Текст книги "Там, где мы есть (СИ)"

Автор книги: InNOCH

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 69 страниц)

– Как ты меня нашел?

– Почувствовал.

От его бархатистого голоса с небольшой хрипотцой сжимается горло, перекрывая доступ воздуха в легкие.

– Уезжай, Колин. Ты не должен был приезжать сюда.

Роб слышит, как Колин подходит к нему вплотную и опускается на колени за его спиной. Он чувствует его дыхание на своем затылке и обхватывает себя руками, словно хочет защититься от того, что может произойти.

– Послушай…

– Уезжай…

Робби закрывает уши руками, чтобы не слышать его и начинает раскачиваться из стороны в сторону, пытаясь успокоить клокочущие внутри эмоции. Но когда Колин кладет дрожащие от волнения руки на его плечи, он взрывается.

– Уезжай, Колин! Неужели ты не понимаешь, что все испортишь?! Ты все разрушишь во всех реальностях! Мы оба знали, что были в этой реальности только временно! Нас нельзя вернуть! Это не наша реальность, понимаешь?! Не наша! И мы должны отпустить друг друга. Уезжай…

Все это говорить невероятно больно. И Робби, ощущая эту боль физически, будто и правда – каждое слово кромсает его внутренности, обхватывает себя руками и наклоняется вперед, чтобы хоть как-то унять эту боль. Но это не помогает, потому что он чувствует на себе взгляд Колина, и ему кажется, что он впивается в него острыми иглами.

– Уезжай! Я прошу тебя, уезжай!!!

Робби слышит, как Колин шумно втягивает в себя воздух, так же шумно выдыхает его из своих легких и поднимается, но не уходит. Они оба молчат, и секунды молчания повисают вечностью. Роба душат слезы, и он беспрестанно кусает губы. А когда Колин начинает говорить, то и его голос предательски дрожит.

– Я больше не вижу тебя в своих снах… Скажи мне, что где-то мы существуем.

– Мы существуем.

– Хорошо… Прежде чем я уеду… Скажи, мы счастливы там, где мы есть?

– Очень…

– Я бы хотел видеть нас… Хотя бы иногда.

Робби качает головой. Это кажется парадоксальным, но он не готов впустить Колина в свою другую реальность, где он и так существует. Вернее, Робби не хочет, чтобы Колин видел его с Киллианом. Он замирает, когда чувствует дыхание на своей макушке.

– Спасибо тебе за все, мой красивый мальчик. И прощай…

Колин сжимает его плечи и порывисто прижимается губами к его макушке, а потом разворачивается и быстро уходит. Робби так и не оборачивается. Он закрывает глаза и слушает, как шуршит песок под ногами того, кто уходит от него. Как он открывает дверь автомобиля, замирает на мгновение, садится, захлопывает дверь и почти сразу заводит двигатель – холостые обороты переходят на рабочий режим, рычаг коробки передач переключается на задний ход. «Мустанг» трогается с места и, тихо шурша по песку шинами, выбирается на трассу, разворачивается и срывается с места… Робби открывает глаза, но почти ничего не видит перед собой. Потому что больше не сдерживает слез, и они застилают глаза, скатываются по щекам и капают на песок.

Вот и все. Они оба сказали друг другу свои «прощай». Точка поставлена. Их «временно» закончилось здесь и сейчас. Их больше нет и не будет в этой реальности. Робби выбрал другую реальность. Там, где они есть. Там, где они будут вместе… Будут, пока не закончится их земной век. И тогда Питер навечно поселится в своем Неверлэнде, а Киллиан… уйдет в свою реальность, связанную с его подсознанием. Роба ошарашивает внезапное осознание того, что и в другой реальности они тоже… «временно». Но там им не нужно скрывать свои отношения. Там они свободны от условностей, обстоятельств и обязательств, которые рано или поздно разлучат их в этой реальности. А значит, выбор сделан и точки поставлены.

Комментарий к Часть 66. Выбор сделан. Точки поставлены Треки, использованные в этой части:

Shinedown – Through The Ghost: http://prostopleer.com/tracks/5314344cP7W

Shinedown – State Of My Head: http://prostopleer.com/tracks/13485884hRu0

Red – Yours Again: http://prostopleer.com/tracks/12935600XX4z

Will Young – Leave Right Now: http://prostopleer.com/tracks/46742010jj4

Will Young – I Just Want a Lover: http://prostopleer.com/tracks/5409064X5Oe

====== Часть 67. Все будет так, как должно быть ======

Chris Daughtry – Life After You

Последние полгода настоящая реальность Робби Кэя была перенасыщена событиями. Пара месяцев корпения над учебниками, словарями, конспектами, проектами и много над чем еще – не прошли даром, и он успешно сдал зачеты по оставшимся четырем академическим курсам, включающим и не любимый им французский язык. Но, получив сертификат об окончании своей суровой Британской Школы, Робби испытывал двойственное чувство: с одной стороны, он был рад, что годы напряженной, а порой и порядком изматывающей учебы, наконец-то, остались позади, а с другой – ему было немного грустно, что расставание с друзьями неизбежно. Конечно, сначала они будут часто встречаться, но потом их закрутят жизненные обстоятельства, и встречи станут все реже и реже, а потом и вовсе – пути разойдутся. Нет ничего вечного. Все когда-либо заканчивается, и остаются только воспоминания. И чем ярче эти воспоминания, тем дольше они хранятся в памяти. Уж Робби Кэю это было известно, как никому другому. Поэтому именно он и стал инициатором их с Кэлумом и Джозефом Большого Европейского Турне, как они окрестили свою летнюю поездку по Европе, которую наметили на июль.

Правда, турне получилось не таким уж и большим, но довольно насыщенным и запоминающимся. В Брюсселе они побывали в Музее Autoworld, который Робби с его маниакальной любовью к крутым тачкам не смог бы проигнорировать. Чего только стоил выставочный зал Maserati с его столетней историей. Амстердам, что был следующим в их списке, и сам по себе интересный город, а местами даже очень интересный. И было прикольно выпить парочку коктейлей из ледяных стаканов в IceBar, где в одном из залов можно было находиться только в специальном теплом плаще и варежках из-за ощутимо низкой температуры. А вот в Праге, которую Робби Кэй любил всем сердцем, можно было часами бродить по старым улочкам с их неповторимой архитектурой. Или подняться в Пражский град с его величественным Собором Святого Вита и незабываемым видом на Прагу и на ее знаменитые красные черепичные крыши. Или же на Карловом Мосту загадать желание, потерев нос бронзовой собаки, и запечатлеть в кадре впечатляющий закат солнца. А можно долго сидеть в одном из кафе на Староместской площади, неспешно потягивать пиво и наблюдать за толпами туристов, которые собираются под известными на весь мир Пражскими астрономическими часами для того, чтобы увидеть, как каждый час оживают средневековые механизмы, приводящие в движение целое кукольное представление. А еще можно просто перемещаться из бара в бар, дегустируя пиво множества пивоварен как крупных, так и мелких частных, где пиво варится по семейным рецептам. В общем, Прага щедра развлечениями на любой вкус. Кому-то она запоминается бархатистым вкусом гранатового пива, кому-то – ароматом запеченного «вепрева колена», а кому-то – особенным запахом вод мистической Влатвы. А вот у Лондона другой запах, по которому Робби сразу понимал, что вернулся домой – неповторимая смесь насыщенного цветочного аромата рынка Портобелло и ароматов восточных специй пакистанских рынков, с примесью тонкого запаха дорогой кожаной обуви и деловых портфелей завсегдатаев Ломбард-стрит. А еще обязательный ингредиент – свежесть океанского бриза и своеобразный запах речной воды Темзы.

Но до этого Большого дружеского турне Робби успел побывать в Европе в конце июня, когда в составе каста сериала, в котором снимался в роли Питера Пэна, прилетел в Париж на одну из конвенций. Вообще-то, он не горел желанием, опасаясь нежелательной для него встречи с Колином, но Шон Магуайер уговорил Роба на эту авантюру. А Сара Брикс, которая держала Робби в курсе всего, что происходило в жизни Колина ОʼДонохью, сообщила, что ее подопечный прилетит на конвенцию только на полдня, и она все устроит так, что они даже не пересекутся. В общем, у Робби Кэя была неделя отличного времяпровождения с бывшими партнерами по съемкам и только два дня совсем несложной работы: несколько часов общения с фанатами, раздача автографов, обязательное фотографирование. Но если первый день, когда у Робби была совместная панель с Ребеккой и Джаредом, прошел как нельзя лучше. То во второй день Роб заметно нервничал, когда их панель с Шоном Магуаером подходила к концу. Потому что сразу за ними была заявлена панель с основным кастом сериала, на которой должен был присутствовать и Колин ОʼДонохью. И хотя Сара пообещала, что они никак не пересекутся, от случайной встречи их отделяли какие-то двадцать минут в лучшем случае, и Робби с трудом подавлял в себе желание – как можно быстрее уйти из зала и незаметно, наплевав на фотосессию с фанами, уехать. Но Шон, которому было известно о сложных взаимоотношениях Роба и Колина, как и о том, что Робби не подписал контракт из-за своей якобы неприязни к Колину – об этом было известно доброй половине каста – заметив его взволнованность, успокоил, сообщив, что Колин вообще не приехал в Париж. Шон узнал об этом от самого Колина, с которым у него были хорошие дружеские отношения. Правда, он не совсем понял причину. То ли рейс из Дублина задержали, то ли и вовсе отменили, то ли Хелен воспротивилась. Робби склонялся к последней версии, как к наиболее правдоподобной, хотя подозревал, что причина могла крыться и в нем самом. Его подозрения подтвердила Сара, когда в начале сентября прислала сообщение Робу о том, что Колин, узнав о его присутствии на очередной конвенции в Атланте, отказался от своего участия, сославшись на съемки в новом проекте. И Робби решил, что мистер ОʼДонохью тоже избегает встречи с ним. Роба это вполне устраивало, потому что не нужно было бояться за последствия, если они все же снова пересекутся. А значит, он мог не переживать за Киллиана в своей другой реальности, что тот снова исчезнет. Да и думать обо всем этом у Робби не было времени.

После возвращения из Европы, Робби Кэй принял неожиданное решение: он пока не будет продолжать свое образование, потому что не рассматривал никаких вариантов, кроме Университета Северной Колумбии, в который по понятным причинам не захотел подавать документы. Возможно, он вернется к этому вопросу через год, а пока возьмет тайм-аут и сосредоточится на актерской карьере. Родители, как ни странно, приняли его решение и отпустили в Лос-Анджелес, где возможностей для кинокарьеры было куда больше, чем в Хьюстоне. Правда, перепоручили сына чете Магуайеров, которые, пошутив что, наконец, усыновили Робби Кэя, с удовольствием приютили у себя и его самого, и его «девочку» – Роб даже не представлял, что на долгое время расстанется со своей машиной. Он проехал на «Мустанге» практически от одного побережья Штатов до другого. И это было еще одним его летним приключением. С тех пор как Роб перебрался в город Ангелов, в его жизни произошло много перемен: новые места, новые знакомства, новые связи, приглашения на различного рода мероприятия, деловые предложения и кастинги. Съемки «Холодной луны» в очередной раз отсрочили на год, перенеся их на начало декабря, и Робби с удовольствием принимал приглашения на прослушивания в другие проекты. Он даже снялся в одном малобюджетном фильме, потому что для него не так была важна материальная сторона вопроса, сколько сам процесс и атмосфера съемок, по которым он успел соскучиться.

Kutless – Come Back Home

А вот в другой реальности Робби Кэю скучать не приходилось. В его Неверлэнде постоянно что-то происходило. В основном благодаря иллюзиям, что устраивал Питер Пэн, для Потеряшек, которые попадали в его волшебный мир, и которых следовало переправлять в их реальности согласно правилам. Вот только в правилах появлялись все новые исключения, помимо тех, которые они уже пережили.

Во-первых. Мальчишки стали появляться в Неверлэнде не только привычным способом через порталы, которые открывались на мгновение, чтобы дать потерявшимся на Границе Миров душам шанс отыскать свои реальности или получить от Хранителя Снов новые. Иногда Капитан Киллиан Джонс доставлял на остров Потеряшек. Случалось, что он вылавливал мальчишек в нейтральных водах Границ Миров, обычно недалеко от радужного купола Неверлэнда. Но чаще Киллиан выкупал их у других пиратов, которые за приличное вознаграждение с удовольствием продавали ему такой «живой товар». Но с особой радостью пираты избавлялись от «бракованного» товара – Капитан Джонс забирал и таких, у кого не было или имени, или реальности, потому что продать на невольничьих рынках таких Потеряшек было чрезвычайно трудно. С мальчишками, у которых были потеряны реальности, у Питера Пэна проблем не возникало – в конце концов, всегда можно создать новую реальность, восстановив ее по крупицам воспоминаний, которые всегда можно «разыскать» в подсознании. Сложнее было с теми, кто терял свои имена. Для таких Потеряшек переходные порталы не открывались, и Питеру, чтобы получить «ключ», приходилось вытаскивать реальные имена уже из глубин сознания, до которого было нелегко добраться. На это требовалось куда больше времени, чем для создания новой реальности. Но попадались и такие, у кого «увидеть» имя даже в их сознании не получалось с первого раза, и тогда мальчишки переходили в ведение Феликса и под наблюдение Хеллиона – у мальчика были свои способы добраться до реальных имен Потеряшек.

Во-вторых. Так как Хеллион перенял у Питера кое-какие магические способности, то помимо помощи с добычей реальных имен, он частенько помогал Пэну в создании переходных иллюзий, которые стали куда грандиознее и реалистичнее, чем были раньше. Бывало, что совместными усилиями они отправляли сразу по несколько Потеряшек в их реальности из одной-единственной иллюзии, но которая могла иметь несколько уровней. Как в игре-квесте – когда одна открытая дверь открывала следующую. И каждый раз они усложняли свои иллюзии, дополняя новыми уровнями и головоломками, увлекая мальчишек своими вымышленными Мирами.

В-третьих. В Неверлэнде появились не закрывающиеся порталы, которые принадлежали Сидни, Бену и… Призраку. Да-да, у белого волка тоже была другая реальность, в которую он иногда уходил, но неизменно возвращался – невозможно навсегда уйти оттуда, куда зовет сердце, и неважно, что оно волчье. А вот у Сид с Беном, которые тоже иногда ненадолго покидали Неверлэнд, для возвращений была несколько другая причина – Хеллион. Их брат мог уйти из Неверлэнда только в ахроматический мир Листерии, с которой теперь была связана его реальность. Сидни, узнав о судьбе Хеллиона, предсказуемо устроила взбучку Феликсу, Киллиану, а заодно и Питеру. И если Феликс с Киллианом хотя бы знали в чем были виноваты и были, в общем, готовы к такому сценарию, то Питер, надо сказать, просто попал под горячую руку. Сид рвала и метала. А успокоилась только попав под влияние самого будущего Верховного Мага Листерии, который и помог сестре рассудительно взвесить ситуацию, в которую они все попали. Кто знает, чем бы закончилось их опасное приключение, если бы не Хелли? Скорее всего, они бы действительно разбились о листерийскую границу или растворились в ней. А может быть, были бы пойманы Службой Охраны Верховного Мага и томились в тюрьме, если бы не были казнены сразу без суда и следствия. Последнее было маловероятно: никто бы не посмел их тронуть – медальон, который Феликс снял с листерийского Мага, был их защитой, но Сидни знать об этом необязательно. В общем, Хелли убедил сестру, что у них не было другого выхода, и что будущая судьба его не пугает. И все же юному Магу Листерии было строго-настрого запрещено приближаться к нестабильному порталу, который мог затянуть его в себя. И пока Хеллион находился под неусыпным наблюдением Феликса, Питер был спокоен за судьбу мальчика.

В-четвертых. Видимо, Неверлэнд все же запутался окончательно, чувствуя своего Хозяина не только в Капитане Джонсе, с которым Питер разделил как свое подсознание, так и сознание, а следовательно – и воспоминания обо всех реальностях. Неверлэнд чувствовал Пэна и в Хеллионе – в маленьком мальчике, который мог не только имитировать Хранителя Снов, а благодаря перенятым у него кое-каким способностям, по сути, быть им. И у Питера появилась возможность уплывать за границы своего Неверлэнда, не беспокоя остров своим отсутствием. Он обнаружил это совершенно случайно.

Киллиан всегда уплывал из Неверлэнда, если Питер предупреждал его о своем длительном отсутствии. И однажды Питер никак не мог расстаться со своим Кэпом – иногда ночи бывает действительно мало. Поэтому, когда на рассвете «Веселый Роджер» отплыл от острова, Питеру захотелось во что бы то ни стало проводить Киллиана хотя бы до границы Неверлэнда. Можно было перелететь на корабль, но Питер не хотел, чтобы команда знала, что он на борту – пираты все же побаивались Хозяина Неверлэнда, памятуя о его суровом нраве. А вот по щелчку пальцев материализоваться в капитанской каюте – это было именно то, что нужно.

Капитан Джонс никогда не оставался на мостике, когда его галеон покидал пределы Неверлэнда, предпочитая ожидать пересечения границы в своей каюте. Он и сам не понимал, с чем это было связано. Но его каждый раз охватывало какое-то странное беспокойство, от которого сердце мучительно ныло так, что отдавалось в несуществующей левой ладони фантомной болью. Киллиану почему-то казалось, что остров пытался его удержать. И его отпускало только тогда, когда «Веселый Роджер» пересекал границу Неверлэнда. Киллиан взял с полки книгу, которая должна была хоть немного отвлечь его от неприятных ощущений, и на мгновение вспомнил о своем мальчике, который, скорее всего, уже ушел в свою другую реальность.

Киллиан никак не реагирует на движение воздуха за своей спиной – скорее всего, Мистер Сми послал кого-нибудь доложить о том, что «Роджер» вышел из бухты и взял курс к ближайшей границе, хотя он не слышал характерного звука открывающейся двери. Но когда он улавливает знакомый запах – его запах, и чувствует затылком чужое дыхание – его дыхание, а начавшее охватывать беспокойство вдруг исчезает, его сердце почти захлебывается неожиданной радостью.

– Что ты здесь делаешь? – он не поворачивается, чтобы иллюзия не развеялась.

– Захотелось проводить тебя… – «иллюзия» касается его шеи кончиками пальцев, которые легко скользят к его уху и обратно к ключице, и тихо смеется, когда он вздрагивает, а книга из его рук с грохотом падает на пол.

– Неверлэнду это может не понравиться … – он разворачивается и оказывается в плену зеленых глаз с пляшущим в них озорством.

– Я провожу тебя только до границы… – проходится дыханием по губам… невесомо… легкими «мазками». – Сколько у нас времени?

– Примерно где-то три склянки… – он цепляется крюком за широкий ремень куртки своего мальчика, притягивает к себе и ловит своим поцелуем его губы.

Они так увлеклись «проводами», что не услышали ни звона корабельного колокола, отбивающего склянки, ни доклада, который был «выслушан» закрытой дверью, о том, что они пересекли границу Неверлэнда. Опомнились лишь тогда, когда, наконец, оторвавшись друг от друга, заметили сгустившуюся в каюте серость Границы Миров.

Shinedown – If You Only Knew

Питер частенько провожал своего Кэпа, уплывая с ним далеко за пределы Неверлэнда. Но всегда неизменно на закате солнца возвращался на их утес, где ждал возвращения Киллиана. Обычно Питер беспокойно вышагивал по краю утеса, иногда замирая и вглядываясь в горизонт. Но бывало, что он, напротив, тихо сидел в ожидании своего Кэпа, и только напряженный взгляд выдавал его волнение. В такие моменты он предпочитал одиночество, но частенько компанию ему составлял Феликс, который развлекал Питера своими разговорами «обо всем сразу и ни о чем конкретно». Но однажды вместо Феликса на утес пришел Хеллион. Мальчик тихо подошел и молча уселся рядом с Питером. Пэн и не заметил бы его, если бы Хелли не заговорил.

– Ты боишься, что однажды он не вернется, – это не вопрос, это озвучивание мысли, что мучает Питера каждый раз, когда он вглядывается в линию горизонта в ожидании знакомых белых парусов.

– Это он попросил залезть ко мне в голову? – Питер не уточняет, кого именно имеет в виду. Это и так очевидно, потому что Хеллион слушается только Феликса, если дело касается чтения чужих мыслей.

– Он видит, что ты чем-то обеспокоен. Но ты молчишь, и он волнуется… – Хеллион выдерживает паузу. – Мы все волнуемся.

Питер молчит, не подтверждая и не опровергая слова Хеллиона. Ему и не нужно ничего говорить, Хелли и так все «прочтет» в его голове.

– Ты зря переживаешь, – мальчик вздыхает и потирает ладошкой нос. – Он ведь Странник, – теперь они говорят о другом человеке, но отлично понимая о ком именно. – А значит, может выбрать себе любую реальность, но он все равно возвращается сюда. Знаешь почему?

– Почему?

– Потому что он сделал свой выбор. И я думаю, что он не ушел бы из Неверлэнда даже в свою реальность. Вот только…

– Я боюсь, что когда придет время, он уйдет в свою реальность, не потому, что захочет, а потому, что ему не позволят остаться, – Питер перебивает Хеллиона на полуслове и выдыхает мучившую его мысль. – И я не знаю, сколько у нас этого времени. И это беспокоит меня, – он быстрым движением руки зачесывает пятерней волосы – жест, выдающий волнение, смятение, растерянность.

– Так ты думаешь… – Хеллион на мгновение зависает, осмысливая слова Питера. – Оу… Ты думаешь, что… правила не позволят Киллиану остаться в Неверлэнде? – мальчик прищуривает глаза, чтобы Питер понял, что, а вернее – кого, он имеет в виду под пресловутыми «правилами». Он улыбается, когда «считывает» мысли Питера, потому что они совпадают с его мыслями. – Но ведь в Неверлэнде можно остаться навечно, если…

– Если «отдать» ему свое реальное имя, – Питер вспоминает, как сам добровольно стал пленником собственного Неверлэнда. – И тогда остров заберет себе и твою реальность тоже, если есть что забирать, и станет твоей Вечностью. Таковы правила. Которые, правда, не сработали с Феликсом… – Питер задумывается о том, что во всех гребаных правилах всегда есть какие-то исключения.

– Почему не сработали?

– Скорее всего, потому что у Феликса не было его реальности… Но реальное имя, произнесенное им в Неверлэнде вслух, удерживало его здесь довольно долго. Думаю, что Киллиан знает обо всем этом…

– А еще ты думаешь, что по каким-то причинам Киллиан не хочет, чтобы Неверлэнд стал его Вечностью… Ты думаешь, что причина в тебе… – Питер поджимает губы, что говорит о его явном недовольстве, и Хелли спохватывается. – Прости! Я сейчас не лез тебе в голову, но твоя мысль слишком навязчива, и я «поймал» ее случайно.

– Ничего, – Питер отворачивается и снова сосредотачивается на горизонте. – Эта мысль действительно не дает мне покоя.

– Он хочет, Питер… – Хеллион решается выдать Питеру мысли Киллиана. – Он знает, что ты пожертвовал своей реальностью ради Феликса. Знает, что Неверлэнд получил себе Хозяина навечно. И он хочет, чтобы твой Мир стал его Вечностью, и знает, что должен для этого сделать. Вот только… – он, наконец-то произносит то, что уже пытался сказать Питеру. – Он не может, Питер, потому что потерял свое реальное имя.

– Что значит, потерял? – Питер недоверчиво хмурит брови.

– Оно осталось в… отрубленной ладони, – мальчик морщится, оттого, что ему приходится напоминать Хранителю Снов о его опрометчивом поступке. – А в воспоминаниях о настоящей реальности, которые помогли ему вернуть подсознание, реальное имя заблокировано. Вернее, он знает его только частично и пытается вспомнить полностью, но у него ничего не получается.

– Откуда ты это знаешь?

– Его мысли тоже слишком навязчивы, – Хеллион пожимает плечами и разводит руками.

– Ах, ну да… – Питер вздыхает и качает головой. – Все время забываю о твоей способности.

– Он не знает своего реального имени, Питер. А ты знаешь и можешь ему помочь…

– Что ты имеешь в виду?

– Ты можешь «вложить» в его подсознание реальное имя.

– Нет, Хелли, – Питер снова качает головой – предложение Хеллиона чрезвычайно заманчиво, но… – Я не стану этого делать, потому что существуют правила, в которых исключения невозможны. Иначе катастрофические последствия будут неизбежны. И я не могу хоть как-то вмешиваться в его выбор. Поэтому когда придет время…

– Откроется портал в его другую реальность, но без реального имени, произнесенного за его чертой, портал не закроется, а следовательно, Киллиан сможет возвращаться в Неверлэнд в любое время, как, например, Сидни или Призрак, да?

– Возможно… – Питер никогда не задумывался о таком варианте, который, в общем-то, ему даже нравился. – Но боюсь, что, как и в случае с Потеряшками, без реального имени портал даже не откроется, и я не знаю, что тогда произойдет с Киллианом.

– А как же портал Призрака? Он вообще волк без имени и реальности.

– Ты ошибаешься, – Питер улыбается и легонько взлохмачивает светлые кудри мальчика. – С Призраком все обстоит совсем по-другому. Он не всегда был волком. Когда-то он был Питером Пэном этого Неверлэнда. И его портал открылся по всем правилам, когда пришло время. Но он не успел передать мне свои знания, поэтому Хранители Снов позволили ему вернуться, но в обличие зверя. И его портал открывал вовсе не я. Он получил его обратно, когда гильдия Хранителей посчитала, что его миссия выполнена.

– А не закрывается он…

– Потому что Призрак не хочет, чтобы портал закрылся, и не произносит свое реальное имя. Как и твои брат с сестрой. Все просто.

Они оба надолго замолкают, обдумывая все, что сказали-услышали.

– Но ведь должен же быть какой-то выход… – Хеллион усиленно потер переносицу. – Точно! Вот я болван… Нам же иногда приходится вытаскивать реальные имена потерянных мальчиков из их сознаний. Это сложно, но ведь возможно.

– Это совсем другое, Хелли, – Питер поджимает губы и качает головой. – Мы это делаем, чтобы раздобыть «ключ» от переходного портала. И мальчишкам я как раз «вкладываю» реальные имена в их подсознания, но так, чтобы они могли их вспомнить только переступив черту портала. И открытый таким образом портал обязательно должен быть закрыт.

– Хорошо… Должен же быть выход из этого замкнутого круга. Мы просто не видим его… – Хеллион задумывается, забавно кривит губы и морщит нос. – У мальчишек здесь сознание не работает совсем… И нам приходится идти на все эти ухищрения, как, например, залезать в спящее подсознание. Но ведь Киллиан Странник, – глаза у мальчика загораются от внезапно осенившей его мысли. – А у нас – у Странников – случаются проблески сознания. И именно поэтому мы помним свои реальные имена даже здесь – в Неверлэнде. Я, например, помню. И мы знаем, что Феликс тоже помнит. А значит, рано или поздно Киллиан все равно вспомнит свое реальное имя.

– Не вспомнит.

– Почему?

– Я «закрыл» Неверлэнд для его сознания.

– Так открой… – Хелли недоуменно пожимает плечами, потому что для него все вполне очевидно. Теперь и для Питера это очевидно. Вот только как объяснить мальчику, что такую «шутку» Робби Кэй провернул с сознанием Колина ОʼДонохью в их настоящей реальности. – Дай ему шанс, чтобы он мог сделать свой выбор. Вот увидишь, он вспомнит все куда быстрее, – мальчик загадочно улыбается.

– Это почему? – левая бровь Питера изгибается в недоумении, потому что он действительно не понимает Хеллиона.

– Феликс думает, что Неверлэнд не убил Киллиана только потому, что принимает его за Хранителя Снов. Ну-у-у… – Хелли смешно вытягивает губы, а щеки вспыхивают легким румянцем, – …после того, как ты разделил с Киллианом воспоминания о ваших реальностях, смешал ваши подсознания. В общем, Неверлэнд чувствует в Киллиане тебя. Так может, у него есть и твои способности Хранителя? Например, хорошо помнить все свои реальности.

– Господи… – Питер знает о теории Феликса, и даже с ней согласен, но ему становится неловко от мысли, что этому мальчику известно, как именно они с Киллианом «смешивали» свои подсознания. – Эту мысль Феликса ты тоже поймал, потому что она слишком навязчива?

– Не-е-е-т… – мальчишка срывает длинную травинку, закусывает стебель зубами и растягивает губы в широкой улыбке. – Феликс умеет держать свои мысли при себе.

– Интересно, как он отреагирует, когда узнает, что ты «залезаешь» и в его голову тоже?

– Но ты ведь ему ничего не скажешь? – улыбка исчезает с лица Хеллиона, когда он втягивает голову в плечи и заискивающе смотрит Питеру в глаза до тех пор, пока тот не качает головой, соглашаясь не выдавать секрет Хеллиона. – Кста-а-а-а-ти… Я ведь знаю свое настоящее имя, а значит могу стать пленником Неверлэнда.

– Не можешь.

– Это еще почему? – мальчик супит брови, не понимая, где он просчитался.

– Твоя реальность принадлежит не тебе, а Листерийскому медальону.

– Вот же черт… Ну, как же так? А я ведь надеялся…

Питер хохочет, когда Хеллион корчит забавные рожицы, и думает о том, что этому мальчику удалось развеять все его сомнения по поводу Киллиана и их будущего, а еще о том, что все же нужно создать парочку защитных амулетов, которые помогут держать мысли в тайне от этого несносного мальчишки.

Вечеринка по случаю премьеры первой серии четвертого сезона сериала, в котором Робби Кэй снимался в роли Питера Пэна, была в самом разгаре. Правда, Роб уже не имел к четвертому сезону никакого отношения. Но чета Магуайров заявила, что раз уж он их «приемный сын», и Таня настаивала на том, что он просто обязан быть со своей семьей на этом мероприятии, и Робби согласился. В конце концов, почему бы и не встретиться с бывшими коллегами? Тем более что одного из коллег там точно не будет. Сара Брикс сообщила Робу, что Колин ОʼДонохью улетел на неделю в Дублин – навестить семью, которая на время его съемок в новом фильме вернулась домой. Робби довольно спокойно перенес просмотр самой серии. Хотя, когда примерно где-то на двадцатых минутах в кадре появился Киллиан Джонс, он поймал себя на мысли, что ему хочется сбежать из зала. Но давать повод для очередных слухов про его снобские замашки он не собирался и в моменты появления на экране Колина переключал свое внимание на телефон, делая вид, что ему нужно срочно кому-то ответить. Потом было непродолжительное официальное общение с фанатами, которое плавно перетекло в фуршет и совершенно неофициальную довольно веселую приватную вечеринку. Робби всегда утомляла суетливая и шумная многолюдность таких мероприятий, но уехать он не мог – «приемный сын» обещал доставить домой своих «приемных родителей», которые эти вечером по договоренности с Робом были свободны от руля и могли позволить себе выпить с друзьями стаканчик другой. Робби же весь вечер довольствовался безалкогольными коктейлями и неспешно потягивал очередную порцию, сидя в самом темном углу, который выбрал для своеобразного уединения, и с интересом наблюдая за людьми в зале: вот там – небольшая группка сценаристов-режиссеров-звуковиков произносила очередной воодушевляющий тост и беспрестанно звенела бокалами; а вот там – такой взрыв хохота могла спровоцировать только Лана с ее любовью к анекдотам «по поводу»; в противоположном углу зала Шон общался с Робертом Карлайлом и судя по всему, «приемные родители» пока не собирались покидать этот праздник однаждысказочной жизни. Робби отставил на столик опустевший стакан, откинулся на спинку довольно уютного диванчика, поерзал, устраиваясь поудобнее, и закрыл глаза. Со стороны, если бы кто-то смог разглядеть его в затемненном углу, могло показаться, что он спит, но на самом деле Робби захотелось связаться со своей другой реальностью, чтобы убедиться, что там… его никто не ждет.