Текст книги "Право рождения (СИ)"
Автор книги: Gusarova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)
====== 51. Тренажёры ======
Илья впервые в жизни посетил настоящий спортивный центр для колдунов. Да ещё и отстроенный на месте бывшего ТЦ «Яхонт», где совсем мальчишкой Айвазов как-то раз ел мороженое, дожидаясь Михаила Ильича Памятова! Да, там их Сева и познакомил с научником. Илье было шестнадцать лет. А потом торговый центр сгорел, как ползли подтвердившиеся слухи, стараниями ведьмы Насти Столетовой.
«Мамы моего Тимура и любимой няни Бусинки», – поправил себя Илья и улыбнулся.
Земля, принадлежавшая Малюте, стала Сашкиной собственностью, и любительница сторминга решила сделать хорошо всем. Теперь тут, в передовом центре, считай, штабе предстоящих игр, тренировались скоморохи и ветрогоны, а прочая колдовская-ведовская братия поддерживала себя в форме. Даже, по признанию Саши, захаживали земные. В том числе губернатор Дорохов – качался, плавал в бассейне, потом сушился и с удовольствием наблюдал за тренировками ветрогонов. Отличный спорткомплекс!
– Вам нужно пройти тесты на тренажёрах, ребзя, – сходу бросила жена, развалившись в массажном кресле и покряхтывая – младшая дочь вовсю давила ей на поясницу. – Эспешл фо ю, май лав, – она одарила Илью трепетным взглядом, отчего тот надулся и засопел. – Мраз велел убедиться, что ты здоров и пригоден к выполнению задания. Твоя основная задача: не отстать от мелкого хотя бы процентов на десять.
– Я сдам тесты вровень с ним! – взвился Илья и сверкнул глазами на смеющегося Тима. – Ноздря в ноздрю. Я в полном порядке, я готовился!
– Не кипяти. Я предоставлю тебе возможность это продемонстрировать, – проворковала Саша. – Мой супербой. Децл! – она затем рявкнула на Борзого. – Ну тебе ничего объяснять не надо. Ты со мной не первый год. Дэшь на полную.
Выражение физиономии Тима стало удручающим. Да, он смыслил в сдаче тестов на тренажёрах, сомневаться не приходилось!
– Кхм, с чего изволим начать, тёть Саш? – Тимур застегнул скаф.
– Традиционно – с функциональных.
Илью пригласили на соседнюю от Тима беговую дорожку. Айвазову сходу стало ясно, что он справится – бегал он охотно и часто. И даже объяснение про изменяемый угол наклона тредмила его не насторожило. Сколько трейлов преодолено за годы по таёжным завалам! Илья готовился показать лучшие результаты и сделать однобожника на первом же испытании. Но это оказалось не всё. Им с Тимуром выдали маски, похожие на глухие намордники, и Борзой объяснил, что они ощутимо сдерживают дыхание. Духи-сервисники подкрутили клапаны масок на нужную проходимость, и тест начался. На шеях у чернобогов болтались, как понял Айвазов, датчики отслеживания состояния – сердца, кислорода и прочей дребедени. Их с Борзым запустили на определённой скорости, и вскоре Илья почувствовал, что значит бегать с пакетом на голове. Сердце застучало как сумасшедшее, но Илья не сдавался. Он справлялся наравне с Тимуром, пока ему не подкрутили маску ещё наполовину, и начался ад удушья. Илья старался, как мог, однако его показатели кислорода падали, а у Тимура оставались на прежнем уровне. Защипало лёгкие, захотелось прокашляться, в башке зазвенело. Борзой упрямо, как киборг, накручивал километры и успевал насыщаться кислородом, Илья же изнемогал и готовился отрубиться. В конце концов Саша остановила тест, прильнула к плечу физиолога-даждя, следившего за монитором и ходом испытания, кивнула на результаты и позволила чернобогам восстанавливаться шагом. Илья внутренне умолял, чтобы им разрешили снять маски, но это случилось спустя минуты две. Тимур был красный, как подосиновик, но других признаков страдания у него не наблюдалось. Илья всосал насыщенный запахами дезинфектантов воздух лаборатории спортцентра, и он показался ему слаще мёда. Лицо приятно обдула прохлада, шум в ушах отступил. Айвазов сумел улыбнуться Саше.
– Окей, – никак не прокомментировав первый опыт, сказала она. – Го на гири.
– Ку-да? – поморщился Илья на Борзого.
– Это на выносливость, – пояснил Тим.
– А сейчас тогда что было? – психанул Айвазов.
– На общую оксигенацию и восстановление.
Илья притух, но решил быть послушным. Их проводили к силовым тренажёрам, и Айвазов решил не гадать, чего он не знает про банальный грузоблок. В Новосвире Илья повадился ходить в качалку, чтобы привести себя в порядок для битвы с Борзым, и сейчас этому порадовался. Результаты в зале были неплохие. Их с Тимуром засунули на пару мультистанций, но, как оказалось, и тут поджидал сюрприз. Чернобогам дали разогреть мышцы произвольными упражнениями, а потом Саша подключила к ним датчики, и понеслось. Как сообразил Илья, это было испытание до первого сдавшегося. Их заставили фиксированно держать вес, постепенно его увеличивая – сидя спиной к блоку, Айвазов наслаждался ростом нагрузки с каждым щелчком позади себя. Нельзя было уступить Борзому, но Тимка явно справлялся лучше. Илье уже хотелось выть от натуги, а младший чернобог смирно терпел нагрузку. В конце концов с новым прибавлением веса руки Айвазова сами собой разжались, и груз с лязганьем обрушился вниз.
В глазах Саши читалось недовольство, которое она, впрочем не выразила вслух.
– Окей. Теперь релакснёте и – скорость реакции.
– Саша, – посетовал Илья. – Какая, нафиг, скорость реакции после такого? У меня руки трясутся.
– Дичи-дич, – пригнулась к нему жена, чтобы поцеловать в потный лоб, – нафига вы мне свежие? Если на задании вам случится гнать эвилбоев часов сорок без передышки, тебе очень пригодится скорость реакции на усталости, срастил?
– А... Да, – проворчал Айвазов, смирившись со своей участью.
Как бывалый лучник, он не грешил нерасторопностью. Но, уставший после предыдущих тестов, не ждал от себя сверхбыстроты. Их усадили у экрана и выдали по кнопке. Нужно было жать каждый раз, как жёлтый цвет экрана заменялся зелёным, и машина считала степень отставания. Ничего сложного. Илья полностью сконцентрировался на задаче и старался действовать как можно быстрее. Но Тим неизменно выигрывал. Илья даже не знал, насколько быстр специально тренированный Борзой. Айвазову было стыдно за себя. Он еле заставил себя не бросить кнопку и завершить испытание вместе с Борзым.
Настроение было так себе. Он улыбнулся Тиму и проронил невпопад:
– Наверное, я старый.
– Да брось! – тот огрел его по спине. – Ты отлично выглядишь, в отличной форме! Может быть, акклиматизация?
Илья переглянулся с Сашей, поджавшей губы, и кивнул:
– А может и так.
– Повторим через неделю, – решила жена. – А пока потрените вместе, освоишься. Дог?
– Дог, – повесил нос Илья, раздумывая о том, что неделя ничего в его состоянии не поменяет. Он хорошо себя чувствовал! Не перерабатывал, соблюдал режим, правильно питался, не нервничал – из-за жизни с дочками, конечно. Ну выпивал раз в день по чуть-чуть, разве это грех?
«Неужели Тимур скажет, что я не еду с ним? – свернулось в комок сердце. – Надо обязательно сдать нормативы. Убедить его, что я не дохляк».
Весь в своих мыслях Илья потащился с родными смотреть тренировку стромеров, в числе которых отдувались и близнецы. Саша спустилась к ребятам – Владка тоже прокачивала там свои скиллы в верчении конфет. Сладости плавали вокруг маленького смерчика, как спутники вокруг планеты. Рядом с подругой сидел, обхватив колени ладошками, Стас и томно вздыхал. Тим легко пихнул Илью в бок и шепнул:
– Дорохов.
– Где? – заозирался Илья и сразу узнал губернатора, несмотря на то, что в жизни с ним не встречался. Павел Константинович не нуждался в представлении. Он стоял неподалёку от них, сложив руки на груди, и пристально, почти не мигая, следил за происходившим в зале. Вьющиеся с проседью волосы и длинная, как у факиров или заклинателей змей, тёмная бородища губернатора пушились – видно, старик был только из душа. Да какой старик! Илье бы в его годы так выглядеть!
«Глаза у него, как у отрубленной оленьей головы, – сходу пришло на ум сравнение. – Неприятный тип. Уж если я, шаман смерти, считаю человека неприятным... Что в нём таится? Не удивлюсь, если он замешан в махинациях с духами».
Губернатор Балясны и известный колдун-некромант в одном лице словно бы выискивал среди стормеров жертву или творил заклятье. Илья не чувствовал этого, но опытным глазом охотника сразу определил – Дорохов не просто ротозейничал. Он едва глянул на них с Тимом, а по идее должен был заинтересоваться. Оба чернобога, да рядом – тоже ведь не часто встречаемые люди в колдовском мире!
– Как думаешь, подойти, поздороваться? – шепнул Тим. – Я к нему на аудиенцию записался как раз на неделе.
– Вот там и поздороваешься, – решил не ломать шапку перед столичным «шишкой» Айвазов. – Человек сюда отдыхать пришёл, прояви понимание.
Тут Дорохов резко развернулся и покинул трибуну. Илье почудилось, что перед этим брови губернатора многообещающе нависли над цепкими глазами – некто рассердил его или задел.
Илья повернулся к залу и увидел, как один из близнецов стоит, широко расставив ноги и уперев руки в бока, и всей своей нахальной, вызывающей позой выражает вопрос: «Какого рожна ты пялишься?»
...– Брат, смотри! – Вахтанг заставил оторваться от сминания цистерны и указал головой на застеклённую трибуну наверху. Первое, что увидел Савва – Тима с понурым мамкиным чернобогом, а потом – протиравшего об его яхонтовскую шкуру зенки скользкого на вид мужика. Причём, мужик пилил взглядом конкретно Савву – в открытую таращился, будто присматривался. Изучал. А ещё – тень от прожекторов за его спиной клубилась, словно там таились неведомые духи.
– Больной, что ли? – пренебрежительно буркнул Савва.
– Э, полегче, брат, это губернатор наш, – подсказал с придыханием Вахтанг. – Мать говорит, с ним шутки плохи. Может так проклясть колючеплодником, мало не покажется. А ещё он мёртвых поднимает, бр-р!
– Ага, поднимает, валит и трахает, – вдруг разозлился Савва. – Нравится на меня смотреть? Не вопрос.
Он свернулся смерчем и на полных оборотах, куда выше трехсот, раскатал металлическую цистерну по стене зала, как тесто по доске.
– Впечатляет?! – выпрямился, стянул капюшон, развернувшись лицом к губернатору, и показал ему фирменный яхонтовский оскал. Тот молча и не удостоив Савву большим вниманием, смылся.
– Что это он, э? – пристал Ваха.
– Да какая разница? Псих, – пожал плечами Савва и помахал чернобогам. Тим ответил поднятым вверх большим пальцем, Илья изобразил из себя Дорохова, но приветственно кивнул. Знать, до сих пор злился за кружку и Севу.
– Йоу, промежи! – выпятив пузо, пришлёпала донельзя довольная мать. – Имбово крутите, респект! Ваха, добби в угол загнал, как большой. – Незадолго до этого брат впечатал в стену специально обученного духа. – Савва... Отличный бросок в третьем раунде третьего боя. Скорость у тебя космическая, рил ток.
Мамины хитрые, испытующие глаза прищурились, заставив гадать, от души она восхитилась, или это был не более, чем политический ход. Савва буднично двинул головой, но внутри у него воссияла звезда – мать оценила не его силу, а именно скорость броска. И он отважился пристать:
– А неплохо у меня с быстротой, ма?
– Полный улёт, мелкий. Ты дэшишь, как Стрибог. – Точно довольна. Савва сглотнул и осторожно уточнил:
– Для стормера ведь скорость неважна, не то, что для глиссера?
– Но у тебя есть не только скорость. Вёрткость, прыть, упорство и левый спин – с таким набором есть шансы собрать пару медалек на юниорском ринге ВКИ. И стать самым молодым призёром сторминга за все времена. Ты же сделаешь это для мамы и для своего рода, малютка?
– Легко! – внутренне скомкав развёрнутое было прошение и отправив его в унитаз, заявил Савва.
– Бра-атик! Поверти меня-а! – облепила ручонками бока Бусинка. – Поверти! Поверти!
– Ну хорошо! – всё ещё глядя на мать и ожидая от неё других слов, поддел сестру на руки Савва. – Только не пищи от страха, маленькая!
– Не заставишь, не заставишь! – захохотала, заболтала она ножками в предвкушении потехи.
...«Как ей только не страшно?» – засунув руки в карманы эластичного и удобного скафа, недоумевал Илья, через раз ёкая сердцем, когда слышал восторженный визг дочери. Тим убежал тренироваться, а Владку крутил Савва – жёсткий, безжалостный Савва, только что размазавший о стену железную бочку.
– Ещё-ещё!
Дети всего лишь играли, но Айвазов стоял ни жив, ни мёртв, и ужасно боялся за малышку. Ясно, что ветрогоны привыкли так возиться, но мысли о развеянных Малютой родителях не давали Илье безмятежно созерцать игру. Представить Бусинку раскатанной в блин было куда легче, чем поверить, что Савва бережёт сестрёнку.
«Она для него лишь возможный и полезный союзник, не более, – толкались воспоминания. – Он всех нас просто-напросто терпит».
– Всякий раз ссу ему это позволять, – подкралась жена и обвила руками со спины, заставив вздрогнуть. – Сколько ни вижу, хочется отодрать его от дочери и размазать.
– Ну-ну, он твой сын равно, как и Владка наша дочь, – не стал совершать признание в тех же чувствах Айвазов.
– И с какого дэша мне виджуется, что он меня прокинет с ВКИ? Это не панч, но он намекнул мне кое-что.
– Что? – отвлёкся от детей Илья.
– Хочешь покажу древнюю фотку, любитель древностей?
Саша полезла в карман и развернула экран телефона. Принялась листать картинки и остановилась на одной чёрно-белой, как смекнул Илья, снятой со старого фотоальбома. Стоявшие бок о бок ребята на ней были глиссерами, уж в этом Айвазов кое-что понимал. Вытянутые, стройные верзилы с улыбающимися, дышащими молодостью лицами. А в центре разместился в обнимку с белобрысым парнем взрослый Савва Яхонтов. Илья с непониманием уставился на Сашу. Та хмыкнула.
– Не знал, что мой отец пробовал себя в скоростных полётах?
====== 52. Гелиодоренко ======
Илья пригляделся к фотографии.
– И правда Малюта! – вынес вердикт. – Его не узнать! Тощий, как глист.
– Как глиссер, ты хотел сказать? – в голосе Саши угадывалась ирония. – О, да, дичи, Сева рассказывал нам с Зорро, было время, когда ужасный Вий соблюдал жёсткую диету и пытался сделать карьеру одновременно в боях и скорости. Даже выиграл пару национальных сорев и поставил юниорский рекорд скорости. Но увы – верчение у Яхонтовых в крови, – Саша ехидно пожала плечами, явно издеваясь над памятью отца, – и на отборочных он получил дисквалификацию за нагон. Сева вспоминал, что первый и единственный раз видел Малюту рыдающим в голос. Оттого, что команду скоростников собрали без него.
– Ничего себе, – Илья вспомнил грузную, почти кубическую комплекцию старого Вия. Сложно было поверить, что когда-то эта машина для убийств была лёгким и изящным стрибогом, запечатлённым среди себе подобных на таком светлом фото.
– Он расстался с мечтой детства и стал безжалостным стормером. Может, не будь той дисквалификации, не было бы и того Малюты, которого мы знаем, – жена зачмокала, разжёвывая любимую ириску.
Илья испытал невольное сожаление, разглядывая молодые, полные лучезарных надежд лица глиссеров. У Малюты и в те стародавние времена был хитрый вид, но в нём не проглядывалось и тени циничности, так приставшей к нему и его облику впоследствии. Илья обратил внимание на большеглазого, открыто и приятно улыбающегося паренька, которого чуть ли не прижимал к подмышке Яхонтов и...
– Саша.
– Чё?
Илья, озадаченно хмурясь, ткнул на витрину с кубками за спиной ребят. В ней отражалось то, что происходило позади спортсменов.
– А это так положено, что парни держат руки друг у друга на ягодицах? Такая спортивная традиция, или как это понимать?
Саша отобрала у него телефон и увеличила изображение.
– Дэш твою. Нет! Дэш! Он же лапает отца за жопу!
Отражение не врало. Длинные пальцы блондина сжимали филейную часть будущего грозного колдуна, а тот улыбался так, словно прятал сокровище.
– Пи-пяо! – проскулила Саша, приложив ладони ко рту и чуть не выронив ириску. – Нет, дичи, ни Велеса это не положено! Это... – она замерла и сказала более серьёзно: – Владик в ту ночь орал благушей: «пидорас». На. Отца. Для меня это было неслыхано.
– И тот вскоре его прикончил, – подхватил Сашины мысли Илья.
– Ох, Небо! Так он его не оскорблял. А тот мужик, дичок... Вот это кринж, – жена продышалась. – Зорро! Зорро, дэшь сюда, догги! – Она засекла прошуршавшего было мимо Берзарина и поймала за загривок. – Секи! Знаешь этого джетика?
Валера потёр нос и сходу определил:
– Так это Гавриил Гелиодоренко, тот чувак-гетерохром из Крещатика, последний рекордсмен мира в стратокастинге. Санчес, – они с женой пересеклись взглядами. – Забыла? Ну тот, что погиб при попытке совершения нового рекорда высоты в девяностом году.
– А можно поподробнее? – попросил Илья.
– Да тут секрета нету, – поведал Вий, хорошо подкованный в истории колдовского спорта. – Этот парень был из тех фриков восьмидесятых, двинутых на бескислородном преодолении высот. Ему было двадцать четыре, когда очередная попытка поднять планку высоты обернулась трагедией, после чего стратокастинг как направление виндбендинга запретили.
– Как это случилось? – хором спросили Айвазовы.
– Никто толком не знает. Но стратосфера штука опасная, там озон и кислорода очень мало, ты ж помнишь, – Валера многозначительно глянул на подругу. – А стратокастеры были реально отбитые. Во время попытки, так Сева рассказывал, Гаврила ушёл вверх, а назад уже вернулся в виде ошмётков лётного костюма. По официальной версии – пробыл слишком долго в бескислородной среде. Ведь часть пути наверх и вниз стратокастеры преодолевали на одном вдохе. Кто-то выдвигал версию о самоубийстве. Другие – про ошибку Гелиодоренко. Но факт остаётся фактом, он саморазвеялся на отметке в двадцать пять километров. Его тело диспергировало собственными токами и озоном.
– Страшная смерть досталась мальчишке, – проговорил, потрясённый историей последнего покорителя высоты, Илья.
– Ага. Согласен. И печально, что Гелиодоренко не увидел собственного сына. Его наследник родился спустя восемь месяцев после гибели отца. – Валера с грустью растопырил руки. – Это тоже Сева рассказал. Они с Гелиодоренко были лично знакомы, Тиран говорил: «хороший был парень Гор, солнечный, пусть и не без причуд». А страхующим на всех его попытках знаете, кто вписывался? – Валера выпучил белёсые глаза и потыкал пальцем в голограмму: – Наш друг Малюта!
– Да ну, – особенно не удивившись, крякнул Айвазов.
– Не срастаю, какую дичь мы только что покнокали, – перешла на привычный жаргон Саша, – но это, хоуми, интересно. Прям крайне интересно.
– Мама!!! – внезапно огласился спортцентр истошным, пронзительным визгом Владки. Илья забыл сразу и всё на свете, метнувшись стрелой в зал к дочке. – Мамуля!!!
Пара лестничных пролётов, коридор, снесённая Сашкиным ураганом дверь. Дочкино лицо и руки в крови, она сидит и плачет, разглядывая алые потёки на себе и на полу.
– Родная! – переполошённый рёв жены, оттолкнувшей Савву от Владки, так, что тот улетел к стене. – Детка! Счастье моё! Он тебя ранил?
Илья поспел следом. Стормеры остановили тренировку и скопились у Саши с Владой. Савва с поддержкой Вахтанга поднялся на ноги и встал боком, хмуро косясь через плечо на родных. Брат салфеткой стирал с него кровь. Сашины глаза налились бешенством.
– Бессердечный урод!!! – прогремела она на весь спортцентр. – Она же твоя сестра! Она же маленькая! Как ты мог её срезать!!! – Савва вытянулся напряжённой тетивой, краснея от материнской брани. – Бусинка, где больно?
– Ма-ама-а, – всхипнула дочка на руках у Ильи. – Сав-ва...
– Этот вылюдок никогда к тебе больше не подойдёт! – рычала Саша, прожигая сына ненавидящим взглядом. – Я обещаю, любовь моя.
Айвазов меж тем, вытирая Бусинку от крови салфеткой, понял: дочь целёхонька. У ног Саввы росла лужица из тёмных капель, которые текли сквозь ладонь, прижатую им к лицу.
– Саш...
– У него кровь носом пошла, ма! – возбуждённо крикнул Вахтанг. – Всё в порядке. Наверное. – Он прижал салфетку к носу брата и заставил его запрокинуть голову. Савва закашлялся и оттолкнул руку Вахи.
– Бл#, я захлебнусь!
– Ма-мочка, па-почка, помо-гите брати-ку, – по слогам пролепетала Бусинка.
Саша явно растерялась и устыдилась, даже раскрыла рот, не зная, что сказать. У Саввы на глазах блестели слёзы, перемазанные красным губы дрожали, но он выдохнул сам:
– Да, Вах прав, ма, всё в порядке. Она цела, это со мной... Бывает. Сосуды в носу слабые. – Он дёрнул плечами – неуклюже, угловато, и через силу растянул улыбку, которую в этот раз нельзя было назвать непринуждённой. Скорее, осознанным жестом человека, привыкшего улыбаться даже в отчаянии.
– Савва, ну ты... – точно с той же кривой гримасой Саша, поглаживая живот, двинулась к сыну. – Напугал на пустом месте.
Илья скрипнул зубами, понимая, как неприятно Савве услышать эти не к месту сказанные слова. Парень расхохотался и высморкался на маты пригоршней кровавых соплей.
– Хорошо сказала! Пустое место! Браво, мам. В точку!
– Для стормера пустяк, так ведь? – Саша запоздало попыталась играть в безмятежность. Потянулась к близнецам.
– Для стормера? Да. – Савва отгородился от неё Вахтангом, толкнул брата к матери и прянул прочь. Его перекошенное лицо дёргалось от гнева, щёки поделили линии слёз. – Не надо. Забей. Люби тех своих детей, кого ты правда любишь! Мне одолжений не делай!
Он взвился смерчем и через сломанную матерью дверь умчал по коридору.
– Мам! Брат! Да постой! Савва! – помесил следом Вахтанг.
– Ох, Сашка! – Илья передал Владу Валере и пожурил жену. – Не хочешь его догнать?
– Нет, – упрямо сжался кулак на руке с синим перстнем. Голос жены тоже был твёрже адаманта. – Ты слышал, ему не нужны одолжения. И потом: сегодня – это его кровь. А завтра чья?
Айвазов онемел от её неслыханной чёрствости и, покачав головой, покинул зал. Как бы он ни относился к Савве, его стоило найти. Истекающий кровью ребёнок – не та ситуация в которой стоит припоминать старые обиды. По счастью, он примерно представлял, куда может удрать подросток, раздавленный жизнью и дурным отношением взрослых. Сам так делал.
И впрямь, Савва в компании брата курил в мужском туалете на третьем, то ли четвёртом этаже. Колдовской блок стоял на вход в виде таблички «идёт уборка», но Айвазов беспрепятственно проник внутрь. В туалете было свежо, белый кафель испачкан каплями крови, из распахнутого окна сифонил сквозняк. Близнецы сидели, свесив ноги на ту сторону, и можно было подумать, что они готовятся к совместному суициду. Но Илья сразу успокоил себя: ребята готовились улететь. Он деликатно постучал ногтём по плитке, привлекая внимание. Ваха оторвался от макушки брата и кивнул, Савва обратил красный от плача глаз на Айвазова, но улетать не стал. Демонстративно затянулся от зажжённой сигареты и сразу закашлялся – некурящий человек легко выдаёт себя. Илья подсел к ним на подоконник, так же свесив ноги наружу, и знаком попросил Савву дать затянуться. Тот брезгливо, но всё-таки сунул Илье сигарету – из рук в руки. Айвазов благодарственно кивнул и, несмотря на то, что сам не курил, втянул дымный воздух через пахнущую кровью палочку. И тоже закашлялся. Савва, видя это, слегка ухмыльнулся. Вэйвет есть вэйвет.
– Вроде кровь успокоилась? – осторожно поинтересовался Илья.
– Да, у него быстро, э, – ответил за брата Вахтанг. – Он летом в лагере постоянно, шварк сопли на пол, и дальше стормить. Неопасно, сосуды в носу близко подходят. Так тренера говорят.
– А, понял. – Илья больше не представлял, что и сказать – отчего-то не желал быть посланным нахер. Но, кажется, Савва впрямь не нуждался в словах утешения. Они втроём сидели молча, передавая друг другу бычок, и, куря, кашляли. Потом Савва сбил пальцем искру и выкинул фильтр в мусорку.
– Гадость. И как Берзарину удаётся смолить дымоходом и оставаться крутым в глиссинге?
Вахтанг с Ильёй одновременно пожали плечами.
– А у тебя как успехи с тестами, пап? – Савва обтёрся влажной туалетной бумагой.
– Ну... Неплохо, – вякнул Илья. – Я не акклиматизировался ещё.
– Ясно, – одарил его снисхождением Яхонтов. – Ты всё слил.
– Не всё. – Илья снова насупился, вспоминая утро, и замолчал.
– Если, – подал голос Савва, – запихать в тренажёры духов, будет гораздо проще. Это так, лайфхак, пап. Специально для тех чернобогов, кто старый и много пьёт.
– Да с чего я много пью? – взвился Айвазов, потом решил не ссориться с Саввой дальше – смысла не имело. – Келе? В тренажёры?
– Мой тебе совет. Ты ж хочешь на задание, – хитро намекнул Савва. – А мне не нравится, что ты позоришь нашу семью. С духами у тебя отлично выходит. Ты справишься. Так многие спортсмены делают, чтобы не геморроиться с нормативами и попадать на чемпионаты. – Он заметил, что Илья вылупился на него во все глаза. – О, я нет, пап. Честно, нет. Мы с Вахой нормативы сдаём и так. Да, Вах?
– Мы сильные! – кивнул Вахтанг.
– Ладно. Учту твою подсказку, – решил спровадить их с окна Илья, пока не простыли. – Давайте вернёмся?
– Иди, – Савва уже обычным скучающим взглядом провожал пышные облака. – Иди к ним. Успокой Бусинку, она уж точно не заслужила такой семьи. Встретимся дома. Полетели, Вах.
И с этими словами два молодых ветра прыгнули в воздух и умчали, растрепав Илье волосы и отмотав бумажные полотенца на сушилке.
====== 53. Изобретения Берзариных ======
Тимофею Берзарину было отрадно вновь оказаться в старом графском парке под руку с матушкой. Настасья Петровна, ведущий ихтиолог балясненского океанариума, с молодости старательно обихаживала заповедную столетовскую землицу. Орешниковый посох, нежно-коралловый плащ и резиновые сапожки в крупную ромашку – накануне пролили долгие осенние дожди – навевали на Борзого воспоминания прошлой жизни.
«Вот так же по тропке меж налитых зерном полей вышагивала она – женская фигурка в цветастом сарафане, и из-под плата золотилась коса, такая же переливчатая, как спелые пшеничные колосья. Марфутка Терентьевна, за ней Аграфена Фроловна, а теперь вот – она, родимая матушка моя, ведунья грибовская, Настасья, свет, Петровна. Столетов ты, Афонька, не по праву носишь берзаринское имя! – Тим украдкой заметил собственное отражение в светлой лужице и подмигнул белобрысому увальню. – Смесок Земли и Неба, навечно отлучённый от ветряных крыльев. Эх!» – Он задумчиво покривился и услышал голос матери:
– Век живёшь, а всё жизни не изучишь. – Настя остановилась и задрала голову на крону кряжистого, необъятного исполина-дуба. – Так, чтобы не удивляться её подаркам. Тимоша, помнишь, как Сидор каркал с ветки. Это было его дерево.
– Да, мам. – Тимофей засунул руки в карманы, вспоминая старую мудрую птицу, которую самолично и увёл в посмертье.
– Интересно, Седрик помнит свою птичью жизнь? Меня? Этот дуб? – Она обратила на сына синие окошки глаз.
– Ко мне сразу пошёл, Илья даже удивился, сказал, Сед не особо контактный кот, – поделился Тим. – Спать тоже с нами устроился. Вот так, от чернобога к чернобогу.
– И ворон к роду воронов... Котом. Всё в жизни случается по справедливости, это я давно поняла. – Настя подобрала с земли жёлудь. – Каждый живёт, как ему на роду написано. А что написано – самим и надиктовано.
– Ты к чему, мам?
– К тому, сыночка, что если ты мне землю грибовскую без наследницы оставишь, я тя прокляну, – на серьёзных щах заявила Столетова.
– Мам, чернобоги проклятий не боятся, – не преминул напомнить Тим, хоть ему и стало зябко внутри.
– А я тя не как чернобога, как сына прокляну. Помру и буду за тобой с посохом ходить и нудить: «где моя внучка, где моя внучка». А нудить я умею, попомни. – Мама проткнула воздух пальцем. Тимофей уже догадался, что она шутит, но в её шутках таились печаль и упование ведьмы, пока не обретшей наследницу.
– Всё будет, мам. Слово Берзарина.
На это Настя мученически надула щёки. «Словей Берзарина» она за два десятилетия брака с Вием успела наполучать. Они беседовали и шли краем русла Неприкаянного ручья. Тут внезапно жирная, рыхлая земля перед ними разверзлась жарким зевом, изнутри заалело пламя преисподней, дубы в округе затряслись и поскидывали жёлуди. Из огненной прорехи полезли извивающиеся языки да раздалось на весь парк раскатистое и призывное:
– На-а-астянька-а-а!
Столетова, сперва подпрыгнув, после раздражённо проворчала:
– И вот так – всю жизнь! Всю жизнь! – и с чувством плюнула прямо в пекло. Пасть резко захлопнулась, снова став склоном оврага, а мама огласила парк возмущением:
– Зорин, блин! Сколько тебе лет?!
Она подлетела и треснула палкой по коряге, растопырившейся поблизости.
– Nasty, ну вот это было явное превышение самообороны, ты не считаешь?! – Коряга отползла и мигом превратилась в скрюченного отца, потиравшего зад. – Безобидный же розыгрыш!
– Псина ты безмозглая, вот ты кто!
– Я хотел поприкалываться, а ты дерёшься!
Тим приложил ладонь к щеке и хохотал над перепалкой родителей. Мать трясла посохом и погоняла отца, а тот увиливал от неё, бегая меж дубов. На орешниковой палке заметно поблескивала вмятинка. Тим вспомнил, из-за чего мама посадила их в полном мужском составе на двухдневный домашний арест. Отец заигрался с ними в хоккей дома и вместо клюшки случайно ухватил женин посох. По шайбе он попал очень ловко, а после попало им с Нико и Борькой – Настя ругалась из-за порчи посоха, как бесовка. В итоге Валера воздел руки и заявил, что раз он совершил роковую оплошность, то и отдуваться будет с детьми. Арест держал натиск трёх без одного запертых стрибогов ровно два дня, а потом ведьма выгнала свою семейку со словами «летите куда хотите, только не разносите мне дом!»
Однозначно, гостить у папы и мамы было здорово.
–Гав-гав! – Тима чуть не сбила с ног рослая Буква. Щеночка разительно вымахала, а уж энергии у неё было хоть отбавляй. Тиму на живот легли большие лапы, в лицо принялись тыкать внушительной дубиной. – Дай! Кидай!
– Пап! – охренел Борзой. – Она.. Говорящая?
– А чо бы и да? – Вию удалось скрутить свою ведьму и зацеловать её. – Доча, голос!
– Сам! Сам! – забрехала Буква, развеселив Тима. – Кидай! Кидай! Ловить! Палка, ловить!
Тим метнул слюнявую палку, и собака помчала за ней.
К тому времени, как они вернулись с прогулки, домой прилетел и Нико. Затискал Тима и нагрузил его новостями – новый личный рекорд в глиссинге, принятый на работе проект улучшения движка аэробуса, грядущий отпуск с отцом в Дзергии. И не только.
– Ти-имоха! – паясничая, возвестил брат. – А мы с папой тебе ко-йе что смастерили в дорогу! Угадай, что?
Тим пожал плечами. Отец плутовато ухмылялся. Нико сбегал в семейную мастерскую и возвратился, сияя белозубой пастью.
– Презентую... Не! Жалую тебе, о брат мой... Короч, Тимка, это лётная фиговина! Держы!
Тиму в руку упало нечто дисковидное и издали напоминающее женскую пудреницу. Приветливо мигнуло зелёным глазком.
