Текст книги "Право рождения (СИ)"
Автор книги: Gusarova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц)
Илья вздохнул и опрокинул в себя почти полную кружку спирта. После рассказа ему заметно полегчало, словно он исповедовался коллегам. Миша потянулся к нему и перехватил кружку. Наполнил её, глотнул и передал Светке. Поправил очки.
– М-да. Трогательная история. Но и у меня есть, что добавить, – он глянул на Светку, слушавшую, раскрыв рот. – Мне кажется, это имеет прямое отношение к твоей легенде, Илья. Когда между южными племенами – земными колдунами и оставшимися небесными, было достигнуто перемирие, главам родов раздавались символы власти – колдовские перстни и ведовские посохи. И один род взял себе в тотем птицу ворона, а камнем избрал белый агат...
– ... «чтобы помнить о жертве», да, – перебил его Илья. – И девиз этого рода гласит – «не принимай серое белым, но чёрный – это всегда черный, и тем он хорош». Я слышал эту версию от твоего деда, Миш.
– А я не мог понять, о какой жертве шла речь у Бабогуровых, – вздохнул семаргл.
– Я тоже. У меня только сейчас всё сложилось в голове, – признался Илья. – Но я очень сильно удивлюсь, если вы найдёте следы насилия или болезни на теле снежной девочки. Я чувствовал там, внутри пещеры присутствие силы чернобога. Но вы прекрасно знаете, что до Борзого в этом мире был лишь один чернобог. Он законсервировал крипту, чтобы тело его дочери сохранилось до наших дней. И...
– Ты думаешь, что это был ты? – сочувственно скривилась Светка.
– Время покажет, – Илья поднялся и отряхнул штаны. – Ты права, мне стоит поспать. Справитесь без меня?
– Можешь на нас положиться, – чуть ли не хором ответили семарглы.
Илья поплёлся в чум и завалился бы спать в чём был – грязный и в обуви. Но зарывшаяся в оленьи шкуры дочка заставила его соблюсти хоть какую чистоту. Он сбросил и повесил на жердь куртку, остался в термобелье и залез на настил к Владе. Его девочка, черноволосая, смуглая и тёплая даже не проснулась. Только заворочалась, уютнее устраиваясь в объятьях Ильи. А тот, прижав к себе малышку, поклялся, что ни одна сила в мире не заставит его сделать так, чтобы дочка уснула вечным сном. Он лучше сам отправится в посмертье. С этим решением Илья Айвазов уснул и проснулся далеко за утро от бойкого голоска над ухом:
– Папа-а, пап! Ну где наши куколки?
====== 18. Куколки ======
– Папа, я хочу посмотреть! Ты дашь мне посмотреть на неё! Я хочу себе забрать тех куколок!
Это никак не было похоже на вопрос или просьбу. Яхонтовы не просят, они приказывают, и те, в ком есть толика крови Яхонтовых, тоже приказывают, мать их! Илья который раз за день обернул сердитый взор на дочь, бегавшую за ним хвостиком, и доходчиво объяснил, снова и снова:
– Влада, будешь скандалить, отправлю вниз, к Палычу! Я уже тебе говорил: доступ в пещеру только взрослым, учёным! Ты, – Илья ткнул в дочь, и та скосила глаза на кончик его пальца, – сидишь, ждёшь снаружи. Когда будут производить выемку, тогда и увидишь.
– Но папа! – маленькая спорщица топнула ногой. – Я тебе показала, где лежит принцесса, я имею право на кукол!
– Дочка, – Илья взял её за плечи, – помнится мне, ты обещала слушаться.
Влада на это сморщила мордашку и захныкала, а потом громко разревелась. Слёзы в тридцать три ручья потекли по её круглым щекам. Илья про себя чертыхнулся. Знал же, что с ребёнком могут быть проблемы! Он, поджав губы, глядел на миниатюру собственного лица, искажённого плачем, и думал о том, как отвратительно выглядел бы, давая слабину.
– Я имею право ви-идеть, – продолжила тем временем гнуть свою линию Влада, развозя сырость по щекам. – Я тебе сказала про кукол, так нечестно! Я хочу их себе! Они на-аши!
– Ты мне сказала про кукол? – завёлся тут не на шутку Илья. – Отлично. Но ты не сказала мне, что хочешь их забрать! Влада, пока захоронение не обработали сканером, я мог бы спрятать для тебя кукол! А теперь не обессудь – их трогать нельзя! Они внесены в общемировую базу да...
Это вызвало натуральный взрыв ребёнка. Влада целиком отдалась рёву, увеличив его мощность стократно. Она застыла на месте и, в лучших традициях сценического искусства, запрокинула голову, на всю раскрыв рот. Щель от выпавшего зуба смотрелась, как насмешка над Ильёй и всем его педагогическим опытом. Ни один эрский ребёнок не позволил бы себе так безобразно громко выражать эмоции. Илье стало стыдно и за свою недогадливость с этими дурацкими куклами, и за поведение дочери. Мимо сновали аспиранты, Костик со Львом боязливо косились на орущую девочку, Толик вжался в ноутбук. Айвазов мотнул головой и направился прочь от дочери. Но та поскакала следом и схватила его за штанину.
– Па-апа-а! Ну пожа-алуйста-а! Это куколки не для науки, а для того, чтобы ими играли девочки!
Он резко сбил её руку и взревел:
– Сама виновата! Это не твои куклы! Это культурная ценность и редкий объект для изучения! А если ты будешь реветь, придут келе и скормят тебя медведям!
– И ты за меня не заступишься?! Ты, мой папа? Тебе меня не жалко? – последовал резонный вопрос. Илья аж опешил от того, как она, оказывается, умела находить аргументы.
– А тебе меня?!
Оба, отец и дочь, замолкли, тараща друг на друга чёрные глаза, словно соревновались кто кого переглядит. Потом Влада приметила идущую от пещеры Светку, закрыла лицо ладошками и с наигранным восклицанием:
– Све-е-ета-а!!! – ринулась к старшей сестре. Та приняла её объятья и сочувственно кивнула Илье. Айвазов развёл руками, показывая, что не знает, как быть. Касаткина мигнула ему, мол, я всё улажу. Приласкала Бусинку, присела перед ней и начала выспрашивать что-то. А Илья решил сделать вид, что ужасно занят. Повернулся и деловым шагом устремился к пещере, хотя на самом деле у него тряслись от негодования пальцы в карманах. До него тут дошло, что он зря считал себя хорошим воспитателем. Один маленький ребёнок, причём, его же собственный, и на тебе! Доцент Айвазов не справился. Илья постарался найти ровное дыхание. Он отчасти порадовался тому, что Инна торчит в пещере и бережёт уши.
Антрополог группы, вооружившись маской, перчатками и лазерной рулеткой так и эдак обмеряла тело принцессы. По мумии бегала фиолетовая сетка прибора, считывая данные. Генрих застыла над белоснежной девочкой, как цапля на болоте, и, казалось, ни неудобная поза, ни холод камней не могли её отвлечь. Илья прочистил горло, чтобы сестра заметила его присутствие. Она обратила к Илье голову с огромными очками-лупами и ослепила фонарём.
– Потрясающе, Илюша! Просто потрясающе!
– Чем там тебя трясёт? – Айвазов подошёл и, стараясь не слишком засматриваться на скованное вечным сном личико мумии, пощупал руку Инны. – Ты не мёрзнешь? Тебе нельзя студиться.
– Я в восторге! – Инна стащила маску. – Илюша, по предварительным данным, мы наткнулись на общего предка всей северосвирьской клады. Я провела обмеры лица и тела и спешу предположить: у неё значительно усреднены значения биометрии относительно большинства гаплотипов малых коренных народов. Ты помнишь, я занималась этим ещё в кандидатской – хотела понять, как выглядел общий предок всех коренных народов Свири, человек Страны городов.
Когда Инна бралась за работу, она иной раз становилась похожа на сумасшедшую.
– Ага, и Карга тебя ругала за то, что ты маешься дурью, – с улыбкой припомнил Илья.
– И вот, настало время стукнуть её по клюву! – победно заявила Генрих.
– Значит, это не эрси? – удивился Айвазов.
– Не пельмено-сосьвинцы?
– Нет, – Инна посветила на мумию. – Посмотри, лицо не такое плоское. Скулы ниже и уже, челюсть более округлая, нос острее. Что меня и насторожило! И достоверного сходства с любым другим свирьским гаплотипом нет. На вскидку, но я не могу точно определить её принадлежность. Это всё, конечно, предварительные данные до разбора археогенетиками и загрузки результатов биометрии в программу сверения признаков... Но что-то мне подсказывает! – Инна хитро и весело подмигнула. – Она уникальна не только внешне.
– Да, внешность у неё странная для общего предка свирьцев, – согласился Илья, всё же задержав взгляд на слишком светлых ресницах девочки.
– В этом как раз загадки нет, – возразила Инна. – Она – альбинос.
– Альбинос! – как Илья сам не догадался! А ведь и правда – у мумии ни в волосах, ни в коже не просматривалось пигментации.
– У свирьцев альбинизм встречается в одном случае из пятидесяти тысяч. Илюша, скажи, у неё же можно взять образцы тканей на генетику?
– Можно, – усмехнулся Илья, припоминая прошлогоднюю историю со скрытными эрси и тем, как Инна гонялась за их образцами.
– Но она не разрешала мне. – Генрих явно подначивала брата.
– Я разрешаю.
Илья потянулся рукой в перчатке и провёл пальцами по головкам кукол из рядка на настиле. Ссориться с Владой не хотелось, но и исполнять все дочкины капризы Илья не намеревался. Мало ей розового чума, полётов на духах и каши с горы, теперь это подавай. А луну с неба не надо?
– Инн, как думаешь, сколько могут стоить эти куклы? – на всякий случай спросил он Генрих. Та глянула на него, как на дурачка.
– Они не имеют цены, – прозвучал необходимый для успокоения ответ. – И, я надеюсь, никто и никогда не продаст их с молотка. Это слава нашего института, Илья.
– Ты права на сто процентов. – Айвазов убрал руку и покинул пещеру.
Их снова ждали хлопоты, хлопоты и ещё раз хлопоты. Провизия, расссчитанная на три дня, кончалась, Илья понимал, что мумию лучше забрать из пещеры как можно оперативнее. Доступ воздуха, микрофлора и сырость могли начать портить тело. Да и группе следовало заняться шурфовкой других намеченных участков. Айвазов заказал авиаборт, чтобы перевезти монолит захоронения в карасукский исследовательский центр. Их новосвирьская этничка не обладала ресурсами для изучения столь редкой и хрупкой находки. Каргина была предупреждена, взволнована и заинтригована. А Илья, признаться, никому другому не мог доверить тело принцессы. Тётка Ярослава, как бы, была родственницей, и могла бы позаботиться о девочке, чтобы та не чувствовала себя чужой...
«С ума сошёл! – осадил себя Айвазов. – Рехнулся с этими шаманками, беспокоиться о чувствах мумии!»
Он и так проводил в пещере много лишнего времени. Шастал при любом удобном случае и под предлогом проведения исследований оставался с принцессой. Ему казалось, что с ним ей спокойнее, не одиноко, не холодно. Дурацкие мысли не желали покидать голову, а кроме того Илье казалось донельзя странным то, что обычно во всех подобных историях найденные мумии насылают на археологов проклятья, не желая покидать место захоронения. Эта же Белоснежка наоборот, тянулась к людям, словно соскучилась по ним. И в частности, к нему. Странным было и то, что Илья не мог призвать дух принцессы. Он никак не шёл к чернобогу, но догадка объясняла многое. Влада не зря звала принцессу Ликой и не просто так требовала «их» игрушки.
В тот вечер перед сном Айвазов тоже просидел в пещере около часа в то время, как Бусинка угомонилась, а коллеги рассыпались по палаткам. Не взял даже фонаря и приборов, ни к чему. Он пришёл побыть с принцессой так же, как привык укладывать Владу.
– Вот. Пришёл пожелать тебе спокойной ночи. Хорошо, укулеле не додумался взять. – Илья пригладил перчаткой бесцветные холодные пряди. – Что бы обо мне подумали ребята? Спятил доцент Айвазов. Поёт мумии. Верно, Лика?
Конечно, принцесса оставила его без ответа. Сколько ни всматривался Илья в неподвижные черты девочки, сколько ни чудилось ему мелкое дрожание бледных век и бескровных губ, нет – она была мертва. Но это не навечно. Илья не мог считать свою принцессу просто удачной находкой и потому тихонько, чтобы не вызывать подозрений у лагеря, запел ей:
– Спи, пока темно. Завтра вновь утро случится. Я открыл окно, слышишь, спят звери и птицы. А над всей землёю горит звезда, ясная, как твой смех. Мы с тобою вместе дойдём туда, где горит звезда для всех, для всех... {?}[песня группы «Аквариум» – «Колыбельная».]
Мысль о Саше отдалась в груди тоской. Скорее бы увидеться! Плод внутри неё, должно быть, подрос, как у Инны. Илья оставил принцессу, прокрался в чум и лёг к Владке под бочок. Та сжалась, но не отстранилась, несмотря на то, что с отцом весь день разговаривала через зубы.
«Ладно, – подумал Илья, целуя макушку упрямой ведьмочки. – В следующий раз будет говорить конкретнее, что ей надо. Да и я мог бы уточнить».
С таким решением он уснул. А разбудил его негромкий смех за пологом чума и детский голосок – Влада беседовала сама с собой. Илья прислушался.
– Лика, какую ты хочешь? Эльзу? Да, забирай Эльзу. А у меня будут Синтия, Флоранс, Перл и Матильда. Девочки, давайте пить чай, вкусный-превкусный, полезный-преполезный! Я принесу чайник.
Илья сорвался с настила и чуть ли не ветром нырнул за полог. Бусинка, одетая в антикомариную накидку, устроилась на камнях и, рассадив кукол, потчевала их из шишек. Илья вскипел, видя, что между теми игрушками, которые дочка взяла из Балясны, затесались четыре тряпичные фигурки.
– Влада! Я запретил тебе трогать этих кукол! – Илья набросился на застолье и забрал древние трофеи. Бусинка захлопала на него глазами.
– Но папа, Лика разрешила...
– Лика, я запрещаю! – сотряс воздух гневный вопль, после чего Илья тут же мысленно отругал себя за несдержанность. – Где пятая кукла? – он пересчитал фигурки и воззрился на притихшую дочь. – Влада! Говори!
– Ну... Папочка, я... – та замялась, чуя, что дело пахнет керосином.
– Говори, – требовательно процедил Илья.
Бусинка вскочила на ноги и выпалила:
– Лика забрала её!
– Лика не могла забрать куклу, Лика мёртвая! – возразил Илья.
– Могла, могла, могла! – затопала Влада. – Эльзу она забрала! Лика живая! А ты, папа, плохой! Я маме на тебя пожалуюсь! Я бабе Ярэ на тебя пожалуюсь, и Савве, и тёте Насте! Ты – плохой! Пусть мама меня заберёт отсюда! – выкрикнув это, она свернулась смерчем и влетела в сетчатое окно Светкиной палатки.
– И пожалуйста! – громыхнул в ответ Илья. – В министерство образования пожаловаться не забудь! И в департамент охраны памятников истории! Так и напиши: доцент Айвазов, Илья Каримович – плохой, и пусть у меня отзовут лицензию! Но я прав, Влада, и так дела не делаются!
Он понял, что своими криками перебудил весь лагерь, и поспешил скрыться за нависающим утёсом. Залез выше по сопке до лиственничника и продышался. Злиться на дочь не получалось. В чём-то она была права, а Илья виноват. Куколками шаманок должны играть шаманки, а не любоваться публика в музее. Но обида на жестокие слова дочки тлела под сердцем. Влада, хорошая и добрая, в целом девочка, была избалована матерью, как и её братья. Плюс возраст. Илья не умел обращаться с маленькими детьми. Сын родился тогда, когда он сам был почти ребёнком и учился в институте.
«Надо было больше заниматься им, – как по зову, всколыхнулась вина. – Надо было жить на стойбище и воспитывать Славку. А Влада? Кто я ей? Отец, который отсутствовал пять лет, а потом взялся чинить порядки. Да и в давнем прошлом я был херовым родителем, что уж». – Он потёр голову.
И тут нечто жидкое и тёплое шлёпнулось ему на тыльную сторону прижатой к затылку ладони. Илья рассмотрел подарок: ну точно птичье дерьмо. Наверху послышался цокот коготков по ветке лиственницы и хриплое карканье. Илья, щурясь, присмотрелся и различил в кроне дерева чёрную ворону. Она скосила круглый глаз на Айвазова и, судя по всему, захотела продолжить бомбёжку. Илья, вскинулся на ноги, выхватил мобильник и, набрав первый же номер, гаркнул в трубу:
– Успели перетереть, да?!
Ему ответом стал смех Каргиной. Разумеется, ворона была её проделкой.
– Вот и у тэбя появилась строптивая наслэдница, – обрадовали его заключением. – Нэ всё мнэ страдать.
– И ты, естественно, на её стороне! – ощерился Илья.
– Помэньше ори, – был совет. – А так, нэт. Куклы – чистая прихоть, силы в них нэ таится, нэ пэрэживай. Когда вэртолёт?
– Завтра, – прикинул Илья.
– Всё вэдёт к тому, что нам прэдстоит опять много работат вмэсте, Айвазов?
– И не говори. – Илья еле успел прикрыться рукавом от грузной птичьей тушки, усевшейся ему на загривок. Ворона заскребла когтями по куртке и, выровнявшись, сложила жёсткие крылья. Клюнула в бритое темя – не больно, но ощутимо, словно возвращала в разум.
– Саша тожэ будэт завтра. Жды. – С этими словами Ярослава Ростиславовна отрубила связь, а потом, взмахнув перламутрово-чёрными крыльями, свалила с горы.
====== 19. Тиронов ======
2046 год, июнь, Темрис.
Тимофей Берзарин продрал глаза и обнаружил себя живым в опрятном и вполне приличном гостиничном номере. За окнами шумел величественный пролив, и орал муэдзин, призывая на молитву, гладкая прохладная постель оборачивала перетруженное тело. Почти отпуск, если не вспоминать вчерашнее.
– Ерёмушка... Ерёма, дружок!
Борзой прокряхтел и осмотрелся. Всё вокруг выглядело чинно-благородно, духи успели прибраться и привести вещи в надлежащий вид. То, каким образом Тим попал в номер и разлучился с бронёй, а также с Подписью осталось тайной. Мышцы болели, погоня через штормовое Междуземное море далась нелегко и закончилась битвой в Темрисе. Угонщики духов поплатились за свои многочисленные злодеяния, лишившись голов. К несчастью, схватка случилась над проливом, и Тиму не удалось захватить трофеи для Мраза. Обе срезанные головы унесло течением. Но видеоотчёт попал к Верховному Колдуну, а раньше того какие-то умельцы умудрились заснять с воздуха битву и выложить в колдосеть. Тим мельком глянул на экран телефона и увидел несколько сотен «лайков». Да, он состоял в посвященной его деятельности группе и регулярно благодарил фанатов за поддержку. Но сейчас хотелось не славы, а чего-нибудь попить.
– Ермолай!
– А, барин, да я туточки!
Тим застонал и уткнулся лицом в мягкую подушку. Где пропадал синий и почему сразу не отозвался, выяснять желания не имелось.
– Поднеси соку ананасового, да поживее.
– Соку на голодный желудок вредно, барин, – вразумил его по привычке Ерёма. – Давай молочка?
– Тебе виднее. Давай.
Тим залез в телефон и надул щёки. Оказывается, на все комментарии под его видосом уже было отвечено. «Благодарствую», «сердечное спасибо», «весьма польщён» – ну кто, кто в наше время так отвечает? По времени публикации комментариев сразу стало ясно, чем занимался синий баловень. Действительно, почему бы не взять эту заботу на себя? Тиму ни капельки внимания не оставил.
– Вот, свет Тимофей Валерьевич, возьмите-с!
Тим принял стакан молока и, пригубив, изумился – настоящее, парное! Где только взял?
– Ну Ерёма, удружил! – Тот скромно сложил лапы на переднике и растянул клыкастую пасть. Недовольство духом сразу улетучилось. – А где Зеффи?
– А в чародейную лавку наведался, барин, коса-то твоя зазубрилась, запамятовал?
– Понял. Какие ещё новости?
– Борис Петрович изволили звонить-с. – Ермолай взял официоз. – Матушка ваша справлялась о вашем благополучии, и Светослава Истиславовна прислали сердечек-с.
– Погоди, что там Борька?
– А кто ж весть. Попросили-с перезвонить, как в адеквате будете.
– Ну давай узнаем, что ему надобно.
Тим набрал дядьку.
– Тимон, ёшкин кот! Я уж думал и тебя похерили! – последовало вместо приветствия заявление с бухты Барахты. Вернее, с пошновской бухты, где Борис Петрович изволили преподавать стормикраш в спортивном лагере.
– Что значит «похерили», что значит «и меня»? Борь, привет, во-первых, – Тим развалился на кровати, попивая молоко. – Во-вторых...
– Во всех смыслах жопа! – выпалил Борис. – Глеб Егорыч пропал!
Тим сперва не понял о ком речь идёт, а потом как понял!
– Пр... Прапрадед? Борь, куда пропал-то? – Глеб Егорычем звали отца Всеволода Тиронова, и волнение Борьки отчасти стало понятно.
– А пёс его! Дед мне сперва приснился, потом сам явился, – доложил Борис. – Род не может досчитаться своего предка. Нету Глеб Егорыча, нету, как в воду канул или свистнул кто!
– Борь, он же помер полвека назад, – напомнил Тим. – Кто мог свистнуть предка из посмертья?
– Ты у меня спрашиваешь? – Борька был на взводе. – Это вы у нас посмертьем заведуете, черти! Вот ты мне и скажи, кто!
– А-а-а... Я не знаю, – честно ответил Тим. – Я, Борь, вообще не силён в кабалении духов. Я боец, это да.
– Ну Тимон, уж кому-кому, а тебе, – пристыдил чернобога Тиронов.
– Но я постараюсь разузнать об этом, что смогу, – пообещал Борзой. – Глеб Егорыч и мой предок тоже. Не переживай, Борь, разберёмся.
– Надеемся на тебя, герой, – услышал он на прощание и принялся думать. Кому надо похищать давно отжившего своё колдуна? Да и как похитить из посмертья духа? Всё это казалось абсурдным. Тим набрал Матеуша Мразя. Посокский хорз, как оказалось, был только что с многочасовой операции.
– Ай, Тимка, – замученный, но адекватный голос, как всегда, успокоил Борзого. В серьёзных беседах Мраз обычно врубал автопереводчик «Юничата» и становился предельно понятен. – Новости плохие, только это случай, увы, не единичный. В прошлом полугодии у Коленкура пропал предок, за семь месяцев до того Буковски жаловались, что Войцех сгинул. Так и копятся год от года потери, но это давно началось, несколько десятилетий. Я подумывал к твоей помощи прибегнуть, но ты разве что-то в этом смыслишь?
– Ничего, – согласился Тим. – Странные дела, я бы занялся ими. И, мне кажется, я знаю, кто мог бы мне помочь.
– На Илью намекаешь?
– Точно.
– Я вот что добавлю, Тимка. Рынок духов очень обширен, и там чего только не встретишь, – поведал Верховный Колдун. – Духами торгуют по всему миру, и самые ценные те, у которых много умений и мало памяти. Дахрийцев на всех не хватит, сам понимаешь. – Тим машинально глянул на своего великолепного Ерёмушку. – Где-то берутся и остальные. А где? Вспомни, откуда брал духов Малюта Яхонтов. Он кабалил мёртвых ветрогонов, стирал их личности и привязывал чарами к себе. Я слышал, отличные из них выходили духи. Мало ли желающих владеть подобными? Не удивлюсь, если и тут та же история.
– Возможно, – белёсые брови Тима решительно сдвинулись. – Кто, по-твоему, может таким заниматься?
– Сложно сказать. Из наших вряд ли кто-то кроме тебя с Ильёй. А из земных – чёрт их разберёт! Вроде у них есть те, кто договаривается с мёртвыми. Как – не спрашивай. Мы с ними не особо якшаемся. Поищи, вдруг что найдёшь.
– Спасибо, Матеуш, – отпустил Тим хорза на боковую.
Да, оказывается, Мразю были известны и другие случаи пропажи предков. Значит эта «напасть» тянется издавна, но некому было бороться с нею. Мраз едва сказал что-то конкретное, оно и понятно – колдун жизни далёк от посмертных дел, как чернобог от врачевания. Но Борзой не мог теперь спокойно жить, зная, что следующим пропавшим без вести духом может стать Берзарин или Яхонтов. Он должен был с этим разобраться, во что бы то ни стало. Должен.
====== 20. Величайший род ======
Июнь 2046 года, Пошново.
– А ты думал, нам тоже устроят праздник, э? – Вахтанг утёрся рукавом рубашки и с ехидством посмотрел на Савву.
– В стране официальный праздник, день независимости. Мы её равноценные граждане и имеем законное право быть независимыми! – тот выразительно ткнул пальцем в стол. – Я уж молчу, про то, как из-за них мы просрали день защиты детей. Нас никто не защитил! Заставили дробить бетонные блоки. Но уж во всеобщий выходной я не буду и вихрем шевелить в этом зале! Я ребёнок и хочу выходной! Мы все дети! – Он поочерёдно указал на каждого из группы, а их в комнате отдыха собралось человек пятнадцать несовершеннолетних ветрогонов.
– И что ты сделаешь с расписанием тренировок? – принялись галдеть парни. – Нас никто не отпустит в город! Ещё и кросс гонять заставят, чтоб энергии поменьше было! Да этот Смарагдин старый! Полоумный упырь! Придурок! Ага, ему похер на нашу задолбанность, мы ему для прославиться нужны!
– Но мы не ишаки! – оборвал их возмущение диктатурой главного тренера Савва. – Пора доказать маразматику, что мы тоже личности!
– Как ты докажешь, Яхонтов? – огрызнулся Вовка Корундин, сын Владимира Корундина, внук Владимира Корундина и, как полагал Савва, правнук тоже. – Он тя слушать не будет!
– Я посмотрю на тебя, после того, как ты от него выйдешь на трясущихся ножках! – добавил Гога Фианитов.
– А никто к нему и не пойдёт, – спесиво прищурился Савва. – Разве нам нужны разрешения быть свободными гражданами этой страны? Наши права прописаны в конституции. Свалим так. И пусть они сами дрочат свои трени.
Вахтанг сокрушённо схватился за макушку, видя, что остальные пацаны уже на стороне близнеца. Савва улыбнулся. Брат в любом случае оказался бы с ним заодно.
Несмотря на высокопарные заявления бунтари решили покинуть лагерь сразу после обеда. Так оставалось больше шансов не попалиться – целые три часа, отведённые в режиме на отдых, можно было провести на городском концерте! Навыки редактирования видео помогли Савве в его авантюрах не единожды. Мальчики-колдуны подменили картинку на камерах слежения у пожарных ворот и беспрепятственно сбежали ветрами.
Хорошо летом в праздничном городе! Хорошо быть свободным отступником, врагом системы, другом своих желаний! Хорошо, когда ты не один. Вкусным было всё. Сливочное мороженое и газировка впервые за три недели спортивной диеты. Улыбчивые девчонки и парни, смуглые от южной крови, провожающие заинтересованными взглядами их шумную процессию. Разбегающиеся в стороны коровы. Жаркое солнышко, шелест пальм вдоль главной пешеходной аллеи города, ароматы жареного теста и кипарисов. Дружный марш ветрогонов под хохот и песни, а также большой полотняный триколор в руках Вахтанга – флаг они стянули с одного из домов. Савва чеканил шаг по улице и представлял, что вот так они с братом пойдут строем в сборной на открытии ВКИ через два года – гордые, лучшие, взрослые. Это были мечты, но Савва знал – мечты сбываются, если им помочь. Мальчишки прошествовали, размахивая флагом, до площади, откуда гремела музыка, и Ваха воскликнул:
– Ого! Там играет «Del’Tonic»! – и припустил на шоу известной группы. Савва усмехнулся радости близнеца. Сам он «дальтоников» не сильно любил, но попрыгать на гигантской дискотеке был не прочь. Да и другие парни оживились.
– Классно, что ты убедил нас свалить! – проорал Гога.
– Да, Савка, это лучший день за лето! – согласился ещё кто-то. А Савва тем временем уже, бледнея и прикрываясь краем триколора, смотрел на Бориса Петровича Тиронова, который буквально в нескольких метрах от малолеток обжимался с какой-то эффектной девицей. Борис Петрович, тренер-куратор лагеря, повернул голову, и сальная улыбка уползла с его круглого, курносого лица. Голубые глаза встретились с карими. Савва понял, что они попались, хоть тренер и выглядел сам пойманным с поличным. Но Тиронов умел управлять собой не хуже Саввы. Он ласково шепнул спутнице пару слов на ушко и, подбоченившись, направился к ученикам. Савва дёрнул Вахтанга за плечо, тот неловко ахнул и, выпустив флаг, накрыл полотном тренера-куратора. Тиронов забарахтался в символе страны, Савва воспользовался заминкой и крикнул парням:
– Гоним отсюда!
Юные стрибоги, как воробьи, рассыпались с площади, свернулись ветрами и помотали кто куда. Борис Петрович, сдув флаг, коршуном помчал следом. Близнецам и так было ясно: им обязательно влетит. Поэтому, когда цепкие пальцы Тиронова ухватили Савву за лодыжку, тот особенно рьяно не брыкался.
Не прошло и часа, как вся орава мальчишек торчала в кабинете главного тренера одной понурой шеренгой. Геннадий Смарагдин, титулованный спортсмен старой невгородской закалки и некогда противник самого Малюты Яхонтова в поединках стормикраша, злобно кривясь, обошёл беглецов. Каждый из них ждал бури, но тренер не спешил обкладывать их в своей манере. Он, как питон, выбирал основную жертву, и это было несложно. Внимательные жёлтые глаза чуть навыкате остановились на невозмутимо замершем Савве. Морщины на бронзовом лице Смарагдина пришли в движение. Савва сглотнул, догадавшись, что тренер сходу просёк зачинщика, и сейчас получит он.
– Ну что, мальчики, хорошо погуляли?
Савва скосил взгляд на пути отступления. Борис Петрович стоял монолитом в дверях, расставив ноги и уперев руки в бока, кабан кабаном. В горле стало сухо и холодно, в печёнке, наоборот, жарко. Но терять себя Савва был не намерен.
– Да ничего так, – он повёл бровью и вскинул подбородок, чтобы казаться выше. – Геннадий Васильевич.
– Это ты их надоумил. Вечно ты. Я за тобой давно слежу, Арцивадзе. – Тренер прекрасно знал, чей Савва наследник, но нарочно обращался к нему по официальной фамилии. Злил. Савва его тоже.
– Вахтанг справа, Геннадий Васильевич, – откашлялся Савва.
– Я знаю, где Вахтанг, я говорю с тобой.
– Моя фамилия Яхонтов, сэр, – издевательски произнёс Савва. – Несложно ведь запомнить? Я-хон...
– Заткнись, ушлёпок. – В глазах главного тренера закорчились злые черти. – И, поверь, этой фамилией тебе лучше не кичиться. Ты не сможешь выступать под ней на играх.
– Почему? Под ней и буду, – улыбка Саввы стала поистине лучезарной. Тренер хмыкнул в кулак и приблизился к лицу мальчика, навис над ним всем своим несгибаемым авторитетом.
– Ты вроде молодой, Арцивадзе, а несовременный какой-то. Устаревший, архаичный. Яхонтовы давно не в моде. Проклятый род. Ни один из них, – он сосчитал кивками шеренгу испуганных спортсменов, – не считает, что быть Яхонтовым круто. Даже твоя мать сменила...
– Яхонтовы – величайший род в истории чародейства со времен большой войны{?}[сцена навеяна фильмом «Сибирский цирюльник».], – отчеканил Савва, глядя на тренера прямо и не мигая. – И не вам в этом сомневаться.
– Что? – Смарагдин даже заозирался, ища поддержки в побледневших лицах других стрибогов. Все молчали. – Что ты сказал?
– Вы оглохли? Купите себе духа-переводчика, Геннадий Васильевич. Или слуховой рожок. Давно пора, – продолжал нарываться Савва. Раздался смачный шлепок – это Борис Петрович зарядил себе по бородатой щеке.
– Арцивадзе, ты в курсе, что я могу выпинать тебя из юниорского состава сборной в любой миг? – заскрежетал зубами Смарагдин.
– Это за что же? У меня превосходные показатели по тренировкам, – Савва почуял свою силу.
– Потому, что ты много болтаешь и не уважаешь старших, – пояснил Геннадий Васильевич.
– Я не уважаю тех, кто не уважает память и неоспоримое величие моего рода.
– Убийц, подлецов и маньяков!
– Да вас просто дед в задницу имел, потому вы меня ненавидите, на мне сорваться хотите! – моментально взорвался Савва и сразу охренел от собственной наглости. Ветрогоны хором ахнули. Вахтанг бросился на близнеца и залепил ему рот рукой, боясь, что тот продолжит оскорблять главного тренера.
– Так! Савва! Извинись немедленно! – встрял, спохватившись Тиронов.
– М-м-м! – промычал Савва слова отрицания и сдёрнул руку брата с лица, – не буду! Он не имеет права так говорить! Кто такие Смарагдины? Они ничем не прославились! Никогда про вас не слышно! Вы и место подсидели за дедом Борис Петровича! Бор, скажи, ну! А Яхонтовы – величайший род в истории! И я наследник Яхонтовых! Я горжусь...
