Текст книги "Еврипид: Полное собрание трагедий в одном томе"

Автор книги: Еврипид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 49 страниц)

Как, в жены взяв аргосскую царевну,

В земле твоей я поселился жить:

Соперника и брата уничтожить

Ты помоги мне, Гера, и вручи

Мне кровию омытую победу".

Да, Полиник и жаждал и молил

Позорного венца братоубийцы.

1370

А Этеокл, остановив глаза

На алтаре Паллады златощитной,

Молился так: "О Зевсово дитя,

Победою копье венчая, брату

Направь его, богиня, прямо в грудь,

И пусть убьет предателя отчизны".

Едва сказал, и ярче, чем огонь,

Им медь трубы сигналом зазвучала.

1380 И вот, с оскалом вепря на устах

И с пеною на искаженных лицах,

Сбегаются, – и прянуло копье,

Но в тот же миг щиты обоих скрыли,

И даром медь по глади их скользит...

Но, зоркие глаза к щиту приставив,

В сопернике соперник уловить

Старается чела свободный угол...

И кружатся безмолвные враги,

В руке копье бессильное сжимая...

Нас, зрителей, из страха за своих

Тут даже в пот ударило, но сами

Усталости не ведали бойцы...

1390 Вот Этеокл, ногой нащупав камень,

Его с пути отбросить захотел,

Но в тот же миг в лодыжке перебитой

Он братское почувствовал копье, -

И в радости данайцы завопили.

Тогда наш царь, перемогая боль,

В открытое плечо наметил брату,

Но не попал – сломилось острие...

Он шаг назад и камнем Полинику

1400 Древко копья ломает пополам:

И вновь они равны и беззащитны...

Черед настал для боевых мечей.

Но, обнажив тяжелое железо,

Из-за щитов сначала не могли

Они вредить друг другу – только стук

Да гул стоял окрест от их ударов...

Пока наш царь в уме не воскресил

В Фессалии им виденную хитрость:

1410 Осев на ногу левую, свой щит

Приподнял он, и правой сделал выпад,

А так как враг при этом не успел,

Подвинув щит, закрыться от удара,

Ему в живот уходит лезвие...

Тот падает на землю, кровь ручьями

Из раны хлынула, а победитель-царь,

Считая бой оконченным, бросает

Кровавый меч и голою рукой

Доспех снимать с поверженного брата

Нагнулся, щит оставив на земле...

Но Полиник и лежа меч тяжелый

1420 Еще сжимал хладеющей рукой...

Отчаянным усилием железо

Приподнял он и, торжество прервав,

Вонзил его ликующему в сердце...

Враги теперь в смешавшейся крови

Лежат, и пыль уста их покрывает,

И мощно смерть соединила их -

Непобедившего с непобежденным.

Корифей

Увы! Увы! О, бедствия слепца

И ты, о мощь отцовского проклятья!

В хоре плач.

Вестник

Но погоди... Я не исчерпал бед...

Когда бойцы бессильно землю грызли

И смерть уже глядела им в глаза,

1430 Явилась мать-царица... Эти раны,

И кровь, и смертные мучения детей

Увидела несчастная, и вопли

Тяжелые по полю понеслись.

"Зачем, – она взывает, – я не знала

О вашем бое, дети, и разнять

Вас не пришла? Зачем теперь уж поздно?"

То к одному со стоном припадет,

То над другим, рыдая, причитает:

Ей вспомнились и муки и труды,

Что выпали на долю ей напрасно,

И ласки ей припомнились. А дочь -

Царевна так в слезах им говорила:

"Кормильцы матери, опора старика,

О, на кого меня вы, сиротинку,

Покинули, без мужа и семьи?"

Царь Этеокл среди мучений смертных

Мать узнает, но, влажною рукой

Ее лица касаясь, он не может

1440 Произнести ни слова. Только глаз

Немая речь родимую ласкает...

А Полиник еще дышал, и, мать

С сестрою глаз лучами обливая,

Он им сказал: "Простите... жизни нет

В твоем ребенке, мама, и жалею

Я очень и тебя, и Антигону,

И Этеокла тоже – бедный брат!

Он был мой враг, но умирает братом...

Смотри же, мать, и ты, сестра, мой труп

Похороните дома... вы фиванцев

Упросите? Не правда ли? Из царства,

1450 Которого лишился я, земли

У них прошу ничтожные две горсти...

Дай руку, мать... глаза мои закрой..."

И у него еще достало силы

Ее рукой коснуться век своих

И прошептать: "Простите... мрак могильный

Мои глаза наполнил... О, прости..."

Сказал – и жизнь несчастнейшие братья

Покинули в один и тот же миг...

А мать в порыве ужаса и муки

Из трупа меч кровавый извлекла

И в грудь всадила, после зашаталась,

Вся белая, упала меж детей

И умерла, их молча обнимая...

1460 Меж тем вокруг уж разгорался спор,

Кто победил, и мы за Этеокла,

Данайцы против были. А вожди

Решить сомнений наших не умели...

Тот тени Полиника присуждал

Победу за его удар начальный,

А тот совсем победы не хотел

В бою искать, где оба – бездыханны...

Спор перешел в ожесточенный крик:

"К оружию!" И счастье улыбнулось

На этот раз фиванцам – мы щитов

Не бросили, пока кипели споры, -

Враг мигом смят, и ни один данаец

1470 Не устоял – убитых горы там,

Наводнена долина кровью вражьей,

Немногие успели убежать.

Теперь одни трофей Крониду ставят -

Из золота Зевесов истукан,

Другие же, сорвав доспехи вражьи,

Ликуя, их в Кадмею повлекли.

И наконец, с царевной Антигоной

Последние, подняв на рамена,

Сюда несут трех горьких мертвецов.

Да примут их друзья и здесь оплачут.

Таков исход законченной борьбы,

Для города счастливый и ужасный.

«ИСХОД»

Хор

Увы! Увы!

1480 Не слова нам приносят печаль,

И Эдипов чертог

Черной ризою кроют не речи.

«ЯВЛЕНИЕ ВОСЕМНАДЦАТОЕ»

Те же. Антигона и толпа.

Показывается процессия: впереди идет Антигона, с пеплосом, спущенным с

одного плеча, горящими глазами и волосами, выбившимися из-под фаты; за ней

толпа несет три одра с мертвыми, Этеокла впереди. Когда их ставят, то мать

помещают у сыновей в головах.

Хор

Вот они... глядите, глядите...

К очагу родному вернулись!

Трое из вкусивших от мрака,

Крепко связанных общей смертью.

Антигона

Под фатою своей девичьей

Я румяных щек не таила,

Нежный локон по воле развился, -

И смотрели люди, дивились...

Точно зельем каким напоила

Злая смерть вакханку печали,

Что огнем горят погребальным

У вакханки пьяные очи

1490 И с плеча спустился шафранный,

У безумной, девичий пеплос...

Что бежит, а за нею трупы.

Ты, Полиник, врагом наречен недаром, недаром:

Распря твоя вражду родила, и смерти, и смерти.

Дом Эдипов она потопила в крови,

В страшной крови, в нечестивой крови.

Увы! Увы!

Для стонов моих

Найду ли мелодии звуки?

Флейту найду ль или бубен?

И кто оплачет со мной

1500 В чертогах, в чертогах

Утеху Эриний,

Три трупа, три трупа?

Сгубила, богиня, сгубила

И дом и Эдипа

За то, что загадки

Мудреную тайну,

Разумный, решил он.

Увы мне! Увы мне! Увы мне!

Отец, отец,

Кто раньше вельможный -

Иль варвар, иль эллин -

1510 От зол столь великих

Столь явные беды

Под солнцем изведал?

Я пойду в зеленую рощу,

Буду взором бродить, тоскуя,

По дубовой чаще да елям,

Не найду ли птицы печальной,

У которой птенцов отобрали...

Пусть своею трелью со мною,

Своей жалобной трелью плачет!..

Пряди волос в тоске

Я себе вырвала.

Где положить мне вас,

Горем венчанные?

Грудь ли кормилицу

Вами закрою я

Или у братьев их

Раны разверстые?

(К чертогу.)

Горе мне, горе мне, горе мне!

1530 Покинь, о старый отец, чертоги, покинь!

Выйди, слепой, ко мне, влача свою старость!

Ты, который, на вечную тьму осужден,

Тяжкое бремя горя и лет несешь,

В этих углах пустых, всеми покинутый...

Внемли мне, внемли мне, отец!

Внемли из скитаний унылых,

С подушки ль своей,

Слезами облитой...

«ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТНАДЦАТОЕ»

Те же и Эдип.

Эдип

Зачем ты, дева, призывом мне посох вручила?

1540 Зачем слепые шаги

Из мрачных покоев

На свет вызываешь?

Отрадней слепцу там плакать на ложе холодном,

И нужен ли солнцу седой и колеблемый призрак,

Забытая адом меж смертных унылая тень,

Гость больных сновидений?

Антигона

Отец, печальна злая весть моя:

Их больше нет, они не видят солнца,

Ни сыновей, ни той уж нет, отец,

Которая тебе вручила посох,

Заботами лелеяла тебя...

Эдип

1550 Увы мне! Увы мне!

Для новых стенаний година настала!

[Три жизни! Три жизни! Три жизни!]

О дочь, скажи мне, три светоча эти

Какая судьба дуновеньем своим погасила?

Антигона

О отец, отец!

Не корю тебя, не злорадствую.

С болью слово тебе

Мое сердце отдаст:

Твой зарезал их

Дух проклятия:

И огнем палил,

И в бою томил -

Твой, и твой, и твой...

Эдип

1560 Горе мне! Горе мне!

Антигона

Плачешь, старик?

Эдип

Дети мои...

Антигона

Ты плачешь и стонешь,

Но если б ты видел

При свете лучей золотой колесницы

Их жалкие трупы...

Эдип

О, ужас проклятий... Детей он убил моих, -

Но мать их несчастную, за что ж ее рок убил?

Антигона

Она не таила ни слез, ни смятенья,

И, их умоляя, она обнажала

Ту грудь, что когда-то обоих вскормила...

1570 Но было уж поздно... В воротах Электры

На поле цветущем предстали ей дети

В разгаре сраженья, как львы молодые,

В пещере одною вскормленные львицей...

Пред ней под напором мечей они пали;

Упали, и скоро подземного бога

Арей возлияньем их стынущей крови

Почтил, угощая в чертогах поддонных,

А мать из сыновней груди вырывает

Меч молча и падает трупом меж мертвых.

1580 О, сколько несчастья для нашего дома

От солнцевосхода до солнцезаката!..

Корифей

Тот день скорбей, о, пусть в грядущем он

Счастливыми вознаградится днями.

Креонт

Довольно слез... Для мертвых гроб милее,

А ты, Эдип, внемли и повинуйся:

Покойный царь мне царство поручил, -

Фиванский трон – приданое невесте

Гемоновой и дочери твоей...

Ты ж этот край немедленно оставишь:

Движение у Эдипа и Антигоны.

1590 Тиресия пророческий глагол

В тебе открыл источник всех несчастий

И прожитых и будущих, и нас

Ты долее давить бедой не будешь...

Поверь, Эдип, мне тяжко обижать

Тебя, старик, и ненависти нету

В устах моих. Но демон, демон твой

Пугает нас, суля Кадмее старой

Ряд новых бед. Смирися и уйди...

Эдип

О тяжкий рок, рождением несчастным

Отметил ты Эдипа! Аполлон,

Когда еще я не глядел на солнце,

Отцу убийцу в сыне возвестил.

1600 Едва на свет явился я, как Лаий,

Родной отец, велел меня убить,

Врага себе провидя в бессловесном...

И те уста, которые искали

Грудь матери, он отдает зверям...

Меня спасли... О, лучше б гору эту

Тогда жерло подземное пожрало!

Я стал отцеубийцею, я мать

Детей своих праматерию сделал,

1610 Чтоб сыновей иль братьев, наградив

Проклятием, полученным от Лая,

Навек услать в бездонный адский мрак.

Я не безумец... Этот взор померкший

И сыновья убитые мои -

Да разве ж мог устроить это смертный?

Подумаешь о будущем... Слепца

Кто ж поведет?.. Иль мертвая воскреснет

И посох бедному изгнаннику подаст?

Иль сыновья цветущие?.. О, дети!

А силы нет в руках моих, Креонт,

Дрожат мои согнутые колени...

1620 Ведь ты убьешь, ведь ты убил меня!

(Касается его руки, Креонт отдергивает ее.)

О, не страшись... Молить тебя не буду:

Под бременем несчастий я поник,

Но не согнусь обнять твои колени...

И кровь царей во мне еще течет.

Креонт

Колен моих с мольбой не обнимая,

Ты прав, старик: тебе бы все равно

Я не позволил в Фивах оставаться.

(Слугам.)

А мертвецов немедля разделить:

Вот этого несите в дом оплакать,

Он был царем... А этот, Полиник,

Врагов привел громить родные стены, -

1630 Так вон его! Ни город, ни страна

Его костей презренных не оплачут.

И гражданам я ныне объявляю:

Рука с землей обрядной иль венцом

Да не коснется тела Полиника, -

Виновного немедленно казнят...

(Антигоне.)

Ты ж прекрати, царевна, причитанья

Над мертвыми и в терем воротись!

Блестящий брак тебе его отворит.

Антигона

О мой отец! Тебя мне больше жаль,

1640 Чем наших мертвых. Я уж и не знаю,

Которое из тяжких зол твоих

Всех тяжелей... Ты – весь одно несчастье.

(Креонту.)

Но ты, Креонт, наш новый властелин,

Ужель тебе для первого указа

Так нужен этот горемычный прах?

(Указывает на тело Полиника, от которого не отходит до конца сцены.)

Креонт

Не я решил – то воля Этеокла.

Антигона

Безумному один слепец – слуга.

Креонт

Как? Пренебречь царя священной волей?

Антигона

Да, если в ней таится вред и зло.

Креонт

1650 И псам его, изменника, не бросить?

Антигона

Закон богов ты этим оскорбишь.

Креонт

Он был наш враг – врагом и остается.

Антигона

А искупленье, смерть его, Креонт?

Креонт

Ни гроба нет ему, ни искупленья.

Антигона

Но где ж вина покойного? Искал

Законного мой Полиник несчастный.

Креонт

И все-таки не будет погребен!

Антигона

(показывая свои руки)

Из этих рук, из этих рук – ты понял? -

Он погребенье примет, вам назло...

Креонт

Готовь же и себе могилу подле...

Антигона

Друзьям отрадно рядом почивать.

Креонт

1660 О дерзкая! А в терем, на запор?

Антигона

(схватываясь за носилки Полиника)

Я не отдам, я не отдам вам брата...

Креонт

Опомнись... Повеления богов...

Антигона

Они сказали людям: чтите мертвых.

Креонт

Но брения не примет Полиник...

Антигона

О, сжалься, царь! Хоть ради Иокасты.

Креонт

Оставь! Ты этого не вымолишь ничем.

Антигона

Омыть его хоть раны, только раны!

Креонт

Запрещено, тебе я говорю...

Антигона

Перевязать их тоже не позволишь?

Креонт

1670 Ни тени почести ему! Ты поняла?

Антигона

(целуя Полиника)

Любимый мой! Устам моим так сладко

Твой бледный прах, лаская, целовать.

Креонт

(удерживая ее)

Невеста ты, и слезы неприличны,

Несчастный брак они тебе сулят.

Антигона

Иль ты венчать со мною хочешь сына?

Креонт

Конечно, да: вы ведь обручены.

Антигона

Так знай... ему я буду Данаидой.

Креонт

(в ужасе отступает)

Как дерзки вы, о нежные уста...

Антигона

(указывая на окровавленный меч, лежащий около Полиника)

Мечом клянусь и смертию железной!

Креонт

Но почему ж от брака ты бежишь?

Антигона

С отцом делить хочу его изгнанье.

Креонт

1680 Великодушие, но детское, прости...

Антигона

Я даже смерть с ним разделить готова.

Креонт

Так уходи ж, а сына я не дам

Тебе убить. Оставь немедля Фивы!

(Креонт уходит.)

«ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТОЕ»

Эдип и Антигона.

Эдип

Твоя любовь, желание твое

Мне дороги, но... оставайся в Фивах...

Антигона

И выйди замуж, да? Отец, а ты?

Эдип

Полюбим мы: ты – мужа, я – страданья.

Антигона

А кто ж тебя, слепого, сбережет?

Эдип

Пойду, пока судьба и ноги носят.

Антигона

Эдип, Эдип! Где слава мудреца?

Эдип

Да, мой венец плели недолго боги,

И в миг один потом он облетел...

Антигона

1690 Кому ж делить теперь твои страданья?

Эдип

Подумай, дочь: слепец и нищета...

Антигона

О, чистая изгнанья не страшится,

И жертвовать отрадно ей, отец.

Эдип

(направляясь к трупам)

Где мать лежит? Любимого лица

Коснуться дай рукой дрожащей старцу.

Антигона

(берет его руку и приближает ее к лицу Иокасты)

Ты щек ее касаешься, старик.

Эдип

(припадает к ней)

О, мать моя! О, бедная подруга!

Антигона

Испившая всю горечь наших зол...

Эдип

А Этеокл? А Полиник? О, дети!

Антигона

(перемещая его руки на сыновей)

Они лежат перед тобой, отец...

Эдип

Моя рука нащупать лиц не может.

Антигона

(кладет его руки на лица Этеокла и Полиника)

1700 Дай мне ее... Ты гладишь их теперь.

Эдип

О, милый прах, о, дети несчастливца!

Антигона

О Полиник! Как сладок этот звук!

Эдип

Пророчество... Ты наконец свершилось...

Антигона

Пророчество... Иль новая беда?..

Эдип

Мне Феб вещал, что я умру в Афинах.

Антигона

И в Аттике наметил ты приют?

Эдип

В божественном Колоне Посейдону

Алтарь и храм воздвигли в старину.

Там я умру. Но если, Антигона,

В душе твоей желание горит

С изгнанником делить его невзгоды,

Нас больше здесь не держит ничего.

Антигона прилаживается вести Эдипа.

Антигона

1710 Дай руку, отец!

Я буду – как ветер летучий,

А ты – как тяжкий корабль.

Эдип

Ты веди меня, дитятко,

Горемычного горемычная.

Антигона

О, есть ли меж вами,

Подруги мои,

Несчастнее кто Антигоны?..

Эдип

Я дрожащей ногой и тропы не найду,

Дай мне посох, дитя.

Антигона

(наклоняется и подает ему посох)

1720 Твоею ногою и ветер играет,

Вот так, полегоньку!

Потише, потише...

Эдип

О, новый и тягостный мрак!

О, тьма нищеты и изгнанья!

За что изгоняют?..

Антигона

За что, злополучный?

Как будто не знаешь,

Что гордо на свете

Насилье ликует,

А правда убита, а правда убита?

Эдип

Это тот человек, что победой богов

1730 Увенчался, их тайну похитив?..

Антигона

Зачем вспоминаешь ты прошлую славу, родимый,

Когда от победы над девой крылатой одно лишь

Наследье тебе остается: изгнанье и смерть под забором?

А мне – сожаленья и слезы разлуки.

И после неги чертога весь ужас скитанья...

О боги! Пошлите же мне,

На счастье Эдипу,

1740 И разум и доблесть.

(Идет и затем останавливается.)

О нет... Неужели

Я брошу его

И он погребенья и ласки последней лишится?

Отец мой, отец мой,

Уйти я не в силах...

Пока я землею его не засыплю.

Эдип

(оставляя ее руку)

К подругам вернись.

Антигона

Им слезы мои что скажут, отец?

Эдип

Иди к алтарям и молись.

Антигона

1750 Им горе мое наскучило, старец.

Эдип

А туда, моя дочь,

В белоснежную высь,

В хоровод Диониса?

Антигона

Нет, туда не пойду.

Я носила, отец,

Лани пестрой покров.

В хороводе его

Ударяла в тимпан -

И в изгнанье иду...

Сердца нет у богов.

Эдип

О сыны моей отчизны... Поглядите на Эдипа!

Разгадал он тайну девы и не знал пределов славы

1760 В день, когда плененный город от убийцы он избавил,

В обесчещенном и дряхлом узнаете ль вы Эдипа?

Но зачем все эти стоны? Много горя в этом мире,

Если так решили боги, прах ничтожный, покоряйся!..

(Берет посох и направляется к выходу.)

За ним медленно идет Антигона.

Хор

Благовонной короной своей

Увенчай поэта, победа,

И не раз, и не два, и не три

Ты увей его белые кудри!

(Покидает сцену.)

^TПРИМЕЧАНИЯ^U

«„ФИНИКИЯНКИ“»

Трагедия поставлена в период между 411 и 409 гг. до н.э.; вместе с

несохранившимися "Эномаем" и "Хрисиппом" она заняла второе место.

Лежащий в основе трагедии миф о вражде сыновей Эдипа был до Еврипида

обработан в фиванской трилогии Эсхила (467 г.), от которой дошла только ее

заключительная часть "Семеро против Фив", а также отчасти в "Антигоне"

Софокла (ок. 442 г.). Об отличии Еврипида от своих предшественников в

трактовке образа Этеокла см. вступительную статью, с. 571. Здесь необходимо

только вкратце остановиться на генеалогии фиванских царей, поскольку эта

тема часто затрагивается в трагедии (ст. 5 – 13, 638 – 682, 818 – 832), и на

взаимоотношении Эдипа с сыновьями после того, как стали ясны совершенные им

по неведению преступления.

Фиванцы возводили родословную своих героев к аргосской царевне Ио,

которая от союза с Зевсом родила Эпафа; его дочь – Ливия родила от брака с

Посейдоном двух близнецов – Бела и Агенора; первому достался царский трон в

Египте, второму в Финикии (в Тире или Сидоне). Когда дочь Агенора, красавица

Европа, была похищена Зевсом, он разослал на розыски сестры своих сыновей, и

среди них – Кадма. Добравшись до Эллады и не найдя Европы, Кадм, вопросив

Дельфийский оракул о своем будущем, получил указание следовать за коровой,

которая ему повстречается на пути, и там, где она, устав, ляжет отдыхать,

основать город. Корова привела Кадма на то место, где затем были основаны

Фивы. Здесь Кадму пришлось вступить в битву с драконом Ареса, охранявшим

местный источник: зубами убитого дракона Кадм, по совету Афины, засеял

близлежащий участок земли, из которой тотчас выросли вооруженные воины,

начавшие избивать друг друга в ожесточенной схватке. От пяти уцелевших

"спартов" (т. е. "посеянных") вела впоследствии свою родословную фиванская

знать. Что касается Кадма, то Apec со временем простил ему убийство дракона

и выдал за него свою дочь Гармонию, рожденную ему Афродитой; пышную свадьбу

Кадма и Гармонии почтили своим присутствием сами боги. По имени Кадма

получила название Кадмея – фиванский акрополь. Внуком Кадма был Лабдак,

правнуком – Лаий, от брака которого с Иокастой родился Эдип. В свою очередь,

Иокаста и ее брат Креонт, дети Менекея, возводили свое происхождение к

дочери Кадма Агаве, выданной замуж за одного из "спартов", Эхиона. Таким

образом, все участники драмы, разыгравшейся в Фивах после гибели Лаия,

связаны с их общим предком, финикийцем Кадмом, что дает основание хору

трагедии, введенному Еврипидом по достаточно случайному поводу, в какойто

мере обосновать свою заинтересованность в происходящем (см. ст. 243 – 249,

291 сл.).

История рождения Эдипа и его дальнейшая судьба излагается в

"Финикиянках" (ст. 13 – 62, 379 – 381, 801 – 817, 1043 – 1050, 1589 – 1611)

в общем в согласии с традиционной версией, обработанной Софоклом ("Царь

Эдип"); отступление представляют только ст. 47 – 49, 1204 – 1206, из которых

следует, что рука Иокасты была уже заранее обещана Креонтом тому, кто

избавит город от Сфинкса, в то время как у Софокла Эдип стал мужем Иокасты

только в силу стечения обстоятельств.

О взаимоотношениях Эдипа с его сыновьями повествовала послегомеровская

эпическая поэма "Фиваида", из которой сохранилось несколько небольших

отрывков. Суть дела сводилась к тому, что, хотя ослепивший себя Эдип

продолжал жить в своем дворце в Фивах, Этеокл и Полиник запретили ему

появляться на людях, надеясь таким образом погасить мрачную молву о своем

происхождении (ср. ст. 63 – 65). Постепенно они стали относиться к отцу со

все меньшим почтением: один раз они послали ему неподобающую часть мяса от

жертвенного животного, в другой раз подали кубок убитого им самим Лаия. Эдип

увидел в этом оскорбительное напоминание о его прошлом и в гневе проклял

сыновей, завещав им делить мечом отцовское наследство. В такой, наиболее

естественной, последовательности эти события излагаются в "Финикиянках" в

ст. 872 – 877. Наряду с этим, однако, уже в "Семерых..." Эсхила можно

наблюдать известное смещение хронологической перспективы, находящее

отражение и у Еврипида, в ст. 66 – 68, 253 – 255, 474 – 479, из которых

возникает представление, будто Эдип проклял сыновей без всякого повода с их

стороны. Логическая связь между событиями, конечно, этим нарушается, но зато

сгущается трагическая атмосфера, окутывающая образы Иокасты и обоих братьев.

Уже древние критики ставили в вину Еврипиду "переполнение" "Финикиянок"

побочными эпизодами, не имеющими прямого отношения к основному конфликту; к

числу таких сцен, несомненно, относится обозрение вражеского войска с крыши

Фиванского дворца (ст. 88 – 192), мотив жертвоприношения Менекея (ст. 889 -

1018), спор Антигоны с Креонтом о погребении Полиника (ст. 1643 – 1671), и в

новое время не раз делались попытки заподозрить в подлинности тот или иной

эпизод "Финикиянок". Подобные стремления нельзя признать всегда

основательными. Прежде всего по самому замыслу "Финикиянки", наряду с

"Троянками", принадлежат к типу трагедий, которые уже Аристотель называл

"эпизодическими", вполне допуская существование такой жанровой

разновидности. А затем некоторые сцены, на первый взгляд кажущиеся лишними,

играют существенную роль в замысле целого; так, индивидуализм и

антиобщественное поведение обоих братьев выявляются еще отчетливее при

сравнении с патриотическим самопожертвованием Менекея.

Анненский напечатал свой перевод "Финикиянок" в журнале, рассчитанном

на широкого читателя ("Мир Божий, 1898, Э 4), и не успел переработать его

для переиздания. Отсюда некоторая избыточность в ремарках. Самый смелый

домысел в них – "закат солнца" в начале и ночной "мрак" при появлении

Полиника – опирается только на молитву к Артемиде-Луне (ст. 176) и на

неправильно понятые слова Полиника (ст. 276: в подлиннике – "темные ножны").

Вряд ли "смотр со стены" Антигоны и старика можно себе представить в

вечерних сумерках.

Ст. 1 – 87. В отличие от традиционной версии, зафиксированной уже в

"Одиссее", XI, 271 – 280, еврипидовская Иокаста осталась жить после

разоблачения тайны ее преступного брака.

Ст. 1 – 2 в оригинале – как видно из недавней папирусной находки,

позднее добавление.

Ст. 27. ...Стопы ему пронзив... – Стих объясняет происхождение имени

"Эдип", что значит по-гречески: "с опухшими ногами".

Ст. 44. ...Поливу ее отвез... – Возвращение Эдипа к Полибу – деталь,

известная только из более поздних источников.

Ст. 77 – 79. ...Отправился в Микены... собрав аргосские дружины... -

Трагедия V в. обычно не делает различия между Аргосом и Микенами.

Ст. 101 сл. Исмен – река вблизи Фив.

Ст. 123. Начальник, госпожа. – В оригинале он назван лохагом (см. ст.

749), т. е. командиром отряда.

Ст. 123 – 189. Хотя в другом месте (ст. 751 сл.) Еврипид полемически

отвергает описание семи фиванских полководцев, широко разработанное у Эсхила

в "Семерых...", в изображении нападающих на Фивы аргосцев он достаточно

близко следует за своим предшественником, смягчая только их резко

отрицательную характеристику, данную Эсхилом: в годы постановки "Финикиянок"

Аргос был союзником Афин.

Ст. 126. Лерна – город на берегу Арголидского залива.

Ст. 129. Стероп – имя не гиганта, а одного из киклопов; но здесь просто

в этимологическом значении "звездоподобный".

Ст. 134. ...панцирь... зтолийский... – Этолия – область в западной

части Средней Греции.

Ст. 136. ...Женаты на сестрах родных... – См. ниже, ст. 411 – 430.

Тидей должен был покинуть родину после убийства одного из своих

родственников.

Ст. 150. Аталанта – персонаж из аркадского круга мифов. Подброшенная

отцом на горе Парфенион, она была вскормлена медведицей и выросла среди

охотников. Длительное время избегая замужества, она в конце концов родила от

этолийского героя Мелеагра (или самого бога Ареса) сына Парфенопея.

Ст. 155. Неудачный перевод; точнее:

«Боюсь, и боги помогают им».

Ст. 160. ...около могилы... Ниобид... – Трагедия Ниобы, потерявшей в

один день семерых сыновей и столько же дочерей (Ниобид), разыгралась на

Фиванской равнине, так как мужем Ниобы, по одной из версий, был Амфион.

Ст. 173. Амфиарай – знаменитый прорицатель, женатый, как Полиник и

Тидей, на одной из дочерей Адраста.

Ст. 176. Артемида моя Златолунная! – Артемиду часто отождествляли с

Селеной, богиней луны; так она и названа в оригинале.

Ст. 179 – 189. ...царь Капаней, с его угрозой дерзкой? -

Бессознательная реминисценция из Эсхила: в "Семерых..." Капаней грозится

сжечь Фивы, независимо от того, угодно это или нет Зевсу (ст. 425 – 434).

Антигона, впервые видящая аргосские войска, еще не может этого знать. Дева

отмщения – Немесида, олицетворение возмездия. Лерне... рабынь насулил... -

Близ Лерны (см. ст. 126) находился источник, посвященный Посейдону; носить

воду составляло обычную обязанность пленниц {ср. "Илиада", VI, 457).

Ст. 202 сл. Присутствие финикийских девушек объясняется тем, что по

дороге из Тира в Дельфы они вынуждены были задержаться в Фивах из-за

разгоревшейся войны.

Ст. 205. ...И горькой я стала рабыней. – Здесь и далее – преувеличение

переводчика. Девушки, отобранные для служения Аполлону в его Дельфийском

храме, конечно, лишались радостей "мирской" жизни, но их "священное рабство"

в качестве храмовых прислужниц считалось почетной привилегией.

Ст. 211. Сицилии влажные нивы. – Каким образом могли девушки из Тира, с

побережья Малой Азии, попасть в Сицилию по дороге в Грецию? Некоторые

исследователи объясняют это тем, что под финикиянками Еврипид разумеет

девушек из Карфагена (основанного финикийцами в IX в. до н. э.), и тогда их

маршрут вполне разумен. Намек же на Карфаген понадобился Еврипиду для того,

чтобы напомнить афинянам о победе, одержанной карфагенянами в 409 г. над

сицилийцами, – в Афинах, несомненно, рады были узнать о поражении их

недавних противников. Однако в тексте трагедии эта гипотеза не находит

другого подтверждения и нуждается в более основательных доказательствах.

Ст. 232. Дракона божественный грот. – Здесь речь идет о чудовище Пифоне

(см. примеч. к "Ифигении в Тавриде", ст. 1234 – 1283).

Ст. 237. Пред жерлом священным – перед входом в храм Аполлона или перед

расселиной, над которой устанавливался треножник прорицательницы Пифии.

Ст. 255. ...Эриний рукой вражда зажжена? – Здесь Эринии выступают как

исполнительницы проклятия, призванного Эдипом на головы своих сыновей.

Ст. 260. Точила вечная правда. – Несколько усиленная переводчиком мысль

оригинала, что Полиник имеет право вернуть себе силой отобранную у него

часть отцовского наследства (ср. ст. 154 сл., 491 – 493,547 – 551). В этой

части характеристика Полиника у Еврипида особенно резко расходится с

эсхиловской, где для. Полиника нет никакого оправдания (см. "Семеро против

Фив", ст. 580 – 583:

Ужель богам любезен этот подвиг твой,

Иль у потомков хочешь ты прославиться,

Разрушив отчий город и родных богов

Во власть отдавши войску чужеземному?).

Ст. 294. Свой я закон храню... – Простираться ниц перед царями греки

считали обычаем "варваров", а не свободных эллинов.

Ст. 331 сл. ...Зарезаться он порывался... – Деталь, совершенно не

известная из других источников.

Ст. 368. Гимнасий – место для физических упражнений.

Ст. 391. Речей... свободных он лишен. – Деталь из афинской жизни V в.:

неотъемлемым правом гражданина считалась свобода слова.

Ст. 409. Оракул был от Локсия царю – Адрасту. Локсий – культовое имя

Аполлона.

Ст. 449. Повзводно – модернизм переводчика: Этеокл расставляет в боевом

порядке отряды фиванских воинов.

Ст. 469 – 525. В оригинале речи Полиника и Этеокла точно равны по

объему – еще один пример тщательно обработанного агона (см. примеч. к

"Гекубе", ст. 1132 – 1182, 1187-1237).

Ст. 561 – 567,571 – 577. Иокаста адресует обоим братьям упреки, которые

в "Семерых..." Эсхила, ст. 580 – 586, обращены только к Полинику.

Ст. 588 – 637. Диалог в трохеических тетраметрах, которые переводчик

снабжает чуждой оригиналу рифмой. Ср. "Ифигения в Тавриде", ст. 1202 – 1221.

Ст. 606. Стены братьев белоконных – Амфиона и Зета.

Ст. 614. Перевод весьма приблизительный. В оригинале на слова Полиника

("Не беспокойся, я ухожу! Прощай, мать!") Этеокл отвечает только: "Уходи из

города!"

Ст. 636 сл. ...недаром был ты назван Полиником... – Имя "Полиник"

разлагается по-гречески на две составные части: poly – "много" и neikos -

"вражда", "брань" (см. также ст. 1494 сл.).

Ст. 640. Поля Аонийские – название Беотии по имени ее древнейшего

населения – аонийцев.

Ст. 650 сл. ...плюща зеленые кудри... – По одной легенде, когда дворец

Кадма загорелся от перунов Зевса, из-под земли пробился плющ, чтобы оградить

от опасности младенца Диониса. Плющ являлся непременным атрибутом культа

Диониса на протяжении всей античности. Эвий – культовое наименование

Диониса.

Ст. 685. ...соименных богинь... – В оригинале: "двуименных богинь" – не

вполне ясный эпитет; может быть, это просто поэтический эквивалент

числительного "две".

Ст. 690. Сына Менекея – Креонта (см. вступит, заметку).

Ст. 733. Колесами их лагерь обнесен. – Неясный перевод. Смысл

оригинала: "Но и их войско защищено стеной колесниц", т. е. и у аргосцев

есть хорошая конница, способная отразить кавалерийский набег.

Ст. 739. Перевод произвольный. Точнее:

«Вести врагов на штурм семи ворот».

Ст. 759 сл. С сестрой моей его я сговорил... – Так как слепой Эдип не

идет в счет, право распоряжаться судьбой сестры получает в соответствии с

афинскими законами ее брат.

Ст. 774 – 777. Последний мой приказ... – Сознательное изменение мифа по

сравнению с традиционным вариантом, принятым у Софокла: там Креонт отдал

распоряжение бросить тело Полиника без погребения.

Ст. 793. Бромий – культовое имя Диониса.

Ст. 805. ...С пронизанной златом пяткой? – Младенцу Эдипу, прежде чем

бросить его в горах, прокололи золотой булавкой сухожилия у лодыжки (см. ст.

26 сл.).

Ст. 806. Крылатая дева – Сфинкс.