Текст книги "Бабье царство. Возвращение... (СИ)"

Автор книги: Анатоль Нат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)

  Профессиональная ревность, со вздохом вынужден был признаться себе Колька. Профессиональная ревность мастеров друг к другу. Особенно острая среди старых знакомых и друзей. Достигающая порой таких диких, чудовищных извращений, что Кольке иной раз страшно становилось до какой же глупости люди доходят порой от ревности.

  Впрочем, ему ли судить. Сам такой. До сих пор Дашку не может забыть, хоть та ему ясно сказала, чтоб не надеялся ни на что.

  А не надеяться, это как? Нет. Так просто отступиться он не мог. Он поедет и спросит. Правда ли то, что она ему отписала. И если, правда, то...

  Дальше мысли Кольки как-то не простирались, словно ножом отрезанные соображениями по подготовке пробега и как бы лучше и надёжнее всё организовать.

  – "Ну вот, дошли до места, куда надо доставить. Что я и говорил. Кур возмутился и потребовал пересмотра цены, потому как этому стервецу Богдану он ничего не продаст. А то, что покупают не для Богдана, а для нас, ему уже и не важно. Для него главное, где будут восстанавливать машины. Всё, теперь начинай всё по новой".

  Где-то ещё через полчаса всё той же бессмысленной на взгляд Кольки болтовни, высокие договаривающиеся стороны, похоже, выдохлись.

  – Вот что. Слушайте сюда парни, – устало вытер выступивший на лбу пот Кур. – И мне, и вам говорильня эта уже надоела. Рассвет скоро, а мы так и застряли на одном месте, посреди двора. Так что вместо того чтобы и дальше болтать ни о чём, вот что я вам предложу. А давайте ка я вам сам их восстановлю. Оба. Вы только моторы мне дайте, и запчасти оплатите, а всю остальную работу я проделаю сам.

  – Встанет вам это, конечно в звонкую монетку. Ну да вы парни оба не бедные, не разоритесь. Но так уж и быть. Драть много с вас я не буду. Мне и самому интересно, что там, в итоге получится. В своё время для того и покупал. И вся оснастка потребная у меня с тех пор осталась. И кабины, снятые, даже с родными стёклами в сарае припрятаны. Так что если вам надо, восстановить можно быстро. Есть из чего.

  – Тю-ю-ю, – насмешливо засвистел Васька. – Знаем мы твои расценки. Стоит согласиться, так без штанов нас потом оставишь. Не пойдёт. Мы всё сделаем сами. К тому ж, нам тоже интересно будет их восстановить. А оснастка, всякие карданы там да колёса у нас и своя есть. Не у одного твоего Ревяки в запасниках кое-что имеется. А чего нет – заменим аналогами. Мы вообще собирались использовать твои машины как основу, а сверху присобачить кузов из нашей фанеры. Металлическая кабина это конечно хорошо, но наша чёрная фанера, ни стрелой, ни пулей не пробивается. Так что нам твоя оснастка – без надобности. А кабину свою можешь засунуть подальше, до очередного твоего заскока. Когда захочешь ещё чего восстановить. У тебя, слышал, есть ещё парочка ржавых остовов, догнивающих на хуторе, полуторки, кажется. Вот их и восстанавливай.

  – А нам продай остовы от студебекеров. Два. Нам и того хватит. Так уж и быть, утомил ты меня. Согласен на твою цену. Две тыщи за твоё ржавое железо во дворе и штука плюс – на запчасти. Чтоб помочь тебе от старья избавиться. Тебе оно всё одно без надобности, а нам сгодится. Мало ли чего придётся починить в дороге.

  – А вы чего, далеко собрались?

  – Не твоё дело, но так уж и быть, скажу, не для передачи.

  Подойдя к приятелю, Васька покровительственно приобнял того за плечи, и гордо задрав вверх подбородок, неожиданно выдал.

  – Собрались мы с Колькой на юга. На солнышке южном погреться и в море тёплом покупаться. Знаешь, что такое море, Кур? Не знаешь! Вот и мы не знаем. А хочется посмотреть. Да и девчонок знакомых надо повидать, и винограду сладкого покушать. И есть там, говорят ягода такая вкусная, инжир называется. Как раз к тому времени, когда туда доберёмся, созреет. Сладкая-а!

  – Ещё говорят, вино там есть, молодое, незрелое. Прелесть неописуемая, говорят что такое. Попробовать хочется. Пока молодые, всего попробовать надо. А то женишься потом, куда от жены подашься. Будешь вот как ты сидеть сиднем дома, да как сыч сторожить задний двор, кабы чё не спёрли.

  – Поговори ещё у меня, сыч малолетка.

  – Не. Пока молодые, надо попутешествовать. А лучше чем на мотоцикле и не придумаешь. Ветер, воздух, море, солнце!

  – Пулемёт, запас пуль и много бензина в цистерне, – мрачно буркнул недовольный Молчун.

  Болтун Васька всё же не утерпел, разболтал первому встречному, куда они собираются. И хоть адреса не назвал, умному достаточно. Прибил бы идиота, да жаль, друг. Хорошо, что хоть конечный город ещё не назвал. Не остановил бы, точно бы выболтал.

  – Ну да, – согласно кивнул Васька. – Две тыщи вёрст это тебе не шутка. Туда и обратно, как раз на две цистерны с небольшим резервом. Поэтому нам и нужны твои два ржавых остова, которые мы превратим в полноценные бензовозы. Ну что, будем считать, что договорились?

  Кольке оставалось лишь бессильно застонать, слушая этого идиота. Всё! Всё первому встречному выболтал. И лишь для того чтобы купить два куска ржавого железа.

  – Два, думаю, вам будет мало.

  – Чего? – оба парня непонимающе посмотрели на задумавшегося кузнеца.

  – Вам нужна летучка.

  – Чего?

  – Вам нужна третья машина. Ремонтная летучка для мелкого ремонта в походных условиях. Без неё вам никак. Запчасти сложить некуда. Так что ещё один грузовик вам точно не помешает.

  Пожалуй, есть такой у меня. Могу вам уступить на время.

  – Ты серьёзно?

  – Серьёзней некуда.

  – Сколько?

  – Сочтёмся, парни.

  – Это не разговор, – холодно отрезал Колька. – Никаких сочтёмся. Ты знаешь, кто мы, мы знаем кто ты. Дружбы меж нами нет. Так что ни о каком "сочтёмся", не может быть и речи. Сколько?

  – Для вас, как для своих.

  – Не крути Кур, выкладывай. Сколько?

  – Баш на баш. Моя работа, ваши материалы.

  – Не пойдёт. У нас кроме двух моторов к студерам ничего больше нет. Да и те ещё пока не выкуплены. Одна лишь предварительная договорённость по итогам нашего сегодняшнего ночного похода.

  – Нет проблем. Я поговорю с Ревякой, и моторы он вам продаст. Я продаю вам всё, что накопил уже к ним на ремонт. Там как раз на две машины будет, плюс запасной ремкомплект.

  – И я бесплатно делаю вам ваши студера. И передам в пользование на время вашей поездки ещё одну, ремонтную летучку, ту самую полуторку, которую сам же и восстановлю, за свой счёт. А за это вы мне..., – загадочно замолчал кузнец.

  – Не пойдёт, – мрачно оборвал его Колька. – Нам советская полуторка не нужна. Хлипкая больно. Вёрст сто, двести протянет, а потом сдохнет. Замаешься с капремонтом двигателя. Нет, был бы студер, или немец какой – был бы меж нас разговор. Так что подумай сперва, прежде чем предлагать.

  – Нет проблем, – тут же согласился с ним кузнец. – Будет тебе студер. Трёхосный устроит?

  – Устроит.

  – Тогда вы мне..., – снова сделал загадочное лицо кузнец.

  – Да, Господи! – взорвался Колька. – Что!? Что мы тебе? Не тяни.

  – Поставляете мне свою фанеру ещё на две машины. Нет, на три. Фанера пятёрка, противопульная. Никакой тройки, как ты, Васька недавно пытался впарить Голове на его рыбацкий баркас.

  – Так впарил же, – коротко хохотнул Васька.

  – А мне не надо. Поставите пятёрочку. Да не эту вашу, новую, а ту, что ещё из старых запасов будет, потолще.

  – Так..., – заткнулся Колька, мгновенно получив локтём в бок от приятеля.

  – Идет?

  – Идёт, – радостно хлопнул по подставленной ладони Васька, тут же торопясь закрепить договор, пока кузнец не передумал. – Будет, будет тебе материал. Весь, что положено.

  – Только кабину мы у тебя заберём, – вдруг заговорил Колька.

  – О, гляньте, очнулся. А нафига? – Васька удивлённо смотрел на приятеля. – Зачем нам кабина? Мы что, так и будем её таскать из угла в угол. На одной помойке взяли, на другой положили.

  – Кабину сделаем из фанеры. Пятёрочки. Чтоб тяжёлая пуля не пробила. Кто их знает этих поморцев, что у них там есть под рукой. А вдруг нарвёмся на засаду, как Сидор под Сатино. Я так не хочу. И стекло надо будет поставить броневое, для надёжности. Я живым хочу добраться до Плёса. А с такими широкими окнами, как на студебекерах, это будет проблемно. Да и в узкую щелку стрелы бывает, залетают.

  – М-да, парни. Чувствую, с вами будет интересно.

  Заинтересованно оценивающий взгляд кузнеца, хищно глянувшего на них, парни не заметили, увлечённо обсуждая, что ещё следует сразу поменять в старом ржавом остове грузовика.

  – Слушайте, парни. А что если мы сделаем не так. Что, если я передам вам не одну летучку, а ещё парочку грузовиков. Хороших, трёхосных. Тех, что думал восстановить для себя, железо и уголь возить, да всё руки как-то не доходили.

  – Раз вы собрались на юг, почему бы и мне к вам не присоединиться со своим товаром и своими двумя машинами. Вы будете пузо на солнце греть, а я, так уж и быть, поторгую малька по пути. Вы ведь в Плёс свой собираетесь, я правильно понял? Вот и возьмите меня с собой. Всё компанией надёжней.

  – Не, – безапелляционным тоном отрезал Васька. – Ты, Кур, старый и нам мешать будешь. Извини, старина, но ты нам не подходишь по возрасту. С тобой скучно. Ты везде одну лишь выгоду видишь, и нас будешь задерживать со своим товаром.

  – Ты не понял, Васечка, – возмутился кузнец. – Обо мне и речи нет. Поедет Сашок, младшенький. А ему в помощь Петька, старший оболтус. Ну и в помощь им пара, другая парней из моих работников, что помоложе: Сагит, Бахтияр и Сом с Генкой.

  Я бы и рад сам к вам присоединиться, но, увы. Дела, парни. Дела из дома не отпускают. А вот сыночков я бы послал. Им и свет посмотреть надо, и себя показать, пора уже. Тем более что они и сами с вами рвутся. Все уши мне вашими проблемами прожужжали. Васька то, да Колька сё.

  Соглашайтесь, парни. А я вам ту летучку в подарок по окончании оставлю. Она мне совсем без надобности, а вам, глядишь, ещё и пригодится потом как-нибудь.

  – Не врёшь?

  – Зуб даю, – щёлкнул себя по переднему клыку кузнец. – Слово моё кремень, как сказал, так и будет. Вот при Кольке обещаю. Как вернётесь, летучка ваша.

  – По рукам, – обрадовался Васька. – Тогда завтра с утра мы у тебя.

  – Замётано, – махнул рукой кузнец. – Подходите. Мы и договорчик тогда составим, как положено, чтоб вы чего не подумали, чтоб всё было без обману. И с моими двумя оболтусами переговорите окончательно, что и как.

  – Ну и я прослежу, чтоб всё было как мы сейчас договорились. Идёт?

  – Идёт, – синхронно кивнули головами оба парня. – Тогда, до завтра, мы пошли.

  * * *

   Когда за проведёнными к задним воротам щуплыми фигурами парней захлопнулась боковая калитка, от густой темноты угла меж боковой стеной высокого сарая и ограждающим свалку тыном отделилась высокая тёмная фигура

  – Не слишком ты на них давил? Не заподозрят? – раздался в сомкнувшейся кругом темноте тихий осторожный голос.

  – Нормально. Был бы мягче, сразу б насторожились. Я этого Ваську паршивца знаю. Балабол и легко ловится на дешёвую наживку. Знать лишь надо, за какие крючочки дёргать. И батька у него был такой же брандахлыст, и сынок в него точь в точь пошёл.

  Колька то, посерьёзней пацан будет, да и тот купился. А так, нормально всё прошло. Парни заглотили наживку.

  – Не больно-то и дешёвка, три грузовика собрать без оплаты.

  – Кто тебе такую ересь сказал?

  – Как кто? Ты! Только что. Здесь на этом самом месте. В разговоре с этими пацанами.

  – Ты плохо слушал Вереня. Парни оплатят запчасти. И моторы твои оплатят. А вот столько будут они стоить, мы не обговаривали. И два конца на самую малую детальку, я думаю, меня могут устроить. Тем более что и выбора то у них нет. Я уже не то что по всему городу, со всей округи скупил всё, что можно было.

  И дома им никто ничего из своих запасов не даст. Всё что Димон привёз с Правого берега давно уже расписано на годы вперёд. Я это точно знаю, разведка работает.

  – И десять тысяч за ту ржавую рухлядь, что у тебя уже лет пять гниёт в сарае, для них думаю, будет в самый раз. Не зря же они по совету моего младшенького сначала заскочили к тебе, справиться по наличию моторов и не продаёшь ли ты их. И только потом завалились ко мне. Значит, морально уже были готовы платить. И моторов своих у них точно нет. Потому и порядок цен их не пугает, что выбора нет.

  Прав ведь я был, согласись. Прав, что пока не будут уверены в возможности ремонта и покупки моторов, ко мне за ходовой с остовом не сунутся. Вот всё и вышло, по-моему. Теперь остаётся лишь дожать парней, и заказы на все валяющиеся по помойкам города старые грузовики у нас с тобой в кармане.

  – Всё одно им деваться некуда. Время поджимает.

  – А чё было не просто самим всё сделать, а потом просто продать? Им же. Если надо, купили бы. За любые деньги купили бы, раз надо. Тем более что ты сам знаешь, денежки у пацанов водятся. И немалые.

  – А надо чтоб не водились, – сердито буркнул кузнец. – Не дело, когда у малолеток в кармане звенит золото. Уважения и почёта к старшим у них тогда не наблюдается.

  А сразу большую сумму психологически выложить очень трудно. Тем более такому вот пацану, несмотря даже на то, что она у него есть. А вот так, по мелочи, по чуть-чуть, но регулярно, вытащить можно много больше. Поверь мне, уж я-то знаю, как надо обрабатывать заказчика.

  – Воспитанием решил заняться, – гулко расхохотался Вереня. – Зря! Не стоят они того.

  – Дурак ты, Ревяка. Был дураком и дурнем помрёшь. Мне выход на Приморье нужен, на торговые маршруты. Да не так, как тут Дюжий с кое-кем из наших общих знакомых не так давно проделали. Которых потом самих пришлось, чуть ли не всем городом бежать вызволять со скал, сидящих там, на манер ласточек, без воды и без пищи.

  – Теперь, понял?

  – Да понял я, понял. Сам тогда ходил вызволять, да не дошёл. Сидор уже за нас всю грязную работу сделал. Но мне такая их судьба не нужна. Сначала спас, а потом деньгами повязал так, что не вырвешься. Из боёв не вылезают. Дома уж почитай год как не были. Небось, уже мхом и лишайниками обросли в своих лесах да болотах. И конца, края их отработке за те баронские милости я не вижу. Никто из тех, кто ушёл тогда с Дюжим, так до сих пор назад и не вернулся. Ни один. Если б не письма домой, можно было б подумать, что побили мужиков. А так, нет, вроде как живы. Только вот живы ли? А письмо от их имени написать и даже почерк подделать – много ума не надо. Эти земляне и не на такое способны.

  Нет. Мне такой жизни не надо. Лучше уж я с тобой соглашусь на эту твою афёру. Тем более что они её реально оплачивают.

  – Десятка, – восхищённо покрутил головой Вереня. – Десятка за кусок ржавого, никому не нужного железа, цена которому две сотни. И то, по о-очень большому блату.

  – Два, два куска, – рассердился Кур. – Двадцать тыщ. Два по десять, а не два за десять. Не перепутай, тетеря!

  И смотри, молчи, никому не проболтайся, – сердито ругнулся Кур, сильно понизив голос. Восторженное состояние приятеля его сильно раздражало. Как бы чего не напутал.

  Учти, узнают, всё насмарку пойдёт. А мне парни эти пока ещё нужны. По крайней мере, пока обратно не вернулись и я не получил детальный отчёт о маршруте.

  Зря, думаешь, я им летучку то в конце пообещал, да двоих своих парней в придачу? Вот то-то и оно.

  И не забывай, два, два куска ржавого металла. У тебя два мотора, два! Не перепутай! Двадцать тысяч!

  Кстати, завтра можешь перетащить один мотор ко мне. Пора начинать. А то времени действительно мало. Очухаются парни, схлынет с Кольки любовная лихорадка, что делать тогда будем. Только идиот или безнадёжно влюблённый, как Колька, может до такого идиотизма додуматься. Проехать к морю, на берег южного океана на трёх старых мотоциклах и двух ржавых гнилых грузовиках.

  – Идиотизм.

  – Но заметь, – тихо рассмеялся кузнец, – Хорошо оплачиваемый. И с ба-а-альши-и-ими перспективами, – насмешливо протянул кузнец.

  Короткая дорога домой

  Словно вымершие перед рассветом такие знакомые улицы, сейчас, перед самым рассветом навевали на Ваську тоску. Рядом шёл Колька и сердито сопел. Он злился на Ваську, а тот понимал, что, по большому счёту, Колька имел на то право. Что-то слишком много он последнее время стал брать на себя, не спрашивая мнения товарища и решая сам за обоих.

  Теперь, хочешь, не хочешь, а надо было объяснить товарищу свою правоту, или меж них обязательно пробежит чёрная кошка. Если уже не пробежала.

  Колька был парень хоть и молчалив, но иногда, особенно под настроение, вот как сейчас, мог так предметно и по существу высказаться, что потом они долго не будут разговаривать друг с другом.

  И зная эту особенность товарища, Ваське надо постараться первым перехватить инициативу. А то, в самом деле, обидится, попробуй его потом разговори. Молчун он и есть молчун. Недаром же с детства к нему та кликуха прилипла.

  – Ты проболтался!

  Васька повеселел. Раз заговорил, всё, лёд тронулся.

  – Ты проболтался, и теперь слишком многие знают, что мы действительно собрались ехать. А это опасно, могут помешать.

  – Да брось ты, Коль. Кому мы нужны.

  – Что брось, что подыми. Раньше все считали, что все разговоры про поездку на юг, это пустая болтовня и на нас не обращали внимания. Теперь всё будет по-другому.

  – Теперь из внимания нас не выпустят. И будут мешать.

  – Кто? Кто будет мешать?

  – Изабелла Юрьевна.

  Она и помешает, если дойдёт до неё. А до неё дойдёт, потому как, все девчонки ей всё рассказывают. Именно так Дашку за её длинный язык в своё время и поймали. Что не думала и трепала языком, вот её и вышибли с тёплого места.

  – Да брось ты

  – Что брось, что подыми.

  – А мне к Дашке на юг надо. Кровь из носу надо. Можно сказать, судьба моя там решается. А ты проболтался.

  – Да, – взорвался Васька. – Я проболтался. Намеренно проболтался, если так хочешь знать. Потому что хотел нахаляву отремонтировать ту рухлядь.

  Потому что без бензовозов нам на юг хода нет. А денег, платить за ремонт – жалко. Потому как свои. Были бы казённые, компании, так хрен бы с ними. А свои жалко. Знал, что Белый купится на поездку, потому так себя и повёл. В расчёте, что тот сам предложит. Не предложил бы сам, тогда я бы ему предложил то же самое, но уже под другим соусом и с другого боку.

  Но Кур должен был сделать нам всё бесплатно. Кур купился. И теперь у нас есть шанс. А час назад его не было. Потому как на одном мотоцикле, без бензина, никуда не поедешь.

  – Ага, купился. По две цены за каждую свою железяку теперь вымогать будет. Это что, по-твоему, дёшево? – заорал Колька, забыв, что вокруг глухая ночь.

  – А ты хотел совсем нахаляву?

  Нахаляву мы с тобой уже два месяца с каргами бьёмся, а дело и ныне там, на нуле. Братья Трошины плотно заняты на мониторах и на дирижабле. Лёха с нами даже не разговаривает, сразу посылает. У него своих дел полно. Фома в нашу сторону и не смотрит, только нос воротит, когда видит. Ещё за прошлое не простил. А никого другого у нас больше нет. И если мы чего не придумаем, о летней поездке в Приморье можно забыть. А следующей зимой я туда уже и сам не поеду. Да и тебе к тому времени станет уже не актуально. Найдёт твоя Дашка себе там нового парня, пока ты тут деньги экономишь.

  Ты этого хочешь?

  Колька заткнулся. Даже простая мысль о том, что там, в Приморье рядом с Дарьей сейчас кто-то другой, огнём жгла его грудь. О таком даже думать было невозможно. А уж представить себе...

  Кровь отхлынула от лица Кольки, и он непроизвольно споткнулся.

  – Вот-вот, и я о том же, – сердито буркнул Васятка, покосившись на него. – Чем дольше тянем, тем хуже. Надо спешить. А самим нам такое дело не потянуть. Что ты, что я только на ручки газа мотоциклов и нажимать можем. А как доходит дело до чего серьёзного, до моторов, например, что ты, что я оба тупо смотрим под бак и не можем понять, как оно там всё работает.

  Только хвастаемся, что сами перебрали свои мотоциклы. А сказать кому, что это Богдан с Глебом нам всё своими руками сделали, засмеют.

  А вот Кур может. И понимает. А сынок его младший Сашка, недалеко от батяни своего ушёл. Во всех железках рубит – не нам чета. Будет у нас мотористом. Так что, не спорь со мной.

  Да хрен бы с ним, – раздражённо отмахнулся Колька. – Что Сашка, что Петька, мне без разницы. Пусть хоть оба его здоровых оглоеда нашими мотористами будут, мне не жаль. Лишь бы машины ездили. Только бы драться опять не полезли.

  Полезут, вылетят из каравана и никакой отец им не поможет, как нарушающие воинскую дисциплину в походе. Это они тут такие оба борзые, потому как здоровые. А только за ворота города выйдем – законы другие. И командует в походе один вождь. Либо я, либо ты. А не Сашок и не Петька.

  – Всё ты правильно говоришь, – тяжело вздохнул Колька. – Да как только подумаю, сколько с нас кузнец сдерёт, так дурно становится. Это ж какие деньги. Только один мотор десятку стоит. А их там два.

  Перебрать и поставить на раму – бесплатно. А редуктор, а шасси? А кузов с кабиною? А фанера на всё это. А коробка передач? Никто ж ничего забесплатно не даст. Плати, плати, плати. Никаких денег не хватит.

  Может всё же сами? Всё дешевле выйдет.

  – Ну да! Выйдет. Как у Данилы мастера каменный цветок выйдет из одного места, так и у тебя. Годика через два, а то и через три!

  А его мастера за пару недель, а то и дней за десять всё сделают.

  А деньги что. Денег жалко, конечно. Только для тебя фактор времени определяющь, а не деньги.

  В ответ Колька лишь тяжело вздохнул. Хоть и прав был Васька, а денег было всё равно жаль. Они большим трудом доставались. И платить какому-то Верене за мотор десятку – конкретно жаба душила.

  Да и не в деньгах дело было. Не хотелось связываться с кузнецом, да ещё и брать его сынков с собою в дорогу. Драчливы были парни и кулаки у них были крепкие.

  – "Вот если всё ж поднапрячься, – вдруг размечтался он, – то и самому можно было бы всё сделать".

  Только вот самому – это не менее чем через полгода, а то и через год, учитывая собственную плотную занятостью и не богатые знания в технике. А Кур обещал за пару недель сделать. Плюс кабина, кунг, колёса. За месяц управятся. Глядишь, ещё до срока отъезда баронессы на свадьбу её подруги, всё и готово будет.

  Вот в суете подготовки к отъезду и они тихо в Приморье свалят. Никто и не заметит.

  Что и надо. А то объясняйся с Изабеллой Юрьевной, что да куда. Всю душу вынет. Она такая.

  Впереди показался деревянный тын вокруг участка. Потеребив пальцами слегка выпирающий из доски гвоздь, Васятка легко вытащил его из гнезда. Едва слышно скрипнув, толстая широкая плаха легко качнулась, открыв неширокий проход внутрь заднего двора, к конюшням.

  – Да тише ты, кулёма, опять нас засыплешь.

  – Сам ты кулёма! Это кто это нас засыпал?! Я?!

  – Достал ты уже, Васька. Из-за тебя нас замели.

  – Что значит, из-за меня. Это ты заорал в полный голос: "Оно!".

  – А ты перед этим зазвенел на весь двор.

  – Не начал ты бы, орать, ничего бы не было. Посмотрели бы аккуратно и ушли. А утром бы подошли спокойно в кузню и за две, три сотни злотых выкупили бы остовы. И совсем был бы другой разговор.

  – А запчасти? А работа? Опять двадцать пять? Только что же говорили. Кто будет машины собирать? Я?! Ты, что ли? Не смеши.

  – А хотя бы и я, – тихим сердитым шёпотом возмутился Колька. – Цундап сам собственными руками перебрал. Ну и что, что Богдан помогал. Теперь я и сам могу. Что, думаешь не смогу бензовоз себе сделать? Могу!

  Нам надо то всего двести литров на нос. Чтоб с запасом.

  – Ага! На каждого! И ещё двести на обратную дорогу. На каждого! Итого – восемьсот. Где ты их повезёшь, если заправок по дороге нет, и не будет.

  – А сам цундап столько не потянет. Особенно считая наш вес и вес оружия. А без оружия туда я не сунусь. И тебя не пущу, несмотря на всю твою любовь-морковь.

  Потому как это просто самоубийство, одним туда соваться. А уж без оружия, так вообще нет слов, нечего сказать.

  – Вот и молчи, заботливый ты наш.

  – Ёпрть!

  – Что?

  – Кто-то спит на моей кровати.

  – И на моей, – изумился Васька. – Ну, ни фига себе наглость!

  – Эй, ты, – пхнул он кончиком сапога чьё-то спящее тело, скукожившееся под его одеялом, в им лично оборудованном любимом спальном лежбище на сеновале.

  Подымайся и проваливай. Хватит спать. Это моя постель. И моё одеяло. И вообще, наш сеновал.

  Блин, – тихо выругался он. – Синька, ты что ли?

  – Мы это, – донеслось из другого угла.

  – Немой? Синька? А вы как здесь оказались?

  Колька с Васькой, подняв высоко вверх зажженные потайные лампы, отбрасывающие на заворочавшихся под одеялами две фигуры синие узкие лучи слабого света потайных фонарей, в сильном обалдении недоумённо смотрели на две скорчившиеся от холода фигуры.

  – Вы чё, замёрзли, что ли? Чё трясётесь то?

  – Холодно. Погаси, – хмурый голос со второго раскинутого на соломе одеяла прервал немую сцену. – Мы это, мы. Я и сеструха моя, Синька. Ночуем мы здесь, вас дожидаючись. Второй день уж пошёл.

  – У вас покушать, ничего нет?

  – Чего? – Васька в полной растерянности смотрел на худое, до какой-то болезненно странной синевы личико сеструхи Немого. За что та в своё время и получила в их компании прозвище – Синька.

  – Вторые сутки не жрамши, – хмуро бросил Немой. – Еле пробрались сюда через охрану усадьбы. А теперь боимся выбраться. Вдруг заметят.

  – Не вдруг, а заметили.

  Сразу успокаиваясь, Васька повесил фонарь на специально прибитый для того к столбу крыши крючок и с облегчением опустился на солому.

  – Вас просто знают, потому и не трогали. Иначе давно б выперли. У нас тут и муха чужая не пролетит, а не то чтоб вы двое незаметно куда пробрались. За Немого говорить не буду, а вот Синька точно б попалась. Как она ходит по лесу – за версту слышно. А против наших зубров из охраны баронессы, нечего и думать. Так что это они вас просто так пропустили.

  – Вопрос, почему? Чего они знают такого, что нам неизвестно. Ну ка, Немой, колись? Что у тебя дома произошло? И почему это вы два дня не ели.

  – Кстати, – подсел к ним на одеяло Колька. – Вот краюха хлеба. Наши стратегические запасы на крайний случай. И бутылка молока. Для того же.

  – Нет у нас дома, – глухо буркнул Немой.

  Судорожно вцепившись в круглую буханку, он первым делом оторвал большой кусок с краю и протянул сестре.

  – Ешь, – тихо проговорил он. – Только осторожно, смотри не торопись. А то не в то горло попадёт, раскашляешься. Раскашляешься, охрана застукает и отсюда нас выгонит.

  – Голова выгнал?

  – Сам ушёл. И сеструху с собой забрал. Чтоб только не видеть этой сволочи и греха на душу не взять.

  – Вы же нас не выгоните? – неожиданно спросил он. – Мы тут поживём у вас чуток. Денька два, три, пока спина не заживёт. Потом мы жильё то себе найдём. На хуторах где-нибудь пристроимся. Рабочие руки там всегда нужны. А уж хлеб с молоком для Синьки я всяко отработаю.

  – Да живи себе, никто тебя не гонит, – растерянно отозвался Колька.

  Переглянувшись с точно таким же растерянным Васькой, он пожал плечами.

  – Да живи ты, сколько хочешь, нам не жалко, – повторил он. – Охрану мы предупредим, чтоб точно не тронули.

  А то хочешь, можно и в землянке устроиться. Там места свободного много, да и точно теплее. Найдём вам с Синькой уютный уголок. А то чего здесь на сене. Здесь место как бы и не для жилья.

  – Не, мы лучше здесь, – сразу повеселел Немой. – А то баронесса ваша, у-у-у, какая серьёзная тётенька. Как зыркнет, так душа в пятки уходит. Так что нет, мы лучше здесь. Тут спокойнее. И к лошадям опять же поближе. А я лошадей люблю. Они добрые, в отличие от Головы.

  – А что там у тебя с твоим дядькой то вышло?

  Необычно серьёзный Васька, внимательно смотрел на Немого, решительно ожидая от того рассказа.

  Помявшись, нехотя Немой заговорил.

  – Ударил он Синьку. Сильно ударил. Так что она потом день отлёживалась. Она помои пролила прямо ему на ноги. Споткнулась и пролила. Он её сапогом в бок и ткнул. Как бы походя. Без злобы, как собачонку, что мешается под ногами.

  – А она не со зла, не специально, – загорячился Немой. – Ведро слишком тяжёлое для неё было, вот она и споткнулась. А он...

  Замолчав, Немой несколько мгновений смотрел перед собой остановившимся взглядом, словно вспоминая тот страшный день.

  – А он... он тоже не со зла. Он просто походя пнул, просто убирая с дороги досадную помеху. Он в ней даже человека не видел. Так, помеха под ногами, которую надо просто отпихнуть в сторону.

  И отпихнул. Сапогом в бок.

  Я это увидел и не выдержал. У Синьки и раньше синяки по всему телу были. Да она молчала. Не говорила откуда. А тут я всё понял. Это Голова её так сапогом каждый раз пихает. Привык уже и даже не замечает что творит.

  И тут бы он не заметил бы, пройдя дальше. Да такая злоба меня скрутила. Схватил, что было под рукой и по голове его.

  – Сильно врезал?

  – Не дали. Телохранители его не дали. Швабру отобрали, а потом на конюшне выпороли. За то, что на хозяина посмел руку поднять. Да так, что я два дня потом встать не мог. А как очухался, ушёл. Синьку забрал и ушёл. Тут у вас решил пока перекантоваться, пока спина не заживёт.

  – А то с кровящей спиной, какой из меня работник.

  – Так что, парни, если не прогоните, поживём мы у вас с сеструхой, пока спина не заживёт. А потом не хутора подадимся. Там, таким как мы с Синькой, самое место. Денег больших не заработаем, но и от голоду не дадут помереть. Ну а там дальше видно будет. Мир не без добрых людей.

  – Врёшь! – хрипло проговорил Васька. – Не мог Голова вот так. Не такой он человек.

  – Ну да, не такой, – кривая улыбка исказила худое лицо парня. – Ты-то богатенький. Тебя он облизывал, пока земли твои из тебя не вытащил. А потом выкинул как кутёнка, чтоб не мешал. С нами то же самое было. Пока земли в пользование ему не отписали, чтоб он ими до моего и Синькиного совершеннолетия мог пользоваться, он нас с Синькой привечал как родных. Как только пергамент на руки получил, так сразу сеструха забыла своё имя, что родители ей дали, и стала Синькой.

  – Похоже, сам ты уже обо всём забыл, раз такие разговоры ведёшь. Давно ты у нас не был.

  – Не верю.

  – Тебе спину показать?

  На, смотри!

  Резко развернувшись, Немой задрал на голову рубаху. Жутко исполосованная спина парня, кое-как перевязанная кусками какой-то серой неряшливой материи, даже сквозь тряпки кровила. Что хорошо было видно в тусклом свете потайных фонарей.

  – Тебе синяки показать? На смотри!

  Задранная вверх со спины девичья рубашка показала парням болезненно худую, с выступающими рёбрами и костлявым позвоночником спину, всю исполосованную тонкими белыми шрамами, с правого боку которой желтел успевший уже почти сойти большой продолговатый синяк.