Текст книги "Хигналир (СИ)"

Автор книги: Curious Priestess

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

Теперь мой черёд.

– На тебя кот чихнёт, и ты заболеешь, слабак, – дразнил Споквейг.

– А чего это ты сам как кот на крышу убежал? – спросила у него Снолли, неторопливо присаживаясь у стены.

– Чары снимал твои, – ответил он. – Жесткие оказались, как закрутки Марпы Варланной.

Ага, вот почему он не желает больше сражений с ней, почему “честной дуэли со Снолли быть не может”. Не понравилось, видимо, дело с клинком заклятым иметь.

– Хорошо, что я спец в снятии заклинаний, – продолжал он. – Я же начинал карьеру со снятия цирковых контрактов с молодых артистов, выпускников наивных, – разминал плечевые суставы. – Твой зачарованный нож потряс меня, хорошенько так, как спортивные боги за плечи. Его можно шеньировцам слитков за пять-десять серебряных продать, а то и больше, если на аукцион, говорю тебе, – приступил к тазовым.

Думаю, он упомянул единственную худо-бедно магическую школу Миивы, если не считать краясианский филиал школы света при священном институте, где я учился. Клоунско-магическая, по совместительству цирковая школа, что расположена в провинции Зарчеи, это самый юго-запад страны, простирается от Ульгхвиналя до западного побережья, вдоль границы с Горзуа, под Маякевьеном. Там я и учился на священника. А ещё его слова только что подтвердили мою догадку о том, что проклятый клинок Снолли зачарован, и отношения к духовной технике не имеет, а значит Снолли всё же предрасположена к магии.

– Ну что, деревянные мечики? – я нелепо топтался у стойки с тренировочным оружием.

– Не смеши, я отмудохаю тебя силой разума.

– Тогда и я брать не буду, это будет уж больно глупо – отмахиваться от огненных шаров деревянным мечом.

– Погнали, – он направил на меня руку и закрыл глаза.

Уже? Я сходу начал готовить магический барьер.

– Фу, какие хрени на твоём теле! – нахмурено заговорил Спок. – Чую, магия инородная, – открыл глаза. – Вот потому мне и понадобилась Снолли, на тебя ставить нельзя. В тебя расточительно верить, Лэд. Знаешь, почему ты так слаб? Ответь.

Неужели он спалил призывную печать Зверя?

– Э, тренировался мало?

Пора начинать копить энергию для заклинания, которое я планировал использовать в этом бою. Быстрое заклинание, от которого ему никак не увернуться. Приступаю.

– Не в твоём случае. Ты слаб, потому что сам загнал себя в рамки. Зачем? Грехами запугали? Боишься стать похожим на меня? А, может, себя боишься, собственной силы? Или стыдишься фамилии? Ну же, скажи, какой из вышеперечисленной ерунды прикрывается твой разум? Каков аргумент сдерживания?

– Думаю, скорее всё-таки мало тренировался, – ответил я.

– Ну, смотри сам, – сказал он. – Лови!

Он выпустил десяток синих шариков, вроде того, что позорно гонял меня по кругу. Пока они приближались, я завершил магический барьер. Шарики ещё не достигли меня, а Споквейг уже готовит следующую атаку, и, судя по тому, как он стремительно краснеет и покрывается испариной, ждет меня что-то нешуточное. Без паники!!! Хоть я и не в силах долго удерживать перед собой барьер, но на то время, что он просуществует, я должен быть в безопасности!

Электрические шары обрушились градом, с грохотом полопавшись, словно кукуруза на сковороде. Споквейг прокричал:

– Про этот потенциал я говорил! Если бы ты был осведомлён о возможностях хаотического стиля...

Он ударил рукой в пол, и я почувствовал всем своим родным домом тяжесть удара, вибрацию, проникшую в меня через ноги, мгновение спустя плотная стена воздуха смела меня как сор, и я впечатался спиной в стену. Приземлился на ноги, но оба колена отказались меня держать после сильного кувалдистого удара по ним из-под земли. Я сложился пополам. Это была силовая волна в исполнении Споквейга.

– ...То не стал бы полагаться на барьеры, – договорил он.

Я приподнял голову. Споквейг шагал ко мне.

– Какой же ты дурак, неужели не осознаёшь, что твоей силы достаточно, чтобы снять эти унизительные печати по щелчку пальца?

Так он знает? Чёрт, какой срам. Неужели его магическое восприятие на столь тонком уровне? Он поднял меня за воротник и прикоснулся ладонью к груди. Что-то щелкнуло... Вспышка боли! Из-под его ладони вырывался чёрный дым. Я вскрикнул, в глазах потемнело. Всплеск света, где-то внутри, в глубинах своего разума...

Но я не терял концентрации...

Споквейг отшвырнул меня как котенка на пол. И пока я летел, я почувствовал, как огнём вспыхнула рана на лодыжке. Сработала печать исцеления. Я мягко приземлился на конечности.

– Ты не то, что не Дархенсен, ты будто не из Хигналира, – продолжал пристыжать он, повернулся спиной и пошёл прочь.

Я не спеша приподнялся. Посмотрел на вниз: в рубахе зиял прожжённый след, там, где была сдерживающая печать обременённой пределами ламы. Значит, её снятие спровоцировало самоисцеление. Приподнял рубаху, печати нет. Ожога тоже нет. Призывная печать Зверя на месте. Но я больше не смогу полагаться на демоническую силу... Только что лишился своего главного козыря на случай, если ситуация примет самый скверный оборот.

– К чему все это эгораздувание? Я выше этого, – ответил я, тем временем в ужасе представляя, что меня ждет, если, не дай боже великодушный, о, милостивый господь, если хоть капелька моей крови попадёт на пентаграмму на животе. Зверь трахнет меня в самую душу.

– А-а-а-а! А-а-а-ха-ха-ха-ха! Вот он, аргумент твоего разума! – он встал напротив меня на расстоянии. – Тьфу, не переношу честоклёпов, – плюнул он условный плевок на потрескавшийся от силовой волны пол. – Но теперь, когда твою силу не ограничивает ни одна печать, у нас может состояться интересная, интенсивная дуэль.

Он вскинул руки перед собой, я невольно дернулся.

– Осторожнее, каждая атака может стать для тебя последней, – предупредил отец. – Не за чем было тратить ресурсы на страховые печати. И, надеюсь, тебе хватит ума больше не вкладываться в защитные заклинания против хаотического мага. Атакуй!

Снолли медитирует. Должен держаться. Ещё бы минут двадцать. Этого должно хватить для духовной техники в полсилы. Хотя бы так. Нет, невозможно, мне столько в жизни не простоять против отца.

– А, может, перекур? Обсудим первый раунд, – расслабился я.

– Какой перекур, меня Аркханазар заждался! Давай быстрее!

Ладно. Хорошо, что я так и не потерял концентрацию. Я стал собирать энергию в правой руке. Споквейг направил в меня свою руку и выпустил какой-то цветастый продолговатый снаряд. Магический барьер, что всё ещё не был рассеян до конца, пришёлся как раз кстати, его остатков оказалось достаточно, чтобы отклонить снаряд ровно настолько, чтобы тот пролетел прямо под ухом. В момент, когда нечто зеленовато-жёлтое переливающееся проносилось мимо, в моём взоре все отразилось как в зеркале... инвертировалось. То есть лево стало справа, а справа слева, и время замедлилось... Я не узнавал комнату, и всех, находящихся в ней. Стало не по себе. Но быстро отпустило. Всё вернулось, как было. Время приобрело нормальный ход, а хиральность взора была оставлена в покое. Не задело. Фух, пронесло. Заклинание готово! Я незамедлительно выпустил живой огонь из своей руки. Огонь, обладающий интеллектом, я называю его огненным пинком за его резвость и хамское поведение. Подобно гейзеру, низвергнулся плотный поток пламени в сторону противника. Спок выставил руки перед собой, однако пламя оказалось не дурак, и подобно молнии, зигзагообразно искривилось и боднуло отца в бок! Нет... точнее, должно было, но Споквейг в самый последний момент использовал магический магнит, чтобы перенаправить струю огня в каменную стену прямо над головой Снолли. Невероятно, как он успел и как он посмел воспользоваться защитным заклинанием? Ну да ладно, примерно такого исхода я и ожидал, поэтому ранее заготовил пук энергии в левой руке для следующего заклинания. Споквейг побежал в мою сторону с варварским ором, и я швырнул ему под ноги снежок: на пол перед ним моментально стянулась влага с воздуха и кристаллизовалась, образовав лужу льда, а по всей комнате заблестели снежинки оставшейся воды. Заметно похолодало. Я вдохнул полную грудь природной энергии. Споквейг поскользнулся, но вместо того, чтобы упасть, выпустил реактивный столп из своих рук себе под ноги, чтобы подскочить надо льдом, перелететь его и побежать дальше.

Удерживаю концентрацию...

Руки для заклинаний закончились, поэтому отец беспрепятственно подбежал и взмахнул ребром ладони передо мной. Я отклонился назад. По траектории движения его руки, от правого до левого указательных пальцев сверкнула плазматическая дуга прямо перед моей шеей. Не попал. Но... что это? Будто силы покинули тело. Вот так взяли и ушли, собрав чемоданчики. Легкие, наполненные энергией для заклинания вихревого кашля, что я планировал выпустить ему прямо в лицо, в миг опустошились. Мышцы обмякли, и я стал заваливаться вперед. Ну конечно, это плазматическая дуга, даже если она не поражает напрямую, то высасывает энергию из окружающей среды. Она ослабила тонус мышц, я еле держусь на ногах. Всю энергию, что была ею поглощена, заклинатель может использовать для мгновенного усиленного заклинания... что Споквейг и делает! Он сосредоточил магическую силу в кулаке так, что тот заискрил и затрещал, и замахнулся на удар. Следующей атаки не избежать. Руки никакущие, легкие пустые – колдовать нечем. Значит пора. На этот бой я заготовил два особо мощных заклинания: печать самоисцеления и морозная вспышка. Вот они, мои козыри. Почему именно их? Моя слабая сторона – долговременное сотворение заклинаний. На эти два заклинания мне тоже требуется много времени, однако печать можно наложить до боя, а энергию для морозной вспышки я научился концентрировать не в руках, а глубоко в сердце. Там, где её не увидят глаза мага, там, куда не дотянется плазматическая дуга. А ещё это заклинание настолько же быстрое, почти как молния Споквейга – никому от такого не уклониться.

Итак, морозная вспышка!

Сердце приостановило своё биение. Я развернул ладони на Споквейга и раздался тяжёлый хлопок. Отец дрогнул. Его волосы мгновенно покрылись инеем. Если бы не заклинание снежка до этого, то вся его растительность бы заледенела. Но зато температура воздуха заведомо снижена. Он махнул в меня кулаком, но удар был недостаточно быстр, так как ему подморозило конечности. Сложно двигаться быстро, когда не чувствуешь своих рук. Нет, это всё равно был довольно быстрый удар, но меня выручили мои шаманские чудо-рефлексы, точнее чудо-рефлексы шаманских предков, преданные мне по психоделическим каналам.

Споквейг ухмыльнулся. Направленный в мою сторону кулак стал медленно разжимать трясущиеся пальцы. С треском, изнутри валило всё больше ослепительно ярких искр... Шум стремительно нарастал...

Споквейг произнёс:

– Если это твой единственный козырь, то с тобой покончено. Попробуй заблокировать это, – прохрипела его отмороженная голова, прежде чем её затылок разрубил удар меча по самый мозг. Авужлика выдернула лезвие из его крайне удивленной башки, и затем с хрустом вогнала его снова, промеж шейных позвонков.

Споквейг обрушился на землю. Искры в его руке погасли. Кажется, мёртв. Да, перерубленный позвоночник или продолговатый мозг – смерть даже для самой живучей нежити.

– Авужлика научит вас войне, – без доли торжественности произнесла Авужлика. Это прозвучало даже немного “рутинно” что ли.

– Нихуя себе, – Снолли открыла глаза и встала. – Откуда ты вынула меч Лэда?

– Припрятала тут, как только увидела вас дерущихся на заднем дворе, – она повернулась ко мне. – Молодец, Лэд. Если бы ты не подморозил его как следует, я бы ни за что не смогла и подобраться к нему за спину. Ты сумел его хорошо отвлечь.

Неужели мы одолели его? Мозгам не верится!

– Потрясающе, – Снолли подошла к нам. – Жлик, если бы не ты, мы бы проиграли. Я не смогла сконцентрироваться. Лэд, прости, но ты бы так и не дождался духовной техники от меня.

– Что случилось? – обеспокоился я.

– Ритуал. Отвлекает. Всё становится... хреново.

– О чём ты говоришь?.. – я хотел сказать, что ничего не ощущаю, но как только я обратил внимание на ощущения... я словно осознал себя в сердце бездны, в море пустоты и отчаяния. Само существование... замирает...

Снолли увидела держащуюся за свои волосы, выглядевшую шокированной, даже “шарахнутой”, и сказала:

– Жлика, мы справимся и без покровительства Спокве...

– Да согласна, согласна, ладно, нахер его, без него прям как камень, – резво ответила Авужлика.

– Что камень? – переспросила Снолли.

– А, да, согласна... что? С души. С души!

– Какой камень? – спросил я.

– Что “какой камень”? Подтрунивать надо мной вздумал?! – вспыхнула Авужлика.

Мы тащили тело отца на задний двор через коридор. Снолли пробежала вперед, придержать для нас с Авужликой дверь. Когда мы вышли на улицу, я поднял голову в небо и увидело бледное большое облако над нами, в паре сотен метров над землей.

– Каюсь, мыслишки были, что дело Споквейга достойное, – пыхтя, говорил я. – Противостоять убогому миру, бороться за независимость, гнаться за силой. Но сейчас, глядя на эту хуебуку над нами, от которой мне выворачивает душу. А тебе не приходили мысли, что мы ведем себя как обнаглевшие дети?

– Нет, – Снолли резко отвела взгляд от хуебуки над ней. – Он слишком трясется за свою жизнь, ненавижу таких людей, они слишком переоценивают её.

Переоценивают свою жизнь? Да уж, лишний раз убеждаюсь, что по многим параметрам я стою в ряду тех примитивных людей, которых она презирает, просто она пока ещё не разглядела этого во мне.

– Нужно остановить Аркханазара, – Авужлика бросила свою половину трупа, и я последовал её примеру. – Немедленно! Как думаете, откуда он может колдовать? – она сдула с лица прядь, отбившуюся от остальных волос.

Почему я раньше не обращал внимания, насколько Авужлика... миленькая. Если смотреть на неё. Вот это да, естества прекраснее я в жизни не видел...

– Ну... где же он прячется? Так, думай, как сектант, как бы поступил сектант?.. – я пытался думать, но мне было неловко от неуместного восхищения сестрой, поэтому ничего хоть сколько-нибудь адекватного в голове не показывалось.

Снолли сказала:

– Выберем наиболее вероятное. Это самое разумное, что можно делать в этой неопределённой жизни. Проверим часовню. Грибами-искусителями меня не возьмёшь. Лэд!

– А! – я вздрогнул по стойке смирно.

– Сожги труп.

– Зачем? – тупил я.

– В Хигналире сейчас сильнейший некромант.

– А, – стукнул себя я по голове. – Точно.

Да что со мной такое? Что-то не так. Но, из-за грёбанного ритуала, “что-то” “не так” настолько сильно, что не разберешь, насколько. Каша, путаница в котелке. Словно перестало получаться делать вид, что я не ёбнутый человек.

Девушки побежали за дом, а я остался стоять.

Ну, чего стою? За дело. Начертить из гравия пентаграмму, закатить туда Спока, да приоткрыть врата в ад. Делов-то! А что, если сестры натолкнутся на некроманта прямо сейчас? А меня с ними не будет. Должно быть, он очень опасный маг, им понадобится моя помощь! Я должен поспешить последовать за ними! Но, с другой стороны, опасно оставлять тело Спока так, его нужно уничтожить, досконально, чтобы было не восстановить. Хотя, Аркханазару в данный момент должно быть не до этого: он совершает ритуал, причём не абы какой, не воду в стакане заговаривает или кота в новую хату запускает на новоселье, и не огурцы горзуанские от ГМО очищает – а духа ужасного навлекает, которого, на секундочку, целых тридцать подготовленных экзальтирующих магов проецировали, призывали, рожали или как и откуда они его взяли. Значит, времени на сожжение нет! Вперед!

“Уверен, я об этом не пожалею”, – сказал я себе.

– Сжёг труп? – спросила Снолли.

Я настиг их у заброшенной часовни.

– Пока нет...

– Еблуша, – снисходительно произнесла она.

– Я измотался. Не хватило сил даже на такую ерунду, – соврал я.

А может и не соврал. Кажется, я и впрямь магически израсходовался в дуэли с отцом. Так и есть, мог ведь и не врать. Значит, я не врун по факту, но это не делает меня не вруном по натуре.

– На печать самоисцеления организм энергии тратит больше, чем на заживление нескольких переломов, – признался я с чистым сердцем. – Следующие пару недель я не смогу колдовать серьёзные заклинания, и ещё месяц я буду ощутимо ослаблен. Плата за исцеление сполна взымится только завтра утром. Но и сегодня я полностью выколдовался в бою со Споком. Так что на меня не надейтесь.

Я посмотрел на небо. Если мне не кажется, белое облако поднялось ещё чуть выше и слегка увеличилось в размерах.

– Думал, вам нужна будет помощь, – я опустил голову, – поспешил поскорее.

А какой же от меня, тогда, прок, если я не в состоянии колдовать? Сейчас, она, конечно, задаст этот неудобный как дверь с ручкой на высоте куриной голени вопрос.

Снолли осторожно пошла по заваленным колотыми кирпичами приступкам, и заглянула в двери. Потом тихонько пошла назад, жестом дав знать, что никого нет. Пронесло.

– Что, даже прицерковной пары? – слегка удивился я.

Снолли недоумевающе приподняла бровь.

– Пары батюшек...

– Каких, нахрен, батюшек? Какие батюшки в Хигналире? Ты в своём уме?

– Придворные батю... О, нет, этого я и боялся.

– Чего боялся? Лэд, о чём ты говоришь? – спрашивала Авужлика.

– Батюшки сидели не в часовне. Они сидели в моей голове...

На вопрошающий взгляд Авужлики Снолли объяснила:

– Однажды наш тюфячок, не знаю, видимо, молиться захотел, попер сюда и надышался грибами-искусителями.

– О, батюшки! – воскликнула сестра, от изумления закрыв руками рот. – Не может быть, какой же пентюх!.. – и засмеялась. – Ладно, где ещё может быть Аркханазар? Давайте думать.

– Погребальня. Сарай. Мельница, – я перечислил свои варианты, – сейчас там пусто. Я бы оттуда колдовал.

Снолли вдумчиво втерлась пальцами в лоб:

– Когда Споквейг на заднем дворе жаловался, что ему не удобно перед некромантом, мол, пойдем быстрее помогать, он невольно делал маленькие шажочки в сторону северо-востока и бросал туда нетерпеливые взгляды. Погребальня от дома на севере, сарай и мельница на севере-востоке. Что ещё в той стороне?

Ого, а Снолли-то гений! Мы втроём задумались, и, в итоге пожали плечами. Я ответил:

– Не знаю. Разве что высокая поросль, на равнине через реку, ближе к тёмному лесу.

– Тогда разделимся, – скомандовала Снолли. – Лэд – в сарай. Жлика – на мельницу. Я – за реку. В бой не вступаем: вычислим местонахождение и вернёмся на точку сбора, к мосту. Как вам идея?

Мы с Авужликой кивнули, и побежали.

Так как нам было по пути, вместе мы добежали до сарая. Добираясь сюда, нашему взгляду не повстречался ни один житель. Все задевались по домам. Вокруг было ни души.

– Стойте! – крикнула Авужлика. – Смотрите сюда! – она пробежала за сарай и указала рукой.

Снолли и я подбежали к ней и увидели столб два метра в высоту, на самом верху – фонарь. Авужлика подошла к нему, я остановил её:

– Стой! Не касайся! И отвернись от него, сейчас же! Не смотрите!

О, а вот и прок от меня. Есть, что рассказать.

– Что это? Аркханазар, полагаю, там, да?

– Да по-любому, – ответил я. – В краясианском институте нам показывали самые разные защитные барьеры. Туман скрывает непреодолимую стену. Её никак не пробить.

– Какой туман? – спросила сестра.

– Присмотрись, за фонарем. Вон, – Авужлика стала вглядываться. – Осторожно, смотри не посмотри на сам фонарь! – впопыхах предостерегал я.

– Да ну нахрен, я боюсь. Пусть будет туман, хорошо, я тебе и так верю на слово, – психанула Авужлика, и аж отбежала прочь от сарая на несколько шагов. – Снолли, ты видишь туман?

Снолли обошла фонарь, подошла вплотную к туману, закрыла глаза, медленно вдохнула и ударила ладонью. Но её удар как о невидимую стену горохом – без толку. Она вздохнула:

– Какого хрена. Впервые не могу пробить магический барьер, – она посмотрела на свою руку.

– Чтобы увидеть туман, – советовал я Авужлике, – попробуй гнать в шею свою жизненную энергию. Буквально, то есть направить туда.

Авужлика ответила максимально непонимающим взглядом.

– Бесполезно. Даже тебе не пробить, – сказал я Снолли. – Это очень хитроустроенное заклинание. Оно не чурается использовать энергию внешнего воздействия, чтобы упрочнить себя. Любую энергию, от физической до духовной.

– Исходя из того, что ты рассказывал, это должно быть невозможно, – ответила она. – Духовная техника выше заклинания.

– Магическая энергия не может противостоять духовной энергии, но в данном случае ей это и не нужно. Магии здесь достаточно, чтобы в момент взаимодействия с барьером, воздействовать на твой разум, и заставить тебя неосознанно передавать свою энергию в распоряжение стены для большего укрепления.

– Это всё чёртов дух над головой, мешает сосредоточиться, – в её голосе проклевывалась петушиная злоба, – не дает использовать силу в полной мере

Облако над головой отдалялось... увеличивалось... Не могу на него смотреть. Не могу думать о нём. Крыша уедет так.

– Надо поспешить. Вы тоже чувствуете? – спросил я.

Авужлика быстро ответила:

– Да, это кошмар какой-то. Долго так Снолли не протянет. Вот-вот психовать начнёт. Как думаешь, сколько у нас времени, Лэд?

Я отважился посмотреть глубже. Задрал голову вверх, направил жизненную энергию в кадык и хорошо вгляделся... За небом вижу очертания... бледного лика, чья эмоция хладна, как труп утопленника, а выражается форма его не через физический объект, но через ментальный. Это облако... оно находится не в атмосфере, как все нормальные облака, оно не испускает отражённый свет солнца. Облако находится внутри разума. Внутри каждого одинокого разума, что видит его? Или это происходит внутри какого-то... общего разума? Может, и я происхожу внутри чьего-то разума?.. Разума духа Ганж?

Не, цепочка мыслей слишком далеко заходит, на крайности напрашивается. Я быстро взял в себя в руки, и направил внимание на материальные объекты. Трава, сарай. Дерево. Авужлика. Держаться на поверхности. Зрение, слух. Я – есть физическое тело. Кусок мяса, груда атомов, я состою из завтраков, обедов, ужинов. И пустых обещаний. Становится опасно погружаться в тонкие перспективы. Плохи дела, призрак почти материализовался.

– Всё нормально, мы успеваем последний момент, – заключил я.

Я намеренно выдвинул самый оптимистичный ответ. Авужлика не умеет управлять разумом так, как я, а у Снолли в душе зияющая дырень после мёртвой воды. Нельзя допустить, чтобы они направляли внимание в сторону злосчастного духа, особенно на природу его существа, на путь проявления его существа, на его суть... Блин, сам-то я нахрена снова погружаюсь?! Ладно, выбора нет, придётся напрямик:

– Есть только один способ снять барьер. Преодолеть четыре печати. Чтобы снять печать, нужно посмотреть прямо на свет фонаря. Понимаю, почему Аркханазар выбрал именно этот способ защиты. Сейчас он полностью сосредоточен на призыве, в случае снятия печати, будет использована энергия нашего собственного страха против нас самих, достаточную, чтобы ввести в гипнотический кошмар на несколько часов. Да, у нас нет столько времени! – я быстро переговорил уже намеревавшуюся перебить очевидным возражением Авужлику. – Но есть простая уловка, как значительно его сократить. Ей меня научил Инфернус. Для этого вам нужно подойти как можно ближе к фонарю, и начать уверенно, даже яро, пялиться на свет. В свет. Как бы страшно ни становилось, продолжайте намеренно “шагать” в пасть бездне, ложиться на клык под клык. Когда вы потеряете связь с телом и погрузитесь в иллюзию, вы будете должны победить свой самый большой страх. Чтобы победить, нужно во что бы то ни стало продолжать борьбу. Если это будет какое-то чудище, всё, что от вас требуется – биться насмерть. Даже если оно размером с две с половиной горы. Держите в голове, что ничто не может вас убить или навредить, как бы иллюзия ни пыталась убедить в обратном.

– Ой, не нравится мне это, – тревожно заговорила Снолли, скрести ноги, она сидела на траве с мрачным лицом. – Предлагаешь дружно прыгнуть в ловушку? Я бы могла сбегать за бочонком с порохом, ты бы просунул его внутрь через червоточину... Неужели ты и одного заклинания сейчас произнести не сможешь?

Я молча покачал головой.

– Если только такой бочонок, – я показал пальцами пять сантиметров.

Я пошёл к фонарю.

– Когда начну снимать печать, где-то вокруг появится ещё один такой фонарь. Всего будет четыре. Кто-нибудь из вас может начинать снимать второй, но кому-то одному стоит остаться на стрёме, охранять спящих, ведь иначе мы окажемся беззащитными перед любым врагом, даже перед тем непредсказуемым мальчиком, который вдруг неожиданно окажется адептом Аркханазара и затыкает нас шилом до смерти. Во сюжетный поворот будет, а? Ну, давайте, – без лишних прощальных слов я уставился в свет фонаря.

Я специально выставил всё так, будто не так уж это и сложно, якобы мы сейчас как семечки печати пощёлкаем. Самое главное – это психологическое состояние в момент погружения, и я сделал всё ради того, чтобы сразу предупредить об ожидающих угрозах, в то же время не запугивая ими.

– Я вообще-то хотела задаться вопросом, чего человек боится больше всего?.. А ты меня перебил, – скромно промолвила Авужлика позади.

– Древности? – ответил я.

Снолли сказала:

– Нет, неизвестности... Какой ещё нахер древности? – поразилась она моей глупости. – Ты ебанутый? “Древности”, блядь.

– Я оборачиваюсь, чтобы всем своим недовольным видом показать, что мои глубокоуважаемые, но премногоболтливые спутницы мешают сосредоточиться на снятии печати. Ох, надеюсь, ещё не поздно. Надо спешить. Не могу же я сказать напрямую о том, что дух уже почти призван, и если мы не поспешим, то... Стоп, что-о-о-о?!

Сестры смотрели в ужасе. “«Если мы не поспешим», то что”, – перепугалась Авужлика и упала, потеряв сознание. Она смотрела на Лэда, стоящего под фонарем, и свет над его головой попал ей в глаз как раз в момент, когда она обратила своё внимание на огромного духа в небе. Снолли значительно побледнела и с ужасом произнесла:

– Что ты сейчас сказал?! Авужлика только что отправилась в худший кошмар в момент, когда направила внимание на эту ужаснейшую ебаку?! Что ты натворил, идиот! Самое главное – это психологическое состояние в момент погружения!

– Я сделал всё ради того, чтобы сразу предупредить об ожидающих угрозах, в то же время не запугивая ими. Кто это всё говорит? Думает? Да что, чёрт возьми, происходит?!

Где я?

Я встал и оглянулся: вокруг меня был знакомый живописный пейзаж, который я ни с чем не мог спутать. Я на горе Келькхег.

– Захуярю!!! – кричал кто-то снизу.

Я подошёл к крутому обрыву, ухватившись за ветку дерева осторожно наклонился, и увидел, что метров на пятнадцать ниже меня стоит рыжебородый мужик по кличке Рогоед. Когда-то в детстве этот человек напугал меня ночью: он искал в уборную, чтобы справить нужду, и, будучи пьяным до умопомрачения, перепутал дверь и забрёл в мою комнату... И это есть мой страх?

Ветка обломилась, моя нога соскользнула с замшелого камня, и я кубарем покатился вниз. Чёрт, как же больно... После такого отвязного спуска мои кости должны были быть переломаны, но я, кажется, в порядке. Разумеется, это же просто сон. Я с трудом встал на ноги. Странно, куда задевался Рогоед?

– Я здесь, болван! Выходи драться, трус! – орал он снизу.

Ещё осторожнее я приблизился к краю и выглянул вниз.

– Тебе меня ни за что не победить, слабак! Тощий, как веточка, – он показывал свой кривой мизинец.

Он всё ещё на метров на десять ниже меня. Чтобы выбраться, я должен победить свой страх, только и всего.

Я закрыл глаза, сосредоточил жизненную энергию в руках и начал формировать свой излюбленный огненный шар. Когда же я их открыл, меня ждало разочарование: огненный шарик, размером с грецкий орех. Ну да, конечно, я же растратил все силы на бой с отцом.

– Давай сюда, клоп, ох, я тебе наваляю! Ик, – угрожающе икал Рогоед. – Чё, боишься? Ссыкло ебаное.

Я попытался попасть в него огненным шариком, но сразу после броска пьянство Рогоеда ударило по его равновесию: бородач накренился на бок, споткнулся о выступ в камне и упал, а снаряд приземлился в метре от него, огненным вспыхом едва задев его коричневую штанину.

– И это ты называешь себя магом? Даже я в разы талантливее тебя. Гля как могу: хоба! – он небольшой сделал огненный рыг. – Обоссался от страха небось, а?

Вот блин, конечно, я его не страшусь. Раздражает и только. Надо спуститься и навалять ему так, без магии. Он же еле на ногах держится, вон, на четвереньках шатается, встать не может. Я взял палку покрепче, чтобы отдубасить ей как следует, и стал искать спуск.

Долго я ходил туда-сюда, но, как назло, склон везде был слишком крут для меня. Ладно, была не была, это же сон, я могу просто прыгнуть, ничего со мной не будет.

Я разогнался для прыжка, потом задумался, а нахрена я разгоняюсь, лучше же аккуратно схватиться руками за выступ, повиснуть, а затем спрыгнуть. Так я и поступил, повис одной рукой на выступе, держа в другой палку для избивания. А тем временем бесящий алкаш швырял мне в спину камушки, но вдруг камень, на котором я висел, отделился от горы, и я снова упал, на этот раз на спину. Следом приземлилась палка мне прям между ног. Как больно! Я быстро вскочил на ноги, взял палку, и сходу рубанул ей Рогоеда по голове, который как раз бежал мне навстречу. Ну что за дела, палка оказалась подгнившей, и без достойного сопротивления разломилась пополам, а издавна надоевший мне норсвалояский кореш Споквейга вмазал мне кулаком в скулу. Я решил дать в ответ, но снова поскользнулся, о мох, и промазал, причём промазал настолько сильно, что завалился вперёд и упал на четвереньки, а рыжий бузотёр имел дерзость пнуть меня под зад, да так основательно, что я вылетел с очередного обрыва и покатился вниз, пока не приземлился животом о ствол сосны, растущей на склоне, и не повис так на ней. Ну что за невезуха! Сверху показалась голова Рогоеда, лежащего плашмя на камнях, чтобы не упасть.

– Вот лох! – угорал он. – Тебе меня никогда не победить.

Действительно, Рогоед прав, если я не сражусь с ним, мне ни за что не вырваться из ловушки. Блин, как будто бы всё против меня. Я не могу ничего сделать, что бы я ни пытался – везде полный провал! Нет, но разве может этот заросший вонючка быть моим самым большим страхом? Что-то здесь не так. Так, Лэд, включи голову, в чём подвох.

Я поудобнее устроился на дереве и стал размышлять. Ну, это точно не страх высоты, поскольку его я уже преодолел. Вряд ли это Рогоед. Чего я боюсь? Ну, наверное, что не вернусь быстро, и всё это время мои сестры будут в опасности, я нужен им там, в реальном мире. Должно быть, так и есть. Что ж, если я боюсь не успеть быстро вернуться, то мне нужно наоборот – прекратить спешку.