Текст книги "Жить вопреки (СИ)"

Автор книги: Angelochek_MooN

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 44 страниц)

Это было плохо – если драконы поймут, что у них есть шанс сбежать от неё, то не преминут сделать это, а если они улетят…

Её в этом случае ждала голодная смерть – самое страшное, что может случиться с драконом её вида.

Конечно, ей уже доложили, что во время предпоследнего налёта Фурия не позволила убить одному из Ужасных Чудовищ двух каких-то человеческих детёнышей, а когда тот отказался слушать слова – убила того.

Подобная вольность, тем более, из-за людских детёнышей была противна Королеве, и она с отвращением понимала, что если Фурия не объяснится, вернувшись, то её придется найти и убить – враги из Детей Ночи были слишком уж неудобными.

Пусть они и были мелкими, но став полностью взрослыми, они могли очень больно ранить её своими плазменными залпами, да уж скорость и маневренность – их главная черта.

Тем более, что Фурии были теми немногими драконами, что могли становиться Истинными Вожаками стай.

Только Короли или Королевы поистине громадных Гнезд знали, чем отличается Истинный от простого вожака.

Истинные могли брать под свой контроль сознание драконов собственной стаи и не только – всех драконов, чья Воля слабее их Воли. Стая могла избрать Вожака, но Истинного свергнуть мог только другой Истинный – у всех остальных просто не могло быть шансов, ведь их просто подчинил бы собственной воле Истинный.

Истинными были Левиафаны, а так же такие, как она, Фурии и некоторые прожившие несколько сотен лет драконы других видов, но таких в округе просто не водилось.

Левиафан был только один – Смутьян, но с ним у неё была договоренность, а тот был драконом слова.

Остались только Фурии, которых практически полностью истребил пару десятков лет назад какой-то слишком уж удачливый Охотник.

А из известных Фурий у неё был кто?

Её собственный Палач, неизвестно куда пропавший, Фурия из новообразованного Драконьего Края и подружка её Палача, который, скорее всего, к ней и сбежал.

Как бы её Палач не выполнил свои обязанности на ней самой…

А что?

Этот мог, хитрый и жестокий!

Вдруг Красная Смерть почувствовала чужой запах.

Чужаков было несколько, и один из них явно был человеком.

Это взбесило её окончательно – как посмело двуногое немощное недоразумение ступить на её остров?!

Королева послала Зов всем своим драконам, вот только наткнулась на Стену из чужой Воли. И вдруг почувствовала запах своей Фурии, и была она явно близко к человеку.

Заговор.

Предательство.

Какая-то странная, иррациональная обида резанула по сердцу Королевы – ведь своей Фурии она доверяла…

Чужая Воля начала давить на неё, причиняя почти физическую боль.

Так.

Это надо было прекращать.

Дракониха оглушительно заревела и начала выбираться из своего убежища – было понятно, что Чужаки не позволят натравить на себя её драконов, а это значило, что она должна была сама разбираться с наглецами.

Стая, поняв ее настроение, начала разлетаться кто куда, но ей в тот миг была совершенно плевать на них – ее внимание было прикована только к тем отчаянным глупцами, пришедшим бросить ей вызов.

Наглецами оказались сразу все три Фурии и человек, одну из Фурий оседлавший.

Видимо, для комплекта.

Ну, или ходячий провиант – настанет голодное время, и съесть можно будет.

Шутки шутками, а даже одна Фурия была серьезной угрозой и могла сильно ее потрепать, что уж говорить про три таких исчадий Бездны?

Красная Смерть пыталась понять, кто именно из Чужаков пытался задавить ее ментально и с ужасом поняла, что это был человек.

Видимо, тот самый Брат Фурии.

Ее Фурии.

Той, что жила в ее гнезде на протяжении многих лет.

Той, что погибла, по сути, по ее вине – именно она же натравливала своих драконов на людские острова, об один из которых убился тот дракон.

Фурии всегда мстят за своих.

Эти драконы (человеком Брата Фурии она называть не желала – это было бы слишком глупой ее ошибкой) пришли не за ее «короной» и местом вожака ее стаи.

Они пришли мстить.

А это значило, что они или исполнят свою миссию, или умрут, но забрав ее с собой.

Живая тоска, перемешанная с яростью и отчаянием завладели разумом Красной Смерти в тот миг.

Она хотела жить.

Хоть как, хоть склонив голову, но жить.

Но те, кто пришел с местью, не сохранят ей жизнь.

А значит, придется их уничтожить. Даже ценой всего.

Красная Смерть попыталась достать Фурий своим пламенем, которое, она уже давно лично убедилась, одним единственным залпом способно было уничтожать людские флоты и деревни.

Вот только Фуриям пламя оказалось нипочём, в том числе закованному в броню из драконьей кожи человеку.

– Что вы хотите от меня?! – спросила, наконец, Красная Смерть, чуть устало и чуть обреченно

– Чтобы ты оставила стаю и ушла из Архипелага, – с усмешкой ответил ей человек.

Дракониха хотела бы разозлиться сильнее, чтобы ярость прогнала безысходность и отчаянье, но выходило плохо.

– Вы безумцы! Неужели вы думаете, что сможете победить меня?! – скорее убеждая себя, чем своих противников, проревела дракониха.

Фурии и ухом не повели, а ответил снова человек.

– На каждого тирана найдется свой рыцарь.

– Да будет так, – уже очень тихо сказала Красная Смерть и приготовилась драться до конца.

Две Фурии – ее Палач и его подружка – одновременно ударили по ней своими плазменными залпами, валя с ног и болезненно повреждая ее кожу, выдерживающую даже лаву, в которой она постоянно находилась!

Оседланная человеком Фурия только наблюдала вместе с ним за происходящим.

Красная Смерть знала, что реши убить ее просто тройка Фурий – ее драконы бы просто разлетелись бы по Архипелагу, да вот только тут в игру вступало проклятое «но». А именно то, что среди ее противников был Король другого Гнезда, и было причиной того, что в случае ее смерти все ее драконы обязаны будут присягнуть новому вожаку и перейти в его стаю.

Даже если убьёт не он, а его подручные, но по его Воле и по его приказу. И на его глазах.

Вдруг Красная Смерть не к месту вспомнила, как в детстве, став чуть постарше, сражалась с собственными друзьями за право жить. Она всегда хотела жить. Как убивала, чтобы жить. Мать, отец большей части младших братьев, почти все они – эти братья и сестры… Все они убиты ею, но лишь потому, что иначе они убили бы ее, а потом и друг друга. Они в любом случае были обречены, выжил бы только один. Одна. Она.

Вспомнилось то отчаяние, испытываемое при сражении со старшей сестрой, она ведь тогда понимала, что проигрывает, и было так больно оттого, что ей приходилось проливать кровь родного ей существа. Это было поистине невыносимо.

В самом конце она даже, казалось, привыкла к мысли, что ради собственной жизни нужно отнимать её у родных, но менее паршиво от этого не становилось.

Все, кто был ей дорог, убиты ею же самой, и в глазах их в последние мгновения плескалась всегда такая жгучая ненависть, что куда там пламени Змеевиков…

Больно.

Ах, дрянь, и ведь давил ментально ее все это время! Не просто она предалась своим печальным воспоминаниям – ее погрузили в них. Менталист ей попался!

Недооценила она человечка, ой недооценила!

Вновь с нескольких сторон Красная Смерть ощутила боль от попадания плазменных залпов Фурий.

Отвлеклась.

Непозволительно!

Вдруг раздался свист.

Знакомый всем викингам, драконам и ей самой – да вот только три претендента на роль тех, кто мог его издавать были в поле её зрения, а источников свиста она не видела.

Ещё Фурии?!

Раз, два, три… семь… десять… двенадцать!

Слаженные залпы дюжины Фурий таки свалили ее с ног.

Красная Смерть в отчаянии раскрыла свои массивные крылья и взлетела – она в воздухе была все так же неповоротлива из-за своих громадных размеров, но хоть противников ее было видно.

Вот только это было страшной ошибкой – в облаках у Фурий появилось ещё одно преимущество – она их больше не видела.

Она вертелась, как могла, как только позволяли ей ее размеры, но все равно получала болезненные залпы со всех сторон.

Паля огнем во все стороны в яростной и исступленной надежде хотя бы задеть своих противников, хоть она и прекрасно понимала, что пламя едва ли сумело бы причинить им вред, Красная Смерть думала только об одном – она хотела жить.

Как никогда хотела.

И падая камнем к земле из-под облаков, израненная и измученная, невероятно уставшая, не находящая сил даже для того, чтобы злиться, она желала, чтобы все наконец закончилось.

Чтобы ее оставили в покое.

Разве виновата она в своей природе, в своем происхождении?

Разве виновата она, что появилась на свет не Жуткой Жутью?

Она страстно желала прекратить собственные страдания.

Она готова была признать себя проигравшей.

Она просто хотела жить.

Какая ирония…

Великие Небесные Странники, пусть её путь будет коротким!

Ведь смерти нет, верно?

Лишь черта, за которой итог…

========== Глава 8 ==========

С момента битвы с Красной Смертью прошло около года. Это было насыщенное повседневными заботами и изредка разбавляемое странными происшествиями время.

Сложнее всего пришлось в первые несколько недель после сражения – стая Красной Смерти, к тому моменту морально готовая к смене вожака, перешла под власть Арана, став частью Гнезда Драконьего Края.

Хотя в это время Драконий Край был условно говоря «столицей» стаи, а драконы ей принадлежащие, уже давно разделились по видам и жили на всей принадлежащей Гнезду территории – слишком много их было, чтобы жить на одном острове. Но вся стая в любой миг по первому зову своего Короля могла бросить все свои дела и устремиться прямо к Драконьему Краю.

Что было совершенно естественно, территории, ранее принадлежавшие Красной Смерти, тоже перешли к Арану.

В том числе, хоть и негласно, все людские острова – теперь драконам было запрещено нападать на поселения викингов, на их мирные суда и торговые караваны.

Никто не смел ослушаться приказа Короля – того, кто сумел задавить ментально саму Красную Смерть, боялись и любили. Драконы на своего нового Вожака чуть не молились.

А потому установился хрупкий мир – пришел конец полномасштабным драконьим налётам, и только Дикие нападали на людей, но и самих Диких истребляли – это было милосерднее, чем позволять им вести животное существование и продолжать разжигать ненависть людей.

Несмотря на всю эту практически идиллию, Аран не находил себе места – уходил с головой в учебу, поиск людей-Стражей, заботы о Гнезде и изучение нового – лишь бы не думать о происходящем.

И о произошедшем.

Когда он согласился убить Красную Смерть и освободить тем самым от её гнёта все две тысячи драконов её стаи, он не сомневался. Не сомневался, когда видел выжженные деревни или разорённые гнездовья маленьких стай. Не сомневался, когда слушал рассказ Тагуша. И когда получал благословение от Адэ’н.

Для него Красная Смерть была злом во плоти, виновницей всех смертей викингов и драконов на протяжении трёх веков.

И главной виновницей смерти Беззубика.

Если кого Аран и ненавидел, так это её.

Только её.

И он не сомневался, находясь в седле, гордо глядя на бушующего монстра со спины Алора.

Но потом пришло сначала абсолютное равнодушие – отродье Бездны казалось жалким в своих низменных желаниях. Мерзким и ничтожным, несмотря на поистине громадные размеры.

А потом Арану стало стыдно за это.

Когда он просматривал воспоминания Красной Смерти, заставляя её заново и заново переживать самые острые моменты её жизни, он, казалось, проживал их вместе с ней.

И ему невыносимо хотелось кричать.

От собственной глупости.

Как он мог ненавидеть это несчастное в собственной жестокости создание? Королева Драконьего острова была просто жертвой. Такой же жертвой, как и драконы, ею порабощенные, как и викинги, страдавшие от налётов.

Жертва собственного Голода.

Собственной природы.

Отказавшаяся от поедания своих собственных детей, но ставшая монстром в глазах абсолютно всех.

Красная Смерть была Монстром, и именно с большой буквы, но она была столь несчастна и столь жестока в своём желании жить, что её можно было понять.

А самое страшное было в том, что несмотря на показную агрессивность и самоуверенность, Королева знала, что не доживёт до захода солнца.

Она знала, что он согласился не столько ради установления мира и гармонии, сколько из банального желания отомстить за смерти всех его родных. Она знала, что её путь в этой жизни подошёл к концу, но хотела уйти достойно.

Хоть и сама даже себе в этом не признавалась.

И потому, когда Монстр рухнул из-под облаков, лишённый любого шанса на выживание, он только пожелал Красной Смерти быстрого избавления от страданий и счастья на Великом Пути.

На месте ненависти чернела пустота. Не было ликования от победы, не было злорадства.

Только капелька облегчения и непонятная горечь.

И пустота.

Уже позже, когда Адэ’н подтвердила его статус – около двух третей Архипелага теперь негласно находились в его власти. И только он был Законом и Правдой на этой территории – Старейшина показательно согласилась с Араном, что ни Высший Совет, ни она сама не смогут отдавать приказы драконам Гнезда Драконьего Края.

И к нему самому смогут обращаться только как к союзнику.

Это дало ему право устанавливать на своей территории только свои порядки. И никто из драконов не смел ему перечить на его землях.

Конечно, люди и подумать не могли, что оказались под опекой драконов, которых так старательно пытались истребить. Что именно драконы охраняли их караваны, что именно они внимательно следили за происходящим на большей части архипелага.

Люди очень настороженно приняли прекращение драконьих атак – они всё ждали, когда же это затишье перед бурей прекратится и налёты станут еще более яростными, как это всегда до этого бывало.

Впрочем, кто-то говорил, что Боги наконец их услышали.

Кто-то, что это заслуга Охотников на Драконов.

К слову, Охотники совсем обнаглели – взамен на два уничтоженных корабля спускали на воду три новых.

Они множили и множили своё влияние, всё больше и больше распространяясь по всему архипелагу, находя новых сторонников на союзных им островах, восполняя за их счёт свои потери и набирая экипажи для кораблей – охота на Драконов была хоть и рискованным, но прибыльным делом.

Они из неприятной проблемы становились реальной угрозой, и Аран понял – нужно действовать решительно и быстро, ведь всё чаще они просто не успевали напасть на караваны Охотников, уничтожить их.

А уж то, что Охотники стали использовать стрелы с наконечниками из Драконьего Корня, доставило ему множество неприятностей и седых волос.

Ранее испытывавший хоть какую-то жалость к убиваемым Охотникам – всё же они были такими же живыми существами, как и он, теперь Аран ощущал только холодную, отрезвляющую ненависть – что такое жизни пары сотен врагов в обмен на жизни тысяч его подданных?

Теперь корабли Охотников уничтожались при их первом же обнаружении – пощады те могли не ждать, Карающие не оставляли свидетелей.

Эх, и если бы Охотники были единственной проблемой!

Помимо них в последние годы на архипелаге всё больше стала заметна деятельность Ловцов Драконов, которые своих жертв не убивали, но ловили и продавали.

И покупатель их – третья проблема. О нём ходят слухи, как о человеке, который хочет собрать армию драконов, но при этом их самих ненавидит. И что в руках этого человека находится громадная сила – армада с тысячами вооруженных воинов.

И если Охотники были хитрыми и в своём деле справлялись неплохо, хотя уровень их мастерства из-за больших потерь заметно снизился, то воинами они были средненькими, и потому расправляться с ними было не особо трудно.

Но люди того таинственного человека… Они просто давили своим числом – армада – это не караван из пяти кораблей, и сотня стрел может миновать дракона, а сто первая угодить ему в сердце…

Но с Ловцами активно боролась Валка – Смутьян сам принимал непосредственное участие в уничтожении их крепостей и временных баз.

Да вот только если бы Охотниками и Ловцами дело ограничивалось!

Из какой-то бездны взялся Орден Ингерманов, члены которого тоже занимались уничтожением драконов, обучая этому и своих детей, натаскивая своих воинов на убийство драконов, а не на их поимку – и это было самое страшное.

Но самыми неудобными противниками были так называемые Драконьи Налётчики. Даже драконы Сети мало что могли про них рассказать – они просто предпочитали не оставаться на захваченных теми психами островами, но было доподлинно известно, что они каким-то образом сумели оседлать Пеклохвостов, самих по себе являвшихся грозными противниками, не признающими власть Вожака не своего вида, а уж обученные воздушному бою…

Аран ненавидел этих мерзавцев даже больше, чем Охотников, ведь те хотя бы не заставляли драконов сражаться против своих же.

Ярость, горевшая в Аране, была сравнима с пламенем Змеевиков – сжигала всё.

Но доселе он только слышал о Налётчиках, «прощупывал» их атаками маленьких групп, собирал информацию о них, и ни разу не сходился с ними в бою лично.

И не бросал против них Фурий.

Ведь они были его козырем.

Единственное, что сумел выяснить Аран, – Налётчики Стражами не были, они были самыми простыми людьми и драконов подчинили своей воле насильно, сломав их.

Это было отвратительно.

Потому что таких вот сломанных было невозможно излечить, сделать их прежними.

Налётчиков надо было уничтожить, благо они-то были намного более малочисленными, чем те же Охотники.

Но зато Аран точно знал, что ищут Налётчики. Осталось узнать зачем им понадобилась Великая Северная Библиотека, до поисков которой он никак не дойдёт – всё дела рутинные, никак не до древних свитков и книг, в которых хотелось всласть покопаться.

Да и ученице было бы полезно.

К слову, об учениках.

В гнезде было пополнение – после гибели Красной Смерти и объявления Араном независимости от Старшего Гнезда, ещё два десятка Фурий ушли на Драконий Край, признав главенстве Арана. Да и из тех, кто здесь уже жил, шесть прошли Великое Странствие.

Алор, гордо смотря на свой «выводок», не без помощи Тагуша начал ещё больше гонять молодняк, формируя полноценные боевые отряды.

Естественно, из добровольцев.

На основе опыта всех боёв, Алор решил разделить всех подчинённых ему Фурий на боевые тройки – самое эффективное количество в бою – так драконы и не мешали друг другу, и успевали прикрывать друг друга.

Самая первая боевая группа Фурий Драконьего Края стала примером в глазах других драконов.

Те двенадцать «фурёнышей» стали грозной силой и, в перспективе, каждый из них в своё время точно так же, как и Алор, возьмет себе учеников.

Аран гордился своим другом.

Да, другом.

Напарником.

Братом.

Никому парень не доверял так же сильно, как Алору, которого в день трёхлетия гнезда во всеуслышание назвал своим Братом.

Отношение к Фурии, позволившей себя оседлать, после этого стало соответствующим – с Братом Короля особо не поспоришь. И не пошепчешься о нём за его спиной. Впрочем, «фурёныши» на корню пресекали любые слухи и домыслы.

Небо, как же они пригодятся в скором времени…

Как там в своё время сказала Красная Смерть?

Она ведь при всех её отвратительных чертах была очень умна.

Грядёт буря, от которой нет спасенья…

***

Год прошел в постоянных странствиях и перемещению с места на место – в поисках Великой Библиотеки, и только случай помог Мирославе приблизиться к достижению своей цели. Драконы все так же не желали делиться информацией ни с Венту, ни с девочкой.

Хотя какая она девочка? Если раньше внешность не позволяла называть себя иначе, то сейчас она, смотря в зеркало видела молоденькую белобрысую девушку со слишком уставшими глазами древнего существа, да и разум во много раз опережавший развитие по сравнению со своими сверстниками, не позволял думать о себе, как о ребенке…

Тем не менее, жители лесов и озёр не считали ни человека, ни Полукровку достойными их знаний, а те, кто искренне недоумевал, что Ночное Сияние делало рядом с видящей, не знали того, что могло бы приблизить Мирославу к окончанию ее поисков.

Люди тоже препятствовали ее изысканиям, объявив на нее настоящую охоту – кто ради того, чтобы узнать о своем будущем, кто из чистого любопытства, кто из зависти или искренней ненависти желал «предать отступницу огню, дабы не сбивала она их, рабов Божьих, с истинного пути».

Причины были разными, но факт оставался фактом – свои исследования, ведущиеся параллельно с поисками Библиотеки, Мирославе пришлось сильно сократить – попасться в руки разъяренной или, ещё хуже, восторженной толпы она не желала – были способы пойти на Перерождение и более безболезненные.

Однако, став свидетельницей ещё нескольких сожжений так называемых ведьм, девушка приняла весьма непростое для нее решение – сократить до минимума контакты с людьми и сделать все возможное, чтобы их избежать и вовсе.

Ощущать чужую смерть для неё было невыносимо – даже через плотно сомкнутые щиты она прекрасно различала движения потоков энергии, чувствовала чужую боль от рвущейся связи, как собственную, и это не просто пугало – выводило из равновесия, в поисках которого она постоянно металась по этим землям.

Венту, несмотря на возмущения Мирославы, был этому только рад, искренне считая, что был способен обеспечить свою подопечную всем необходимым, защитить ее и помочь ей разобраться в трудных ситуациях.

Люди не нужны были его Видящей, по крайней мере непросвещённая чернь не должна была заставлять его подругу страдать.

Дракон прекрасно понимал, что на все это презрение со стороны других особей можно было спокойно не обращать внимания – они ему не родители, ни вожак, ни Пара, а потому и мнение их Венту волновать не должно даже с теории.

Объективно рассматривая ситуацию, он ничем, за некоторыми исключениями, имеющимися по не зависящим от него причинам, не уступал чистокровным Фуриям, а по навыкам скрытности и подчищения хвостов за собой – даже превосходил.

Он был опасен, но даже Жуткие Жути отказывались понимать это – в их глазах он был лишь плодом межвидовой любви, просто жизнеспособным гибридом.

Недооценка противника всегда вела к проигрышу, ещё никого она до добра не довела, и это известно всем.

Однако, все об этом почему-то на краткое время забывали.

Мирослава не понимала, чем руководствовались те недальновидные драконы, отказываясь получить в приятели и даже в должники Фурию. Однако глупость тех, кто не просто отказывался ей помогать, а откровенно мешал, не должна была её волновать – только раздражала.

Венту, наравне со своей подопечной, изучал людей – их повадки и их образ мышления, их привычки и традиции, пытаясь понять эти маленьких и слабых, но, безусловно, невероятно опасных в своей стадности существ.

Стая Жутких Жутей была способна убить Змеевика или даже Пристеголова.

Толпа людей была способна на многое.

И именно поэтому, дабы создать толпу вместо кучи индивидуальностей, этих людей держали в глупости и страхе. Ведь стадом намного легче было управлять, а народ для высших сословий был не более чем стадом полезного домашнего скота.

Мирослава это тоже видела, но первым понял это именно Венту, с горечью понимая, что ничем драконы не были лучше людей.

Как бы ни провозглашало Старшее Гнездо величие драконов, как бы ни утверждало их более высокое положение в мире по отношению к людям, но Фурия понимал, что всё это – ложь, причём неприкрытая и откровенная, и это расстраивало больше всего.

Ведь его существование – лучшее тому доказательство.

Как бы не были противны и глупы люди, они могли найти пользу в том, от чего его собратья просто отмахивались, как от несущественного.

Это было ошибкой.

Люди, беззащитные и слабые по сути своей, научились защищаться, и чем дальше дело заходило, тем сильнее развивались люди, тем сильнее становились беззащитными драконы.

Оружие людей уже было способно убивать их, они научились уничтожать ему подобных хитростью, на которую многие драконы были просто неспособны и просчитать, что там, где казалось безопасно, могла находиться ловушка, им просто не хватало ни опыта, ни понимания силы своего противника.

Драконы полагались на собственную силу, забыв, что самое страшное оружие – ум.

Но Венту никогда не забывал об этом.

Собирая информацию о Великой Библиотеке по осколкам, по крупицам, он видел закономерности и логику там, где Мирослава видела лишь полнейший абсурд.

Как ни крути, а он был старше девушки почти вдвое, а нелёгкая жизнь Полукровки накладывала свой специфический отпечаток – они ментально взрослели раньше своих чистокровных сверстников, а потому в выживании равным им не было и просто не могло быть.

Да, Мирослава тоже была необычной, она была намного старше, чем казалось это со стороны, да вот только реального опыта в этом мире ей катастрофически не хватало.

Конечно, его Видящая не сумела до конца понять, что это именно он подтолкнул её оказаться в деревне, рядом с которой, по его предположению, находилась Библиотека.

Точнее это людское поселение выросло, как грибы после дождя, рядом с местом, где находилась бесценная сокровищница знаний, многие из которых наверняка считались безвозвратно утерянными.

Конечно, Мирославу схватили люди.

Естественно, они попытались предать её своему суду и по воле разъярённой и дикой толпы сжечь её, как и других жертв собственной неосторожности.

Это было жестоко, но его подопечная должна была осознать, насколько же люди были жестоки к своим благодетелям, насколько неблагодарны и легковерны.

Разумеется, в последний момент, перед самым мигом, когда в сложенный костёр должны были кинуть горящий факел, Венту появился и спас свою Видящую, ведь только так он мог помочь ей избавиться от заблуждений насчёт людей.

И помочь ей перестать причислять себя к людям.

Она была одной из Одарённых – одной из детей, благословленных Небесными Странниками.

И лишь потом, спасаясь от пришедшей в священный ужас толпы, Венту с Мирославой наткнулся на расщелину в скале, которой быть здесь не могло в принципе.

Расщелина оказалась входом в пещеру.

Библиотека всё это время была рядом с ними, но они ещё в упор не замечали, и только когда Судьба, отчаявшись, ткнула их лицом в искомое, как нашкодивших котят, они осознали, что же за счастливая случайность произошла.

И какие последствия она будет иметь.

***

Сатин с непонятной ей самой эмоцией стояла за правым плечом своего Мастера, который в тот момент обсуждал с Малой местоположение союзных Охотникам островов и целесообразность их разорения.

С одной стороны, это бы обозлило людей и привело бы к новому витку многовекового конфликта, а это было весьма и весьма нежелательно.

Зачем им лишние жертвы?

Особенно, если можно придумать, как без них обойтись.

С другой стороны, уничтожение поселений силами нескольких отрядов драконов вряд ли будут казаться организованными, и Охотники всё ещё не будут знать, откуда ждать угрозу, однако будут значительно ослаблены.

Однако, опять-таки, сопутствующие жертвы…

Неприемлемо.

Охотники – их главная на данный момент проблема, но мирные жители союзных этой организации островов были совершенно ни при чём.

И их смерти были бы на совести Малы и Арана…

И на её, Сатин, как его ученицы, совести.

А ведь в списке потенциально вражеских островов была и её Родина.

И это несколько пугало.

Впрочем, за прошедший с момента становления Ученицей Короля Драконьего Края год она как-то сумела свыкнуться с мыслью о том, что некогда родные люди находились теперь по иную сторону противостояния и рано или поздно случится так, что ей придётся выбирать.

Год назад она бы колебалась бы.

Сейчас – нет.

Мастер стал для неё всем.

И миром, и семьёй, и примером, и чуть ли не божеством – одним словом, всем.

Высокий, темноволосый (а в волосах так и поблёскивали две седые пряди на висках!), зеленоглазый, какой-то изящно-грациозный и совсем-совсем молодой – лет двадцать, едва ли больше.

Он произвёл на девушку неизгладимое впечатление.

Все парни этого возраста из её племени были или бугаями под два метра ростом с горой мышц и с разной степенью глупости, в иных случаях доходившей даже до абсурда, или маленькими задохликами, зачастую не доживавшими даже до пятнадцати лет.

Аран не относился ни к одной из этих категорий – он был стройным и жилистым, быстрым и ловким, сильным и умным…

Он был идеальным Лидером.

Если искать отражения викингов в драконах, то виденные ею до этого люди были Громмелями и в редких случаях Ужасными Чудовищами. Но Арана не просто так называли Братом Фурии – отражение этих прекрасных в своей грациозной смертоносности созданий было заметно в нём любому внимательному человеку.

Король Драконьего Края, её Мастер, её Учитель был Фурией, заключенной в человеческое тело.

Так считала Сатин и пока ни разу не усомнилась в своих выводах – всё только подтверждало их.

Надо сказать, что, вежливо сопровождённые на Драконий Край, дабы предстать перед Королём этого Гнезда, границы которого им пришлось пересечь, Сатин и Буря не ждали снисхождения с его стороны.

О Брате Фурии ходили разные слухи.

И Убийцу Красной Смерти, как его льстиво прозвали некоторые драконы из стаи падшей Королевы, нельзя было не бояться. Хотя всем было прекрасно известно, что, по факту, её убили Фурии – отряд Алора, сам Брат Короля и Тагуш – агент Драконьего Края в Гнезде Красной Смерти.

Но для драконов было достаточно того факта, что Фурии последовали приказу человека, чтобы начать уважать, боготворить и бояться Короля Драконьего Края.

Про него говорили, что свою стаю он едва ли не баловал – не ограничивал свободу перемещений драконов на территориях Гнезда и союзных ему стай, защищал от Охотников и Ловцов, не заставлял делать какую-нибудь неприятную работу. И гарантировал безопасность Гнезда.

И про него же говорили, что к чужакам он относился настороженно и даже иногда враждебно – если те проявляли неуважение и агрессию.

Ну, тут было понятно и даже логично – на территории Драконьего Края его Король был в буквальном смысле Всем – Законом, Волей и Карой. И если чужаки проявляли неповиновение на территории Арана…

Что же, они сами были в таком случае виноваты в собственных бедах.

Но к Сатин и Буре он отнёсся с теплотой. Принял, обогрел и накормил. Очень забавным фактом оказалось то, что отец Бури был драконом матери Арана – такое вот странное и необычное родство, больше духовное, нежели кровное, но не суть.

А потому, когда Буря назвала девушку Стражем, ожидая, что Король Драконьего Края отправит их куда-нибудь в Старшее Гнездо, или куда-то наподобие того места, очень удивилась, узнав, что Аран имел полное право сам брать себе учеников.

Правда, по его словам, учеников себе искать пока он не планировал, но раз она, так сказать, сама прилетела к нему, то могла оставаться – выбор был за ней.

И между неизвестностью и человеком, которым она искренне восхищалась, она выбрала Арана.