Текст книги "Право рождения (СИ)"
Автор книги: Gusarova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц)
====== 1. Возвращение ======
1 мая 2046 года, Балясна.
«Воистину, нет ничего милее сердцу, чем, исполнив предназначение в трудной и дальней поездке, с победным стягом возвращаться домой!» – думая так, Тимофей Берзарин чуть не зацепил краем ботинка одну из рубиновых звёзд Балясненского Кремля.
Он специально направил Цеффири, молчаливого чернокожего соратника-духа, поближе к старинной крепости. Тиму хотелось рассмотреть, как отреставирировали сердце родного города за два месяца скитания по чужбинам. Звёзды гордо сияли гранями обновлённых стёкол. Тим успел прочитать в новостях, что для освещения величественных башен частицы искусственного рубина соединились по инженерному замыслу с нитями сверхметалла-адаманта, добытого с Тароса. Соседняя планета, как выражалась тётя Саша, «начинённая бабосом высшей пробы», щедро раскрыла недра перед главным рудокопом страны: компанией «ГосПар», которой, собственно, Яхонтова и рулила. Тим улыбнулся, оглядываясь через плечо на убегающие за русло реки кремлёвские башни. Приветливое весеннее солнце красило их навершия факельными сполохами и сбегало по граням вниз – увенчанные красавицы смотрелись невестами на выданье.
– И тут грядут свадьбы, – мурлыкнул Тим, погладив верхового духа. – Всему на свете имя – любовь.
Солнечное настроение никак не вязалось с той серьёзной работой, что мотала Тимофея Берзарина аж два месяца по разным краям земли, вдалеке от родных мест и любимой невесты. В феврале Дзергия. В марте и апреле Миллинезия. Две недели назад – Тайхань и Тсабо. За следованием долгу Тим боялся целиком пропустить весну и сорвать одно очень важное обещание. А всё дело в том, что он был колдуном – не в привычном всему честнóму чародейскому сообществу смысле. Наводить чары, мороки или срываться ветряным током с головокружительных круч Тим не умел. Заклинать погоду, снимать «ячмени» с глаз и порчи тоже. А вот карать тех, кто поганил жизнь другим праведным колдунам и ведьмам – весьма успешно.
Тимур-Борзой-Одетый-В-Сумрак – неуязвимый палач-чернобог на службе Верховного Шабаша, наделённый чрезвычайными полномочиями, и фактически, правое плечо самого Матеуша Мраза.
Под этим прозванием перед Тимом открывались любые потайные двери, языки и архивы. Недостойные впадали в трепет, а достойные встречали Борзого чествованием и надеждой на избавление от лиха, на справедливый и беспристрастный суд. Гибельная сила колдуна смерти вот уже несколько лет вилась за ним знаменем доброй, хоть и жуткой репутации, а также гарантом безопасности для тех, кто в ней нуждался. Верная Подпись, сложенная за плечом Тима в безобидный с виду бродяжий посох, бликовала зайчиками по крышам. Пожалуй, только обоюдоострая коса и знала, сколько негодяев стараниями её и хозяина было разлучено с бедовыми головами. Тим относился к неразлучной своей подруге с почти человечьим уважением и частенько одушевлял, в дальних скитаниях беседуя, как с надёжным, безотказным соратником. Позади чёрного Цеффири за Тимом спешил ещё один член команды – заботливый дух-нянька Джермаль, успевший перепестовать не одно поколение Берзариных. Некогда и сам чернобог-Тим несмышлёнышем мирно попивал молочную смесь на руках у Ерёмы, а возмужав, получил их с Зеффи в безраздельное владение.
Отмелькали центральные районы столицы, одетые в кружево яблоневые сады, салютующие прилёту героя каскады фонтанов. Проводила переливами диодной чешуйчатой кожи телебашня. Начались заповедные земли матери Тима – ведьмы Столетовой. Бывшее селение Грибово раскрыло перед скитальцем объятья дубовых рощ и петляющего в низинах ручья. Но Борзой не торопился снизиться. Под ним просвистело розовое в лучах майского утра имение графьев-Берзариных. Но ни отца, ни матери, ни брата дома можно было не искать. Считай, весь свет ведовских и колдовских сил страны собрал сегодня соседний район Петрово. И тому был повод, да какой!
Вальпургиев день выбрали для торжества не случайно. Издавна колдовские пары предпочитали соединять сердца именно на эту дату – она сулила долгие годы понимания и счастья молодой семье. Перед роскошным осовремененным особняком рода Яхонтовых Тимофей Берзарин придержал духов. Велел снизиться и, спрыгнув на ровный парковый газон, по-скорому загнал обоих братьев в ангар, к другим верховым духам, коих там собралось уже приличное количество. На всем пути следования к парадной лестнице Тиму попадались другие бестелесные прислужники – администраторы, поварята, декораторы, разодетые кто во что горазд. Подготовка к празднеству шла полным ходом. Борзой стащил шлем, позволив природному Стрибогу охладить взопревшую макушку. Придирчиво, по-пёсьи нюхнул себя за воротом скафа, под мышками и озадачился. Негоже было являться на торжество скот-скотом. Чай не по диким скалам прыгать... Борзой достал из потайного кармана телефон, набрал сперва один номер, после неудачи – другой и, там тоже не дождавшись внимания, третий. Молодецкий румянец согрел обросшие за два месяца щёки Борзого, когда милый сердцу голосок отозвался в трубку:
– Алё, Тимочка, ты прилетел?
– Светик, я тут, у парадного. – Тим остановился, предвкушая долгожданную встречу со своей ненаглядной суженой. Смущённо почесал затылок и признался: – Только я прямиком с дороги, потный и жутко вонючий. Мне бы освежиться и переодеться!
– Бегу к тебе!
Борзой почти слышал, как заторопились ножки Золушки по коридорам дворца, а вскорости пред очи Тима явилась сама она, равнозначная вечной весне{?}[строчка из песни «Черный Брахман» группы «Аквариум».], лёгкая, светлая, бесконечно добрая и желанная. Прыгнула на шею, позволила закружить себя в дурманящем голову восторге, привлечь и облачить в поцелуи, там, где можно было достать губами неприкрытую кожу.
– Тимка. Вернулся.
– Ласточка моя, видишь, не припозднился, как и обещал. – Тим игриво протянул между пальцев отросшие русые волосы любимой, собранные в скромное, но изящное каре с подвязкой. – Что там наш вертеп?
– Ай, – махнула Света на приоткрытые двери и поправила съехавшие с веснушчатого носа круглые очки. – Ничего нового. Вертеп, как вертеп, тут ты правильно заметил!
– Молодые хоть готовы?
– Ага, как же, – поморщилась любимая. – Тимка, честно, дурдом. Ой, давай я о тебе позабочусь, а там сам всё увидишь!
– Давай! – Борзой послушным псом позволил проводить себя за руку в святая святых. В доме царил больший хаос, чем снаружи. Парочка влюблённых почти сразу чуть не оказалась сбита духами, сооружающими под потолками цветочную иллюминацию. Тут же сбоку прошмыгнул поварёнок с горой пирожных, декоратор-даждь из знакомых Тима деловито кивнул ему и продолжил разносить нерадивых помощников, засевших на потолочных арках. Шишки́-полировщики, курлыкая, натирали мастикой паркетные доски. Галерея особняка полнилась ароматами угощений – густыми мясными, дразнящими – пряностей, сладкими – от готовящейся выпечки. Желудок Борзого, за два дня непрерывного лёта не принимавший никакой пищи, кроме сублиматов, тотчас разбередился.
«Потом, – уговорил себя Тим. – Вечером поедим и выпьем на славу за здравие молодожёнов. Наверняка и торт будет отменным!»
Света протащила его в одну из вычурно отделанных уборных комнат первого этажа. Тим не удержался от того, чтобы снова наброситься на зазнобу с нежностями, но та, смеясь, включила воду и принялась стаскивать с Борзого броню и поддёву.
– Залезай в душ, – скомандовала она, для придания уверенности или просто из любви похлопав чернобога по крепкой пушистой заднице. – Я тебя пополиваю.
– Всю разлуку мечтал побыть твоим цветочком. – Тим подставил ладони под шампунь и растёр его по шёлковым светлым волосам. Однако, как ни сладко было понежиться в пенной ванне, стоило поторопиться с туалетом. Наскоро осушившись при помощи циркулярного фена – отличное, кстати, новшество от ветрогонов! – Тим решил: стричься некогда, и попросил Свету заплести ему по косице – на волосы и бороду. Та справилась с задачей на «ура» и тут же заявила, что её любимый роскошно смотрится – «настоящим викингом!» Подала отглаженную рубашку и светлые брюки, потом вздохнула и заявила:
– Ну вот теперь пора и за доцента с компанией браться! А то меня одну они совершенно не слушают.
– Такие-растакие, – проворковал Тим. – Распоясались без меня?
– Да у них вчера был мальчишник, – объяснила Света. – И продолжается, как я понимаю, до сих пор.
– А где Саша? – не преминул поинтересоваться Борзой.
– Ой, – Света вздохнула. – Вроде как летит и везёт с собой часть народа со Свири.
– Надеюсь, она успеет на собственную свадьбу? – хмыкнул Тим.
– Хотелось бы так думать!
Весь второй этаж особняка Яхонтовых оказался объят тяжёлой гитарной музыкой, сопровождаемой диким рёвом. Тим понял, что жениха стоит искать, двигаясь на звук. Света была права, мальчишник у великовозрастных мальчишек не только не затих со вчерашней ночи, но, кажется, достиг апогея.
– Ну-ка мечи стаканы на стол, ну-ка мечи стаканы на стол, ну-ка мечи стаканы на стол и прочую посуду, все говорят, что пить нельзя, все говорят, что пить нельзя, все говорят, что пить нельзя – я говорю, что буду!{?}[песня «Стаканы» группы «Аквариум».] – провозглашал рычащий голос, в котором Тимофей Берзарин с изумлением узнал собственного отца.
– Боже-Стрибоже, это что, горловое пение? – шикнул он Свете.
– Ага! Валерий Николаевич его освоил в совершенстве, – похвалила та Вия Балясны. – Вообще они здорово сдружились с нашим эрси!
– Удивительное дело, то есть, сын-чернобог его всегда отпугивал, а приятель-чернобог – самое то? – незлобливо проворчал Тим.
– Он как минимум фанат его кофе, – возразила, посмеиваясь, Света.
– О, да, это святое! – вторил ей Борзой. – Теперь им двоим и на мои звонки отвечать необязательно!
Он не без волнения двинулся к гудящей децибеллами двери, за которой шла репетиция.
– А мама куда делась?
– Поехала за старшим Памятовым, а потом за ведьмами и какими-то ещё знакомыми Ильи, – пожаловалась Света. – Взяла аж целый минивэн. Он наприглашал на свадьбу кучу народа, и я половины не знаю! Ладно ту же Каргину пару раз видела, но...
Перед взором Тима тем временем предстала совершеннейшая вакханалия.
– Рано с утра, пока темно, пока темно, пока темно, рано с утра, пока темно, и мир ещё в постели, чтобы понять, куда идти, чтобы понять, зачем идти, без колебаний прими сто грамм, и ты достигнешь цели!
Валерий Берзарин творил вокал у микрофонной стойки. Кахи Арцивадзе шпарил на барабанах, его старший брат Иракли мучил бас-гитару, а виновник торжества выдавал залихватское, но вполне себе сносное соло на полюбившемся белом стратокастере. «Орлы Арцивадзе» снова играли вместе. Только взамен погибшего много лет назад Давида, первого мужа тёти Саши, теперь отдувался её будущий, без пяти минут муж – доктор исторических наук, доцент новосвирьской этнички Илья Айвазов. По совместительству он же являлся единственным в мире однобожником Тима, а также новоизбранным Навом всея Качурки. Тот, кого Тимофей Берзарин искал всю жизнь и чуть не лишил головы сразу после обретения. Как же всё хорошо сложилось в феврале! И как плохо могло сложиться, прими он, палач Верховного Шабаша, иное решение. Тим ощутил холодок у сердца, вновь крутанув в памяти те великие события, принесшие ему бешеную популярность.
И ветрогоны, и старший чернобог играли в рубашках и домашних шортах. Только Валера насиловал микрофон топлесс и с раскиданными по жилистым плечам длиннющими патлами, обычно заплетенными в косу, а на объёмистой башке Ильи болталась любимая вайкутская меховая шапка. Словом, душевная семейная попойка превратилась в концерт фолк-рок-музыки. Неподалёку на кровати, полностью игнорируя гам, спали в обнимку старший брат Тима – Нико, и дядька Борька – ровесник Борзого и родной брат его матери. Там же, чуть ли не по храпящим телам прыгала радостная детвора с измазанными шоколадом рожицами: дочка Ильи и Саши, шестилетняя Влада держала за руку сына Иракли – Стаса. Праздничная одежда обоих сорванцов пестрела пятнами от подтаявших сладостей, а венец с блёстками у Влады съехал набок. Довершением всей картины была Буква – отцова лайка играючи охотилась за ногами детей, то и дело подвывая в ноты песне.
– Я не хотел тянуть баржу, поэтому я хожу-брожу, если дойду до конца земли, пойду бродить по морю! Если сломается аппарат, стану пиратом и буду рад, без колебаний пропью линкор, но флот не опозорю!
– Какой гавдец, – вполголоса оценил происходящее Тим. – Хорошо, тётя Саша не видит. И... Где, к слову, близнецы?
====== 2. Свадебный переполох ======
– А-а-а! Вот и ты! – загалдели наперебой колдуны, приметив Борзого, и он тотчас захотел ретироваться, всё равно куда. – Тимоха! С возвращением!
Отец оттолкнул микрофон и, чуть не запутавшись в проводе, полез обниматься. Илья лукаво посмеивался, утирая пот смуглой ладонью. По плоскому, скуластому лицу полукровки-эрси было заметно, что он, хоть и не орёт об этом, но чертовски рад видеть родственную душу. Нико отклеил помятую физиономию от подушки, Борька буркнул что-то и намотал на себя одеяло. Буква запрыгала вокруг Тима, пытаясь поставить на него лапищи, и в конце концов свернула усилитель. Надо было признать, собачка за время отсутствия Борзого заметно подросла и грозила превратиться в приличную такую лошадь.
– Пап, пап, будет, – Тим сдержанно принял отцовы милования. – Что вы тут творите? Свадьба через четыре часа, а вы совершенно не готовы.
– Ой, вот не включай деда-пердеда, кутька! – подбоченился Валера. – Времени ещё – дирижабль.
– И дирижабль этот может прохудиться в любой момент, – возразил Тим. – Илья, – он с укоризной воззрился на Нава Качурки.
– А что «Илья»? – невинно повёл плечами Айвазов. – Мне сам Мраз велел руку разрабатывать. – И с этими словами он выдал короткое соло на струнах. Тим хохотнул, радуясь, что Илья порядком восстановился после ранения. – Да и потом: где моя невеста, хотелось бы знать? Мы, между прочим, ей готовим свадебный подарок.
Света глянула в «Юничат».
– Пишет, что летит с саммита, везёт колдунов. И ведьму. Я полагаю, Каргину-старшую... Илюш, а где, кстати, Михаил Тихонович? Он час назад был с вами.
– Я здесь! – Дверца ближнего шкафа приоткрылась. Оттуда показался край подушки и заспанная рожица младшего Памятова с галстуком, почему-то, на голове.
– Михаил Тихонович! – принялась журить семаргла Света. – Вы, профессор, зачем в шкафу спите?
– Тут почти звукоизоляция. – Памятов кротко поёжился и завернулся в пледик, как в кокон.
– Вставайте сию минуту! – Тим понял, что у Светы терпение на исходе. – И вообще: давайте уже приведём себя в порядок! Гости скоро будут здесь!
– А никто и не возражает. – Илья снял шапку со взмокшей головы и нахлобучил на микрофонную стойку. – Я за пять минут соберусь.
– А я уже!
Валерий Николаевич провёл по себе руками и на глазах у всех облачился в элегантный фрачный наряд с узорчатым жилетом. Лишь одна нога, а вернее сказать, левая задняя лапа у него осталась голой. Пушистая и когтистая она служила напоминанием о недавних качурских приключениях. Тим ахнул, видя такое искусное чародейство, Света отловила за руки детвору и повела прихорашиваться. За ними потянулись другие участники сабантуя. Тим, наконец, выдохнул и, оставшись наедине, тепло улыбнулся Илье.
– Я звонил тебе, образина! Кой ляд ты не отвечаешь?
Айвазов несердито покачал головой:
– Эк ты любезен к однодушнику, граф. В феврале я тебе был то Илюша, то Митюша, а ныне что? Одичал ты в край за два месяца скитаний?
– Уж кто бы говорил о дикости, князь, – залукавился Борзой, подыгрывая Илье в духе бесед Афанасия с Харыысханом. – Впрочем, будет. Рад тебя видеть, чёрт верёвочный.
– От чёрта слышу! – Илья благосклонно дал себя обнять и вновь ощутить силу Чернобога целиком, не вполовину.
– Ну как ты? – Тим всмотрелся в хитрые чёрные очи полярного ворона.
– Так сяк, парень.
– Ласточка нащебетала, стреляешь вовсю?
– Да, половину студентов пристрелил бы. Лодыри и лоботрясы. Тяжко было на задании?
– Не тяжелее обычного. Я писал вам так часто, как мог.
– Не сильно ты торопился вернуться, бродяга!
– Обижаешь! Поспешил домой, как только управился!
– Ладно, живи...
Чернобоги коротко пообщались, а потом в особняк Яхонтовых ворвалась Настя Столетова и не преминула взять бразды правления торжеством в свои руки. С ней приехали первые гости: согбенный старичок Памятов, мэтр столичного Историко-архивного Института и родной дед Михаила Тихоновича, а также пожилая чета, с которой Тим ранее не встречался. Как оказалось, то были давние друзья Ильи, тоже из научной среды. Айвазов, увидев их, просиял от радости.
– Маргарита Алексеевна! Евгений Николаевич! Сколько лет, сколько зим! – Он бросился трясти знакомцев за руки. – Как вы? Как дочь? Признателен за то, что вы приехали!
– Я бы и не приезжал, – в ответ на это холодно буркнул высокий седовласый старец с умными и внимательными голубыми глазами, – жена притащила.
– Не слушай его! – отмахнулась миниатюрная сухонькая женщина, судя по всему, составляющая с мужем разительный контраст не только внешности, но и характеров. Её улыбка была горячей, уложенные платиновые волосы таили в себе отпечаток былой рыжины, а живые карие глаза светились умом и силой.
«Лёд и пламень», – успел оценить Тим прежде, чем Илья бесцеремонно указал на него пальцем.
– Как я и говорил тебе, Рита, второй существует.
– И у него есть имя? – Оказалось, что улыбка у этой женщины может быть ещё более располагающей, а выражение лица мужчины – более угрюмым. Они словно качались на разных чашах эмоциональных весов.
– Тимур... То есть, Тимофей Берзарин.
Младший чернобог мигом захотел провалиться в Нижний мир от смущения. Он ведь, считай, так ни перед кем сторонним и не имел чести представиться своим настоящим именем. Но понимал: оно вкупе с кличкой известно с недавних пор всему колдовскому миру. Вот только Борзой не знал этих двоих, но, судя по тому, как открыто с ними общался Илья, им можно было доверять.
– Очень приятно, Маргарита Громова.
– Евгений Николаевич. Лащенко.
При рукопожатии с женщиной, её супруг сделал такую мину, что, обладай он нужной силой взгляда, перепилил бы Борзому запястный сустав. Тот помимо воли порадовался собственной неуязвимости. Тем временем женщина снова присмотрелась к Илье и выдала:
– Красивый шрам, тебе идёт, Айвазов.
Илья кивнул и коснулся тонкой розоватой полосы на своём виске.
– Не единственный. Хорошая память о том, как мы отстояли Калтысь. – Он пересёкся взглядом с Тимом, и желание Борзого сгинуть возросло в разы. – И о том, что по миру ходит некто сильнее и великодушнее меня.
– И малая плата за семейное счастье, – заметила женщина. Илья отвёл глаза.
– Верно говоришь, жар-птица.
– Ага, вот вы где!
На пороге комнаты выросла Инна Михайловна Генрих, ещё месяц назад носившая имя Инессы Генриховны Лихоимцевой. Как в красках писала Тиму Света, их бесценная «завкаф» после февральских событий решила расстаться не только с опостылевшим мужем, но также с прошлым, и сменила паспорт. Так сказать, вернула себе родовое имя. Михаил Тихонович вяло сетовал на такую импульсивность любимой женщины и столь же вяло намекал на узаконивание их отношений, но Инна пока не торопилась с ответом. Очевидно, ей хотелось вдохнуть свободы и просто побыть собой. Тим про себя хмыкнул – всё, что он знал о ближайшей соратнице Ильи по науке – именно её маститую мать сейчас везла Саша на борту из Свири. И Ярослава Каргина была не только великой учёной, но и могущественной ведьмой. С ней Борзому тоже не терпелось познакомиться, особенно после того, как Илья окрестил Каргину «роскошной женщиной». Уж роскошнее тёти Саши по мнению Тима сложно было выглядеть, но Илья, очевидно, знал, что говорил.
Любуясь тем, как тепло воркуют Айвазов, Инна и Маргарита Алексеевна, Тим то и дело пересекался взглядом со словно воды в рот набравшим Евгением Николаевичем. И его сдержанность, помимо качества натуры в целом, показалась Борзому полностью осознанным жестом. И Громова, и её супруг когда-то принимали участие в судьбе Ильи и, вероятно, знали о нём нечто такое, о чём тот предпочитал умалчивать. Тим и сам притих, но больше из смущения перед новыми знакомыми. А уж после того, как Генрих бесцеремонно заявила про Борзого: «а в размороженном виде, Илюш, он смотрится куда привлекательнее!» Тим не знал куда глаза девать. Так что, когда явилась Света и спасла его, он почувствовал себя весьма ей обязанным.
Постепенно дом Яхонтовых наполнялся народом. Подъехали ведьмы-Хлебородовы. Заявилось семейство Дрокиных, за ними подтянулись другие балясненские скоморохи. Дед Пётр и бабушка Нина привезли пирожных и не дали помереть с голоду в ожидании росписи. Дажди Скопидомовы доставили обручальные кольца. Всё мало-помалу приобретало чинный и торжественный вид. Для полного порядка не хватало немногого. В пути всё ещё пребывала невеста, и Тим до сих пор не встретил двоюродных дядек – Сашиных близнецов.
– Они где-то бегают, – беспечно заявил Борзому Илья. – Приятные ребята, мы успели перекинуться парой слов. Да и хорошо, что они чем-то заняты. Не болтаются под ногами, не просят внимания. Вот увидишь, в нужный момент они появятся.
Зная четырнадцатилетних сыновей Давида Арцивадзе, Тим с Нико и Борькой скептически переглянулись. Если близнецов было не видно, не слышно, это могло значить лишь одно. Они снова пакостили.
====== 3. Близнецы ======
– Кладу я поклажу, каменным тыном огораживаю, каменною дверью запираю, за тридевять замков, за тридевять ключов, во единый ключ, во един замок. Через этот тын никому не хаживать, никакой птице не лётывать. Как утверждено Небо на Земле, так да утвердится земля на месте твёрдо. Будь заговор мой, от востока до запада, от седьмого неба и в третию бездну, отдам ключ во бурную реку белой рыбе. Гой.{?}[Старинный русский заговор на сокрытие клада.]
Савва дочитал заговор и почти невесомым применением силы сдвинул крем на свадебном торте как был. Паскудно ухмыльнулся брату.
– Идеальное преступление.
Вахтанг на это ожидаемо начал кобениться.
– Брат, ты уверен, что запихать туда материн вибратор это не перебор, э?
– Ты только представь. – Савва театральным жестом приобнял Ваху со спины, потом провел левой ладонью перед ними: – Одно нажатие кнопки на пульте, и его разнесёт к херам. Говорю тебе, в креме будет всё.
– Ох, не нравится мне это! – пожевал губу Ваха. – Мать нас убьёт.
– Не убьёт, – с наигранной безмятежностью зевнул Савва. – Сам подумай. Рода кому-то надо наследовать.
Аргумент был весомый, и Вахтанг смирился. Савва не сомневался в брате – к его несговорчивости всегда можно было подобрать отмычку. Близнец поупирается до свершения задуманного, а потом примет в нём самое активное участие и огребёт заслуженную порцию люлей наравне с идейным вдохновителем. Хорошо иметь брата, единого с тобой лицом и сердцем, безотказно преданного, принимающего твою сторону в любом противостоянии!
«Вахтанг стал бы мне отличным добби, – вдруг подумал Савва, пока брат потешно краснел перед неизбежностью катастрофы. – Но пусть пока побудет Вахтангом».
Месть необязательно подавать холодной, если никто не заподозрит, что это месть. Дети балуются, это их обычное состояние! Мать не удосужилась представить им нового мужика до свадьбы. Объявить о помолвке со внезапно объявившимся отцом их сестрёнки и очередной беременности – да. А знакомство отложила, как нечто не первостепенное. По её словам – не хотелось отрывать от учёбы, но Савва всё прекрасно понял: она попросту не сочла это важным. Привезла сыновей прямиком на торжество, как какие-то модненькие декорации. Что ж. Мать выбор сделала, и Савва решил оценить его по-своему. Так, чтобы из всей свадьбы запомнилось только это. Чтобы в очередной раз мать поняла – они не мебель.
– Даже немного обидно, что нас до сих пор не хватились, – Савва осмотрелся. – Идём, пора снова казаться ангелами.
Брат хмуро кивнул и последовал за ним.
...– Nasty, помочь чем-нибудь?
– Отвянь, Зорин, лучше займи собаку!
Ведьма Столетова метнула в мужа виноградиной, и тот поймал её ртом на лету. Буква тявкнула, напоминая о себе, и тоже получила виноградину. Тим засмеялся. Буква преданно топталась лапками перед хозяевами и таращила до невозможности светлые глаза, выжидая угощения. Валера без труда подхватил собаку на руки и принялся ласково трепать.
– Кто хорошая девочка? Кто папина дочка?
– Я-я! – взвизгнула Буква, и Борзой развеселился пуще прежнего. Отец никогда не признавался в том, что мечтает о собаке, да и в доме Берзариных долгое время царствовал севирьский кот. И подарок родственников Ильи стал для Вия бесценным. К отцу подлетел очухавшийся Нико и тоже зарылся острым носом в Буквину густую шерсть. В действиях старшего брата читалась неприкрытая ревность. Они с отцом так и не могли поделить собаку! Та же с наибольшим трепетом относилась к Насте, которая её кормила и подбрасывала вкусняшки.
– Псы сутулые, – проворчала ведьма Столетова, украшая вазу фруктами. – Нашли себе дитятко, уже две мои шубы на ремешки распустила! А посох видел?
– Неужто и его грызёт? – хохотнул Тим.
– Ну разгрызть-то он ей не по зубам будет, но отметин наоставляла! Стащит и бегает, а ты лови! И такая уже ловкая шлында, фиг поймаешь. Бросит и улыбается, как дура. Ты подкрадываешься ближе, а она хвать – и наутёк!
– Ну она жи ма-аленькая! – вступился за Букву Нико.
– Разбаловали вы свою маленькую! – по-доброму огрызнулась мама. – Внучку вам надо!
Тим переглянулся со Светой, которую всё это время держал за руку, и та отвела взгляд. Ведьма Столетова, а с ней весь заповедный Грибовский район уже долго ждали появления наследницы. С дочерью не получилось, вместо неё родился Тим. И теперь, мама из такта не заявляла об этом прямо, но по ней было видно, как ей не терпелось обрести ту, кому должно передать владение землёй. Настя очень обрадовалась, когда у Тима появилась невеста, и приняла Свету, как родную. С пониманием отнеслась к решению той сперва встать на ноги и окончить аспирантуру. Но на эмоциях у старшей ведьмы постоянно вырывалась мечта о внучке. Она даже придумала ей имя – Ксения. В честь какого-то пульсирующего коралла.
«Тебе осталось чуть-чуть подождать, матушка-Настасьюшка, ведунья грибовская. Совсем чуть-чуть, и мы уж не подведём род Столетовых», – ласково подумал Тим и погладил Светины пальчики.
... – Илюша, хочешь новость?
У Айвазова скакнуло сердце, когда Инна деликатно взяла его за руку. Он с детства не мог привыкнуть к ласковым прикосновениям, но мирился с ними и собой ради благополучия близких. Их не касалось его прошлое.
– Хорошую, полагаю?
– Я тоже жду ребёнка. И... Мама вроде не ведает.
Узкие от природы глаза Ильи расширились пятаками от такого сообщения. Инна улыбалась, как нашкодившая девчонка. Она уже будучи и профессором антропологии, и заведующей их кафедры сумела сохранить в себе эту детскую непосредственность, столь милую Илье. Инну, проведшую с ним многие годы бок о бок и в кафедральных баталиях, и в грязных раскопах, Айвазов любил как сестру.
– Вот это да. Поздравляю!
– По срокам примерно как у вас с Сашей.
– Ого! Как думаешь, кто родится?
– Мальчик.
Инна не отличалась ведовским даром, чем вечно огорчала Ярославу, но тут сказала с уверенностью. Илья встревожился. Третий ребёнок Инны одновременно считался первенцем Миши, и как от всякого колдуна, мог стать роковым для матери. Если их союз не был одобрен Небом.
– Ты уверена, что это безопасно?
– Да, уверена. Ты же слышал Светкины предсказания! И потом, – Инна положила руки на живот, – мне ни в одну прошлую беременность не было так хорошо. Как будто у меня внутри поселилась звезда. Я не шучу. – Она заметила, как Илья недоверчиво улыбается. – Он... Такой тёплый и добрый. У меня полно сил и отличное настроение. И никакого, чёрт возьми, токсикоза! Знаешь, я подумала, – голос Инны дрогнул, – нет, я знаю, я просто знаю, сама не знаю откуда! Но я жду хорза.
– Вот как! – воскликнул Илья, и Инна на него зашикала. Айвазов снизил тон. – Значит Мраз и остальные трое должны были это почувствовать! Отток силы. Надо будет у него спросить или проще у Петра, раз он тут. Да-а, вот это новости! – Он, наконец, успокоился и заулыбался. – Я за вас очень рад. За Мишу и за тебя.
«Только бы всё прошло хорошо, – отчего-то подумалось. – Она ведь уже немолодая. Как и Сашка. – Потом уверенность привычно взяла верх над переживанием. – Всё будет хорошо! Обязательно хорошо. И у нас тоже».
И как только Илья так подумал, в небе над балконом, на котором они стояли, бликнул ярким зайчиком приближающийся воздушный борт.
«Она успела».
– Саша летит! Мама летит! – прискакали Светка с Бусинкой. – Мы готовы?
– Всегда готовы, – Айвазов оправил манжеты сюртука.
– Папочка, ты такой красивый, – ахнула дочка, прижав ладошки ко рту.
В пышном перламутрово-белом платье она и сама была похожа на волшебное облако. Темноволосая, круглолицая, с пухлыми губками и умными непроглядно-чёрными глазёнками, с родовыми отметинками Бабогуровых на переносице и подбородке Влада получилась примечательно хорошенькой. Илья никогда не считался красавцем, даже наоборот. Окружение, что на стойбище, что в детском доме, что в институтской среде в один голос приписывало Айвазову отталкивающую внешность. И Илья не понимал, как его Бусинка, имея практически полное сходство с ним, смогла уродиться такой очаровательной девочкой. Чудеса природы, не иначе.
– Спасибо, дочка.
– Скоро мамочка долетит, и вы поженитесь. – Влада прижалась к ноге отца, и Илья опять с трудом удержался от того, чтобы вздрогнуть. Нащупал ладонью детскую макушку, чтобы хоть как-то ответить на ласку.
– Да.
Скоро они станут одной семьёй. Илья почти не верил в это, но счастливые события шли потоком, минуя его сомнения. Спасение родной земли, едва ли не ценой собственной жизни. Признание Светки седьмой Матроной Люжана и их породнение с Ильёй. Обретение однобожника, помолвка Тимура и Светки. Слияние Саши с Качуркой, её последующая беременность и согласие пожениться. Знакомство с Владой и близнецами. Илья облегчённо вздохнул и вновь заставил себя прогнать дурное предчувствие.
«Всё обязательно будет хорошо. В моей жизни настали счастливые времена».
====== 4. Каргина и Айвазова ======
Перво-наперво по стенам ангара, куда приземлился Сашин борт и устремились встречающие его, загремело эхо от зычного голоса Каргиной-старшей.
– Айвазов!
«Говорит, как в цинковое ведро ссыт»,{?}[гениальная фразочка Фаины Георгиевны Раневской.] – некстати вспомнилось изречение.
Илья мигом вернулся в почти детское ощущение неуверенности перед училкой. А ведь именно Карга с подачи старичка Памятова по большей части и натаскивала его в ранних экспедициях. Потом он перенял её категоричную манеру обучения и стал с той же требовательностью дрюкать собственных студентов. Автоматом пришла мысль:
