Текст книги "Жить вопреки (СИ)"

Автор книги: Angelochek_MooN

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 44 страниц)

Парень налил в чаши странное, нежно пахнувшее масло из самого большого пузырька и туда же высыпал содержимое трех мешочков, оказавшееся цветной пылью – в каждую разную.

В Чаши он добавил странный порошок из четвёртого мешочка.

Краска, как опознал её Аран, загустела и напоминала по консистенции уже не воду, а жирные сливки.

В юрту забежал какой-то мальчишка, принёсший с собой странной формы расписной кувшин с идущим из него паром.

Старый добавил в кувшин какие-то травы – на сухих стебельках были видны фиолетовые мелкие цветы. Мужчина стал бормотать какую-то то ли молитву, то ли просто песню, размешивая содержимое кувшина, на каждом третьем слове добавляя к него каплю из странной, резко пахнущей баночки.

Смутно знакомый запах, ассоциировавшийся с дорогими заморскими благовониями, что довольно часто везли с собой торговцы на Олух, ударил в нос, заставил поморщиться.

Арана развернули к ним спиной и, не обращая внимания на заведенные за неё руки, стали горячей, смоченной в содержимом кувшина тряпочкой протирать кожу.

Та же участь постигла всю его спину, а потом и грудь, и живот, и руки.

Кожа, молочно-бледная, усеянная веснушками, стала казаться золотистой.

Сразу прошла волна слабости по мышцам, сил на сопротивление совершенно не осталось, глаза стали закрываться, веки словно свинцом налились – безумно захотелось спать.

От того, чтобы провалиться в блаженное беспамятство его спасало пугающее ощущение отточенного лезвия кинжала на спине.

Отрезвило его резкая, пусть и не особо сильная боль – не рана, но длинная, сочащаяся кровью царапина.

На его спине цветком расцветал чужой знак, с каждым лёгким, неглубоким надрезом сознание теряло связь с реальностью.

Царапин коснулась на этот раз, видимо для разнообразия, прохладная тряпочка – теперь на его многострадальную спину наносили краску, подчеркивая и оттеняя ими вырезанный символ.

Жжение и ощущение тёплой, такой жидкой крови текшей вниз, причудливыми разводами, наверняка, вплетавшейся в чужой знак.

Так и надо было?

Этого и добивались эти люди?!

Пусть всё уже закончится!

От резких ароматов полузнакомых трав кружилась голова и слезились глаза.

Безумно хотелось пить.

Но и пришедшая на смену всему этому безобразию тьма ему тоже подходила.

***

Солнце на вновь ясном небе казалось всевидящим оком. Плачущим кровавыми слезами, так горько его было от творимого людьми кошмара.

Арана вывели на площадь, посреди которой стоял Камень-жертвенник, он был готов ко всему, кроме того, что произошло.

Он был готов драться за свою жизнь – он должен был её Беззубику, и отдать её просто так… было бы глупо и просто обидно.

Но и смерти не боялся.

Вокруг собралась большая толпа – люди с предвкушением ждали этого занимательного действа – принесения в жертву Духам пойманного Чужака.

Многие удивлялись, что иноземцем оказался простой мальчишка – парни и старше него не всегда получали право называться взрослыми. А уж этот… Худой, бледный, на вид – совершенно беспомощный.

Но руки его были связаны за спиной, а значит – был опасен.

Его вели по тропе к камню сквозь толпу, словно специально – медленно, давая народу рассмотреть его. Запомнить того, чья душа навсегда останется блуждать в этих степях.

Где-то близко и, всё равно, далеко раздались непонятные крики, не то удивлённые, не то испуганные. Послышалось конское ржание, тоже обеспокоенное.

Но это было далеко, фоном.

Каждый шаг отдавался в голове гулкими ударами, в чём-то похожими на стук сердца.

Порезы на спине саднило, холодный воздух заставлял кожу покрываться мурашками, и только силой воли он не позволял себе дрожать. И не понятно отчего – от холода ли, от страха ли.

Предчувствие взвыло раненным драконом – что-то случится. Вот прямо сейчас.

В этот миг.

– Остановитесь!

Голос, разлетевшийся над толпой, был сильным и властным – ему хотелось подчиниться.

На площадь ворвался конь, вставший на дыбы, гася скорость, и оттеснил Арана от ведших его к камню воинов.

Всадник коня немедленно спешился.

Всадница.

Люди в испуге смотрели на неё, явно узнавая, и все в панике отступили на несколько шагов, образовывая широкое кольцо вокруг неё, коня и Арана.

Послышался ещё топот копыт, и толпу окружили ещё около двадцати всадников, одетых схоже с говорившей. Видимо, она была у них главной.

– Отойди, Айша, дочь Амира.

Вождь племени не подал вида, что испугался – но это можно было понять по некоторым деталям его поведения.

Он старался говорить ровно и уверенно, так же властно, как и девушка, но получалось у него, откровенно говоря, не очень.

– Ты ошибаешься, Олад, – спокойно заметила девушка, – если думаешь, что я позволю тебе убивать на территории моего народа детей, кем бы они ни были.

Она решительно загородила собой Арана, закрывая его от толпы, чем юноша и воспользовался, быстро достав спрятанный кинжал и разрезав верёвку на руках – без ограничений в движениях он, естественно, чувствовал себя намного увереннее.

– Этот чужак посмел коснуться Духа! – яростно выкрикнул кто-то из толпы и несколько десятков голосов его дружно поддержали.

– Он, в первую очередь, – ребёнок, – невозмутимо ответила Айша в ту сторону. – У тебя самого, Олад, сын немногим младше. Если я сейчас вспорю ему глотку, будет в том справедливость?

При упоминании сына, мелькавшего где-то в толпе, мужчина разъярился – перспектива лишиться наследника из-за этой наглой девицы, посмевшей взять в руки оружие и теперь называющей себя воином, была ему противна и вызывала только гнев.

– Да как ты смеешь!.. – начал он, но договорить ему не дали.

– Я – смею, – жёстко оборвала его Айша. – Это – моя территория, на которой вам позволили остановиться.

Толпа замерла, вслушиваясь.

Люди особо не заморачиваясь, решив не раздумывать, на каких условиях они остались на территории чужого племени, не захватив её, но и не выгнанные сами, продолжали заниматься своими повседневными делами.

Они не осознавали до конца, что чужаки здесь – именно они. И хозяева этих земель были вправе вырезать все их племя, но, почему-то, отказались от такого радикального решения проблемы, хотя западные соседи Ритта никогда не упустили бы возможности поквитаться со своими противниками в борьбе за выживание.

– Этот ребёнок сумел не просто коснуться Духа, как вы их называете, он с ним разговаривал. Вы своими же руками хотите убить столь долгожданного вами Пророка.

Люди, доселе галдевшие и возмущавшиеся, на последнем слове замолчали.

И ошарашено глянули сначала на Айшу, а потом на Арана.

– Но…

– Мальчишка держал путь в Чёрные Горы, а значит, он пойдет со мной. Только мой народ вправе решать его судьбу!

Комментарий к Глава 4

Ну, дамы-господа, я смогла! Я это сделала! Почти всю главу написала сегодня. Принимайте.

И не забывайте оставлять комментарии, тогда скорость выхода глав будет повыше, чем раз в месяц, в неделю и тогда до НГ я точно допишу ещё главу)

Отбечено. Но ПБ, конечно же, работает.

========== Глава 5 ==========

Небо на западе было ещё светлым, хотя сумерки неумолимо поглотили степь, простиравшуюся на сотни дней пешего пути вокруг, и только там, на горизонте, странной, неровной чертой чернели Горы.

Два десятка коней галопом мчались, поднимая пыль, шурша сухой травой, неся своих всадников в им одним известную сторону.

Перед ними едва ли не летел ещё один конь – гнедой, стройный, сильный, он казался тенью во вступавшей в свои права ночи. Две фигурки на его спине были такими же – гибкими, уверенными.

Аран не понимал, почему он решил довериться этой странной девушке, спасшей его от весьма незавидной участи жертвы в ритуале, и всё никак не мог прийти в себя – он хотел жить как никогда прежде, но смерти не боялся.

Та, что была названа вождем того племени Айшой, откуда-то знала и про то, что его целью были Чёрные Горы, и про разговор с Жуткой Жутью.

И вот сейчас Таир, как называла своего коня девушка, мчал их в неизвестность, по крайней мере, для Арана это было именно так.

Разумом юноша понимал, что это не нормально – так доверять совершенно незнакомому человеку, но…

Верить хотелось.

Эта девушка казалась ему людским воплощением Айвы, но более опытным что ли… Аран мог чувствовать – она была честна в каждом своём слове, в каждом намерении.

И предложение о помощи юноша принял хоть и с неохотой, но довольно быстро – ему не оставалось ничего иного.

Айву он предупредил о непредусмотренном путешествии и был теперь уверен – Змеевица была где-то совсем недалеко, ждала удачного момента, чтобы забрать своего нерадивого подопечного.

Верхом на коне было несколько непривычно – драконы всё-таки достаточно сильно отличались от них, но принцип оставался тот же, а потому в седле юноша сидел вполне уверенно, к большому удивлению своей спасительницы.

Вдруг Аран заметил вдали несколько огоньков – отблески света в окутавшей степь темноте казались яркими и близкими, хотя он прекрасно знал, что до поселения было ещё достаточно далеко.

Айша почему-то ни о чём не расспрашивала, не пыталась узнать, что конкретно произошло, но и сама не спешила распространяться о себе и своём племени.

Когда огоньки далёких костров превратились в полноценное пламя и в его свете стали видны множество юрт, похожих на те, что были у захватившего его племени, но немножко другой формы и расцветки.

Никто не удивился тому, что Айша вернулась из патруля вместе с каким-то мальчишкой – многое видели на своем веку Стражи Чёрных Гор, и ко многим странностям относились как к должному.

Такова была их суть – они многие века жили на самой границе обитаемых территорий, за которой находились, если верить легендам, воистину волшебные земли.

Та сторона, откуда никогда не дул ветер.

Та сторона, откуда иногда чёрными тенями мелькали удивительные создания – Крылатые Змеи громадных размеров, способные выдыхать пламя.

Огонь всегда завораживал человека – все людские племена связывали магию с ним, и неважно каким образом.

Но не было ничего страшнее, по мнению Айши, чем степной пожар – когда в сухой траве гибли птенцы и детёныши многих зверей, а порою и целые дикие табуны, не успевшие укрыться в спасительных водах Великой Реки.

Смерть и ужас.

И – новая жизнь.

Сгоревшая степь новой весной расцветала и радовала глаз бескрайней зеленью.

Смерть всегда становилась началом новой жизни, а потому нельзя было бояться гибели, но и нельзя уничтожать жизнь – нужно было любить все живое и быть готовыми подарить им новый шанс, оборвав страдания, даже если они сами о них не подозревали.

Философия её народа вполне вписывалась в мировоззрение Айши, а потому она без сомнений и колебаний выполняла волю Древних – хранила святость Чёрных Гор и ждала пришествия нового Пророка, который откроет людям истину о жизни и смерти. И Душах, об их предках.

В отличие от остальных народов, Кабур Не’та Тал – как они себя называли на одном из языков Древних – очень внимательно относились к вопросам Души и тем, кто мог хранить хоть сколько-то древних, давно потерянных знаний.

И те, кто шёл за Драконами (ведь именно так их называли многие чужаки с севера) в Чёрные Горы были хранителями этих затерянных секретов. Или должны были стать ими.

И помощь таким людям была столь же священна, как и сами Чёрные Горы.

И если этот мальчишка был одним из таких Странников, то народ Айши без вопросов позволит ему продолжить свой путь.

Ведь в том и был смысл.

Не высокий, но и не низкий мужчина с характерной для этой местности внешностью, с проседью в чёрных волосах, но гордой осанкой бывалого воина, встретил спешившихся всадников, явно расслабившихся на территории своего поселения.

Айша невозмутимо отвечала на вопросы этого человека, тепло ей улыбавшегося. Они говорили на незнакомом Арану языке, а потому юноша мог только пытаться считать их эмоции.

И то, что он сумел понять, его весьма устроило – спокойная радость, некоторое удивление, тёплое, какое-то родительское снисхождение, любопытство.

Ни гнева, ни презрения, ни насмешки.

Айша вдруг чуть ласково улыбнулась мужчине и поманила юношу за собой, сказав, что ему стоит отдохнуть. В юрте было тепло – в отличие от полей, блестевших инеем, а порою и снегом, быстро таявшим под дневным солнцем. Тут было уютно, и витавшее в воздухе словно ощущение правильности – дома, где жильцов ждали и любили, было приятным.

Девушка уселась на полу, устланному звериными шкурами, и протянула юноше, последовавшему её примеру, чашу, принесённую каким-то мальчишкой, с какой-то жидкостью, от которой исходил белёсый пар.

Аран с благодарностью взял чашу и, изучая взглядом угощенье, грел об неё руки, всё не решаясь отпить, хотя предчувствие неприятностей молчало, говоря о том, что сейчас ему точно ничего не угрожало.

– Пей, не бойся – это отвар из целебных трав, – с улыбкой сказала Айша, наблюдая за нюхающим содержимое чаши юношей. – Придаст сил и спокойствия.

Голос её, в противопоставление образу грозной воительницы, властной и смертоносной, был мягким, обволакивающим, его хотелось слушать и слышать. Аран поднял на неё глаза и, наконец, смог рассмотреть свою спасительницу.

Это была девушка лет двадцати трёх на вид, смуглая, с узкими тёмными, практически чёрными глазами. Её длинные чёрные волосы были заплетены в косы.

И смотрела она так устало и так понимающе…

Аран молча кивнул и осторожно сделал глоток.

Отвар обжёг горло. Юноша почти не почувствовал вкуса и, стараясь не обращать внимания на боль, сделал ещё несколько маленьких глотков, подул на содержимое чаши, желая хоть так остудить до приемлемой температуры.

– Итак… – обратила на себя внимание ушедшего глубоко в свои мысли юноша Айша. – Скажи, как зовут себя, юный искатель приключений.

– Аран, – чуть смутившись, представился он.

Напиток был ароматным и, как и сказала ему девушка, придал сил, хотя усталость все равно приятно разливалась по телу. Язык и горло уже не болели так, и потому юноша продолжил мелкими глотками пить отвар из смутно-знакомых трав – запах вызывал странные ассоциации, и Аран мог с уверенностью сказать, что прежде сталкивался с ним.

Юношу безмерно удивило то, что его спасительница так и не стала его расспрашивать про его происхождение, родные земли и цель пути, что он, такой юный и одинокий, делал один в степи.

– Вот как, – только и пробормотала Айша. – Думаю, твоя подруга тебя заждалась… Оставайтесь на ночь и с рассветом отправляйтесь в путь.

Аран распахнул глаза и чуть не поперхнулся – так его ошарашило упоминание Айвы этой девушкой. Откуда она о ней знала?! Как вообще так случилось и что, собственно, происходило?

Видимо, все эти вопросы отразились на лице у юноши, так как Айша только медленно покачала головой и слабо, но ободряюще улыбнулась.

– Спасибо, – вместо стольких вопросов сказал Аран.

– Это наш долг.

***

Когда странное предчувствие окутало Айву, та была готова броситься в атаку на неизвестного противника и покромсать его на куски – Змеевики во многих народах славились своими острыми, пропитанными ядом шипами и невероятно горящим, плавящим даже камень, пламенем.

Она не сразу поняла, что угроза нависала не над ней – но её маленький детёныш, несмышлёный во многих аспектах драконьей жизни, так и не вернулся из маленького путешествия за сухими дровами для костра.

По связи пришло беспокойство и острая вспышка страха напополам с решимостью.

Что там происходило?!

Мальчишка, ещё сам не свой после посещения деревни местных (или уже нет, ведь те племена остались далеко на западе), решил для себя что-то, и яростно желал… уберечь её? Айву?

Это… умиляло.

Это грело сердце, но стоило все-таки найти Арана и понять, что же произошло, и не позволить случиться чему-то страшному – за те дни, что она провела рядом с этим детёнышем, она сумела узнать о людях больше, чем за всю жизнь до.

И то, что она знала, не радовало её – схожесть людей и драконов пугала безмерно, но люди… Люди пугали её все больше и больше. И это заставляло задуматься – кто из них больше звери – люди или всё-таки драконы?

Искать Арана пришлось недолго – он явно был жив, пусть и, по всей видимости, без сознания, что и, надо признать, не мудрено, после такой встряски-то.

Мальчик, как она и ожидала, оказался в поселении местных кочевников, но пробраться к нему, не подвергнув опасности, не было никакой возможности. Если люди увидят их вместе, то Арану точно несдобровать – местные почему-то ненавидели тех, кто был способен даже на то, чтобы коснуться дракона, не то что говорить с ним или, небо упаси, летать на нём верхом.

Айва затаилась (а она, даже при своей весьма приметной расцветке умела быть незаметной – незаменимое для странствующего дракона свойство) и стала ждать, пока Арана выведут на улицу – если бы ему попытались причинить вред, она бы успела к нему на помощь, а пока стоило пронаблюдать за развитием событий и постараться не усугублять.

Когда всё началось, действо произошло слишком быстро – даже она не сумела среагировать, когда на площадь временного поселения выскочила всадница, а всадники окружили толпу.

Змеевица узнала в девушке и её воинах Кабур Не’та Тал – тех немногих людей, которым драконы могли доверять. Стражи Чёрных Гор, по-своему идеалистичные, по-своему радикальные и даже жестокие, были всё-таки справедливы ко всем.

Проследить за маленьким караваном, следовавшим в стоянку всего племени Кабур, было нетрудно – в наступивших сумерках она была незаметна, а лететь на одной скорости с мчащимся конём было легко.

Айва была спокойна за Арана – тут его точно не обидят, наоборот – обогреют, дадут отдохнуть.

На рассвете, когда Аран в сопровождении своей спасительницы вышли к ней, Айва уже была готова отправиться в путь.

Улыбка на устах девушки и кивок с её стороны были лучшей наградой за ожидание – второй на её веку человек, не пугавший её, не казавшийся монстром.

И это было прекрасно.

***

С серого неба, тяжёлого и давящего на сознание, медленно падали крупные белые хлопья. Весь мир – бесцветный и безрадостный – преображался, укрытый заботливой Зимой тёплым одеялом.

Осень вместе с её дождями и пробирающим до костей ветром навевала на всех тоску, липкую и вязкую, такую противную, что она ощущалась почти физически. И потому это изменение – словно очищение, омоложение мира, состояние спокойного, тихого сна были восприняты с нескрываемым восторгом.

Мирослава улыбалась, глядя на эти превращения, рассматривая упавшие на её ладошку снежинки. Руки у неё были всегда холодными, но хорошенько рассмотреть маленькое чудо не получалось – узорчатые, словно вышитые умелой мастерицей, хлопья быстро становились просто капелькой воды.

Мавка на коленях у девочки забавно морщилась и чихала, когда снежинки попадали ей на нос. Кошка глухо мурчала, щурилась от яркого света, отражавшегося от снега как от хорошего зеркала.

На душе у Мирославы тоже была какая-то перемена – спокойнее стало, светлее. Не ушли ни кошмары, ни видения, ни сны-воспоминания, но пришло какое-то смирение и даже некое любопытство – что же будет дальше? Она больше не вздрагивала, не озиралась вокруг по несколько дней подряд, открывая глаза после очередного слишком реалистичного сна.

Привыкла.

Смирилась.

И стало проще.

Конечно, она столько раз словно проживала кусочек чьей-то жизни, но ни имен, ни лиц, зачастую, она не запоминала – лишь картинки странных, чужих миров, ощущение реальности происходящего и странного одиночества.

Может быть, это ощущение лёгкости прошло после того, как она всё-таки поделилась с братом всем тем, что накопилось у неё за эти несколько месяцев. Все её страхи и догадки, все кошмары и тайны других миров, всё – разделила с Радмиром.

Ведь полный беспокойства и даже непонятного страдания взгляд брата был невыносим – и она не выдержала, рассказала.

И оно того стоило.

После того, как пугающий Чужак, убивший Мирославу в её сне, ушёл, жить, думать, и даже просто дышать ей стало намного легче – она не боялась больше чего-то непонятного, неизведанного, что хранилось в его насмешливом взгляде, в его молчании.

Рассказ же о том самом юноше, вероятности жизни которого она столько уже видела ночами, о том самом Всаднике чёрного дракона (а не просто Крылатого Змея!), встреченном ей неожиданно на одной из улочек родного селения, расставил для Радмира все на свои места.

Мирослава долго и отчаянно убеждала брата в том, что с этим человеком ссориться было не просто нельзя – опасно для жизни. И если им предстояло его ещё раз встретить на своем пути – быть ему друзьями, помогать, покориться.

Этот человек или станет великим, в любом из оттенков значения этого многогранного слова, или погибнет на пути к этому.

И в интересах Мирославы было не допустить того, чтобы он стал очередным тираном.

Ведь, в отличие от многих других, он был явно умен.

А потому слишком опасен.

Приглашая его в тот знаменательный день, в их первую и, девочка надеялась, последнюю встречу, пожить в их доме, как было принято в их селении – давать странникам кров и еду, ведь это непременно навлечёт благое внимание Богов, Мирослава была как никогда уверена в том, что делала.

Помочь тому, кто, возможно, когда-то окажется вершителем многих судеб, а, быть может, и её собственной, было её долгом.

После тех её судьбоносных слов вариант будущего, где тот вершил свою месть, расправляясь с виновными и безвинными одинаково жестоко и беспощадно, проливая реки крови за отнятое у него самое дорогое существо…

Будущее стало чуть-чуть более светлым и чистым.

Хоть в каких-то его вариантах теперь не было крови и страданий.

И переживать видения стало легче.

***

– Что-нибудь известно про Айвайин’ик? – спросил молодой Змеевик. – Она отправилась в Великое Странствие одной из первых в нашем поколении, и лишь она не вернулась.

Его окружали ещё два Змеевика – молодая и пожилая самки. Пещерка, находившаяся высоко в горах, была погружена в полумрак и силуэты трёх драконов угловатыми тенями скользили по ней.

– Вдруг что-то случилось с моей девочкой! Она всегда была слишком увлекающимся детёнышем! – взвыла более молодая Змеевица.

Она, наверное, больше всех ждала возвращения Айвы. Её дочь всегда была особенной – она легко находила друзей, располагала к себе любого дракона и, что самое страшное, интересовалась людьми. Их жизнью, их верой, их мыслями и тем, что движет их поступками.

Это пугало самку.

Вдруг Айва по дурости своей решится поближе увидеть людей! Вдруг они схватили её и… И!..

– Успокойся, Дорика! – рыкнула более взрослая Змеевица. – Твоя дочь одна из сильнейших в своём поколении. Я уверена, у неё есть веские причины для такой задержки. Ты знаешь, она очень любит свой дом, она обязательно вернётся, даже если она нашла себе самца и решила остаться в его стае, она бы как-нибудь передала тебе весточку об этом.

При последних словах молодой Змеевик сник. Он боялся допускать мысль о том, что его подруга детства могла найти себе кого-то и уже никогда не вернётся…

– Вот поэтому я и боюсь, – прошептала Дорика.

***

Остаток путешествия прошел на удивление спокойно. Аран чувствовал вину перед Айвой, ведь ей пришлось показаться людям, рисковать собой ради его спасения.

Но потом Змеевица ему доходчиво объяснила, что это, вообще-то, её обязанность – вытаскивать несмышлёного детёныша из неприятностей. Пока он не будет готов к собственному Великому Странствию, она несёт за него ответственность.

Это невероятно умилило юношу.

То, что Айва на него совсем не сердилась, грело душу.

Постепенно золотистая от выгоревшей за лето травы степь сменилась низкими каменистыми холмами, становившимися всё выше.

Невероятные пейзажи предгорья пополнили коллекцию зарисовок Арана. Тот с удивлением заметил, что у него собрался достаточно толстый альбом с видами посещённых островов и земель.

Когда успело пролететь время?

Когда он настолько привык к постоянному ветру, к холоду неба над облаками и к постоянному полёту?

На горизонте показались горы.

Из-за освещения, а, может, по природе своей такие, но они даже отсюда, издалека, действительно выглядели чёрными. Это поражало Арана до глубины души. Он видел много разных гор, даже Олух мог похвастаться этим чудом природы.

Но это…

– Ну вот я и дома…

***

В нос ударил сухой, пыльный, жаркий воздух.

Она открыла глаза и тут же вновь зажмурилась, прикрыв лицо руками.

Снова открыла.

Нахмурилась.

Огляделась.

Всюду, насколько хватало взгляда, была алая пустошь – странная пустыня с песками ярко-кровавого цвета. Песчинки были грубыми и острыми – неприятно кололи босые ноги.

Непокрытую голову сильно напекало солнце…

Солнца.

Два.

В небе странно-янтарного цвета висели сразу два дневных светила – крупное голубое и помельче – зеленоватое.

Солнца («Братья» – пришло ей в голову) располагались очень близко друг к другу и едва заметно скользили по небесам – Меньшее безмолвно следовало за Большим, одаряя странный, незнакомый, столь чужой и непривычный мир светом жутковатых холодных оттенков.

От этого пустыня казалась ещё более красной.

Молча вздохнув и поджав пересохшие на жаре губы, она оторвала от передника широкую, более походящую на квадрат, полосу ткани и надела вместо отсутствующего платка – перегреться сейчас было бы совсем нежелательно, пусть и весьма вероятно.

Невыносимо хотелось пить.

Оставалось благодарить Богов и Духов, что она была в рубахе с длинным рукавом, да и в общем одеяние было до пят, не позволяя обгореть под зловредными лучами.

На горизонте, в той стороне, куда падали тени, виднелась алая, неровная, словно неаккуратно срезанная тупым ножом, полоса – столь далёкие горы.

Немного левее гор виднелась тонкая вертикальная черта – башня?

Песок под ногами явно был только чуть-чуть покрывавшим что-то большое и твёрдое – она присела и смела несколько горстей в сторону. Неожиданно пальцы оцарапало что-то жесткое и шершавое – камень.

Неожиданно подувший ветер, сухой и горячий, не принесший ни капли облегчения, смел песок в сторону, обнажив вполне конкретную полосу таких же камней – потрескавшаяся от времени, неровная и полуразрушенная ветром, покрытая плиткой дорога.

И если верить направлению, вела она как раз к той самой предполагаемой башне.

Она, вздохнув, сжав в ладони щепоть песчинок, поднялась и побрела по столь неожиданно найденному пути – хоть какая-то цель.

Желая отвлечься от ненужных сейчас мыслей, которые всё равно ничем помочь не могли, но заставляли голову болеть, она стала рассматривать песчинки в руке.

Не песчинки.

Маленькие осколки ракушек (вроде тех, что часто можно найти на берегах рек и морей) и камней, и некоторые – со шлифованными сторонами, бывшие когда-то явно или одной большей плитой, или даже стеной.

Все, что осталось от созданных тысячи лет назад строений.

Мертвая слава былого величия.

Мертвый мир.

Умерщвленный.

Почему-то она каким-то внутренним чутьём улавливала, что здесь когда-то давно жили люди, и много – вон сколько песка, до самого горизонта!

Не хотелось думать, что убило когда-то, возможно, процветавший мир и его население, что могло угрожать и ей самой. Какая разница, что здесь произошло? Это случилось и ничем это нельзя было изменить – а значит, и смысла задаваться совершенно ненужными вопросами не было.

Во всех мирах был неизменен лишь песок – прошлое и будущее всех живых и мёртвых цивилизаций. Хранитель потерянных знаний и навеки ушедших тайн.

Откуда это всё?

Эти мысли, эта проклятая пустыня?

Весь это странный, непонятный и пугающий своим неизменным могильным покоем и беспросветным одиночеством мир?

Нагретые беспощадными солнцами камни обжигали стопы, особо острые песчинки врезались глубоко в плоть, принося при каждом шаге страдания – слёзы почти мгновенно высыхали, едва успев скатиться по щекам, так и не добежав до подбородка.

Остатки передника ушли на то, чтобы перевязать ноги и хоть как-то облегчить мучения – резкая боль не давала идти, казалось, кровь вскипала прямо в жилах, становясь густой и вязкой, словно смола.

Запах пыли перебил даже глухой, солоноватый запах металла – пока она шла, ранки на стопах не могли зарасти, а потому они продолжали кровоточить. Ей казалось, что если обернуться, то можно было бы увидеть путь в сотни и тысячи кровавых шагов, её следы на заметаемой песком дороге.

Но оборачиваться не хотелось.

Было страшно.

Ноги казались ватными, все тело не слушалось, словно налившееся свинцом, оно в противовес казалось невероятно тяжелым, неподъемным. Башня явно стала ближе, чем была, но теперь не было понятно – приблизилась она к ней хоть на сколько-нибудь, или она просто шла на одном месте, не двигаясь вперед.

В глазах плавали зелёные и чёрные круги, все чаще кружилась голова, все чаще она спотыкалась и падала, в кровь раздирая кожу на ладошках.

Казалось, солнца и не думали заходить, хотя светили уже не в спину, а в левую щёку, заставляя чуть жмурить глаз.

Сознание казалось тонкой нитью всё скользящей и скользящей прочь из рук – веки, налившиеся жуткой тяжестью, разлеплять становилось всё труднее и труднее, тело, ноги, руки – она уже ничего не ощущала, была только цель, что никак не желала становиться ближе.

Последним, что она увидела, перед тем, как впасть в забытье, было ощущение чего-то тёплого и мокрого, текущего по верхней губе, и все ещё столь далёкой башни.

***

Тут, в горах, приходилось лететь ещё выше, чтобы сориентироваться и не потеряться. Да и на высоте дракону тут лететь намного проще. Вот только тут было тяжело дышать. Если бы не тот долгий путь, который они преодолели, мчась сюда, то Аран точно потерял бы сознание.

А так, ничего, приспособился.

Взгляду Арана предстал относительно небольшой горный хребет. Вокруг него, словно птицы, а именно так они выглядели издалека, парили драконы.

Малая часть громадной стаи.

Но даже такое количество драконов никогда не представлялось увидеть Арану.

Столько разных видов, столько расцветок, столько разных форм и силуэтов…

Уму непостижимо!

Айва с удовольствием заметила восторг своего друга. Приятно, когда твоим домом восхищаются. Она и сама рада была вернуться, очень долгим уж вышло её Странствие.

Змеевица, аккуратно следуя воздушным потокам, залетела под удивлённые взгляды в одну из пещер. Её появление вызвало всеобщий гомон, рычание, урчание…

Гнездо приветствовало своё дитя.

Айва приземлилась на небольшой, ровной площадке. В углу находилось несколько драконов, внимательно и настороженно смотрящих на прилетевших.

Подозрительный взгляд скользнул по Арану.

– Зачем ты привела в Гнездо человека? – глухо прорычал Тоур, вожак стаи, крупный Шторморез.

Айва прикрыла Арана собой, ощетинилась, всем своим видом показывая, что не даст этого маленького человечка в обиду.

Это удивило остальных драконов.

Таким жестом обычно самки защищали своих детёнышей. Или младших братьев и сестёр. И если слова не могли всё объяснить, то язык тела… зрители сего странного действа поняли всё и именно поэтому ещё больше насторожились.