Текст книги "Право рождения (СИ)"
Автор книги: Gusarova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 34 страниц)
====== 84. Сила некроманта ======
Не разжигать огонь. Прятаться, свернувшись калачиком в свободном спальнике, и думать, думать. В теневой Юничат не заходить – мать увидит, или, хуже, Каброн. Трястись, время от времени впадая в истерику.
– Что мне делать, что...
Савва замерз и жутко проголодался, но едва замечал это. Он не хотел, но всё время возвращался мыслями и взглядом к замершим на каменном полу пещеры телам, которые менее суток назад были Тимом... И отцом.
– Я всегда буду считать тебя отцом, – твердил Савва мёртвому Илье. – И неважно, что ты не хотел им быть. Я тебя никогда не забуду. Сколько бы мне ни отмерено. Небо, пожалуйста. Я хочу всё вернуть, – Савва опять заплакал. – Пусть будут придурками, вылюдками, пусть поступают со мной, как мрази. Только бы жили.
Финики кончились. Кости Савва повыбрасывал. Кроме одной, за которую ежеминутно и хватался, проверяя свой сохранившийся козырь, способный разрешить если не всё, то многое. Савва остался один и должен был найти выход. Должен был спасти семью. Но Савва не мог собраться.
– Страшно мне, страшно... Хочу домой. Пожалуйста, пусть я проснусь дома, и всё это кончится. Пожалуйста, Чернобог, пусть они оживут! – Савва вытащил из кармана лоскуток и наставил на трупы. Ноль эффекта. – Да как это работает! Дед, как, бл#, это работает?! Я не хочу быть чернобогом, пусть вернёт мне родных! Ау! – Истошно заблажил Савва, сосредотачивая силу в косточке. – Не знаю... Мутабор! Оживи!
Трупы лежали бездыханные. Савва разрыдался.
– Да что ж такое! Зачем ты нужна? Зачем я только тебя добыл! Мутабор, сука!
Конечно, это не сработало.
«Мёртвое живому не подмога», – говорил Дорохов, и в этом заключалась правда некромантов. Есть в жизни вещи непоправимые.
«Я должен был меньше их огорчать, – терзал себя Савва. – Меньше изводить мать, надсмехаться над Ильёй, братом... А Бусинка...»
Мысль о том, что говорливая и озорная сестрёнка умрёт, скованная вечным сном, прибила больше всего прочего.
«Её я никогда не обижал, – плакал Савва, зарывшись лицом в спальник, – в отличие от всех, её было не за что. Как и маленькую – не за что».
Шорох ботинок о камни отвлёк его от горевания. Савва враз успокоился, округлил мокрые глаза на трупы. Илья садился. Тим – поджимал ноги, и вскоре издал посмертное сипение – выходил газ из лёгких. То, о чём просил у Чернобога Яхонтов, исполнялось у него на виду, но радости при этом не было ни малейшей. Айвазов с петлей на шее и скошенными на Савву пустыми глазами выглядел страшно. Тим криво поднялся, и Савве сразу стало заметно, что Борзой при падении в ущелье сломал себе шею. Из бледного рта и глазниц у него стекала тёмная сукровица. Рука в серой перчатке судорожным движением потянулась за лётным ошейником, лежавшим рядом. Начала обшаривать камни.
Савва обрёл абсолютную уверенность, что чернобоги не ожили. А значит, их мёртвые тела захватили некроманты, и нужно рвать когти, причём, немедленно.
– Мою мать.
Яхонтов ползком, пока Борзой не отыскал ошейник, добрался до обрыва и, скрутившись смерчем, махнул в бегство. Следом за ним из пещеры вылетел другой ветрогон, мёртвый, а на нём восседал Илья с верёвкой, развевающейся шлейфом.
– Мама! – Савве совершенно, ну просто ни под каким соусом не хотелось, чтобы его изловили родные зомби. Изловили – полбеды, но ощутить на плечах руки, холодные руки мертвецов, бывшие тёплыми ладонями близких – это было слишком даже для яхонтовской выдержки. Берзарин убыстрился и сократил разрыв. Голодный и измученный Савва понял, что его дело плохо.
– Отвяжись, бл#!
Он совершил мощный рывок-зигзаг, оттолкнувшись от скалы, и сдул преследователей подальше, но тела чернобогов принадлежали чернобогам, и попытка Саввы ничем им не навредила. У Яхонтова зарябило в глазах от усилия, но он собрал волю в кулак и с яростным воплем продолжил гонку.
– Мать мою, отстань! Сгинь!
Умопомрачительная панорама снежных гор двоилась перед взором, потоки тряслись и распадались, Савва понимал, что против мертвецов он не выстоит, но сбежать было необходимо – ведь он остался один из семьи. Ему нужно было спасти себя. Тим с Ильёй подобрались вплотную – зеленоватое лицо Айвазова ничего не выражало – ни ярости, ни азарта – бездушный, остывший, он был верной куклой в чужих руках.
– Помогите! – Савва метеором врезался в колючие заросли и, обдираясь везде, где только можно, пролетел вперёд. Тим и Илья зависли на шипах вблизи от Яхонтова. Тот испустил стон через сжатые до предела челюсти – шипы просадили щёку, плечи, руки, пара обломалась под кожей. Савва, подвывая от боли, зацепил пальцами один и вытащил из запястья. Зомби продирались к нему, обламывая заросли – и терние не наносило их коже вреда.
– Вот и всё. Всё, – задохнулся Савва лепетом, прощаясь с жизнью. Но неожиданно мертвецы замерли, свесили руки по швам и уставились вбок. Савва насторожился, вдавился спиной в шипы. На бегстве от зомби его беды не кончились. Ну конечно. Неужели, он бы оставил его так?
Чёрный силуэт закрыл слепящее снаружи солнце, и кошачьи, широко разнесённые глаза с игривым отрешением прошлись по перепуганному, скрюченному Савве.
– Кто бы сомневался... – бормотнул Яхонтов, тяжело проглатывая сердечный бой.
– Hola, amigo!
– Ha-hasta la M-muerte, – сумел отозваться Савва.
– La Muerte te encontrara. – Каброн одарил его лучезарной улыбкой. – Chico guapo, lastima que tonto. Pensabas enganarme?{?}[Красивый мальчик, жалко, что глупый. Ты собирался обмануть меня?(исп.) ]
– П-прости, не понимаю п-по-истландски, – выдавил Яхонтов, пятясь назад и хрустя колючим сухостоем. Каброн засмеялся сладострастно, победно, взмахнул руками, и заросли поползли в стороны, пропуская его к Савве. Он сел перед ним на корточки и стёр кровь с его щеки мякишем большого пальца.
– Большой куш для хорошего брухо. Где твое третий брат, амиго? No? – Снова издевательский смех. – Ты мой. Я говорил тебе.
Не было бы верным сказать, что Савва от его слов успокоился, скорее, его накрыло навязанное отупение.
«Держись, – велел при этом яхонтовский норов. – Иначе останешься без памяти и личности, как дед».
Савва сморгнул.
– Хорошая попытка, – Рамон придвинулся. – Сильный эспектро. Я заполучит твой дед и брат твоя мать в одно лицо, si. За двести лет я делать бизнес, ты эспектро mas codiciado.{?}[самый желанный (исп.)] Ты несёт много золото, много золото нужно брухо, нужно Миктлантекутли. Lo entiendes?{?}[Понимаешь? (исп.)]
Савва качнул головой вправо и влево, подозревая, что ему сейчас откроют нечто интересное. А почему ему? Потому, что Каброн не сомневался – Савве конец.
– Маленький. – Рамон не прекращал улыбаться, но взгляд его оставался холодным, почти стеклянным. – Я имел партнёр твое дед. Твое прадед. Я имел вас всех, как хотел. Я делать бизнес двести лет, lagartos быть тысяча. Я передан силу, племя от теночки. Промысел быть от теночки, от старая Мохика. Тут важно ловить белая девочка, птица, и чтобы она не была счастлива любовь. Отобрать любовь – она делать то, что нужно. И так одна жизнь, две жизнь, десять жизнь – она не помнит, брухо помнит. Иста – первая птица, Попо – первая жертва. Миктлантекутли любить золото, любить жертва. Любить сотрудничать. Lo entiendes?
– Ну, – буркнул Савва.
– Нельзя обмануть Каброн. Нельзя угрожать Каброн и стрелять брухо. Твое дедушка не сказать тьебе? Ах, да, умереть до твой рождение, жалость. – По виду Рамона не было заметно, чтобы он действительно жалел об этом. Наслаждался моментом триумфа – да. – Я владеть твое брат. Ты мой. Я богат. Миктлантекутли доволен. Si?
Упоминание рода Яхонтовых и того, что Каброн «имел их всех, как хотел» прибавило Савве сил. Кем бы ни был Рамон, какой бы древней тварью не прикидывался, оскорблять величайший род он не имел права. Савва сделал большие доверчивые глаза и достал косточку.
– Рамон, послушай. У меня есть договор. С... Миклат... С Чернобогом! Дедов. Давай, я тебе его дам, а ты меня отпустишь. Si?
Ожидаемо, это заставило некроманта развеселиться пуще прежнего. Он зашёлся новым взрывом смеха над наивностью Саввы. Потом, отсмеявшись, выудил из капюшона анорака чёрную, закопченую кость и показал Савве.
– Ягуар. Чёрная кошка. Договор мой. Lo entiendes? Дурачок.
Савва дёрнул губой в ответной кривой улыбке и одним мощным сатнамом размазал Рамона по близлежащим скалам. Тот погиб мгновенно: и косточки своей не успел спрятать. Она застучала по камням рядом с жирным следом из требухи и тряпок, оставшимся от её обладателя. Савва вытянул ноги и устало вытаращился на содеянное. Звук падающих тел – Ильи и Тима сопроводил его победу. Вылезти из терния стало не меньшим испытанием, но Савве было интересно, во что он превратил бывалого некроманта. Глянул на месиво и с трудом сдержал рвотный позыв – едкая желчь из пустого желудка обожгла горло.
Не было больше ни красавчика мулата, ни ослепительной улыбки. Один оставшийся целым глаз – всё такой же хищно-зелёный, болтался на розовом стебельке у куска черепа и глядел в небо. Савва облизнул губы и, несмотря на саднящее тело, сказал гордо:
– Не стоит недооценивать Яхонтовых, амиго.
Его внимание привлекла ягуаровая косточка Каброна, угольком блестевшая на солнце. Свою Савва уже спрятал обратно в лоскут. Яхонтов неспешно приблизился и поднял артефакт с каменистой насыпи. Тотчас его самого снесло потоком неизведанной силы, так, что он на секунду ослеп. Когда же зрение вернулось, оно обрело по самым краям голубоватую кайму и стало в разы чётче. Чужая, стылая мощь потекла по жилам, точно жидкий азот, и, неловко поднявшись на ноги, Савва принял ток земли, пробивший его тело до самой макушки. Две силы боролись в нём – небесная, нескрепленная перстнем, данная родом Яхонтовых, и чужеродная – захваченная только что дедовским приёмом у убитого подии. Гул противоборства в уме и торжество обладания, дюжесть, умноженная на два. Савва рассмотрел свои руки, в момент переключил зрение в голубую тональность – и увидел кости.
«Некромант! – всколыхнулась догадка. – Сила некроманта!»
Родиться заново подией, не умерев при этом стрибогом – это ж надо было так вляпаться! Савва отдышался и от греха припрятал ягуаровую косточку к своей финиковой.
– Двойная выгода, – пробубнил себе под нос и тут заметил, что окружён. На него со всех сторон надвигались мертвецы – телесные и бестелесные. Очевидно, разыскав его и обнаружив вождя развеянным, лагартос выпустили в бой зомби и духов. Как обращаться с силой подий Савва не представлял, улететь не мог – разнородные энергии бесновались внутри и не давали скрутить вихри. Савва заметался по сужающемуся кругу, догадываясь, что его готовятся порвать на клочки, оступился, сражённый жгучей болью в лодыжке. Вскрикнул – ногу, шипя и въедаясь под кожу, увило ползучее растение, похожее листвой на тыкву или хмель.
Колючеплодник! Старшие говорили, смерть-трава, подвластная чарам земных. Самое страшное заклятье некромантов. Может дорасти до сердца, и...
Савва заорал благушей не столько от страха смерти, сколько от расстройства, что смерть эта наступит в такой судьбоносный для него момент. Пополз, тряся ногой и натыкаясь на изъеденные тлением ступни зомби в заплесневелой обуви. Перевернулся на спину, готовясь принять свой неминуемый конец. Зомби нависли над ним, занеся иссохшие руки для расправы.
Но вдруг стена колючеплодника, выросшая прямиком из пустых камней, взвилась между Саввой и мёртвыми врагами, отгородив Яхонтова. Савва даже заметил, что иные зомби остались опутаны гибкими побегами растения. Колючеплодник действовал, как причудливый змей, сжимая и раздавливая неупокоенные тела. Савва осип от крика и, почти беззвучно открывая рот, пялился на свои руки. Он недоумевал, как это так сумел применить силу некромантов против них же самих, и тут приметил неподалёку высокого, тёмноволосого человека в деловом костюме. Человек отчуждённо колдовал, черпая силу земли, и прошло мгновение прежде, чем Савва узнал губернатора Дорохова. Павел Константинович взялся из ниоткуда. Сперва он управлял колючеплодником, чтобы обездвижить половину зомби, потом взмахнул выставленными, как когти, кистями тёмных рук, и оставшиеся мертвецы, исключая Тима с Ильёй, бросились ловить лагартос. Те попрыгали в порталы, и Савву осенило: некромант отбивал его у других некромантов! Яхонтов доковылял до Дорохова и упал к его начищенным ботинкам, обессиленный, но выживший. Павел Константинович словно бы вовсе не заметил замученного мальчика-ветрогона. Продолжал, не сходя с места, гнать брухо прочь, а когда битва стихла, просто, как смотал бы ленточки, убрал колючеплодник обратно в скудную вулканическую почву. Савва поднял голову и встретился взглядом с непроглядной чернью обсидиановых зрачков губернатора Дорохова.
– Сп-пасибо, Па-пав...
Дорохов на его заикания даже не изменился в лице. Стал лишь более строгим, приложил палец к губам, оправил манжеты со сверкающими гербом Балясны запонками и ушёл под землю. Сложился, будто и не было!
– Куда! – Савва впечатал ладони в стылый камень, уловив лишь едва заметную рябь портала. – А я? Эй! А я как?
Ему ответом была высокогорная, звенящая после боя тишина. Савва вновь оказался один.
====== 85. Решение ======
«В мире, где за каждым охотится смерть, не может быть маленьких или больших решений. Здесь есть лишь решения, которые мы принимаем перед лицом своей неминуемой смерти».{?}[цитата Карлоса Кастанеды из книги «Путешествие в Икстлан» и также слова из песни «Дельфин» – «Решения».]
Где-то Савва слышал это изречение, вертевшееся в голове безостановочно.
– Как же ты говорил, – Яхонтов сморгнул вновь выступившую слезу, глядя на распростёртое перед ним тело Ильи. – Порой мелочь, сделанная или не сделанная, становится знаковой. Сила и власть решений...
Он снова донёс тела чернобогов до пещеры – снаружи налетел внезапный высокогорный буран. Савва сидел у ног мёртвых защитников и готовился принять решение, изменить которое уже не получится. Пан или пропал. Чёрный ягуар – это, конечно, мощно, интересно. Но, как успел смекнуть Савва, договора с Хозяином Смерти заключаются в индивидуальном порядке. Максимум – в родовом. Наследник величайшего рода небесных колдунов решительно сжал в кулаке финиковую косточку.
– Прости, род. Прости, дед. Но чернобога из Яхонтова не получится. Мы в чём-нибудь другом всех сделаем. Обещаю. А пока...
Связь, объединявшая Каброна с великой, древней сущностью, помогла Савве призвать возницу межмирья не хуже собачьего свистка. На один лишь зов: «Приди!» снежная завеса снаружи заискрилась заревом тысячи восходов, стылую пещеру обдало теплом, и текущая золотом птица предстала перед своим новым заклинателем. Сколько она мучилась под гнётом Каброна сложно было представить. Но Савва устал от бесконечного обладания и стремления обладать. Он просто хотел мирной жизни для всех, не забывая себя самого. И должен был попытаться спасти семью.
«Делай, что должно, и будь, что будет».
Алконост захлопала крыльями и пустила вьюгу внутрь каменного приюта, забросав Савву и тела чернобогов колким снегом, но тот стерпел. Протянул птице косточку, открыто заглянул в огромные, как утренние солнца, янтарные глаза.
– Возьми.
Птица склонила клюв набок, не веря своему счастью. Савва настойчиво ткнул ей косточку.
– Отнеси ему. И скажи – я убил Каброна. Я убил его и готов аннулировать сделку, пусть только отпустит... Моих, – горло сжало тисками, заставив Савву поперхнуться, а слёзы – вновь прочертить хрустальные линии на щеках. – Я хочу чтобы они были живы, а ты – свободна. Я трачу косточку на это. Таков мой добровольный выбор. Мне не нужно его силы. Пусть вернёт родных.
Лоскуток от лётного костюма Гора со следами его крови лёг в раскрытый клюв. Левая рука, разжавшись, дрогнула, и только. Савва отступил, утёр лицо.
– Поспеши же.
Алконост пронзительно, торжествующе вскрикнула, сложила крылья и устремилась за снежный полог. Развернулась там живым факелом. Савва высунулся и прикрылся ладонью от снега, провожая взглядом её лет. Неясная тревога сдавила грудь Яхонтова, словно это были не все испытания, словно его опять ждёт встряска. Но он успокоил себя, что волнуется зря, и Алконост выполнит его поручение. И тут прямиком из земли со всех сторон в птицу взметнулись крапивные верёвки. Обвили арканами шею, лапы, крыло.
Порталы! Лагартос ведь остались...
– Нет! Уроды! Не трогайте её! – Савва стиснул кулаки и хотел было сорваться ветром со скалы, но резко передумал. Лагартос к нему не лезли, боялись Дорохова. И соваться к ним было тоже неблагоразумно.
Брухо подтягивали Алконоста к земле, птица отчаянно кричала и била неспутанным крылом. На неё уже вешались тёмные фигуры врагов в попытке окончательно овладеть узницей.
– Милая, давай, ты сильная, – наблюдая борьбу Алконоста, Савва запихал пальцы в рот. – Пожалуйста, бейся. Ты бьёшься за свободу.
Алконост плеснула золотом, перевернулась в воздухе, наматывая на себя верёвки вместе с колдунами и, сложившись свечкой, ринулась через глухую твердь, через зябкую ткань бытия вниз, в Миктлан. В небытиё.
Савва застыл, не зная, что ему делать. Потом, осенённый внезапной здравой мыслью, вытащил из вещей Тима и Ильи их оружие и вложил в окоченевшие руки. Склонился над серыми лицами, отдышался и спросил с дурацкой надеждой:
– Вы же справитесь, ребят? Вы же вернётесь?
====== 86. Едины духом ======
Каброн выглядел и вёл себя, как зачарованный дух – не мог ни связно объясниться, ни вспомнить даже кто он. Мёртвого некроманта с потухшим взором тряс за грудки Сева – вцепился бультерьером и тщетно пытался выжать хоть крупицу информации, пока Честислав обшаривал карманы его анорака. Но допросу стрибогов не суждено было затянуться. Тишь подмирья разорвало хлопанье одного крыла и, ворвавшись к колдунам, Алконост упала в тот же дёрн, что и часом ранее.
– Помогите! Спасите меня...
Она, как новогодняя ёлка, была увешана подарками – намотанными на собственные путы другими лагартос. Их вождь даже не посмотрел на соплеменников – не узнал.
– Чую я, княже, сейчас мы им выдадим калачей, каких они заслуживают, – угрожающе проговорил Тимур Борзой, раскрывая Подпись и двигаясь на врага с косой наизготове. Илья поправил колчан и мысленно поблагодарил того, кто в том мире вложил им оружие – Савву, кого ж другого!
– А и выдадим, граф, – ответил он рычанием. – Птицу только не порежь.
Тим прыгнул к Алконосту и рассёк на ней верёвки. Брухо мигом бросились врассыпную, Илья помчался преследовать их, пуская стрелы. Тим преградил путь двоим, одним замахом лишив ног и после – голов. Посмертье дичков залила настоящая живая кровь. Сева с Честиславом свернулись вихрями и принялись ловить беглецов. Илья догнал Тимку и схватил его за плечо:
– Граф, мы ж объединиться можем!
– Что? – Тим вхолостую свистнул косой по сумраку.
– Объединить силы! Сподручней будет!
Чернобоги уставились друг на друга и, не мешкая, схватились за руки. Размах, столкновение плечом в плечо – и четырёхрукий, четырёхногий, двуликий монстр, вооруженный луком и косой, начал свою жатву.
– Ёшкин дрыщ! – охренел Сева, таща пойманного брухо за шкирбан. – Едрить колобок!
...Тим, хоть и мёртвый, наслаждался неизъяснимой благодатью духовного единства. Его любимый друг, партнёр, соратник был даже не рядом – в душе, во всей сущности Борзого, слушался его, точно собственные длани, и руководил его действиями вторым разумом. Илья сроднился с Борзым, одарил недостающей частью дюжести, той изначальной, которой некогда обладал единолично. Эта поддержка, эти сладкие минуты боя стали для Тима наградой за все лишения их странствия. Борзой в святой одержимости расправлялся с брухо, отправляя в них стрелы и кося Подписью, и упоение стирало в нём грань между жизнью и смертью. Но их с Айвазовым танец прервал зычный гневный возглас:
– Ага, щуки! Держи их! Гаси их, падл!
Это кричал незнакомый Тиму дух – светловолосый, с курносым, широким лицом и Севиными чертами. Он встал враспорку на прямых ногах и вызывающе подбоченился – разве что, пар носом не пускал.
– Папаня! Глеб Егорыч! – Сева радостно подпрыгнул и побежал к отцу обниматься.
– Погодь ты, поросёнок! – отпихнул его Глеб, – драться надо! Уж мне они ответят за издевательства! Представляешь, очнулся – сопляк-школьник мной помыкает! Подай-принеси! И кто меня ему втюхал, нашёл бы стервеца, задул бы к шутам!
Тим смекнул, что не поздоровилось бы Савве, а ещё – что смерть Каброна вернула закабалённым им предкам память. Ох, и проклянут же брухо владельцы купленных духов, когда те усвистят в посмертье!
– Вон они, Злат! – донёсся ещё один клич сверху. – В дичковской песочнице машутся!
– Добрыня, да слезь ты! И айда мочить козлов!
– Нас подождите, Яхонтовы! – Этот раскатистый глас Тим узнал бы из сотни. Голос Федора Яковлевича, своего предыдущего родителя. – За всех псов и воронов оттреплем! Багурки, отстаёте!
Появление родных значило, что замки с их дверей пали, и рождение у опальных стрибогов возобновилось!
«Вот счастье-то!» – подумал Тим, поднимая косу в знак приветствия предкам! Федор Яковлевич стукнул кулаком в руку и насупил кустистые брови. Он был грозен и жаждал отмщения, сразу видать!
– Это исконный народный промысел Мохики! – блажил некто из лагартос на весьма понятном языке – видимо, в посмертье речевые барьеры не работали.
– Я те покажу промысел, гнида! – Глеб Егорыч подлетел к говорившему и всадил кулак ему в зубы.
На поле битвы высыпали предки и началось форменное месилово. Тим только оглядывался, изумляясь количеству тех, кому насолили лагартос. Духи колдунов решили устроить самосуд и, прознав, что чернобоги гасят воров, ринулись добавить гостинцев от себя. Злат Путятич, вздыбившись и ревя, как огромный медведь, вращал двоих пришельцев и выдувал из них мозги, Добрыня Никитич впечатал врага в дёрн на полметра глубины и продолжал вдувать его, превращая в лепёшку. Федор Яковлевич, что твой Полкан, вцепился острыми зубами в горло пришлому и трепал на земле. Тироновы, отец и сын, вдвоем колбасили окружённых, разметывая в лоскуты.
...Илья деликатно отделился от Тима и опустив лук, уныло воззрился на свалку.
– По-моему, мы тут лишние.
– Твоя правда, княже. Колдуны сами справятся, – процедил Тим.
Айвазов мигнул Борзому и указал наконечником стрелы на притихшую неподалёку Аврору. Райская птица с усталым видом созерцала побоище, сидя на камне и подбрасывая на ладони знакомый лоскуток. Илья, подхватив Тима под локоть, по-тихому убрался с ним из драки и присел рядом. Алконост показала чернобогам добытый артефакт.
– Ваш мальчик отпустил меня. Просил передать косточку Хозяину и сказать, что выбрал жизнь его семьи. Сильная вещь этот договор. Я чувствую, можно с помощью него добиться многого. Я верю, что мне вернут Артёма.
– Значит, Савка сделал выбор, – тепло улыбнулся Илья. Ему под бочок ткнулась маленькая головка, и Айвазов положил руку на шелковые белоснежные волосы. Лика обратила на отца круглощёкое мраморное личико и прищурила хитрые глазки.
– Ты где бегала? – строго спросил младшую дочку Илья.
– Вас ждала. – Та поджала пухлые губёшки. – Влада ушла, и мне стало скучно.
– Ушла? – встревожился Илья.
– Ушла жить, – вздохнула Ликослава. – И мне придётся.
– Боишься? – тут понял Илья.
Белая девочка закивала, опустив будто бы обледеневшие реснички.
– Не бойся, Ликослава! – Илья приголубил дочь, прижал к себе. – Жизнь интересная. Тебе понравится.
– Платон тоже так говорит. – Она деловито нахмурилась, отвлекаясь, и глянула в сторону. Илья посмотел туда же и крякнул. К ним приближался тощий невысокий человек в тёмных одеждах с седыми волосами торчком и бесцветными глазами навыкате. Его скуластое измождённое, испещрённое морщинами лицо было мрачным и полным решимости, нелюдимый взгляд метал молнии, сухие руки сжимались в кулаки, а за спиной шлейфом мерцало голубое пламя могущества смерти.
– Сам. – Тим весь подобрался, как и Айвазов мигом узнав Хозяина. На сей раз тот явился без мозаики из трупов или кровавой инсталляции в более-менее приличном человечьем облике, но жути от него не поубавилось. Хозяин Смерти, вне сомнения, явился, потревоженный звуками потасовки. Аврора ахнула и втянула голову в плечи, как будто хотела спрятать клюв под крыло, а Лика пискнула и исчезла.
Секундой позже гомон посмертной битвы перебил разъярённый вопль, никак не ожидаемый от столь хрупкой фигуры:
– Какого, б###ть, дьявола тут творится?! Ох##ли, детоньки?!
Честислав, оторвавшись от цели, потянул носом и крикнул Илье:
– Вот от кого пахнет Арцивадзе!
====== 87. Хозяин ======
Заслышав взбешённую ругань Хозяина Смерти, колдуны, как дерущиеся мальчишки, разом поприседали и замерли. Разбежаться было бы несолидно, и только это, как понял Тим, удерживало их от сверкания пятками. Яхонотовы, Берзарины, Тироновы скучились, образуя плотную шеренгу, и принялись играть в переглядки. Из-за их спин, потерянные, измятые, уподобившиеся своему бывшему вожаку по посмертью дичков разбредались духи брухо. Злат с Добрыней тщетно пытались закрыть их от божьего обзора широченными спинами.
Хозяин Смерти неспешно дошагал до ветрогонов, заложив руки за спину, и всмотрелся каждому в распалённое азартом массовой свалки лицо – тоже поочерёдно.
– Кто это начал? – прозвучал вопрос. Верзилы Яхонтовы стройно указали пальцами на Тироновых, те, зло косясь на левый род, хором шепнули по крепкому словцу. – Златушка. – Хозяин Смерти остановился у Малютиного отца и слишком пристально, оценивающе разглядел его. – Жизнь тебя не научила не быть жадненьким? Помнится, ты и золото моё хотел присвоить, и договорчик оформить.
– Кто старое помянет, тому глаз вон, – воровато буркнул Злат Яхонтов.
Хозяин Смерти скрипуче рассмеялся.
– А ты и сызнова готов отличиться. С чего в тебе вдруг две силы взялось? Твоя и того некромантика?
Хозяин Смерти махнул дланью на шатающегося поблизости духа с тусклыми беспамятными глазами. Злат вжался в Добрыню, оба заметно забеспокоились.
– Пока эти остолопики дрались, вы под шумок захавали силушку нахалявушку. Не так ли?
Ответа не последовало. Другие колдуны обвинительно зароптали, Яхонтовы было раскрыли рты для препирания.
– Молчать! – сверкнул жёлтыми зубами Хозяин Смерти. – Что ж вы плохому учитесь у своего младшенького? Куда он, туда и все? Нахрена вам сила смерти?! Не смогли заполучить рождение чёрным колдуном, так хоть так поживиться? – Он проорался и тяжко вздохнул. – Да, видать, не успокоитесь вовек, порченный род. И зачем вы созданы...
Напугав Яхонтовых, Хозяин Смерти выставил одно ухо вперёд.
– А это что за долбёжка? – Он раздвинул спины колдунов и увидел двоих чернявых, низеньких ветрогонов, восседающих верхом на оставшихся в уме брухо и избивающих их книгами.
– Всеслав! Ростислав! До вас, как всегда, туго доходит? Книжечки не жалко?
Запыхавшиеся, полудикого обличья узкоглазые колдуны, поняв, что к ним обращаются, прекратили свои деяния и поднялись с врагов.
– А нам другого оружия не выдали! – подбоченился тот, что выглядел помоложе. Илья встретился с ним глазами и дёрнулся с места, но Тим поймал его за руку.
– Отец твой?
– Отец и дед с ним. Яськин родитель, – бросил Айвазов, крепясь, и украдкой поднял ладонь, чтобы помахать Бабогуровым. Всеслав кивнул сыну и потупился.
– Безобразьице, – проворчал Хозяин Смерти и без особого успеха пригладил торчащие, как жухлая кошенная трава, волосы. – Все вон, кроме моих и птицы.
Стрибоги зашелестели непониманием, загуторили, но Чернобог выкатил на них и без того просящиеся из орбит глазищи и взорвался:
– Вон, я сказал! Двести раз повторить? По каморкам и языки в жопы! Пока я не разозлился! Вон!
Посмертье пришло в сиюминутное движение, загудели потоки, захлопали сюртуки, застучали ботинки, и вскоре на пустыре остались четверо: Илья с Тимом, Алконост и Челти.
– А ты чего ждёшь, морда?!
– Отец, от него пахнет... – начал опять выступление Честислав, но Илья успокоил его:
– Хорошо. Я понял. Иди, не гневи его.
Молодой эрси нехотя повиновался, и Айвазов проводил его уход долгим, тоскующим взглядом.
– Ну-с? – обратился Хозяин Смерти к своим подчинённым. – Кто из вас додумался скопытиться, роднулечки? Илюша. Илюша, Илюшенька, это был ты. Тупое решение под стать всему роду Бабогуровых. Хорошо, не книжечкой до смерти заколотился. Ах, да! Сам-то не можешь. Попросил бы Тимошу заколотить? – Айвазов спесиво надул губы. – Что касается тебя, – Чернобог переметнулся к Тиму, и внутри его круглых зрачков Борзой увидел отсветы голубоватого огня. – Нельзя было другим образом вытащить дружка из петли? Обязательно вешаться на труп и впадать в истерику? Бестолочи! Кого я нанял? А ты? – Дошёл черёд и до Авроры.
– Вам просили передать это! – Девушка спохватилась и показала Чернобогу яхонтовскую косточку. Хозяин Смерти вновь ответил глумливым хохотом, косточка в руке Алконоста неожиданно вспыхнула синим пламенем и начала ветшать на глазах, превращаясь в пепел. Аврора вскрикнула и обронила артефакт. Илья с Тимом возмущённо вскрикнули, Чернобог осадил их:
– Тихо! Договор аннулирован.
Он покопался в кармане и бросил Авроре витой, потёртый временем ключ.
– Сама найдёшь или мне проводить?
– К нему? К Артёму? – залепетала, не веря, птица.
– Дуй, пока я не передумал. Вытащи и других узничков, что уж там. И знай, цыпочка, это не твоя заслуженька. И не их, – он указал на Айвазова с Борзым. – Благодари леворукого пи##юка.
– Спасибо! Спасибо, – Аврора аж забыла, как превращаться в птицу – захлопала руками, потом виновато засмеялась, обросла чёрно-золотым оперением и, радостная, умчала вызволять любимого.
– Сказочный долбо#б, – отозвался о Савве Хозяин Смерти. – Была мысль не заводить деловых контактов с детьми, но делать нечего, раз он вызвался. Это было его право рождения.
– Ты заключил сделку с Каброном! Иначе, почему он прятал у тебя Арцивадзе и других пленных? – решился пойти на конфликт с Чернобогом Илья.
– Щ-щ-щ, в посмертье не принято орать, – Чернобог приложил палец к губам. – Пошли за мной, если уж такие невъе###ные правдорубушки.
Илья с Тимом гуськом направились за своим богом. Хозяин провёл их через посмертье дичков, далее вдоль гулкого коридора с притихшими в своих комнатушках колдунами, прямиком к усыпанному голубоватыми искорками складу. С каждым шагом душа Тима наполнялась жутью. Вначале гулкий, коридор ближе к складу словно бы стал глухим – все звуки скрадывала самая что ни на есть гробовая тишина. Посмертье и так не отличалось шумностью, а тут даже пространство было спёртым, плотным, будто канва бытия... С обеих сторон от Тима и Ильи простирались стеллажи, заполненные бумагами, папками, чужими биографиями – всем, что составляло простую человеческую жизнь. Тусклые огоньки едва освещали фолианты, трепеща и перепархивая с одного на другой.
