Текст книги "Право рождения (СИ)"
Автор книги: Gusarova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)
...– Тимка! Слушай, сынок, а это что такое? – Валера частенько возникал, как чёрт из коробки, и пугал Тима. Тот с детства не мог привыкнуть к своеобразной манере отца начинать разговор.
– Тятенька, ей-Небо! – чертыхнулся Борзой, чуть не упуская запонку в канализацию.
– Прости, прости, – повинился Валера. – Вот, ягодки, в Курье набрал! Таёжные! Пахнут богично.
Тим пригляделся к сушёным плодам, которые отец высыпал на руку.
– Козюльник, – с ходу определил он.
– Вкусный? Я такое растение не знаю, – призадумался Валера. – Что если его в кофе заварить?
– Да можно и в кофе, тятенька, – брякнул Тим, почти не раздумывая: был сильно обеспокоен предстоящим днём.
– А он точно съедобный?
– Я как-то ел с голодухи.
– А... – Отец развернулся, успокоенный, и вроде собрался уходить, но потом резко уставился на сына: – Да, ты-то ел, только ничего, что ты – неуязвимый?
– Не хочешь, не пробуй, – примирительно ответил Борзой.
– Ну и не буду, – бросил через плечо Валера. – Гавня какая-то.
Тим волновался. И это притом, что Света наряжалась в соседней комнате! Серьёзный и волнительный шаг, к которому Афанасий Берзарин шёл две, нет, три жизни без малого! Борзой разгладил фрачную жилетку, поправил галстук, улыбнулся отражению. В этот его самый лучший, самый важный день хотелось выглядеть безупречно. Хотелось, чтобы всё прошло безупречно! Как и их с ласточкой семейная жизнь...
– Тимочка, – прижала руки к груди мама, увидев его наряженным под венец. – Солнышко моё.
– Будь я хорзом, был бы солнышком, – отшутился Тим и подумал о том, что не так уж сильно отличается от белого шамана – бог-то у них один. Смолчал перед матерью и загнал своё знание подальше в память. Ни к чему. – А где-то моя суженная?
– Вот твоя нэвэста! – закаркала из Светиной комнаты Ярослава Ростиславовна, вместе с дочерью помогавшая ей наряжаться. – Инка, придэржи фату. Хороша! – Она расправила на румяной Свете пышную юбку. При виде возлюбленной в подвенечном платье Тим на секунду забыл, какими словами выражать восхищение. Застыл столбом и во все глаза смотрел на это чудо. На своего нежного ангела, на цветок судьбы... Светино дыхание трепетало, было видно, как она волнуется. Тим подошёл и подержал её за руку.
– Привет. Мы будем счастливы теперь...
– ...И навсегда{?}[песня группы «Сплин» – «Романс».], – эхом отозвалась любимая.
– Не жалеешь, милая ласточка? – на всякий случай уточнил Борзой.
– Жалею, что раньше не смогли, – прозвучал её ответ, и полные жизни, красиво подведённые глаза бликнули лесным солнышком. Света сжала букет, глянула на часы. – Нам пора.
– С богом.
Нет, ничто не должно было омрачить их чудесного празднества! Тим вёл под руку невесту и чувствовал себя на семи небесах счастья. Илья держал над ними зонт, как укрывал надёжным, крепким крылом. Мама помогала Инне и Ярославе с фатой, присоединившиеся к процессии Маргарита Алексеевна и Евгений Николаевич подарили огромный букет благоухающих ирисов. Светин отец, Семён Юрьевич, с братиком Филькой приехали из Фретции, обрадовав дочь и сестру. Из Балясны прилетел Иракли с сыном. Бусинка, заимев сразу двух кавалеров одного возраста, начала кокетничать с ними. Илья посмеивался, дивясь обаянию Бусинки, а мальчишки вились вокруг неё.
Мама, держа подол Светиного венца, тревожно озиралась по сторонам, переговаривалась с Нико и то и дело хвасталась за мобильник. Тим догадался, что родные ищут отца. Но Валера как сквозь землю провалился. Это было странно, впрочем, Вий Балясны мог творить что угодно, а время поджимало. Тим набрал отцу сам.
– Ты где застрял, батюшка?
– Э-э, Тимох! Вы удрали, а зал к пиру не готов! Надо же колдануть, чтобы все поместились! Вот мы с Мишей и устроим тут... – несколько нервозно поведал Валера, и у Борзого закралось подозрение, что что-то там не сходится и причина его неявки в другом.
– Хорошо, колдуйте, только в разумных пределах, – дозволил Тим. Они со свитой расселись по машинам и направились к ЗАГСу.
Сама церемония прошла чинно и благопристойно. Вызов на ковёр, трогательные клятвы друг другу, поцелуй, обмен колечками и подпись в документе, каждый под своей фамилией – Света со временем хотела поменять её на Бонне. Рядом подписались свидетели: Саша и Илья. Безыскусно, и оттого прелестно. Неизъяснимое ликование объяло Борзого, когда он понял, что стал главой маленькой, но семьи, и отныне может величать ласточку своей женой. Поздравления, фотографии, на которых, Тим, надеялся, что чётко получился. Он улыбался так, что скулы свело. Потом к ЗАГСу подъехала большая служебная машина – на сей раз Павел Константинович не выскочил из портала, как дикарь, а прикатил с шиком. Оказалось, был неподалёку по деловому визиту и успел на свадьбу, как и обещал. Следом за некромантом из машины вылез улыбающийся Матеуш Мраз – его Дорохов по тёть Сашиной просьбе захватил в аэропорту.
– Тимка, Светка! Виелу мьодовых дни, всполних радосцы без троск, спелниения вимарзоних чвил, обы спрзиял вам лос!{?}[Много медовых дней, общие радости без забот, пусть сбываются мечты, и судьба благоприятствует вам! (адапт. польск.)]
– Поздравляю вас, Тимофей Валерьевич, Светлана Семёновна, – Павел Константинович пожал супругам руки и преподнёс букет огромных розовых хризантем. – Будьте счастливы и живите долго.
– Сп-пасибо, друзья, – чуть не заикаясь, пролепетала Света, разумеется, почуявшая мережкой мощь некроманта. Стоявший неподалёку Савва пихнул близнеца под бок и шепнул ему что-то.
На телефон Тиму пришло поздравление на истландском, и он с удивлением понял, что это старая мамбо с рынка Теночтитлана. Как старуха узнала о важном дне? Чернобогов же невозможно прочесть. Но, глянув на улыбающуюся Сашу, Тим догадался, кто разболтал ей по мережке. Неужели, земная колдунья была и ведьмой тоже? Хотя, почему бы и нет, в жизни чего только не случается.
Потом настал черёд Свете кидать букет. Она развернулась спиной к гостям, зажмурилась и бросила наугад. Тим сперва услышал возню женщин, затем хохот Ильи. Оглянулся и увидел, как букет завис в воздухе над руками игроков и плавно перекочевал к Бусинке. Малышка была довольна проделкой и полученными цветами, а Инна махнула рукой и сказала на это, что всё равно замуж не собиралась, как и её мать.
У дома колдунов и ведьм ждал новый сюрприз в виде вереницы воздушных нарт, запряжённых косматыми келе, полных столь же косматых людей в мехах. Илья на такое явление выкатил глаза и шепнул Тиму:
– Ты их позвал?
Да, это были эрси. Всем стойбищем Айваседа.
– Я ответил Айпоху на вопрос в «Юничате» насчёт дня свадьбы. Он больше ни о чём не спросил, но я прибавил, что если они приедут, нам будет приятно, – оправдался Тим.
– Ну вот держи ещё родню! – фыркнул ему Айвазов. – Ты с ними побратался на обряде? Я говорил, что теперь они от тебя не отвяжутся?
– В тесноте да не в обиде, – пристыдил его Борзой и пошёл привечать кочевников. По всем правилам поздоровался с Айпохом, одетым в шаманский маниак из цельной медвежьей шкуры, дал себя обхлопать его родичам, выслушал болтовню на эрском, не понимая смысла, но надеясь, что это поздравления. Позвонил отцу:
– Тятенька, нам понадобится больше еды и стульев!
– Ка-аких, к Велесу, стульев, бротищка, – тормознул его Нико, с прошлого февраля весьма сведущий в обычаях эрси. – Они сидят на щкурах, щтоб ты знал, так щто готовь ковры под их зядницы!
– Тимох, – тут позвал отец из трубки. – Ты зайди сюда, мне с тобой посоветоваться надо.
– Одну минуту. – Тим извинился перед гостями и отправился к Валере. Вий Балясны с оставшимися дома колдунами и вправду постарались на славу. Превратить двухэтажную новосвирьскую квартирку в залу для проведения балов за ничтожные два часа – это надо мастерски владеть колдовством! Сразу вспомнилась одна прекрасная книга, в которой балясненская квартира на время стала местом проведения Шабаша. Тим, открыв рот, глазел на высоченные потолки, канделябры с сотнями свечей, атласные портьеры, натёртые по всем правилам паркетные доски, сверкающие хрусталём люстры и длинные столы, уставленные разнообразнейшими яствами. С пололка свисали гирлянды пахучих живых цветов, кедровые лапы украшали оконные рамы. Отцу удалось обрядить келе в лакейские мундиры, полностью реконструировав антураж званых вечеров позапрошлого века. Даже подошедший Миша Памятов с крохой-Платоном на руках оказался одет подобающе и сиял восторгом.
– Тимофей Валерьевич, можно звать гостей угощаться!
– Михаил Тихонович, вы превзошли сами себя, и я вам крайне признателен! – поспешил выразить благодарность Борзой. – Но где папа?
Он оглядел залу в поисках Вия и не отыскал его. Памятов сконфуженно поправил очки и пробормотал:
– Валерий Николаевич просил вас заглянуть за вон ту портьеру. – Памятов указал пальцем в белой перчатке на колышащуюся невдалеке длинную штору. Тиму стало не по себе. Он быстрым шагом направился к завесе и резко её отодвинул, лишив отца прикрытия. Край шторы запутался в раскидистых оленьих рогах на голове стыдливо захихикавшего Вия Балясны.
– Боже-Стрибоже! Тятенька! – подпрыгнул и возопил от такого зрелища Борзой. Валера грациозно освободился от портьеры, одёрнул фрак и вздохнул:
– Тимка. Короче, я проверил. Козюльник в кофе лучше не заваривать.
Комментарий к 97. Козюльник Кто бы знал, как я две книжки искала место, куда впихнуть этот козюльник🤣
====== 98. Айны ======
– Тятенька, родненький, да как же так? Валерушка!
– Спокойно, кутя. – Вий рогами чуть не зацепил одну из люстр. – Сделаем вид, что так надо. Я уже проконсультировался у Корундина, что рога на мне продержатся максимум до весны. Потом сброшу, как все олени.
– Ей-Небо! – Тим внезапно осознал, что его свадьба нормально уже не пройдёт. На ней будет как минимум рогатый Вий. Он представил, как это понравится матери, а уж тем более Дорохову, и какими придурками будут выглядеть в лице подий небесные колдуны... – А спилить их нельзя?
– Пробовал, – мотнул рогами отец. – Больно.
– Ой, всё, – смирился Борзой. – Позову гостей.
Вопреки ожиданиям, колдовской народ не сильно поразился произошедшей с Вием метаморфозе. Видимо, привыкли к причудам Валеры за столько-то лет. Дорохов же из приличий ничего не сказал, но то и дело косился на Берзарина-старшего аспидовыми очами.
– Во имя наших дорогих молодожёнов, Тимофея и Светочки, объявляю бал открытым! – горделиво вскинув озарённую иллюминацией крону, провозгласил Валера, и Тим подумал, что, в принципе, ему даже идёт. По крайней мере, смотрится органично. Мама сидела с полностью непроницаемым, пунцово рдеющим лицом и злобно молчала, как она всегда делала, когда отец чудил на вечерах и Шабашах. Буква, видя хозяина в столь непривычном амплуа, угрожающе рычала и наотрез отказывалась идти к нему.
Тим, умасляя всех гостей сразу и каждого в отдельности, подошёл к чете райских птиц, с которыми болтали Илья и Ярослава. Отчего-то сложно было заговорить с Женей. Но Лащенко выглядел бодрым и весёлым, попивал шампанское и не отходил от жены. Рита щебетала с друзьями и в конце концов соблазнилась коллекцией гитар Ильи – тот вместе с Вахой и Иракли утянул Громову выбирать инструменты на вечер.
– Как вы? – коротко поинтересовался у Жени Тим. – Я хотел от лица нас двоих вам сказать огромное спасибо. Без вас, Евгений Николаевич, эта свадьба не состоялась бы.
– Нормально. Пожалуйста. Весь в трудах, – поделился старик. – Столько всего нужно успеть. Ева замуж собралась, что радует. Вдруг этот год и нам с Маргаритой готовит сюрпризы?
– Понимаю, – омрачился Тим. – Мне жаль, что так вышло, правда.
– А мне нет, представь. – Гамаюн опять прихлебнул из бокала. – Я оглянулся и увидел, что хорошую жизнь прожил. Не обманывался и не обманывал. Что хотел – делал, что не хотел, ни одна сволочь меня не могла заставить. Любовь – нашёл. Себя – тоже нашёл. Вырастил дочь. Поднял науку. Вас двоих спас. Осталось монографии дописать и пару учеников на кандидатскую вывести. И – уделить своим оставшееся время. Сделать каждый день запоминающимся. Полезным.
– Отличный план, Евгений Николаевич, – оценил Борзой. – Год – это ведь не так уж мало?
– Не год. – Лащенко качнул головой. – Триста пятьдесят восемь дней и четырнадцать часов. Если быть точным! – И улыбнулся.
Тиму ничего не оставалось, кроме как улыбнуться ему в ответ и пожелать побольше радости.
...– Ты смотри, Вах. – Савва недовольно надулся, не сводя глаз с Дорохова. – Расселся с выпивкой и базарит с Валерой. Хоть бы к матери подошёл. Или ко мне! Он же, небось, ради меня прилетел? Когда он думает заговорить?
– Да с чего ты это взял, э! – шикнул Вахтанг. – Он губернатор Балясны, зачем ему к тебе подходить? Он развлекаться приехал, к Тиму на свадьбу, и всё.
– Ну нет! – обиделся Яхонтов. – Это ж наш дом! Трудно, что ли, поговорить?
– Иди сам с ним поговори! – толкнул его брат.
– Тоже неправильно! Где это видано, чтобы ученик первым подходил к учителю? Его приставили куратором, вот пусть учит!
– Так ты сто лет внимания не добьёшься, – заявил Ваха.
– Уж кто бы говорил про свою Реджи! – парировал Савва, заставив близнеца опустить взгляд в пол.
– Выздоровеет, подойду и заговорю, – был тихий ответ.
– Да когда это случится, если её только на обследования пока отправили, – фыркнул Савва.
– Я сколько надо подожду.
– А я не намерен ждать! – перебил Савва. – Надо что-то сделать... Показать себя, понимаешь? Впечатлить его. – Он приложил руку ко лбу, лихорадочно думая.
– Чем? – напрягся Ваха, зная брата.
– Силой подий, ясное дело! Его силой... Некромантией. Но как, вот незадача! Если б я умел поднимать мёртвых, – размышлял Савва вслух. – И если бы тут были мёртвые.
Вахтанг напрягся ещё больше.
– Ты убивать собрался, э?!
– Нет, ты что! За это можно и косой получить, – рассудил Яхонтов. Близнецы вновь принялись следить за праздником. Тут Ваха не выдержал:
– Ты смотри, Сав, какая у шамана шкура крутая, всю морду видно!
– Что хорошего, убить медведя! – огрызнулся Яхонтов и вдруг замер с идеей в голове. – Убить. Медведя. Вах! – Он схватил близнеца за руку. – Медведь!
– Что медведь, э? – не понял тот.
– Медведь мёртвый, – втолковал ему Савва. Ваха отодвинулся и освободил плечо.
– Нет, ты этого не сделаешь.
– Сделаю! – твёрдо сказал Савва. – Я должен заявить о себе! Павел Константинович увидит, что я могу, и заинтересуется. И сидит он совсем близко. Вах, я попробую оживить эту шкуру...
– Вай мэ, не нравится мне это! – запротестовал, как водится, брат. – Подойди лучше к нему! Ты даже заклинаний брухо не знаешь!
– Ошибаешься. – Савва рассмотрел взором некроманта кости на своих руках и направил сияющие голубым ладони на сидевшего у стола Айпоха. Тут же увидел рядом с Дороховым колдунью в пышном меховом боа из песца – вроде супругу Корундина. Её или шамана? Да какая разница, оба сгодятся. У Яхонтова в голове после присвоения силы Каброна вертелись обрывки заклятий, правда, на истландском. Но нужное пришло само – наверное, Рамон часто его использовал. Савва не сомневался, это то, что надо.
– Levantate y ve! {?}[«Встань и иди!» (исп.)]
...Обнимая жену, Тим ощутил, как она вздрогнула, а Дорохов, сидевший напротив, беспокойно заозирался.
– Светик, что такое?
– Сама не знаю. Страшно! – поёжилась любимая. Вий в это время говорил новый тост.
Тут среди поедавших сырые стейки эрси поднялся гомон. Их шаман, Айпох, подскочил на месте и совершил поистине кошачий прыжок – словно под ним зашевелился неведомый враг. Мигом скинул меховую медвежью накидку, явив гостям кривое на один глаз лицо, и метнул шкуру прочь с резким окриком. Как в волшебном сне лишённая плоти и жизни шкура вдруг поднялась с паркета в рост медведя и заклацала челюстями. Позади пронзительно завизжала Марина Корундина – оказалось, её песцовое боа принялось душить хозяйку. Эрси среагировали мгновенно. Похватали со стола еду – какую придётся, и принялись метать в шкуру, другие же – в гостей, целясь по Корундиной.
– Что за дела?! – возмутился Валера и рогами поймал запечёную индюшку. – Прекратите сейчас же! Илюха! Угомони своих!
Буква зашлась на хозяина гневным лаем, Айпох крикнул что-то, и шквал съестного отправился в Валеру.
– Айны! Айны! – услышал Тим голос Ярославы. – Эсли это они, надо забросать их эдой, чтобы они успокоились!
– Это правда! – встал на сторону тётки и родных Илья, убегая за луком. – Я скоро!
– Нужно накормить келе, нужно выгнать их из этого шамана! – Айпох метнул яблоком в Вия. – В него вселился злой келе, раз его собака не признаёт!
– Дэш вашу, угомонитесь! – попыталась встрять Саша и получила порцию салата в лицо. – Ах, так? – Она смахнула оливье, зверея. – Окей, хоуми, баттл, значит баттл!
Одним мантасом банкетный стол опрокинулся на манер баррикады. Колдуны попрятались за ним. Валера вскочил на его боковину и завис, как былинка на ветру.
– Колдуны! Пли по шаманам!
...Армия Вия не осталась в долгу и отправила по эрси залп праздничных угощений. Илья примчал с оружием, но медвежья шкура к тому моменту уже лежала, погребённая под снедью. Айпох схватил со стола окорок и, увидев двоюродного брата, замахнулся в него. Илья обернулся. Сзади него оказался высоченный свадебный торт, который нужно было защитить всеми правдами и неправдами.
– Только не это!
Меткий бросок бывалого охотника впечатал Айвазова в десерт по самые лодыжки. Впервые в жизни Илья тонул в торте и еле выбрался, уцепившись за чью-то сильную руку. Протёр глаза – оказалось, это Громова с двумя гитарами.
– Мне опять придётся спасать вам свадьбу! – прозвенела возмущением Сирин. – Составишь компанию?
...Засунув руку в рот, незадачливый некромант лицезрел последствия своих деяний с безопасного места у колонны. Дорохов тоже оставался в стороне от побоища. Посидел, понаблюдал за градом еды, стряхнул кусочек колбасы с лацкана сюртука. Поднялся, набирая сообщение, и ушёл в незаляпанную снарядами стену.
– П##дец... – Как бы ни был расстроен Савва, он понял, что им с братом тоже время сваливать, пока не застукали. Прокрался искать выход из залы, и был пойман матерью за полу фрака. Вахе дорогу рогами преградил Валера.
– Стоять, мелкие!
– А-а! – Савва заорал не от страха, а от перспективы быть вымазанным этими помоями, которыми была с головы до ног покрыта очень злая Саша.
– Признавайся, п##дюк, это ты сгенерил?!
– Мам, честно! Я... – Савва принялся лихорадочно думать оправдание тому, что он до сих пор чистый и где-то болтался, пока остальные дрались с ожившими шкурами. Саша сунула ему телефон: – Как ты это объяснишь?
Савва глянул на экран и исполнился торжества.
Павел Дорохов: Александра Малютична, благодарю за чудесный праздник. У вас очень талантливый наследник, но с его силой необходимо поработать, чтобы он лучше её контролировал. Предлагаю встретиться вместе в субботу в спортцентре. Как вы на это смотрите? Портал обеспечу.
После такого Савва мог бы безропотно дать себя забросать дохлыми чистиками... И направить их клевать врагов!
– Мам, он хочет со мной работать!
– Никаких суббот! Вы, дэш вашу, наказаны! – разоралась мать. – И... – Маленькая смуглая рука, вся в креме, обняла её сзади.
– Дорогая, пожалуйста, займись девочками. А с мальчишками я сам поговорю.
Холодный взгляд, глаза в глаза, теплеющий с каждым мгновением. Савва видел, как меняется мать от одного слова отца, и понимал, что любовь – величайшее из чародейств.
– Окей, дичи, они твои.
Илья демонстративно похватал близнецов за шкирки и увёл прочь в комнату Саввы. Хлопнул дверью, скрестил руки на груди и посмотрел матом. Близнецы скуксились, как два нашкодивших щенка. Первым заговорил Савва:
– Пап, ну я не то хотел, признаюсь. Откуда я знал, что они устроят пальбу едой?
– Такой обычай, – терпеливо объяснил Илья.
– Да, мы поняли, э, забрасывать едой тех в кого вселились келе, – залепетал Ваха. – А Савва всего-то хотел Дорохова впечатлить, а не сорвать свадьбу.
– Впечатлил? – Илья превосходно держался, Савва даже позавидовал.
– Ну да... Пап!
– Получил, что хотел?
– Ну пап, пожалуйста, не сердись, – Савва сложил руки в молитвенном жесте. Кто бы мог хоть полгода назад сказать, что он вот так будет просить о пощаде! Да ещё и без наказания...
– Хорошо. – Илья бесцеремонно открыл платяной шкаф Саввы и достал оттуда очень знакомую коробку. У Яхонтова сердце прыгнуло. – У меня оставались деньги за поездку от Мразя. Я купил тебе, Консыг-ойка, эти гастерские ботинки, и хотел устроить сюрприз. Но поскольку сюрприз устроили вы, тебе не нужна обувь для тренировок, а тебе, Вахтанг, новый усилок!
– Вай мэ! – горестно воскликнул Ваха. – Дядя Илья!
– Пап! – вторил брату Савва и вцепился в коробку с именем Джейми Робинсона. – Пап, папуль, пожалуйста, подари нам подарки! Мы случайно, честно! Ну не мы же Вию рога прикрутили! Я хочу эти бутсы, они мне очень нужны! – Савва даже не столько хотел бутсы, сколько бутсы, подаренные Ильёй. Тот недоверчиво прищурился. – Ну папуля, обещаю, я шёлковым буду! Месяц!
– Год! – заломил Илья. Савва засопел.
– Год не смогу, меня порвёт. Пап, давай два месяца! Целых два месяца тишины, ты только представь! – Он обнял скользкие, сладкие плечи отца. – Никаких взрывов, жалоб и опасных афер. Дог?
– Дог... Я сегодня, между прочим, ни капли не пригубил! И я так люблю торты, Савва! – пожаловался Илья, отдавая коробку.
– Мы с Вахой тебе испечём не хуже, ведь мы тебя тоже любим! Ты молодчина, папуль, – Савва уже шуршал бумагой и, достав, прижал к себе классно пахнущие кожей бутсы. – Какие замечательные. Спасибо. – Вспомнил важное, взял ножницы и тут же, не надевая обновку, аккуратно отрезал самый кончик шнурка. Довольно глянул на заулыбавшегося Илью. Выбросил через левое плечо.
– На удачу.
– А я новый усилок ломать не буду, – запротестовал Ваха. – Отец говорит, что так неправильно. – И, опомнившись, добавил: – Дядя Илья, это, спасибо тебе! Мы будем вместе его использовать, да?
– Да. – Айвазов разлепил сладкие пальцы. – Если хочешь, сейчас зал отмоют, и устроим концерт.
Глаза у брата так и загорелись.
– Хочу!
...На крыше было холодно, но хотя бы тихо. Никто не дрался едой и не ломал мебель. Борзому удалось увести Свету незапятнанной, и, по правде говоря, ему было ужасно стыдно за родню. Самый лучший день в жизни превратился в побоище. Но, несмотря на это, был полон счастья. Тим обернул плечи супруги дутой курткой и устремил голову ввысь, туда, откуда на бренную землю падал тёплый снег. Снизу, из-под купола, как из преисподней, доносился рёв полупьяных родных чертей. Кажется, гости и на этой свадьбе после погрома дружно учинили концерт. Но молодожёнам было не до них. Света сладко вздохнула в объятьях Борзого, потянулась и поцеловала в щёку. Тим согрел её ответным нежным поцелуем.
– Я люблю тебя, мой суженый ветер, – шепнула счастливая ласточка. – Минуя все невзгоды, мы всё-таки вместе.
– Я люблю тебя, мадам Берзарина, – вспомнилось Тиму некогда любимое ею прозвище. – И любить буду не до гроба, нет. Вечно.
«Проверено. Как Чернобог свою Морену», – подсказало сознание мысль, которую он, подобно многому другому, удержал втайне. Снег пышными хлопьями ниспадал на витражный купол под ними, а внутри квартиры гремели звуки гитарной музыки. Приятный голос Маргариты Алексеевны распевал песню, слова которой, как думалось Тиму, отлично подходили к тому, что он знал, и чего ему никогда уже не было суждено забыть:
– Хозяин, прости, что тревожу тебя, это несколько странный визит. Я видел свет в окнах твоего этажа, дверь открыта, вахтёр уже спит. У новых жильцов вечеринка, они, выпив, кричат, что ты миф. Но я помню день, когда я въехал сюда, и я действительно рад, что ты жив...{?}[песня группы «Аквариум» – «Хозяин».]
====== 98. Чемпион ======
Август 2048 года, Качурка.
– В квалификационном поединке номер восемь среди стормеров среднего веса побеждает Вахтанг Арцивадзе.
Савва расплёл пальцы и выдохнул. Вахин бой, казалось, пролетел одной секундой. На его протяжении разлученный по собственному желанию с братом близнец неотрывно глазел в экран прямой трансляции и не дышал. В третьей четверти боя Ваха сумел вымотать и задавить Жозефа Арно массой, прижал его к матам и закончил поединок досрочно. Упёртый осёл! Савва хмыкнул. Знай старина Жо-Жо каков Ваха в жизни, сдался бы без попытки. На экране замелькала мать. Без стеснения вылезла на ринг в своих красных тренерских шортиках и зацеловала измочаленного, но довольного сына. Савва сразу решил, что в случае победы не позволит ей его облизать и засунуть головой в декольте.
Он не смог лично поболеть за Ваху. Так распределились старты. До его собственного оставалось минут тридцать, и радоваться за брата он будет после. Сейчас – собраться. Савва приспустил молнию давящего костюма и расслабился в кресле. По спине прошуршала дрожь. Первые ВКИ. Позавчера они с Вахой вышли на представление команд с флагом Родины. Как самый молодой участник команды, флаг нёс Вахтанг. Битва за честь нести символ страны была жестокой, но что уж там: Савву из матери вынули первым. Да и он всегда представлял себе, как именно его брат, гордо задрав нос, пронесёт мимо публики эту тряпку на палке. А символом Игр стал живой мамонтёнок, родившийся в нехлюдовском центре пару месяцев назад. С какого-то перепугу, а точнее, с подачи отца, его назвали Савва Мамонтов. Смешно.
«Соберись, – пихнулся здравый смысл. – Ты два года шёл к стартовой таблетке ВКИ, просто соберись сейчас».
Савва верил в собственную исключительность. Валера верил в Саввину исключительность. Про отца и говорить было нечего, верил, поддерживал, чуть не на руках пёр сюда, в кресло. Потом, правда, умчал смотреть Ваху, а теперь посещение спортсменов перед стартом закрыли для всех, кроме тренеров.
«Я горжусь тобой, сынок!»
«Не рановато ли? Я ещё ничего не сделал!»
Отец становится собранным, перехватывает малую на другую руку, сверкает чёрными глазами и показывает Савве сжатый кулак.
«Так иди и сделай!»
Умеет же он убеждать! Препод, без пяти минут профессор. Савва потуже затянул на ногах бутсы и скосолапил ступни, словно готовился оттолкнуться от выхода. Составить конкуренцию монстрам гастинга, сегодня, в одном залёте – разве не об этом он мечтал, пока смотрел их выступления по колдосети? Питдог Мамбо. Шада Арунди, Небойша Чосич. Милрод Калина.
«Савва Яхонтов», – любезно подсказало честолюбие.
В паддок для подготовки спортсменов к старту врывается Берзарин в блестящем Jeto Sky Artist – модели, разработанной при его непосредственном участии. На Савве Stormholder SoftShell – нечто среднее между скафом для глиссинга и сторминга – гастерам нужна защита покрепче и волокно помягче.
– Савун! Ваха прошёл в основную турнирную таблицу! Причём, не на последнее место влез по очкам.
– Я видел, – ровно говорит Савва. Валера садится рядом, треплет по волосам.
– Психуешь?
– Ничуть, – играет Савва уголками губ.
– Ну и супер. – Вий обкусывает ногти. – Ты, Савка, на первых стартах не рвись побеждать. Как мне советовал Сева на моих первых ВКИ: «смотри, что они делают». Чемпионы. Как они выходят, как встают на таблетку, как закручивают, что едят, как расслабляются и восполняют силы. Я бы тебе рекомендовал после своего залёта остаться и внимательно смотреть другие. Так ты скорее переймёшь нужный опыт. – Валера по-свойски прощупал его плечи, подтянул молнию, проинспектировал вдоль и поперёк белёсыми глазами из-под кустистых седых бровей. Обернулся направо, налево и украдкой сунул в руку действительно нужное. Савва ощутил тепло металла, и в нём моментально прибавилось дюжести, раза так в три. Он благодарно хмыкнул: конечно, ни мать, ни брат его бы без поддержки не отпустили!
– В общем, ты не рви жилы, – воровато косясь на камеры и обморачивая их чарами, говорит Вий. – Да, и Дорохов пожелал тебе довертеть до финиша, а не свалить через приоткрытый портал в Арвинику, как на позапрошлой трене. – Он насмешливо подмигивает.
– Угумс. – Савва знает, что прячет в карман: сапфировый перстень и запонки с орлами. Валера целует на удачу и уматывает.
«Не рви, смотри, как же, – щурится Савва. – Сам на первых ВКИ два чемпионских места занял, в прямом токе и эстафете. Что если попробовать выиграть?»
Тянется под костюм, сжимает золотой самородок на цепочке и обещает сам себе:
– Я буду великим. Сегодня или завтра. Буду.
Скоро объявляют начало квалификаций в дисциплине «гастинг». Савва смотрит на экран и ищет себя в таблице залётов. Губы сами собой складываются в матерное слово: он на соседней таблетке с Робинсоном. Через спортсмена от них – Каваллини. Какой залёт! Савва чувствует себя крохотным малюткой и слабо представляет, как выйдет и встанет на один старт с этими ребятами. Но род есть род, Яхонтовы смотрят на него с Неба и из собственного сердца, и всё, что он может сделать сейчас для них – то, что должно. Он же этого хотел. Он же так решил.
Встать. Натянуть капюшон. Заправить волосы. Покинуть паддок. Яркое солнце долбится в глаза, заставив прослезиться. Погода сегодня отличная. Адамант фонит как никогда. Гнус и природное дутьё убрали заклятьями специально для залётов гастеров – ничто не должно помешать рекордсменам скорости ветра отодвигать планки невозможного. И Савва один из них. Сколько же народу со всей Земли – трибуны битком! Толпа разномастных колдунов скандирует имена чемпионов – гастинг в последнее время набирает популярность. Савва прислушивается, ища в гомоне своё имя, нет, ещё рано. Они его ещё не знают, только как второго близнеца самого юного участника Игр. Ваха прыгает у заграждения в обнимку с Редж – он умудрился протащить девушку-дичку в качестве гостя. Почти касается рукой скафа, но Савву нельзя трогать – можно нарваться на дисквалификацию. Огромное солнце светит в спину – стартовые таблетки разместили так, чтобы гастеры видели, куда лететь. Все условия создали. Бери и лидируй.
Питдог Мамбо выглядит убийственно. Просто киборг, полтора центнера смертоносной скорости. Шоколадный гигант в красно-синем скафе, легенда и путеводная звезда для многих начинающих, он идёт по качурской земле, как хозяин сегодняшнего дня, меряет бутсами прогретую августовскую тундру. За ним следует Каваллини – менее мышечный, но более жилистый. Про него говорят, что он «рвёт пространство», но это всего лишь громкие эпитеты. Чего о Савве не скажешь. Он-то как раз буквально рвёт. Пока об этом знают трое: Яхонтов, Дорохов и Берзарин, но скоро увидят все. Савва, давясь волнением, чешет за чемпионами. Заходит на свой подъемник.
– Дамы и господа! Во втором квалификационном залёте в дисциплине «гастинг» участвуют: первый выход – Джейсон Купер. Второй выход – Мансур Хартала. Третий выход – Джейми Робинсон. – Тысячегласый рёв толпы. – Четвёртый выход... – Из-за приветствия Питдогу Савва не слышит своего имени. – ...ов. Пятый выход – Джерико Абель...
