Текст книги "Там, где мы есть (СИ)"

Автор книги: InNOCH

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 69 страниц)

Колин прилетел в Хьюстон ранним утром и рассчитывал застать Роба дома. Решил, что все же попытается встретиться с ним. Дверь ему открыла Стефани Кэй. Колин был заочно знаком с мамой Робби. Видимо, Стефани тоже была в курсе кто он такой.

– Что вам нужно, Колин? – женщина вышла к нему и прикрыла за собой дверь – давая понять Колину, что не собирается приглашать его в дом, потому что в этом доме ему не рады.

– Я хотел бы поговорить с Робом.

– О чем? О том, как вы разбили его мечты?

– В смысле? – Колин недоуменно повел бровью.

– Он сказал, что не подписал контракты из-за вас. Я не знаю, что между вами произошло. Он вернулся из Ванкувера сам не свой. И я пыталась выведать у него хоть что-то, но он так ничего и не рассказал, замкнулся в себе.

– Я могу с ним поговорить? – Колин дернулся, порываясь зайти в дом.

– Его нет дома, – Стефани преградила ему дорогу и сложила на груди руки.

– Он в школе? – Колин, не отрываясь, смотрел матери Роба в глаза. – Пожалуйста, Стефани, мне нужно увидеть его.

– Господи… – женщина охнула и прикрыла ладонью рот, а в ее в глазах мелькнуло что-то такое, от чего у Колина екнуло сердце. – Не нужно, Колин. Он только начал приходить в себя. Я прошу вас, оставьте моего сына в покое и уезжайте, – Стефани приоткрыла дверь и шагнула за порог. – Уезжайте, Колин. Так будет лучше для всех, – она дернула губой, пытаясь изобразить вежливую прощальную улыбку, и захлопнула дверь.

Колин несколько часов кружил по улицам Хьюстона, размышляя над тем, что услышал от самого близкого для Робби человека… «Уезжайте, Колин. Так будет лучше для всех». Да. Наверное, так, действительно, будет лучше. И ему не следовало приезжать, но и уехать, не увидев своего мальчика хотя бы издалека, он не мог.

Колин затянулся и, выпустив струйку белесого дыма, подставил лицо под лучи теплого Хьюстонского солнца. Зажмурился и снова затянулся, а когда открыл глаза, увидел… его. Роб торопливо спускался со ступенек, ведущих к стоянке, и что-то, размахивая руками, говорил высокому светловолосому парню. Тот в ответ захохотал, похлопывая Роба по плечу и вызывая его ответную кривоватую улыбку. Парень что-то еще сказал на ухо Робу, улыбка которого стала шире, а левая бровь изогнулась дугой – изумление или недоумение? Колин вспомнил просьбу миссис Кэй, резким движением отщелкнул от себя недокуренную сигарету и быстро отступил в тень раскидистого дерева, рассчитывая, что яркий солнечный свет, заливающий площадку стоянки, помешает Робу увидеть его. Светловолосый парень похлопал Роба по плечу еще раз и направился к своей машине. Робби, улыбаясь и покусывая губы, шел к своему «Мустангу». Колин же не отводил глаз от Роба и, жадно следя за каждым его движением и жестом, провожал его взглядом до машины. Он рассматривал его, любуясь и задыхаясь от счастья, что снова увидел его. И ради этого мгновения, безусловно, стоило пролететь почти две тысячи миль…

Breaking Benjamin – You

Роб подошел к машине, взялся за ручку дверцы и, замерев на мгновение, медленно повернул голову в сторону Колина. Прищурил глаза, скользнул взглядом по припаркованному черному «Мустангу», который Колин взял в аренду, резко открыл дверцу своего и быстро сел в машину. Вот и все… Он хотел просто увидеть своего мальчика и увидел. Колин вздохнул, глядя на загоревшиеся габариты красного «Мустанга», и снова вытащил пачку сигарет. Но прикурить он не успел. В кармане завибрировал телефон, сообщая о полученном СМС.

«Что ты здесь делаешь?»

Сообщение от Роба настолько неожиданно, что Колин теряется, не зная, что ответить.

«Прилетел по важному делу».

«И что же это за важное дело?»

Колин на секунду задумывается – теперь главное – не ошибиться с ответом, чтобы не оборвать появившуюся тоненькую ниточку надежды, что ему повезет не только увидеть своего мальчика, а, возможно, и обнять.

«Ты».

Робби не отвечает, и Колин, понимая, что, скорее всего, ошибся с ответом, быстро набирает еще одно сообщение:

«Тебе вернуть телефон, который ты оставил?»

«Оставил, потому что он мне больше не нужен. Я же сказал – игра окончена».

«Так значит, это была только игра?»

Колин ждет ответа, но Роб молчит. Обычно это его реакция, когда он не может сказать то, что чувствует на самом деле, и Колин набирает сообщение за них двоих:

«Мы оба знаем, что не было это никакой игрой. Или ты имел в виду свою другую реальность?»

Колин понимает, что допустил еще одну ошибку, коснувшись болезненной темы, когда слышит рев двигателя «Мустанга», готового сорваться с места. Он торопится отправить сообщение, которое, возможно, все изменит.

«На самом деле я хотел увидеть тебя».

Рев «Мустанга» стихает, когда двигатель снова переходит на холостые обороты. И Колин, затаив дыхание, ждет решения своего мальчика.

«Увидел». «Возвращайся к своей семье». «Они твоя реальность».

Три хлестких коротких сообщения, от которых веет холодным равнодушием. И пара фотографий, которые были сделаны в аэропорту Ванкувера буквально вчера, когда Колин провожал свою семью, улетающую на пару недель в Дублин. На одной он обнимает улыбающуюся Хелен, а на второй Колин целует сына, прежде, чем передать его жене. Эти фотографии сделала Сара Брикс, которая подвозила все семейство в аэропорт, потому что Колин тоже улетал тем же вечером в Лос-Анджелес, но оказался в итоге в Хьюстоне. А то, что его семейные фотографии оказались у Роба, говорит о том, что он тоже следит за жизнью Колина, получая информацию из других источников. А значит, все его равнодушие наиграно. Эдакий защитный барьер. Вот только от чего он защищается?

Звук еще одной пришедшей СМС-ки выводит Колина из размышлений.

«А ты – моя другая реальность. И мы оба знаем, что не можем быть вместе в этой. Таковы правила. Прощай».

Колин вскинул голову одновременно с раздавшимся ревом мотора, набирающим обороты. «Мустанг» медленно выехал со стоянки, остановился перед съездом на трассу, пропуская машины, свернул в нужном направлении, на малой скорости мигнул несколько раз габаритами, явно прощаясь с Колином, и сорвался с места. Колин смотрел вслед красному «Мустангу», пока тот не скрылся из виду, и думал о том, что сорвавшись в Хьюстон с желанием хотя бы увидеть Робби, он получил гораздо больше – ответы на мучившие его вопросы; понимание того, что все еще не безразличен своему красивому мальчику; а главное, что они вместе в другой реальности. Вот только их другая реальность закрыта для Колина ОʼДонохью. Таковы правила? Но ведь в каждом правиле есть исключения, не так ли? Другое дело, если таково желание Хозяина Неверлэнда, который не хочет, чтобы у Колина ОʼДонохью оставались хоть какие-то воспоминания о реальности, где они существуют.

Комментарий к Часть 64. Только пустота... Треки, использованные в этой части:

Jocelyn Brown – Somebody Else's Guy: http://pleer.com/tracks/115414442tro

Shinedown – Burning Bright: http://pleer.com/tracks/4951093N70C

HIM – Heartache Every Moment: http://pleer.com/tracks/4455991Dg8a

Crossfade – Open Up Your Eyes: http://pleer.com/tracks/5418917I8fT

Breaking Benjamin – Forget It: http://pleer.com/tracks/391546ujHh

Breaking Benjamin – You: http://pleer.com/tracks/391543ah5X

====== Часть 65. Шанс начать все заново ======

Робби бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида на не отрывающего от его машины глаз Колина, закусил губу, подавляя в себе желание – изменить направление, нажал «аварийку» – три коротких сигнала – он уверен, что Колин поймет его правильно, плавно вдавил педаль газа и сжал руль уверенно набирающего скорость «Мустанга». Несмотря на увеличивающееся между ними расстояние, он продолжал ощущать взгляд Колина, но запрещал себе смотреть в зеркало заднего вида. Боялся, что не выдержит, развернет машину и, наплевав на свои принципы и принятые решения, вернется к тому, кого решил отпустить из своей жизни, вычеркнуть из этой реальности, забыть… И у него ведь почти получилось. Почти…

Lisa Stansfield – Never Gonna Fall

Прошло больше трех месяцев, как Робби Кэй вернулся из Ванкувера, огорошив родителей известием, что передумал сниматься в предложенных ему проектах. И если папа этой новости даже несколько обрадовался, потому что все же сомневался, что Роб сможет совмещать свои съемки с учебой в выпускном классе, то вот мама… Мама заподозрила неладное и попыталась выяснить у сына причины отказа, по сути, от своей мечты. Она хорошо помнила реакцию Робби – его глаза счастливо сияли, когда Айван подписывал контракты, соглашаясь на съемки сына сразу в двух проектах. А буквально через неделю Роб вернулся домой, и Стефани поначалу обрадовалась этому, но потухший взгляд сына и его отрешенность настораживали ее. Как и то, что Робби практически не вылезал из своей комнаты. Нет, он исправно посещал свою Британскую школу, а вот от предложений друзей куда-то выбраться Роб всегда отказывался, отговариваясь и выдумывая различные причины. А когда те были слишком настойчивы, ссылался на родителей, которые якобы были против. И если раньше Робби с удовольствием тусил с друзьями, то теперь он предпочитал уединение, и Стефани частенько находила его или корпящим над школьными заданиями, или спящим в своей комнате даже днем, что было совсем уж странно. Иногда она заставала его задумчиво уставившимся в монитор лэптопа, и полный грусти застывший взгляд сына совсем ей не нравился. Что именно так расстраивало Робби она не понимала, потому что сын, замечая ее внимание, захлопывал крышку ноутбука и «прятал» свое настроение за нарочито беспечной улыбкой, но взгляд при этом оставался отрешенным и тоскливым. Стефани была уверена, что странное поведение сына было как-то связано с его отказом от съемок. Она ждала, когда Робби сам захочет выговориться, но сын молчал, все больше погружаясь в себя. И через две недели Стефани не выдержала такого не свойственного сыну поведения и решила узнать у него о том, что именно вынудило его отказаться от участия в проектах, о которых он так мечтал.

– Ты ведь так хотел сниматься, – Стефани присела на краешек кресла и посмотрела на сына, который еще минуту назад, уперевшись подбородком в сложенные на стол кулаки, что-то внимательно рассматривал на экране лэптопа, а теперь, откинув голову на спинку кресла, отрешенным взглядом уставился в потолок. – Почему вдруг передумал?

– Ты же знаешь, – Робби вздохнул. – Личностные неприязненные отношения…

– Это официальная версия, – Стефани перебила сына на полуслове, – которую Сара озвучила твоему отцу, когда он позвонил ей, чтобы узнать – что произошло? А я хотела бы знать настоящую причину.

– Это и есть настоящая причина, мам, – Роб повернул голову и посмотрел матери в глаза. – Когда вдруг понимаешь, что тебе предстоит провести с человеком бок о бок не один месяц на съемочной площадке, а ты не можешь ни находиться рядом с ним, ни даже видеть его… – Робби мысленно договаривает: «чтобы не сорваться, не наделать глупостей и не испортить жизнь ни себе, ни ему». Потому что вслух этого он не скажет даже матери.

– Ты говоришь о Колине ОʼДонохью? – Стефани сразу поняла, о ком именно говорит Робби. – Мне показалось, что он довольно приятный человек.

– Вот и мне… – Роб закусил губу и, отвернувшись от матери, снова уставился в потолок, – …показалось.

Стефани чувствовала, что сын что-то недоговаривает – материнское сердце не обманешь, но в то же время понимала, что Роб не скажет больше того, что сказал.

– Ну что ж, может это и к лучшему. У тебя будет больше времени на учебу и на занятия, которые ты забросил, и на друзей, которые скоро забудут, как ты выглядишь. А что касается съемок, то, в конце концов, в декабре у тебя пара съемочных недель в… Все забываю рабочее название этого фильма?

– «Холодная луна», мам, – Робби усмехнулся некоторой саркастичности названия будущего проекта, потому что словосочетание «холодная луна» как нельзя лучше описывало его нынешнее «застывшее» состояние.

– Да, точно, – Стефани поднялась, подошла к сыну и заглянула ему в лицо, чтобы оказаться в поле его зрения. – Ты много спишь в последнее время, – она провела рукой по его волосам, поправляя растрепанные вихры. – Я волнуюсь.

– Все нормально, мам, – Робби перехватил ее руку, прижался к теплой ладони щекой и виновато улыбнулся. – Просто последняя съемочная неделя была ужасно утомительной и изматывающей. Устал. Вот и отсыпаюсь, – маме вовсе не стоит знать, как он провел последнюю неделю в Ванкувере. Впрочем, как и то, что он непросто спит, а «сбегает» в свои странные серые сны, где дает волю своим эмоциям, которые приходится скрывать ото всех в этой реальности. Там ему легче, неcмотря на то, что в его серых снах как нигде все напоминает о том, что… они были.

– Вчера мне звонил Кэлум…

– Почему он звонил тебе? – Робби недоуменно повел левой бровью.

– Видимо, потому что с тобой все равно разговаривать бесполезно, – Стефани вздохнула этой очевидности. – Сказал, что они с ребятами собираются прокатиться до Галвестона в эту субботу. Просил, чтобы я уговорила тебя поехать с ними, – она пристально посмотрела в глаза сына. – Даже не думай отказываться. Я уже сказала ему, что мы ничего не планировали на выходные, и пообещала, что ты составишь ему компанию. Поэтому в субботу ты едешь в Галвестон, и это не обсуждается, – Стефани ласково провела ладонью по щеке сына и улыбнулась. – Пора возвращаться к обычной жизни, милый.

Мама была права – пора возвращаться к обычной жизни. И не только. Робби пора бы вернуться и в свою другую реальность, которую он забросил. Вернее, не появлялся там уже довольно долго, с тех самых пор, как Колин предложил ему игру-переписку с другой реальностью. Ему не хотелось, приходя в свой цветной Мир, ощущать одиночество, потому что все, кто были ему дороги покинули Неверлэнд. Он сам их отпустил. Потому что так было нужно. Так было правильно. Но в Неверлэнде оставались мальчишки, потерявшие свои реальности, да и, скорее всего, появились новенькие Потеряшки, которым нужно было помочь вернуться в их сны или создать новые – обязанности Хранителя Снов с Роба никто не снимал. Да и не смог бы. Потому что Робби Кэй добровольно выбрал свою Вечность, а Неверлэнд получил навечно своего Хозяина. Видимо, по этой причине остров больше не беспокоил Хранителя Снов своим зовом и не устраивал никаких коварных ловушек. Успокоился, зная, что Роб все равно никуда не денется, и рано или поздно Питер Пэн обязательно вернется в свой Неверлэнд.

Питер Пэн всегда появлялся в Неверлэнде, когда солнце клонилось к горизонту. Закат – его любимое время суток, когда все преображается в лучах заходящего солнца, становясь завораживающим и волшебным. Он сидел на самом краю того самого утеса, с которым у него было связано много воспоминаний как хороших, так и не очень. Именно здесь Призрак открыл ему тайны Неверлэнда и то, какой властью над островом обладает Питер Пэн. А позже, когда в Неверлэнде появился Феликс, они любили коротать здесь вечера и сменяющие их ночи, рассматривая созвездия и любуясь серебристой лунной дорожкой, искрящейся на темной глади океана. Стоя именно на этом утесе, Питер вглядывался в линию горизонта, чтобы как можно раньше заметить белые паруса знакомого пиратского галеона, а затем наблюдал, как корабль вставал на якорь в бухте, и как спускалась с борта шлюпка, которая доставляла Капитана Джонса на берег. Здесь же они с Киллианом проводили много времени. Сидели рядом, наблюдая, как солнце скрывается за горизонтом, уступая права сумеркам, окутывающим Неверлэнд таинственностью. На небе одна за другой загорались звезды, а разогретый воздух оседал на траве ночной росой. Киллиан обычно что-то рассказывал о других Мирах и о своих приключениях, и ночную тишину частенько нарушал заливистый смех Питера Пэна, когда его веселили некоторые моменты или чрезмерная эмоциональность рассказчика. Иногда они просто молчали, потому что слова были излишни. Когда же начинала ощущаться ночная прохлада, Пэн зябко передергивал плечами, и Киллиан, предлагая поделиться своим теплом, распахивал свою капитанскую куртку, впитавшую в себя соленость океанов и запах корабельной древесины. И Питер, не раздумывая, устраивался в объятиях своего Кэпа, который прижимал его к себе и пристраивал подбородок на плече своего мальчика. И в такие моменты молчать становилось особенно уютно. Питер довольно жмурился, ощущая теплое дыхание на своей шее, и взмахом руки создавал вокруг них завесу невидимости. Потому что обитателям Неверлэнда было ни к чему видеть, как Киллиан невесомыми поцелуями сначала скользил по шее Питера – от ключицы к уху, и тот, откинув голову на его плечо и прикрыв глаза, наслаждался этими робкими прикосновениями. Когда же Киллиан осторожно целовал его в уголок губ, будто спрашивал разрешения на что-то большее, Питер перехватывал его губы, позволяя поцелуям становиться настойчивее и жарче. Они задыхались в этих тягучих и жадных поцелуях, сводящих с ума, накрывающих сладкими волнами возбуждения, срывающих с губ непроизвольные стоны, доводящих до дрожи, лишающих контроля. Они балансировали на грани. Им обоим хотелось большего, но они так и не переступили черту в этой реальности. А теперь и не переступят… И он сам виноват в этом. Но что сделано, то сделано. И он должен был отпустить Киллиана, чтобы дать ему шанс вернуться к жизни в каком-нибудь другом Мире, но при этом лишая его возможности вернуться в Неверлэнд. И хотя они никогда не смогут быть вместе, Питер точно знает о том, что Киллиан Джонс жив, что не лишился своего подсознания, а значит и Вечности.

Питер грустно улыбнулся своим воспоминаниям… Так много всего случилось в его Неверлэнде, изменив как сам волшебный Мир, так и его самого. И он привыкнет к своему новому Неверлэнду. Он сможет. Он должен, хоть это и будет трудно. Так же трудно, как отпускать тех, кого любишь… Но он отпустил. Всех, кого любил. Во всех своих реальностях. Все правильно. Он все сделал правильно… Но только от этого «правильно» холодно, неуютно, одиноко и больно так, что хочется обхватить себя руками, завыть в голос и, повалившись в густую траву, неподвижно лежать, всматриваясь в даль океана и позволяя сумеркам окутывать себя спасительной умиротворяющей серостью, а ночной прохладе – пробирать до костей, выхолаживать изнутри, замораживать сердце, чтобы так не ныло. Но быть слабым и отчаявшимся он может себе позволить только в своем сером сновидении, которое когда-то и создал именно для этой цели. А здесь в Неверлэнде он должен давать надежду отчаявшимся и возвращать потерянным мальчишкам веру. Потому что в Неверлэнде все определяет сила веры – если во что-то сильно верить, то это непременно сбудется. Вот только кто бы помог самому Питеру Пэну поверить в это…

Питер вздохнул, закрыл глаза и попытался связаться с Тенью: волк бежал вслед за Призраком через лес по хорошо знакомой ему тропе, ведущей к утесу, где он и сидел. Значит, Тень почувствовал присутствие своего хозяина, и через несколько минут Питеру будет не так одиноко. Когда-то только волки составляли ему компанию в Неверлэнде, а еще… Феликс. Пэн грустно улыбнулся, подтянул колени к груди, сложил на них руки и, уперевшись в них подбородком, задумчиво уставился на диск солнца, которое клонилось к линии горизонта, рассыпая свое золото по бирюзе океана. Обычно в это время в бухте вставал на якорь «Веселый Роджер»…

Волки, несмотря на свои довольно внушительные размеры, ступали по земле мягко и осторожно, но Питер Пэн все равно услышал, как они выскочили из леса и, пробежав немного, остановились от него на довольно приличном расстоянии. Питер отчетливо слышал за своей спиной тяжелое сбившееся дыхание уставших от быстрого бега волков – звери не торопились подходить к нему, будто чего-то ждали. И Питер тоже затаился в ожидании. Он не обернулся, когда услышал шаги за своей спиной. Раньше волки составляли компанию Феликсу, который всегда встречал Питера, когда тот появлялся в Неверлэнде, и сообщал Пэну обо всем произошедшем за время его отсутствия. Теперь же, когда Феликса больше нет в Неверлэнде, это наверняка…

– Сэд, не нужно было приходить сюда, – Питер вздохнул на многозначительное молчание Сэда. – Я знаю, что давно не появлялся, и у тебя наверняка много новостей. Но сейчас я хочу побыть один.

Shinedown – Iʼll Follow You

Но Сэд не уходит. Напротив. Он сокращает между ними расстояние и закрывает руками глаза Питеру.

– Феликс?.. – Питер вздрагивает от хорошо ему знакомых прикосновений и замирает, не доверяя своим ощущениям. Потому что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Этого не может быть, но все же…

– Угадал… – знакомый шепот прямо на ухо.

Питер, цепляясь за прохладные, тонкие пальцы, убирает руки со своего лица и медленно поворачивает голову к тому, чье теплое дыхание невесомо касается его щеки. Он боится спугнуть свое наваждение, но когда сталкивается с озорным блеском голубоватых с прожилками плавящейся зелени глаз, то понимает, что это не иллюзия, не разгулявшееся воображение и не сон. Это на самом деле…

– Феликс! – он захлебывается от нахлынувших эмоций и цепляется ставшими вдруг непослушными пальцами за полу темно-зеленого хорошо знакомого плаща, чтобы не потерять связь с реальностью, которая ошарашила его своим сюрпризом.

– Привет, – Феликс взлохмачивает и без того растрепанные вихры Питера, которые в лучах заходящего солнца горят золотом. – Скучал? – широкая улыбка и быстрый поцелуй в щеку.

– Очень!

Питер хорошо помнит сценарий, по которому когда-то проходила каждая их встреча. Только сейчас они будто поменялись ролями. И ему безумно хочется нарушить все правила. Повинуясь своему желанию, он вскакивает на ноги, обхватывает Феликса и… отрывается от земли. Он крепче сжимает друга в своих объятиях, и они кружатся в воздухе, взмывая все выше. Питер почти задыхается от счастья, что снова видит Феликса, который своим внезапным появлением вновь вернул ему веру в чудо и напомнил, что Питер Пэн умеет летать.

– Боже, Питер, что ты творишь? – Феликс судорожно цепляется за плечи друга и испуганно смотрит то на удаляющийся под ними утес, то на не скрывающего своей радости Питера. – Верни меня немедленно на землю. Слышишь? Я… боюсь высоты.

– Слушаю и повинуюсь! – Питер заливисто смеется неожиданному признанию Феликса и плавно опускается на землю. – Господи, не могу поверить, что это и правда ты, – он не выпускает друга из объятий, проводит кончиками пальцев по его правой щеке, легко касаясь тонкого ставшего еле заметным бледного шрама, все еще не веря в материальность того, кого уже и не ожидал увидеть снова. Щека Феликса чуть дергается от его прикосновений, и этот «живой» импульс передается и Питеру, выводя его из оцепенения. Он порывисто прижимается к другу сильнее, зарываясь носом в его неизменный, местами потрепанный темно-зеленый плащ.

– Это и правда я, – Феликс улыбается, ощущая на своей груди теплое дыхание, которое, кажется, проникает в самое сердце. – Я же обещал тебе, что вернусь. Коротать вместе Вечность куда веселее, помнишь?

– Помню… – Питер вдыхает знакомый запах – терпкость лесных трав с примесью дыма от костра, а еще не присущие Феликсу нотки солоноватой свежести океана с тонким привкусом выделанной кожи – он знает, что потрепанный плащ Странника впитал в себя и запах кожаных лат Цепного Пса, но ему все равно, кем был или является Феликс. Главное, что он сейчас рядом. – Как же я соскучился…

– Я тоже… – Феликс стискивает хрупкие плечи друга, зарывается носом в его каштановые пряди и втягивает в себя запах его волос, которого ему так не хватало, и по которому он безумно соскучился.

– Странно, что я не почувствовал тебя.

– Теряешь навыки? – Феликс улыбается, уткнувшись в вихрастую макушку.

– Может быть…

Они долго стоят, прижавшись друг к другу и не обращая внимания на волков, которые уселись совсем рядом и не спускали с них своих довольных, если такое вообще применимо к волкам, взглядов. Когда-то давно Питер, Феликс и волки были единственными обитателями Неверлэда, не считая временно попадавших на остров мальчишек, которые теряли свои реальности. И еще… Уайз – белый ворон, принадлежавший Феликсу. Они частенько такой компанией любили изучать остров, осваивая свои владения. И теперь казалось, что кроме них на острове никого не существует, будто они все вернулись в самое начало их истории в этой реальности. Будто Неверлэнд давал им шанс начать все заново.

– Давно ты вернулся? – Питер отстранился от друга, украдкой смахнул все же выступившие от радости слезы и поднял голову.

– Где-то недели две назад. И забеспокоился, когда узнал от Сэда, что ты давно не появлялся в Неверлэнде.

– Было много дел в другой реальности, – Питер закусил губу и отвел взгляд в сторону. – Да и желания, если честно, не было. Без вас здесь как-то… тоскливо.

– Понятно, – Феликс усмехнулся, глядя на смущение друга – он прекрасно понимал, кого именно имел в виду Питер под своим обобщающим «без вас».

– Как там мальчишки? – Пэн сосредоточился на камушке под ногами, который преувеличенно беспечно пнул носком сапога.

– Нормально, – Феликс пожал плечами. – Сэд справляется со своими обязанностями. Правда, появилась парочка совсем уж шебутных мальчишек.

– Как Хеллион? – Питер вскинул глаза на Феликса и улыбнулся, вспоминая белокурого непоседу, к которому привязался всей душой.

– Нет, – Феликс широко улыбнулся и покачал головой. – С нашим Хеллионом никто не сравнится.

– Да уж… – Питер усмехнулся своим мыслям. – Это он помог тебе вернуться в Неверлэнд?

– Можно и так сказать, – Феликс бросил быстрый взгляд за плечо Питера, будто Хелли стоял за его спиной.

– Его медальон, открывающий переходные порталы? – это было первое, что пришло Питеру на ум, и Феликс кивнул, подтверждая его мысль и снова бросая взгляд за его спину. Пэн оглянулся, но никого не увидел. – Я так и думал… Но почему-то думал, что ты не захочешь возвращаться в Неверлэнд.

– Просто у меня были кое-какие дела, которые нужно было закончить, – Феликс перевел взгляд на Питера и, притянув его к себе, приобнял. – Как ты мог подумать, что я не вернусь? Я же пообещал тебе, и я выполнил бы свое обещание, чего бы мне это ни стоило.

– Расскажи мне о вашем путешествии. Как поживает наш Хелли? Странно, что он отдал свой медальон тебе, а не сбежал сам от Сидни в какой-нибудь очередной Мир, – Питера рассмешила собственная мысль, и он тихо засмеялся, уткнувшись Феликсу в плечо. – Ты сам доставил нашего непоседу домой или перепоручил? Расскажи мне о… нем, – Питер выдыхает свою просьбу в плечо Феликса, не поднимая глаз. Он спрашивает вовсе не о Хеллионе и знает, что Феликс поймет его правильно. – Как он?

– Думаю, что все свои вопросы ты сам можешь задать непосредственно тем, о ком спрашиваешь…

Питер не совсем улавливает смысл сказанного Феликсом, когда его теплое дыхание щекочет ушную раковину, заставляя передернуть плечами.

– Что ты имеешь в виду? – он вкидывает голову, чтобы заглянуть в глаза друга, но взгляд того устремлен вдаль – к линии горизонта. – Феликс, о чем ты?

– Вернулся не только я, – Феликс переводит взгляд на Питера, улыбается и, уверенно взяв за плечи, разворачивает его лицом к океану.

Когда в направлении вытянутой руки друга Питер замечает на горизонте знакомые белые паруса пиратского галеона, то отступает и буквально вжимается в Феликса, потому что его вдруг охватывает странное чувство: смесь сумасшедшей радости и невероятного страха.

– Не может быть… – Питер выдыхает зародившуюся смесь противоречивых ощущений. – Он тоже там? – он задерживает дыхание в ожидании ответа.

– Мы все вернулись, – Феликс улыбается, глядя на реакцию Питера. – И Хеллион, и Бен, и Сидни, и… он тоже.

Питер судорожно втягивает в себя воздух, а сердце от волнения начинает колотиться как бешеное.

– Нет, нет, нет… – его начинает трясти от обрушившихся разом эмоций, и он мотает головой: то ли пытаясь развеять наваждение, потому что не может поверить в реальность происходящего; то ли мысленно умоляя «Веселого Роджера» не приближаться к берегам Неверлэнда, чтобы остров не добрался до того, кто дорог его Хозяину. Скорее всего, последнее.

– Успокойся, Питер. Ему ничего не грозит, – Феликс ободряюще сжал плечо друга и прижался щекой к пульсирующей венке на его виске. – Я сам не совсем до конца понимаю, что именно произошло, но Неверлэнд больше не заинтересован в смерти Киллиана Джонса.

– Откуда ты знаешь? – у Питера все равно все внутри перекручивает, руки, которыми он себя обхватывает – трясутся, и губы дрожат.

– Э-э-э-й, – Феликс заглянул в лицо Пэна и легонько потряс за плечо, чтобы переключить его внимание на себя, но Питер не отрывал взгляда от приближающегося к берегам Неверлэнда галеона. – С ним ничего не случится, Питер. Он уже приплывал на остров, пока тебя не было. Капитан Джонс доставил в Неверлэнд одного из новых мальчишек, которого подобрал в нейтральных водах Границ Миров, – Феликс улыбнулся, когда Питер бросил на него недоуменный взгляд. – Ты не появлялся, и мы пробовали разные способы, пытаясь вернуть тебя в Неверлэнд.

– Но… – Питер шагнул было к самому краю утеса, остановился, задумавшись, а потом беспокойно стал вышагивать вдоль обрыва, не сводя глаз с корабля, который, как ему теперь казалось, завис на одном месте. – Если ты узнал о моем возвращении от Призрака или Тени, – Питер бросил быстрый взгляд на волков, которые сидели неподалеку и безотрывно следили за его суетливыми перемещениями, и снова сосредоточился на «Веселом Роджере», – то как об этом узнал Киллиан?

– Хеллион отправился сообщить ему, – Феликсу совсем не нравилось, что Питер был очень близко к краю обрыва и практически не смотрел себе под ноги, потому что его взгляд был прикован к галеону.

– Через временный портал, – Питер остановился, озаренный своей догадкой, и повернулся к Феликсу. – Так ведь?

– Именно, – Феликс кивнул, подтверждая догадку Питера. – Так получилось, что «Веселый Роджер», благодаря Хеллиону «завис», – Феликс хмыкнул и пальцами показал в воздухе кавычки, – в нейтральных водах Границ Миров, недалеко уплыв от Неверлэнда.

– Что значит – «завис»? – Питер сам «зависает» на мгновение.

AWOLNATION – Sail

– Тебя все не было, а остров находится под защитой магии, которая позволяет только Киллиану сходить на берег. Ну, и еще Потеряшкам, для которых остров всегда открыт. Находиться все время на корабле, не имея возможности сойти на берег, то еще испытание. И в какой-то момент Сидни не выдержала. Она решила, что нет смысла ждать, что ты не вернешься. Не знаю, что уж она такого «увидела»… – Феликс пожал плечами, но Питер понимал, что скорее всего Сидни почувствовала даже в другой реальности его нежелание возвращаться в Неверлэнд. Он закусил губу, отвернулся от Феликса и вновь принялся расхаживать в опасной близости от края утеса. Феликс пристально следил за ним, продолжая свой рассказ. – В итоге она попросила Капитана Джонса вернуть ее с братьями в Кансию. Какие Сид привела аргументы Киллиану, я не знаю, но он согласился. А вот Хеллион верил, что ты обязательно должен почувствовать нас и вернуться. Хотел остаться в Неверлэнде и дождаться тебя. Видел бы ты их с Сид перепалку… Она на шлюпке, Хелли на берегу… – Феликс широко улыбнулся и покачал головой. – В общем, Сид взяла его тем, что он должен сдержать данное ей обещание и вернуться домой. И Хелли ничего не оставалось делать, как согласиться. Он даже заплакал, когда прощался со мной. Был так убедителен, что я сам чуть было не пустил слезу. Представляешь, каков засранец? – Питер еле сдержал смех, когда Феликс возмущенно фыркнул. – Но он же у нас манипулятор. И уговорил Киллиана на авантюру, а тому ничего не оставалось делать, как согласиться с планом нашего «гения», – Феликс снова изобразил пальцами кавычки. – А план был до безобразия прост – Хелли создал иллюзию полного штиля, и «Веселый Роджер» до сегодняшнего дня дрейфовал недалеко от границы Неверлэнда, ожидая, когда его безжизненно повисшие паруса вновь наполнит ветер. Наш же сорванец наплел сестре, что не может больше находиться на корабле, что его тошнит от постоянной качки, воспользовался своим амулетом, открывающим переходные порталы, и сбежал в Неверлэнд. Но, правда, договорился с Киллианом, что вернется, как только ты появишься, чтобы снять свою иллюзию.