Текст книги "Бабье царство. Возвращение... (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц)
– Как много мне открытий чудных готовит..., – едва слышно пробормотала Лидия, – этот наш союз.
Хорошо, – тихо проговорила она. – Я согласна. Вы правы. Оно стоит того. Срединная Империя стоит головы одной какой-то полузабытой подруги детства.
– А если голов будет несколько, то хуже тоже не будет, – одобрительно улыбнулся ящер. – Не говоря уж о каком-то мало кому известном человеческом городке.
– А теперь, – сгоняя с лица всякое подобие каких-либо эмоций, ледяным тоном начала княжна, – раз мы окончательно договорились, то я хотела бы знать. Что я должна дальше делать? Как вы выполните МОЮ просьбу. Что для этого надо делать мне?
– Ничего, – невинным взглядом посмотрел на неё ящер. – Ровным счётом ни-че-го. Ничего такого, что внешне бы выделялось из привычного вам образа жизни. Живите, как раньше жили. Но только в ближайшие несколько месяцев принимайте определённый комплекс регулярно присылаемых вам препаратов, строго по приведённой в прилагающемся руководстве системе. И ровно через четыре месяца вы сможете зачать ребёнка. Гарантия – сто процентов.
Так что, если хотите чтобы с вопросом рождения наследника не возникало ни малейших вопросов, перенесите дату своей свадьбы с первого мая на первое сентября. Или, если хотите быть полностью, стопроцентно уверены в конечном результате, на первое октября. Что даже лучше.
Как это будет считаться по вашему календарю – сами определите.
Итак, – ящер протянул княжне небольшой свёрток, аккуратно перевязанный яркой шёлковой ленточкой. – Первая партия препаратов. Принимать строго по назначению врача, – радостно ощерился он страхолюдной улыбкой. – Будут проблемы: потеряете, разобьёте, разольёте – немедленно ставите меня в известность. Немедленно! Тут же будем решать. Как связаться со мной, по ДАННОМУ вопросу, вы знаете.
Рад был ЛИЧНО с Вами познакомиться. Всего хорошего, – попрощался он.
В чисто человеческом жесте ящер протянул руку и, чуть склонив корпус вперёд, аккуратно пожал безвольную ладонь, словно замороженной княжны.
Ценный приз.
Избитое, изломанное тело человека, валяющегося сломанной куклой на куче гнилой соломы, производило неприятное, отталкивающее впечатление. И запах. Застарелый, такой знакомый запах человеческой боли и испражнений. Тяжёлая, давящая аура пыточного каземата.
Впрочем, княжне было не привыкать, а уж подобное – хорошо знакомо. За последние годы насмотрелась, всякого.
Повернувшись, княжна внимательно глянула на невозмутимое лицо брата.
– Он?
– Он, – кивнул тот. – Паша по кличке Ушкуйник. В соседних камерах все из его банды, кто ещё жив остался на момент получения твоего письма. Удивительно живучие твари оказались. Все выжили, что нам в руки попались. То ли тридцать семь, то ли тридцать девять душ. С ним – сорок, – с силой потёр он ладонью затылок, словно пытаясь вспомнить забытое.
Впрочем, Дмитрий откровенно лукавил, или, вернее сказать, старательно набивал себе цену, пытаясь исправить допущенные прежде ошибки и хоть как-то оправдаться в глазах своей сестры. Он прекрасно знал, что в соседних камерах находились все, кто ещё остался в живых из разгромленной княжной банды Паши Ушкуйника. Ровным счётом тридцать семь душ. И даже два ещё каких-то ящера, прибившихся к ним в лодье работорговцев по дороге сюда.
Ящеров рабов было не жалко, а цифра тогда получалась округлая, для счёта удобная.
И надо сказать, в этот раз у него получалось. Сестра уже не смотрела на него волком, как ранее, готовая в любой момент растерзать на глазах у всех. Не всё, но многое из сегодня увиденного ей откровенно понравилось.
Действительно, по сравнению с прошлым, когда Лидия была здесь последний раз, сразу после того провала, порядку в тюремном форте Змеиного залива, да и вообще по всем прилегающим к заливу сборочным лагерям заметно прибавилось. И больше уже нельзя было встретить праздно шатающиеся по этажам тюремного форта покачивающиеся фигуры пьяных караульных. Или увидеть валяющееся под забором из колючей проволоки какого-нибудь сборочного лагеря невменяемое тело пьяного вусмерть часового.
Конечно, до идеала было ещё далеко. Работы впереди у Дмитрия было много, но и было что показать. И тюремный форт Змеиного залива был в числе передовых. И хотя грязи внутри хватало ещё, взять ту же гнилую солому в этой камере, но прогресс был налицо. За что явно следовало поощрить старания брата.
Следовало, но не было ни малейшего желания. Совершенно! В том виде, что сейчас существовал этот форт, планируемый на макушку лета левобережцами набег, он бы не пережил. Взяли б штурмом в пол пинка. И княжна Лидия Подгорная отчётливо это понимала, почему и сама лично заявилась с инспекционной поездкой так далеко на север. Да ещё в столь неурочное, суровое для этих краёв время, как конец зимы. Дожди ледяные, ветра жуткие, валящие с ног, морось. Шторма бушуют через день. Дрянь, одним словом, а не сезон.
Серое низкое небо с утра давило на голову и очень хотелось разорвать кого-нибудь на куски. Хотелось, да... нельзя было. Новое её положение невесты, новый статус будущей императрицы, статус Первой невесты будущей Империи – всё это не позволяло многое из того что ранее было так привычно. Привычно и легко.
Нельзя было, например, содрать с этого изломанного тела шкуру, пока ещё оно было живо, и выставить всем на обозрение. Особенно тем, кто так старался чтоб она осталась в неприкосновенности. Тем самым левобережцам, из-за тайных происков которых им это лето грозило нешуточными проблемами.
Это серьёзно напрягало и заставляло ещё больше держать себя в руках.
Получалось плохо. Откровенно, плохо. Но... Деваться было некуда. Пока будущая Срединная Империя не встанет на ноги, пока она сама зависела от окружающих, от их мнения и от их мыслей, надо было себя сдерживать из последних сил. И не давать ни малейшего повода для пересудов.
Будущая императрица должна быть вне критики.
На солнце не может быть пятен.
– Когда тело приведут в норму? – суховатым тоном поинтересовалась княжна. – Учти, он нам нужен живой и без изъяна. Никаких плохо замазанных белилами синяков, мешков под глазами, следов побоев, плохой неуверенной походки и прочего. Товарный вид должен быть безупречен.
– У всех?
– Хм. Не знаю. Но готовь на всякий случай всех. А дальше, видно будет. Если спросят – предъявим. Нет – оставим себе, для развлечений. Но думаю, всё же спросят. Если уж этот интересовался, где его товарищи, то и оставшиеся на воле не забудут про тех кто выжил. И наверняка они знают, кто ещё жив.
Не забывай что возможно предательство. Когда на кону такие деньги, возможно всё.
Так что будем считать, что им точно известно их количество, – посмотрела она прямо в глаза брата. – А также их состояние.
Нельзя прокалываться на мелочах, – веско проговорила она едва слышным жёстким голосом. – Лучше мы потом доберём своё. Попозже или на другом. Когда получим на руки выкуп и сможем свободно им распорядиться.
Нельзя рисковать ТАКИМИ деньгами.
– Ты так говоришь, словно абсолютно уверена в получении таких средств. Четыре миллиона! Неслыханно! Уму непостижимо! За герцога столько бы не заплатили, а тут... какой-то..., – поморщился он, бросив брезгливый взгляд на валяющееся на соломе тело.
Я таких средств и в руках то никогда не держал, а ты так свободно назвала цену в четыре миллиона и ни минуты не сомневаешься, что мы их получим.
Откуда такая уверенность?
– Значит, есть откуда, – скупо улыбнулась княжна, отворачиваясь. – И, слава Богу, что это не нищий герцог, навроде моего будущего муженька. Иначе, получили б мы, дырку от бублика.
– А мы не только получим свои миллионы. Мы ещё их получим в том виде, что надо нам.
Слышь ты! – кончиком юфтевого сапога княжна легонько пнула неподвижное тело. – Не делай вид что не слышишь. Вижу что веки дрожат, значит, в сознании.
Слышь, ты, – снова пнула она тело. – Как там тебя, Паша.
Четыре миллиона за твою шкуру не мало будет? – снова пнула она его кончиком сапога. – За твою шкуру и шкуры твоих подельников? По лимону за десяток? Хватит, или ещё попросить?
Нормально, – с издевательской усмешкой бросила она довольный взгляд на брата.
Павел Иваныч, Павел Иваныч, – подойдя к телу, княжна брезгливо потыкала в тело кончиком изящного сапожка. – Я вижу, что вы не спите. Просыпайтесь, Павел Иванович.
– Тебе бы так спать, сука.
Потревоженное тело со стоном приподнялось и попыталось занять вертикальное положение, тяжело привалившись к стене.
– Ай-яй-яй, – с сочувствием покачала головой княжна. – Как вы неловки, Павел Иваныч, как вы неловки.
– Тебя бы так попинали, не лучше б была. С-сука.
– А вот грубить мне не надо, – осуждающе покачала головой княжна. – Я вам весть радостную принесла, что скоро вас освободят, а вы меня так нелестно самкой собаки обзываете. Нехорошо это, Павел Иванович, нехорошо. За вас скоро выкуп заплатят, и мы вас освободим. Вас и ваших товарищей. Вы же так стремились на волю. Вот и выйдете. Можете радоваться.
Сухой надтреснутый голос тихо рассмеялся.
– Сказки кому другому рассказывай, самка собаки. С Плато выдачи нет.
– Теперь есть. Я подумала и решила. А почему бы и нет. За такие деньги. Четыре миллиона за каких-то сорок человек. Почему нет?
– Деньги мне нужны. Очень нужны. Свадьба у меня скоро, Павел Иваныч. А такого добра вроде вас, у меня полно. И гораздо более послушного, к тому ж. Зачем же мне тогда держать вас у себя, когда за ваши головы можно получить столь хороший навар.
Ни один товар в мире не даёт такой величины чистой прибыли как человек. И в этом сегменте рынка, вы, Павел Иванович, со своими товарищами, на удивление ликвидный товар. Никогда бы не подумала, что можно из такой, казалось бы, мелочи, как полутруп, извлечь ТАКУЮ прибыль.
– Не смешно. Никто такие деньги не платит.
– Ошибаетесь. Оказывается, платят, – с сочувствием глянула на него княжна. -Можете мне поверить, платят.
Ну а нет, – сделала она небрежно снисходительную мину на лице. – Что ж, не свезло. Вам, не мне.
У меня-то останется ещё возможность немного поразвлечься за ваш счёт, вашей казнью. Посадить вас всех на один насест, на колья. Занимательное доложу вам зрелище – кол в задницу. Удивительно мозги прочищает некоторым товарищам. Особенно таким, как этот ваш самозванный барон.
– Это ты про кого?
– Не делайте вид, что не поняли, – поморщилась княжна. – Вы прекрасно поняли, о ком идёт речь. О вашем товарище, Сидоре де Вехтор и о не менее него известном товарище того, гнусном типе по кличке Димон, получившем недавно вполне ожидаемое погоняло – Счастливчик.
Вот я и посмотрю, каковы они на самом деле счастливчика. Оба! Пойдут ли на то чтоб расстаться с тем, что у меня награбили, или нет.
Вы знаете, Паша, – чуть склонилась она к привалившемуся к стене телу. – А ведь я рада, что так получилось.
Нет, в самом деле. Я действительно рада, что ваш Димон напал на мои лагеря по добыче и ограбил их. Вскрылось такое! И я поняла. Это было Божье провидение. Его руками господь Бог наставил меня на путь истинный.
Нельзя терпеть безобразия. А царившие тогда в лагерях порядки были истинны безобразием. Такое нецелевое использование и так небогатых ресурсов. Такое безобразие!
Я вам честно признаюсь, если бы не ваш Дима, у меня бы ещё не скоро руки дошли до того чтоб навести здесь порядок. Так что, спасибо ему огромное. Выручил, ей Богу, выручил. Вскрыл ТАКИЕ вопиющие факты, что мне прям памятник хочется ему поставить. Рукотворный, – с вдруг прорезавшимися мстительно зловещими нотками в голосе едва слышно прошипела она.
И поставлю, – вдруг с воодушевлением громко воскликнула княжна, резко распрямляясь. – Честное слово, поставлю.
Даже не один, сорок! Сорок колов с нанизанными на них благодетелями, открывшими мне глаза на царящие здесь непорядки.
Так сказать, в знак благодарности.
– Развлекаешься, сука.
Тихий, едва слышный голос прошелестел от стены.
– Нет.
Склонившись снова к тяжело привалившемуся к стене телу, княжна тихо проговорила.
– Нет, Павел Иванович, я не развлекаюсь, а искренне вас благодарю. Пусть и в такой извращённой, непривычной вам форме.
Если б не вы с вашим дурацким желанием поднять восстание в лагерях среди рабов. Идиотизм, – с непередаваемым словами чувством выразила она одним словом всё своё отношение. – Я бы сейчас не имела возможности вернуть всё у меня украденное. Да не просто всё, а с хорошим прибытком.
Так что. То, что этот ваш Димон Счастливчик у меня в прошлом годом украл, в этом году другой ваш товарищ, Сидор де Вехтор, вернёт сторицей. Ровно четыре миллиона золотом – в виде четырёх прекрасных редких изумрудов.
Потрясёт мошну своей жёнушки, и вернёт.
Раньше мне надо было приложить ещё кучу усилий, для того чтобы сначала привести украденное в товарный вид, а потом ещё и продать. А теперь мне ничего этого делать не надо. Я сразу получу свои изумруды.
Я получу много больше, чем выручила бы от простой продажи украденного вашими товарищами.
Раньше мне ещё и длиться надо было с ящерами добытым на плато, а теперь – нет. Все изумруды мои. Потому как я их получу в виде выкупа за вас, Паша, как за своего проданного раба, а не как за проданный товар, найденный на болотах в рамках нашего совместного с ящерами предприятия. И никто мне и слова против не скажет, потому как я в праве своём.
Мне ни с кем делиться не надо.
Мне за такой подарок не ругать, благодарить вас надо, за то, что вы остались, Павел Иваныч, а не ушли с Дмитрием Счастливчиком, как он вам предлагал. И я вам искренне за то благодарна. И с удовольствием отблагодарю, – неприятно улыбнулась она. – Как, в своё время узнаете.
Нет, о здоровье своём можете не беспокоиться, – склонившаяся к телу изящная девичья фигурка стремительно распрямилась. – Никакого ущерба я вам делать не собираюсь. Зачем портить такой дорогой товар. Более того. Вас и ваших товарищей беречь будут, как зеницу ока.
Я вас продам вашим друзьям целенькими и здоровенькими. За очень, очень большие деньги. И они заплатят. За хороший товар они заплатят хорошие деньги. А деньги, как вы знаете, не пахнут, – вдруг резко оборвала она себя.
В конце концов, я собираюсь вас отпустить, и знать вам всю мою внутреннюю кухню совершенно не обязательно.
Прощайте, Павел Иванович. Мы с вами больше никогда не увидимся. К счастью для вас. Иначе в следующий раз я не буду столь милосердна. И в конце концов посажу вас так, как вам о-очень того хочется.
Счастливо оставаться, Павел Иваныч, – помахала она от двери ручкой.
Дубовая массивная дверь каземата тяжело захлопнулась за их спинами, отсекая царящие там запахи и звуки, и княжна медленно, грациозно повернулась к своему брату.
– Ну? Что скажешь?
– Я потрясён. На пустом месте сделать ТАКИЕ деньги! И не поделиться с ящерами! Невероятно.
– Уверена, что претензий не выкатят?
– Выкатят, – невозмутимо отозвалась Лидия. – Ещё как выкатят. Тем более за изумруды. Небось, им тоже захочется их поиметь. Но как выкатят, так обратно губу и закатят. Ни с кем делиться я не собираюсь. И уж менее всего с этими рептилиями.
– И всё же я не понимаю, – медленно проговорил княжич, не сводя с сестры холодных, прищуренных глаз. – Зачем было откладывать свадьбу? Чтобы продать этого? Раба? У нас что, так мало денег, чтобы вам с Гарсом сыграть самую шикарную на свете свадьбу на свои деньги?
– Не понимаешь, так молчи, – грубо оборвала его княжна. – Но тебе, как брату, поясню. И только один раз. Моя свадьба должна быть такой, чтоб её все запомнили. Чтоб она громом прогремела по всем человеческим землям континента. И дело даже не в свадьбе, а в том, что на ней будет провозглашена Империя! Наша Империя! Срединная!
И будущей императрице нужно быть во всём блеске.
Вот для этого блеска мне и не хватает самой малости, украшенной редчайшими изумрудами Большой Имперской Короны, которая станет символом нашей ИМПЕРИИ! Нашей Срединной Империи!
На Корону Империи нужны самые редкие драгоценности. И ничего ценнее, чем поморские изумруды на настоящий момент в мире нет. А единственным человеком во всём мире кто может мне их предоставить, является наша с тобой подруга детства, Изабелла де Вехтор.
Вот именно поэтому я и затеяла этот размен с её мужем, небезызвестным тебе Сидором Вехтором. Изумруды в обмен на его товарищей.
– Белка? – изумлённо выдохнул княжич. – Наша Белка? Изабелла? Да она же нищая! А барон этот – так он же покупной!?
– Нищая Белка тайно распродаёт по знакомым своё, как оказалось, немалое наследство, которое мы так и не нашли в её замке. И которое она, судя по всему, успела тайно вывезти на Левобережные земли. А перед тем долго ломала комедию перед всеми со своей бедностью на грани нищеты.
Надо признать, у неё неплохо получилось, – скривив губы, неохотно призналась княжна. – Даже я купилась.
Теперь она, вместе со своим муженьком на вырученные денежки готовится к борьбе за НАШУ Империю. И проредить хорошенько их финансы наша главная задача на текущий момент.
Хотелось бы конечно посерьёзнее потрясти её кошелёк, чтоб она нам компенсировала ВСЕ наши потери, хотя бы по прошлому году, но боюсь, вот это, то, как раз и не получится. Двадцать миллионов, не четыре. И если ещё можно предположить что за какого-то им нужного им раба они отдадут четыре камешка, то предположить что камешков будет двадцать – немыслимо.
Поэтому, давим собственную жадность и берём то, что взять можно, то, что дадут, а не то что хочется.
И если для этого мне надо немного сдвинуть сроки какой-то свадьбы, пусть даже и своей собственной, я на это пойду.
И сама пойду, и других заставлю это сделать, – угрожающе глянула она в глаза брата.
Поэтому я приняла решение о переносе даты свадьбы на перше жовтня. Если ты с этими своими землянами забыл уже что это такое, для особо неграмотных уточняю, – сердито хмыкнула княжна, заметив недоумённую гримасу на лице брата. – День моего венчания – первое октября.
Но это всё лирика. Тебя я спрашивала о другом. Не делай вид что не понял. Почему товар в таком непотребном виде? Я что, не ясно высказалась в своём письме, что товар должен быть в хорошем ухоженном состоянии?
– Самоуправство коменданта тюрьмы, – мгновенно пересохшим горлом едва выдавил из себя княжич. – Тот буянил, а эти сработали как обычно. А меня долго на месте не было, застрял на болотах, готовя тебе на свадьбу подарок. Совсем недавно, как раз перед твоим приездом только и появился. Ещё не успел навести порядок. Виновные будут наказаны.
– Я прослежу, – тихо, со значением посмотрела ему в глаза княжна. – И проверю, все ли виновные наказаны. Если узнаю, что хоть кто-то избежал справедливого наказания, разбираться не стану, что и почему. Сам на кол рядом сядешь.
И резко развернувшись, лёгкой стремительной девичьей походкой быстро пошла в сторону лестницы, ведущей на выход. На застывшего столбом брата внимания не обратила. Ей было всё равно. Кровные узы княжну Подгорную, будущую Императрицу Срединной Империи не волновали ничуть.
И никто, даже самые близкие, не должны были знать истинной причины откладывания её свадьбы на столь долгий срок.
Берег моря.
У моря, у синего моря....
С тобою я рядом с тобою....
И солнце светит лишь для нас с тобой
Целый день... целый день ... поёт прибой...
Высокое небо над нами
И чайки кричат над волнами
И солнце светит прямо в правый глаз
Где же, где ж ты, мой водолаз...
Смотрю на залив, и ничуть мне не жаль
Что вновь корабли что-то тащат... отсюда вдаль
Везут корабли мешки золота нам
Пам-пам-пам пара-ра, пара-пам.
Неделя пребывания наследной княжны Подгорного княжества в Змеином заливе подходила к концу, и оставалось последнее. Пройтись по береговым артиллерийским батареям залива и лично осмотреть заготовленные на весну сюрпризы готовящемуся вторжению.
Никакой тайны в том, что какие-то там левобережцы вкупе с прочими охочими до чужого добра людишками планируют на весну-лето сюда набег, для княжны не было. Толковые людишки давно присматривали за всем, что могло бы представлять угрозу для безопасности княжества.
И как только первые слухи о планировании набега просочились наружу, тотчас же известили её об угрозе.
Впрочем, это было закономерно для нищебродов с левого берега Лонгары такое поведение. А уж после того, что она в точности разобралась с состоянием дел на местных сброчно-ремонтных заводах и в добывающих лагерях, иначе и быть не могло.
Только б последний дурак упустил такую прекрасную возможность пощипать мягкое подбрюшье откровенных лохов, как выставили себя перед всеми князья Подгорные.
И княжна решительно сломала эту, за последние годы получившую широкое развитие пагубную тенденцию. Вот с последствиями своих распоряжений она и шла лично ознакомиться в сопровождении своего брата.
Настроение было самое прекрасное. С самого утра всё просто складывалось само собой. Вчерашнее недоразумение с братом было решительно забыто, и они окончательно помирились. И ничто больше не омрачало родственных чувств.
– Какая красивая песня. Жаль, что слов всех не знаю.
Как у нас обстоят дела с водолазным снаряжением?
– Что?
– Братец, будь внимательней. Я тебя нормальным русским языком спрашиваю. Как! У нас! Обстоят! Дела! С водолазным! Снаряжением?
– Что непонятного я спрашиваю?
– Лид, я не знаю, – Дмитрий Подгорный, княжич подгорного княжества, второй по рангу в ряду претендентов на трон будущей Срединной империи в растерянности смотрел на свою старшую сестру, не понимая чего ей надо. – Что такое водолазное снаряжение?
– Понятно, – флегматично отозвалась сестра. – Проверку на грамотность не прошёл.
Словно холодок смерти коснулся закаменевшей спины княжича, мгновенно введя того в ступор. Сестру он боялся до судорог, оттого сейчас и окоченел.
– Не пугайся, – равнодушно бросила сестра за спину, отворачиваясь. – Во-первых, не такая я уж и страшная, чтоб меня ТАК бояться. А во-вторых, запомни, я не могу бессудно казнить кого-либо. Тем более родственников.
– "Когда это тебя подобные соображения останавливали", – чуть было не ляпнул вслух брат, но вовремя прикусил язык.
Всё же не следовало показывать, что ты кое-что знаешь из семейных тайн. Тогда действительно, можно было и не дожить до коронации сестры, когда ей уже дела не будет до всякой мелочи, вроде претендентов на княжеский престол, которые ныне толкаются где-то там, внизу властной пирамиды. И на то, что кто-то там что-то ком-то говорит, можно будет уже смело не обращать внимания.
– Водолазное снаряжение – это такое специальное оборудование, узкоспециализированное, при помощи которого можно долго находиться под водой.
– А-а-а, – протянул с облегчением Дмитрий. – Так бы сразу и сказала. А то, – запнулся он. – Ты так меня запутала, что я уже нормальных русских слов не понимаю. Понял. Значит, что у нас по водяным пролазам?
Вообще-то они у нас называются по-разному, – попытался он было тут же шутливо оправдаться, но заметив насмешливую полуулыбку Лидии, быстренько закруглился.
– Значит так, – быстрым речитативом поспешно начал он. – Есть, работает. Не сказать, чтоб всё хорошо получалось, но выход материала с глубин болот резко увеличился. Особенно с открытой, водной части. Теперь мы можем доставать разбитые танки и прочую технику уже в новых местах и с намного больших глубин. И у нас нет больше столь жёсткой привязки к старым колодцам, куда из года в год попадало одно и тож, как раньше.
Теперь мы можем смело предлагать покупателям большую номенклатуру нового товара.
Самоходки немецкие новые появились. Шаг... гаш... штаг..., – замялся княжич. – От, зараза, вечно забываю это немецкое название, – поморщился он. – Язык сломишь.
– Номер то хоть знаешь? – с обречённым вздохом посмотрела на брата княжна.
– Откуда, – виновато пожал плечами Дмитрий. – Только на днях первую подняли, и сам ещё толком не привык к тому, что появилось что-то новенькое.
Ещё появились самолёты. На удивление много. Больше даже чем ожидалось. Правда, восстанавливать сами корпуса мы не стали, знаний пока не хватает, а вот моторы, разной степени сохранности поснимали, и большинство в порядок привели. Даже испытания кое-какие сумели сделать. Сияют – как новенькие и работают – как часы. Так что, можешь гордиться и смело выставлять на продажу. Три штуки уже есть.
И наша настоящая гордость, – расцвёл княжич ещё более широкой улыбкой. – Тягачи. Настоящие мощные тягачи времён Второй мировой войны. Большая часть, конечно советские: "Комсомолец", "Ворошиловец", "Сталинец", всех видов, что был на тот момент, "Коминтерн" какой-то. Есть немного других каких-то малоизвестных марок, о которых даже сами земляне толком ничего не знают.
Немецких, жаль, нет, – с сожалением цокнул он языком. – Не знаю, что там у этих имперских магов в мозгах происходит, но, ни одного немца к нам не попадает. Тягачи, я имею в виду, – тут же поспешно пояснил он на недоумевающий взгляд Лидии.
У меня есть мысль, и я её думаю, – остановился он резко на краю берегового обрыва. – А что бы нам на твою свадьбу не закатить аэрошоу. Представляешь, как бы мы на всё Поречье блеснули.
– Чего? – изумлённо подняла брови Лидия. – Шоу? Воздушное представление?
Не позорься, – поморщилась она. – Кого удивишь сейчас какими-то воздушными шарами. Или ты вздумал акробатов на канате пригласить? Так это вообще – отстой.
– А я говорю не о шарах и не об акробатах, – тихо возразил Дмитрий. – Как ты посмотришь, если мы устроим полёты на самолётах?
Они у нас есть, – многозначительно посмотрел он ей прямо в глаза. – После того как получили доступ в глубины болот, у нас появились более-менее сохранившиеся корпуса самолётов.
Привести в порядок, при известном желании – можно. Дело незнакомое, трудное, но сделать можно.
А после того как ты сама же отложила день свадьбы на осень, у нас впереди появилось целое лето. Так почему бы и нет? Давай, попробуем.
Первоначально сами у себя обкатаем. А если будет что-то получаться, тогда и объявим во всеуслышание о проведение аэрошоу в честь твоей свадьбы. Вот тогда действительно, громом по всем краям прогремим.
– А летать, кто будет? – грустно посмотрела на него Лидия. – Пушкин? Или поэт Кукушкин? Или ты какого-то смертника нашёл? Из наших, из местных? Или из циркачей с их шарами вздумал кого-то завербовать?
Мой ответ – нет. Не хватало ещё нам самим на собственной свадьбе опозориться. Или чтоб неуправляемый самолёт упал на головы приглашённых гостей.
Вот тогда точно будет нам свадьба на века. Века пройдут, а ТАКОЕ помнить будут.
– Есть выход, – тихо проговорил Дмитрий. – Только без тебя не решаемый.
– Ну?
– Когда со дна болот мы стали поднимать относительно целые корпуса самолётов, а не тот алюминиевый лом, что нам доставался от них раньше, я сразу же озаботился поиском лётчика.
И представь себе, нашёл. У нас же, в рабских бараках. Вольф-Дитрих Вильке, воздушный ас времён второй мировой войны. Живой, как ни удивительно. По его словам сбит весной сорок четвёртого года в Германии, когда она уже терпела поражение и..., – Дмитрий широко нахально ухмыльнулся, – оказался у нас, благополучно приземлившись на парашюте прямо на бараки одного из сборочных лагерей в глубине болот. Года два назад. С тех пор активно сотрудничает с администрацией лагеря, стараясь выслужиться. Но, до сего момента интереса не представлял, потому его, ни к чему и не привлекали.
– Сложный, тем не менее, человек. Несколько раз пытался бежать из-за ссор и конфликтов с администрацией и с охраной. Неудачно. Каждый раз ловили, били, потом опять ставили на работы. Опять пытался бежать. Если б не редкая профессия и умение работать с моторами, давно бы посадили на кол. А так – нет, сколько ни били, выжил. Живуч, германец зело. К тому ж, берёг на всякий случай. Думаю, случай пришёл.
Я с ним переговорил. На нас поработать он согласен. И дал рыцарское слово больше таких фортелей с побегами не устраивать.
– Что? Он согласен? Он на что-то ещё согласен? Ну-у, ты братец даёшь....
Потрясению Лидии не было пределов. Чтоб договариваться с каким-то рабом, который рад должен быть что его вытащили из рабского барака, а не оставили гнить там заживо? Как всех, имевших несчастье попасть на Торфяное Плато! Нет, с мозгами у братца последнее время явно что-то стряслось.
– Другого пока нет. И будет ли – не знаю, – хмуро бросил Дмитрий. – А этого, если посадить на двухместный самолёт, а то и вообще на какой-нибудь бомбардировщик с большим экипажем, то контролировать его можно.
Особенно, если не оставлять пилоту парашюта.
У всех будут, а у него – нет. Это будет дисциплинировать.
Но лучше всего будет с ним всё же договориться. Пообещать дворянство, женщину, денег. Выпивку, в конце концов. Всё, чего он был лишён последние два года. И он наш.
А чтоб не взбрыкнул в ответственный момент, – тут Дмитрий как-то неприятно улыбнулся. – Есть у меня ещё одно хорошее средство контроля, – прищурил он блеснувшие холодом глаза. – Новинка. Собрали специалисты из лагерных мастерских из всякого болотного хлама. Называется – радиоуправляемая мина.
Крепишь под задницей у лётчика. Предупреждаешь его, предварительно продемонстрировав её возможности, и никуда он не улетит, особенно если ещё и парашют отобрать, для надёжности.
– Вижу, у тебя всё продумано, все мелочи, – остановившись возле края накатывающих на её сапожки волн прибоя, Лидия задумчиво глядела на море. – Какое красивое, серебристое море. Стылое. Тяжёлое. Свинцовое. Жаль, что я не художница.
Так бы стояла тут и стояла. Пока б не замёрзла, – на грани слышимости, одними губами прошептала она.
Хорошо, – решительно кивнула княжна, разворачиваясь к брату. – Договаривайся. Можешь свободно обещать ему всё, что тот пожелает. В разумных пределах, конечно. В конце концов, пока дойдёт до исполнения обещаний, много воды утечёт. А там и посмотрим.
Будет послушен и будет нужен – получит после свадьбы своё дворянство, женщину и деньги. Нет, будет взбрыкивать, кольев у нас в достатке. Посадим, чохом за всё. И за побеги, и за будущие проблемы.
Но одного мало. Надо хотя бы тройку. Чтоб товар лицом показать надо групповое представление. Глядишь, после того и новый рынок сбыта появится, уже на самолёты.
А то уже надоело торговать одними моторами да вторичным металлом, ломом.
У нас, я так понимаю, этого добра полно? – повернулась она к брату.
– Не так чтоб очень, – поморщился тот. – Но с пару сотен разных моделей восстановить сможем. В болотах этого добра хватает. Раньше особо внимания не привлекали, потому как, сбыт был на одни лишь моторы. А в этом сегменте рынка советские дизеля наиболее востребованы. Покупатель больше ориентировался на дальнейшее их приспособление под трактора и прочее потребительское использование, а не на военные нужды.
