Текст книги "Хигналир (СИ)"

Автор книги: Curious Priestess

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

– Ничего не понимаю, – внимательно не понимал Биртротандр.

– Я не понял, что? – расстроившись, удивился Вурфундр.

– На каком языке она написана? Ничего не разобрать, – отчётливо не разбирал Доракодир.

– Я не могу... Не могу понять суть, понимаете? Суть в чем? – соединив большой с указательным пальцы руки перед собой, тряс Ингвер.

– Да я не то, что суть, я вообще ни-че-го, – завидовал Ингверу Доракодир.

Я подошёл к столпившимся товарищам и увидел, что ту самую книгу уже нашли.

– Что ты не понял, Вурфундр? – спросил Тормарон.

– Я не понял, не расслышал, что сказал Биртротандр, – ответил Вурфундр.

– Дайте взглянуть глазком одним. А, может, и другим. А, может, и сразу обоими... – попросил я, но мои слова прервал заспинный звон упавшей на землю монеты.

– Очередной тупик в лабиринте твоего искажённого разума? – с издевкой вышептал голос за моей спиной.

– Казначей Горнозём! – с ужасом акцентировал я на несколько несогласных букв.

Я обернулся, но не увидел никого, кроме какой-то фигуры, накрытой полотном. Может быть, это приз? Ингвер осторожно подошёл и резко сдернул ткань, подняв облако пыли, которое, как мне показалось, на мгновение приняло форму лица Джейса-курильщика, затем растворилось. Под тканью оказался краясианский крест.

– Это не библиотека, – вполголоса заключил я.

– Это церковь, – в полтора уравнял Ингвер.

Спустя мгновение, в горло Ингвера вонзилась монета. Кровь сочнулась из-под его патл. Я оглянулся и увидел неизбежно приближающийся арбалетный болт, который и не болт вовсе, а драгоценный меч-шкатулка, целью которого является моя голова, которую я столько лет носил на плечах. Ещё в детстве я начинал любить себя с головы...

Неподалёку послышалось бардовское пение:

– Яркий свет ударил бровь, и, вот, на небесах я вно-о-о-овь.

Прошу, Господь, прости мне грех, ведь в детстве я украл оре-е-е-ех.

Друг мой, не потуши свечу, во тьме сидеть я не хочу-у-у-у.

Вставай скорей, да, ты, в углу, тебя я целый день зову-у-у-у.

Немного придя в сознание, я обнаружил себя лежащим и индиго. Облокотившись об угол стола, чтобы приподняться повертикальнее, я случайно задел свечу, которая упала и погасла об обкладочный пол.

– Как сожалею, что тебя-я мать на свет когда-то родила-а-а-а-а-а.

После этих слов я услышал знакомый смех. Я перенаправил подбородок и увидел на облаке стоящих над собою умерших предков, которые смотрят на нас и улыбаются, в том числе неприлично смеющуюся маму. Бард приподнялся со стула и поклонился им. Они восторженно захлопали в ладоши, особенно истерично радостно аплодировала моя мать. Музыкант снова уселся и продолжил играть на святострунной лютне:

– Как туго нужно мыслить так, чтоб захлебнуться как башма-а-ак?

– Меня сучок перепугал... – попытался оправдаться я перед умершими предками.

– Уже совсем не важно, что было под ного-о-ой, если ты протяжно вдохнул под водо-о-ой.

Снова смех сверху.

– Как можно быть таким дурачьём, чтобы быть убитым шкатулкой-мечо-о-о-ом?

– Он что, два раза подряд умер? – удивлялся прадед. – Вот же олух! Тьфу! – целился он в меня отчаянным плевком.

Мне не хотелось выслушивать оскорбления, поэтому я ушёл от них внутрь себя. Неужели это и есть вечная жизнь? Или мне опять это чудится? Или же это и есть обещанный Джейсом ад?

Пока я пытался разобраться в происходящем, прадед совсем разбуянился и стал бросаться в меня топорами и берсерками. Один из берсерков лёг мне прямо на висок.

Поперхнувшись деньгами, я откашлял несколько монет, сложил их в карман и чуть очнулся.

Снова разрушенная заплесневелая церковь, сырость, запах успешных водорослей. Голова, словно топленая, животворящая, создает геометрические оттенки исступления в мыслях и ощущениях, во всей это кипящей солянке особенно неприятно заваривается чувство отвращения. Я перегружен многочисленными вариантами бессмысленных образов. Напрочь потерян путь к самоосознанию, которое раньше было обыденным. Всё же Казначей был прав: я словно потерялся в ковровом лабиринте, будучи под галлюциногеном. Никогда ещё так не боялся погибнуть, потому что теперь я знал, какое безумие ждет меня на том белом свете. Нужно выбираться из этого города без горожан и уполномоченных структур.

Не обнаружив найденную ранее товарищами книгу, я вышел из прогорклой церкви. На небосводе стоял полумрак, который глядел на меня, улыбался и пассивно сдвигался. В голове играли отголоски бардовских мотивов.

Наконец, я установил источник давящего чувства отвращения – висящий на шее крест с крошечной фигуркой приунывшего Джейса Краяса. Его цели явно не совпадали с нашими. Что я за викинг такой, если даже крошечный крестик осквернить не могу? Сейчас мои погибшие друзья кутят с валькириями в Хельхайме, а мне до конца времен остаётся бояться гнева Божиего, постоянно ощущать неловкость и стыд от того, что за мной с небес круглосуточно наблюдают усопшие предки, излишне пристально и брюзгливо. Опасаться, что прилетит Джейс и снова изобьёт за грешные помыслы, а Господь Бог подпишет приказ о моём расстреле... И только из-за того, что хмельные родители в детстве крестили меня ради потехи!

Запрыгнув в ладью, я сходу присел, но отчаливать не стал. Меня кое-что ласково озадачило: а зачем казначею понадобилась та книга? Что если та книга в руинах церкви, это и был Чтобырь, просто викинги не поняли мудрости его безгрибных изречений, поскольку они духовно не ориентированы и мысленно не инвертированы? В таком случае Горнозём уже переписал его с лада мыслетуманящего сметанного на лад обыкновенный, широкообщественный, и ничего неуловимого, эфирного, там не останется...

Продолжая рассуждения, я сам с собой заигрался в “топорики” и проиграл.

– Поднимайся, раб! Будешь славить Имя Моё, нося камни для Моего нового дворца! – гневно выкрикнул Джейс из-за уха и ударил меня ногой по рёбрам.

Боль от божественного пинка разошлась грубой мочалкой по всему телу, и так и осталась там.

Я решил закончить лежку. С трудом поднявшись, я увидел пустующую райскую стройку, но сразу же понял, что на грядке моего рассудка сейчас взойдут ростки грешных помыслов, которые ещё больше разозлят и без того красноликого, подобно озлобленному помидору, Краяса.

Следующий удар не заставил себя долго ждать. Спустя некоторое время в ход пошёл кусок небесного кирпича, попавший мне в любимую часть головы – меж бровей.

Во сне я услышал угрожающий звон монеты, с переходом на личности которого я проснулся.

Звон не утих. Передо мной стоял Казначей с огромным кошелем под мышкой. Я лежал в своей лодке. Улыбающийся полумрак успел значительно продвинуться ко мне за это время.

– Лабиринт твоего разума так искажен и перемешан, что следование правильному пути теперь требует его частичного разрушения. Однако книга эта уничтожит его полностью. Именно поэтому я пытаюсь уберечь тебя от неё, – говорил Горнозём жульства мне невдомёк.

– Мне не нужны никакие лабиринты в разуме! – в исполненном возражения восклицании отрезал я.

– Я считаю, тебе и разум не нужен.

– Тебе что ли нужен мой разум?

– Нет.

– То есть, ты хочешь сказать, что мне не нужен разум?

– Я так и сказал. Потому что разум без лабиринта – человек без высшей цели.

– Мне не нужна высшая цель! Мне предпочтительнее остросубъективные ценности!

– М, ясно. Что ж, в таком случае я могу продать тебе рукополосную копию книги.

– Оставь рукополос себе: я здесь за косвенным оригиналом!

– Ты всё равно не различаешь такие разницы. Но, хорошо, пусть так.

– Я готов обменять её на свой корабль.

– Это не твой корабль, но я согласен, потому что материальные ценности – моя цель! Итак, говоришь, собрался идти абсолютно вольным путем? Посмотрим, до чего докатишься ты и твоё потомственное колесо! – казначей согласился и небрежно бросил в меня книгой так, что в полете она раскрылась и её уголки угодили мне прямо в оба глаза. Глаза в срочном порядке пришлось закрыть, но я уже предвкушал, как широко раззинется разум. Когда я обратно расшторил взор, казначея в нём уже не находилось.

Наконец обетованная информация оказалась в моих почтительных к старости руках. После её баснословного изучения я понял, что продажа корабля была большой ошибкой, стоившей мне жизни. Но все же мне удалось, основательно и непристойно, с использованием грязных земных досугов, осквернить не только фигурку Джейса на кресте, но и целую церковь, со всеми там нарисованными унылыми лицами. Как истинный викинг, герой языческого колена и ужас краясианского. Теперь меня ждали не вечерние завсегдатаи – черти с котлами у костров, не Джейс с золотым кастетом, спертая вечность с безумным прадедом и топорами, растущими у него прямо из берсерков, не выступления барда-богослова по прозвищу Ядреный за его слог и не нудящие звуки беспорядочной игры на арфе. Нет. Меня ждали пиршества с Ридом в горячо дружеской атмосфере, лечение цирроза от печения, и, конечно, вечные грабежи лупоочих праведников с церемониальными удушениями их молитворождённых лошадей до самого заката эры богов.

* * *

– Рофелон, – без доли заносчивости обратился ко мне сам Рид, – ещё по одному проповеднику?

– Хоть всех разом! – радостно воскликнул я. – По краясианским частникам – с особой жестокостью!»

Чтобырь, истории последователей 5.77: “Источник сокрушения”.

V.

– Ты запомнила, что он говорил? А то я ни слова не понял, если честно.

Последние полтора часа я и Снолли пёрлись сквозь надоевшие заросли чесучие, порой и через паутины чащобные, пока, наконец, не вышли на огромную опушку. Я бы даже назвал её полем. Вот тут-то и продохнуть можно.

– Наша цель – встретиться с Зултаном, предводителем секты “Маячащие Пред Прачедями”. Споквейг велел забрать артефакт – слоновую дудку – магический акселератор для ритуала призыва покойной души. Они обо всём заранее обговорились. Думаю, вот-вот доберемся до убежища Маячащих.

Мы рухнули на траву. Угрюмая Снолли была одета как всегда во всё невзрачно чёрное, а я в обычный, немагический, тёмно-синий плащ. Актелл подарил мне его вчера вечером перед уходом, сказал, мне идут любознательные цвета.

– О, а давай, как получим слоновую дудку, прежде чем отдать Споквейгу, испробуем её? Я хочу поиграться с ней, молясь.

– Нет, мы не должны позволять Споквейгу творить свои ритуалы, это плохо кончится для всего Хигналира. Лучше думай о том, как его остановить.

– Но с дудкой-то поиграемся?

Снолли вздохнула:

– Я подмешала яду в первый же его завтрак, он съел – и ничего, хоть бы хны. И, когда ел, сказал: “Что за вкус, опять травите что ли?” – и дожрал всю порцию. Он все понимает, понимаешь?

– Похоже, простым смертным его уже не назовёшь.

Я, конечно, верил Снолли, всецело и весело принимая её сторону, но в то же время у меня промелькнула мысль, чего добивается Споквейг? Могущества, стало быть? Можно ли извлечь из этого выгоду? Что-то мне подсказывает, что Снолли такой вопрос не понравится, не стоит задавать его. Вдруг окажется, что я туплю.

– Почти на месте, – Снолли указала пальцем на скалистый подъем за верхушками сосен, в десятке километров от нас, окружённый леском. – Где-то там за деревьями шмноятся маячащие.

Через пару часов ходьбы по полю, ясным утром, прямо посреди леса под отвесной скалой мы обнаружили окружённое частоколом селение. Нырнули в лес. Атмосфера вроде бы безоблачная, в прямом и переносном смысле, но нет утренней лесной свежести – лишь спёртая духота.

Мы вышли из леса к лагерю, что находился посреди вырубленного круга деревьев. Так что я бы не назвал это “выйти из леса”. Я коснулся шеей ветки, потому что устал и было лень отогнуть её или обойти, о чём я пожалел, ведь тактильное ощущение оставалось на коже и нервировало. Надо было отмахнуться от неё, как и от других веток. Не хватало ещё раздражаться из-за этого, а то это уже как-то ненормально – париться из-за ветки...

– Не подпускай их близко, мало ли, что у них на уме, – предостерегла меня Снолли.

Сестра дело говорит, а я на ветку отвлекаюсь. Блин, шея чешется.

– Вы кто такие? – прозвучал низкий голос часового адепта с деревянной башни.

– Мы от Споквейга, у нас с Зултаном сделка висит, – деловито выдал я.

Ворота отворились, к нам вышло четверо адептов. У каждого из них имелся на груди знак в виде окружности со вписанным в неё треугольником со вписанным в него глазом, грузово глядящим вниз.

– Прежде чем позволить вам увидеть верховного чудодея Зултана, вы пройдете ритуал принятия нашего верования – промаяться пред погребением.

– Мы не можем, – Снолли сказала как будто в первую очередь мне, зная про мои чокнутые пристрастия к преклонениям высшим силам, – просто так принимать какую-либо религию.

– А почему нет? Лично мне всё равно, – пожав плечами, ответил я сестре, затем обратился к сектантам. – Дайте кулон, хочу познакомиться с вашим астральным покровителем.

Мне показалось, что Снолли не на шутку напряглась. Недолго подумав, фанатики протянули один экземпляр. Я взял его в руки, закрыл глаза, сделал медленный вдох. Затем выдох. Сосредоточился на тишине в своей голове.

А затем на том, что таится, шипит за тишиной.

“Не вспоминай воспоминания без надобности, особенно когда знакомишься с чем-то сверхъестественным”, – так меня учил Инфернус. Блин, действительно.

Я что-то слышу... Нужно настроиться на частоту...

“Эй, смертный. Не хочешь оприходовать свою сестру?”

“У-ха-ха-ха”

“А твой отец бы не прочь”.

Нашёл чем удивить, должен подумать. Покровитель демонический мне не понравился – какая бестактность!

– Я не хочу принимать такую веру, ваш владыка, или кто он там, не вызывает доверия.

– Чего? Ты что такое говоришь?! Посквернец! Да как ты посмел?! – фанатики заиндевели и ощетинились клинками. – Ты умрешь прямо сейчас и здесь, гад!

Снолли кинула свой метательный нож и попала одному из них в плечо, тому, что уже замахнулся и почти ударил меня ребристым кинжалом. Это произошло настолько неожиданно и вероломно, что я не успел бы среагировать и уклониться, ведь тот стоял подле меня, это он поделился кулоном. Я отскочил назад. Сектант опешил и вызывающе посмотрел на Снолли, с таким выражением, как бы говоря: “И это всё, что можешь?” Тогда Снолли кинула в него ещё один нож, потом ещё и ещё, четвертый, пятый, шестой, я не успеваю считать, похоже, этот мужик заведомо труп, судя по количеству ножей, торчащих из его тела, и всё произошло за пару секунд.

Остальные сектанты оскалились, двинулись на нас следом. Надо что-то делать! Не успеваю думать... Нужно сколдовать по-быстренькому. Но я не знаю быстрых заклинаний, я же тормоз, правильно надо мной мама со Споквейгом в детстве смеялись, чёрт, о чём я думаю, нужно колдовать, о, вспомнил – разрыв, грёбаный разрыв, худшее заклинание из моего арсенала, и в то же время единственное быстрое, которым владею. Я же не боевой маг: чтобы колдовать, мне нужно время.

И все эти мысли произошли в миг, думаю я быстро, потому что ленивый: лень словами думать, вот и мыслю образами. Вспоминаем комплексные числа, так, мнимая единица, квадрат которой равен минус одному.

Когда я руками показываю вот так, само пространство надрывается тут – пространственный разрыв!

Жестикулируя с большой амплитудой, я воплощал задумку: свербя промежностью от накала, я слегка надорвал пространство прямо в том месте, где находился ближайший бегущий ко мне мужик в желтом балахоне. Его туловище надорвалось вдоль, замызгав кровью его товарищей. Как повезло, поскольку мало того, что пространственным разрывом почти невозможно прицелиться, так ещё есть вероятность оторвать какую-нибудь из рук себе. Без лишней надобности нельзя так не рисковать, комплексные числа – не игрушки.

Кровавый фейерверк заставил на мгновение замешкаться оставшихся двух сектантов. Снолли поделилась с ними своими заточками. Часовой сектант на башне уже давно воззвал о помощи, и к тому моменту к воротам подоспела толпа обозленных мужиков в капюшонах. Нужно ещё что-то срочно наколдовать, преградить путь. Ещё разрыв? Земной разрыв? Земной раскол! Да, должен успеть. Стихия земли плюс эфир, погнали.

Земная твердь не препятствие мне впредь.

Я опустился на колени и потребовал землю показать свою глубину. Враги уже едва настигли нас, и земля раздвинулась как раз между мной и сектантами, они пошатнулись, но успели среагировать: никто не угодил в образовавшуюся щель. Вдруг какая-то лютая тварь – осообразная птица, ужалила одного из них в подбородок! Откуда? Какого хрена тут чертовщина?.. Ещё одна... Из первого, пространственного, разрыва только что на моих глазах вырвалось ещё одно такое же создание. Птицеобразные осы, размером с человеческий живот, вылетали из ненароком открывшегося портала.

– Это не я, – объяснился я, обнаружив смятение Снолли.

– Осторожно! Ебака! – Снолли дернула меня за руку, чтобы оттащить меня от земного разрыва, поскольку из земной щели вылазил огромный саранчаобразный жучище.

– Я ничего не знаю, валим нахер отсюда!!! – в ужасе закричал я, и мы со Снолли бросились прочь.

Спустя минуту интенсивного панического бега мы остановились продышаться. Бегун из меня никудышний, да и Снолли выглядела неважно: вся побледнела, покрылась капельками. Должно быть, не до конца оправилась от последствий экстремальных химических тренировок со Споквейгом.

Слышались вопли и крики со стороны поселения Маячащих. Я стал оправдываться:

– Я не задумывал, я просто сделал пространственный разрыв и земной раскол, никаких чудищ не призывал. Откуда повылазили эти твари?

– Ты у меня спрашиваешь? – негодовала Снолли.

– Странно, возможно, какая-то аномальная зона. Должно быть, религиозный маяк.

– Религиозный маяк?

– Опорная точка в области религиозного владения, сферы влияния. Проще говоря, это поселение, или что-то в нём, может, какое-то сооружение или святыня, является мощным излучателем религиозной энергии маячащих, из-за чего пооткрывались порталы в иное измерение...

– Как невнятно.

– На внятность нет времени.

– В любом случае сейчас это не важно. Как нам теперь получить слоновую дудку?

– Не знаю, походу, никак.

– Такой ответ не устроит Спока. Если мы не принесём ему то, что он требует, он разозлится. Ты же в курсе, что, когда Споквейг гневается, дома в Хигналире самопроизвольно возгораются, а сердца самопроизвольно останавливаются. И громы громят всё, что попадётся под...

– Ты же сама не хотела нести.

– Я ещё пока не решила. Надо быть готовыми к обоим исходам.

– Ладно. Понял. Но не знаю, как поладить с ними после того, что я наделал.

– Может, удастся тихонько пробраться и выкрасть артефакт, воспользовавшись переполохом? Хотя, не, сомневаюсь...

– Да не, да, идея отличная, воспользуемся аномалией, откроем какой-нибудь здоровенный проход в потусторонний мир. Устроим настоящий хаос, среди которого будет возможность проскочить... Короч, поняла, бежим скорее, нет времени терять время... – похлопотал я.

Снолли кивнула, и мы побежали обратно в селение.

Вернулись к тому месту. Похоже, порталы закрылись, а повылазившие оттуда сущности проникли на территорию за частокол и грызут людей заживо, судя по характерным крикам. Подбежали к воротам, заглянули внутрь: большой стрёмный многожук из земной щели сражался с группой сектантов, вооружённых кинжалами и палицами. Одна из птицеобразных ос лежала мёртвой. Подходящий момент, пришло время для максимизированного колдовства.

Я закрыл глаза и духовно протиснулся в атмосферу, что была где-то там, откуда вылазила скверна. Проникся атмосферой, сосредоточился на ней. Огненные небеса... собираюсь дотянуться до чужого мира, довести его небосвод до сюда. Это кажется невозможным, какие чары нужны для реализации такой безумной задумки? Отбросить подобные мысли. И. Просто. Делать. Энергия от волнения подсобит.

“Пускай энергия пиздюка течет в тебе вечно, Снолли”.

“Старайся не прикасаться к тени своего отца... она таит в себе ужас”.

“Хватит танцевать пальцами – это грех праздности!”

Вот так невозможное становится возможным. Получилось? Я открыл глаза и посмотрел вверх. Вроде бы ничего не изменилось, хотя... что это? Падающая звезда? Нечто сверху с невероятной скоростью летит прямо сюда! Комета стремительно теряла высоту, огненный хвост простирался из настоящего в прошлое. Ослепительная вспышка, удар и ушераздирающий грохот! Пыль вознеслась волной, заполонив собой воздух. Вопли и визги. Судя по крикам, монстры из земной щели продолжали убивать.

– Погнали, пока муть, – дала сигнал Снолли.

Мы забежали на территорию Маячащих. Под покровом пыли мы пробежали несколько деревянных домиков и приблизились к главному двору. Там я смог разглядеть кратер. Туда упал объект с неба. Снолли полезла на крышку домика. Я оглянулся по сторонам: нас никто не заметил. “Псевдосестра”, как мне с чего-то подумалось, спустилась и позвала меня.

– Лэд. Я осмотрелась в надежде найти какую-то особенную постройку, для которой будет характерно наличие в ней великих артефактов, ну, или покоев Зултана, и, по всей видимости-невидимости, нам туда, – указала она ножом в сторону скалы.

Издалека чей-то возглас:

– Оно живое!

Я почувствовал тяжёлое шевеление своими стопами, расположившимися подошвами на земле. Я прищурился, чтобы лучше присмотреться: камень, что рухнул с неба, он вовсе не камень, а какое-то космическое-астральное люминесцентное существо. Оно раздвинуло четыре свои конечности и встало на них, высоко высунувшись из своей ямы.

– Конечно, очень интересно, но не время глазеть, – побежала Снолли к скале. И я за ней.

Прыть Снолли привела нас незамеченными к каменной лестнице вверх – входу в пещеру. Стены были старательно выгравированы и обставлены утварью, как и полагается стенам в таких местах. Зашли внутрь. Полы были устланы тканью, как и полагается полам в таких местах. Похоже, в пещере – никого, да и пещерой это не назовешь, это скорее умеренно роскошные хоромы в горе.

– Самое место для артефактов и предводителей, – шепнул я.

Мы двигались по коридору вглубь скалы. Становилось темнее, тише.

Шум с улицы уже не доносился до нас. Из одной из комнат послышался чьё-то бубнение. Я подошёл к двери и осторожно заглянул: в углу комнаты спиной ко мне под факелом сидел какой-то, на вид, вонючий обосранец.

– Только не шесть, пожалуйста только не шесть... – бормотал он.

Я тихо подкрался поближе. Безумец подбросил игральную кость. Выпало 6.

– О, нет! Только не шесть... – продолжал он.

Трясущейся рукой он кинул кубик ещё раз. Снова 6.

Вонючка тяжело задышал, будто ему не хватало воздуха. Он сделал ещё один бросок. 6.

– А-а-а-а-а! – завопил он. – Он говорит! Почему именно сейчас? Почему?! Отстань, уймись! – он безнадёжно закрыл уши руками и начал стонать.

– Ну где ты там, – послышалось шуршание Снолли.

Я оставил безумца, и мы со Снолли продолжили путь по коридору.

Пройдя ещё двадцатку шагов, мы подошли к величественному залу.

– Добро пожаловать в гремучий зал, – пригласил я пройти.

– Почему гремучий? – мимически ярко выраженно, что, обычно, не характерно для неё, спросила Снолли.

– Потому что вот, – я подошёл к полке с драгоценной посудой и опрокинул её, разбив кружечки и фужеры с грохотом.

Снолли зажмурилась от шума.

– Ты, наверное, спросишь, зачем я это сделал? Какой-то варварский позыв к вандализму. Это во мне от деда по отцу, передалось, тот берсерком был.

Под взгляд мне попалась забавная посудина.

– Снолли, смотри, подогречник, хочу забрать его с собой.

– Ха. А давай курнём, – вдруг подмигнула Снолли.

– Хах, что? Что ты сейчас сказала? Курнём? Прямо здесь? Меня аж флешбэкнуло от нежданки, ах-ха-ха...

– Чутка совсем, – показала она пальцами “совсем чутулечку”.

Снолли закопошилась в сумке. Я ясно понимал, что не самое лучшее время для того, чтобы обкуриться, но все же мы немножечко обкурились чудоцветом.

И совсем-совсем немного, крохотулечку гипноцвета для спокойствия душевного вдохнули.

И потом ещё огромную, рассевшись в кресла-качалки, сигару огромную на двоих раскурили, что вынудило меня открыться всем сердцем:

– Оттабачило по самые альвеолы… кумар в сознании, дурман в жестикуляции.

– Жить – это в выборе между невыносимыми страданиями и смертью продолжать выбирать первое, – изрекла Снолли.

Похоже её не так хорошо зашло. Она встала, отряхнула ягодицы и призвала:

– Давай искать трубку.

– Ну ты чего, захреновило что ли?

– Да не, нормально. Не волнуйся.

Мы разошлись и спустя всего пару минут Снолли подбежала ко мне:

– Чувак, прикинь, прикинь, я её нашла, она в стеклянной витрине на красной подушечке, пошли покажу.

Я подошёл к витрине, провёл пальцем по стеклу, затем просунул руку сквозь стекло.

– А? – удивилась Снолли, обрадовавшись увиденному словно маленькое дитя. – Ты как это делаешь? Это что, фокус такой? Ты не только маг, но ещё и фокусник?

– Я научился проникать сквозь некоторые материалы, например, стекло. Секрет в трансформации материи в некое “тягучее светоизлучение”. Чему я только не научился за мои верные правоверные годы, и удалые календарные годы, проведённые в отшельничестве.

Я взял в руку трубку, попытался вытащить и вдруг до меня дошло, что трубку через стекло вытащить не получится. Вот незадача. Но не стоит отчаиваться, я тут же придумал решение: прямо на подушке одной рукой и снаружи стекла другой я развернул маленькую червоточину и просунул флейту через неё, потратив последние магические силы, чтобы похвастаться перед подругой.

–... И использовании дополнительного, подпространственного измерения, – продолжал разъяснять происходящее.

– Вот это да, хочу так же уметь, – завороженно промолвила Снолли. – Кстати, если ты не стесняешься пошуметь, чего тогда просто не разбил?

– Мы ж курнули, вот и шуметь не хочется.

– А, ну да, – шёпотом согласилась Снолли. – Давай убираться к чертям мерцающим.

Снолли положила флейту в сумку. Быстрым шагом мы вышли из зала и пошли по коридору обратно наружу, но наткнулись на несколько человек в двадцати метрах от нас. Проходимцы были одеты в правоверные рясы...

– Какого хрена они тут забыли? О, нет, не может быть, это же тот чёрный хлебник, он что, выследил меня?! Но как? – запаниковал я.

– Не знаю, потому что дед берсерком был? – уколола спутница.

– Снолли, что делать?! Всё! Кранты! Можно сразу лечь и помирать!

– Колдуй прямо сейчас. Придётся победить, – Снолли быстро проговорила, и после слов сразу же метнула свой нож в чёрного хлебника, но обычный хлебник самоотверженно, может даже безвольно, принял нож в свою ладонь, не подав признаков боли.

Чёрный хлебник указал пальцем на Снолли, и на неё тут же кинулась вся его свита – пять хлебников с точеными батонами. Снолли кинулась прочь, подручные чёрного хлебника – за ней мимо меня. Так, чего же я стою? Срочно колдовать!

Ваше кровосвятейшество, лорд Виалинталь, не сочтете ли за милость?..

Но чёрный хлебник добежал до расстояния семи шагов до меня и сделал сверхбыстрый рывок в мою сторону, колюще атаковав батоном. Спасибо любящему телу за то, что каким-то неосознанным выкрутасом туловище миновало острия батона. Однако чёрный хлебник тут же подскочил, схватил меня свободной рукой за горло и поднял в воздух. Шея захрустела, он сдавил её и произнёс:

– На этот раз у меня не душепоглощающий батон, а душеизгоняющий, – после этих слов он вознёс руку с батоном для финальной атаки. – Приговариваю тебя к смерти, еретик!

Всё, капец! Конец! Я схватился за навесной зарубок и сорвал его со своей шеи. А удалось это потому, что зарубок соединяется с веревкой при помощи специального механизма, чтобы можно было быстро схватить его в руку, не снимая весь кулон через голову. Не теряя ни миллисекунды, я задрал край рубахи и сделал надрез ритуальным лезвием на собственном животе, над вырезанной на моей плоти пентаграммой.

Надеялся, что больше никогда не придётся этого делать. Но выбора не оставалось. Я и пространственные разрывы божился не применять, что уж тут...

Навесной зарубок – это магическое оружие, его особенность в том, он оставляет обильно кровоточащие раны, поэтому кровь уже спустя секунду пересекла пентаграмму и достигла надписи под пупком: “666”…

“Теперь тело твоё – Зверь. Дух его – твой”, – так говорил мастер Инфернус. – “Разум – ваш”.

Зверь пробудился. Сознательность ухудшилась.

Прямо из пентаграммы на левой стороне моего живота Зверь высунул астральную когтистую лапу и беззастенчиво вонзился когтями в левую часть груди противника. Ребра хлебника издали хруст, кровь хлынула и заструилась. Хлебный инквизитор отпустил руку и удушение прекратилось. Желанный воздух для долгожданного вдоха. Занятно, кровь хлебника пахнет квасом…

Легкие наполнились гневом. Демоническая рука из моего живота дематериализовалась. Я почувствовал потоки ненависти в своём теле. Ярость струилась по моим каналам и проникала в мой каждый закуток. Зверь пробуждён и жаждет смерти.

Пальцы сжались в кулаки. Схватившись за само пространство, они нацелились на преисподнюю, откуда вырывали по куску живого инфернального огня. Я тут же почувствовал сильнейшую боль в ладонях от жара, что ещё более раздразнило Зверя: правой рукой я с ненавистью швырнул охапку огня в наглое лицо чёрного хлебника, помешав ему провести атаку батоном, а левой замахнулся на удар. Подпаляемый злобой, инфернальный огонь в левой руке мгновенно разгорелся до предела. Я ударил ладонью левой руки, окутанной кроваво-красным пламенем, прямо в недавно полученную им рану от астральной когтистой лапы Зверя и передал всю темнейшую и выжигающую энергию в чёрную буханку тела. Всю, без остатка, иначе бы остаток уничтожил мою левую руку. Кровь хлебника мгновенно вскипела, через долю секунды место удара возгорелось адским пламенем и начало испускать чёрный густой дым. Инквизитор пал на колени, затем ниц – и набок. Властелин хлеба не издал другого звука – только предсмертный смех. Заклятый враг повержен.

Снолли, за ней же гнались! Пора брать тело в свой контроль, к счастью, это я умею, иначе бы меня уже давно поглотила сатанинская всеоплетающая иерархия.

Я бежал по коридору. Никого не слышно, где они? Я продолжал двигаться, прежде чем услышал зов сестры: “Лэд!” Они должны быть в той стороне. Здесь, в этой комнате. Я забежал в “эту” комнату и увидел, как хлебники неистово атакуют Снолли точеными батонами, а Снолли с поразительной ловкостью прыгает меж столов, табуретов и уворачивается от каждого без одну долю секунды смертельного удара, и ещё и отвечает хлебникам ударами метательных ножами в ближнем бою, держа их в руках, как обычные ножи. Однако тем что дереву с плевка. Зверь сделал спокойный вдох… выдох, дьявольским дыханием потушив жалкие огрызки от просраных во служении Джейсу душ хлебников-приспешников. Хлебники единовременно пали замертво.

Зверь испустил свой дух и оставил меня. Как хорошо, мы с ней снова одни. Какое удачное истечение, слава богу, спасибо Зверю.