Текст книги "Право рождения (СИ)"
Автор книги: Gusarova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 34 страниц)
– Эх ты! – с сожалением плюнул Тим. – Сбежали! А как сбежали? Ты видел, князь?
– В стену, как. – Илья проверил целостность переносицы и, успокоившись, добрёл до однобожника. Провёл ладонью по кладке, увидел приметные круги-мишени, нарисованные мелом и углём, заключил: – Вот они, лазейки. Помнишь, я рассказывал на лекции про символику повторяющихся окружностей? Да, граф, это пути в иной мир.
– Не понял? – Тим всмотрелся в рисунки.
– Порталы, – определил Илья. – Искусство земных. Самые умелые из них способны скакать, как блохи, через пространство. Дорохов не исключение... Насколько мне известно.
Тимур обтёр косу и сложил в посох.
– Досадно. Так что там про рождение?
– А ничего хорошего. – Илья опёрся ботинком о тело поверженного колдуна и с треском вытащил у него из черепа свою стрелу. Тим встал за спиной, рассматривая врага. – У Саши замер плод. У Инны тоже. Бусинка впала в летаргию. Женя Лащенко в коме. И... Будь Светка на сносях, и её бы зацепило, я уверен.
– Боже-Стрибоже! За что?! – ужаснулся Тим, и Илья, подавив стыд, признался:
– Это я виноват. Был груб с тем, с кем не следовало.
Борзой присел перед обезглавленным телом и испустил глубокий, тяжкий вздох. Помолчал, переваривая услышанное, и бросил сквозь стиснутые зубы:
– И что нам делать?
– Искать преступников. – Илья обшарил одежду своего мертвеца.
– Да, жаль мы в живых никого не оставили. – Было видно, что Тимур сдерживается, чтобы не наговорить Илье резкостей. – Их бы допросить. Мраз дал наводку на местный базар – вроде там торгуют духами в том числе.
– Погоди. – Айвазов вынул у убитого кошелёк, искусно сделанный из кожи ящерицы. Даже чешуйчатая голова была оставлена целой. – Мёртвые зачастую болтуны поболе живых. Если уметь их слушать. – Он добрёл до другого мертвеца. У него также извлёк подобный кошелёк и медальон в виде ящерки. – Ящерицы роют норы, сечёшь? А айны выходят из теней.
– Нет, – признался Тим и принял из рук Ерёмы найденное перо. – А это к чему? До того, как найти перо, я спас в клубе девушку, истерзанную и печальную. Она сказала что-то про «утреннюю звезду в царстве мёртвых», вышла и пропала, оставив это, – Тим покрутил перо. – Меня, не покидает чувство, что она обратилась огненной птицей. И потом на нас напали. Всё это по странности случилось подряд: девушка в белом, перо, Хозяин Смерти, враждебные земные... Как будем выкручиваться, родимый?
– Как-нибудь, как-нибудь, – пробормотал Айвазов. Переглянулся с однобожником – тот глядел строго и осуждающие. Прошло долгое, вязкое мгновение, прежде, чем Борзой спросил Илью:
– А не много ли пьёшь ты, княже?
Тот аж вздрогнул, боясь обличения, но собрался и ответил вопросом на вопрос:
– По-твоему, перебираю?
– Ты с приезда не просыхаешь. Удивительно, как ты по ним, – Тимур мотнул головой на трупы, – попал бухой.
– Плёвое дело, – поёжился Айвазов. – Думаешь, я с тобой на Качурке трезвый дрался?
– Ох, княже, беспокоишь ты меня, – пожурил его Тим. – Коли так дальше пойдёт, так и разум потерять недолго.
Илья собрал пот со лба и рассмотрел влажные мякиши пальцев.
– Считаешь, я алкоголик?
– Не алкоголик, но... – Борзой смутился, – пьёшь ты порядочно.
Илья понурился и пробурчал:
– Чёрт возьми. Савва был прав. Неужели я и вправду зависим?
– Есть лишь один способ проверить – перестать пить, – посоветовал Тим. – И заняться делом.
– Да, Тимур, – закивал Айвазов, помещая стрелы обратно в колчан. – Я и так натворил ужасных вещей. Не знаю, как теперь просить прощения у... У него. Разве что, приниматься за работу.
– И то верно. – Тим поднялся и положил ладонь на плечо старшего. – Лучшее оправдание – оправдание действием.
У Ильи снова зазвонил телефон, и он поспешил ответить Саше. Та успела собраться и теперь говорила ровно, хоть и порядком пришибленно:
– Берзарин собирается слить меня в больничку, я против. – За спиной у Саши был слышен шум моторов воздушного борта. – Я не позволю им вынуть дочь. Бусинка со мной и... Столетова тоже. – Эта новость заставила Илью ахнуть. – Ярослава велела нам дэшить в какую-то Курью, я направила Ирвина в точку на мережке. – Саша проглотила слёзы и дополнила, дрожа голосом. – Если моим дочерям суждено умереть, я живой не останусь, дичи. И да пусть свершится обряд принятия Качурки – если мне нужно было пережить смерть, чтобы стать Сорни-эква, то так тому и быть. Не Светке, мне. Я заслужила это наказание.
– Сашка моя, – Илья не знал, что сказать. – Я тебя люблю.
– И я тебя люблю.
Твёрдая, как вечная мерзлота, скрывающая океаны чувств, верная детям, как медведица, готовая защищать их из последних сил. Подумав так, Айвазов на краткий миг вспомнил предоставленных самим себе Савву с Вахой. Но им-то ничто не угрожало в их арвиниканской спецшколе! Они вряд ли знали, что творится дома. Что он натворил...
– Я брошу пить, – решил Илья вслух. – Сашке сейчас очень плохо. Выходя за меня, она рассчитывала на другое.
– Что ты шепчешь? – окликнул его Тимур.
– Завяжу я со спиртным, вот что! – Илья вздел лук на плечо, и Борзой одобрительно кивнул. – И завтра пойдём на тот рынок, разбираться. Припрячь перо. Теперь наши недруги поняли, с кем связались, и будут осторожнее. Мы точно знаем, что они – подии. И что третья птица существует.
– Ты про Алконоста? – догадался Тим.
– Да. – Илья прищурился на сбегающие по перу золотые искорки. – Белый зимородок с чёрными крыльями ныряет в глубокие омуты. И концентрические круги, как от всплесков на воде... Ярэ всё правильно подсказала. И я чую, что Алконост тоже тут замешан. Осталось понять, каким образом. Идём в отель.
– К слову, они были не мохиканцы, а больше мулаты, ты заметил? – спросил Борзой.
– Заметил. Это тоже может оказаться важным.
Странно, до всех ночных приключений оба чернобога с трудом держались на ногах, а после битвы и треволнений – трезвее некуда. Глядя на себя в туалетное зеркало, Илья вспоминал то, разбитое кулаком в клубе. Плохая примета, впрочем, он сам себе плохая примета. Надо же быть таким дураком – собственными руками в один момент просрать счастье! Поставить жизни близких – обрётенных с таким трудом – на кон в игре с жестоким и суровым богом. Нет, проиграть было нельзя. Никак нельзя.
Илья включил воду и, намазав голову пеной, принялся наголо сбривать волосы.
====== 66. Рынок ======
Наутро переносица вспухла и приобрела лёгкий синеватый оттенок. Мять её было больно.
– Значит, граф, не только сам чернобог для чернобога таит опасность, но и всё, с чем он взаимодействует. Пусть то даже отсечённая голова в полёте.
– А чему ты удивляешься, – отозвался Тимур, заплетая косицу на длинные волосы. – Твои стрелы тоже меня ранили.
– Всё так. – Илья застегнул рубашку и прочистил горло. После вчерашнего хотелось опохмелиться, но мысли об алкоголе вызывали в Айвазове отвращение к себе. Он крепко-накрепко решил держаться, как бы худо ни пришлось. Попил газировки из холодильника. – Ты готов двинуть на рынок?
– Чёрный ворон, весь я твой{?}[строчка из русской народной песни «Чёрный ворон».]. – Тим развернул интерактивную карту Теночтитлана и отметил искомое место пальцем. – Нам сюда. Национальная ассоциация колдунов Мохики вчера одобрила наш визит к осведомителю. С подачи Мразя и О’Донована, я полагаю.
– Национальная ассоциация колдунов?{?}[в Мексике правда такая существует и рынок Сонора тоже.] – подивился Илья. – Это вроде наших шабашей?
– Очевидно, – Борзой почесал затылок. Ладно, делу время.
Колдовской рынок, как оказалось, занял немаленькую площадь на западе Теночтитлана и вместил в себя аж несколько узких улочек. Илья с Тимуром, бодрясь, пробирались мимо открытых магазинчиков с выставленными на продажу снадобьями, сушёными змеями и обезьяньими черепами, белками и игуанами в клетках, рядами и рядами разнообразных амулетов и кукол. Илья даже захотел купить одну из нарядных фигурок Владке. Но резко вспомнил о тяжелом состоянии дочки и заставил себя не отвлекаться от цели. Да и мало ли, для каких затей эта кукла была изготовлена?
И снова – чёрные куры, кости, сушёные травы, амулеты, наркотические жабы... Куча вкусного и интересного! Глаза разбегались. Но Борзой уверенно пробирался вперёд. Он искал определённую лавку, где им была обещана аудиенция у мамбо – могучей земной колдуньи, и, наконец, чернобоги нашли то, что искали. В витрине магазинчика как для группового фото скучились деревянные красные черти и вереницей расположились ритуальные маски.
«Ярослава бы пришла в восторг!» – снова загорелся Айвазов и вспомнил про недавние маты Карги в его адрес. Привези ей сейчас такой сувенир, известное дело, куда его попросят запихать! И будут правы.
Владелица магазина оказалась темнокожей, полной женщиной неопределённого возраста с глазами навыкате, волосы её скрывала цветная бандана, а в кургузых пальцах дымилась крепкая коричневая сигарета. Чернобоги почти синхронно включили автопереводчики.
– Чем могу служить, сеньоры? – низко и хрипло приветствовала их мамбо. – Желаете приворожить хорошеньких chikos? Отомстить заклятому врагу? Развязать язык мертвецу?
Борзой кашлянул, и Илья понял причину. Такие проделки могли и Верховный Шабаш заинтересовать, но мамбо, судя по её виду, ничего не боялась.
– Мы от Дэнни О’Донована, – сообщил Борзой. – Касательно торговли духами.
– А, вот вы кто, – колдунья стряхнула пепел в обезьяний череп на столе. – У нас тут, знаете ли, свои порядки и обычаи. Это я так, говорю сразу, чтоб вы потом не пришли по мою душу. На тех брухо{?}[колдун в мексиканском вуду.], которые пригоняют эспектро на рынок, мне плевать, они отпетые, а у меня семеро малолетних внуков. – Она замолчала и выжидательно поглядела на гостей, давая понять, что без гарантий неприкосновенности ничего не скажет.
– Даю слово, мы не причиним вреда тебе и твоей семье, – заверил Борзой.
– И моему бизнесу! – потребовала колдунья.
– И твоему бизнесу.
– Хорошо. Я вам верю, блондинчики, – мамбо затянулась снова, а Тим с Ильёй насмешливо переглянулись. Айвазова впервые в жизни окрестили «блондинчиком». – Те брухо, которых вы ищете, промышляют в двух мирах сразу, этом и Миктлане. Умеют красть души у живых. – Тим с Ильёй опять покосились друг на друга. – Это несложная магия. Есть снадобья, – старуха повела сигаретой в сторону прилавка, – есть ритуалы. Можно высосать душу через замочную скважину и присвоить тело. О зомби наслышаны, мальчики?
Оба чернобога кивнули.
– Но тело без души это марионетка. Это неинтересный товар и к тому же скоропортящийся. Хорошие эспектро ценятся куда выше. Затем лагартос и охотятся на них. Тот брухо, который поставляет духов на рынок, называет себя Каброн... О, нет-нет, это вряд ли его настоящее имя! – низким баском рассмеялась мамбо, – не ищите парня с таким именем в городе. Лагартос умеют скрывать и прошлое, и настоящие имена. Это банда, причём, существует она давно, несколько веков точно. А самого Каброна молодым знал ещё мой прадед. Их тотем: ящерица, – сердце Ильи подскакнуло к кадыку, – и они отличные брухо. Вот они умеют доставать самых разных эспектро, под любые запросы. У них клиентура со всего света, и Старого, и Нового. А самые ценные эспектро те, которые идут в рождение.
– Духи при родах! Колдуны! Предки... – шепнул Илье Тимур. Мамбо мигнула глазами, потушила окурок и закурила новую сигарету, лениво оглядывая улицу.
– Но как их похищать – секрет лагартос, вроде они хвастались, что ящерицы летают через норы на птичьих крыльях. Так говорил Каброн. Он нечасто бывает тут, но каждый раз привозит первоклассных эспектро. Я у него никогда не покупала и не собираюсь. И детям не велю. Младший сын мой в погоне за наживой хотел завербоваться в лагартос, я не дала ему совершить такую глупость. Я честная мамбо. Одно дело – управлять мёртвыми телами, другое – красть у Миктлантекутли. Тут я чиста, мальчики.
Мамбо выпустила дым ноздрями и едко прищурилась на чернобогов. Весь её вид выражал утомлённое ожидание. Ей поскорее хотелось закончить щекотливую и небезопасную беседу.
– А где их искать, не знаете, сеньора? – осторожно спросил Илья. Мамбо цыкнула и едва мотнула головой в ответ. Нет, значит.
– Спасибо за информацию, – вежливо сказал Тим и полез в карман за пером. – У нас есть вот это...
Увидев диковинку, колдунья пуще прежнего выкатила свои лягушачьи глаза.
– Неплохо! Сколько хочешь за такое? Продай, блондинчик!
– Я, увы, не могу, это улика, – Тим поспешил спрятать перо обратно, пока мамбо не добралась. – Думал узнать у тебя насчет этого... Что это может быть?
– А ты сам не видишь? Перо это! И непростое. У нас на рынке я такого не припомню... ты подумай, я хорошо за него заплачу, не обижу! – настойчиво просила мамбо.
Чтобы уважить старую женщину и отблагодарить её за помощь, Тим велел Илье купить что-нибудь. Тот сразу выбрал яркую деревянную маску с мордой ягуара, одну из самых больших в арсенале мамбо.
– Хорошая маска, дарит власть и удачу в любовных делах, – похвалила товар старуха, и Илья не желаючи, прыснул: Ярослава с таким подношением точно пошлёт его нахер. – А вот ещё, если решитесь искать Каброна, может пригодиться. – Старуха подала Илье длинный футляр. Айвазов раскрыл его и ахнул: там лежал десяток стрел с обсидиановыми наконечниками. – Живых воинов твои стрелы сразят, а как быть с мёртвыми?
– Ого! – оценил заботу мамбо Илья и обратился к Тиму: – Обсидиан! Камень, из которого теночки делали клинки! Они не знали металлообработки, как и эрси шесть тысяч лет назад. И материал тот же...
– Похож на глаза Дорохова, – хмыкнул тот.
– Глаза, не глаза, а это богатство со времён теночки и осталось. А тебе, блондинчик – кинжал, на, держи. – Мамбо сунула Борзому нечто, спрятанное в кожаный чехол. – С вас шестьсот тридцать тысяч колдопесо.
Чернобоги решили не спорить и купили всё, что дала колдунья, значительно обогатив её лавчонку.
– Это не всё, – остановила их отбытие колдунья. – Селфи для внуков напоследок. А то не поверят, с кем я общалась. Они ваши фанаты. Не бойтесь, в сеть не уйдёт. Мне голова ещё на плечах понадобится.
Чернобоги не отказали мамбо в любезности и дружно поулыбались на камеру.
По пути домой Илья молчал и думал. И чем больше думал, тем большим дураком себя мнил. Наконец, не выдержал и взорвался перед однобожником:
– Ну и дурак я! Старый, пропивший мозги дурак. А, граф?
– С чего такая нелюбезность к себе? Мы спасём наших девочек, не переживай, – попытался урезонить его Тим.
– Это второе! – отбрехался Илья. – Чего бы мне не призвать души тех, кого мы вчера с тобой покрошили? Ценнейшие свидетели! А я дал тупака.
Тимур распахнул на него доверчивые голубые глазищи.
– А ты так можешь?
– Да и ты так можешь! Просто я не пробовал. – Илья уставился себе под ноги. – Ну кроме духа сына, ты помнишь...
– Помню, – тяжёлая ладонь Тима легла ему на плечо. – Из Челти вышел дух, что надо.
– Да, он хорошо мне помог зимой, – вздохнул Илья, вспоминая, как от безысходности попросил погибшего сына временно стать его личным келе, и Честислав, не раздумывая, согласился. – Мы призовем тех, кого убили, и развяжем им языки без всякой некромантии.
Придя в отель, Илья надел меховую шапку и взялся за тюнгур. Желание выпить мучало его с утра и не давало сконцентрироваться на камлании, но в конце концов, ему удалось выйти в лёгкий транс. Сила чёрного шамана оказалась крепче зависимости. По смуглой коже раздетого по пояс Айвазова метались синеватыми сполохами линии татуировок, Илья, резонируя черепом, рычал монотонный мотив и помогал сознанию расслабиться ударами в бубен. Он настойчиво призывал новорождённых келе, и через некоторое время тени – пока бледные, не набравшие посмертной силы, предстали перед ним, безропотно и послушно. Борзой сидел рядом, тише воды ниже травы, и внимал умению старшего однобожника.
– Кто вас подослал? – без обиняков прорычал горлом Илья.
– Каброн...
– Рамон Каброн...
– Вождь лагартос... – зашелестели слабые тени.
– Где его искать?
– В горах...
– На груди у Белой Женщины...
– Что спит вечным сном... – ответили духи.
– Белая Женщина – это вулкан?
– Si… Si… Si… – тройным эхом отозвались убитые.
– Вы проводите нас к нему, – велел келе Илья. – Сегодня. Отпущены будете после.
Ответом было такое же тихое, печальное согласие. Илья махнул колотушкой, и келе рассыпались по углам номера, превратившись в тени. Айвазов бодро глянул на впечатлённого камланием Тима.
– Я завербовал их на время охоты. Вот, граф, нас все духи обязаны слушаться, я говорил тебе.
– Исключительное мастерство, Митюша! – в Борзом вновь проклюнулся неуверенный в своей точно той же исключительной силе Афанасий. Илья нервозно усмехнулся.
– Учись. Учись, пока я жив, пригодится. Время собираться. Солнце ещё высоко.
– Что за горы, родимый? – набросился с любопытствованиями Тимур, попутно натягивая Pangolin.
– Расскажу по дороге, – заправляя в одну из обойм обсидиановые стрелы, пообещал Илья.
====== 67. Два вулкана ======
– Это старая легенда теночки, – вспарывая чистое от смога небо и прощаясь с окутанной им, точно войлоком, мохиканской столицей, поведал Илья. Себе в скакуны он отобрал самого дюжего келе из трёх закабалённых. Тим летел вровень с однобожником на своём безустальном Зеффи. – Когда-то давно жили да были на этой земле двое влюблённых: девушку звали Иста, а юношу Попо. Иста была дочерью вождя теночки, который не одобрял её выбор, и послал Попо на кровопролитную войну с соседним племенем. Иста ждала своего любимого денно и нощно, но подосланные её отцом люди сообщили ей, что Попо погиб в битве. Вождь, не мешкая, выдал дочь замуж за того, кого определил ей сам. Иста не смогла перенести разлуки с любимым и умерла. Попо же, вернувшись покрытым славой и увидев мёртвое тело возлюбленной, жутко разозлился на вождя. Он грозился убить всё племя, и дым валил из его глаз. Тогда боги сделали их с Истой соседствующими вулканами, самыми высокими и неприступными на континенте. Иста всегда покрыта снегом и издалека напоминает силуэт спящей девушки, а над кратером серого Попо вечно струится дым. Он всё ещё сердится на людей за свою погибшую любовь.
– Ромео и Джульетта на мохиканский лад. Красивая сказка, – оценил Тим.
– Как и сами горы. Увидишь, обалдеешь, граф.
– Ты же их отродясь не видывал! – обличил Илью Борзой.
– Вот и увидим вместе. И, надеюсь, они станут местом нашей победы. – Илья встревоженно покривился.
Горы в самом деле выглядели замечательно. Захотелось поделиться парой красивейших кадров с Маргаритой Алексеевной, но Илья смекнул, что Громова, скорее всего, сидит сейчас с дочкой как на иголках и ждёт звонков из реанимации. Она всю жизнь любила мужа и отказала в юности Илье потому, что хранила верность Жене Лащенко. Потерять Женю из опрометчивости для Ильи было бы непростительным поступком.
«Гамаюна нужно вернуть Сирину во что бы то не стало. – Думы вновь налились цианидом. – Дурак, дурак! Хоть расшибусь в лепёшку, но спасу близких». – Татуированная рука, сжимавшая повод уздечки, перестала подрагивать и сделалась твёрдой. Келе вели чернобогов в высокогорья к этому Каброну, и Илья готовился схлестнуться с врагом не на жизнь, а на смерть. Как с Тимкой в феврале...
«Неуязвимость не даёт безнаказанность, и вот оно, доказательство. Ещё позавчера у меня была счастливая семья. Замечательная жена, которую я хотел всю жизнь, дети. Пусть некоторые и с прибабахом, но... – Илья вздохнул от наплыва чувств. – А теперь? Что теперь? Неуязвимый. Но кто неуязвим перед ликом смерти? И как живым попасть в нижний мир? Никак, верно. На третью птицу рассчитывать глупо. Значит, придётся самому. Как-то».
Он покосился на Тима, свистящего по ветру вровень на чёрном молчальнике. Смутное предчувствие беды, не от ведовства, от сердца, вновь овладело Ильёй. Оно ведь оказалось верным. Когда всё шло хорошо, даже прекрасно – весной и летом – Илье хорошо не было. Точно бы не на сто процентов, точно бы лихо не отпустило до конца. Шерсть же дыбом вставала от неверия собственному счастью! И не просто так. Стоило проявить осторожность.
«Я накликал беду на семью, – ковырял себя Айвазов, ощущая кожей, как с каждым километром пути становится холоднее. – В прямом смысле накликал».
Под распластанными келе топорщились хаотичные складки предгорий, похожие на смятые простыни, а впереди вздымались два вулкана. Более низкий был объят дымной шапкой. Илья мгновенно узнал Попо. Иста оказалась куда выше и величественнее своего неказистого избранника.
«Как моя Саша», – сходу пришло сравнение.
– Ну и пейзаж! – восхищённо крикнул Борзой. – Сумасшедшая красота, ты был прав! Хочется взять масло да холст, и...
– Покрошить врагов! – грозно оборвал Айвазов. – Мы здесь за этим! Веди! – Он пришпорил келе.
От стылого и жидкого воздуха в голове стало мутно и начало подташнивать. Губы стянуло сухотой и желанием хлебнуть коньячка из фляжки, тело ответило тяжестью. Срощенная ключица под пластиной заявила о себе ноющей болью. Илья стиснул повод, не давая себе слабины. Легкая дрожь в ладонях, похожая на озноб, повторно напала на него, хотя Илья не чувствовал себя сильно замерзшим. Только мучимым жаждой и ломотой в руке. Он потянулся к кофру и промочил горло водой.
– Снизимся, пополним запасы, – пообещал побледневший и сам Борзой. – Ты как?
– Нормально, парень, – соврал Айвазов, гадая, сможет ли он стрелять метко с такими руками, или нет. Состояние походило на адовый недосып и... Непонятно на что! Перетренировку? Но почему тогда было так по-сучьи муторно и тошно?
«Вот она и есть, симптоматика «горящих труб», – Илья украдкой почмокал ртом. – Докатился до функционального алкоголизма доцент Айвазов! Или что это иначе? Горняшка?»
Келе несли их выше и выше. Чистое небо сменилось облачностью, разлившейся над скалистыми подъёмами густым, промозглым туманом. На смог было непохоже, но дышалось тяжко, даже тяжелее, чем в пропылённом Теночтитлане. Илья попросил Тимура показать высоту, и тот высветил на экране браслета цифру в шесть тысяч метров. Илья до сей поры не забирался на такие высоты. Да ещё так стремительно. Утренние такос{?}[знаменитая мексиканская лепёшка с мясом и фасолью.] подступили к горлу, но Айвазов уговорил их убраться назад в желудок. Терять еду было неразумно. Илья еле различал движущийся под ними склон и пыхтел на всю площадь заштопанных Мразом лёгких.
«Это пройдёт, – уверял он сам себя, промакивая пот подшлемником. – Привыкнуть надо».
– Далече же они забрались, – проворчал Тимур в адрес неприятелей.
– Хитрые, – ответил Илья. – Столько лет держаться на плаву... – Он осёкся, чтобы опять протолкнуть пищу в возмущённое нутро. Тимур подлетел впритык и обеспокоенно вгляделся в него, подняв забрало шлема.
– Худо, родимый?
– Ничего, – выдавил Илья.
Они пролетели нечто похожее на перевал и устремились в каменистую долину, усеянную колючками. Тут Тим велел приземлиться. Илья было взялся возражать, на что Борзой не без резона заявил:
– Нам нужно привыкнуть к горам. Хотя бы ночку переждём. Иначе мы не сможем хорошо сражаться.
По-видимому, Борзой тоже чувствовал себя отвратно. Они разбили лагерь без палаток и огня – так потребовал Тимур, и Илья был с ним солидарен. Следы присутствия посторонних могли спугнуть врага. Мало ли, какими качествами обладали эти некроманты лагартос? Заночевать решили, забившись в расселины и поставив Ерёму дозорным. Илья вжимался в холодные скалы, спиной к спине с Борзым и пытался набраться сил от их целостности. Но и тёмная энергия чернобогов значительно поредела – Тим тоже оказался измочален подъёмом. Айвазову стало жалко младшего, и он решил справляться с горняшкой сам. Башка раскалывалась, как ведро тлеющих углей, костюм покрылся то ли росой, то ли изморозью, тело било крупной дрожью, и Илья тихо скрипел зубами, чтобы не лязгать ими. Свернулся, скрючился на здоровом боку и понадеялся на собственную выживаемость. Как в детстве, когда сбегал из детдома в Новосвире и скитался в тайге по нескольку голодных дней.
Уснуть не удавалось, вместо этого желание выпить стало безразмерным и заполоняющим, перед памятью метались призраки и кошмары. Второй раз за жизнь пришла Ачи. Маячила, глядя на продрогшего сына с укором узкими, немного печальными глазами, и приговаривала:
– Ты видишь, Ыляку? Ты видишь, что ты сделал с ними?
Илья мычал в ответ и приоткрывал веки, чтобы прогнать мать, потому, что слушать её увещевания было слишком больно. Но вместо этого ему показывали, как вкруг Курьи роятся Ярославины тёсы и, щёлкая клювами, скребя когтями, не пускают колдунов на территорию свирьской биостанции. Валера, Нико, Миша Памятов и все мужчины, которых Вий взял в подмогу, пытаются уговорить ведьм сдаться, а внутри одного из домиков укрылись его, Ильи, безрассудные женщины. Инесса забилась на кровать и лежит бочком, подвывая – у неё не осталось сил на слёзы. Саша прислонилась к бревенчатой стенке и поминутно сглатывает – хоть дочка и замерла внутри Хозяйки Калтысь, ту продолжает мучать токсикоз. Настя сидит на другой кровати и безостановочно, монотонно качает бессознательную, обмякшую у неё в руках Бусинку, а Ярэ курит. Курит в окно и тяжёлым, неуступчивым взглядом контролирует духов – вдруг колдуны решатся на штурм. Еловые ветви сплелись над Курьей наподобие крепостной стены, ведьмы сплелись токами Матери-Земли и стоят до конца за своих наследников.
– Ыляку! Посмотри, что ты сделал!
Голос матери обрывается вместе со свистом Подписи и тревожным криком Джермаля:
– Баре! Нападение!
Илья, отринув дурноту, подскакивает с места и одним движением рычага раскрывает лук. На Айвазова тотчас валится отвратно пахнущий труп – именно труп, причём, резвый, что твой лемминг! Клацает зубами перед лицом, еле даёт себя отодрать и оттолкнуть ногами. Илья враз понимает, что нужны обсидиановые наконечники. Нащупывает нужную обойму и пускает по группе мертвецов поток стрел – в облачном мареве они кажутся целым воинством. Бежит следом, чтобы выдрать болты из замерших в камнях туш, оборачивается на Борзого и видит то, как Тим танцует смерть среди мёртвых, пожиная урожай из отлетающих голов. После обезглавливания трупы продолжают наседать на Борзого, но уже хаотично, и тот приканчивает каждого тычком кинжала в грудь.
«Спасибо мамбо!» – радуется Илья, набирая стрелы с черными жалами и пуская их по второму разу в новых гостей. Попутно он замечает и тёмнокожие фигуры, играющие мёртвыми воинами – они, лагартос! На смену обсидиановым наконечникам приходят адамантовые. Нет смысла гасить марионетки – время устранять кукловодов! Злорадство растёт в груди, зомби пытаются завалить Илью и искусать, изорвать зубами, но тот больше не тратит силы на выстрелы в кукол, он метит в некромантов. Подии так же резвы, как и их игрушки, но Илья не зря столько времени тренировался. Он кричит Борзому и указывает на живых врагов, Тим понимает с полуслова и кидается в настоящий бой. Руки продолжают трястись, как у старика, Илья целится по «ящерицам», но не может попасть. Адамант многократно чиркает о камни. Илья впадает в ярость на себя самого, бежит, преследуя чёрную фигуру, и наперерез им выскакивает Тим. Лагартос уклоняется, Подпись неистово свистит в воздухе и сносит бритую голову – Илья запечатляет это – струю пульсирующей крови из обрубка чужой шеи и резь внизу собственного живота. Пальцы роняют заправленный барабан. Они дрожат и перепачканы в тёплой слизи. Тим задел Илью косой, это ясно, это потом. Айвазов молется Нум-Торуму, чтобы рана была не до кишок, и, подобрав оружие, кидается на следующего врага. Нет времени разглядывать, надо драться! Зомби сшибает Илью с ног, но и он успевает выстрелом сбить парочку подий – часть мёртвых воинов, будто куклы с подрезанными верёвками, падают следом. Кровь ползёт по бедру, Илья, хромая, прыгает за беглецами, краем глаза отметив, как под косой Борзого отлетает ещё одна вражья голова. Но несколько лагартос ныряют в окружности, бросая зомби гнить на поле битвы. Илья шлёпает руками об скалу, понимая, что пришельцам, пусть и не в полном составе, удалось скрыться вновь. Дышит, не в силах надышаться. Каждое движение живота отдаётся нахлёстом боли. Опускает взгляд – из широкой кривой полосы на белоснежном скафе, точно из взрезанного пакета с вином, бежит по штанине чернеющее в ночном сумраке всачиво. Проводит пальцами под пупком и нащупывает края глубокой, обжигающе-горячей раны. Со спины, звякнув отброшенной Подписью, хватает Борзой.
– Илюша! Родимый! Как ты?!
Илья хочет сказать «нормально», но язык немеет. Неловко улыбается однобожнику, стонет и откидывается ему на руки.
– Илья!..
Окрестные туманные скалы совершают головокружительный оборот и, прихватив остатки сознания, рассыпаются темнотой.
====== 68. Всё под контролем ======
– Илюша! Илья!
Отринув осторожность, Борзой сорвал голос, когда понял, что однобожник валится на него без сознания. Поддержал, осторожно спустил на землю и ужаснулся: скаф у Айвазова от пояса и вниз был сплошь залит кровью. Тим принялся спешно расстёгивать его одёжу и, обнажив Илью до паха, испытал острую жалость. Ничем другим, кроме как Подписью, невозможно было нанести чёрному шаману такую рану – коса Борзого оправдывала своё громкое имя. От бока к бедру наискось через весь живот. Харакири, ни дать, ни взять...
– Ерёма! Срочно, воды, одеяло, аптечку!
– Сию минуту, барин! – успевший понять беду синий метнулся за всем необходимым и одним махом был тут как тут. Борзой секунду раздумывал, стаскивать ли с Ильи штаны догола, или пытаться перевязать как есть. Потом решил: нужно сделать, что положено.
Неловкости неуместны. Перед ним лежал раненый друг, притом, раненый им же самим! По неосторожности, но какая разница?
«Как же ты так подставился мне, друже?» – с жалостью думал Тим, пока зажимал Илье живот салфетками и прокручивал в голове все сцены битвы. Илья выпрыгнул на него одновременно с тем бойцом, и Тим ещё испугался, что старший слишком близко от лезвия косы. Не зря, выходит, испугался. Мог бы Борзой стать и ловчее, и осмотрительнее за столько-то вылазок! А Илья...
«Больно, наверняка, тебе было продолжать биться. А ты устоял и здорово мне помог, славный мой, отважный эрси».
– Прости меня, родненький. – Тим полил живот Ильи поднесённой Джермалем водой и, смыв кровь, убедился, что рассечение не коснулось внутренних органов. Испытал мгновенное облегчение. – Хвала Небу. Слава тебе, Стрибоже!
Борзой накладывал на рану Айвазова слой за слоем бинта, как учил недавно Мраз, укрепляя повязку через бедро и стараясь не слишком касаться, чего не следовало. Спасал его, чуть не убив, чёрт возьми, по второму, нет, третьему разу, как в том минувшем треклятом феврале, который, казалось, никогда больше не повторится!
