был талантливым актером. Ну, по крайней мере, ему об этом многие говорили. Осталось только стать известным, потому что все картины, где снялся Робби, были мало известны широкой публике. Вот если бы ему удалось засветиться в каком-то популярном проекте, чтобы попробовать получить свою долю известности.

Удача улыбнулась Робби Кэю в лице миловидной женщины, с которой он столкнулся в холле отеля, где временно проживала вся съемочная группа «Риты». Мелисса, так звали милую даму, оказалась ассистентом по подбору каста в одном из довольно успешных, как позже выяснил Робби, американских сериалов, который тоже снимался в Ванкувере. И она просто вцепилась в Робби мертвой хваткой, потому что увидела в нем именно тот характер, который долго искала. Робу даже лететь никуда не пришлось, чтобы пройти кастинг на роль… Питера Пэна. Ирония судьбы какая-то… И сначала Робби роль даже не особо заинтересовала, но на прослушивание он пришел. Оказалось, что режиссерам не был нужен классический Питер Пэн, а вот если Робби удастся воплотить дьявольскую сущность невинного, на первый взгляд, мальчика, то он получит эту роль. Ему и играть-то не было никакой надобности, а просто на минуту закрыть глаза, чтобы увидеть, во что превратился Неверлэнд по его вине и, за мгновение превращаясь из милого зеленоглазого мальчика в монстра с потемневшими глазами, выплеснуть кипевшую в нем злость. Робби даже позабавила эта перспектива – сыграть того, кем он, по сути, становился почти каждую ночь в своей другой реальности…

Cold – A Different Kind of Pain

Неверлэнд больше не имел того влияния на Робби как раньше, призывая его к себе. Теперь Питер Пэн появлялся на своем острове только лишь тогда, когда Робби сам этого хотел, и только с помощью волшебных браслетов. Но почти каждую ночь он уходил в свою другую реальность, потому что только там ему не нужно было притворяться, только там его всегда ждали и любили, несмотря на заполненное тьмой сердце, и только там он ощущал себя свободным и живым. Остров остановил свое саморазрушение, но пока еще оставался сумеречно серым миром с немного гнетущей атмосферой, которая вполне соответствовала душевному состоянию Хозяина Неверлэнда, поэтому он не торопился возвращать своей другой реальности прежний вид. Но при этом Хранитель снов все же вернулся к своим прямым обязанностям и снова переправлял Потерянные души в их реальности. В основном это были мальчишки, которые снова стали появляться в Неверлэнде, ставшим бесцветным. Потеряшки пугались мрачной, удручающей атмосферы и с удовольствием удирали в свои другие реальности. Им даже не нужно было устраивать никаких иллюзий и представлений. Поэтому у Питера Пэна было полно сил и времени, чтобы просто посидеть у костра с Феликсом и задержавшимися в Неверлэнде потерянными мальчиками, которые ни за что не захотели уходить в свои другие реальности, предпочитая своим цветным мирам сумеречный остров. Это были мальчишки, которые пережили здесь исчезновение Пэна, нападение пиратов, видели, как стремительно уходила магия Неверлэнда. Возможно, глупо было оставаться в этом мрачном мире, но они считали остров своим домом, а Питера и Феликса своей семьей, и в их глазах Пэн уже не замечал того страха, который увидел, когда вернулся из темного портала. Зато видел преданность. И Питер ценил эту преданность и использовал ее.

С некоторых пор они играли в особую игру – слежка за пиратом. Киллиан Джонс так и не ушел в свой темный портал. Хуже того, каждый раз он пытался встретиться с Питером Пэном. Питер же к таким встречам не стремился вовсе, и мальчики принялись отслеживать перемещения и действия Капитана. Пэна все это несколько забавляло. Он и сам мог обезопасить себя от неприятных ему встреч, потому что чувствовал самого Джонса и то, где пират находился каждое мгновение. Питер с момента своего возвращения вообще чувствовал каждого на этом острове – теперь никто без его ведома, не появлялся в Неверлэнде, и никто без его дозволения не мог покинуть остров. Но у всех правил есть свои исключения – только Капитану Джонсу не требовалось разрешение, чтобы уйти в свой темный портал, но он не уходил. И мальчишки решили: они будут охранять Хранителя снов от пирата, и были настолько увлечены этим занятием, что Пэн принял их игру – чем бы дети ни тешились, лишь бы были при деле. И теперь каждый раз Питер, выполнив все свои обязанности Хранителя, выслушивал подробный отчет о разведке и предпринятых действиях, а потом, устраиваясь в уютных объятиях Феликса, он наблюдал за веселящимися и танцующими у костра мальчишками, и чувствовал себя живым и защищенным. Что уж на самом деле предпринимали Потерянные для его защиты, Питеру было невдомек, но он действительно не чувствовал близкого присутствия Киллиана Джонса.

Пэн почувствовал Джонса в первый же сумеречный вечер, когда Потерянные на совете решили, что нужно снова вернуться в лагерь на берегу озера – там было уютнее, чем в лесной чаще, да и пресная вода была рядом. Вернув лагерю прежний вид с помощью магии, Питер уселся под их с Феликсом деревом и наблюдал, как мальчишки обустраивали свои домики и придавали лагерю более уютный вид. Ощущение близости Киллиана пришло к нему вместе с обжигающим висок неприятным ощущением. Питер прикрыл глаза, настраиваясь на Тень – Киллиан стоял в нескольких десятках метров справа от него, укрывшись ото всех за стволом дерева, и сверлил Питера тяжелым, замутненным взглядом – видимо, Джонс завязал с бутылкой рома очень крепкую дружбу. Чем еще заняться на острове одинокому пирату? Пэна удивляло то упорство, с которым Капитан до сих пор находился на острове. Прошло уже достаточно времени, чтобы понять, что здесь он никому не нужен. На что он все еще надеется? Что Питер простит его? Ну, что же, если нет добровольного желания уйти, может вызвать вынужденное?