Текст книги "Жить вопреки (СИ)"

Автор книги: Angelochek_MooN

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 44 страниц)

По крайней мере, она была благодарна Арану за то, что он её, собственно, и сделал вдовой.

И вновь – завидной невестой с солидным приданным в виде целого жаждавшего мира и покоя, ручного труда племени, ушедшего за своим наследником.

И ведь Лохматые Хулиганы не растворились среди Берсерков – Дагур милостиво позволил племени, с которым его супруга за столько лет по-настоящему сроднилась, заселить один из условно захваченных, а на деле – диких островов.

Его и назвали Новым Олухом, на нём же и поселились чета Йоргенсонов, Торстон, всё так же не отходящий от своей сестры и своих племянников, Хофферсон, и даже Плевака – в мирное время нужны были не мечи и стрелы, а серпы и ножницы для стрижки овец, а тут без кузнеца было никуда.

Условие для Лохматых Хулиганов было одно – освоить остров.

Вспахать и засеять поля.

Развести скот…

В общем, заниматься всем тем, чем уставшие от так грезившейся им вечной войны Лохматые Хулиганы были только рады.

Даже если для этого пришлось жить в нейтралитете с драконами.

Вообще, новоолуховцы к раскрытию тайны личности Покорителя Драконов отнеслись весьма философски – выживает всегда сильнейший, а старший сын Стоика не просто выжил, а ещё и возвысился так, как не снилось ни одному простому смертному.

Жить хотели все, так что пытаться лезть в чужой монастырь со своим уставом никто не пытался – у всех и так было много работы, не до пустых размышлений о несбыточном.

История не знала сослагательного наклонения.

И размышлять о том, что было бы, прими они Иккинга таким, каким он был, было бессмысленно.

И глупо.

Сделанного не воротишь.

***

Тогда, в миг, решивший её судьбу, Инга не сомневалась, выбирая, куда именно направиться изгнанникам, ведь, по сути, конкретно у неё и её сына выбора-то особо и не было.

Но её удивило количество тех, кто отправился вместе с ней.

В том, что уставший от войны и бесконечных скитаний глава рода Йоргенсон примет её сторону, она как раз таки и не сомневалась – слишком повзрослел за эти четыре года выросший у нее на глазах мальчишка.

Где чета Йоргенсонов – том и Торстоны.

А вот решение двоюродной сестрички, пошедшей уже не в первый раз вопреки воле собственных родителей, бывших людьми крайне радикального толка, оказалось весьма неожиданным.

Хотя, если верить всё тому же Сморкале, – совершенно естественным и, несомненно, единственным путём это было для Астрид.

«Те, кто лицом к лицу встречался с Араном, потом хотят лишь мира!»

Было в этой фразе недосказанное «лишь бы не воевать с ним, ибо очень, очень страшно…»

Думать о том, как Дагур совладал с этим чудовищем, заключив с ним взаимовыгодный союз, не хотелось – хотя и вождь Берсерков внезапно прекратил свои победоносные походы на чужие земли, занявшись внутренними делами своего народа, только изредка давая от ворот поворот тем, кто был слишком непонятливым и жадным.

Впрочем, реальность оказалась не такой страшной, как она себе напридумывала.

Если не учитывать, конечно, то, всё же немалое, количество народа, ушедшее от Хеддоков к другим владениям Лохматых Хулиганов, среди которых потом началась грызня за власть, и они оказались подмяты неожиданно вернувшимся на арену забытым противником, Охотниками на Драконов, но на этот раз те и не возражали.

Когда изгнанники в составе почти семи сотен человек самого разного возраста прибыли на столичный остров племени Берсерков, они обнаружили там того, кто лишил их дома, но всё же милостиво позволил уйти.

Народ был удивлён, даже поражён тем, как легко держался Сморкала в разговоре с Покорителем Драконов, как счастлив был видеть живой его невесту, оказавшуюся весьма неожиданно (или нет?) вполне знакомой, живой и вроде даже здоровой Сатин.

Дагур тоже был счастлив, что теперь он не должен был скрывать своих намерений относительно Инги.

Та, заметив вполне дружеское общение своего теперь уже жениха и того, кто позволил этому стать возможным, решила просто последовать примеру Дагура, перестав заморачиваться и, наконец-то, понять, что же это за человек – старший брат её детей.

Её пасынок, получается.

И он оказался весьма интересной личностью, с теплотой отнёсшийся к мачехе и её народу, высказавший свою готовность помочь, но если те не будут предпринимать какие бы то ни было враждебные действия уже к его народу.

Дружить с драконами он не заставлял – ему было достаточно прочного нейтралитета.

А Дагур же высказался на тему того, что готов назвать Викара своим сыном, и наследником, принять его в род (для чего, собственно, требовалась только воля вождя и отца, а тут они ещё и были в одном лице), что решило сразу же множество проблем.

Вождь Берсерков, не заморачиваясь, отдал народу возлюбленной один из плодородных, но не освоенных островов с наказом построить там деревню и развить сельское хозяйство.

Таким образом жители Нового Олуха стали формально входить в племя Берсерков, в то же время оставаясь самостоятельными.

Во главе их встал Йоргенсон, чему никто и не удивился.

Его кандидатуру поддержали все.

Викар же (и его потомки в будущем) стали гарантом подчинения новоолуховцев Дагуру, ведь он всё ещё оставался наследником Лохматых Хулиганов, и против того, чтобы подчиняться в будущем именно ему, никто не возражал.

Как-то всё слишком хорошо складывалось.

Не сглазить бы.

А вот к тому, что у Дагура постоянно на острове присутствовала Фурия, пусть Ночной её назвать получалось едва ли, несколько напрягало, особенно в свете того, что к её хозяйке очень часто наведывались уже привычные всем Порождения Молнии и самой Смерти.

Вот к этому бывшие Лохматые Хулиганы привыкнуть так и не сумели.

Смириться и молчать – да.

Но не привыкнуть.

Будь это «простые» драконы вроде Жутких Жутей или Змеевиков, то куда бы ни шло, но Фурии…

И только вечно жизнерадостные Мия и Магни в компании более взрослого, не столько внешне, сколько внутренне, Руни, не отходившие почти ни на шаг от порождений Бездны, и совершенно их не боявшиеся, показывали – всё хорошо.

Всё было так, как и должно было быть.

***

Она с удивлением смотрела на странных существ, похожих на пернатых драконов, или же на просто до крайности непонятных птиц – ни их названия, ни привычек она не помнила.

«Бойся забыть так же, как многие боятся помнить!»

Она больше не боялась.

Видеть лица странных людей с непонятно-фиолетового цвета глазами и чисто-чёрными волосами было странно, и столь же странно было слышать их речь, замечать их полные недоумения и какого-то неожиданного удивления взгляды, было до крайности странно.

Что в ней такого?

Выглядела она так же, как и всегда – очень схоже с этими людьми, и даже внешне была мало отличима.

Неужели их так смущала её сила, струившаяся через неё мощными горными потоками энергия, бурлившая, но послушная своей хозяйке, словно преданный и умный пёс.

Впрочем, одно она уяснила для себя достаточно давно – здесь ей не причинят вреда, ведь, в отличие от её снов-Видений, всё, абсолютно всё происходящее здесь было лишь порождением её собственного разума.

Её памяти.

Может, всё это, или что-то подобное, и происходило с её душой, с её предыдущей инкарнацией, но теперь всё это было не более, чем миром, смоделированным её сознанием.

Воистину, мир внутри неё.

Это было странно и жутковато, но со временем пришло осознание – никто и ничто не способно было её здесь убить.

Совершенно.

Как только она сумела понять это для себя – перестала бояться, а на место былого страха пришла неожиданная спокойная, какая-то сытая уверенность в собственных силах.

Вера в свои способности.

И интерес, конечно, – куда без него?

Вот и теперь выверты собственного сознания, последствия нелёгкого бытия Видящей, она воспринимала с исследовательским любопытством и лёгким недоумением – это что такое?

Находиться в мире странных, похожих на неё внешне людей; в мире, где солнце, тускловатое и какое-то красное, называли почему-то Исой, где она не видела ни единого коня или быка, но зато не раз взглядом тут или там выхватывала различных размеров птиц и каких-то ящеров, но при том не находила ни единого из ставших привычными дракона, было несколько странно.

Какие только миры она не повидала в подобных своих странствиях – достаточно только Алую Пустыню вспомнить, когда она увидела свою предыдущую инкарнацию впервые.

А то измерение стеклянных троп?

Сатин ей рассказывала об увиденных ею Храмах, хотя и она встречала на пути своём Пирамиды, это никогда не было чем-то столь масштабным, как то, что видела Страж.

Впрочем, разные Храмы она видела, и разным Богам обращённые.

В разных мирах.

И только в этом – в странном мире, где её почему-то видели, замечали Разумные, большинство которых, не меньше трети, по крайней мере, были хотя бы слабыми Одарёнными – люди и не совсем люди верили в Небесных Странников, почему-то называя её необычным, непривычным, но почему-то словно знакомым именем.

Авен.

Как странно…

Впрочем – не столь важно это, особенно в свете того, что местные Мастера тех самых Храмов называли её, почему-то не Видящей, а Странницей.

Пока ещё не Небесной, но – перспективы…

О своей природе она хорошо знала – спасибо громадным массивам литературы, которые ей довелось в своё время изучить, да и познания её Души и предыдущих воплощений явно не были лишними.

Да, в перспективе – не самая слабая Небесная Странница.

Тем и способности Видящей той силы, что ей принадлежали, объяснялись – далеко не юная Душа Одарённой оказалась в мире с подходящим для дальнейшего её развития, плодородным, так сказать, энергетическим фоном и дало это прекрасные результаты.

Так что же за мир виделся ей в снах уже достаточно продолжительное время?

Мир, по меркам которого ей исполнилось только двенадцать лет…

Двенадцать…

Священное число всех Одарённых…

Может быть, всё дело в этом?

Впрочем, её вопросы ещё долго будут оставаться без разгадок, ведь, кроме неё самой, никто не мог ответить, почему Душа, ставшая полноценной Странницей, решила продолжить свой Путь.

Предпочла жизнь вечности.

***

За минувшие со дня уничтожения Олуха три года произошло немало событий, в том числе и для молодой семьи Стражей, за которыми, словно мудрая старшая сестра, присматривала Мирослава – чтобы не натворили чего нехорошего.

По глупости, конечно же.

Случайно, естественно.

В общем – не скучно было жить им.

Мия и Магни теперь часто летали к матери, но жили со старшим братом – было принято единогласное решение не нарушать процесс учёбы близнецов, ведь они были, по словам Арана, очень и очень способными, осталось только дать им знания и вбить на уровень рефлексов умения как этими способностями пользоваться.

Ведь необученный сильный Одарённый – беда для всех.

Без исключений.

Так что, после продолжительной лекции на эту тему в исполнении Мирославы уже никто не имел ни единого возражения.

Как-то спокойно и невозмутимо Мирослава отнеслась к тому, что к ней однажды заявились Аран с который уже день неважно чувствовавшей себя Сатин, прямо перед закатом.

И вердикт её был безоговорочен.

Сатин, как оказалось, носила под сердцем новую жизнь, о чем Видящая и поведала, попеняв будущему отцу на то, что тот вроде сильный и талантливый Одарённый, а заметить изменение в энергетических потоках своей молодой супруги не сумел.

Совершенно обезумевший от навалившегося на него внезапно счастья, Аран стал до абсурда подозрителен и даже параноидален в вопросах защиты Сатин и реальных и мнимых угроз, хоть до этого и так готов был спрятать её от всего мира.

Драконий Король был уверен – за счастье платят горем, и за эти мгновения ему придётся ещё многое потерять в будущем.

И потому боялся.

Безумно боялся.

Ведь теперь – ему вновь было что терять.

На исходе года Сатин подарила своему супругу близнецов – сына и дочь (Мирослава, лукаво глянув только, снисходительно пояснила, что у семьи Арана, по всей видимости, предрасположенность к двойням), которых назвали Арека и Деврон.

Мия и Магни нарадоваться не могли племянникам, с которыми проводили немалое количество времени, просто потому что могли.

И потому что всё действительно налаживалось.

***

Аран, не до конца отошедший от разговора с Мирославой, раз за разом погружался в воспоминания о том, как встретил того, кто когда-то был для него почти смыслом.

Единственным маяком.

– Почему именно сейчас, Брат? – спросил Аран тогда у него. – Почему не раньше?

– На то есть много причин… – ответил ему Беззубик в привычной своей манере – уклончиво, расплывчато.

– И все же?

– Всё тебе расскажи, – по-доброму усмехнулась Фурия.

Аран тоже усмехнулся – горько, с нескрываемой печалью.

– Ну, ты же меня знаешь.

– Вот потому и сейчас – раньше ты был просто не готов к этой встрече. А я, как бы ни жаждал её сам, мог и подождать, ведь впереди у меня целая вечность.

Слова самого верного и дорогого сердцу друга отдавались странным эхом в голове, бередя уже давно обратившуюся в рубец рану на душе, вскрывая её вновь и заставляя её кровоточить.

И острое чувство потери снова, как и десять лет назад, не давало вздохнуть.

Душило.

Слезами душило – теми самыми, что он так часто стал проливать в последнее время. Разорённое малое гнездо и мёртвое будущее у собственных ног, гибель родителей от его собственных рук и как венец всему тому – Беззубик.

Солёная влага, такая тёплая и щекотящая, прокатилась по холодной, покрасневшей на морозном ещё ветру щеке и собралась на подбородке, чтобы каплями сорваться и исчезнуть в снегу.

Слёзы – не признак слабости, они признак наличия сердца.

– И всё же, я – не Иккинг, – говорить было трудно – словно комок встал в горле, – и всё это так странно…

– Главное – суть, а не форма, и, будь уверен, имена играют тут последнюю роль.

– Главное – Душа?

– Верно.

Аран долго молчал, собираясь с мыслями, вспоминая все свои знания о Душе и стадиях её существования, пусть известно ему было намного меньше, чем той же Мирославе, некоторые нестыковки он всё же заметил.

И всё же решился их озвучивать.

– Но ведь твоя Душа переродилась – Руни тому наипрямейшее подтверждение.

– Мальчик действительно моя реинкарнация, но он – жив, и мне не составило труда передать некоторые знания о собственной биографии.

– Но ты – мёртв? – всё же уточнил Аран.

– Относительно, – проворчал Беззубик, закатив глаза. – Я же говорил тебе, всегда говорил – всё в этом мире относительно и неоднозначно! Но с твоей точки зрения я действительно мёртв окончательно и бесповоротно, со своей – пусть и не жив, но существую.

– Но как такое возможно?

– Рядом с тобой так часто находится сильнейшая Видящая тысячелетия – прямо-таки век талантов! – негодовал дракон. – Спроси у неё, она будет всё же более образована в этом вопросе. Теорию становления призраком мне никто не рассказывал, а практика тебе едва ли будет понятна…

– Заумные вещи ты говоришь, – вздохнул Аран в ответ.

Фурия обогнул человека по дуге и вдруг улёгся прямо на снег – и таким знакомым было это действие, что сердце удар пропустило.

Игнорируя заворочавшийся где-то внутри здравый смысл и там же заворчавшую голосом Мирославы логику, Аран так же опустился на землю, как часто он это делал рядом с Алором, а до этого – с Беззубиком.

И пусть не ощутил он спиной драконий бок, но ощущение фантомного тепла не оставляло.

И это напрягало.

– А ты так вырос… – с лёгкой грустью заметил зачем-то Беззубик. – Птенец покинул гнездо?

– И даже основал собственное.

– Я знаю – как бы то ни было, но за событиями архипелага я по мере сил слежу.

– Как это?

– Ну, принадлежность к условно мёртвым открывает новые горизонты – например, я спокойно могу ориентироваться в информационном поле этого мира, – усмехнулся Беззубик.

– Опять ищешь плюсы везде?

– А зачем просто так страдать?

– Действительно…

– Просто будь счастлив. Вопреки всему! – вдруг заявил Фурия.

Аран прищурился.

– Жить вопреки всем?

– И это тоже.

Фурия с удивлением смотрела на то, как его брат резко встал на ноги, выпрямился весь, гордо и властно, что сразу стало видно – Король, пусть и драконий.

– Я буду жить, – ох, и почему ему казалось, что не в первый раз он произносит эти слова? – За тебя и ради тебя, брат!

– Тебе есть, ради чего жить. И ради кого.

***

Кира была неприятно удивлена, когда узнала, кто именно был повинен в том, что Аран, чуть не потеряв в битве свою Ученицу, на которой он теперь, вполне закономерно, женился, отвернулся от своих бывших союзников.

Да, Драконий Владыка не стал нападать, уничтожая Кальдеру Кей, как он поступил совсем недавно с Олухом, от поселения которого не осталось ничего, кроме выжженных скал и почерневшей от пепла земли, – только чудо в виде снега не дало погибнуть лесу, который, спустя десятилетия, полностью скроет под своей сенью руины погибшей деревни.

Он даже не почтил остров Драконьих Защитников своим визитом ни разу с того дня, когда ему довелось встретиться здесь со странной воительницей, потерпевшей кораблекрушение.

Он просто оставил их без своей защиты.

Самая страшная месть…

Когда Кира поняла, чем именно было равнодушие Покровителя к их судьбе, она сначала была почти в ярости на Кровавого Владыку, но узнав причины подобного поведения, поняла, что все было справедливо с его стороны.

Аран – в своём праве.

Мала – фатально ошиблась в своей глупой зависти.

А жители Кальдеры Кей должны были выбирать между верностью своим древнейшим устоям, преданностью своей оказавшейся такой недальновидной Королеве и собственной жаждой жить, спасти свои земли и этот самый свой народ со всеми его традициями и обычаями.

Очевидный с виду выбор таковым совершенно не был – пришлось метаться между тем и другим, ища выходы из сложившейся ситуации, но находя лишь единственный приемлемый.

Они – воины.

Верно?

Значит, надо было доказать свою преданность тому, кто вызвался быть их защитником и Покровителем, и кого так вероломно предала их Королева.

Даже если для этого им придется принести Арану голову Малы.

***

Рыбьеног хвалил себя за предусмотрительность и за то, что не стал присоединяться ни к одной из сил Архипелага – Берсеркам, Охотникам на драконов и Лохматым Хулиганам, – оставаясь в тени и не высовываясь.

Не привлекая к себе внимание Покорителя Драконов.

И не навлекая на себя его гнев.

Ранее, те немногие недовольные политикой нового главы клана Ингерманов, узрев красочный пример того, чем все могло закончиться, начни они лезть на рожон и провоцировать противника на активные действия по их ликвидации, умолкли стыдливо и боязливо.

Итоги уничтожения Олуха были потрясающими – клан стал верить в решения своего лидера безоговорочно, убедившись на практике в его проницательности.

А ведь всего-то стоило – не лезть на территории Покорителя Драконов.

Ведь охотиться можно было где угодно, тварей было везде много, даже на самой периферии Варварского Архипелага, на которой, противоположной от Драконьего Гнезда, и обитали Ингерманы.

И занимались своим опасным, но прибыльным ремеслом.

Ведь – была бы сноровка, а того, на кого охотиться, всегда можно было найти.

И когда к Рыбьеногу пришёл странный человек с ещё более странным предложением о союзе, пообещавший дать в обмен на него, помимо прочего, естественного и неотъемлемого для любого договора, ещё и самое бесценное для молодого главы Клана Ингерманов.

Знания.

А ради запретных знаний можно было и принять предложение этого незнакомца, назвавшегося Гриммелем.

Комментарий к Глава 9

На самом деле, неплохо было бы закончить на этой радостной, или условно радостной ноте эту работу, но “жили они долго и счастливо” редко бывает в нишей жизни.

Не все рассказано. Не все истории закончены.

Именно поэтому – ещё три главы и эпилог, ибо бесконечно тянуть резину я не вижу смысла.

И, главное – я, наконец-то, начала давно планируемую свою трилогию, первая часть первого тома которой обитает тут:

https://ficbook.net/readfic/8641613

События там происходят во все той же вселенной Небесных Странников, даже во все той же галактике, пусть и не на Земле. И там, в качестве реинкарнаций или даже полноценных, пусть и второстепенных персонажей, будут встречаться некоторые герои этой истории. За исключением одной загадочной леди, которая успела наследить везде)

Аран и Сатин:

https://vk.com/club147969315?w=wall-147969315_67%2Fall

https://vk.com/club147969315?w=wall-147969315_68%2Fall

https://vk.com/club147969315?w=wall-147969315_69%2Fall

https://vk.com/club147969315?w=wall-147969315_73%2Fall

Инга и Дагур:

https://vk.com/club147969315?w=wall-147969315_80%2Fall

========== Глава 10 ==========

Он, казалось, пересёк уже полмира в поисках своих учеников.

Что же, он мог ими гордиться – прятаться ото всех они научились просто великолепно, осталось убедиться в том, что и выжидали в засаде они столь же хорошо.

Впрочем, в своих воспитанниках Гриммель не сомневался – учил он их на совесть, требуя полной отдачи и сам делясь всеми знаниями.

Весть об уничтожении Олуха из-за чего-то взбесившимся Араном достигла его в пути, и мужчина даже опечалился на миг – такой хороший союзник оказался одноразовым, какая досада.

Гибель давнего приятеля, да ещё такая – от огня, заставила вздрогнуть от неприятной ассоциации.

Нет… Не стоит об этом!

– Мастер! Какими судьбами в этих краях? – раздался жизнерадостный голос одного из учеников, приветствовавшего Учителя на пороге своего дома, на поиск которого ушло так много времени.

– Пришла пора завершить начатое, Агвид, – устало заявил Гриммель.

Ученик внимательно посмотрел мужчине в глаза, словно выискивая там что-то только одному ему ведомое.

Что же?

– Решил убить Покорителя Драконов?

– Если придётся, – признался Гриммель, – но цель иная – последние Фурии собрались вокруг него.

Действительно, Арана, скорее всего, придётся убрать, и это была задача не из лёгких, ведь тот был силён, умён, так ещё и наделён властью не только среди своих крылатых тварей – явно был вхож в племя Берсерков и часто советовался с Видящей.

И это было плохо, на самом деле.

Неудобный противник.

Но – наконец-то достойный, которому и проиграть не стыдно, и победа над которым была бы в сто крат слаще.

А братья его с сестрою, дети – пусть живут.

Они ему никакого зла не причинили, противниками их считать – глупо, Аран, слишком любивший свою семью, к бою, любому бою, их теперь просто не подпустит, боясь потерять родного ему человека.

И в этом Гриммель его даже понимал.

А от этого становилось жутко.

– Что, даже не удивлён моей осведомлённости? – вдруг спросил Агвид чуть разочарованно.

Вот наглец.

– Ты всегда великолепно собирал и анализировал информацию, не вижу смысла хвалить тебя лишний раз.

– Ну спасибо на добром слове… – вздохнул парень. – Кто ещё из наших с тобой?

– Адела внезапно нашлась, – ответил Гриммель.

Агвид при этих словах заметно оживился, словно в нём свечу зажгли – вон как глаза засияли!

– О как! Замечательно!

– Что слышно об остальных ребятах? – тихо спросил Гриммель, внутренне надеясь, что хоть ученик знал, где находились его товарищи.

– О Фроди ни слуху, ни духу уже несколько лет, – разбил его надежды Агвид, – а, и Эгиль…

Почему так больно?

– Да, я знаю, – ответил мужчина очень-очень тихо, почти шёпотом.

Повисло молчание.

– Не известно, как он погиб? – спросил вдруг парень, но как-то вяло.

– Сгорел заживо.

– Но кто его так?

– Хороший вопрос… – протянул задумчиво Гриммель, но на том разговор увял.

А им ещё искать Фроди…

Почему эти замечательные ребята разбежались?

Гриммель понимал, что, будь Ночные Фурии людьми, его действия можно было бы называть бесчеловечными, чудовищными, ведь никакими светлыми и добрыми идеями нельзя было оправдать геноцид сотен и сотен разумных, большая часть из которых была детьми, которые могли стать гениальными полководцами или талантливыми ремесленниками, или искусными поэтами – кто кем.

Но никогда бы не стали.

Но драконы – не люди, и убийство опасных тварей принесло ему славу, а не позор и что похуже.

Даже если книги правдивы до конца, даже если Одарённые сумеют вспомнить некоторые события своих жизней, даже если те пришли в драконьем облике, те должны его понять.

Или нет.

Впрочем, на тот момент это должно было быть уже совершенно неважным.

Ему верили – это главное.

Плевать Гриммель хотел на большую часть своей Армады – он бы половину её отдал за то, чтобы найти убийцу своего ученика, и за то, чтобы вернуть его, ведь погиб Эгиль действительно загадочно и непонятно.

А погиб ли?

Да нет, в таком пламени, какое он видел в воспоминаниях свидетелей, невозможно было выжить.

Из двадцати трёх – четверо.

И один уже был мёртв.

Эгиль…

Такой жизнерадостный, словно светящийся, мальчишка, буквально заражавший всех вокруг хорошим настроением, рядом с которым все дела ладились и всё было складно.

Самый младший из его учеников.

И самый талантливый.

Был…

Гриммель нашёл его, когда он был ещё совсем карапузом, – ему и шести лет не было, и растил его почти как собственного сына.

И отпустил его в свободный полёт он последним.

Зря…

Слишком рано.

Мальчишка оказался к тому не готов.

Ну, ничего! Гриммель обязательно найдёт тех, кто убил его ученика – только сначала с Араном и его Фуриями разберётся…

Кстати о Фуриях!

В голову Мужчине пришла с виду безумная, но по сути такая заманчивая идея…

Надо это было обдумать.

***

С улицы послышалось чуть приглушённое стенами дома тихое блеяние – какая-то из овец внезапно проснулась, чем, кажется, перебудила нескольких своих сестёр и братьев, заставляя их всполошиться.

Что же их разбудило?

А блеяние становилось громче и испуганнее, так что Астрид больше не могла игнорировать его – нужно было заставить глупых овец замолчать, чтобы те не разбудили Эир, которая и так только-только уснула, и перестала невольно мешать женщине (называть себя девушкой Хофферсон уже не решалась, скорее уж старой девой) сматывать в таком уютном свете очага пряжу, сделанную как раз из шерсти тех овец, в клубок.

Как благодарна в тот миг была Астрид своей матери за то, что она не поленилась и заставила свою слишком упрямую дочку научиться и женским делам – шитью, готовке, да и ведению хозяйства в целом.

Теперь было проще.

Хофферсон вздохнула и выглянула в окно.

На тропе, ведшей к её стоявшему на самой окраине деревни дому чернела непонятная тень, вызвавшая своим силуэтом смутную тревогу где-то под сердцем.

Астрид нахмурилась и, вздохнув, вышла, тихо прикрыв за собой дверь, дабы не будить дочку.

Так и есть.

Смутные опасения женщины подтвердились…

Тень всё так же непрошибаемо невозмутимо открыла глаза, жёлтыми, как два маленьких солнышка, моргнула как-то задумчиво, вопросительно даже, и уставилась на неё.

Ночная Фурия Мии, Магни и их странного друга.

Тагуш, кажется.

– Мелкие ещё днём ушли к Йоргенсонам, племянников мучать своим присутствием, – буркнула Астрид недовольно. – К ним и иди – перестань пугать моих овец своим присутствием. А то они лысеть начнут.

На удивление, дракон издал какой-то булькающий звук, который, стало быть, должен был обозначать смешок, кивнул и всё так же невозмутимо посеменил вглубь деревни в сторону дома Сморкалы и Забияки, где действительно её племяшки теперь решили почтить своим визитом Бранда и Атли на правах родственников их отца.

Слабые возражения всех были проигнорированы.

Впрочем, Торстоны всегда с теплотой относились к близнецам Хеддок, которые, кстати, несмотря ни на что, фамилию свою сохранили, так что жаловаться было не на что.

Сморкала тоже с радостью принимал в своём доме подросших, но всё равно не по возрасту умных и проницательных близнецов – а тем ведь не так давно, несколько лун назад, тринадцать лет исполнилось. А их молчаливому другу – четырнадцать.

Впрочем, неважно это всё.

Важно – другое.

– Мама? – послышался голосок Эир.

Девочка показалась на пороге, с распущенными, растрёпанными волосами и в ночной сорочке.

Всё же проснулась.

– Да, Эир? – вздохнула Астрид, поворачиваясь к дочери. – Почему не спишь?

– Мам, а это кто был? – спросила кроха, потирая глаза своим трогательным бледным кулачком.

Вообще, Эир было пять лет – малышка была ровесницей Бранда Йоргенсона и одной из многочисленных племянниц Астрид, которая слишком рано осиротела и оказалась никому не нужна.

Впрочем, она была прямо-таки копией своей приёмной матери – при беглом взгляде и не поймёшь, что девчонка была не родной.

Впрочем, чужих детей не бывает.

В её домике на Новом Олухе, по началу, было до безумия тихо – и эта пытка одиночеством уничтожала Астрид, заставляла её всё так же напиваться вечерами в компании кого-нибудь.

А когда она, узнавшая о печальной судьбе одной из внучек Вульфа Одноглазого, решала, как ей быть, женщина почти не колебалась, заявив, что возьмёт сиротку на воспитание, но даст ей свою фамилию, и матерью девочка будет звать только её.

– Дракон, – ответила она на вопрос дочери.

– А разве они не страшные? – удивлённо распахнула Эир глаза, так забавно, так по-детски…

Счастливый ребёнок!

Они, их поколение, не знали такого – даже пятилетний карапуз знал, что делать, в случае нападения крылатых тварей, даже если то было бежать к маме.

Но Эир ни разу в жизни не видела драконов.

Она была представительницей нового поколения, которой довелось родиться уже после окончания многовековой войны и ей не надо было с самого детства заучивать простые в своей жестокости правила выживания – ведь драконы больше не нападут.

Не нападут, покуда они не идут войной на Арана.

Пусть будет так.

Когда она, двухлетняя мелочь тогда ещё, оказалась впервые в доме Астрид, та наконец поняла, почему мать всё время говорила, какая она дура, раз выбрала путь жестокости и насилия.

Детский смех сумел разбить тоску, и одиночество больше не грозило задушить женщину своими цепкими руками.

Теперь – всё было хорошо.

Эир знала, что не была родной дочерью Астрид, но предпочитала не обращать на это внимание, ведь звала её мамой сколько себя помнила, а что ещё надо было ребёнку для счастья?

Друзья.

Ох, какая вредная новая компания собиралась на Новом Олухе, во главе с Браном Йоргенсоном и Эир Хофферсон…

– Всякие бывают, – неожиданно для себя ответа Астрид. – Как и люди.

– А этот – не страшный? – заулыбалась девочка, доверительно смотря в глаза матери.

– Страшный, – покачала головой Астрид в притворной серьёзности, но потом резко подхватила девочку на руки и закружила её, звонко, совсем по-девичьи рассмеявшись, – но я же храбрая!

***

Мала откровенно боялась каждой тени, каждого шороха – слишком уж очевидной была её ошибка, слишком глупым теперь казался её поступок, который она совершила, ведомая мыслями о подлой мести тому, кто их должен был защищать.

Спустить мальчишку с небес на землю?

Что она о себе возомнила в тот миг?

Дура!

Хотела заставить его отвести взгляд от небес, в которых он, окрылённый своим так легко дававшимся ему успехом, наверняка витал, и посмотреть на их бренный мир – и добилась своего.