Текст книги "Бабье царство. Возвращение... (СИ)"

Автор книги: Анатоль Нат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

  – Полосы это что?

  – Оброненный поднос с пирожками и следом вожжи на конюшне, – тихо проговорила девчонка, медленно опуская рубашку. – Кольки тогда месяц не было дома. Он на ловах был. К его приезду успело зарубцеваться. Иначе не знаю, что бы и было. Я промолчала, а он так и не узнал до последнего дня. Как узнал, мы ушли из этого дома.

  – Слушайте парни, возьмите нас с собой.

  – Куда?

  – Две пары удивлённых растерянных глаз непонимающе смотрели на Немого.

  – Куда взять? – повторили оба синхронно.

  – На юг. Я пулемётчиком могу быть. Сейчас не умею, но научусь. А Синька пульки подносить будет. И кашеварить. Она хорошо кашу готовит.

  – И щи, – раздался рядом с ним тоненький голосок. – Я ещё щи умею хорошо готовить. А пока будем собираться, я ещё и борщ научусь. Меня тётя Даша научит. Та, что у вашей тёти Маши в банке работает. Она мне давно рассказала, как это делается, да всё возможности попробовать не было. Меня на кухне лишь к помойному ведру допускали, да грязную посуду мыть. И готовить ничего не позволяли. У нас повариха ух, какая строгая была.

  – Наверное, тоже боялась чего-нибудь напортить, чтоб и её Сильвестр Андреич не бил. Его все в доме боятся. Кроме моего Стёпки. Он один его не боится. Он его ненавидит. Поэтому возьмите нас с собой. Чтоб мы уехали подальше отсюда. А то Стёпка точно Сильвестр Андреича убьёт. А мне бы не хотелось. Тогда Стёпку тоже убьют, и я совсем одна останусь.

  – У меня кроме него никого нет. А он этого не понимает. Поэтому, возьмите нас с собой на юг. Может там Стёпка про него забудет.

  – Мы там останемся и сюда больше не вернёмся.

  Тонкий девчачий голосок замолк и на сеновале надолго установилось тяжёлое молчание, нарушаемое лишь позвякиванием лошадиных удил снизу да звуками, обычно свойственными конюшне.

  – У меня и деньги есть. Я могу заплатить.

  Сунув руку в карман, Стёпка поспешно достал оттуда горсть какой-то тускло сверкнувшей на свету мелочи.

  – Вот, десять серебрушек. Скопил за полгода. Не хватит, так я отработаю. Вы знаете, я работы не чураюсь. Надо, так я и кухонным мужиком могу быть: дрова там заготовить, за костром посмотреть. А надо, так и за пулемётом. Я быстро учусь, вы же знаете.

  – Возьмите меня, – вдруг совсем тихо проговорил он. – Иначе я его убью. А ещё точнее, убьют меня. Как вижу его, глаза ненависть застилает. А это нехорошо. Мне отец говорил. Месть должна быть с горячим сердцем и холодной головой. Ни под одно из этих слов я не подпадаю. Сердце – холодное, а голова наоборот – горячая. Мне надо успокоиться. И только тогда я его убью. А пока нет, я не готов. Убьют сначала меня, и я до него уже никогда не доберусь. Он с телохранителями везде ходит. А у тех подготовочка, у-у-у какая.

  – Суров ты Стёпка, – медленно проговорил Васька, словно замороженным неторопливо опускаясь на лежащее на соломе одеяло. – Тихий, тихий, а какие страсти рассказываешь. Прям Шекспировские.

  – Это что? – пискнула в стороне Синька.

  – Это писатель такой, земной, – бросил в её сторону взгляд Васька. – Завтра.... Нет, – запнувшись, Васька бросил короткий взгляд вверх, на сереющее в боковом оконце небо, – уже сегодня. Утром, чуть попозже, притащу из библиотеки баронессы книжку, почитать.

  – А я читать не умею, – пискнула малявка. – Нам Сильвестр Андреич не позволял учиться. Говорил что нам и так хорошо. Нам, мол, сиротам, грамота ни к чему. Нам надо на жизнь зарабатывать, а не глупостями заниматься. И каждый раз, как только Стёпка заводил о том речь, отсылал меня на кухню, а Стёпку на конюшню. Его навоз убирать, а меня помои выносить. Так я и не научилась.

  – Как с тобой тяжело, – тяжело вздохнул Васька. – И тарахтишь, и тарахтишь, аж голова уже заболела. Ну что ж, будем учить. У нас тут все грамоту знают. Так что если остаётесь, грамоту придётся учить. У нас тех, кто не знает или не желает учиться, принудительно заставляют.

  – И тоже порют, – мрачно уточнил он, почему-то сразу заёрзав на расстеленном поверх сена одеяле, словно у него что-то зачесалось. – Так что у нас не лучше порядки. И на глаза Изабелле Юрьевне вам действительно лучше не попадаться. Заметит, нам с Колькой точно прилетит.

  – Что прилетит? – пискнула Синька.

  – Спи, малявка, – сердито цыкнул на неё Васька. – Что не надо, то и прилетит. До рассвета время ещё есть, так что спите. Оба. А мы с Молчуном сбегаем пока на кухню. Может там что-то после ужина осталось. Принесём поесть.

  Через час на сеновале под крышей посреди широкого красного платка, расстеленного поверх одеяла, стояли два больших судка, парящих один горячей гречневой кашей с мясной подливой, а другой обалденно ароматной ухой, запах от которой, казалось, мгновенно пропитал всё вокруг. Больше куски грубо нарезанного ситного хлеба в беспорядке валялись рядом с судками.

  Ни Колька, ни Васька на кушающих приятелей не смотрели. Было стыдно. Как те мели вполне рядовые для них остатки со стола, ясно показывало, что не ели они явно не два дня. И то, с каким восторгом оба они смотрели на принесённые судки, ясно показывало, что такого блюда голодные дети никогда в рот не брали.

  – Хватит, – Васька решительно отобрал ложку из рук Синьки. Рядом Колька столь же решительно буквально вырвал ложку из пальцев Молчуна.

  – Таким голодным как вы, сразу много нельзя, – мрачно буркнул он. – Пусть сначала то что съели переварится, а потом продолжим. Нельзя вам много и сразу. Заворот кишок будет.

  – А пока что, приберу ка я котелки от греха подальше, – поднялся он с одеяла, аккуратно держа недоеденный ужин в руках. – А вы не смотрите, куда прятать буду, – сердито буркнул он, отворачиваясь. – Сказано нельзя, значит нельзя.

  – Надо будет к ящерам в академию заскочить. Спросить, как откармливают после длительной голодовки.

  Глянув на брата с сестрой, Колька лишь удивлённо поднял брови. Оба они спали, упав там, где и сидели.

  – Понятно, – мрачно буркнул он. – Наша группа увеличилась ещё на две особи. Толку от которых, чуть.

  – Что делать будем? – повернулся он к товарищу. – Изабелле Юрьевне показывать их нельзя. Она убьёт Голову. Она убьёт, а нас всех выкинут из города. Что будем делать?

  – Заберём обоих с собой, а там посмотрим. Может жажда мести поутихнет у Стёпки и он не будет так жаждать смерти Сильвестр Андреича.

  – Не надейся. Немой потому и зовётся немой, что молчит, молчит, а потом делает.

  – Надо идти к профессору, сдаваться, – мрачно констатировал он. – Иначе нам из этой западни не выбраться.

  – Этих здесь оставим?

  – Пусть спят. Только котелки уберём обратно на кухню, а то проснутся, точно всё подъедят. А так нет.

  – Я к профессору не пойду, – мрачно проговорил Колька. – У меня ещё контрольная по химии не сделана и он точно спросит почему. А мне и ответить нечего. Лучше иди пока один.

  – Трус, – презрительно посмотрел на покрасневшего приятеля Васька. – У меня может быть тоже не сделана, так я же иду.

  – Вот и иди, – одобрительно кивнул Колька. – А я возле малых подежурю, кабы они чего не отмочили.

  Отчёт.

  Долгий обстоятельный рассказ Васьки о судьбе сирот профессор выслушал сидя на стуле в своём кабинете, молча, с прямой спиной, словно проглотив аршин.

  Не слова не сказав, встал и так же молча, подошёл к двери. Резко распахнув, он несколько долгих мгновений вслушивался в царящую кругом тишину.

  – Показалось, – глухо проговорил он, возвращаясь. Спят все.

  – Что? Что это было? – мрачный Васька подозрительно смотрел на профессора. – Мне тоже что-то такое показалось, словно за дверью кто-то тихо прошёл.

  – Показалось, – раздражённо проворчал профессор.

  У нас всех последнее время определённо развилась паранойя. Уже на шум ветра во дворе реагируем.

  – Как скажите, – мрачно буркнул Васька. – Тогда с тем, кто показался, сами потом разбирайтесь. А я пошёл. Мне ещё с ящерами договариваться, чтоб малых посмотрели. Не знаю, сколько они не ели, но ясно, что последний раз давно был. Надо бы их врачу показать. Да и спины бы им посмотреть.

  – Куда собрался, – рассердился профессор. – А отчёт?

  – Э-э-э, – замялся Вася. – Может, в другой раз?

  – Другого раза может и не быть, – сухим казённым тоном отрезал профессор. – Учись сразу отчитываться, чтоб больше к этому вопросу не возвращаться.

  – Итак, как прошла операция внедрения?

  – На ура, – уныло констатировал Васька. – Никто ничего не понял. Даже Колька. Хотя, был момент, когда мне показалось, что он что-то сообразил. Колька меня убьёт, когда узнает, что я его использовал.

  – Рефлексией будешь потом заниматься, – жёстко оборвал нытьё парня профессор. – Давай по существу.

  – По существу, – уныло согласился Васька. – Всё было разыграно словно по нотам. Колька страдает, я, как друг его поддерживаю и ищу любые возможности податься на юг. Все остальные старательно подсовывают нам по десятикратно завышенной цене свою ржавую рухлядь с помойки. И в первых рядах естественно Кур Белый, через своего младшенького сынка сливает нам интересующую нас информацию. Как бы между делом.

  – И естественно мы с Колькой тут же оказываемся на заднем дворе кузницы Кура, где он хранит ненужное ему имущество. И естественно Кур купился на наше появление у него в кузне и как бы сам в разговоре предложил воссоздать для нас грузовики. Якобы за бесплатно. Но при этом цену на ржавый остов машины завысил раз в пятьдесят, как и на все остальные запчасти, которые он, не сомневайтесь, впарит нам по завышенной цене.

  И вылетит теперь нам с Колькой восстановление этих древних одров в весомую монетку, – сердито проворчал Васька. – Можно не сомневаться, Кур своего не упустит.

  Может, ну его? – просительно глянул он на профессора.

  – Денег жалко, – понимающе хмыкнул профессор.

  – Жалко, – поморщился Васька. – Свои ведь, не чужие.

  Наплюй. Если всё задуманное выгорит, вдесятеро вернётся. Не выгорит, Изабелла вам потом все ваши потери компенсирует и спишем как на неудачную операцию. А деньги никогда не жалей.

  Знаешь, как у нас на родине в своё время говорили умные люди: "Нет того преступления, на которое бы не пошёл капитал ради 300% прибыли". А тут не триста, тут вся тысяча процентов. Выгорит наше дело, вернётесь с товаром, все будем в шоколаде. Не вернётесь... лучше бы тебе вернуться, – тихо проговорил он.

  Потому как у нас нет выбора. Нам нужна эта кислота, будь она проклята. Иначе нам крышка.

  На предложение Кура придётся согласиться, – ещё тише проговорил профессор. – Всё одно деваться нам некуда, иного пути получить грузовики и вывезти из Приморья кислоту мы так и не нашли.

  И молчи, – помрачнел ещё больше профессор. – Молчи об истинной цели похода даже во сне. Дойдёт до баронов с перевала, поймут что происходит – вам не жить.

  Для всех и для тебя в том числе, это любовное романтическое путешествие друга Кольки к любимой девушке. Затверди это как отче наш. Так что, двойка нам с тобой Васька. Завалили мы зачёт. Слишком открыто говорили, и нас могли услышать. Двойка, нам обоим, Васька, двойка.

  * * *

  Стиснув кулаки, Белла стояла, прижавшись спиной к двери своей спальни, и закрыв глаза, крепко прижимаясь затылком к полотну. Ногти судорожно стиснутых в кулаки пальцев чуть ли не до крови впились в ладонь, до чего ей в тот момент хотелось выплеснуть на одного конкретного человека свой гнев.

  Проснувшись рано, ещё до рассвета, она не стала никого будить и решила тихо пройти на кухню, где в небольшом кухонном леднике с вечера дожидался её кувшин любимого клюквенного морсу. В горле пересохло после вчерашней пересоленной рыбы, и разбудившая её жажда погнала Беллу по хорошо известному адресу.

  Она не хотела подслушивать, так получилось. И весь рассказ Васьки профессору она прекрасно расслышала, в ужасе стоя за закрытой дверью его кабинета.

  Первым желанием её была пылающая в душе жажда мести. Тут, Стёпка Немой был прав. ТАКОЕ нельзя прощать. Только вот месть может быть разной. И Василий с профессором, и Колька были правы в стремлении оградить её от подобных знаний. Потому что знали её. Такое нельзя ей говорить. Такое она не простит. И она действительно не простит.

  Только вот правы они были для прежней Изабеллы. Не для той, что застывшей от потрясения статуей так и простояла всё то время за закрытой дверью, с ужасом слушая негромкий обстоятельный рассказ Василия о Главе города и о судьбе живших в его семье сирот.

  Костьми ляжет, но этому человеку не бывать больше главой города. Ни в эти выборы, ни когда либо ещё.

  Теперь она всю жизнь будет разрываться. Потому как сейчас, узнав грязные тайны чужой семьи, она не встанет, не возьмёт саблю и не пойдёт вершить правосудие и справедливость, так как она раньше бы это сделала. Потому как теперь она совсем другой человек и отвечает за всех живущих в её доме. И своей несдержанностью и жаждой мести разрушить чужие налаженные жизни она не имеет права.

  Год назад ещё могло такое быть. Тогда она была ещё другим человеком. Да и то, вряд ли. Уже тогда она сильно изменилась. Только вот этого тогда никто не заметил. Как не заметили и сейчас. Что она стала совершенно другим человеком.

  Нет, она не забудет то, что сегодня услышала. Нет, сегодня кровь подлеца не прольётся. Потому как мстить можно по-разному. Тут Немой прав. Месть должна быть хорошо приготовленным блюдом.

  И ей кажется, что уже сейчас она всё правильно делает для того, чтоб она таковой и дальше оставалась. Ей торопиться уже некуда. Голове, она за всё заплатит. За этого едва знакомого ей парня Стёпку Немого и его малую сестру Синьку, которой и имя то своё родовое забылось из-за одного подлеца. За такое, Голове придётся заплатить.

  Рядовая пьянка к нерядовым последствиям...

  Рядовые субботние посиделки с друзьями в бане у Головы чуть было кончились не начавшись.

  Для Силы Савельича, внимательно слушавшего весёлый рассказ пьяненького уже к этому времени Головы о будущем хождение городских парней на мотоциклах на юг, в степи за Большой камень.

  "Великое хождение к морю синему" – как в городе уже умудрились обозвать, сей довольно бессмысленный и опасный автопробег.

  И чему там было веселиться, Сила совершенно не понимал. Если только не тому, что тот всю эту историю об автопробеге услыхал от любимой своей снохи, Имры Строгой.

  Да та балаболка та ещё, известная была на весь город сплетница. Порой так языком завернёт, что и не сразу поймёшь, где белое, а где уже даже и чёрное. А где совсем: ни то, ни другое, ни третье, а непонятно что.

  Тем более что с ядовитым язычком той снохи и так всё было ясно. По крайней мере, Силе Савельичу. Завидовала Имра своим более удачливым товаркам, собравшимся с парнями прокатиться на юг. Страшной завистью завидовала. Ей с дитём дома сидеть, под боком у мужа, а подругам её бывшим, тож, кстати, замужним, интересное путешествие к морю предстоит.

  Хотя, если брать кое-кого знакомого из навострившихся на юг девиц, у тех тож были на руках свои дитяти. Которых они брали с собой в дорогу, между прочим. И ничуть не смущались возникающими от того неудобствами. Так что дитё тут было не самое главное. В другом в чём-то, словами не выразимом дело было, что буквально витало в воздухе, а на язык, чтоб объяснить непонятливым, не ложилось

  Хотя Сила совершенно молодых не понимал. Какой может быть интерес в том, чтобы тащиться на трещащих и воняющих химической дрянью таратайках две тысячи вёрст в один конец. По пыльным, опасным дорогам, по сорокаградусной жаре, неизвестно куда. Подобное было выше его понимания.

  Но если подумать, для молодёжи в том может и самый смак был. Амазонки тем и отличались от остальных баб, что опасность их только больше заводила. Словно маньячек, приманивая к себе какими-то невидимыми глазом флюидами. И по слухам такие чудеса в постели вытворяли с теми, до кого снисходили в своих милостях, что у мужиков, говорят, крышу порой сносило.

  По молодости и сам Сила подобных связей не чурался. И сам как-то, с одной такой же вот воинственной подругой вот так же однажды прокатился на юг. Правда, не на машинах, а на лошадях. И если б не смерть подруги в конце, совершенно по-глупому, неизвестно ещё где бы он теперь обретался. Здесь? Или где-нибудь в Амазонии, в качестве мужа не самой бедной хозяйки? Девочка была не просто отвязная, а ещё и хорошего уважаемого рода. Так что, кто знает, чем потом оно могло всё меж них кончиться, не расслабься они в конце.

  – Одно не понимаю, – зевнул Сила Савельич.

  Время было уже позднее, и основная масса гостей уже постепенно отвалила отдыхать на лавки и уютные диваны по многочисленным уединённым комнаткам в баньке, не забыв прихватить с собой по дороге весёлых, покладистых девиц. А кое-кто из молодых и по паре. Остались лишь самые крепкие. Или те, кому девки молодые были уже ни к чему. Или, пока ни к чему. Он, да ещё пара старых друзей. От которых, впрочем, толку тоже уже никакого не было. Минута другая и пьяные их головы успокоятся до утра в мисках с остатками трапезы. И удивительно трезвый Голова.

  Сила вздрогнул. Только сейчас он заметил, что Голова смотрит на него удивительно трезвым холодным, оценивающим взглядом, словно не сам он только что пьяным заплетающимся языком подхихикивал над собственным рассказом.

  – Вижу, тебя одного интересный рассказ зацепил, – проговорил тот хриплым после холодного пива басом. – Остальные – дубы с гнилым нутром, спят уже, а ты – старая гвардия. Тебя парой бочонков даже крепкого, вымороженного пива не свалишь.

  – Ну что ж, тогда давай с тобой и поговорим?

  – Ну.

  – Что думаешь?

  – О чём?

  – Не о чём, а о ком. И не тяни кота за яйца, понял уже, о чём и о ком пойдёт речь.

  Что ты думаешь насчёт малолетнего влюблённого идиота и его автопробега? – открыто усмехнулся совсем помрачневший уже Голова, не скрывая своей удивительной трезвости.

  Хотя нет, про влюблённого сопляка можешь ничего не говорить. С ним и так всё ясно. А вот что по остальному, мнение твоё меня бы заинтересовало.

  Не удивляйся моему на удивление трезвому виду, – проворчал он, видя, что Сила настороженно присматривается к нему, ища на его лице следы долгого сегодняшнего пьянства.

  Не удивляйся, – устало повторил он, тяжело проведя рукой по лицу, словно стирая усталость. – Это я перед встречей настоечку одну хитрую принял, чтоб много пить и долго не пьянеть. Совсем не получится, скоро свалюсь, но ещё пару, другую часов буду как огурчик. Потому как посмотреть хотелось, кто как прореагирует.

  Прореагировал один ты. И как обычно в точку, сразу отметив важность того что я говорил. Остальные просто уши развесили.

  Так что ты думаешь по поводу автопробега?

  – Вот поэтому ты и Голова, а остальные из присутствующих здесь, в лучшем случае Старосты. Вот что я думаю.

  – Не льсти мне, – буркнул Голова. – Да и себе тож не льсти. Сейчас не время. Говори по делу.

  – Если по делу, то мне это не нравится.

  – А что такое? – прищурил правый глаз Голова. – Такое романтическое любовное приключение. Путешествие несчастного брошенного влюблённого к морю, к любимой девушке. Что тебе в нём не нравится?

  – Кур Белый.

  – А что Кур Белый? Он-то здесь причём?

  – Он-то может и ни при чём, а вот его мастерская очень даже да. Потому как она добровольно, то есть бесплатно, то есть совершенно бесплатно, – коротко хохотнул Сила, – в лице своего хозяина, того самого Кура Белого, взялась отремонтировать и поставить на ход ту рухлядь, что вот уже добрый десяток лет валялась и гнила у него на заднем дворе. На помойке, проще говоря.

  Только вот бесплатность работы того Кура удивительно прилично оплачивается. Только не впрямую, а если сравнить цены, по которым он запчасти и детальки разные для восстановления своей рухляди покупает. Особенно те что раньше покупал, а теперь как бы сам себе продаёт, для восстановления движимой собственности тех двух главных инициаторов того автопробега. Неплохо так устроился. Сначала по дешёвке, за сущие гроши, скупил никому не нужное гнильё, а потом втридорога впарил внезапно появившемуся покупателю то, что тому якобы крайне необходимо.

  Раздевает он богатеньких детишек медленно, но верно. А те дураки и рады платить. Сами, никто их силком к тому не тянет. Потому как сопляки и совершенно ещё в делах не соображают. Ну да ничего, Кур их быстро выучит, когда в кармане даже медной монетки на леденец не останется.

  Если он заранее детишек не просчитал, то я буду не я, и Кура я не знаю вот уже сорок с лишним лет. Но поскольку знаю я его хорошо, то ничего странного я в таком его поведении не вижу. Полное впечатление, что он как бы заранее знал, что парни придут к нему за его рухлядью. Знал, и подготовился. Хорошо подготовился, надо сказать.

  По крайней мере, я слышал о будущем полном восстановлении для пацанов трёх трёхосных грузовиков. А что ещё дальше будет?

  – Да плевать мне на твоего хитроумного кузнеца, – тихо проговорил Голова. – Ну, заработал мужик денежку свою малую, так и что. Ну, разденет он молодых дураков до исподнего. Пусть его. Может, что другое скажешь?

  – Другое тоже не лучше. Опять возвращаемся к Куру. Грузовики то он почти что восстановил. Осталась вроде как самая малость. И вроде бы как у него ещё что-то подобное намечается.

  – Ну-у, – задумчиво протянул Голова. – По моим, более верным данным, там не то что, почти, там фактически конь ещё не валялся. Рамы готовы, да ходовая готова, что бы это ни было. Это же, говорят, будут не грузовики, а так называемые бензовозы. Да не простые, а какие-то модульные, довольно сложные по конструкции, собранные из этой их странной чёрной фанеры, которая оказывается, не горит, и самой цистерны под бензин, отлитой из цельного куска броневого стекла. Тоже небьющаяся, к слову.

  – Объём – две с половиной тонны жидкости, – внимательно, со значением посмотрел он Силе прямо в глаза.

  – И что? – прищурил тот глаз.

  – Замени цистерну с бензином на тентованый кузов грузовика и получишь чистых две с половиной тонны перевозимого груза.

  – И что, – хмыкнул скептически Сила. – У того же самого Сидора большие грузовые фургоны тоже берут по две с лишком тонны груза. А при желании можно и все три.

  – Да. Вот только там для обслуживания одного такого фургона требуется пара возчиков, да пара, а лучше две пары дорогущих тяжеловозов.

  – А тут Кур Белый, для восстановления порушенной техники, и куча других средств. Пара тысяч золотых на одну машину, а там пара сотен на одного тяжеловоза. Сравни затраты, и что имеем на выходе?

  – Бесплатное природное пастбище для лошадей с круглогодично растущей травой, и огромная система обеспечения для правильного функционирования машин. Включая сюда добычу нефти и производство бензина, и прочих запчастей, для поддержания техники в порядке.

  Что дешевле? Ответ – лошадь.

  – Ну да, – хмыкнул Голова. – Только вот чтобы мне перевезти на лошадях две с половиной тонны груза, требуется содержать огромные табуны породистых лошадей с кучей пастухов. Охранять эти табуны, а потом ещё и кормить отборным зерном. Которое, перед тем ещё вырастить надо и собрать без потерь. А потом ещё и сохранить от хищников всяких. И сена ещё впрок на зиму надо бы накосить. Чтоб та дешёвая лошадушка ни в чём себе отказа не знала. А иначе никаких тонн она не повезёт, силушки потому как не будет.

  – А тут один шофёр и всё. Ну, и ещё Белый, со своими железками.

  – А ещё бензин, который надо купить, а он не везде есть, – усмехнулся в ответ Сила. – И техобслуживание регулярное, куда там той лошади. Так что неизвестно ещё что в итоге дешевле. Лошадь, или машина.

  – На сухих каменистых грунтах Приморья однозначно машина, – сухим казённым голосом проговорил Голова. – Пшеница там не растёт – сушь. Травы там практически тоже нет, летом выгорает. И ты мог бы вспомнить, что там даже лошади местные мелкие, потому как на таком корму быстро мельчают и силы положенной уже не имеют.

  – А ты, значит, серьёзно нацелился на Приморье, – внимательно посмотрел на него Сила. – И куда ж ты теперь денешь свои табуны лошадей, которые только-только умудрился с большим трудом завести, если они для тебя малопригодны?

  – Останутся здесь. Здесь по бездорожью им цены нет, – улыбнулся Голова. – Здесь дорог нет, а кормов – полно. Выгони на равнину – и они у тебя сами сыты. И охранять не надо. Уничтожь перед тем двуногих и четвероногих хищников в округе, и спи, отдыхай.

  – А Приморье чем тебе интересно?

  – Бездонным рынком зерна. Сколько туда не вливай, всё с концами уходит. Народ там плодится как тараканы, а землицы пахотной мало. Вот и дорог наш хлебушек там безмерно. Это здесь он как бы сам собой родится. А там, чтобы пуд пшенички получить, надо два пуда пота перед тем на землю пролить. Потому и покупают они наш хлебушек с ценой не считаясь. А нам в обмен, готовы везти то чего у нас нет. Нефть, горючий камень, каменный уголь который, металлы редкие, которых у нас нет или мало, а там – полно.

  Там есть одно, здесь другое. И между ними машина, которую сейчас восстанавливает Кур, с двумя с половиной тоннами груза на борту. Соображаешь?

  Там нет рек, по которым можно было бы провести лодью, гружёную зерном или каким другим товаром. Туда без машины соваться нечего.

  – Ну, положим каменный уголёк у нас и свой теперь есть. Заскочи к Машке Корнеевой в банк и закажи себе подводу угля. Мало – закажи две. К вечеру привезут. У них свои копи где-то в горах за озёрами и в Северном речном порту свой угольный склад недавно образовался. И довольно дёшев уголёк у них. Я, как раз недавно приценивался.

  – Ну, согласен, уголёк у нас теперь и свой есть. Хотя, это как посмотреть. Разный уголёк для разных целей используется, как мне тут недавно знающие люди поведали. Так что не спеши сразу отказываться.

  – Я не спешу, я думаю. А где мы машины возьмём? У Кура? Слышал я, он всю старую рухлядь по помойкам скупил, теперь якобы восстанавливает. А на самом деле подмажет, подкрасит и впаривает дуракам сопливым втридорога.

  Видел я тут намедни, что он там делает. Руки бы поотрывал мастеру такому.

  Или ты что, собрался втридорога у него восстановленные машины покупать? Так, думаю, он будет не против. Не сомневайся, хорошо он на тебе наживётся. Оно тебе надо?

  – Кур не один такой, – пожал плечами Голова. – И не забывай, что у нас есть Кондрат. Свой Кур, а то и почище. Все они такие, кузнецы. И восстановленные им машины, коль склонится к тому, нам всяко встанут дешевле, чем у Кура. Тем более, если кое-кто заранее пошевелился и сделал необходимый запасец всяких разных запчастей.

  – И кто это?

  – Догадайся с двух раз.

  – А если без догадок?

  – Если без догадок, то у нас с тобой. Значит у меня и у тебя, – ухмыльнулся с намёком Голова, – кое-что есть.

  – А, – нехотя согласно кивнул Сила. – Помню-помню. Потенциально десяток остовов старых машин в приличной сохранности и у нас наберётся. А если пошарить по сусекам – ещё пяток добавить можно. Зря, что ли, мы с тобой пытались когда-то уже этим делом заняться. Лет пять тому. Да что-то не пошло. Как раз из-за того что дорог здесь нет.

  – А в Поморье хороших дорог полно, – усмехнулся Голова. – Там куда не поверни – везде дорога. Там, дождь прошёл – в болоте не застрянешь. А тут – ноги по чернозёму разъезжаются.

  Вот куда надо было наши усилия сразу направлять, как Кур. А не в наши болота.

  Рыба ищет где глубже, а человек – где лучше. Ну, так что. Не желаешь заняться грузоперевозками в Приморье? На паях. Половина тебе, половина мне. Остальные все – побоку.

  – И Кур? Он был тут недавно, предлагал скооперироваться. Кстати, и остовы машин пытался по дешёвке выкупить.

  – Кур в первую очередь. Нам конКУРренты не нужны, – ехидным голосом Голова выделил главное. – Хватит с нас одного барона. Не хватало там ещё кузнецов.

  – И что делать надо?

  – Надо чтоб они не вернулись.

  Замолчав, Голова холодно смотрел прямо в глаза Силе, словно проникая тому в самую душу. Какое-то время помолчав, продолжил, нарушив тяжёлое напряжение, казалось разлившееся по комнате.

  – И не говори, что ты не понял.

  У тебя же остались старые связи в той части Приморья, куда собираются эти влюблённые сопляки?

  – Ну, – сделал вид, что задумался Староста. – В своё время были. Как и в Западной части, – кольнул он быстрым взглядом невозмутимого Голову. – Если ты понял, о чём я.

  Остались ли на востоке? Не могу сказать, не знаю. Справки наводить надо.

  – Наводи,– медленно кивнул Голова. – Наводи, дружище. Но так наводи, чтоб не получилось как в прошлый раз, со скальными ласточками. В этот раз осечки быть не должно.

  Пора нам самим выходить на новые рынки сбыта нашей пшенички, конкурентов на которых мы не потерпим.

  Не одному Кунице искать новые пути, – вдруг коротко хохотнул он. – Мы тоже сам с усам.

  «Случайная» встреча.

  Стоящее высоко в зените безумно палящее апрельское солнце безжалостно загнало Галину Буян под крышу конюшни в придорожном трактире, куда она привезла на продажу свежую зелень со своих теплиц. Небольшие деньги, но хоть что-то. Других вообще не было. А так, хорошо знакомый трактирщик дал молодой амазонке возможность немного подработать. И на том спасибо. Тем более что заработок этот был хоть и по мелочи, зато постоянный, позволявшей её небольшой семье, хоть как-то держаться на поверхности.

  Дела последнее время шли неважно. Разругавшись из-за собственного вздорного характера с баронессой де Вехтор, Галочке вместе с мужем пришлось спешно покинуть компанию, оставшись с малым дитём практически без средств к существованию. И такие вот мелкие подработки позволяли их небольшой семье хоть как-то прилично существовать.

  И то лишь благодаря тому, что баронесса пожалела молодую семью и не отобрала данный им когда-то в пользование хутор. А могла бы, как это ни неприятно было признавать.

  Быть должной кому-то даже в мелочи, сильно угнетало Галку. Как и то, что та в любой момент могла это сделать. Хоть и были у них на руках все положенные владельцам бумаги, а они с мужем так до сих пор и не выплатили всех затрат компании по обустройству усадьбы. И если не выплатят в ближайший год, лишатся когда-то подаренного. В любой момент Галина со своей семьёй могла вылететь на улицу, лишившись последнего.

  И никаких перспектив впереди. Столько, сколько стоит одно только стекло, что пошло на теплицу, единственное, что держала их ещё на плаву, одной только продажей зелени ей в жизни долг не выплатить.

  Прислонившись спиной к нагревшейся к полудню щелястой стенке конюшни, Галочка устало прикрыла глаза. Надо было отдохнуть перед долгой дорогой домой. В дом, который ей дала всё та же баронесса со своим мужем, и которых она "отблагодарила", прилюдно матерно послав, в ответ на какое-то мелкое замечание с её стороны.