Текст книги "Хигналир (СИ)"

Автор книги: Curious Priestess

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)

Рейлания – континент, на котором расположена наша страна Миива.

– Я видел много годных языческих идолов во дворе, – заметил я, – я мог бы выпросить пару благословлений от моих знакомых богов... – я друг вспомнил, что вчера утром не уважил их камушками.

Авужлика активно закивала головой.

Я заметил, что мне стало не по себе с момента, как осознал, что мой отец Споквейг на самом деле сейчас где-то ходит и может в любой момент воротиться сюда. Это тот момент, когда простое знание в голове становится реальностью. Хм, а какую меру придумать для степени осознания? Можно ли сказать, что смысл и осознанность меряется одним и тем же?..

Открылась дверь. Я засвидетельствовал рождение привычки пугаться этого звука. Зашли Актелл, Кьюлиссия и Окрал. Актелл встал, облокотившись у стены, Окрал пошёл на кухню к Фродессу. Кьюлиссия запрыгнула и присела на диван.

Все молчали. Авужлика чувствовала себя неудобно: ёрзала, терла рукой свой затылок и неловко вздыхала. Зазвучал тонкий нежный голос Кьюлиссии:

– Искренне благодарна вам, что позвали меня сюда. Нам многое необходимо обсудить, господа, дамы. Уже ни для кого не секрет, что у нас в курятнике двенадцать дней тому назад произошёл раскол. После смерти Споквейга владения перешли Григхен, и та обрела законную власть. Однако значительная часть кур воспротивилась этому. Это произошло потому, что Григхен пророчила возвращение Споквейга Дархенсена и призывала птиц преклонить колени пред ним. Я, как и многие другие птицы, не слишком обрадовалась таким заявлениям. Мы были измождены бременем правления Споквейга. Бескомпромиссные магические эксперименты, чудовищные, беспощадные обряды принесли столько страданий, что нам ещё целую жизнь расхлебывать последствия исследований великого колдуна Споквейга Дархенсена. Мы предпочтем самостоятельную сознательную жизнь без него.

– Минуточку, но Юзенхен утверждает, что вы, Кьюлиссия, вы и ваши последователи подняли мятеж для того, чтобы собственноручно вручить власть Споквейгу, и что это вы провели обряд воскрешения Споквейга, – отпарировала Авужлика.

– Не может быть! – патетически воскликнул Актелл.

Меня услышанное удивило не столь сильно, но тоже.

– Обряд воскрешения? – поразился я. – Каким образом?

Кьюлиссия склонила голову:

– Это всё неправда. Вы же понимаете, что никто из нас здесь, да и вообще в Хигналире не способен провести обряд воскрешения. Кроме...

– Кроме кого? – порывалась скорее узнать Авужлика, аж подскочив.

– Кроме Аркханазара, – сказала Кьюлиссия.

– Причём здесь Аркханазар?! – как всегда недоумевала Авужлика.

– Это похоже на правду, – неожиданно для всех поддержала курицу Снолли. – Аркханазар – это как раз тот человек, который способен воскресить умершего. И Споквейг был в тесных деловых отношениях с ним. Я готова поставить на то, что воскрешение – проделки Аркханазара.

И мне было что добавить:

– Причём, судя по тому, как Споквейг вел себя в истории Цесселипа, он был именно воскрешён, а не просто временно поднят с могилы, то есть его жизнеспособность его тела обусловлена возвращением души, а не, как это обычно делается некромантами, за счет магической энергии заклинания.

Время для небольшой задумчивой паузы.

Авужлика продолжила беседу крайне щепетильным вопросом:

– Раз уж вы все за неё впряглись... Ладно, что будем делать, если Споквейг вернётся?

Очередная пауза. Все молчат. И я молчу. Что тут скажешь? Разве что:

– Забрыкаемся? Воспротивимся? – предложил я.

– Да, – согласился Актелл.

– Да, да, – посоглашались остальные.

Я добавил:

– А если ребятки из Уата-Глорра нагрянут с претензией – скажем, что мы за деяния Споквейга не в ответе, что он действовал без нашего ведома...

Кто-то открыл дверь... А, всего лишь Педуар.

– Что-то интересное обсуждаете? А чего меня не позвали? – снимая пиджак, вошёл Педуар.

– Ой, а вам не пора уезжать? – вот так вот ему прямо в лоб спросила Снолли.

Педуар удивлённо поднял брови:

– Вы меня выгоняете?! – он схватился руками за грудь.

– Да, – ответила Снолли.

Неловкое затяжное молчание. Он посмотрел на Авужлику. Потом на Снолли.

– Что ж, это было резко. Хорошо, так и быть – я уеду. И больше не вернусь. Никогда. Я уеду, и со мной уедет, пожалуй, единственная для вас возможность вступить в тайный совет, известный вам как “масонское ложе”, в котором состою я и другие самые умные и влиятельные люди со всей Рейлании. Люди с большой буквы. Я в скором времени планировал рекомендовать совету семью Дархенсенов, ваши таланты пригодились бы нашей общине, но теперь я понял, что вы не стоите моего времени. Прощайте.

Педуар Эсфонсшенициллиард ушёл.

– Ну наконец-то он свалил, – Авужлика пересела на диван и наконец полностью расслабилась. – Но, Снолли, как думаешь, разве стоило так портить с ним отношения?

– Этот человек действует сугубо исходя из личной выгоды, я таких насквозь вижу. Как примитивно. Этот жук нас ни во что не ставит, а ещё он связан с самыми гнусными политиками планеты – масонами. Не стоит полагаться на него, да и вообще иметь с ним какие-либо дела. Давно хотела порвать с ним связь, – лениво растеклась по креслу Снолли.

Сумеречный вечер. За окном выл предгрозовой ветер. Мы всё ещё сидели и беседовали, однако обсуждение важных насущных проблем незаметно перетекло в пустую болтовню.

Стук в дверь. Дверь заперта. Кто же это? Неужели Споквейг вернулся? Все переглянулись.

Окрал, что сидел ближе всех к двери, встал отворить её. На пороге стоял Споквейг Дархенсен. В чёрном плаще и песочного цвета штанах. Неожиданно ожидаемо. Но его приходу не было возможно не удивиться ни при каких обстоятельствах. Все повскакивали со своих мест.

– Ждали, щусёнки?! – с ходу грозно пригрозил он. – Даже смерть не остановила меня. И никто не остановит! Я блуждал, изучая чертоги своего разума... В моей голове был особенно тёмный уголок, куда я никак не решался соваться. Но любопытство взяло вверх, я проник туда, и дверь захлопнулась за спиной – путь назад навсегда закрыт. Место, куда я попал... агония, ужас. Путь – только вперед, и я отправился прямиком в неизведанность. Чем дальше я заходил, тем сложнее становилось... однако выбора не было – только вперед! – он снял верхнюю одежду, и стал расхаживать. – Блуждал я целую вечность, и лишь спустя невыносимо долгое время, я закончил своё путешествие в бездну. А-ха-ха! Я вышел на совершенно новую ступень самоосознания! Теперь мне комфортно внутри, я наконец обрел себя, приспособленного жить в мире кромешной тьмы и хаоса! И тогда, после этого, я пошёл на песенный звон камня... и он привел меня в мир живых. Мои планы столь амбициозны!.. Нет, я не собираюсь покидать сей мир, ха-ха-ха-ха, а вы что думали?!

Споквейг был высоченного роста, несмотря на худобу и то, что ходил слегка сгорбатившись. В нём бурлила энергия тысяч и тысяч кипящих кастрюль...

– Чего вылупились? – вдруг он резко развернулся к Окралу, стоявшему подле него, тот вздрогнул. – Испугались?! – тот ещё больше вздрогнул.

Я, Снолли, Авужлика, Фродесс, Актелл и Окрал – все молчали. Кто-то же должен ответить ему первый. Может, Авужлика? Я посмотрел на неё – она пялилась в пол. Что ж, так и быть, отвечу я:

– Знаешь, Споквейг. Многое изменилось за то время, что тебя не было. И власть поменялась...

– Да как ты смеешь, букашка?! Где мой призрачный меч? – засуетился Споквейг. – А, да, куда-то сюда, – он закрыл глаза, вытянул руки, обхватил что-то невидимое, затем подбежал ко мне и махнул на меня пустой рукой с криком: “Сынок ебаный, не с тем связался!”

И что это сейчас было? // И что это сейчас было?

Похоже, со мной всё в порядке. // Похоже, со мной всё в порядке.

Меч не навредил мне. // Меч не навредил.

Споквейг рассмеялся. // Споквейг рассмеялся.

Почему он смеётся? // Почему он смеётся?

Старый безумец... // Старый безумец...

– Чего смеёшься? – спросил я. // Спросил я.

– А ты ещё не понял?! А-ха-ха-ха-ха!!! – истерически хохотал он. // Ржал он на всю округу.

Что он сделал? // Что я не понял?

Наложил что-то?.. // Что-то не так....

Что за херня?! // Какого хрена?!

Меня что, два?! // Здесь кто-то ещё в моей голове!!!

– Что ты со мной сотворил?! – в ужасе воскликнул я. // В ужасе воскликнули мы.

– Разрубил призрачным мечом сознание пополам, хе-хе-хе-хе.

– Что за херня?! – перепугалась Авужлика. // Забеспокоилась сестра.

– У меня... Я...

Я попытался дать ответ, но как можно что-то говорить, когда в голове происходит такой переполох? // Я... Кто? Мы? Я или мы? Я всё ещё я? Или уже не я, а мы?

– Зачем ты это сделал?! – всполошилась Авужлика. // Засуетилась сестра. – О, боже, Лэд, ты как?

– Я показал этому маленькому листогрызу, что значит отцу ноздри перчить. И так будет с каждым, кто воспротивится моей воле!!! А-А-А-А-А-А-А-А!!! – он вскинул руки и за окном прогремел гром! // Удар грома за окном... он, словно, расколол мой рассудок ещё глубже.

Дождь. Всё ещё шумит гром? Или это эхо в моей голове? // Шум дождя. Шум снаружи. Шум внутри.

Я должен что-то придумать. // Надо успокоиться, собраться.

Я побежал прочь, мне нужна тишина. // Я побежал в свою комнату молиться.

– Лэд! – окликнул меня Фродесс. // Фродесс собирался последовать за мной.

– Я... Оставьте меня! Мне нужно побыть... “одному”.

Оставьте меня наедине! // Кто ж знал?..

Я добежал до своей комнаты, закрылся изнутри и сел на пол. // Я добежал до своей комнаты, закрылся изнутри и задумался.

Так, паника тут не поможет. // Нужно пораскинуть извилинами.

Нужно подумать. // Ну-с, что делаем?

Сейчас вдвоём быстро что-нибудь придумаем. // Настроиться на подсознание…

Как говорится, одна голова хорошо... хех. // ...

Да, настроиться на подсознание… // Ну же, подсознание, отвечай!!! О нет... только не тишина... Оно молчит...

“Это я, подсознание”. // “Это я, подсознание”, – произнесло подсознание.

С каких пор подсознание разговаривает со мной?! // Уж подсознание-то не подведёт.

Не хватало, чтобы ещё и подсознание присоединилось к... // Давайте вместе думать.

Какой “вместе думать”? В смысле, “а давайте втроём побеседуем”?! Так ты только усугубишь! // Как же нам вновь воссоединиться?

Ты меня слышишь, э, ау! // Что бы сделали те мастера предки шаманов-травокуров?

Э-э-эй! // Так, я здесь один, я здесь один, никого нет...

Ты, бля, ты какой-то обделённый половинка. // Я один, всё хорошо, я здесь один...

Вот говнюк. // “Обделённый половинка”? У самого-то ум не в порядке, а на меня наговариваешь. Хватит строить из меня и себя идиота. Лучше пошли на конструктив.

Хм, самое тупое, что мы бы могли сейчас сделать, так это начать спорить с разных точек зрения о чем-то из прошлого, вроде “правильно ли я поступил, когда в университет церковный... поступил”. // ...

Хах. // А-ха-ха-а-а.

... // Не, ну это кретином неомытым духовно надо быть.

Это точно. // ...

... // Мы с тобой не такие.

Всё, хорош распалять диалог, мы движемся в противоположном направлении! // ...

... // Но глупо игнорировать друг друга, ведь это отрицание реальной ситуации. Однако и заострять внимание на разделенности, пожалуй, тоже не стоит. Как тогда быть?

Чёрт, а ведь уже и не упомнишь, какого это – быть единым. // Остаётся полагаться на силу мысли.

Но попытаться стоит. // Да, нужно сосредоточиться на воспоминаниях, когда я был один.

Я... // ...

... // Я – Лэдти.

... // А кто ж ещё?

... // “Одна вторая Ледти”, хех...

... // Да уж, очень смешно, до обсыкушек...

.. // Я что, говорю сам с собой, да? Ну, супер, это ещё тупее... / “Отличная” идея – поговорить с самим собой.

Что-то бесполезно. Попробую по-другому. Мы – это я. // Не стоит сейчас заводить диалоги с собой, да? / Пожалуй, не стоит сейчас заводить диалоги с собой, надо остановиться.

Я нахрен запутался! Что, блин, происходит? // Так, стоп! Какого черта?! Я что, опять раздваиваюсь? / Мне все это чудится, или это происходит в самом деле?

Как учил Инфернус – остановить поток. // Нет, лучше прекращу думать. / Так, стоп, чёрт, лучше попробую помолчать.

... // ... / ...

Спокуха... // ...

И не такое переживал. // ...

... // Вроде получается успокоиться.

... // ...

Не надо ни о чём не думать. // ...

И не думать о том, чтобы ни о чём не думать. // Сейчас даже думать о том, чтобы ни о чём не думать не надо...

... // ...

Во-о-о-о... // Словить это чувство тормозное...

... // ...

И теперь нужно сойтись на одном. // Может нужно прочувствовать, другую сторону?

Да, других путей нет, нужно проникать. // Блин, меня тут двое, и это факт.

Какого же это – быть единым?.. // Что я сейчас подумал? “Двое”? / Кого это “меня” – “двое”?

В сумме двое!!! Только и можешь, что усугублять! Я хотя бы дальше по полам дальше не делюсь! Возьми себя в руки! // А, не меня, а нас. “Нас” – двое. Не “меня”!

... // Чёрт, приходится быть осторожным с высказываниями во внутреннем диалоге. Дожили.

Ты там, смотри, не это самое только... не обессудь. // Прям как когда молишься.

Ха-ха, а-ха-ха, точно! // Спасибо, блин, за дельный совет. Очень полезно.

О, великий чёрт, благослови! // Господь, как всегда, не поможет.

А великий чёрт уж точно не подсобит. // Остаётся полагаться лишь на себя.

... // И не паниковать.

Не ждать ничьей помощи... Могу ли я себе позволить такую мысль? // Мне под силу справиться одному...

Да, могу, с чего бы нет? С того, что... Так, стоп, всё! Тихо, а то сейчас начнётся. // Да, спокойно, я справлюсь, воссоединюсь.

Слышь, я – это ты. // Я цел...

Я – это ты. // Я – это я.

Нет, ты – это я. // Подожди, ещё раз, ты – это кто? А то я прослушал.

Я – это ты, а ты – это я. // Мы – это я?

Терпение, не заводись. Я – это ты, а ты – это я. // Я – это... ты?

Я – это ты. // Хорошо, ладно, я – это ты...

Я – это ты. // Я – это ты.

Я – это ты. // Я – это ты.

Так, уже лучше. // И чё?

... // Хотя, подсознательно, я что-то чувствую... Но не потому, что “я – это ты”! Это как флешбэк откуда ни возьмись, про то как было раньше.

… // О, кажется, вспоминаю, как оно было тогда, до разделения.

Я понял, давай синхронизировать потоки. // Я словил то чувство! Всё, понял.

То чувство? Да, точно, ты прав, вот на чём я сосредоточусь – том на чувстве, которое флешбэком всплыло в памяти. // Чувство единичности. Теперь нужно поймать чувство целостности.

Просто ярко вспомнить, какого было до разделения. // Вспомнить и сфокусироваться.

... // ...

Только бы не всрать. // Только бы не всрать.

Нужно полное сосредоточение. // ...

... // ...

Спать хочу... // Спать хочу.

Лягу что ли посплю, и будь что будет. // Лягу что ли посплю, и будь что будет.

Так, я – я такой, да. // Спать это хорошо. Ох уж этот типичный я, любит спать, да?

Да не, какой спать, о чём я говорю вообще. // А может просто лечь, но не засыпать?

Я прилёг и закрыл глаза. // Я прилёг и закрыл глаза.

Ещё что-то вспоминается… О! // Знакомое чувство…

Как когда у шаманов тяжело триповали! // Как у шаманов! Только тогда разделилась личность, а не сам мыслительный процесс в настоящем.

Значит, уже было нечто подобное, но в более легкой форме. // В прошлый раз ведь помогло приложить усилие к этому “чувству воспоминания” о временах, когда рассудок был единым.

Это нужно почувствовать. // Сначала почувствовать.

... // ...

Зацепиться... // Зацепиться... Акцентировать...

...И удержать. // ...И удержать.

... // ...

То, как первая личность видит вторую... // То, как первая личность видит вторую...

А вторая первую... // А вторая первую...

Они кажутся такими разными. // Они почему-то разные.

Что-то же есть общее. // Что-то же должно быть общим.

Общее и есть “я”. // Общее и есть “я”. “Душа”, в простонародье.

На этом и нужно сосредоточиться. // Это и нужно прочувствовать.

Сконцентрироваться... // Сконцентрироваться...

... // ...

Забавно, с каких пор одновременное присутствие двух разных параллельных мыслительных процессов стало проблемой? // ...

... // Не-не-не, у шаманов по-другому было, тогда разделилось моё прошлое, память, личность, ведь личность – совокупность исключительно прошлого.

Да… Осенило! // Интересно, мысли происходят в настоящем?

Самого “меня”, слышащего мысли с обоих сторон, вовсе не разделяло, просто мысли слишком правдоподобно убеждали в этом. // Может, каждая мысль – в той или иной форме отпечаток чего-то, произошедшего в прошлом?

Я был тот же, просто наблюдал две личности. Когда я это увидел, меня стало отпускать. // Но само осознание мыслей – в настоящем.

А ведь то же самое происходит и сейчас. / Тогда, с настоящим мной всё в порядке.

Разве что два мыслительных потока в голове. / Разве что два мыслительных потока в голове.

... / ...

...

“Теперь очень осторожно, никакой мозговой активности”, – осторожно подумал я.

– Чувак. Чувак, – будил кто-то.

– Мы тут это, он... кто... да куда он запропастился?! – в переполохе проснулся я.

Эй, зеркальных мозговой близнец, ты тут?.. Это Снолли пришла разбудить меня. О, неужели я обрел целостность? Пронесло, значит. Прелестно!

– Ты как? – негромко спросила Снолли.

Я поднялся в сидячее положение.

– Ох, эх, снова в порядке. Повезло, отделался лишь тяжёлым испугом.

– Это хорошо. До последнего пыталась верить, что ты справишься. И у меня даже получилось, поверить в тебя, и я тоже молодец, не один ты себя преодолевал, хах. Призрачный меч не разрубает разум как таковой, а скорее раскалывает, накладывает мощный магический эффект, который длится несколько суток, на протяжении которых человек настолько психически всирается, что так и остаётся навсегда каличем, и магический эффект становится реальной душевной травмой. Вот так и я тренировалась, когда каждый раз такого рода ебанина всякая с тобой происходит, больше двух лет заклятий, проклятий и всего такого, охренеть можно, да? Я-то тебя понимаю. А теперь пошли со мной, ты не поверишь – там Джерде приехал.

– Кто? Джерде? Стаканный стрелок? – вынудил я Снолли усмехнуться и ослабить натяжение её нервов.

Я встал и последовал за Снолли во двор.

Ух, еле воссоединился. А Снолли крутая какая, оказывается, если с такими штуками два года справляться училась. И я тоже, значит, тоже немного крутой, раз смог.

Стоял безветренный прохладный полдень, и целая куча народу. Все смотрели на Споквейга и Джерде, стоящих друг напротив друга. Небо застлано тяжёлыми недвижными тучами, чёрные тучи, что мешали солнцу добавить хоть какого-то света Хигналиру, омрачённому возвращением бедоносного колдуна.

– Воинственные атеисты, так вы себя называете? – с надменной насмешкой произнёс Споквейг.

– Ты – труп, твоё место в могиле, – плюнул Джерде.

Споквейг ухмыльнулся и помял руки, хрустя суставами пальцев.

Молния сверкнула где-то вдалеке.

– Смеешь бросать мне вызов, щегол? – вызывающе произнёс Споквейг.

Очередная зарница.

– Пуля окажется в твоей башке быстрее, чем ты успеешь дёрнуться, – сквозь зубы процедил стрелок. – По сути, ты уже мгновении от смерти.

– Ну, давай, стрельни! – Споквейг указывал на себя руками.

Вдруг я почувствовал в воздухе напряжение. Атмосфера словно струна, которая вот-вот лопнет. Что-то назревает. Джерде, кажется, тоже чувствовал это, это побудило его моментально достать пистолет, но тут же, с оглушительным терском, его поразила молния прямо из руки Споквейга! Я вздрогнул сильно как никогда в жизни. Весь стоявший вокруг народ так трухнуло от внезапности и пронзительной громкости сокрушительного раската, будто ударило нас самих. По телу пробежала дрожь.

Джерде упал наземь, так и не успев выстрелить. На коже его лица и шеи остался чёрный дымящийся след от разряда. Воздух пах горелой плотью.

– Вот так, Джерде! – Споквейг подбежал к телу и всем весом втоптал его голову ногой в землю, судя по звуку, череп стрелка раскололся. – Как орешек! Ха! – ликовал отец.

После этого Споквейг чутка приугомонился, завидев меня, подбежал и сказал:

– Ну что, как вы там? – ткнул он меня веселым пальцем в обмякшую от шока голову.

– Можешь перейти на “ты”...

– Это ты у Снолли дерзить научился? Ха! Ага, стало быть, твоё содержимое слилось воедино? Похвально, скажу я вам, то есть, тебе, а-ха-ха. Непривычно видеть, чтобы кто-то мог вот так легко самостоятельно восстановиться после удара призрачным мечом по разуму, кроме малышки Йонт, – он протянул мне руку. – Я хотел было тебя прогнать с позором, но... вы... то есть ты, ещё пригодишься, ибо ты тоже – козырной пацан.

Я нехотя протянул ему руку, он взял её и начал сжимать. Я почувствовал пламя – его рука возгорелась! Жгучая боль, я попытался выдернуть руку, но он крепко держал её и жег пламенем своей руки! Споквейг раскатисто рассмеялся и всё же отпустил меня.

– Жду тебя через пару часов в кабинете. Ты, наверное, ещё не в курсе, но, вообще-то, у тебя... полно работы! Снолли!!! – крикнул он и энергично рванул к моей сестре.

Часть народа столпилась возле трупа. Я отчаянно тряс обожжённой рукой, чтобы поскорее остудить её о воздух. Споквейг пошёл к Снолли, а ко мне подошла Авужлика.

– Как разум? – жалобно спросила она.

– Я снова слитный. Хозяин собственной головы.

– Фух... Я так переживала! – выражение её лица чуть преобразилось в светлую сторону. – Я пыталась заставить Снолли придумать учинить ритуал по восстановлению твоей ментальной целостности, но Снолли все твердила: “Да всё в порядке с ним, не ссы, нормально будет”.

– Пока в отъезде был, я столько херни повидал, так что мне не в первой, – говоря так, я вспоминал шаманские покуры. – И что, получается, Споквейг снова за главного?

– Да... – Авужлика опять погрустнела. – Назначил Юзенхен главной в птичницах. Вместе с гусиной гвардией Юзенхен заставила преклониться остальных животных пред несменным владыкой птиц. Всех отказавшихся казнили на месте.

– А что Кьюлиссия?

– Не знаю, что с ней, не видела её со вчерашнего вечера. Эх, всё-таки прав ты был насчёт Юзенхен, развела меня как цыпленка о двух пальцах...

– А с Уата-Глорра что? Есть вести от них?

– Споквейг сказал, что разогнал их как стадо, а его наёмники самостоятельно выследили их главенствующие персоны и ликвидировали. Уата-Глорра распались.

– Да что ещё за наёмники?

– У Споквейга всегда были свои люди в виде стрёмных харь из окрестных городов. Они выполняют для него работу, он дает им монеты и знания. Жителям Хигналира, в том числе Снолли, пару раз приходилось работать с ними. Кстати, похоже, ты удивил Споквейга своей стойкостью и хамством, что он, кажись, и тебя собирается к рукам своим неугомонным прибрать. Ладно, у меня как всегда куча дел. Надо идти, – Авужлика вздохнула, обняла меня и попрощалась. – Береги свою душу и тушу.

Не видел ещё Авужлику столь печальной.

Ожоги от пламенного рукопожатия на руке совсем разболелись. Я заскочил к знахарке. Она сварганила какую-то растирку из кошачьей слюны и тертых шляпок желудей, нанесла это дело на повреждённые участки. Сказала, должно помочь. Пришло время пойти к Споквейгу, узнать, что за работу он для меня припас.

Тучи рассеялись, к предвечернему небу постепенно примешивался оранжевый оттенок. Чуть потеплело.

Пока шёл мимо крестьянских домиков, я думал, неужели Споквейга и вправду никто не способен остановить? Как молниеносно он грохнул Джерде – ясно дал знать присутствовавшим: с ним лучше не враждовать. Сверхчеловеческая сила. Пожалуй, мой отец даже страшнее того чёрного хлебника, способного деморализовать и материализовать человеческую душу...

– Эй, Лэдти, чего такой угрюмый? Здравствуй, – поприветствовала Кьюлиссия.

– Кьюлиссия! Не ожидал тебя встретить. Привет, – поздоровался я и мы пошли вместе.

– Теперь я – самая обычная курица. Курятниками и прочими птичниками заведует Юзенхен. Люди оказались первыми, кто подчинился Споквейгу. За вами пришлось склониться и нам, а затем всем остальным. Но я нисколько вас не виню.

– Со Споквейгом что-то не так. Откуда в нём такая сила? Каким богам он молился?

– Дело не в богах, а в том, что род Дархенсенов имеет великую и таинственную историю.

– Отец говорил, что мою прапрабабушку призраки изнасиловали. И было зачато дитя.

– Именно. А прадед твой исполнил на иконе Великой Сотоматери разудалый пляс, за что Господь занес фамилию Дархенсенов в свой чёрный список. И этим можно только начать нескончаемый список странностей в истории вашей дворянской линии.

– А теперь и сам Хигналир окутан тьмой. Что же с нами будет?

– Не опускай руки! Лэдти, ты и Авужлика Дархенсен, я вижу, что в вашей крови тоже намешано немало силы клана Дархенсенов, вы тоже способны вершить великие деяния.

– Ой, да куда нам до Споквейга...

– Не стоит недооценивать себя, Лэдти. А вот и мой дом. Эм, ну, что ж, до свидания, – Кьюлиссия тихо потопала в сторону второсортного курятника.

А вот Споквейг не разделяет взглядов Кьюлиссии. Он всегда принимал меня и Авужлику за бездарей. Зато Снолли… Хоть она никогда особо не выделялась ни в магии, ни в фехтовании, именно её Споквейг ценил больше других. “Разум чистый, без мишуры,” – повесил он ей однажды ярлык за воротник и официально одобрил. Про нас же с сестрой он говорил: “Нервоплёты, только на потенциале и можете”. Должно быть, он имел в виду, что возится с нами только из-за нашего потенциала, а у Снолли уже сразу с детства было что-то такое. Но что? Никогда этого не понимал.

Кропотливо сохранявшая лучик надежды в своём маленьком сердце, милая курочка Кьюлиссия подошла ко двери своего курятника и ласково помахала мне крылышком, перед тем как оставить меня одного в туманности совершенной неопределённости. Может, в этом и есть суть нашего пресловутого проклятия? И теперь наш мир – это там, где ничего не наверняка, где основа мироздания – зыбка, словно Творение, утерявшее непрерывную связь с Истоком.

Что делать и куда стремиться? Что я делаю? Зачем? С какой целью ставить цели?

Минут пять спустя, без стука и слов, я вошёл в комнату отца. Споквейг и Снолли уже стояли внутри. На шее у Споквейга висел какой-то необычный навесной зарубок зелёного цвета. Заметив, на что я смотрю, он отреагировал:

– Чего пялишься? Нравится? – он взял зарубок в руку.

Снолли расстроенно произнесла:

– Это навесной зарубок из... камня ледрегона... точнее из его теперь уже безмолвного тела...

– Ой, ну не разводи скорби тут, – произнёс я задористо, дабы подкорректировать атмосферу.

– Раз уж подчинились Споквейгу, то незачем такие кислые мины строить, это ты имел в виду? – взъелась Снолли.

– Да, именно это, – подтвердил я и повернулся к Споку, – давай, выкладывай, что там у тебя.

Почему я веду себя так развязно? Должно быть, в глубине души мне будет стыдно признать перед самим собой всестороннее превосходство Споквейга над всеми нами, взятыми вместе, поэтому я и разговариваю в такой манере, будто на самом в чем-то очень фундаментальном он нам ровня. Но и страха я перед ним не чувствую, что кажется мне ещё более необычным.

– Глянь, какой выхухоль деловитый – рукастый по самые не балуй. Уже не терпится поработать, да, трудяга-работяга? Есть у меня работёнка, специально тебе самое трудное оставил. Сейчас расскажу, а вы слушайте внимательно, повторять не буду, уточнять не стану, да и объяснить толком не разъясню. Ой, поглядите, и вправду лицо у тебя такое кислое, Снолли, будто старую больную маму с днем рождения поздравляешь.

====== V ======

«– Северный камень, мы в преисподней! – поспешно воскликнул Визагир. Его брови выражали моё удивление.

– Давно наш клан не заходил так далеко, – произнёс Вермонтер. – Нужно быть предельно осторожными.

Викинги плыли по улице затопленного города.

– Тормарон! Урлаколан! Доракодир! Все здесь?

Было тихо. Неожиданно прозвучал хруст сучка под ногой, и я тут же выскочил из ладьи, а пока летел в воду, успел подумать: “Хру что? Сучок?”, но было слишком поздно: холодная вода оказалась вокруг меня, а её поверхность где-то сбоку. Теперь я думал: “Такая глупая смерть опозорит мой коленный род, поскольку дышать нужно воздухом, а не водой...”

Звуки беспорядочной игры на арфе пробудили меня. Я оказался на облаке. Ослепительный свет бил мне прямо в веки вечно.

Я повернул подбородок перпендикулярно лучам и увидел Господа. Он презрительно смотрел на меня сверху. Из-за яркости его околосвятости мне приходилось щуриться, поэтому я испугался, что Господь подумает, что я хитренько на него смотрю, будто задумал чего.

Вскоре Господь медленно спускался ко мне, левитируя в воздухе, одновременно совершая размашистые движения руками, словно поглаживая большой невидимый шар. Спустившись, он протянул ладонь. “Пришло время оставить мирские тягости и отправиться в беззаботную вечность”, – подумал я и положил свои пальцы в его мозолистую руку. После этого Господь начал сильно сжимать её и трясти, как при рукопожатии, причём сжал руку он так сильно, что я стал умолять его отпустить, но он только смеялся. “Чего слабенький такой, как маленькая девочка”, после чего всё-таки отпустил, и, громко рассмеявшись, добавил: “Ладно, чего такой кислый, ссыкуешь что ли? Пошли уже”, – усадил себе на плечо и медленно взлетел, снова размахивая руками по сферической траектории.

Пока мы летели, я осознал, каким был глупцом при жизни. “Ну и зачем я носил тот крестик?” – расстроенно задумался я.

– А тебе что, тяжело было? – гневно произнёс Господь. – Ты хоть знаешь, какой крест нес Я?

“Так это сам Джейс? Он мысли мои читает?” – подумал я.

– Я – Сын Божий. А кем ты по жизни будешь? Вижу, душа скверна твоя... – он приступил энергично водить надо мной рукой, закрыв глаза. – Грешник, – заключил он. – У нас таких как ты не любят. Мой Отец тебе подобных только так расстреливает. За богохульные помыслы в ад на перцуху уедешь, понял?

– Всё понял, – ответил я.

Я действительно все понял. Понял, каким на самом деле никчемным, злым и агрессивным оказался сын Божий. Понял, что...

– Ты чё, страх потерял?! За никчемного обоснуй! Чё угас, язык проглотил?!

После этого он ударил меня в живот. Удар был таким сильным, что я потерял сознание.

– Рофелон! Очнись! – тряс меня за плечи Силнард.

С облегчением вздохнув водой, я ответил: “Брлглргрл”, после чего от души откашлялся и задумался.

Так это всё был просто сон? Или Джейс вырубил меня, и все это мне чудится? Может, это он меня в ад отправил, а ад – это реальный мир?..

Пока я статично мыслил, мы подплывали к разрушенной библиотеке.

– Книга должна быть где-то здесь, – сказал Игоркгр.

Точно! Та книга должна научить меня мыслить так, что все эти вопросы станут в ряд в моей голове и начнут по очереди называть на себя ответ.

Ладья встала у одного из выпирающих из воды холмиков, самого мощёного камнем из них. Викинги спешились и поспешили в полуразрушенное здание.

Внутри давным-давно заброшенной постройки мы рассредоточились и приступили к поиску легендарного труда Графа. Тем временем, я не мог решить, стоит ли мне оставить крестик или его цели не совпадают с нашими.