Текст книги "Однажды я умер (СИ)"

Автор книги: DavenAsh

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 49 страниц)

Лапы ледяного дракона опустились на клавиши, и он тяжело вздохнул. Возможно, ему не хотелось вспоминать то, о чём он хочет нам рассказать. Дайте угадаю: его семья прознала о содеянных Мастером злодеяниях и вынесла своё суровое решение, которое совсем не укладывалось в его голове?

– Он опустился, коснулся своими лапами площади, и тут же заговорил ночной. Его слова звучали точно яд, искажая реальность порочной ложью. Ночной говорил, что этот дракон безумен; что он пытал и убивал ради своих прихотей, сводил драконов сума; что он нарушил все заветы ледяного племени и готовился убить тысячи драконов, подчинив и поработив оставшихся. Но он всё врал. Он не говорил, что этот дракон хотел дать всем своим потомкам, владеющим силой изменять мир словом, шанс получше узнать свой дар. Он умалчивал, что вся красота жизни будет навечно сохранена, что в Пиррии больше никогда не будет войн, что у всех будет своё место и цель на благо всему королевству. Этот ночной умалчивал всё это. И, более того, этот дракон не собирался никого убивать.

– Но ты бы убил многих морозом! – возмущённо пищит Тростинка, и я осторожно прикрываю её сопящую мордочку лапами. Не надо провоцировать лишний раз ненормального… Но нет, поздно – в глазах Мастера вспыхивает негодование, и он приподнимается, опираясь передними лапами о рояль.

– Этот дракон никого не планировал убивать! Конечно, жертвы были бы неизбежны… Но они бы погибли из-за погоды, а не этого дракона! – недовольно шипит он.

– Но ведь погоду бы изменил ты! – всё-таки решается продолжить Тростинка, и дальше я уже сжимаю её челюсти своими лапами.

– Жаль, что вы не понимаете. Не видите тонкую грань, – уже чуть спокойнее выговаривает ледяной, опустившись на свой хвост и вновь взявшись неспешно перебирать клавиши рояля. – В любом случае ночной врал, и брат этого дракона даже не дал возможности оправдаться младшему принцу, лишь потребовал дать короткий ответ, так ли это. И несмотря на то, что холодная ярость распирала сердце этого дракона, он дал свой ответ: «Нет». Этот дракон уже готовился описать задуманное, рассказать о своём плане и попытаться воззвать к голосу разума своих родных, но ему не дали сказать. Вновь заговорил ночной, пороча доброе имя ищущего знания и истину. Сколько грязи услышал этот дракон… Он не смог этого терпеть. Это была ложь, которая пропитывала чужие мысли, отравляла разум и заглушала голос логики. Наглая ложь королеве целого племени на протяжение уже нескольких лет! Ужас нахлынул на этого ледяного, когда он понял, что с первой встречи с этим ночным, тот строил свои козни, дабы помешать ему. Тайный враг, который не мог позволить возвыситься самому мудрому племени Пиррии, позволить распространить порядок на все земли. Полнящаяся гноя язва, преследующая цель лишь в возвышении своего племени. В каждом слове ночного этот дракон слышал зависть, победное торжество. Когда ночной обвинил этого дракона в том, что он убил принца небесных, своего друга, якобы слишком увлёкшись и даже не заметив его смерти, этот ледяной больше не мог терпеть. Это должно было прекратиться. Обязано было. Три коротких слова, и кровь лжеца оросила каменные плиты под его глухой хрип и испуганный стон. «Не будет больше лжи и интриг», – объявил этот дракон, смотря на застывшую королеву и своего хмурого брата. Он собирался им всё объяснить, рассказать, как оно было на самом деле. Поделиться своими знаниями, но этот дракон не увидел того, насколько глубоко чужая ложь пустила свои корни в сердца его родных. Только заглянув в глаза своей родственной души, также одержимой поисками знаний, он понял это. Всё было кончено даже не начавшись. Они не желали выслушивать этого дракона, ведь для них уже не существовало другой реальности. Лишь та, что была создана льющейся в их уши ложью. «Ты был мне братом. Я любил тебя», – покачивал своей мордой старший принц, и в его словах этот дракон слышал столько боли, отчаянья, испуга, будто он увидел нечто разрушившее все его мечты. А дальше была лишь вспышка боли, после которой пришла темнота. Нить, связывающая тело и камень с душой, порвалась, и дальше этот дракон с ужасом слушал то, что сотворил его брат, не в силах даже шевельнуться.

Тяжёлый и отчаянный вздох вырывается из горла ледяного, когда он пробегается в последний раз своими пальцами по роялю, выдавая короткую мелодию, резко обрывающуюся на особо высокой ноте.

– Брат… Он решил потратить свой дар, чтобы наказать этого дракона. Всё, что он создавал, всё, к чему он стремился, кануло в бездну океана. Имя этого дракона было стёрто и забыто всеми драконами Пиррии, даже им самим. Его деяния были стёрты – больше никто не помнил этого дракона. Но, что самое страшное, бесценный опыт о дракомантии, копящийся веками, был полностью уничтожен. В порыве ярости каждая крупица знаний, каждый свиток с тайнами был стёрт, оставив лишь устные сказания, передающиеся как легенды и страшилки для маленьких драконят. И если бы брат знал, что именно этого добивался коварный ночной… Те места, где раньше была наука, заняло суеверие. Больше не учили дракомантов, не передавали накопленную поколениями им мудрость о ценности мысли, о собственных эмоциях. Самая болезненная утрата, приведшая к рождению Мракокрада. Маленький дракончик, не знающий границ собственных сил. Заложник судьбы, который не только забрал у ледяного племени дракомантию, передав её ночными, но и должен был стать первым шагом на пути к их величию… Если бы он не оступился. Иронично, что именно незнание в конечном итоге привело к его падению. Нехватка чужих наставлений, понимания природы своих способностей. Для всех дракомантов их сила – лишь опасная игрушка, облечённая суевериями и страхом. Столько было потеряно на долгие века, но теперь… оно будет восстановлено.

Встрепенувшийся ледяной окидывает своим взглядом библиотеку вокруг, с улыбкой смотря на каждый перетянутый кожаной ленточкой свиток.

– И дополнено, – тихо шепчет себе под нос Мастер, упёрший свои локти в клавиши и вновь глянувший на нас. – Этот дракон возвращается к своей речи. Осталось совсем немного, не беспокойтесь. На этом, Дар брата, Дар Забвения не был закончен. Он заточил этого дракона. Глубоко под вечными льдами была темница младшего принца, в которой он должен был существовать до конца всего сущего, способный лишь смотреть на мир глазами тех, в ком есть родственная кровь. Но был и второй дар, отданный королеве, забывшей о существовании одного из своих братьев. Дар Спасения, как назвал его старший, глазами которого в то время этот дракон смотрел на мир. И дар этот гласил, что если ледяному племени будет грозить полное уничтожение, оно будет спасено чудом, явившимся из вечных льдов. Честь и надежда, возложенная на плечи этого дракона. Пугающая и тяжёлая. Ведь этот дракон не винил своего брата в содеянном, не винил своё племя. Их обманули, обвели вокруг когтя, и они этого даже не понимали. Их вины в случившемся не было, и в час величайшей нужды этот дракон готов помочь тем, кто о нём забыл. На этом всё закончилось. Почти. Последнее, что помнит этот дракон перед долгим сном, это как его брат медленно поднимается всё выше и выше, с сожалением говоря себе под нос, что всё могло бы быть по-другому, что этот дракон поддался проклятью, позабыв о том, чему их учили. Он поднимался всё выше и выше, туда, где даже небесные не отваживались летать. Дорога старшего брата вела его туда, откуда когда-то он пришёл – к звёздам, загорающимся узором на темнеющем небе, одной из которых он и стал. «Око великого ледяного дракона» – красивая легенда для того, кто был слеп в своих суждениях. Этот дракон лишь надеется, что где-то там средь звёзд скитается по небу его прозревший брат…

Неужели эта история закончилась? Я смотрю на этого явно ненормального дракона, прикрывшего глаза, пытаясь структурировать всю сказанную им информацию. Стоп, но ведь, по его словам, выходит, что сейчас ледяному племени угрожало что-то смертельно опасное?

– Вот только последнем даре старшего брата была порождённая спешкой ошибка, – тяжело вздыхает дракомант. – В самой формулировке. Каждый раз, когда ледяному племени угрожала опасность или возникала вероятность гибели – оковы этого дракона слабели, постепенно теряя над ним власть. Событие за событием он покоился во льдах, чувствуя, как постепенно возвращаются к нему отнятые силы. И даже больше – в тишине и во мраке у него было достаточно времени, чтобы поразмышлять над природой дракомантии. Он видел падение Мракокрада его же глазами, ведь в ночном текла его кровь. Видел очередное предательство, задуманное коварными ночными, не желающими услышать голос несчастного полукровки. Снова ложь и страх непонимания. Он видел войны минувших тысячелетий, безумие и страх, сковывающие новых дракомантов. Каждое событие подтачивало оковы его тюрьмы, и к очередной войне в песчаном королевстве он смог пустить в мир идею своего образа. Сотканный из тумана дракон, скользящий под облаками и способный подарить надежду тем, кто был предан или обманут. Он спас морскую, которую её сородичи хотели растерзать за непохожесть. Он помог небесному дракону, не заметившему, как он прилетел в засаду другого племени. Он дал новую цель тому, кто также, как и этот дракон, сразился со смертью. Они стали первыми, выжидая последнего момента, перед тем как направиться на зов этого дракона. Пробуждение Мракокрада… Треснувшие цепи уже практически не держали этого дракона. Ему было больно знать, что его свобода стоит десятков жизней заживо гниющих сородичей, но он не мог в тот момент им помочь, не мог поделиться своим знанием и сохранить их от мести ослеплённого ложью полукровки. И затем, через несколько лет, цепи рассыпались. Свобода пришла к этому дракону, но он не понимал почему. Он знал, что лишь угроза родному племени может освободить его, но он не видел этой угрозы. Он искал по всей Пиррии, но нужно было искать за пределами. Другие земли, объятые кровавой расправой. Они копили силы, они знали об Пиррии. Он готовились нести смерть и уничтожение. Разрушить всё на своём пути, что так любил этот дракон. Они готовились принести своё осквернённое подобие порядка, где не достойные поднимаются к вершинам, а роль играет право рождения. Этот дракон не мог допустить этого. И он начал действовать, собирая силы и вырабатывая план.

– И при этом ты всё ещё хочешь подарить свой, кхм, «дар» своему племени? – на всякий случай решаю уточнить я.

– О, ты начала понимать? – улыбается ледяной дракон. – Конечно. Таким образом можно будет навсегда обезопасить Пиррию, ведь драконы, представляющие угрозу, не будут способны жить в таких условиях сами по себе.

«Угу, как и часть коренных племён», – с ужасом думаю я, не решаясь, впрочем, этого произносить. Не стоит лишний раз провоцировать этого дракона.

– А после, когда защиту родных земель уже нельзя будет пройти и объединённое королевство под руководством благородной правительницы расправит свои крылья, можно будет подумать над тем, что делать с теми драконами. Возможно, даже им принести истинный порядок? – с глухим смешком кивает ледяной дракон, вместе с этим проводя лапой по своей морде. А затем ухмылка, пугающая меня, мелькает на его морде, когда он, подавшись вперёд, наполовину нависает над роялем. – Но это не всё. Осталась ещё одна маленькая деталь, которую этот дракон жаждет рассказать вам, ведь кто, если не вы, поймёт его.

«Возможно, конечно, поймём, но не одобрим», – мрачно отмечаю я про себя.

– А заодно это послужит и доказательством того, что этот дракон не врёт. Тогда, на площади, ещё до заточения, тело этого дракона умерло. Сердце перестало биться, разорванное замёрзшей кровью на куски. Но этот дракон продолжал мыслить, продолжал существовать, пусть его тело и было похоронено отдельно от заключённого в тюрьму камня. И когда пришло время, он нашёл его. Останки, которые он смог восстановить. Кости и разорванная кожа, изменённая подчинённой ему силой. Незнающие устали, не требующие воды и еды. Забавно, что только за чертой жизни можно найти бессмертие. Смотрите же.

Кажется, я уже знаю, что сейчас увижу, а поэтому прикрываю крылом мордочку своей сестрице, с ужасом смотря, как чешуйки дракона оплывают волной тумана, утекающего куда-то во внутрь доспеха. Лишь гладкий, полированный драконий череп, в глазницах которого горят два пылающих голубых огня, будто зависших в пустоте.

– Это же прекрасно? – исходит из грудной клетки резонирующий от металла доспехов голос ледяного дракоманта, расправляющего свои изодранные, иссохшие крылья, дыры в которых затягивала полупрозрачная дымка. Мне остаётся лишь коротко ему кивнуть, прижимая к себе сильнее недовольно сопящую Тростинку, всё норовящую взглянуть на это чудовище.

О Луны, во что же я вляпалась?

Комментарий к Глава 28. В которой утро начинается с урока истории и рояля в снегах.

Итак. У автора проблемы технического плана, поэтому он будет лаконичен.

Это глава изначально должна была быть полностью от третьего лица, без вставок действий, но автору не понравилось, как оно выглядело.

Также, это одна из глав, которую автор крутил очень долго в своей голове.

Немного авторскофикбуковской чепухи.

Оставляйте комментарии, автор постарается ответить на те, что требуют ответа.

Тыкайте ждуны и лайки, мотивируя автора писать дальше.

Спасибо вам за ваше внимание к этой работе.

========== Глава 29. В которой одна история подходит к концу, чтобы дать начало другой. ==========

А я ведь знаю во что! Точнее, догадываюсь. Это ведь одна из историй про спасение всего живого и светлого? Шаг навстречу становлению героем, борющимся со всем непохожим и неподходящим под здешние стандарты «правильного»? Судьба меня ставит перед тяжёлым выбором… Или не судьба, но хитрый ночной дракон, столь удачно отделавшийся от всех неприятных вопросов, которые я бы обязательно задала ему.

Я тяжело вздыхаю, смотря, как волны тумана выскальзывают из-под доспеха Мастера, вновь укрывая его истлевшие кости мороком, придавая череполикому дракону куда более живой и естественный вид. Столько информации, столь вещей, над которыми было бы неплохо поразмышлять, придаваясь длительному поиску ответов в темноте собственных мыслей. Нет, Водомерка, даже не думай начинать строить из себя великого мыслителя, приукрашая свои мысли, которые всё равно никто не услышит, различными эпитетами. Никакой философии, смешивающийся с унынием и красноречием. Только строгая логика, которая должна направить тебя… Хотя, смогу ли я отбросить лишние эмоции, чтобы найти хоть какой-нибудь верный путь? Ну, кроме единственного абсолютно логичного: плюнуть на всё и спасать собственный хвост, закинув Тростинку на спину.

Вот опять ненужные мысли. Соберись, Водомерка, не поддавайся распирающему тебя истеричному хохоту, просящемуся наружу. Просто сделай глубокий вдох и собери все факты в лапу.

Итак, что у нас имеется? Один якобы древний дракомант, слова которого хоть и могут быть правдой, но в равной степени могут ей и не быть. Проверить этого я не могу. Но предположим, что Мастер мне не пытался навешать лопухов на уши и всё им сказанное – истина. Хорошо, идём дальше. Этот дракомант явно невменяем… Нет, не так, у меня нет ни времени, ни желания погружаться в размышления о природе безумия. Его позиция просто радикально отличается от моего взгляда на правильное и хорошее. Но при этом, если отбросить лишние выкрики о том, что Мастер убьёт множество драконов не являющихся представителями его племени, я даже могу понять его логику. Частично. В единстве всех племён может наступить золотой век Пиррии. Более того, я практически уверена, что бо́льшая часть ледяного племени поддержит Мастера. Если уже не поддержала. Хотя вполне могли бы найтись и недовольные, не зря ведь ходили слухи о восстании в Ледяном королевстве? Может, стоит уточнить?

Я открываю свои глаза, направляя свою морду на Мастера. В его ответном взгляде мне чудится немая просьба – понять его, следовать за ним. Будто он в любую минуту готов протянуть мне лапу и сказать, что хотел бы увидеть меня на своей стороне. Смею предположить, что это связано с природой моей прошлой жизни, представляющей для него определённый интерес. Кстати, выходит, что в моём роду есть ледяной дракон? Мастер ведь может видеть мир чужими глазами? Это ведь как-то связано с тем, что он приходит к драконам во снах. Или он способен нагрянуть в голову к любому? Может, он и мысли способен читать? Это было бы большой проблемой для меня, поскольку ограничивало бы сейчас спектр моих рассуждений.

Недовольно фырчащая Тростинка выскальзывает из-под моего крыла, уставившись пристально на Мастера. Видимо, она всё ещё надеется увидеть то, от чего я её спрятала… Мертвец, якобы с заключённой во что-то душой и разумом. Нет, мне нужно немного перевести дух в менее напряжённой обстановке. Мои мысли слишком путаются, а внимание переключается с одного вопроса на другой. Такая странная усталость, будто даже неестественная. Сосущее изнутри чувство пустоты.

Вздрогнув, я прислушиваюсь к себе, уже испугавшись за свою душу. Но нет, никакого холода или вскипающей ярости. Всё куда банальнее – страх, в первую очередь за родных, грызущий меня изнутри.

– Хмм, – отвлекает меня от самокопания Мастер, постукивая когтем по одной из пластин, прикрывающих его плечо. – Этот дракон догадывается о ваших сомнениях. Вы боитесь, что погода навредит вашим родным?

Нет, всё-таки, похоже, он читает мысли. Или просто очень хорошо знает земляных. Не зря же он нас так сильно «любит»? Даже изменил судьбу всего племени в прошлом.

– За вашу верность идее мира, за вашу готовность идти на свет, пусть вы и были ведомы во тьму вечной ночи коварством и обманом, этот дракон готов помочь вам. В ваших жилах течёт его кровь, кровь его сестры и матери, отца и множества поколений ледяных. – Взгляд голубых глаз соскальзывает на вздрогнувшую и испуганно пискнувшую Тростинку, сжимающуюся под взглядом ледяного. Я же его слушаю, навострив уши. – И пусть ваша кровь жидка, но этот дракон не может оставить своих потомков. Ваши сестра и братья будут укрыты от надвигающейся бури, защищены от холодов и прибудут на встречу с вами, услышав зов этого дракона. Ваша семья войдёт в новую эпоху блестящего на снежинках света и знаний…

– Аааа, – неуверенно тянет Тростинка, прервав готовящегося выдать новую бессмысленную и пафосную строку ледяного дракоманта. – А остальные?

– Остальные? – переспрашивает Мастер. – Ты имеешь ввиду своего отца? Может, мать? Или тех дракончиков, что прибыли с вами?

– Остальных драконов, – уже чуть смелее говорит Тростинка, встрепенувшись у меня под крылом и даже делая шаг навстречу скелету, сокрывшемуся под личиной ледяного дракона. – Живущих в Пиррии. Почему ты не защитишь их? Ты же можешь…

– Зачем? – наступает черёд удивляться Мастера. – Скажи этому дракону, тратила бы ты силы на тех, кто не имеет для тебя значения, кто не знаком тебе, о ком ты никогда не слышала?

Тростинка оборачивается ко мне, будто бы прося моей поддержки своим взглядом, но я… Я вот не знаю. В каком-то смысле я бы даже хвостом не повела в сторону незнакомого для меня дракона. Особенно если бы помощь с моей стороны требовала серьёзных сил, которые я могла бы потратить более рационально.

– Мы лечим и помогаем, – отвечает ледяному Тростинка, словно и мне заодно пытаясь напомнить о том, чем я занималась на родном болоте. Только вот то были не чужие драконы, а наше племя, от благополучия которого зависело и моё собственное счастье и достаток. Я осторожно протягиваю свою лапу к Тростинке, но та движением крыла оттолкнула её, делая ещё несколько шагов навстречу Мастеру. – Я бы помогла! Сделала всё возможное! Ведь это… это правильно!

– Это глупо, – покачивает мордой Мастер. – Тратить силы на тех, кто будет тебя ненавидеть, кто будет бороться за минувшее, считая его лучшим и правильным. Они не будут идти навстречу новому, они будут цепляться своими когтями за лоскуты прошлого. Можно давить на них, грозя забрать дары, спасающие от холода, но именно это в своей природе и неправильно.

– Нет! – возмущённо выкрикивает Тростинка, выпрямляясь на задних лапах и упираясь передними в край рояля, вжимая свои коготки в тёмную древесину. Мне даже показалось, что от этого сам Мастер дёрнулся, гневно шлёпнув своим хвостом по полу. – Помогать и защищать других – это правильно!

– Осторожнее с когтями. Это нежный инструмент, – обеспокоенно бормочет дракомант, слегка приподнимаясь навстречу моей сестрице. – Этому дракону жаль, но он не может спасти всех. Это бы породило новую эпоху крови, вражды и ненависти. Исказило бы саму идею благородных Кругов.

– Поэтому ты убьёшь множество драконов? – нервно дёргает своим хвостом Тростинка, и я вновь подаюсь к ней, пытаясь унять её неожиданно вспыхнувшую из искр страха злость, но сестричка и на этот раз отпихивает меня, бросив один короткий, раздражённый взгляд, из-за которого моё сердце болезненно сжалось. Неужели на меня обиделись?

– Не этот дракон – погода, – будто заклинание произносит ледяной, тут же поднимая свою лапу, призывая к молчанию готовую разразиться новым аргументом Тростинку. – Ты не видела, как взмах хвостом одного дракона может обернуться бурей, ломающей крылья другим через сотни лет. Не видела, как одно неправильно сказанное слово порождает легенду, из-за которой грызут друг другу глотки. Все драконы связаны своими поступками, своими действиями, даже не осознавая изменений, привносимых в чужие жизни ударом их сердец и дыханием.

– Ты говоришь как какой-нибудь ночной провидец, – осторожно замечаю я, вроде как понимая, что Мастер хочет скинуть с себя ответственность за убийства на эффект бабочки.

– Отнюдь, – грустно улыбается ледяной дракон. – И ты знаешь, что в каком-то смысле этот дракон прав. Не взмах крыла убивает, не слово, а последствия. Вырывающаяся в мир сила, будь она взрывом вулкана или первой снежинкой, упавшей с чешуйки летящего по своим делам дракона и предвещающей лавину.

– Есть разница между этим и дракомантией! – продолжает настаивать Тростинка, но тихое рычание ледяного прерывает её.

– Нет. Разница лишь в ваших головах, – устало фыркает он, поднимаясь на свои лапы. – В кругах возвышаются достойные. Так и здесь, лишь достойные и самые стойкие встретят новую эру.

– У тебя же есть… – начинает Тростинка, но тут же прикусывает свой язык и под хмурым взглядом ледяного всё-таки спрыгивает с рояля, присаживаясь около меня.

– Души? Думаешь, страдания чужих душ стоит обменять на жизни тех, кто будет терзать из года в год судьбы других? Боль на боль? Изорвать в лоскуты тонкую материю чужого сердца, дабы дать жизнь тем, кто будет нести лишь раздор? Неужели ты не понимаешь…

– Но ты же всё равно их используешь! – негодующе шипит Тростинка.

– Чтобы разорвать эту цепь, – кивает Мастер. – Чтобы мир стал свободен от чужих слёз и конфликтов. Чтобы все драконы обрели единство.

– Они же тебя возненавидят! За то, что ты «не убивал» их друзей и родных! – разгорается Тростинка, однако вновь рычание Мастера останавливает её.

– Да, возненавидят. Этот дракон согласен. Они будут ненавидеть его, не понимания, сколь ценный дар он преподносит им. Порядок, надежда на будущее без жертв. Да, ненависть страшна, опасна, но… – на несколько долгих секунд ледяной дракон умолкает, окидывая нас холодным взглядом своих пылающих ледяным огнём глаз, – их ненависть приведёт к пониманию. Понимание приводит к перерождению пламени в огонь благодарности. И в то же время, пока ненависть горит, она мотивирует. В новой эре возвысятся те, кто будет стремится вверх, и этот дракон будет верен тем, кто будет подниматься в кругах к вершинам. И даже если выкованная в собственной ненависти драконица другого племени станет королевой, этот дракон будет верен ей, как и сейчас он верен своей королеве. Только сильные духом, стремящиеся и превосходящие себя, добираются до вершин, и это – достойная истина, дарованная пока что лишь племени этого дракона.

Между нами повисает молчание. Ледяной дракон осторожно закрывает рояль, поглаживая его крышку лапой, а Тростинка пытается сформировать новый выпад в своей голове. Впрочем, ни к чему дельному моя сестрица так и не пришла.

– Довольно. Вам необходимо всё обдумать, и уже после принять решение. Жнец. – Морда ледяного дёргается к выходу, у которого всё это время стоял безмолвный песчаный, скрываясь за шторкой, ведущей в коридор. – Отведи этих драконят в их комнату. И потом приди вместе со Лжецом к этому дракону.

Стиснув буйствующую сестрицу своим крылом, я поспешила проследовать за песчаным драконом подальше от Мастера, на ходу обдумывая и размышляя над тем, что он сказал. Всё-таки глоток свежего воздуха, гуляющего по коридору, заметно освежил мою голову, а отсутствие в пределах зрения ледяного дракоманта благоприятно сказывалось на мыслительной деятельности.

Мастер безумен. Его кукуха давно живёт своей жизнью отдельно. Заморозить целый континент, наплевав на жизни драконов! Якобы ради того, чтобы прекратить творящееся зло и начать новый мир. Пусть и благородная цель, но она явно ставится выше способа её достижения. Не стоит забывать, что то, как именно ты приходишь к конечной точке, не менее важно, чем сама точка в конце пути. А уж неожиданная мысль о том, что он считает, будто выжившие с радостью примут новую эру, рождается в моей голове только сейчас. С чего, вообще, драконы, которые смогли бы найти способ спрятаться от холода, должны приходить на поклон королеве ледяных или самому Мастеру? Наоборот, они выжили, они могут держаться среди льдов, и уж тем более они могут растить свою злобу, вынашивая план мести единственному непострадавшему от этого катаклизма племени. Чего стоят только бросаемые взгляды на ледяных драконов в Мечте. Уже сейчас другие племена подозревают злобных сосулек в том, что несезонный снег – это их лап дело. А что же произойдёт, когда на Пиррию опустится вечная зима? Мало того, что множество невинных умрёт страшной смертью, растеряв все крупицы тепла, так ещё и выжившие это запомнят. Не умолчал ли Мастер часть своего плана?

Конечно же умолчал. И идеи небось, что делать с недовольными, у него уже есть. Будет позволять существовать им отдельно, ведя на них охоту ради пополнения рядов собственных голубоглазых слуг и душ. Ведь не будет же он нам потенциальной угрозе раскрывать все свои карты! Это как-то глупо, особенно для одержимого своей целью дракона. Хотя, по правилом плохо написанных книг, именно это он сейчас и сделал – выложил если не все подробности, то всё необходимое, чтобы понять, что он задумал. И что, теперь для поддержания баланса идиотизма мне необходимо нацепить какую-нибудь тряпку на шею и назвать себя героем?

А вообще, сколь красива и маняща высказанная Мастером идея – эпоха Порядка, противопоставляемая не только злу, но и добру. И если бы не способ достижения этой эпохи, я бы даже сказала, что сама по себе идея логична и в теории имеет место быть. Именно из-за раздробленности произрастают конфликты. Разные мировоззрения порождают ссоры между неспособными обуздать свои эмоции разумными, приводя к кровопролитию.

Но в тоже время за восходящим в абсолют порядком следует и узость взглядов. В таком мире не нужны те, кто могут поставить проблему под другим углом – они ведь нарушают сложившиеся устои, нормы и правила, внося искорку конфликта и несогласия в идеальную систему. Истина, как таковая, где-то посередине, сокрытая от глаз большинства. Между добром и злом, порядком и анархией. Она во взаимопонимании. В умении слушать других и размышлять над правильностью, способности на несколько долгих секунд принять чужое мировоззрение, чтобы осознать терзающие твоего собеседника сомнения и мысли, выстраивая вместе с ним нечто более идеальное, правильное и… наверное, счастливое? Как-никак, компромисс – решение, которое устроит либо всех, либо никого. И это хорошо.

Я прикрываю свои глаза, медленно перебирая лапами и пытаясь найти в себе силы прикоснуться к только что выдуманной мною же мудрости. Могу ли я понять Мастера? Его суждения, стремления? Встать на его место и сказать, плохой он или хороший?

Нет, ведь это невозможно, слишком много незнакомых переменных, образующих между нами непересекаемую пропасть. Я ведь даже не знаю, насколько система правления ледяных, которой так восхищается Мастер, правильна относительно моих взглядов на мир. Я вообще о ледяных мало знаю. А то, что знаю, в основном из свитков или опыта общения с Фирн, которая явно не является лучшей представительницей своего племени… Или же наоборот – наиболее типичной? Преданной королеве и долгу, стремящейся подняться как можно выше и смотрящей на всех свысока? Преданной своему делу, но в тоже время грубой и замкнутой в себе? Вот я и жалею, что не узнала получше этот рычащий сугроб. А ведь она вроде даже перестала скалить клыки в мою сторону при малейшей возможности.

Из этих мыслей возникает новый вопрос: а как всех выживших встретят ледяные драконы? Не дракончиков, которые могли бы попасть в то, что они называют «меньшим кругом», а взрослых, не привыкших жить по правилам ледяных? Что с ними сделают? Куда их поставят? Не будут ли их считать второсортными драконами, заслуживающих за своё выживание лишь чёрную работу и презрительные взгляды новых правителей всей Пиррии? Не слишком ли идеализированы взгляды Мастера на его собственное племя? Не слишком ли он восхваляет его, считая свой путь единственно верным? А ведь ещё есть души, ставящие большой крест на добрых порывах ледяного миротворца. Стать батарейкой для свершения дел во имя порядка – это, по его мнению, «хорошая судьба»? А ведь он хочет передать эти знания другим…

Я и не замечаю, как останавливается Жнец перед дверью, наступив этому дракону на его перевязанный бинтами, лишённый шипа хвост, холодный, в отличие от хвоста Каракурта. Песчаный медленно поворачивает ко мне свою морду, какое-то время изучая меня спокойным взглядом, а затем выдёргивает из-под моих лап хвост, указывая пальцами крыла на приоткрытую дверь. Из-за неё до моего уха доносится потрескивание разгорающегося огня. Жнец же уходит, даже не оборачиваясь на нас, не следя за тем, чтобы мы зашли, просто скользит дальше по коридору, жутко постукивая стальными когтями по камню, выбивая еле слышимый ритм. В конце-концов он скрылся за поворотом, оставляя меня и Тростинку стоять посреди коридора. Жаль, убежать я уже не могу.

– Идём, – осторожно подталкивает меня в плечо своим лобиком Тростинка, первой проскальзывая к нашим друзьям, а я за ней, постаравшись сфокусироваться на ускользающей мысли.