Текст книги "Жить вопреки (СИ)"

Автор книги: Angelochek_MooN

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 44 страниц)

Столь они были неуловимы.

Столь они были горды.

– Дитя Солнца. Но, судя по всему, невменяемая, – любезно пояснил бывший агент Адэ’н, подтверждая предположения своего Короля.

И его опасения.

– Недееспособная?

– Именно.

Невменяемая Фурия, представительница древнего и чрезвычайно редкого вида, кочевавшего по неизвестным Кровавому Стражу территориям.

Просто великолепно.

Все, кто хоть раз связывался с Детьми Солнца, как часто называли Дневных, упорно молчали о подробностях своего знакомства с тем подвидом, словно что-то не позволяло им распространяться об увиденном и услышанном.

В принципе, это не лишено смысла.

Но любопытство меньшим от того не становилось.

– Привести!

Бестолковые Патрульные оказались хоть тут на что-то способными. Они оперативно исчезли в неизвестном направлении и столь же оперативно возникли перед ним вновь, уже с приложением в виде перепуганной, но с жадностью все вокруг рассматривающей, Фурией.

Действительно, ненормальная какая-то.

Это ощущалось сразу – по эмофону её, по поверхностным мыслям, спутанным, отрывочным и хаотичным, лишённым и темы, и идеи, и хоть какой-то системы.

Было ещё что-то странное.

Аран твёрдо решил разобраться с этим, но чуть позже.

– Кто ты такая и что ты делаешь на моих территориях?

Фурия при виде человека, да ещё и в броне из кожи её Ночных собратьев, сжалась, в ужасе, словно удара ожидая, попятилась, рефлекторно, будто желая от него спрятаться, укрыться.

Она явно доселе жила у людей.

У тех, кто убивал драконов.

Охотники?

А когда Фурия поняла, что его голос звучал в её голове, что именно он не позволял отвести взгляда, то стало ясно – она сейчас подобно людской чересчур впечатлительной девице упадет без чувств.

Это почему-то взбесило.

Как она, эта никчёмная чужачка, смела игнорировать его вопрос?!

– Я путешествую по миру и ищу свою стаю, – ответила она наконец, потупив взгляд.

– Отбилась от нее в детстве? – проницательно заметил Аран.

Ответ Королю был уже не нужен – столь очевиден он был.

Всё становилось ясно с этой дурёхой.

– Да, Владыка! Именно так, – с явным облегчением ответила чужачка, на удивление быстро разобравшаяся в ситуации и понявшая, с кем имела дело, или просто подействовавшая на инстинктах.

Аран кивнул её словам и развернулся лицом к приведшим её Патрульным.

– Глаз с неё не спускать. Не подпускать к другим Фуриям. Накормить, дать отдохнуть и приставить к ней охрану, но только не их Детей Ночи. Сбежит – до конца своих дней будете возиться с Дикими.

– Будет исполнено, мой Король, – ответил вместо командира Отряда Тагуш, и Аран с благодарностью улыбнулся – теперь он был уверен в том, что все его распоряжения будут исполнены в точности.

Хоть кто-то хорошо работал.

Уже потом, ближе к ночи, молодой Владыка пришёл проведать неожиданную гостью, которая, в свою очередь, при виде грозного человека, перед которым преклонялись все драконы, снова испуганно сжалась, даже и не помыслив об атаке.

Выбили из неё такие мысли, видимо.

Ещё давно.

– Спи, ты ведь так устала… – с нажимом сказал Аран, неуловимо быстрым и плавным движением оказавшийся возле Фурии, почти нежно коснулся своей ладонью её лба и надавил, вкладывая не силу, но Волю. – Вот так.

Самка с удивлением, шоком даже посмотрела на Арана и медленно осела, закатив глаза, тихо, практически неслышно, засопела.

А теперь можно покопаться в её сознании.

И в её памяти.

– Посмотрим, что тут у нас…

***

Кира очень негативно отнеслась к присутствию на острове чужачки. Как показывала практика, иноземцы на Кальдеру Кей никогда не приносили ни мира, ни добра – только бесконечную боль.

И ненависть.

О, да!

Ненависть переполняла воительницу, она кипела в ней, словно вода в поставленном на костёр котле, словно лава, что бурлила в жерле вулкана, от которой их столько лет оберегал их Великий Защитник.

Ненависть к тем, кто убивал драконов, – по привычке, стало быть.

Ненависть к порабощенным драконам – те были сломаны, и в дикой природе выжить не могли.

Зато могли убивать людей.

Их, например.

Защитников Крыльев.

Тот давний, проклятый день, погребенный в памяти под тяжестью всех минувших лет, когда она поняла, почему же многие племена убивали драконов, ведь это по-настоящему страшно – когда с неба льётся нетушимое пламя, когда острые когти и клыки впивались в плоть дорогих тебе людей, унося их жизни.

Нападение Драконьих Налётчиков стало самым страшным днём её жизни, несмотря на все последующие ужасы.

Сердце сжималось до боли, когда она видела, что существа, которых они поклялись ценой собственных жизней защищать, эти самые жизни отнимали. И только то, что подчинялись те драконы тогда человеческой воле, хоть как-то оправдывало их в глазах Киры.

Но понимание безвыходности ситуации, в которой оказались те Пеклохвосты, не могло вернуть девушке её родных, товарищей и друзей, что унесла та проклятая ночь.

Она тогда потеряла младшего брата.

Ему бы, родительской гордости, ещё жить и жить, стать сильным, прославленным воином, жениться на красавице-умнице, завести себе наследников, продолжить их славный род, стать примером для своих, несомненно, умных и талантливых сыновей…

Но он мёртв.

Лежит в земле, со стрелой в черепе.

Лежит, под слоем каменистой, бедной земли, не способной в достаточной мере прокормить их, одетый в лучший, лично ею сшитый саван, отмытый и расчёсанный. Зато тело её брата, уже, стало быть, разложившееся до простого скелета, кормило червей.

После того, как в огне умирали её товарищи, крича или молча, метясь в агонии, или быстро затихая, отправлять в последний путь Погребальные Ладьи не хотел никто – не дело это, предавать огню в огне сгинувших.

Пусть они лучше останутся с ними навсегда, в этой земле, в родной земле Кальдеры Кей.

Как там говорил Аран?

Смерти нет?

Вот она!

Вокруг!

Всюду!

Она хотела когда-то путешествовать, увидеть этот громадный, неизведанный и удивительный мир?

В Бездну всё!

Она хотела отомстить.

Родители хотели сделать из неё воина, сильного и умелого, умного и хитрого, и они добились своего – Кира с благодарностью вспоминала данные ей когда-то в детстве и юности уроки обращения с оружием, свои бесконечные и нескончаемые тренировки, рубя и коля мечом, забирая жизни тех, кто не позволил вырасти её брату.

Она стала воином.

Она стала монстром.

Пусть так…

Королева была этим не очень довольна, она всегда старалась избегать не столько насильственного пути разрешения конфликта, сколько лишнего афиширования того, что существовало такое племя, как Защитники Крыльев.

А что Кира?

Нет свидетелей – нет и упоминаний лишних о Кальдере Кей.

Только Аран, к которому Мала стала явно питать некоторую неприязнь, понимал Киру и её соплеменников, указывая места, куда можно было больнее всего ударить по Охотникам, потом по Налётчикам, потом по ловцам…

Они методично и неотвратимо, пусть и не без потерь, выбивали своих врагов, уничтожая их физически.

И вот теперь одна из тех, кого Кира без зазрения совести убивала, как и многие её соплеменники, беззастенчиво разгуливала по Кальдере Кей, не боясь смотреть своими бесстыжими глазами в их глаза.

Она, ровесница Киры, смотрела на них взглядом матёрого убийцы, оценивавшего, насколько быстро он сумеет ликвидировать свою цель.

Это было неприятно.

Это было бы отвратительно, если бы Кира не осознала, что сама точно так же смотрела на всех, кто не являлся её соплеменниками.

Исключением был Аран и его Ученики.

На них она вообще старалась не смотреть.

Но всё же…

Затеяла что-то Королева.

Как бы это не привело их к гибели.

Ах, Мала, Мала…

Неужели она до сих пор, после стольких лет знакомства с Араном не поняла, что у него громадное, доброе сердце, что он может простить очень многое, но только не предательство.

Что же… она сама виновата.

Все они виноваты.

***

– Да будет мирным небо над головой твоей, Драконий Владыка, – церемониально поприветствовала Мала Арана.

Вообще, он уже давно собирался заскочить на Кальдеру Кей, однако как он не старался выделить на это время, каждый раз у него появлялись неожиданные дела, и в этот раз – тоже, та самая чужачка, «отбившаяся от своей стаи» дневная Фурия-шпионка.

Кто её послал, было не совсем понятно.

Не Охотники…

Но и не кто-то с Архипелага.

Однако, в территориях Драконьего Края она ориентировалась вполне неплохо – не в первый, не во второй и даже не в третий раз она здесь была, почти ровесница Беззубика, пусть и в последний раз на воле ей удалось оказаться очень и очень давно – она совершенно ничего не понимала в нынешних реалиях.

Первую вспышку ярости от присутствия шпионки на своем острове Аран загасил в самом начале – то, что вредительницу нашли и даже умудрились поймать, было очень хорошо, ведь ещё хуже было бы, не найди ее тот отряд.

Втерлась бы в доверие своей наивностью к какой-нибудь молодой Фурии, заставила бы себя пожалеть, и узнал бы Аран тогда слишком поздно.

И уже нельзя было бы что-то исправить.

А сейчас – он подкорректировал в памяти Дневной момент встречи с Королем, слепив ей качественные фальшивые воспоминания.

Так, ей запомнился харизматичный, властный и сильный Сын Ночи, прототипом которого был Тагуш, столь сильно впечатливший глупышку, но выглядел тот совсем как Алор – единственная Ночная Фурия, которую живые люди из вражеских Драконьему Краю племен видели вблизи.

И которого все они сочли Королем.

Пусть так.

Не надо Хозяину этой Дневной Фурии знать всех специфических подробностей путешествия своей ручной зверюшки.

Увы, на большее эта Дочь Солнца не тянула.

И правда брошенная в детстве из-за слабости и болезненности родной стаей, эта самка слишком рано попала к людям, лишившись возможности учиться, упустив то время, когда разум ее был наиболее восприимчив к получению новой информации, была просто недоразвита.

Только инстинкты, обострившиеся и в большей части захватившие ее, помогали ей выживать.

Это было страшно.

И мерзко.

Фурия была похожа в своем развитии на ребенка лет десяти-двенадцати, только с некоторыми нюансами.

Это была катастрофа.

Перспективная Одаренная навсегда была потеряна для общества, для всего мира, лишённая в нужное время учителей.

Милосерднее всего было ее убить.

Даже Дикие находились в менее страшной ситуации, ведь даже их, при наличии у дракона такового желания, естественно, можно было реабилитировать, ну хотя бы частично.

Помочь этой Фурии было невозможно.

А Аран и не хотел пытаться.

Эта тварь, пусть изначально и не по собственной воле, не по своей инициативе, но была пособницей тех, кто методично убивал Ночных Фурий.

Истреблял их.

И она должна быть наказана.

Но просто убить ее было нельзя – недостаточной была такая плата за совершенные этой Дочерью Солнца преступления.

И она за все заплатит.

Теперь.

Надо только подождать.

– Да будут благосклонны Небесные Странники к тебе, Королева, – поприветствовал Малу в ответ Аран, еле сдерживаясь от того, чтобы изучающее прищуриться – что-то необычное, странное было в ментальном фоне женщины.

– Как обстоят дела у твоего народа?

– Нашли на границах необычную, подозрительную чужачку, – начал рассказ Аран, только краем сознания контролируя то, что говорил, а сам стал считывать поверхностные мысли Малы, все больше и больше настораживаясь. – Будем теперь с ней разбираться.

Что-то все больше и больше врагов у него в последнее время.

Если бы не усилившаяся в последнее время подозрительность Арана, которую только усугубила Дневная Фурия своим появлением, он мог и не обращать на подобное внимание, да Тагуш постарался, постоянно напоминая своему Королю быть настороже и не терять бдительность.

Все Одарённые чувствовали – что-то надвигалось.

– А мы тоже нашли чужачку – жертву кораблекрушения, – медленно, словно обдумывая каждое своё слово, сказала Мала, честно и прямо смотря в глаза Арану.

Вот оно что.

Может, Талик стал просто выжившим из ума параноиком, и не стоило искать во всём злой умысел?

По всей видимости, Мала просто знала, что личность ею найденной чужачки не понравится Арану, ведь Королева прекрасно знала, кем был Страж когда-то и потому понимала, с кем он мог быть знаком лично и встречи с кем желал бы избежать.

Но почему-то эта таинственная личность оказалась под защитой Королевы.

Почему?

И что вообще за его спиной творят его вассалы?

– Занятно, – протянул Аран. – Надвигается Гроза. А пока – затишье.

Парень стал внимательно следить за действиями Малы, запоминая каждую промелькнувшую на её лице эмоцию, все чувства в её эмофоне, каждую мысль, что удалось ему незаметно считать.

Надо отдать Королеве Кальдеры Кей должное – она великолепно держала себя в руках.

И разум её был холоден.

И неприступен.

Не сломав его, нельзя было добраться до её мыслей, до памяти и мироощущений, а этого допускать нельзя было, ведь она была человеком, не драконом, которым с детства привили покорность своему Королю, и потому те никогда не скрывали свой разум от вожака, только если было у них в мыслях чего-то их компрометирующее, только если им было что скрывать.

Нельзя было терять поддержку среди людей.

Ведь те наверняка ополчились бы на него, навреди он Мале, тем более сведи он её своими паранойей и любопытством с ума.

– Будь готова – оставшихся в стороне просто не будет, – все-таки решил предупредить Королеву Аран.

Она словно застыла, стоило произнести ему эти слова.

Внешне ничего не изменилось, но на несколько мгновений у неё не было никаких мыслей. А потом в голове её стал царить такой сумбур, что Аран решил не лезть туда.

От греха подальше.

– С чего ты взял это?

О, а она всё-таки молодец.

Поразительное самообладание.

Ему бы такое.

– Провидица сказала, – хитро ухмыльнулся Аран, заговорщически переглянувшись с женщиной.

Конечно, сейчас не время и не место было дурачиться, но сейчас жизненно необходимо было разрядить обстановку, убрать из неё сей накал, ведь иначе могло случиться что-то страшное.

Что – непонятно, но интуиция об этом буквально кричала.

– Так это правда, что у Берсерков завелась ведьма? – искренне удивилась Мала.

Неужели ей было неизвестно это?

Странно.

Вдруг Арана словно обожгло направленным на него чужим вниманием – кто-то напряженно наблюдал за его беседой с Малой.

– Кто? – коротко спросил у наверняка наблюдавшего за упоминаемой ранее чужачкой Алора.

Фурия не подвёл, отозвавшись практически мгновенно.

– Белобрысая и злая. Но растерянная.

– Правда, – не стал показывать своей задумчивости, за которую обычно принимали его мысленные беседы с драконами, Аран. – И это моя давняя знакомая – много лет назад она не дала мне совершить ужасную ошибку.

Он продолжил заговаривать Мале зубы, машинально отмечая задаваемые ею вопросы и даже отвечая на них, в то же время не прекращая разговор с Алором.

– Я её знаю?

– Сложно определить. Есть в ней что-то знакомое, да я не всех твоих людей запоминал. Вы все похожи друг на друга.

Без этой замечательной способности ему стало бы ещё хуже.

А так – терпимо.

Дело в том, что вследствие обширной практики в работе с собственным и чужим разумом, молодой Владыка постепенно, со временем, научился как бы разделять своё внимание, одновременно совершая несколько дел – обдумывая какие-то моменты, ведя беседу и рассчитывая наиболее выгодную стойку для атаки.

Ну и одновременно разговаривая, особенно мысленно, сразу с несколькими собеседниками, причём на совершенно разные темы.

Последнее, конечно, – в состоянии транса.

Без этого никак.

Всё-таки, как бы ни признавал свои успехи Аран, он прекрасно понимал, что ему в немалом количестве аспектов было далеко до драконов, а уж до покойного Смутьяна, бывшего Мастером Разума высочайшего класса, невиданного парнем прежде, ему было далеко.

Даже Адэ’н на фоне Левиафана была блекловата.

Опыт, видимо, сказывался у мёртвого Короля.

Впрочем, он ему мало помог.

– Какую же?

– Месть, – коротко ответил Аран. – Она сумела заставить меня отказаться от мести.

– А что бы было, если бы ты не отказался?

Аран молча посмотрел Мале в глаза.

Действительно, а что было бы, не останови Мирослава его тогда, не заставь окончательно отпустить прошлое, дать зарасти своим ранам, перестав их вскрывать своими сожалениями?

На что он был бы способен?

Ну, Аран точно всё равно доучился бы у Адэ’н, но вряд ли ему, бешеному зверю, позволили бы сорваться с поводка, и не было бы у него тогда свободы, которую он с болью, с кровью, но добыл для себя и своего Гнезда.

Гнездо было бы.

Но он шёл бы с огнём и мечом по людским островам, ведомый своей обидой и болью.

Он уничтожил бы Олух.

Камня на камне не оставил бы.

А потом и весь Варварский Архипелаг.

– Ничего не было бы, – чуть шокировано и скорее для самого себя сказал Аран.

– Ничего?

Казалось, Мала удивилась ещё больше, чем он сам.

Впрочем, оно и не удивительно.

Она его не поняла.

Никто не мог понять.

– Ничего, – подтвердил парень. – Ни Олуха, ни Гнезда Красной Смерти, ни всего этого проклятого Архипелага.

На лице Королевы наконец-то отобразилось понимание, в сознании её мелькали картинки одна страшнее другой, и, что самое ужасавшее в них было, – они были правдивы ровно в той степени, что нужна была для того, чтобы они имели право на существование.

На всё это он был способен.

Но ему это было просто не нужно.

– Как нам повезло.

– Да. Просто повезло.

Повисла тишина.

Её разбили слова Алора, который, уловивший настроение своего Короля, тоже некоторое время молчал, но потом продолжил докладывать о странной найденной Малой чужачке.

– Она меня рассматривала всё это время. Что-то заподозрила. Теперь на тебя переключилась.

Беспокойство и неуверенность Алора оказались для Арана интригующей неожиданностью.

– Ну что там?!

Знакомые с детства голубые, словно два осколка неба, глаза, так похожие на те, которыми смотрела на него Мия, в очередной раз что-нибудь самым наглым образом выпрашивая, стремились, казалось, прожечь в нём дыру, столь напряженным был взгляд.

Соломенного цвета волосы, не заплетённые в косу, какими они были всегда на его памяти, были сейчас распущены и развевались на ветру, дувшем с моря.

И лицо.

Повзрослевшее, полностью лишившееся детской пухлощёкости, хищно заострившееся, но всё равно такое знакомое.

И когда-то родное.

Сердце пропустило удар.

Только две татуировки Воительницы были незнакомы – но и они прекрасно сочетались с образом независимой и гордой убийцы драконов.

Что она здесь делала?!

– Аран?

– Иккинг?!

Восклик ментальный и вербальный совпали, и парень на мгновение впал в ступор.

***

Айша, значительно повзрослевшая за прошедшие годы, но всё такая же гибкая и ловкая, сидела у костра, грея замерзшие в холоде ночи руки, готовя незамысловатый ужин.

Верный её Таир с тихим фырканьем и довольным чавканьем уплетал свежую, уже не выгоревшую на безжалостном местном солнце молодую траву.

Конь, как и она сама, был уже не молод – шестнадцать лет для жеребца возраст более, чем солидный, тем более, что столько же лет её старшему сыну – именно за его рождение ей подарили тогда ещё совсем жеребёнка, которого она воспитала.

Таир, да и Айша сама, все ещё не давали спуску молодым.

Амир уже год как перестал патрулировать Степи, говоря, что не пристало деду смущать своей сноровкой юного внука.

Айша, успевшая дважды выйти замуж и дважды ставшая вдовой, вообще к жизни относилась философски, прекрасно зная, что за совершенное им зло человек обязательно когда-нибудь да заплатит, а за добро всем им воздастся.

Женщина с теплотой вспоминала всех своих учеников, начиная с того же Радмира и заканчивая её собственными сыновьями.

Интересно, как там те мальчишки?

В разницу в год двое мальчишек, в одно и то же время, попадали под её крыло, и, казалось Айше, они как-то, да связаны между собой.

Айва, подруга-дракон первого мальчишки часто со временем залетать стала, особенно после того, как перебралась вместе со своими друзьями из Чёрных Гор в горы, что примыкали к Диким Степям, и даже конкретно к владениям её народа на севере.

Коли по пути, то чего не заглянуть?

Так, по всей видимости, думала Айва.

А Айша была и не против – странная компания в лице дракона её не смущала, неведомо откуда взявшаяся способность говорить с воплощением их предков – тоже.

Её вообще было тяжело смутить.

Слишком много чудесного и ужасного видела женщина на пути своём.

Кстати, Айва вроде говорила о том, что не так давно встречалась с тем своим другом, которого когда-то племена Дикой Степи приняли за своего Пророка из легенд.

Может, и так.

По крайней мере, впечатление парень, судя по всему, производил весьма и весьма внушительное – по крайней мере, как поняла Айша, добиться к его годам того, что он сумел достичь практически без посторонней помощи, было невозможно даже для тех, кто пытался сделать это всю свою далеко не короткую жизнь.

Женщина порадовалась, что у мальчишки, коим так и остался в её сознании тот самый Аран, все получалось как надо.

Что потерявшийся птенец вырос и встал на крыло.

Нашёл себя.

Не для того ли стоило жить – помогать заблудшим людям с чистыми душами и стеречь свою святыню от тех, чью душу спасать было уже слишком поздно.

Интересно, а Радмир нашёл сестру?

О похождениях некой провидицы по западным землям вести долетели даже до Диких Степей и местных племён, вместе с ушлым торговцами, привозившими помимо своих порою очень даже диковинных товаров кое-что поинтереснее – сплетни.

Может, и нашёл.

Хорошо бы…

Сами Кабур Не’та Тал никак не поменялись за минувший десяток лет, хоть он и оставил отпечаток на каждом из них – нельзя было иначе.

Пусть наглые и воинственные, лишённые всякой жалости и чести захватчики с Востока пытались поставить на колени Стражей Чёрных Гор, но тут уж Айва не бросила свою, надо полагать, подругу, послав своих крылатых воинов помочь народу Айши устоять.

И они отстояли свои земли, свои традиции.

И свои жизни.

Кочевники с востока благоразумно отступили и отправились покорять другие народы, обходя по широкой дуге и Чёрные Горы, за которые столь яростно бились Кабур Не’та Тал, и сам этот народ, понимая, что те полягут, но чужакам свою святыню не отдадут.

Правильно понимают.

Как жаль, что с каждым днём становилось всё тревожнее.

Словно в преддверии грозы.

***

Айва обеспокоенно подняла голову, вглядываясь в горизонт.

Что-то надвигалось.

Наученная годами бытия Королевой тому, что случайностей не бывало в принципе, что были только закономерности, она старалась быть внимательной ко всему, запоминая все мелочи и незначительные с виду события.

И вот теперь она знала – это ощущение кипящей под кожей силы не было нормой.

Эта эйфория от осознания собственного могущества по сравнению с остальными, по сравнению с Неодарёнными, совершенно точно не была нормальной.

И это было страшно.

– Спаси нас, Птенчик. Кроме тебя – некому…

***

Инга, расчёсывая свои волосы, каждый раз теперь поджимала губы – у неё появились первые седые пряди, которые, белоснежные и жесткие, даже в её светлой косе были заметны.

И не возраст брал своё.

Горе.

Именно горе так сломило стойкую и сильную женщину, заставив её стать ранимой и словно беззащитной.

Но слабостей своих она больше не показывала.

С самого дня смерти своего отца, когда её супруг специально заставил её вместе с сыном отправиться на родину Инги и смотреть на то, как он хладнокровно убивал Вульфа на глазах у всего его племени, перед всей его семьей.

Инга не плакала тогда.

Нет, она стояла спокойно, прямая и гордая, только сильнее сжимала плёчо своего сына, шепча ему подождать.

Совсем немного.

Уже потом, в своей каюте, по пути назад, на трижды проклятый ею Олух, она плакала, расчесывая сыну его белобрысые, от неё и её семьи ему доставшиеся, непослушные вихры.

Натерпелась.

Налакалась.

И она нанесёт своему мучителю самый страшный удар.

Отомстит за причиненную боль.

Женщина смеялась, всем своим естеством чувствуя близость освобождения своего от бремени бытия женой Стоика, в равной степени ненавистного и обожаемого на Варварском Архипелаге.

Скоро всё закончится.

Это говорили ей все её чувства.

Это говорил ей и Викар.

Своему сыну Инга верила – она давно заметила, что дети её обладали неведомой силой, невероятными, какими-то колдовскими способностями.

Дар Богов или их проклятье?

А какая разница?

Для неё дети, её дети, оставались всем.

И она пойдёт на них на всё.

До конца.

***

– Вот оно как…

Глаза Астрид были распахнуты так, что по привычке Аран стал считывать ее поверхностные мысли, все возникавшие в ее светлой голове образы и ассоциации.

А их было много.

Конечно, кто бы мог подумать, что спустя столько лет, она его все равно узнает.

Совесть мучила?

Или его окровавленное, ещё совсем юное, но по-взрослому заострившееся, исхудавшее лицо с разбитыми губами, опухшими от пролитых слез, но уже сухими глазами, как-то неестественное бледное, почти серое, ей снилось в кошмарах?

Так она сама виновата.

Кто бы мог подумать, что из всех людей этого проклятого Варварского Архипелага потерпит крушение возле Кальдеры Кей корабль, которым командовала именно Астрид.

Эта девушка была его слабостью.

Главным напоминанием о его ошибке, его оплошности, невнимательность, приведшие к его личной, маленькой катастрофе.

Он тоже тогда был виноват, безусловно.

Но именно предательство Астрид, коим считал по отношению к себе этот гнусный поступок девушки Аран, стало первым камушком, который, сорвавшись, повлек за собой страшный камнепад, погребший под собой столько судеб и столько жизней.

Все ведь могло бы быть совершенно иначе.

Ему просто не дали тогда времени, не дали понимания и возможности объясниться, рассказать людям правду о том, что же происходит на самом деле, об истинных причинах войны.

О, по сути, невиновности драконов.

Но его не стали бы слушать.

Конечно, его точно никто не стал бы слушать и даже слышать, ему бы не позволили просто сказать эти вещи, которые разрушили бы привычный уклад жизни племени, которые сломали бы их картину мира и заставили бы чувствовать себя хоть чуть-чуть виноватыми.

Именно с Астрид все началось.

Не ею ли все закончится?

– Но как такое возможно? Ты ведь погиб… – лепетала жалко девушка, растеряв всю свою суровость и браваду. – Не верю.

– Тебя, Астрид, никто и не заставляет верить, – насмешливо ответил Аран, явно оказавшийся хозяином положения, ведь сейчас именно он находился на своей (или почти своей, принадлежащей его вассалам, вообще-то, а значит и ему в коей-то степени) территории.

– Но… как?

Однако…

Переживала всё-таки.

Аран всматривался в глаза девушки и все никак не мог понять, что же тут было не то, ведь даже в воспоминаниях Сатин, пусть там образ Хофферсон был размыт и не ясен до конца, она была другой.

Более решительной, что ли.

Более… боевой?

Сейчас гордая воительница вряд ли напоминала себя прежнюю – она была растеряна, напугана.

Сломлена.

Вот…

Вот оно!

Она сломалась.

Как и предвещала ей когда-то Мирослава, гордая воительница, подобная вековому дубу, не смогла вынести шторма, той грозы, в которую попала, и Аран не море имел в виду.

Вульф Одноглазый, насколько было Арану известно, был не только отцом Инги Хеддок – он был дядей Астрид.

Частью её семьи.

Неужели пошатнулась у Хофферсон вера в непогрешимость и едва ли не святость Стоика после того, как его бесчинства, достойные неразумных диких зверей, хищной стаи, а не людей, коснулись кого-то, на кого ей не было плевать?

Как удобно быть избирательно слепой.

Как легко смотреть на мир с широко закрытыми глазами.

Впрочем, все это были проблемы Астрид, которые теперь не касались Арана, ведь она никогда не была и никогда не будет частью его семьи, одной из тех немногочисленных дорогих ему людей.

Она могла стать таковой, да.

Много лет назад он жаждал этого, как ничего иного – впечатлить своими умениями талантливую воительницу, занять достойное место рядом с ней, показать ей этот удивительный и прекрасный мир.

Она сама всё разрушила.

То, что он не стал мстить, не означало того, что он простил.

Такое не прощают.

– В одном ты права, Хофферсон – Иккинг, которого ты знала, уже много лет мертв.

Непонимание изобразилось на лице девушки.

Вот же он, Иккинг, прямо перед нею стоял, и в то же время яростно утверждал, что он мёртв, что его – просто не существовало, и не стоило называть его этим именем.

Она забыла, что они – уже давно не дети.

И не мечтательные юнцы, перед которыми вся жизнь, которые верили в то, что смогут изменить мир, сделать его лучше.

– Но почему? Почему ты всё это делаешь? Я не могу поверить, что ты стал таким…

Нет, все-таки забавная она.

И понимала, что происходило, и не могла понять – кто он или что он такое.

То, что Астрид, по всей видимости, за время, проведенное на Кальдере Кей, расслабившаяся и привыкшая жить мирно – к хорошему быстро привыкаешь – никак не могла собраться, взять себя в руки и стать прежней, знакомой ему по детству своему, Хофферсон, расстраивало даже.

Пусть подобное состояние девушки было на руку Арану – он мог не так напрягаться, считывая мысли и образы из разума девушки.

– Не складываются в голове образы безжалостного воина и миролюбивого мальчишки?

– Как?

Это начинало бесить.

– Твой разум для меня – открытая книга.

О, а вот теперь хоть какие-то изменения, хоть какие-то новые эмоции на лице!

Пусть то страх!

Пусть ненависть.

Только не растерянность и непонимание.

– Так ты ещё и колдун?! – яростно воскликнула Астрид, и, видимо, опомнившись, кинулась на Арана с кинжалом. – Кому ты продал душу?

Аран показательно усмехнулся, быстрым и чётким, отработанным движением выбил оружие из рук девушки, ошарашив её этим, схватил её за шею, чуть приподняв над землёй.

Захрипев, Астрид схватилась за его руку своими ладошками, трогательно-маленькими по сравнению с его собственными, пусть и его ладони не были грубыми – длинные пальцы изобретателя были изящными, такими, которые больше были присущи музыкантам, а не воинам.

Она едва-едва доставала носками своих сапог земли.

И, тем не менее, чтобы смотреть ему в глаза, ей пришлось запрокинуть голову, такой была их разница в росте.

А ведь когда-то она была почти на полголовы выше него.

Даже это изменилось теперь.

– Вот уж чего точно не делал, – прошипел Аран. – Просто учился. Да и имя моё ты знаешь.

Парень слышал, как сильно и быстро билось, трепыхалось сердце Астрид, как воздух буквально вонял её страхом, отчего нагло развалившийся на кошачий манер рядом с ними Алор только брезгливо морщился.

– Иккинг…

– Я – не Иккинг! – вот теперь парень почти рычал. – Аран! Магни намного больше является Иккингом, чем я сам!

– Но…

– Забудь это имя.

Он покрепче стиснул шею девушки, отчего говорить ей стало совсем трудно.

Вот и отлично.

Помолчит.

Алор навострил уши, совсем как кот, и внимательно стал следить за дальнейшим развитием событий, готовый в нужный момент напомнить Арану о таком замечательном свойстве, как самоконтроль, а возможно, даже помешает ему во гневе убить эту дуру.