Текст книги "Жить вопреки (СИ)"

Автор книги: Angelochek_MooN

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 44 страниц)

И это пугало.

– Мда… Такого мне ещё никто не говорил, – выдавил из себя Дагур, смотря на медленно приближающегося к нему мальчика.

В глазах мальчика появились озорные искорки и это зрелище – слабо улыбающийся, видимый практически только силуэтом в свете полной луны ребёнок на фоне протяжно волчьей молитвы, – завораживало и казалось слишком не реалистичным, словно всё это – сон.

– А ещё ты настоящий, – раздалось за спиной.

Дагур всё-таки вскрикнул и едва подавил желание схватиться за сердце.

Потому что за его спиной оказался ещё один Иккинг.

Или Магни.

Ибо в ночном свете было невозможно различить, кто есть кто.

– Что? – слабо спросил Дагур, поглядывая то на одного ребёнка, то на другого.

– Ты не пытаешься казаться хорошим, ты действительно пытаешься быть хорошим, – пояснил второй. – По-своему, но стараешься.

– И ты не врешь, – добавил Магни.

– С чего ты это взял? – спросил мужчина, оценивая своё положение – он был окружен этими существами – не то детьми, не то призраками, не то порождениями его больной фантазии.

– Я чувствую, когда люди врут. Ты не врал ни разу, хотя в большинстве ситуаций мог, и не был бы осуждаем за это.

Дагур даже не понял, кто именно это сказал, он только поклялся себе больше никогда не пить, вести праведный образ жизни, не позволять своим воинам обижать слабых и обездоленных, привести свой образ к процветанию и все то, что можно было бы счесть добрыми делами.

Лишь бы странное видение оставило его, перестало мучить.

– Странно логичные и умные слова для ребёнка, – ответил он, лишь бы не молчать.

– Какой есть, – вновь чуть улыбнулся Магни.

– И не боишься ходить один по лесу? – нашёлся Дагур, просчитывая пути к отступлению.

Мужчине почему-то казалось, что ни секира, ни кинжалы тут совсем не помогут – что они могут сделать этим созданиям?!

Или всё-таки это люди?

Просто решили его разыграть?

Да нет, детей не пустили бы в лес ночью, не такая рассеянная у них мать.

– Нет, – ответил второй. – Драконов я не боюсь, а чужаков – эти самые драконы и сожрут.

– Заблудиться я не могу – тут всюду метки брата, которыми он тропы обозначал, – подхватил Магни.

Ну конечно, зачем им, странным маленьким чудовищам притворявшимся детьми (или всё-таки одним ребёнком?), бояться драконов – небось те сами боялись их, обходя стороной и облетая по широкой дуге.

И вдруг до Дагура дошло – в разговоре впервые был упомянут Иккинг, может, это его призрак притворялся своим младшим братом и так пытался ему что-то сказать?

Или это вообще какой-то бред?

– И ты их различаешь, метки эти? – ухватился он за, казалось, спасительную ниточку их разговора.

– Конечно, – ответил второй.

– Знаешь, при всех отрицательных качествах твоего брата, надо признать – когда надо, он умел быть тихой тенью, бесшумным и незаметным, – сказал на всякий случай Дагур и прикрыл глаза. – А ещё он был очень храбрым. Трус не стал бы осуждающе смотреть в глаза вышедшему из себя сумасшедшему подростку.

В конце концов, он не соврал ни в едином слове – он действительно так считал.

Когда он открыл глаза, услышал двоящийся задорный детский смех, казавшийся в ночном лесу совершенно неуместным, а потому пугающим.

А потом навалилась оглушающая тишина.

И не было ни одного свидетельства того, что он встретился сейчас с этими детьми (или всё-таки одним ребёнком и призраком?).

Лес молчал – только тихий шелест листьев, шепот ветра и далёкий, печальный волчий вой.

Комментарий к Глава 6

Если честно, то мне даже не много жаль Дагура, как над ним близнецы поиздевались – надо же до такого додуматься!

Магни и Мия:

https://vk.com/photo-147969315_456239074

Магни, притворившийся Иккингом:

https://vk.com/photo-147969315_456239078

Ночной лес:

https://vk.com/photo-147969315_456239086

Сатин:

https://vk.com/photo-147969315_456239082

Моя кривая-косая попытка представить себе, как выглядел юный и уже взрослый Дагур:

https://vk.com/photo-147969315_456239081

Руни, которого я таки нарисовала (но получился он всё равно старше, чем есть на самом деле):

https://vk.com/photo-147969315_456239079

https://vk.com/photo-147969315_456239080

Великий Смутьян:

https://vk.com/photo-147969315_456239083

Валка:

https://vk.com/photo-147969315_456239084

https://vk.com/photo-147969315_456239085

Красная Смерть:

https://vk.com/photo-147969315_456239087

========== Глава 7 ==========

Знакомство с Великим Смутьяном было бесконечно странным, это признавал даже уже давно привыкший к происходящим вокруг Арана чудесам и аномалиям Алор.

Когда перед ними вынырнул из облаков Всадник верхом на Шторморезе, перепугав своим появлением даже Алора, что уж говорить про Арана, любезно пригласивший их в Белое Гнездо, чтобы обсудить с его Королём некоторые детали, парень не задумываясь согласился.

А когда увидел Короля Белого Гнезда, построившего своим ледяным дыханием дом для своей стаи, Аран поклонился ему с искренним почтением.

В Гнезде витала атмосфера счастья и равенства – настоящая утопия, идеал. Отсюда не хотелось уходить, слишком здесь, несмотря на сильный холод, было хорошо…

Именно этого хотел добиться на собственном острове Аран.

И добьётся.

Обязательно.

– Здравствуй, Юный Страж, Король Драконьего Края. Моё имя Смутьян, – сказал дракон и тоже приветственно наклонил голову, обозначив уважительный поклон. – Вижу, моя советница не сообщила, зачем позвала тебя?

Всадник снял свой шлем, походивший на голову Смутьяна, и неожиданно оказался Всадницей. А именно женщиной лет сорока с седыми локонами в каштановых комах и ярко-зелёными глазами.

– Здравствуй, Король Белого Гнезда. Моё имя Аран, ученик Адэ’н, брат Фурии, – поприветствовал и представился парень. – Твоя советница сказала мне только в общих чертах, но я не мог упустить такую возможность.

– Адэ’н взяла ученика из людей? В третий при моём правлении раз. И в первый раз она обратила свой взор на этот Архипелаг, – задумчиво сказал Смутьян, разглядывая Арана.

От Левиафана при всём его кажущемся добродушии исходила такая непередаваемая и неповторимая властность, что Аран с большим усилием заставил себя не подчиняться.

Нельзя показывать другому Вожаку собственную слабость.

– Мне не нужны твои территории, Смутьян, мне нужно лишь процветание драконов, чтобы они не грызлись между собой, а жили мирно и счастливо, – как можно более спокойно сказал парень, делая вид, что совершенно не обращает внимания на оказываемое ментальное давление и попытки собеседника «прощупать» его ментальный щит.

– Благая цель. Ты мудрый правитель для своего народа.

– Благодарю.

И только потом давление исчезло.

Видимо, он прошёл какое-то испытание, потому как теперь от Смутьяна исходили только одобрение и доброжелательность.

Аран обратил своё внимание на Всадницу, доселе обделённую им.

Было в этой женщине что-то неуловимо знакомое и, о Небо, даже родное.

Алор, кажется, хотел что-то сказать, но женщина его опередила.

– Иккинг? – спросила она, коснувшись его шрама под губой, почему-то ошарашенная, в свою очередь шокируя Арана.

Парень слышал, как быстро, но точно не от испуга билось её сердце, и не мог понять, с какой же именно эмоцией она смотрела на него.

– Не то чтобы, но вроде того, – пробормотал Аран, теряясь и не зная, что сказать.

Лицо Всадницы стало очень печальным и растерянным, и почему-то ещё виноватым. Она открывала рот, словно хотела что-то сказать, но молчала, обрывая себя на первом же звуке.

– Как же так… Столько лет прошло…

Аран нахмурился и взял себя в руки. В первый раз, что ли, непонятые союзные драконам женщины, приближенные к Королям гнездовий опознавали в нём Иккинга, даже несмотря на то, что потом ему приходилось объяснять, почему они не правы и почему правы.

– Мы знакомы? – наконец, задал он вопрос.

Лицо женщины тоже стало решительным, словно она всё обдумала и теперь была готова к чему-то, что, чуял Аран, его ошарашит.

– Ты меня совсем не помнишь… – сказала она совсем тихо. – Но мать не забудет своё дитя.

– Ты моя мама?!

***

Магни не желал смотреть, как будут на потеху публики убивать дракона, но выбора у него не было – как сын и наследник вождя он был обязан присутствовать на подобных мероприятиях.

Хорошо, что он хоть сидел рядом с Мией, и на них почти никто не смотрел – он сможет закрыть сестре глаза, когда несчастную жертву убьют, славя богов и воина, убившего «это крылатое порождение бездны».

Викинги часто приносили драконов в жертву богам, а потому Магни сумел свыкнуться с этой мыслью, вот только легче ему от этого не становилось.

Ведь он слышал, как драконы ментально кричали и молили его о помощи, и просто просили их добить, перестать мучить.

И Магни отворачивался, пряча ото всех слезы на своих глазах и успокаивающе обнимая плачущую сестру, – она тоже слышала.

Было в людях что-то пугающее, что-то животное, когда они в едином жадном, ликующем и жестоком крике чествовали убийцу.

И в том, с какой радостью они смотрели на проливающуюся кровь.

Какая разница, чья эта кровь?!

Драконья ли, людская ли – она всё равно будет одинаково алой, и больно жертве будет одинаково, независимо от того, кто ей является.

И жить смертник будет хотеть одинаково сильно.

А то, как сегодня на него косился вождь Берсерков, тешило мальчика – его шалость слишком впечатлила несчастного мужчину. А уж немалую роль тут сыграла его схожесть с сестрой – иначе бы ничего не вышло, только благодаря тому, как Мия «добила» Дагура своим появлением, Магни сумел завершить своеобразное сканирование разума Берсерка.

Мальчик отнёсся бы к знакомому своего старшего брата более благосклонно, если бы его прибытие и сопутствующее ему подписание союзного договора не сопровождались бы очередным ритуальным убийством.

Что за дикость – подписывать договор драконьей кровью?

Но его соплеменники считали это нормой, и это было невероятно печально.

Под вой, улюлюканье и задорные крики на Арену вышли вожди обоих союзных племён – Стоик и Дагур были настроены решительно, готовясь на потеху публике показательно убить пленённое совсем недавно Ужасное Чудовище, под возносимые Старейшиной молитвы Богам.

Магни и Мия стояли в тёмном углу, буквально спрятавшись ото всех, – чувствительный слух близнецов не способствовал длительному нахождению в большом скоплении людей.

Мальчик видел, как с горящими глазами Астрид стояла рядом с Ингой и, зло смеясь, что-то говорила ей.

Магни знал, что Хофферсон была хорошей, но сам факт того, что именно она больше всех в своё время обижала Иккинга, отбивал всякое желание общаться с ней.

Рыбьеног, приятель Иккинга и такая же жертва насмешек, не так давно узнал о том, что его род когда-то давно основал Орден, охотившийся на драконов, и потому наследник клана Ингерманов благополучно отправился на поиски своих родственников.

Более о нём ничего не было известно.

Забияка отчаянно делала вид, что её бесили ухаживания Сморкалы за ней, но при этом столь же отчаянно радовалась им.

Её брат же просто наблюдал за этим, изредка комментируя.

Сам Сморкала же только злобно поглядывал на Магни – мальчик был главным аргументом, почему Йоргенсону никогда не стать Вождём. А если с наследником случился бы очень несчастный случай, у того был Викар – младший брат тоже был неплохим Аргументом.

Магни было плевать на неприязнь со стороны троюродного брата, тот тоже плохо относился к Иккингу, а это явно не красило его в глазах мальчика.

Толпа вновь взорвалась восторженными криками, вырывая мальчика из размышлений – с громким, явно различимым скрипом открылись ворота клетки, в котором держали обречённое Ужасное Чудовище.

И начался бой.

Дракон был голоден, слаб и невероятно зол – клетка его не сломала, только разгневала.

Но несмотря на все ухищрения дракона, было понятно, что максимум, что он сумеет сделать викингам – немного их поцарапать, может быть ожечь или покалечить, но не более.

Магни со странным чувством вдруг осознал и даже немного ужаснулся этому, что за дракона переживает намного больше, чем за собственного отца. Это было неправильно, мальчик это понимал, но ничего не мог с собой поделать.

А самое страшное было в том, что, по всей видимости, сестра полностью разделяла взгляды мальчика.

Судьба дракона была предрешена, и, когда у него закончились пламенные залпы, а толпа оглушительно взревела, Магни закрыл ладошкой глаза Мие и сам закрыл глаза, чтобы не видеть.

Не надо, только не эту лужу крови и ликующий взгляд отца.

Пусть он будет для них примером и символом.

Магни не хотел видеть своего отца убийцей.

Как жаль, что не получалось.

***

Она стояла посредине площадки, казалось, сделанной целиком из чистого хрусталя – поверхность поля искрилась в лучах бесчисленных далёких и таких холодных звезд.

От этой площадки во все стороны разбегались хрустальные же лестницы – двенадцать искрившихся лент растворялись в безумной пустоте, теряясь из виду.

Площадка изображала собой круг, разделённый на двенадцать же секторов, в каждом из которых были записаны символы языка Древних.

Совсем как в той площадке с алтарём в Башне.

Каждый символ, каждый узорчик, каждая линия и чёрточка точь-в-точь повторяли уже виденный ею подобный Круг. И это навевало совершенно определённые мысли.

Разные, столь похожие миры столь причудливо перемешивались и переплетались, что она уже запуталась в своих бесплодных попытках разобраться, систематизировать уже полученные из собственных видений знания.

И она стала просто записывать то, что видела.

Люди в этих мирах тоже бывали совершенно разными – практически неотличимыми от привычных ей или совершенно невообразимыми, с кожей причудливого цвета, красного или даже голубого, например; или с глазами, как у кошек; или с крыльями, кожистыми и явно тяжёлыми, весьма угрожающего вида. Этих существ и людьми-то назвать было нельзя, но она упорно продолжала употреблять в своей речи только это слово.

Привычка, однако.

Эти существа, Разумные, говорили на странных, незнакомых языках, но теперь, благодаря своей способности она вполне могла их понимать. Но удивление и восхищение этим миром никуда не делось.

Да вот только это невероятное место всё равно выбивалось из череды необычных, но по-своему одинаковых планет.

Сейчас она словно повисла над бездной, конца и края которой не было.

И только тонкая искрящаяся плоскость удерживала её от бесконечного падения.

Двенадцать путей.

Двенадцать судеб.

Какую же ей выбрать?

Как жаль, что она не могла прочитать язык Древних! Для этого ей нужен был живой носитель этого наречия, который показал бы и произношение, и значение слов, начертанных в этом, стало быть, великом Кругу.

И всё же, интересно, куда же она на этот раз попала.

Мир, находящийся на перекрестье всех дорог?

Но какой же это мир? Скорее просто тропы в великой бесконечности, ведущие в эти самые миры.

Но сколько их всего?

Да какая разница!

Она закрыла глаза и несколько раз повернулась вокруг своей оси, сделала шаг вперед и открыла глаза.

Прямо перед ней оказалась одна из лестниц.

Стало быть, то, что и было нужно.

Судьба?

Нет, каждый был сам творцом своей судьбы, своего будущего. И она это знала как никто иной.

Она решительно пошла вперед (вниз?).

Будущее… Видимо, что-то блокировало её самый главный дар, ведь только в такие моменты она не могла заранее ощутить опасность, не могла заглянуть в древо вероятностей, ведь только тогда она была как никогда уязвима.

И беспомощна.

И именно такие случаи приучили её не полагаться полностью только на собственный дар, а ещё и учиться постоять за себя или хотя бы быстро бегать.

Чем дальше она уходила от Круга, тем сильнее её стало охватывать какое-то смутное беспокойство.

Всё то же, всё так же.

Но что-то всё-таки не то.

С каждым шагом она понимала, что вокруг неё становилось всё меньше огоньков-звёзд, которые, в отличие от созвездий неба её родного мира, не менявших почти своего положения относительно наблюдателя, если тот двигался, быстро сменяли друг друга, оставаясь далёко позади.

Словно каждый пройденный ею шаг покрывал громадные расстояния.

Может, оно так и было.

Огоньков осталось совсем мало, они все оказались позади, сливаясь в громадную светящуюся полосу, похожую на пролитое молоко или брошенные на черную ткань белые камушки.

Зрелище, безусловно, завораживало, но восхищаться им не было ни сил, ни желания – что-то неведомое манило её вперёд, в чёрную, лишённую света пустоту.

В какой-то момент она поняла, что шла в полной темноте – все звезды оказались далеко позади, а та светящаяся полоса стала словно намного меньше, но зато видна она стала гораздо лучше – три рукава странной спирали, которые, если хорошо приглядеться, то это можно было без труда заметить, состояли из крошечных светящихся точек.

Лестница уже очень давно стала просто тропинкой.

Она видела несколько раз, пусть и издалека, другие Круги, от которых отходили всё так же двенадцать путей.

В самом начале её дороги она постоянно видела переплетения лестниц и троп, но потом они, как и звёзды, становились всё реже и реже, а теперь их не было видно и вовсе.

И лишь какая-то потусторонняя прохлада хрусталя под её босыми ногами помогала не потеряться в странном пространстве окончательно.

Вдруг в повисшей звенящей тишине послышался очень странный звук – похожий на песню или просто очень печальную, заунывную мелодию. К нему добавился ещё один, и ещё, и ещё…

Шум нарастал, она уже не слышала не собственного испуганно бьющегося сердца, ни звука шагов, ни своего дыхания.

Только диковинная песня Пустоты.

Ей вдруг показалось, что справа от неё мелькнул какой-то силуэт, ещё более темный, чем окружавшая её чернота.

И снова этот силуэт.

Она резко обернулась, намереваясь понять, что же это такое, но, кроме всё той же темноты, ничего не увидела.

Она чуть разочарованно вздохнула и повернулась обратно.

Зря.

Она подняла глаза и… встретилась взглядом с этим… силуэтом.

У него не было ни лица, ни рук, ни ног – лишь большое чёрное пятно с двумя фиолетовыми огоньками на месте, где у людей находились глаза.

От фигуры пахнуло таким ужасом и потусторонним интересом, больше гастрономическим, нежели исследовательским, что она вскрикнула и отступила на шаг назад.

Всего шаг.

Но этого хватило…

Ощущение неконтролируемого падения охватило её вместе с всё возрастающей паникой, и по грани сознания ударило удовлетворение того силуэта.

«Нечего всяким Непосвященным ходить по грани миров…»

А затем её окутало блаженное Ничто.

***

Руни задумчиво смотрел в огонь костра и жарил притащенную местной стайкой Жутких Жутей рыбу.

После падения их острова прошло где-то два месяца.

Два невероятно тяжелых для мальчика месяца, состоявших из постоянной борьбы за выживание, преодоление трудностей и смирения с произошедшим.

Захватчики прочесывали лес каждый день, однако, видимо, не могли найти то, что они искали.

Руни, хорошо изучивший за свою коротенькую жизнь лес, прекрасно знал, где может спрятаться – он нашёл уже давно многие пещеры, овраги, несколько заброшенных хижин, неизвестные даже местным.

Однако это все было не то – коли нашел он, то найдут и другие, а Руни безумно, до крика хотел жить, и не желал свой шанс на выживание кому-то отдавать. Если придется кровью и болью вырывать этот свой шанс – он будет.

В тот проклятый день, когда погибли родители, а он сбежал в лес, он был зол и невероятно растерян.

Раздавлен.

Ведь вождя убили свои же в угоду захватчикам.

И свои же помогали чужакам в их поисках чего-то в лесу.

Его тогда окружила та самая стайка Жутей и предложила свою помощь. Он тогда даже не удивился своей неожиданно открытой способности поднимать драконью речь – при его-то глазах и снах следовало ожидать чего-то подобного. Тем более, что к драконам он всегда относился с симпатией – лично ему, за исключением тех злобных тварей, напавших на его остров, они ничего плохого ни разу не сделали.

И потому он положился на этих смышленых дракончиков, доверился им.

Жути приняли его в свою стайку, стали заботиться о нем, о брошенном родными детёныше-сироте.

Вожаком Жутей был Савиин, зелёный с красными крылышками и гребнями дракончик, выделявшийся на фоне остальных более внушительными рогами (не шедшими в сравнение с рогами тех же Ужасных Чудовищ, конечно) и более крупными размерами – он был старше и опытнее всей своей маленькой стаи.

Савиин был тоже зол на захватчиков – местные никогда не трогали Жутей, считали их безобидными, некоторые дети, втайне от родителей, естественно, даже их подкармливали.

Жуткая Жуть в ту их самую первую встречу отвела напуганного мальчика в самое безопасное место на острове.

Руни был уверен, что ни один человек не знает о его местонахождении, ведь, как оказалось, вырезанная в скале, и со стороны казавшаяся простой крохотной пещеркой Библиотека была построена задолго до появления людей на этом острове.

За сотни лет до этого.

И никто не мог ему сказать, кто именно построил неприметное снаружи, но громадное и величественное внутри, сооружение.

Савиин рассказывал, что охраняя от нахождения недостойными людьми эту Библиотеку, выросло уже сотни поколений Жутких Жутей, и что он с радостью позволит мальчику жить здесь, если ему самому так хочется – здесь были, как ни странно, и жилые комнаты, видимо, принадлежавшие когда-то работникам этого места.

Бесконечные ряды полок с книгами, свитками, какими-то артефактами.

В середине главного зала был вырезан в камне громадный круг, разделенный на семнадцать сегментов, в каждом из которых написаны были какие-то витиеватые символы неизвестного древнего языка.

И откуда-то в вырезанный в скале комплекс поступал свежий воздух.

Это становилось понятно благодаря тому, что освещение здесь было обустроено с помощью специальных чаш с горящим маслом, и со временем кислород должен был полностью выгореть, если бы новый воздух не поступал.

Однако древние Строители хорошо позаботились о том, чтобы в Библиотеке можно было находиться годами.

Мальчик с восхищением понимал, что современные люди не сумели бы построить ничего подобного.

Руни облюбовал себе маленькую комнату, в которой был стол, стул, выдолбленная в скале ниша, видимо, являвшаяся кроватью и… собственно, ничего больше не было.

Мальчик почти ни о чем, касавшемся помощи Жутей ему, не расспрашивал – обе стороны были согласны с происходящим, а причины тут были не столь важны.

Но зато, поняв, что делать ему теперь, по сути, нечего, отправился изучать древние книги.

Как в тот миг он был благодарен своей покойной матери!

Она, образованная девушка из богатой семьи, учила грамоте и своего сына – читать, считать и писать он умел очень даже хорошо.

Жути притаскивали мальчику рыбу и мелкую дичь, которую тот готовил на костре, сложенном из приносимых Жутями же веток и благодаря им же разжигаемом.

Отдельная комнатка огромного комплекса, видимо, была кухней.

По крайней мере, иначе никак нельзя объяснить находящийся здесь очаг. В котором теперь часто горел огонь – так Руни чувствовал себя менее одиноко.

Как-то раз Жути притащили мальчику помимо еды ещё и одежду, и несколько свечей. Конечно, Руни понимал, что те стянули эти вещи в деревне и, безусловно, рисковали, совершая это.

Позже Савиин рассказал, что чужаки ищут именно Библиотеку, а потому он не должен покидать её. Руни понимал, что дракончик был прав – он мог привлечь внимание Налётчиков, в то время как на вездесущих Жутких Жутей никто никогда не обращал внимания.

Савиин отказался слушать робкие просьбы не совершать столь опасные для маленьких дракончиков вылазки – по его мнению Руни стал членом их стаи, но он был детенышем, пусть и человеческим, он был ребёнком – о нём нужно было заботиться.

И это – часть выполнения долга перед своей стаей.

И потому, когда некоторые Жути попросили мальчика почитать им книги вслух, он не мог отказать – слишком был он им благодарен. А потом ему и самому понравилось читать про Небесных Странников, Великий Путь, Души и Стражей.

И именно в этих книгах он нашёл объяснение своим способностям – он тоже был Стражем.

Только ему нужно было подрасти, стать готовым к выполнению своих обязанностей, а пока он читал древние свитки, пытался медитировать и не переставал пробовать вспомнить хоть что-то ещё из своей прошлой жизни.

Конечно, далеко не все книги были написаны на понятном ему языке. Многие, очень многие были ему непонятны, и это невероятно огорчало – жажда знаний, проснувшаяся в мальчике неожиданно, требовала всё новых и новых открытий.

***

Без малого четыре года прошли невероятно быстро – Радмир и не заметил, как ему исполнилось двадцать один, как промелькнули все события, что заставили его жизнь так сильно измениться.

Его навыки в эмпатии, когда-то частично заблокированные им самим при помощи дневников Мирославы, успешно развивались и помогали ему чувствовать ложь в словах собеседника.

За это умение его очень ценил Вождь.

Как-то незаметно молодой воин, мальчишка фактически, заматерел, понабрался опыта и поумерил свою жажду вражеской крови – здравомыслие взяло верх над животной сутью человека.

И столь же буднично вошёл в ближний круг Дагура Остервенелого.

Способности умелого бойца и природная проницательность, подкреплённая умением ощущать и читать чужие эмоции, стали достаточным доказательством для Дагура, что Радмир был достоин стоять рядом с Вождём, наравне со своим лучшим другом.

Лейв с восторгом наблюдал за тем, как Радмир из простого наемного солдата стал уважаемым молодым воином племени Берсерков.

Парень уже и не вспоминал почти о своей жизни на Большой Земле, жалея, что столько времени было потеряно впустую, хотя ему можно было найти столько полезных применений, сколькому научиться, сколького добиться к этому же сроку!

Лишь сестру и Стражей Чёрных Гор не желал вычёркивать Радмир из своей памяти – они были слишком дороги его сердцу, слишком им он был благодарен.

Парень не терял надежды встретиться с сестрою, найти её.

С каждым годом он убеждался в правоте Мирославы – его всё больше и больше увлекали её дневники, которые он перечитывал раз за разом, с ужасом и восторгом понимая, что исполнились многие предсказания, которые были сформулированы столь хитро, что он изначально посчитал абсурдными и просто не имеющими права на воплощение.

А остальные просто ждали своего часа.

И время ещё не пришло.

Его сестра ни разу не ошиблась в своих предсказаниях.

Ни разу.

И осознать это в полной мере он сумел лишь теперь, после пяти лет разлуки с ней.

Интересно, как она там?

Наверняка выросла настоящей красавицей!

Улыбка легла на уста парня, как это всегда происходило, когда он думал о сестре. Это его отношение к семье целиком и полностью поощрял Вождь – Дагур как никто другой понимал, почему он так дорожил Мирославой, почему был готов уничтожить весь мир за свою сестрёнку.

Он и сам был таким.

И именно поэтому сейчас Радмир стоял рядом со своим Вождём и вглядывался за горизонт, рассматривая видневшийся там остров, мельком отмечая произнесённое Дагуром вслух название.

Олух.

***

Киру мучили смутные предчувствия неприятностей, но девушка никак не могла понять, кому они грозят: ей самой, Королеве, всей Кальдере Кей или даже целому Архипелагу.

Королева тоже была в последнее время сама не своя – от их главного союзника – Арана – давно не было вестей, а Охотники всё больше разворачивали свою деятельность и всё больше наглели, проходя на своих кораблях по самой границе вод, принадлежащих Кальдере Кей.

Впрочем, очень успокаивал тот факт, что у Охотников, развивших бурную деятельность, и проблем тоже прибавилось – их караваны пропадали бесследно и на их месте находили лишь немногочисленные обгорелые обломки.

И ни одного живого свидетеля произошедшего – море забрало их всех.

Надо полагать, что это как раз таки Драконий Край перешёл к решительным действиям.

Это хоть немного успокаивало – по характеру Арана, появлявшегося на их острове за последний год от силы раз пять, было прекрасно понятно, что свою стаю в обиду он не даст.

Осталось надеяться, что на союзников такая забота тоже распространяется.

И ведь охотники мало того, что наглеть начали, они ведь ещё и сами стали союзников искать, заключая договоры с многими окрестными островами, усиливая собственную организацию.

Надо отдать должное лидеру Охотников, при всех его неприятных качествах, он был невероятно умён, в меру осторожен и в меру способен идти на риск – тайну местонахождения своего главного острова он хранил как зеницу ока.

Впрочем, Охотники, как оказалось, были далеко не единственной их проблемой – на северных рынках стали ходить слухи о человеке собирающем драконью армию, о его Ловцах Драконов, и о том, что на него работают Драконьи Налётчики, появившиеся совершенно внезапно и нападавшие теперь на острова, захватывавшие их в поисках чего-то, что должно их привести к созданию этой самой драконьей армии.

К слову, не исключено, что Охотники продают часть пойманных драконов тому самому человеку.

Подобное не укладывалось в голове у Киры, и девушка понимала, что только Аран был способен их спасти в случае, если план таинственного человека удастся.

Насильно подчинять драконов своей воле не стеснялись даже Охотники, потому девушка была не сильно удивлена тем, что Налётчики сумели подчинить себе Пеклохвостов, и она представляла, что таинственный хозяин Ловцов способен на нечто подобное.

Но с другой стороны, одно дело – один дракон, сломленный и подчинённый воле человека, и совершенно другое – когда одному человеку беспрекословно подчиняется громадная стая драконов.

Для этого этот человек должен или иметь в запасе ручного Вожака этой самой стаи, или сам должен быть их вожаком. Не они ли, жители Кальдеры Кей знают, что подобное вполне возможно и даже осуществлено одним конкретным человеком.

Не они ли союзники Драконьего Края?

Хотя Арана в его стае любят, ему подчиняются из уважения, почитания и восхищения, но не из страха, это уж точно… Но зачем таинственному человеку драконья армия?

Уж не вздумал ли он захватить Архипелаг?

Но зачем ему это?

Бессмыслица какая…

Кира с тоской смотрела на серое хмурое небо и искренне надеялась, что оно никогда не вспыхнет драконьим пламенем.

***

Начало конца было неприметным – просто Фурия не вернулась из очередного налёта.

Опять.

Эта тенденция бесила Красную Смерть, но в этот раз не было свидетелей, которые могли бы поведать ей причины пропажи её главного Палача, а это тоже нервировало.

В прошлый раз гибель Фурии обернулась ещё больше разросшимся голодом и смертью небольшой группы Громмелей и трёх Пристеголовов, а чем меньше её стая – тем меньше она приносит ей еды и тем больше она ест собственную стаю.

Вывод?

Надо увеличивать количество жителей её Гнезда.

И ведь пропажей Фурии уже несколько десятков паршивцев воспользовались – сбежали во время возвращения из налёта, каким-то неведомым образом преодолев её Зов.