Текст книги "Однажды я умер (СИ)"

Автор книги: DavenAsh

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 49 страниц)

Вот сейчас меня и правда пробрала нервная икота. Что я там думала про древнего и коварного тёмного лорда, ожидающего своего часа в застенках учебного заведения? Так вот же он, по всем канонам жанра! Ещё и при нём же избранные, спасшие мир уже целый один раз, сидят прямо под боком! И что они сделали? Отправили этого “Мракокрада” учиться в собственную академию, решив его перевоспитать и научить добру с пониманием? Или же он оказался очень двуличным и хорошо маскирующимся драконом? Нет, я всё-таки начала икать, из-за чего привлекла к себе удивлённые взгляды всех присутствующих. А ведь я знаю, чем закончилась эта история! Дайте угадаю, собравшиеся “драконята судьбы” заобнимали этого злодея, и он стал добреньким. О, а ещё, по всем канонам этой истории, он должен приходиться родственником кому-нибудь из героев, да! Раз уж в этом мире происходят настолько глупые и дурацкие истории, то почему нет? Однако, косо смотрящий на меня Бекас продолжает.

– И тогда он выбрался из своего укрытия, в котором спал три тысячи лет. И каждого встречного он уверял, что в свитках про него лгут, и не такой уж он и плохой дракон. Многие тогда ему поверили.

Ну да, ну да. Пять очков грязе-крылке за всезнайство. Серьёзно, иногда слушая местные события и легенды, у меня возникает ощущение, что по чьему-то злому умыслу меня впихнули в какое-то максимально клишированное детское фэнтези. Вот просто иного сюжетного поворота не может быть. Злодей всем строит глазки, а все и верят, что он добрый и в общем-то не злодей. Дайте угадаю, у него был способ промыть всем мозги? Икота не унимается ни на секунду. Он вроде дракомант? Да, точно, драконий чародей. И каким-нибудь заклинанием он замылил окружающим глаза.

– Но это всё из-за его дракомантии, которой он опутывал каждого встречного им дракона.

Ну вот. А сейчас окажется, что его вела ещё и древняя месть и жажда собственного величия. Или что там испытывают “типичные злодеи” типичного “фэнтези”? Целый список можно придумать, так-то.

– Тогда драконята судьбы ещё ничего не знали. А Мракокрад же предстал пред своим племенем, разрушая сложившееся о себе мнение, как о злом и ужасном драконе. Он собрал вокруг себя сородичей и увёл их в родные земли.

На мгновение моя икота утихает.

– Говорят, что он наслал на ледяное племя ужасную чуму, поскольку ненав… Ну вот что ты лыбишься?

В голосе Бекаса звучат нотки обиды, но я уже не могу сдерживать рвущееся наружу нервное хихиканье. Икаю и ржу, ржу и икаю. Прекрасная комбинация, в которой воздух стремительно покидает лёгкие, а крылья начинают особо нервно трепетать, сбивая привычный темп махания. У меня даже в глазах начинает меркнуть, и если бы не обеспокоенные взгляды Тростинки, так бы я и полетела хохоча камнем к земле. Дайте угадаю. Дальше славные герои нашли способ спасти ледяное племя от этой болезни, а заодно и противостоять магии “тёмного лорда”, чьё имя небось ещё и называть было нельзя. Отсмеявшись, я махаю лапой Бекасу, призывая его продолжать, пока Аспид скалит свои клыки, бурча себе что-то под нос про мою “ненормальность”.

– Фыр. – Мотает земляной дракончик мордашкой из стороны в сторону. – Однако драконята Судьбы нашли способ противостоять этим чарам с помощью серёжек с янтарём. Многие считают, что этот жёлтый точно солнце камень защищал от любых чар порождения самой тёмной ночи.

– Водомерка, это всё не смешно! – возмущенно дует свои щёки Тростинка, когда я срываюсь на глухое хихиканье. А самое странное знаете в чём? Это уже не смех веселья, вызванного абсурдностью ситуации, но нервное хихиканье, рвущееся против воли из моей пасти. Мне, на самом деле, правда не смешно. Просто грустно.

– Простите. Просто… Ох. Вспоминаю одну штуку, – кое-как отдышавшись и заткнув свою пасть лапами бормочу я, судорожно и спешно переводя собственное дыхание. – Уффф. Вы правда не поймете. Ну так, а что дальше?

– А дальше. Узнав, что ледяные собираются отомстить за смерть своих собратьев, Мракокрад собрал всех ночных драконов в армию, наделив каждого неимоверной силой и ловкостью. И случилась бы бойня, если бы не вмешательство Драконят Судьбы. В свитках написано, что в тот день сама природа ужасающей бурей прошлась меж двумя армиями, разогнав их в разные стороны, а затем тихая просьба одного из избранных помогла им понять друг друга и разойтись.

Я уже не смеюсь. Просто слушаю, слегка склонив носик к скользящей далеко внизу земле, чувствуя, как утихает постепенно моя икота.

– И после этого Мракокрад… Он исчез. – Бекас развёл свои передние лапы в стороны и пожал плечами. – Будто его никогда и не было. Просто пропал, оставив после себя лишь страшные воспоминания об ожившей кошмарной легенде. А Драконята Судьбы заявили, что он больше никому не причинит зла…

А вот это неожиданный конец истории, если честно. Я даже слегка удивлена. Они избавились от такого опасного дракона? Убили его? Интересно, каким образом? Или снова усыпили, и он через пару сотен лет проснется? Надо будет получше разузнать обо всём этом. Я вновь скольжу взглядом по напряжённой Тростинке. Сестрица напугана этим рассказом, это видно в том, как она слегка сжалась, да панически ищет мои глаза. Я же ободряюще ей улыбаюсь, слегка покачивая мордочкой из стороны в сторону и будто бы говоря: “Нет, ты не клишированный злодей”. Знаете. Даже забавно, что именно так закончилась эта история, а не каким-нибудь “дружбомагическим” бредом, или же иным способом. Во всяком случае, мне хочется в это верить. А ещё больше мне хочется верить, что если и есть какое-то всемогущее существо, пихнувшее меня в этот мир и заготовившее для меня схожий сюжет, то я… То я пройду через этот сюжет, найду это существо, и запихну ему его инструменты для письма настолько глубоко, что они будут торчать с противоположной стороны. А потом разорву этого “творца” на кусочки, и буду сжигать эти ошмётки до бесцветного пепла. Ну пожалуйста! Давайте хотя бы без “тёмных лордов” минувших эпох, а?

Но и на этом Бекас не останавливается. Земляной дракончик слегка поскрёбывает когтями свою шею, подныривая под особо сильный встречный поток ветра, да раскидывает крылья пошире, продолжая свою историю, в которой я, почему-то, ожидаю услышать об очередных приключениях избранных. Только вот, на мою радость, реальность оказывается куда менее абсурдной и прагматичной.

– И после этого всего Академию отстроили объединенными силами всех племён и Когтей Мира.

А Когти Мира, если мне не изменяет память, это некий “орден отступников”, в своё время ставивший себе целью остановить войну с помощью пророчества и “Драконят Судьбы”. Хочется верить, что их влияние на все произошедшие события куда больше, чем пассивное наблюдение за необычайно удачливыми героями, оказывающимися в нужное время в нужном месте. Хотя тут, пока не спросишь у непосредственных участников тех событий, не узнаешь.

– И уже после этого академия мирно существовала восемь лет, принимая учеников из каждого племени, – с лёгкой улыбкой подводит черту в собственном рассказе Бекас. – И теперь мы станем частью этой истории, лично увидев Драконят Судьбы!

– И что, за столько лет ничего не случилось? – удивляюсь я такому стечению обстоятельств, очень уж надеясь получит отрицательный ответ.

– Нет, ничего серьёзного, – с грустным взглядом качает Бекас своей мордашкой из стороны в сторону. – Хотя кто знает. Может нам повезёт, и мы сможем помочь Драконятам…

– Они уже не драконята, – неожиданно встревает в рассказ со своим занудством замедлившийся Веретенник, почти что поравнявшийся со всеми нами. – Взрослые драконы.

– Но, это ведь их… звание? – неуверенно мямлит в ответ дракончик, в то время как Аспид скалит клыки на моего наставника, явно недовольный чьим-то вмешательством в рассказ своего друга.

– И да, и нет. Они ведь отреклись от пророчества, – напоминает о каком-то моменте истории Бекасу, да и заодно всем нам, Веретенник, слегка набирая высоту и уже затем скользя над нашим неровным порядком, изредка прибивая нас чуть вниз образующимися от взмахов крыльев потоками воздуха.

– Но они его исполнили! – вспыхивает от смущения Бекас, отводя взгляд от нашего провожатого и вглядываясь в летящего рядом Аспида, будто ища у того поддержки.

Злобная “шоколадка” какое-то время колеблется, но затем находит в себе силы кивнуть. Тут же улыбнувшийся дракончик переводит свой взгляд на меня с Тростинкой, ища и у нас поддержки. А я, если честно, не то чтобы хорошо знаю, от чего там отреклись эти “дракончики судьбы”, так что лишь меланхолично пожимаю своими плечами, пока Тростинка радостно машет своей мордочкой вверх-вниз.

– То есть пророчество было верным!

– Всего лишь совпадения, – слышится сверху глухой смешок наставника. – Ничего особенного в них нет.

– Ааа… а Мракокрад? Тоже совпадение? – возмущенно пофыркивает Бекас.

– Они не предоставили ни одного доказательства. С тем же успехом я могу сказать, что лично задушил Мракокрада. – В свете луны блеснули оскаленные в нехорошей ухмылке клыки земляного дракона, когда тот замедляется и пристраивается позади нашей процессии, подгоняя нас всех громким фырканьем. – Я тебе сколько раз говорил всегда проверять информацию?

А между прочим, очень здравое замечание от скрывшего свою недобрую улыбку в ночных тенях Веретенника. В целом, всегда стоит проверять, а лучше перепроверять любую информацию, и не верить в ничем не подкрепленные слухи. Тут я согласно киваю, слишком поздно замечая, как вспыхивают искорки обиды в глазах Бекаса, явно рассчитывавшего на поддержку каждого дракончика в споре с прагматичным взрослым драконом. Ан нет, я в сказки не верю.

– Тогда куда он делся? – возмущенно пищит Бекас, сжимая на свои лапки в кулаки.

– Кто знает. Но… – ненадолго Веретенник умолкает, будто бы обдумывая собственные слова, – вдруг Мракокрад околдовал каждого дракончика судьбы и плетёт свои коварные планы в темноте каждой ночи, забравшись в столь глубокую пещеру, что даже лунный свет не может найти верную тропу в том каменном лабиринте?

И выдержав ещё небольшую паузу, Веретенник раздается громким “бу!”, с негромкими смешками начиная планировать к Янтарной реке.

– Мы уже достаточно за сегодня пролетели. Давайте передохнём, – последнее, что я слышу от него.

Ну, пожалуй мы не передохнуть и дать расслабиться своим крыльям решили, а именно прилечь на полноценный привал. Свернуться клубками на холодной прибрежной землице да вздремнуть до самого утра, наслаждаясь неожиданным покоем и тишиной. Во всяком случае, относительным покоем и тишиной, мне-то всю ночь в ухо сопела прижимающаяся ко мне сестрица, изредка подергивающая своими лапками во сне и слегка брыкающаяся, в который раз. Всё чаще и чаще за ней подобное замечаю так-то, будто крепчают мучающие маленькую Тростинку кошмары, от которых она каждый раз силилась убежать. А меня. Меня давно ничего не мучает, сплю как младенец, или, вернее, новорожденный дракончик в свою первую ночь вне яйца. Без сновидений, без мыслей. Закрыла глаза лишь на секунду, сосредоточившись на тихом шелесте ветвей…

***

А открываешь уже в следующем дне, с болящей от недосыпа головой, злая и недовольная тем, что расталкивают меня слишком рано. Между прочим, даже местное “солнце” из-за горизонта ещё не показалось, только-только наливается небо привычной голубизной. Да ещё и как будят! Не неосторожными почесываниями и тихим сестринским мурлыканием, а резким толчком в бок! Еле-еле, ещё не до конца проснувшись, да и глаза толком не продрав, я щелкаю челюстями в опасной близости от размытого силуэта, отвечающего на мои действия громким шипением. Так, ясно. Это Аспид скалит свои клыки. Переворачиваясь на бок, я пытаюсь оттолкнуть это чешуйчатое недоразумение от себя, а заодно и прийти чуть в норму, встряхивая головой и протирая свои глаза.

Ну почему так рано… Нельзя было подождать ещё часиков пять? Дать мне подремать в своё удовольствие, наслаждаясь покоем и тишиной. Мы ведь полночи летели, что для меня, драконицы в целом активничающей ночью, не особо-то и сложно, но платить за эту силу, силу буйствовать в ночи, приходиться долгим сном и избеганием рассветных лучей. А сейчас… Жаворонковый террор! Рано встающие драконы кусают за хвосты любителей поспать!

Впрочем, пинать приходящую в себя меня больше никто не стал. Лишь осторожно обнимает что-то тёплое со спины за шею, успокаивающе растираясь носиком о мои плечи. Спокойно так, приятно и хорошо. Наверное, это Тростинка. Потому что если это кто-то другой, то я оторву ему рога. А ведь ещё и голова с недосыпа болит. Недоспишь – болит голова. Слишком много переспишь – тоже заболит голова. Вот и приходиться нежиться с вытянутыми лапками да закрытыми глазами, наслаждаясь предутренним покоем. Но не в этот раз.

Окончательно продрав свои глаза, в которых всё ещё пляшут мутные пятна, я осторожно подталкиваю Тростинку в бочка своими крылышками, скидывая с себя сонливое оцепенение и медленно, по-змеиному шипя на каждого встречного из нашей маленькой процессии, сползаю к реке, с превеликим удовольствием жадно и глубоко вдыхаю, а затем опускаю целиком свою голову в холодную проточную воду, изредка приоткрывая свою пасть, чтобы сделать жадный глоток да попытаться поймать какую-то слишком уж интересующуюся происходящим и совсем непугливую рыбёшку.

Только вот, похоже, кто-то на меня обиделся. Потому что очень оперативно меня спихивают в воду сильным толчком в мой бедный зад. Плюх! – во все стороны летят брызги, но выбираться на берег я не спешу, медленно сползая по речному дну, заросшему пучками зелёных водорослей, всё глубже и глубже, изредка позволяя опуститься прикрывающей глаза перепонке, чтобы эти самые глаза промыть. Так и сижу под водой, уцепившись лапами за какой-то большой валун, пуская своей пастью небольшие пузыри, пока мои мысли приходят в порядок, а сонливость окончательно вымывается из моего создания водными процедурами. Пожалуй, это даже хорошо, что я “решила” искупнуться.

Плюх! – что-то приземляется в воду выше меня, дрожью отдаваясь в моих ушах. Приподняв свой взгляд к голубоватой поверхности водной глади, я смотрю, как извивается в ней Тростинка, спешащая ко мне. Хорошо хоть, додумалась сестрица сумочку свою оставить на берегу, усвоив недавний урок. Вот её коготки протягиваются ко мне, и взгляд её светлых глаз, затенённых разве что полупрозрачной перепонкой, скользит по моей мордашке. “Ты не обиделась? Всё в порядке?” – будто спрашивает сестрица, и я, жертвуя часть воздуха в своих лёгких, отвечаю ей потоком пузырей, вырвавшихся из моего носа. Да, в лёгких стало явно потяжелее, уже чувствуется неприятное жжение, распирающее изнутри. Что ж, думаю, пора. Я отталкиваюсь лапами от камня под собой и, осторожно обогнув сестричку, направляюсь к поверхности, выныривая и оглашая округу вдохом. Уффф, хорошо. Хотя желание откусить что-нибудь важное тому самоубийце, что полез меня будить столь рано и столь грубо ещё никуда не пропало, и только усилилось.

Однако, открутить хвост Аспиду я всегда успею. Особенно, когда мы окажемся в этой самой “Академии”. К слову о ней. Нас ждал очередной долгий полёт, ещё и без завтрака, вдоль, казалось бы, вечно тянущейся на запад Янтарной реки. Хотя, почему “казалось бы”? Она и правда какая-то бесконечная, практически местная Амазонка…

Впрочем, похоже я слишком сильно преувеличиваю это маленькое путешествие. Постепенно вокруг тянущейся под лапами синей полосы, леса сменились равнинами. Где-то там, по левую сторону от наших крыльев, со слов Веретенника, должен был находиться дворец земляного королевства, а впереди… Впереди наконец-то показывалась пока что еле заметная и тонкая зелёная полоса, тянущаяся к небу и набирающая свою силу по мере приближения. Радужный лес.

Когда светило поднялось уже практически в зенит, мы снова начали спускаться вниз, к просторной лесной опушке, прикрытой лишь редкими кустами, да поднимающимися порой до плечей пучками трав. “Ждём”, – только и сказал нам Веретенник, позволив разойтись в стороны и поизучать окружающее пространство. Бекас вытянулся у самого берега уходящей в лес реки, растирая свои уставшие крылья, а рядом с ним жадно глотает воду Тростинка, Аспид бродит туда-сюда, не находя себе места. А я как зачарованная смотрю на огромные стволы деревьев, тянущиеся и будто бы подпирающие своими ветвями сами небеса. Даже у края леса – в месте, где должны расти самые молодые из этих покрытых лианами и пучками мха древ, они казались мне целыми зелёными горами, многократно превосходя в размерах виденные мною ранее леса. И если бы мы не летели до этого, если бы я не видела, как их макушки простирались над землёй, не поднимаясь бесконечно в голубые небеса, я бы и правда поверила, что они уподобляются титану Атласу, подпирая своими ветками готовую рухнуть на головы смертных небесную твердь.

Кстати, тут заметно теплее, чем в родных болотах. И, как минимум, не пробирают до костей те холодные ветра, гуляющие средь негустых лесов родной топи. Но, с другой стороны, приглядишься чуть и заметишь, что стоят порой заросшие стволы, будто частокол и даже лапу между ними не протиснешь. Или мне кажется? А еще я не слишком представляю, как эти все штуки называются. Нет, на родных болотах я тоже видела пару не слишком хорошо знакомых мне цветочков и древ, но тут… Скажем так, никогда не изучала растительность южных стран, и уж тем более тропических лесов. Вот только лианы и узнаю, да и то один вид от других не отличу. Надо бы устранить эти прорехи в собственных знаниях, или, что намного лучше, просто узнать, что из этого всего можно использовать, не забивая себе голову совсем уж бесполезной информацией.

А ведь ещё и меж выпирающих из земли корней стелется всякие цветочки и широкие тёмно-зелёные листы, создавая совсем уж непроходимую картину. Надеюсь, мы не полетим через лес, а проскользнем над ним. Взглядом я ищу Веретенника, и замечаю нашего провожатого, пристроившегося у самого края леса в окружении великанских зелённых папоротников, практически полностью скрывающих дракона под своей листвой. Только морда его торчит наружу, изредка поглядывая на небо, будто он кого-то ждет.

– Говорят, если найти цветущий папоротник, можно загадать желание и оно обязательно сбудется, – с лёгкой усмешкой припоминаю я один из самых дурацких мифов, которым нас развлекали ещё в бакалавриате на уроках ботаники. А ведь папоротники никогда не цветут, и это всем, по крайней мере мне хочется в это верить, прекрасно известно. Но только вот беда, Веретенник с прищуром смотрит на меня, а затем оглядывается, будто выискивая покрытый цветами куст. – Мы кого-то ждём?

– Да, – не прекращая своего поиска отвечает старший, слегка хмурясь и движением собственного хвоста приминая несколько кустов, пока я к нему пробираюсь через зелёные заросли. Надеюсь, в самом лесу не настолько всё густо будет. Да и вокруг самой Академии тоже.

– А, собственно, кого? – вытягиваю я, будто бы клещами выдергивая каждый нужный мне ответ из Веретенника.

– Провожатого. И он опаздывает, – тяжелый вздох, и плечи старшего дракона слегка опадают, когда он растирает лапой свою шею. – Впрочем, ничего нового.

– А. То есть, к самой Академии нас поведёт кто-то другой? Тебе нельзя в лес? – слегка удивляюсь я, не заметив поначалу, как вжимает свои когти в чешуйки нахмурившийся Веретенник.

И вроде бы он уже хотел мне что-то ответить, но тут нас на мгновение накрыла соскользнувшая тень, двигающаяся к середине нашего “стойбища”.

Большой, превосходящий размерами Веретенника, и плотно сложенный земляной дракон приземляется посреди поляны, хлопками собственных крыльев прибивая к земле густую зелень. Наползающие друг на друга пластинки, идущие вдоль спины, блестят коричневым оттенком, переходя на боках шеи и лапах в тёмно-янтарные, отдающие немного рыжим, чешуйки. Изгибающиеся тёмно-бурые рога и шипы, тянущиеся до кончика хвоста. Ужасный шрам на правом бедре проглядывает из под приподнятых чешуек, своими нитями сползая практически до колена прихрамывающего незнакомого дракона. И дополняет этот образ “грозного бойца” неожиданно добрые светло-карие, практически ореховые, глаза, с неестественной теплотой смотрящие на нас всех. Веретенник отряхивается, поднимаясь со своего места и направляясь навстречу незнакомцу.

Из-за края показывается мордочка Бекаса, с обожанием смотрящего на прилетевшего дракона. «Это же…» – с трудом различаю я его слова, когда он обращается то ли к моей сестрице, то ли к мелькнувшему рядом с ним Аспиду.

– Глин, – кивает Веретенник, кивком своей морды подзывая к себе как меня, так и остальных драконят. – Ты опять опаздываешь.

– Немного задержался, – голос одного из легендарных “дракончиков судьбы” низок, но в тоже время не лишен мягкости и теплоты.

Но закончим с мгновением торжества и осознания, что нашим провожатым до стен злополучной школы будет не какой-то случайный дракон, а “герой” прошлого десятилетия, возможно дважды спасший этот мир от ужасной катастрофы. Интересно, никого менее важного отправить за нами не могли? Или это такая традиция? Мы, между прочим, могли бы и сами долететь. Наверное.

Впрочем, раз так проходит торжественная передача нас от одного дракона другому, то так уж тому и быть. Разве что меня немного волнует Бекас, с каким-то фанатичным обожанием смотрящий на представшую пред нами легенду. Интересно, а не хватит ли его в самой академии инфаркт, когда он увидит всех героев своих не слишком правдоподобных историй? И вообще, мог бы вести себя поспокойнее. Хотя, похоже, драконят в группу набирали точно уж не по “типичности” и характерности. Бекас чуть слюни не пускает, Аспид хмурится, недовольно поглядывая на Веретенника, Тростинка замерла, не зная, радоваться ли ей или испытывать какую-то другую эмоцию. И лишь я, аж самой противно от подобных мыслей, стою чуть в стороне от Веретенника, больше других походя на флегматичного представителя нашего племени, скучающим взглядом разглядывая нового сопровождающего. Ну, легендарный дракон, и чего такого? Будто что-то необычное увидели.

– Какие-то проблемы? – нарушает наконец-то затянувшуюся тишину на опушке Веретенник, будто бы опомнившись, что так и не начавшийся диалог стоит на одном месте, вместе с этим подталкивая нас к громко фыркнувшему Глину, всё это время со скромным интересом изучающим наши мордашки.

– Ничего такого, – покачивает из стороны в сторону герой прошлого своим носом, демонстрируя заодно и свою собственную… скромность? Или, скорее, задумчивую немногословность? Интересно, я ожидаю от него какой-то громкой и пафосной речи про нашу избранность и особенность? Или объяснений, почему именно он встречает нас? – Разве что. Солнышко попросила ещё захватить с собой радужных и ночных драконят. Но вы ведь не против небольшого крюка?

И вроде бы на морде Веретенника промелькнуло недовольство. Наставник на мгновение закусил собственную губу, слегка нахмурившись. И в целом, я могу понять его негодование. Разве не могут эти драконята сами долететь до Академии? Тем более лес они должны знать всяко лучше, чем мы. Но нет, будем делать крюк. Вон Аспид, похоже, тоже разделяет моё неодобрение, слегка нахмурившись и недовольно шикнув себе под нос. Но нет, вместо того, чтобы возразить, Веретенник лишь пожимает плечами.

– Если драконята не против. Мы достаточно много пролетели, и на этот раз есть пара совсем молодых.

Это Веретенник говорит про меня и Тростинку. Честно, я конечно подустала, чем и вызвано моё недовольство, однако в целом, могла бы продолжить путь. А Тростинка… Ей, похоже, просто интересно, да и разве можно как-либо утомить этот бесконечный источник позитивной энергии? Очень в этом сомневаюсь. И пока Веретенник зашуршал своими сумками, превосходящий нас чуть ли не в трое по росту дракон осторожно наклоняется к нам.

– Вы ведь не против? Заодно и перекусим.

А ведь хочется отказать этому дракону, сказать, что пусть сам разбирается со своими делами. Ан нет, живот предательски урчит, выдавая мои собственные желания, стоило лишь упомянуть еду. А ведь так старалась не думать о завтраке и обеде. Так что, звуки изданные моим желудком – ответ лучший, нежели что-либо ещё. А мой собственный кивок, синхронный со всеми остальными, лишь подтверждает это.

– Хорошо. И не беспокойтесь, со мной вас никто не обидит, – улыбается Глин, поднимая взгляд к Веретеннику. А я вот думаю – что, без него нас могли и обидеть? Или это такая попытка нас успокоить и показать, что вместе с этим помятым жизнью здоровяком мы в безопасности? Или просто демонстрация собственной доброжелательности? Стоп. Это значит, что если к нам прилетят братья и сестры, то им что-то будет угрожать? И пока я над всем этим размышляю, практически в морду Глина упирается пять туго свернутых и скреплённых воском свитков, протягиваемых Веретенником. – А ты продолжаешь записывать всё подряд?

– Ты это всегда меня спрашивал, – чуть мрачно усмехается мой наставник. – Ещё когда я помогал вам. И потом каждый раз при встрече.

Живая легенда лишь кивает в ответ, осторожно беря из чужих лап свитки и растерянно посматривая по сторонам. На его-то теле сумок никаких нет, прилетел он совсем налегке. А я же пристально смотрю на Веретенника, под другим углом рассматривая своего наставника. Значит, он как-то связан с Академией? Интересно, как? И чем? И главное, когда и при каких обстоятельствах познакомился. Богатая у него, однако, биография, если подумать. И ведь похоже, что уже не первый раз приводит кого-то сюда. Но почему тогда он не мог бы проводить нас до самой Яшмовой Горы? Что-то произошло, из-за чего его не пускают в Радужный Лес? Но ведь можно облететь через горы. Или это какая-то договоренность между племенами и драконятами судьбы? Уффф, от такого количества вопросов начинает голова раскалываться.

И пока я думаю, Глин просит Бекаса спрятать свитки в его мешке, а затем расправляя свои крылья перед взлётом.

– Готовы? – спрашивает здоровяк с улыбкой, первым отрываясь от земли и взвиваясь над высокими кронами деревьев, к моей глубочайшей радости. Вся наша недружная стайка следует за ним, оставляя мрачно смотрящего в глубь лесной чащи Веретенника одного.

========== Глава 11. Где мы преодолеваем последний отрезок пути до Академии. ==========

И вот мы летим. Снова. Опять. В последнее время в моей жизни что-то многовато перелётов, и что-то слишком много я о них говорю. Хотя, как ещё перемещаться гигантским крылатым ящерицам? Перекатываться с места на место, свернувшись в клубочек? Или топать через горы и леса на своих четырёх лапках? Может стоит научиться гарцевать и бегать рысцой, отрастив вместо лапок копытца? Или… Или изобрести летающий боевой диван! С подогревом, массажем и держателем под напитки, дабы путешествовать в полном комфорте… Ну и глупости же лезут в голову.

А мне ведь, на самом деле, очень нравиться летать. В воздухе я наслаждаюсь каждой секундой, ощущая себя во множество раз грациознее, изящнее и свободнее, нежели на земле, где я ограничена в движениях своей природной бронёй. Заодно и понаслаждаться открывающимися сверху видами на пейзажи появляется возможность, когда в крылья надувает ветерок. Впрочем, сейчас картину под своими лапами я бы назвала пусть и захватывающей дух, но “монотонной”.

Представьте себе океан. Тянущийся столь далеко, что не видно его края. Поднимаются слабые волны, раскачивая водную гладь из стороны в сторону, отражается в бездонном синем омуте пылающее в небесах светило… И этот тропический лес похож на безграничные водные просторы. Покачиваются от дуновения тёплого ветерка, приносящего чудные и незнакомые отголоски ароматов, ветки, поднимаясь и опускаясь, точно волны. Шелестят листья в еле слышимой мелодии жаркой чащи, вторят этому ритму крики множества диких животных, обитателей этой земли. Поют птицы, кричат обезьянки, где-то шипят друг на друга змеи. Кто-то кого-то жрёт, кто-то сталкивается в смертельной схватке с соперником или врагом, выгрызая себе право прожить ещё один день. И всё это многообразие смешивается в хаотическую симфонию, взывающую к моей и без того больной паранойе и подозрительности. «А вдруг там враг? Вдруг опасность?» – всматриваясь в широкие кроны спрашиваю я сама себя, чувствуя, как копит силы в моей груди готовое вырваться навстречу любой опасности пламя. Успокойся Водомерка. Это лишь твоя мнительность.

А мы всё летим. Скользим над древесными верхушками, тянущими к нам свои ветви, постепенно опускаясь всё ниже и ниже. Или же это не мы спускаемся к земле, но деревья становятся древнее, вытягиваясь до немыслимых размеров к небесам, стремясь выцарапать для себя как можно больше места под пылающей звездой? Вспоминая размеры тех великанов, что я видела у лесной опушки, моё сознание начинает вырисовывать совсем уж сюрреалистичные картины, в которых множество драконов гуляют по настоящим городам, раскинувшимся средь сплетающихся вместе веток. Возможно ли такое?

Глин, наш неожиданный экскурсовод, начинает снижаться, углядев достаточно широкий просвет в непроницаемом сплетении листьев – тёмное пятно, уводящее в глубины зелёного “океана”. Вот крылья старшего дракона на мгновение складываются и он ныряет в эту толщу листьев. Нам же ничего не остаётся, кроме как последовать за ним.

Другой мир обрушивается на мои глаза и уши. Симфония, до этого звучащая в отдалении, обрушивается на мои бедные уши. Без единого ритма, слишком разобщённая, оглушительная и резкая. За мгновениями тишины следует вспышка отчаянных и напуганных криков, разбавляемых радостным пением пташек, что порой мелькают перед моим носом своими разноцветными хвостами. Радостный и торжествующий рёв победителей, шелест листьев и хрипы проигравших. И порой, как мне кажется, эта какофония складывается в тихий, но от этого не менее грозный голос природы, напоминающий о том, что опасность может таится за каждым поворотом.

А открывшиеся мне виды? Увидь я их в момент своего рождения, то сразу бы поверила, что нахожусь вне своего родного мира. Через призму листьев весь мир вокруг окрашен различными зелёными бликами. Деревья, которые оказались даже больше, чем я думала, полностью прячут от взора синее и такое спокойное, безопасное небо. Мешанина из множества красок, причудливые и не узнаваемые мною растения; лианы сплетающиеся точно гигантская паутина, свитая пьяным пауком, забывшим, как именно он должен вить свои нити. Карабкаются по стволам древесных гигантов полосы мха, торчат из широких трещин и сколов стволов растения покрупнее. И я даже боюсь предположить, джунгли ли это Амазонки или же какого-нибудь иного региона родного мира. Насколько проще было на болоте, где то и дело мелькали родные травы, а природа пребывала в сонном и тихом состоянии, лишь назойливым шумом москитов напоминая о себе в ночи.