Текст книги "Отравленная роза (СИ)"

Автор книги: Anya Shinigami

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 83 страниц)

– Я сказал: сядь! – наконец рявкнул он.

Это игра такая, заставить ее сесть без применения волшебства. Я обернулась на Снейпа, создавалось впечатление, что ему скучно смотреть на наши издевательства. Испытывал ли он что-то в этот момент? Может быть, но маска была идеальной… Лицо Люциуса посетила гримаса ярости, ему не подчинялись, он терпеть этого не мог; быстрым шагом подойдя к ведьме, он взял её за шкирку и буквально кинул на стул, моментально наколдовав веревки, обвившие пленнице ноги и руки. Можно было сделать так сразу, но все же Люциус садист, его чудовищность куда более опытная, нежели моя, и я вдруг подумала, что он сексуален, когда ведет себя как маньяк. Он вернулся на исходную и прочел в моих глазах эту искру, даже не понял сначала…

– Северус, думаю, пора начинать, – скомандовала я, пропуская его вперед себя.

Снейп как-то вальяжно подошел к женщине, съедающей его ненавистным взором. Дай волю, Амелия самолично перегрызет ему горло. Я достала золотые часы отца из нагрудного кармана. До встречи с Томирисом еще полчаса. Думаю, никто не обидится, если я ненадолго отлучусь к этому времени.

– Бесполезно, вы не пробьетесь через мой барьер, – поняла она наши намерения, стараясь дезориентировать.

Увы, Снейп слишком бесстрастен и его не собьешь глупыми провокациями. Собранность и концентрация – вот основные качества леглимента, вот основные качества человека, что стоит спиной ко мне, завораживая чернотой силуэта. Никто: насильник, саркастичный сальноволосый ублюдок, предатель… Но именно он заставляет моё сердце биться быстрее и впадать в апатию долгими одинокими вечерами, или кутаться в тепло Люциуса в надежде, что когда-нибудь я смогу точно так же прильнуть к губам Северус, прислониться щекой к бледной груди, испещренной шрамами заклятий. Нет, я не представляю Люциуса на его месте, просто потому что он оправдывает все ожидания, с ним хорошо. Люциус может дать то, что мне никогда не получить от тебя. Я не изменяю любви, не измеряю в ошибках, я вершу удовлетворение плоти, но отнюдь не души. Проще, когда ты стоишь сзади, и я могу обмануться, что тебя и вовсе нет, забыть на время. Глаза – враги, подстрекатели, провоцируют на тяжесть…

Палочка из черного дерева в бледной изящной кисти поднялась на уровень глаз женщины… Зачарованный спектакль для скучающего сердца. Любуйся, Аллегра, пока есть возможность, считай это подарком. Не знаю, почему мои брови нахмурились, а лицо немного склонилось. Тяжело, тоскливо… Борись, прекрати внутреннюю истерику, её никто не должен увидеть, в особенности… Люциус смотрел на меня как на прокаженную, с толикой отвращения, совсем немного, но я уловила негатив в глазах цвета пасмурного неба. Ему неприятно, что его любовница с откровенной жаждой пялится на ненаглядного профессора зельеварения, коим Северус останется для меня навеки. Прости, Люциус, но ты изначально знал о моих чувствах, ты сам сделал первый шаг и был оповещен о моих странностях. Увы, сердцу не прикажешь… Вот только собственничество Малфоя заставляло стены вибрировать, взгляд вечной мерзлоты, ненависти к Северусу, а на деле – внутри сидит мальчишка, ревнивец, пытающийся не показывать раздражения. Плевать я хотела...

– Легиллименс! – скомандовал Снейп.

Он исчез, пропал, утонул в чужой голове. Разумы вовлеченных в таинство отсутствовали в этой камере, они выпали из бытия. Наблюдение, можно потрогать, коснуться его щеки, почувствовать тепло, все равно он не заметит. Люциус бесшумно оказался возле меня, якобы переменил угол обзора. В высшей степени наплевать, а он даже ничего сказать и возразить не может, почему? Правильно, потому что ему ничего не обещали. Чувствую, как кровь приливает к голове, снова жар, его безысходность, нервишки шалят. Была бы я законной супругой Люциуса, Круциатусом бы не отделалась. Хочет ударить – вижу, как сжимаются кулаки, а я стою и наблюдаю за окаменевшим Северусом. Нравится обстановка, нравится управлять гневом человека, буквально извергающим на меня пламя. И кто бы мог подумать, что все настолько запущено? Минуты через три палочка из темного дерева дрогнула и опустилась, леглимент потер переносицу и повернулся к коллегам.

– У нее очень сильный блок.

Амелия только начала приходить в себя, фокусируясь на происходящем. В глазах цвета молочного шоколада промелькнуло самодовольство. Патриотка, она ни за что не предаст интересы министерства, выдрессированная волшебница, недаром о ней ходят достойные слухи. Превосходная окклюментка, не дающая проникнуть в собственный разум.

– Попробуй еще раз, – выплюнул Малфой презрительно.

– Ты точно сделал все, что смог? – осведомилась я под взгляд полный неприязни.

– Очевидно… Да, – процедил Снейп в ответ; его взгляд был острым и холодным.

– Помнится мне, ты говорил нечто подобное, когда исчезла моя дочь.

~~

Люциус посмотрел в разгорающееся пламя карих глаз Амикуса, и снова дурная несдержанность, почти такая же явная, как когда Снейп приходил в Малфой-мэнор по делам Драко. Северус выдержал нападение с честью, не обратив на Кэрроу особого внимания. Аллегра, зачем?.. Замолчи!

– Довольно, Амикус, что было, то прошло, – сам от себя не ожидая, произнес Люциус.

На секунду непонимание, но, кажется, она взяла себя в руки и лишь фыркнула. Нельзя забывать, что им еще работать вместе, а это прежде всего. Есть ли у Снейпа совесть? Ощущает ли он тяжесть греха из-за насилия над юной Аллегрой, глядя в глаза якобы ничего не подозревающего Амикуса? Очевидно, нет, и это подогревает и ее кровь, ведь её сердце, теперь похожее на кусок льда, все еще не может простить его…

– Пробивай защиту, у нас пока есть время, – приказал Люциус.

– Она сильна, не думаю, что это увенчается успехом, – протянул Снейп, снова поднимая палочку.

Он вернулся к заведомо бесполезному занятию, Амелия действительно могущественная ведьма. Люциус почувствовал, как его берут за ткань рукава и тянут на себя. Аллегра кивнула в сторону выхода. Нацепив холодную маску, Люциус проследовал за ней за дверь, бесшумно, чтобы не нарушать контакта леглименции. Как бы он не старался оставаться равнодушным, злоба кипела внутри, затмевая все барьеры, он готов был оттаскать девчонку за волосы, но не имел на это права.

– Мне нужно отлучиться, – сообщила она, поглядывая на часы.

– Куда же? – в его голосе отчетливо звучало ехидство.

– Я обещала связаться с Томирисом по каминной сети.

Правильно, уходи, иначе один из вас сегодня испытает неконтролируемую ярость Люциуса на себе. Она ушла, но напряжение не хотело спадать, а еще проблема в виде сильного блока Амелии… Северус не может снять его, прилагает все усилия, иное было бы нарушением Непреложного Обета. Наблюдать в полной тишине за контактом сложно, хотелось проклясть ушедшего в чужой разум человека, пока он беззащитен. Подлость, безысходность, да с чего вдруг Аллегра стала так дорога Люциусу? Откуда взялась неподобающая его статусу ревность?

Да за что она может любить сальноволосого ублюдка? Очевидный бред шизофренички. Она больна на всю голову и тянет Люциуса в свой омут, делая из него параноика. Злоба на неё, на Снейпа, на себя, так не должно быть… Но это выше его сил, изо дня в день оставаться вторым, подобно псу знать свое место.

«Безумец! Ты должен успокоиться…».

Не существовало на свете вещей, которые выводили Люциуса из себя так сильно, как выводили ее голодные обреченные взгляды на проклятого насильника, но был момент ярости, когда глаза Аллегры сожрали и его – Люциуса. Моментальное возбуждение от грубых действий. Искра страсти в серых радужках. Она больная, сумасшедшая, как можно реагировать на насилие, жестокость подобным образом? Комплекс вечной жертвы. Явный диагноз. Уже не вернуть того лохматого мальчишку, что Люциус видел в доме Амикуса еще год назад. Чудовищные перемены… Сегодняшний Круцио…

~~

– Амелия, боритесь, во что бы то ни стало...

Их разделяла неподдающаяся стена, которая не дала даже мелких трещин, не осыпалась щебенкой от воздействия леглименции. Ответа не последовало, Северус знал, что она слышит мысленно подаваемые сигналы, просто находится в замешательстве. Своими попытками, поддержкой он не нарушал действия магической клятвы, по крайней мере, потому, что все еще был жив. Сильный разум – неимоверная блокада, она выстоит, несмотря на то, что жить ей осталось недолго. В сознании Амелии важная отгадка, ключ к Отделу Тайн, ключ к войне. Волан-де-Морт не должен знать Пророчества, иначе начнется тотальная охота за мальчишкой, он поднимет все силы. Но рано или поздно так и произойдет, как произойдет и смена власти, травля магглорожденных и самих магглов. Оттягивать этот момент… Во что бы то не стало… Лелеять надежду о том, что возможно искоренить зло до того, как падет множество невинных жертв.

Снейп не имел права работать в половину силы и поэтому яростно противостоял, ломал чужой разум. Неужели сопротивление настолько сильное, что даже он не может справиться? Головная боль – явный признак того, что пора возвращаться в реальность, но движимый Обетом, он сделал последний рывок, и в воображаемой стене, словно появилась небольшая трещинка, но тут же Северуса откинуло назад, обратно в сырую камеру подземелья. Нечто влажное под носом свидетельствовало о том, что он перестарался. Кровь была убрана заклинанием. Малфой оказался один, куда сбежал Амикус? Неозвученный вопрос, застывший в глазах, был проигнорирован. Люциус смотрел на него и на потерявшую сознание Боунс, понимая, что их планы под ударом, все тщетно, эта ведьма умрет, но не откроет тайну.

– Я сделал все возможное, – отрапортовал Северус, ликуя внутри.

– Что ж, останешься на стакан виски? – спросил Малфой.

– Увы, у меня есть в школе дела, – ответил тот, понимая, что в приглашении звучало, скорее, желание побыстрее спровадить.

Они вышли из камеры, заперли на заклятие, но к ним уже спускался Амикус.

– Не вышло?

– Нет, – равнодушно ответил Люциус. – С этим нужно что-то делать.

Взгляд Аллегры принадлежал отнюдь не ему, девчонка словно срисовывала картину возлюбленного на память, изучала, составляла внутренний портрет, жила крупицами общения, что имела. Грех презирать ее за это, но внутри в спираль закручивался ураган, не давая возможности здраво мыслить. Путь наверх. Люциус сдерживал себя, чтобы не открутить ей башку. А Аллегра специально шла позади, чтобы наблюдать, похищать остатки его самообладания. Он ничего не скажет ей даже после отбытия гостя в Хогвартс… Однако глупо держать все в себе и чувствовать себя никем, не имеющим право голоса недозрелым щенком. Наконец Северус отбыл восвояси, оставив дышащего огнем Люциуса и тоскливую Аллегру наедине.

– Что ж, видимо, у нас проблемы… – отрешенно сказала она, поставив локоть на каминную полку; прозвучало это двусмысленно.

Взгляд в пустоту, да ей плевать, что Боунс расколоть не удалось, никто не обещал легкого пути, но Люциус отчетливо понял, что пленница в подземелье так же не являлась основной драмой и в его рассудке. Вести себя как обычно, чего сложного? Но он словно считывал информацию с досады Аллегры, во время общения с общим другом практически не было эксцессов, не считая небольшой нападки по поводу побега дочери Амикуса.

– Вероятно, нужно что-то делать, – стараясь не обращать внимания на собственные эмоции, изрек Люциус.

Его речь была немного приправлена ядом, скрывать который представлялось практически невозможным. Простое осознание собственной незначимости в глазах дорогого человека…

«Люциус, что с тобой?».

Внутренний голос бесился, переполняя чашу навеянного гнева. Он не имеет права на безрассудное мышление, он не сопляк, чтобы раздражаться из мелочей, а взрослый самодостаточный мужчина с построенной жизнью, которая буквально рушилась от нехватки силы воли. Не может устоять перед какой-то полоумной…

– Вызови эльфа.

– Зачем? – удивляться не было сил, их высосала несносная влюбленная не в него девочка.

– Я думаю, не стоит давать спать нашей гостье, её нужно измотать, – рассудила она.

Все правильно, так и должно быть, нужно заставить Амелию открыться, но только физическое и моральное истощение может сорвать преграды. Люциус включил мозги и стал усиленно думать о деле, вызвал одного из домовиков и отправил в подземелья, стеречь Амелию и не давать ей спать любыми методами.

– Люциус, я не думаю, но может сработать… – задумчиво проговорила она.

– Ты о чем?

– Нужен опиум.

– Что?

– Стоит попробовать. Наркотическое опьянение не даст ей трезво мыслить и ставить сильные блоки.

– Предлагаешь накачать ее наркотиками? – ухмыльнулся он.

– Если у тебя есть иные идеи, с радостью выслушаю, – немого сарказма в голосе.

Да, Аллегра слегка не в себе, старается держаться, держаться за образ, срисованный с другого мужчины, а значит, Люциус тут лишний. Ненужный черновик, бессмысленный чертик на пергаменте, испачканном заурядной кляксой. Сорваться было бы очень некстати.

– Я пойду домой, – произнесла она как-то отрешенно и зачерпнула из пиалы горсть летучего пороха. – Попробую найти способ достать наркотик, и ты поищи.

Он остался один в своем кабинете, который уже давно стал чем-то вроде давно забытого личного пространства, слишком много времени Люциус проводил в ее поместье и успел к этому привыкнуть. Чертов Снейп не смог помочь, да еще и внес в его личную утопию яблоко раздора. Глупо, все это бессмысленно, но ощущение потери стало произрастать изнутри. Опустошение, глухое одиночество, всего лишь предпосылки, она никогда не принадлежала ему… Не зная, что творит, Люциус просто подошел к камину и перенесся туда, где его не ждут…

Я шла по коридору, яростно срывая с себя одежду отца, жакет остался по дороге на полу. Ничего, эльфы подберут. Вот только его ревности мне не хватало! Мерлин, да что же это? Холодные глаза обожаемого Малфоя, ставшего отрадой, кипели злобой, он слишком хорошо знает меня! Ошибкой было раскрыться, ошибкой было вкусить запретный плод, ошибкой было влюбить в себя этого мужчину, а он именно так себя и ведет! Как подросток пубертатного периода. Эмоции, я должна была уйти или рано или поздно он бы проклял меня.

Встав под холодный душ, я отнюдь не почувствовала облегчения, к проблемам добавилось еще и раздражение от ледяной воды, виски сдавило. Проклятье… Бездарно трачу время, согреваясь в мнимых объятиях другого мужчины, но все слишком далеко зашло. Думать надо было раньше, теперь он мне прохода не даст. Я яростно стерла влагу с тела махровым полотенцем, словно наждачной бумагой.

Я надеялась, что смогу отыскать запрещенное вещество до завтра. Только вот где? В аптеке не купишь, нужно искать в незаконных источниках, но и таковых у меня не существовало, а если и существовало у отца, то я все равно не знаю лазеек, он никогда не допускал меня с подобной информации. Нет привычки заводить знакомства с распространителями дури. Да и среди волшебников таковых практически нет – никому это не нужно. Маггловская отрава. Заменить одурманивающими зельями, афродизиаками? Не существует настолько сильных средств, а иные имеют летальный исход и именуются психотропными ядами. Варить что-то, да все снадобья подобного рода варятся от двух дней, на это нет времени. Маггловский варварский способ, чудодейственные лекарства, которыми пользуется молодежь для достижения высшего наслаждения. Есть еще растения: к примеру, белена черная, красавка или дурман применялись жрецами в древности для единения души с природой. Отравление имеет симптомы умопомешательства, галлюцинации, физические побочные действия, однако все это отпадает. Слишком токсично, разум может выдавать лживую информацию, а значит не подойдет. Да и опиум тоже, что же делать? Нужно что-то, что более или менее сохранит разум…

Рассуждения на эту тему отвлекли от мыслей о Северусе, его изящных руках и темных глазах, которые прожигали брешь в душе. Есть поставленная задача, не стоит заморачиваться на чем-то помимо неё… Лорд ждет, а он не любит ждать долго, мы с Малфоем и так убавили в рейтинге за последние месяцы. Мы обязаны расколоть Боунс, не ударить в грязь лицом. Параллельно размышляя, я механически одевалась, стоя перед гардеробом, и даже не заметила, что за мной наблюдают эти невыносимые серые глаза, напоминающие о зябкой Антарктике, клочком белизны застывшей на карте мира. Безмолвно я продолжила застегивать легкую рубашку, понимая чего ждать от мужчины, от которого чуть ли не исходили вибрации. Хищник, собственник, опасен, красив, Люциус ты чудовище, отнимающее у меня силы. То, за чем он пришел, не являлось необходимым сегодня.

– Ну и? – сложила я руки на груди, облокотившись на дверцу шифоньера. – У тебя появились идеи?

Говорить невпопад, слагать глупые вопросы, читая в глазах алчность, искать спасение в бессвязной речи. В первую очередь я женщина, загнанная в угол ведьма, абсолютно трезво расценивающая ситуацию, желающая заговорить зубы. Но в этом доме мы одни, нет преград, есть психологические барьеры, но Люциус всегда берет свое; он пришел убедиться и убедить, что должен быть единственным. Пойдет ли Ва-банк сейчас, докажет что он мужчина, не побоится потерять меня грубыми действиями? Ярость, написанная на его лице, говорит именно об этом. Улыбка моих губ, искренняя, забавная, бедный… Внутренний голос советовал прекратить провокацию, а боковое зрение углядело волшебную палочку рядом на туалетном столике, куда я и отошла совершенно спокойно, не делая резких движений.

Улыбка на моем лице не спадала, даже когда Люциус двинулся на меня уверенно и быстро. Он подошел вплотную. Кто в ловушке? Мы оба: я в физической, он в моральной. Стальные глаза изучали неприязнь и вели безмолвную беседу на тему того, какая я стерва, и что он собирается со мной сделать. Странно, но и сейчас мы понимаем друг друга без слов.

– Прекрати ревновать, Люциус, это бесполезно, – вырвалась предательская фраза в насмешливой форме.

Выражение его лица – удивление, а затем новая волна ярости, резкое движение. Больно… Схватил меня за волосы на затылке, так что голова немного запрокинулась.

– Зачем ты делаешь мне больно? – я старалась говорить ровно, но это имело еще более раздражающий эффект; он прижал меня к столу, совершенно не способный что-либо говорить. – Так вот ты какой… – с досадой произнесла я, а он все молчал, разъяренно вглядываясь в каждую черточку моего лица. – Отпусти.

– Ты… ты… – шипел он.

– Что я? Люциус, прекрати, ты делаешь мне больно, – повторила я, ощущая, что он вот-вот выдерет мне волосы.

Бояться, паниковать? Нет, он не противен мне, пускай и не любим, но я научилась жить по сценарию, предоставленному мне судьбой, мириться с некоторыми недостатками жизни, и я прекрасно знала, каков Люциус на самом деле. Он может быть животным, если захочет. Не могу понять, почему нет страха, почему я считаю себя победительницей, несмотря на то, что в физическом плане загнана в угол? Ох, следующим этапом был поцелуй, жаркий, горячий, властный. Мазохизм, это вызвало практически щенячий восторг сквозь дрожь и каплю боли… Заводит, но… Мне не хватает куража… Остановка, взгляд полный ненависти и желания, не сдавайся, прошу… Ярость так возбуждает…

~~

Катастрофический недостаток силы воли, он чувствовал, что горит. Надменное выражение лица девчонки… Она считает себя особенной, королевой. Грубость неоправданна, эти мысли пробегались искрами по позвоночнику, Аллегра не заслуживает такого обращения… Он уже решил покинуть её, осознавая, что подобная ошибка больше никогда не сведет их вместе. Глупец, зачем рушить то, чего и так никогда не было? Пока Люциус решал что делать, он ощутил нечто давящее на подбородок. Волшебная палочка… Разряд грома в голове, переполненной мыслями, а в её глазах насмешка, ни капли уязвленности. Сумасшествие, прописанное на молодом лице, маньячка…

– Что ты скажешь на это, Малфой? – ехидно спросила она.

Кто был по-настоящему уязвлен, так это он. Фамильярность, яд в словах, ни с чем несравнимое безумие и сбитое дыхание после яростного поцелуя.

– Убери палочку, – прошипел он, крепче оттягивая копну волос.

Снова улыбка на лице, практически запрокинутом вверх.

– Я не твоя собственность, – уже гневно произнесла она, не собираясь убирать оружие от его горла.

– Ошибаешься, – вторил он, рывком вытащив собственную палочку и приставив к ее нервно вздымающейся груди.

– Мерлин, как это глупо, не находишь? – вдруг засмеялась она, но не с целью перевести всё в шутку.

Он не понимал, почему, почему с этой ведьмой вечно что-то не так; ей плевать, что счет не в её пользу. Рука Аллегры, пытавшаяся отцепить захват волос, метнулась к его воротнику и крепко сжала, на лице отразилась гримаса гнева впервые за все время. Она попыталась вырваться, невзирая на палочку, приставленную к груди, и Люциус прижался сильнее, заставив её окончательно впечататься в край невысокого стола. Потеряв равновесие, она просто села на него. Гнев на лице? Нет… Ехидная улыбка, она не доиграла спектакль, не выдержала. Глупец, как же он не понял… Провокация…

– Идиотка…

Снова улыбка на хитрой мордашке, её палочка, отброшенная куда-то. Резкий рывок на себя, она насильно столкнула их губы, заставляя закипать кровь в жилах.

«Так вот чего ты хочешь…».

Резкие движения, его палочка полетела к чертям собачьим, стукнувшись металлическим набалдашником в виде змеи об пол. Что было дальше? Разорванная рубашка, отлетевшие пуговицы, ярость, одурение… Сорвать с нее брюки одним резким движением и взять прямо на столе. Женские коготки разрывали кожу на спине. Боль доставляла наслаждение… Бешеная, она шарилась по телу как умалишенная, грубо кусая все попадающиеся участки кожи. Восторг, шизофреничка, она хотела насилия. Объятия…

Все происходило так быстро, неистово, что кружилась голова… Жадные глаза горели огнем. Флаконы с разного рода косметическими средствами разлетелись в разные стороны, когда обнаженная девушка крепко обхватила его ногами и в очередной раз подалась вперед, вскрикивая от удовольствия. Довольный смех вперемешку со стонами. Невероятно… Это был полный…

~~

Я не имела права оттолкнуть его, не имела права на слабость, могла лишь перевести игру в иное русло, перестроить под себя, лишь потому, что мне было больно, хотелось забыться. Поддаться, чтобы страх не овладел сознанием, его грубость была бы куда более опасной, если бы не была спровоцированной… Я не хотела боли и не могла выйти из чудовищной затеи проигравшей. Мои правила, мой Малфой, а не наоборот…

КОЛЛАЖ:

http://s002.radikal.ru/i197/1001/ef/dfb4d327ecf6.jpg

====== Часть 2. Глава 21. Чувствам вопреки ======

Не останавливайся, дыши, провоцируй, купайся в его страсти, забирай его любовь, не давая ничего взамен, или стыдись собственных желаний, власти над тем, кто, в сущности, не нужен…

Бессмысленный разговор с самой собой, безумие. Мне не нужен Малфой, не нужно положение и благосклонность Лорда, хотя я уже в ловушке, слишком сладок стан власти, слой управления. Война на носу, мой выбор пал в пользу правильного пути, но тогда я не понимала, не видела всех приоритетов, сулящих господство над низшими, над магглами. Я распутала свой клубок и иду в лабиринт Минотавра, видя отнюдь не чудовище, а, наоборот, спасение, усладу и покой. Иноверие, я переметнулась подальше от собственных бредовых мыслей о насильственной судьбе, не вижу ничего зазорного в том, чтобы служить интересам Волан-де-Морта. Или снова переменить мнение и переметнуться на сторону мнимого Света? Нет, у них нет шансов, Дамблдор – шарлатан, он уже однажды обманул меня, и он ничуть не лучше Лорда, открывшего мне глаза на мир с иной стороны. Останавливает лишь глупая любовь, слабость, испытание совестью за жизнь Снейпа. Не дрогнула палочка перед пыточным заклинанием в поместье Малфой-мэнора, не дрогнет и впредь перед куда более чудовищными деяниями. Сохранить жизнь любимому человеку – теперь лишь попутное задание, не идущее вразрез с разумом и целями. Выбор сделан, я буду нападающей, охотником, а не жертвой. Не жаль Боунс, на ее месте и на месте Венс могла оказаться я, безопаснее находиться по эту сторону, но дело не в самосохранении и трусости, мне нравится то, что я делаю. Жестокость мне к лицу. Смириться с тем, какой я стала, принять эту сущность, не опираясь на чувство вины, разум говорит, что пора…

Пора отбросить юношеские стенания и боль, не приносящую удовлетворения. Прочувствовав, что маски вросли и стали одним целым с моим сознанием, укрепили каркас здравого смысла, я поняла, что могу быть счастлива независимо от Северуса… Принять то, что нам не суждено быть вместе, выполнить лишь долг, защитить неоднозначную личность – вот и все, что нас связывает. Искоренить болезненные предрассудки. Я могу, я сделаю, просто выполню обещание и буду жить своей жизнью…

Глубокий вечер, Люциус мирно дремлет, заключив меня в объятия, но есть дела поважнее: достать наркотики. Никогда бы не подумала, что придется заниматься подобными вещами. Усмехнувшись про себя, я попыталась освободиться из крепких мужских рук, чтобы обдумать все за чашечкой кофе… Грубое насилие, мы истязали друг друга до глубокого вечера, волшебно… Моя комната превратилась в поле боя: рассыпанные косметические средства на полу, обрывки любимой блузки в осколках стеклянных флаконов. Умудрились даже штору с петель снять, животные… Мы оба звери, не иначе. Пришлось взять инициативу в свои руки, чтобы укротить разбушевавшегося мужчину, страдающего обычной человеческой ревностью. В таком состоянии он мог убить, но когда понял, что я всего лишь играю… Сначала действительно покалывала боязнь, однако мне пришлось немного подкорректировать сценарий, чтобы никто не наломал дров. Вероятно, он теперь считает меня совершенно чокнутой, но видимо, у Малфоя склонность к садомазохизму, ведь теперь он… Может быть, и не любит меня, но больше никуда не денется – это факт. Опасный факт того, что и я теперь не могу сделать лишних шагов без его вероломного чувства собственности.

Я осторожно выскользнула из-под одеяла, согретого теплом все еще разгоряченного тела, свесила ноги с кровати, осмотрелась. Разгром полнейший, не удержалась и прыснула, закрыла ладонью рот, чтобы не разбудить спящего дьявола, но не вышло.

– Чего смеешься? – спросил он сонным голосом, словно мурлыкая.

Ну, раз он не спит… Ошеломляющий хохот вырвался из моего рта. Я почувствовала руки на своей талии, Люциус принял сидячее положение и зарылся в мои волосы, а я все сотрясалась от истерического смеха, стараясь не выдавать каверзных звучков, на которые имелась привычка.

– Посмотри… – выдавила я.

Но ему было плевать, он наслаждался запахом черных прядей, гладя мой живот, сжимал грудь.

– Ты еще здесь? – задала вопрос я.

Молчание, поцелуи плеч.

~~

Люциус не мог насытиться, она – самая изысканная пища, не утоляющая чувство голода. Казалось, он и в пору юности никогда не был таким, какой с ней. Мурашки и колики охватывали все тело, а он степенно продолжал вдыхать аромат её волос, пока Аллегра смеялась без остановки. Через силу он оторвался и оглядел темную комнату, свет в которую проникал из открытой настежь двери. Все вокруг напоминало полигон для испытаний новейших афродезиаков. Аллегра затягивает в сумасшествие, тело и желания бунтуют против возраста, стоит только коснуться её. Амортенция в чистом виде, наваждение, дурманящий сон…

– Куда собралась? – бархатным голосом шепнул Люциус ей на ушко.

– Собираюсь решать вопрос с наркотиками, – со вздохом сказала она, облокотившись ему на грудь.

Одним резким движением он снова положил Аллегру на кровать, устроившись сверху. Ох уж эти глаза, они так заманчиво блестят…

– Люциус, у нас есть важное дело.

– Не беспокойся об этом.

Гладил лицо, убирая выбившиеся пряди за уши.

– У нас есть всего два дня, чтобы расколоть ее, неужели ты не понимаешь?

– Ш-ш..ш. – проговорил он, прикладывая палец к губам любовницы. – Завтра будет тебе и опиум, и героин, даже кокаин, все что пожелаешь.

– Не смешно, ты сможешь достать их, правда? Или хотя бы готовые зелья?

– Прекрати суетиться, я же сказал, все сделаю, – промурлыкал Люциус. – Пошлю Кэрри куда надо, не мельтеши.

– Давай с этим сейчас разберемся, я не хочу накладок, – не унималась она, пытаясь выбраться из-под него.

– Ты слишком нервная, надо с этим что-то делать…

– Уж кто бы говорил, – съязвила Аллегра, возвращаясь на несколько часов назад.

– Просто не надо меня провоцировать.

Торжественно изогнутая бровь.

– У тебя паранойя, – недурное умозаключение.

– Умолкни… – тихо сказал он, без зла.

– Так, быстро заканчиваем с делами, и делай со мной все что хочешь, Люциус.

– Не отвяжешься?

Помотала головой из стороны в сторону. С недовольным видом он отстранился и встал, приглаживая точащие в разные стороны волосы. Аллегра последовала тому же примеру, выползла из кровати и подошла к нему сзади вплотную, сцепив руки на его животе, нежно поцеловала в лопатку, прижалась.

– Сначала дела, – передразнил Люциус.

– Да, да…

Нехотя оторвалась и взяла со спинки кресла шелковый черный халат, накинула на острые плечики под его съедающий взгляд. Вид обнаженной Аллегры завораживал, и она прекрасно знала об этом. Он не хотел одеваться, попросту было лень, поэтому трансформировал еще один халат Аллегры, на этот раз белоснежный, под свой размер.

– Останешься у меня? – спросила она немного низковатым голосом, слишком взрослым для юной девушки.

– Ты же сказала, что после расправы над делами, я могу делать всё, что захочу.

Ухмылка.

– Ты все буквально воспринимаешь…

– Поэтому не стоит говорить опрометчивых слов, дорогая…

~~

Дорогая… Пускай в речи присутствовало ехидство, но оно было безобидным, даже наоборот, положительным. Черт возьми, стою как идиотка, будто набрала воды в рот от неожиданности, еще никогда он не называл меня подобными словами. Взяв себя в руки, я пошла к выходу из спальни, он последовал за мной. У нас намечается вечеринка в пижамах? Вернее будет сказано, в халатах. Тревоги почему-то отступили куда-то, небольшое переосмысливание жизни… И казалось, что все вполне приемлемо, что я наслаждаюсь, действительно радуюсь тому, что имею… Но его ревность все равно переходит все границы, Люциус считает, что имеет на это право, нужно разубедить его в этом как можно скорее, не хочу быть невольницей, сие противоречит моим уставам и принципам.

В кабинете полыхал камин, эльфы никогда не тушат пламя, когда температура ниже двадцати градусов – моя небольшая прихоть. Вызванная Хатке была послана за ужином, мы, конечно, проголодались.

~~

Люциус наблюдал за тем, как Аллегра держит во рту заколку и собирает волосы в хвост. Каждое её движение расценивается им как эротический намек, когда же это закончится? Он чувствует себя кобелём, сорвавшимся с цепи, оборотнем, воющим на луну. Что-то невозможное, нереально контрастное для его жизни, повязанной статусом и семейным положением. Аллегра села на софу возле камина в ожидании пищи. У нее наверняка тоже болят мышцы после марафона… Люциус сел за её стол, открыл выдвижной ящик, чтобы достать пергамент и написать письмо общим знакомым, но взгляд упал на фолиант в переплете из потертой черной кожи, глаза округлились от ужаса, когда увидел знакомые рунические символы.