355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анатоль Нат » Бабье царство. Возвращение... (СИ) » Текст книги (страница 30)
Бабье царство. Возвращение... (СИ)
  • Текст добавлен: 26 октября 2016, 22:49

Текст книги "Бабье царство. Возвращение... (СИ)"


Автор книги: Анатоль Нат



сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

  Но, даже сейчас, когда всё окончательно встало на свои места, когда все подводные камни вылезли на поверхность, когда будущее стало кристально ясно, всё равно думать о грязи не хотелось. Словно мысли вдруг покрывались какой-то липкой мерзкой гадостной слизью.

  А тут! Солнце! Река! Воздух! Пронзительно такой прозрачный, что даже мельчайших букашечек видишь в траве и паучков в воздухе. И тонкие паутинки Бабьего Лета, летающие в воздухе.

  Лепота!

  В этот раз, видимо для разнообразия, или чтоб особо не задирала нос, Степной встречать её на крыльцо своего дома не вышел, занятый видимо какими-то своими сверх важными делами. Белла на него даже слегка обиделась за такое небрежение. Правда, немного, чуть-чуть.

  Что впрочем, тут же забылось, смытое яркими впечатлениями от грандиозности развернувшейся перед ней новой величественной стройки. Чему немало способствовал и сам местный управляющий Степной, догнавший Беллу с группой сопровождения на смотровой площадке одной из двух уже построенных башен крепостной стены, откуда они все осматривали округу.

  – Абалдеть, как обычно говорит мой Сидор, – расплылась Белла в счастливой улыбке, радостно пожимая руку поднявшемуся на башню Степному. На его хмурый вид она машинально не обратила внимания. – Ну, Александр Степаныч, ты и силён. Гигант! Ну, ты и развернулся. Аж дух захватывает. Землищи-то, землищи-то, сколько хапнул, конца края не видать.

  И это всё наше?! – восторженными сияющими глазами Белла смотрела на расстилающуюся прямо перед ней грандиозную стройку, тянущуюся куда-то к еле видимой там вдалеке стене хвойного леса.

  Воздух сегодня был настолько прозрачен и чист, что отсюда, с высоты смотровой площадки крепостной башни, вся стройка была настолько хорошо видна, что казалось, можно было разглядеть даже самого дальнего человечка вдалеке.

  – А с медведями проблем нет? – внезапно встревожилась Белла, вспомнив, что давненько что-то ничего о них не слышала. – Почему я никого из них здесь не вижу? Раньше без них ни одна стройка не обходилась, а тут, как вымерли. Что произошло? Может, какие проблемы? Ты с Катенькой нашей давно встречался? Что она по поводу нашего размаха думает? Рыбы на прокорм хватает?

  – Катька твоя, бестолочь озабоченная, одно название что королева, – презрительно процедил сквозь зубы Степной. – Клуша клушей. Поругалась с Тихоном и тот умотал в Приморье вместе с нашими парнями. Теперь тихо страдает, мучается, все дела забросила, переживает. Одно слово – бестолочь. Пока был под боком, был не нужен, нос воротила. И то не так, и это не эдак. А как только плюнул на неё и подался на сторону, так сразу хорош стал. А до того был неугоден. Ревёт и ничего кругом слышать не желает.

  Шалава. Одно слово – ша-ла-ва! Не ценит что имеет, а потеряла, сразу в панику вдарилась. Сидит в лесу, забилась под выворотень и, видите ли, страдает.

  В общем, помощи от неё, с гулькин нос, если не сказать грубее. Словно её и нет совсем. Пустое место. А остальные мишки, глядя на эту шалапутку, тоже на нас плюнули. Занимаются каждый своим делом, а нас словно и рядом нет. Словно ничего во всей округе не происходит. Но, тем не менее, на пруд за рыбой приходят регулярно. Как же, халява. Спрашивается, зачем нам такие соседи? Почему мы должны им пруды рыбные строить и содержать их за свой счёт, если помощи от них никакой?

  Дошло до того, что в окрестностях пару раз были замечены соглядатаи людоедов с границы. Летом! Чего быть в принципе не должно. Что за дела? Народ начинает беспокоиться.

  Надо выходить на Совет их медвежьих Старейшин и требовать навести порядок. Чтобы шалаве этой мозги прочистили. Или, пусть тогда убирают её отсюда вообще, как не справившуюся. А то дождёмся, что все накопившиеся проблемы, приобретут нерешаемый вид и разом на нас обрушался. И придётся тогда тебе что-нибудь тут судорожно перестраивать.

  Оно тебе надо? – сердито глянул на неё Степной.

  Думай. Лучше это сделать сейчас, заранее, пока ещё ничего важного не построено, чем потом, когда действительно ломать по живому придётся. Учти, потом, я ничего ломать или перестраивать не буду, и другим не позволю. Тут каждый камешек на своём месте лежит, продуман и выстрадан. И вообще, что с воза упало – то пропало.

  – Ну, месячишко, другой то потерпят твои проблемы? – радостно улыбнулась Белла. Всё раздражение Степного словно обтекло стороной её, настолько у Беллы сейчас было хорошее настроение. – Пока я на свадьбу смотаюсь и вернусь, надеюсь, ничего страшного не произойдёт, – улыбнулась она ещё шире.

  Настроение Беллы было прекрасное. Все страхи, с которыми она ехала сюда, вдруг куда-то делись, и настроение было прекрасным. Думать ещё над какими-то посторонними проблемами, ещё и про медведей, сейчас, когда со дня на день ей предстояло наконец-то, после долгой подготовки, отправиться на свадьбу, совершенно не хотелось. И приехала то сюда она лишь для того, чтоб только отметиться, поскольку знала, что у Степного всегда всё идёт как надо, всё по плану.

  И ничего более!

  А тут мужик сходу принялся грузить её какими-то своими проблемами, будто только того и ждал. Думать, совершенно не хотелось. А уж влезать-то в дела.... Потом. Всё потом.

  – Вот вернусь обратно, – мечтательно проговорила Белла. – Отдохну пару деньков, вот тогда и займёмся твоими проблемами. Разберёмся. Всё налад...

  – Приедешь, поздно будет.

  – Да ладно тебе. Два, три месяца. Что за этот срок случится.

  – Пока ещё лето, пока ещё стоят золотые денёчки, пока вёдро, надо бы подумать, что мы делать будем потом? Сроку я взял – пять лет.

  – Это лето и пять лет? А что у нас будет через пять лет? – изумлённо глянула на Степного Белла, ничего уже не понимая. – Стёп, ты в своём уме? Какие пять лет. Какое лето? Ты о чём? Ты часом не заболел? В огороде бузина, где-то там какой-то дядька. Ты бы ещё подумал, что здесь будет через сто лет, – невольно рассердилась она. – Время впереди есть. Вся осень и зима впереди, успеем ещё десять раз всё обдумать до следующего строительного сезона.

  Сказала же, вернусь, разберёмся с твоими проблемами. А сейчас, не грузи.

  – Я бы не откладывал.

  – Ну, ты чего, Саш? Ну, зачем ты мне всё настроение портишь?

  Такое прекрасное утро. Воздух! Солнце! Воздух какой прозрачный! Паутинки плавают в воздухе. Кругом – лепота! А с тобой пять минут пообщалась, как кислятины напилась. Бу-бу-бу, да бу-бу-бу. Всё утро бубнишь, словно у тебя запор! – наконец-то всерьёз рассердилась Белла.

  Ну всё! Степной её достал. Это же надо. Ей скоро в дорогу, последние прекрасные денёчки перед отъездом остались, когда неизвестно ещё чем вся эта поездочка для неё закончится, а этот чудак, на букву "м", всё настроение ей испортил. И что теперь с ним делать? Убить, гада, чтоб настроение не портил?

  – Это всё? – рассерженно зашипела она. – Или ещё что-то есть?

  – Меня начинают беспокоить ящеры, – мрачно буркнул Степной.

  – Какие ящеры?

  – Наши!

  – Опять? Опять этот Ли Дуг! – широко распахнула глаза Белла. – Ну, всё! Он меня достал. Урод! Марк на него жалуется, Лёха сталевар на него жалуется. Корней его на дух не переносит. Братья Трошины убить готовы. Сидор велел мне за ним присматривать. Даже Машка на него зуб точит. А теперь и ты ещё ему претензии выдвигаешь.

  – Да чего он хоть сделал то?

  – Не имперские, подгорные.

  – Чего?! – растерялась Белла.

  – Как мы стали кормить их пьяным зерном, с ними прям на глазах, произошла какая-то странная метаморфоза.

  – Какая ещё метаморфоза? О чём ты? Что за бред? У них что, брюхо от зерна пучит?

  – Я бы сам хотел думать, что это бред. Да не выходит, – угрюмо буркнул Степной.

  И первое, что меня настораживает, что они перешли полностью на растительное питание. Все. Поголовно. Это – ненормально. Ящеры и зерно?!

  – Ты чего, сбрендил, Стёп? Что значит, ненормально? Это же просто здорово! Это же какая экономия! Жрут они не сравнить с человеком, никаких денег не напасёшься. А тут – пьяное зерно. Это же отлично! До них мы вообще его выбрасывали, не зная, что с ним делать. А тут – такая удача. Такая экономия!

  – Согласен, – неохотно, словно сдал немного назад Степной, – сплошная экономия. Тем более что других продуктов питания для них у нас практически и нет, – медленно проговорил он, словно роняя тяжёлые слова. – Кормить их просто нечем. А друг друга, всех кого могли слабых, они сами давно подъели.

  Но, тут другое, Белла. Ты не поверишь, но они становятся умнее. Они действительно, прямо на глазах прогрессируют. У них даже речь изменилась. Я тут слышал, как присланные Марком землекопы рассуждали меж собой о максимально эффективном способе выбрасывать грунт из котлована, чтобы лишнего не переработать! У них была речь не тупых землекопов. Да даже просто разработать эффективную систему последовательной перекидки грунта из глубокого котлована, нужны мозги. Хотя, казалось бы, чего там разрабатывать. Бери больше, кидай дальше.

  И ведь она действует! Выработка на одного землекопа действительно повысилась. Немного, процентов на десять, но повысилась. Ты можешь себе представить подобное ещё год назад? Ящеры и мозги! Я – нет.

  – Да это нормально, – растерянно отозвалась Белла. – Это нормально для любого мыслящего существа думать, как не делать лишнюю работу.

  – Не для подгорного людоеда, – отрезал Степной. – Не для того, каким он был полгода, год назад. Сейчас – это словно другие особи. Абсолютно другие. Словно другая раса. У меня порой даже складывается странное впечатление, что они стали умнее многих наших городских имперцев. Не образованнее, заметь, а именно умнее. Быстрее соображают, адекватнее реагируют. Да и вообще поймал их как-то на том, что некоторые особи подгорных, особенно из тех, кто давно у нас в плену, на имперцев посматривают как-то свысока, с оттенком некоего тщательно скрываемого презрения, что ли.

  Меня это беспокоит.

  – П-ф-ф, – облегчённо выдохнула воздух Белла. – Его это беспокоит. А меня нет! Так и хочется выругаться матом и сказать некоторым шибко умным, что большего бреда я в жизни не слыхала. Но, зная тебя, понимаю, что ты на пустом месте такой вопрос не стал бы поднимать. Пока могу сказать лишь одно. Вернусь со свадьбы – разберёмся. А сейчас – нагружай их ещё больше работой. Если рассуждают – значит, мало устают. Мало устают – значит, мало работают. Вот и нагрузи их по полной, чтоб от усталости ноги еле таскали. Пусть не работают, а вкалывают. Утром, днём и вечером, от зари до зари. Меньше дурных мыслей приходить в голову будет. Даже ящерам, – буркнула она, сердито отворачиваясь.

  Помолчав, Степной мрачным нейтральным тоном проговорил:

  – Хорошо, – неохотно пообещал он, решив видимо больше ничего не говорить. – Ты права. Сейчас не время. Приедешь, разберёмся. Но, главное, я сказал что хотел. Ты предупреждена. И передай там своим, Сидору и в первую очередь этому вашему профессору, чтоб задумались. А как вернёшься, где-нибудь под Новый Год, мы вернёмся к этому вопросу.

  – Вот и ладно, – облегчённо вздохнула Белла. – Значит, решили. А сейчас пошли дальше, хвались. Что у нас тут ещё хорошего есть.

  – Котельную построили, новую, – наконец-то изволил слабо улыбнуться Степной.

  Видимо выплеснув на Беллу свои внутренние страхи, он успокоился и перешёл к более конструктивному диалогу.

  Дальше уже всё пошло по накатанной. Степной хвалился своими достижениями, Белла в нужных местах ахала и охала, хваля мужика за безусловные достижения, и тем, доставляя тому несомненное удовольствие, но высказанное Степным беспокойство невидимой тучей повисло меж них, отравляя немногие оставшиеся минуты встречи. И оба прекрасно понимали, что к вопросу ящеров, к их странной метаморфозе придётся ещё вернуться.

  Глава 8. Пора, друзья, пора...

  Проводы

  Как провожают пароходы, совсем не так как поезда

  Морские медленные воды, не то, что рельсы в два ряда...

  Как ни суди волнений больше, ведь ты уже не на земле

  Как ни ряди разлука дольше, когда плывёшь, на корабле.

  Вода, вода.... Кругом вода....

  Только прошлым вечером услышанная в соседском кабаке недавно появившаяся в городе новая легкомысленная песенка расстающихся землян, навязчиво вертелась на языке и никак не давала сосредоточиться, и по достоинству насладиться последними минутами перед долгим расставанием с дорогим ему человеком.

  На проводы собственной неугомонной и вдруг ставшей слишком самостоятельной снохи, решившей присоединиться к баронессе в её поездке на княжескую свадьбу, которая, впрочем, обещала стать Большим Событием на все времена, Голова не пошёл. Во-первых, решил показать совсем уж потерявшей супружеский страх снохе своё явное недовольство этим её решением. А во-вторых, да и, как бы это не важней первого оказалось, не захотел толкаться чуть ли не со всем городом в толпе провожающих у причала. Предпочёл проводить сноху своего младшенького издалека, сидя в одиночестве на уютной открытой веранде второго этажа "Гадкого утёнка", закрытой на сегодняшний день для всех остальных посетителей, кроме него и его ближников. И оттуда уже спокойно понаблюдать за предотъездной суетой порта.

  Многим Голове обязанный хозяин, предпочёл вообще закрыть своё заведение на спец обслуживание, даже неся при том серьёзные финансовые потери, лишь бы потрафить не любящему суеты и толчеи Городскому Голове.

  Казалось бы, мелочь, а ни скажи, подобное уважение, самостоятельно, без принуждения проявленное кабатчиком, льстило самолюбию Косого, во многом за последние годы подутраченное из-за множества произошедших достаточно для него неприятных пертурбаций в Крае.

  Сидя в лёгкой полутени под полотняным навесом, овеваемым лёгким влажным ветерком, тянущим со стороны портового залива, сейчас о прошлых неприятностях не хотелось и вспоминать. Почему-то, глядя на праздничную суету, царящую на пристани, хотелось думать лишь о хорошем.

  Хотя бы о том, как громко прозвучит имя его семьи, имя Косых, побывавших на ТАКОЙ свадьбе. И пусть лишь в числе свиты поречной баронессы, но всё же, всё же...

  Что ни говори, а уже это одно многого стоило. Хотя бы как знак того, что их край не одно сплошное захолустье, как обычно называли их земля дворяне откуда-нибудь из низовий.

  – "Всё же есть от присутствия этой женщины в городе несомненная польза", – пришла в голову ставшая уже даже какой-то обыденной мысль о значении этой молодой женщины для их Края. И даже значения не того золотого дождя, что с её появлением обильным ливнем пролился на деловых людей города, а именно её самой.

  Всё-таки, что ни говори, а именно эта женщина, которую сейчас провожал чуть ли не весь город, добилась для домовладельцев из района порта жёсткого запрета на прямой сброс сточных вод напрямую в воды залива. Одно это многого стоило. А уж то, что именно она заставила городские власти за счёт самих горожан при минимальном участии городской казны построить очистные сооружения, там, ниже по течению Каменки, стоило ей при жизни памятник поставить.

  Никогда бы прежде Голова не подумал, что простые кухонные стоки, на которые и внимания то не обращаешь, могут ТАК загаживать воду. И что исправить положение можно ТАКИМИ простейшими средствами. Самыми простейшими: солнце, воздух и вода, да плюс ещё трава. Чтобы ему ни говорили, а на подобные разговоры прежде он никогда не обращал внимания, считая их чем-то глупым и несуразным, не стоящим его внимания. Сейчас же, сидя на открытой террасе, наслаждаясь свежим речным ветерком из затона без запахов гнили и разложения, там, где прежде он не выдержал бы и получаса, Голова отчётливо понимал, насколько та оказалась права. Действительно стоило немного поднапрячься и заставить этих бездельников серьёзно разориться на простейшие очистные сооружения. Всем от того стало только лучше.

  Всего-то и делов было, канаву прокопать, да проложить под землёй большую керамическую трубу для сбора сточных вод. Ну и вывести её в очень удобно расположенный ниже по течению Каменки заросший рогозом и камышом большой речной затон. Заодно завернув туда и русло небольшой безымянной речки, отсекавшей с севера город от заливных лугов северной стороны. Чтобы разбавленные речными водами бытовые стоки под действием солнца и водных растений проходили там минимальную очистку перед сбросом уже непосредственно в реку.

  Пришлось, конечно, повозиться, в том дальнем заливе и особенно с речкой, но на большее ни местные хозяева, ни город не были готовы тогда раскошелиться. Чисто психологически не были готовы вкладываться большими деньгами в такую, вчера ещё, казалось бы, сущую ерунду.

  Теперь же как-то вдруг оказалось, что подобное отношение было где-то в далёком прошлом. Сейчас, отношение к подобным вопросам, под действием явно видимой выгоды, радикально поменялось. Не говоря уж о сегодняшнем дне, когда он на собственном личном примере убедился в действенности использования простых водных растений для наведения порядка.

  – "Чистота – залог здоровья. Здоровье – превыше всего", – пришла в голову очевидная мысль.

  Голова невольно зевнул. Что удивительно, сегодня свежий ветерок с портового залива навевал почему-то дрёму. Нет, сидеть на открытом воздухе и не нюхать смрад грязных вод портового залива, имело свою несомненную приятность. И для того, действительно стоило раскошелиться.

  – "Точнее, заставить это сделать других", – жёстко уточнил для себя Голова.

  Стоило мыслям лишь свернуть на деньги, как весь сон словно ветром из головы выдуло. Растраты личных средств на общественные нужды он для себя и в мыслях не допускал. Тем более на то, к чему сам лично был не причастен. За чужие косяки Голова никогда не платил.

  – Вот ты где. Так и знал, что тебя здесь застану.

  – Проходи, Сила Савельич, присаживайся, – по-хозяйски, как у себя дома, пригласил присоединиться к нему Городской Голова. – Ты один?

  – Ну, что ты, Сильвестр, – улыбнулся Староста. – Как я мог один прийти на ТАКИЕ проводы. Со мной увязалась чуть ли не половина городского Совета. Почитай, молодые дочки чуть ли не всей Старшины города отправляются с нашей баронессой на столь значимую свадьбу. Вот и моя сорвалась, как наскипидаренная. Пробовал удержать, да куда там, – безнадёжно махнул он рукой. – Сам знаешь, ураган девка.

   И как я выдержал весь этот дурдом с подготовкой, ума не приложу. Сейчас отцы наших делегаток все там, в нижней зале, сдвигают столы. Собираются отмечать, как положено. Кому что, а нашим мужикам повод для веселья искать не надо. Он сам каким-то образом находится.

  – Ты баронессу уже называешь нашей? – с ехидцей в голосе подковырнул Голова. – С каких это пор?

  – С тех самых, как присутствие этой шебутной личности в нашем городе стало приносить мне несомненную пользу. Хотя бы вот, эта поездка. Когда бы ещё выпал такой удобный случай молодой девчонке посмотреть столицу Подгорного княжества, да ещё на халяву.

  – Пожалуй, соглашусь с тобой, – улыбнулся Голова.

  Отвернувшись, Голова какое-то время молча наблюдал за прощальной, немного нервной суетой, воцарившейся в этот момент на парадной пристани города. Оттуда, как раз сейчас медленно и осторожно отваливалась неповоротливая туша большой самоходной баржи с представительской делегацией от города на княжескую свадьбу. И хоть персонально никого из них княжна на свою свадьбу не приглашала, прикрываясь присутствием в свите баронессы, которая могла иметь с собой любой по величине и по количеству состав, Старый Ключ мог громогласно заявить своё присутствии на ТАКОЙ свадьбе. Важный политический момент, что ни говори. И пусть их там никто не ждёт, зато теперь все знают, что такой город в Поречье есть!

  Вот вчера не было, а сегодня – раз, и есть!

  – Спасибо, уважаемый, – благодарно кивнул Голова кабатчику, поставившему поднос с лёгкими овощными закусками на небольшой столик между двух стоящих у перил веранды изящных плетёных кресел.

  – И тёмненького нам принеси, – кивнул он ему ещё раз.

  – Мне светлого, – уточнил Староста.

  – Ключёвского, – бросил он вслед быстро удалившейся спине кабатчика. – И коньячку нам захвати, грамм двести, орехового.

  – Сто грамм с утра и весь день выходной? – расплылся в ехидной ухмылке Голова. – С каких это пор?

  – Какая сегодня работа, – невозмутимо отбрил Староста ехидный, с подковыркой вопрос Головы. – А если с утра что и пить, то лучшее. В нашем городе, что ни говори, а Сидоров коньячок и пиво – лучшие. Хорошо, что самого этого поганца сейчас в городе нет, как-то спокойнее. А без него они больше не жадничают, и баронесса согласилась хоть что-то из Орехового Нектара оставлять для кабаков города.

  – Ваняткино, – недовольно поправил его Голова, отворачиваясь обратно к заливу. – Пиво – Ваняткино.

  – По мне, хоть ящерово, – с понимающей ехидцей отозвался Староста. – Я не за тем сюда пришёл, чтобы выяснять с тобой, кому принадлежат пивные заводы, производящие Ключёвское пиво. Сидору, баронессе де Вехтор или Ваньке твоему.

  Кстати, как только этот твой шкет связался с Андрюхой Буяном и его бандой, пиво стало явно хуже. Только старые запасы пока и спасают. Ты б ему мозги всё же прочистил. А то опять без хорошего пива останемся.

  – Он не мой.

  – Тем более, – негромко рассмеялся Староста, довольный, что уел-таки старого приятеля. – Давай, прекратим этот бессмысленный спор. Это неважно, твой он или чужой. Для нас важно, что мы имеем возможность пить самое лучшее. А я стараюсь брать от жизни всё самое-самое. Всё что можно.

  – Поэтому, ты и ждал столько времени? – с усмешкой полюбовался Голова.

  – Это ты о чём?

  – О водолазах, – ухмыльнулся Голова. – Точнее, о водолазном снаряжении: масках, баллонах, костюмах, шлангах, подающих воздух и прочем. О том, что давно уже скрытно разрабатывается в твоих клановых мастерских. Небось, всю зиму и лето возился, пока начало хоть что-то получаться? Ну и как, "Данила-мастер", вышел у тебя каменный цветок? – негромко, искренне рассмеялся Голова.

  – Так и знал, что от тебя ничего не скроешь, – улыбнулся в ответ Староста. – Вышел-вышел. Тогда, раз ты уже всё знаешь, у меня будет к тебе встречное предложение. Давай прекратим это дурацкое соревнование друг с другом и заключим мир. Не хочешь мир, давай заключим перемирие.

  – Это ты о чём?

  – О том же что и ты. Предлагаю прекратить меряться у кого, что там больше, толще, крепче или ещё что. Вдвоём мы сила, поодиночке, можем оказаться и в пролёте. Предлагаю объединить наши усилия. А цель? – хмыкнул он. – Цель, я думаю, у нас одна – утопленный этими олухами Имперский прокатный стан. Достойная, на мой взгляд, цель.

  Ни тебе, ни мне, самим нам поодиночке его не поднять. У каждого из нас по отдельности нет всего для того необходимого оборудования. А вот вместе, скооперировавшись, мы можем если не всё, то многое. Мои водолазные аппараты, плюс твои дизельные лебёдки и надувные плоты. По отдельности ничего у нас не выйдет. Вместе мы сила. Предлагаю объединиться.

  – Согласен. Городок у нас маленький. При всём желании ничего друг от друга не утаишь, – Голова, хитро прищурив глазки, покровительственно ухмыльнулся. Кривую гримасу Силы на свою ухмылку он словно бы не заметил. – Чего таиться, да друг с другом тягаться? Одно ведь дело делаем.

  – Угу, – как-то неопределённо хмыкнул Староста. – Одно. Пытаемся лишить бывшего собственника его законной собственности.

  Хотя, с другой стороны..., – на секунду прервавшись, Староста с многозначительным хитрым видом посмотрел на приятеля. – Умные ведь люди в таких случаях что говорят: "Что с воза упало, то пропало". Вот я и предлагаю, подобрать....

  – Что плохо лежит, – покосившись на него, невозмутимо продолжил его мысль Голова. – А я вот другое думаю. Какое в твоих словах слово главное? "От друга" или "не утаишь"? Или совсем уж третье: "Баба с воза, кобыле легче", – с намёком кивнул он сторону портового залива.

  – Думаю, и то, и то, и то. И больше третье, чем два первых. Это с Сидором можно было не церемониться, эта же стерва сразу в драку полезет, – поморщился Староста.

  Посему, предлагаю союз. Вместе нам будет проще, легче, да и дешевле. По крайней мере, дублировать друг друга не будем. Я не буду изобретать лебёдки, а ты – подводные аппараты. Время – деньги. Тем более что его-то у нас, как я считаю, и нет.

  – Ну почему же, – ухмыльнулся Голова. – Времени впереди полно. А вот делиться с кем-либо, чего-то не хочется. До зимы, до крепкого льда, месяца три ещё есть. Можно спокойно подготовиться и подтянуть хвосты. А там быстро, одним рывком добро то и прибрать. Так что мне спешить некуда, можно и спокойно подготовиться. В частности, мне аппараты твои изобрести, – вдруг прямо с неприкрытой насмешкой глянул он на помрачневшего Старосту. – Дело, как оказалось, не хитрое, тем более что и у меня есть кое-какие толковые люди, в сем деле разбирающиеся. Да и заделы кое-какие имеются. Не у тебя одного земляне на службе. Есть, есть знающие люди, – с довольной ухмылкой мотнул он головой.

  Поэтому, мне спешить не резон. И время меня не подгоняет. А вот ты без моих лебёдок груз не поднимешь. На лебёдку нужен мотор. А его-то у тебя и нет. И достать тебе их, хотя бы парочку, для изготовления собственных лебёдок не получится. Нет в городе в продаже моторов. Ни в городе, ни вообще. Нет, я проверял. До весны, по крайней мере, не будет. Я этот момент особо отследил, как ты понимаешь.

  И как ты сам понимаешь, доставать груз со дна озера, всяко легче со льда, чем с плотов. Наморозь только слой льда потолще, укрепи его хворостом, брёвнами, чтоб не лопнул под тобой, и работай себе спокойно до весны. Хоть лебёдкой, хоть воротом. Я собственно и планировал начать где-нибудь с середины зимы, когда лёд самый прочный.

  Зимой и водолазу работать хорошо, вода не такая мутная, всё видно. Баньку только у проруби поставь, чтоб замёрзшие люди сразу отогревались, и работай, сколько тебе влезет.

  Вода зимой чистая, прозрачная, без мути, всё видно. И по времени вполне успеваю до возвращения бывших хозяев, чтоб не мешали, – Голова широко, насмешливо ухмыльнулся.

  – Думаешь, по времени уложишься? – хмыкнул Староста.

  – А ты посчитай. Сейчас – последние дни августа. Пока наша баронесса доплывёт до столицы Подгорного княжества, огибая с запада чуть ли не весь континент, пока там проторчит на этом торжестве, вертясь перед знакомыми и хвастаясь нарядами, баба всё ж, чего с неё взять, пока соберётся обратно, много времени пройдёт. В лучшем случае на обратной дороге она доберётся до устья Лонгары к середине зимы. А дальше, не торопясь, лошадушками, лошадушками, да длинным неспешным обозом, как раз к весне и дома будет.

  Куда ей гнать, молодой то девчонке.

  Да что я тебе говорю. Сам же знаешь, как такие большие посольства быстро перемещаются, в час по чайной ложке. Так что, время у меня впереди есть.

  Помолчав, Голова ещё шире расплылся в ухмылке, видя что Сила никак на его слова не реагирует.

  – Как видишь, я от тебя ничего не скрываю. В этом деле ты мне не нужен. И делиться с тобой я не собираюсь.

  Заметив, что Сила Савельич опять не отвечает, о чём-то глубоко задумавшись, мгновенно насторожился.

  – Иль у тебя есть другие соображения? – кольнул он товарища внимательным, построжавшим взглядом.

  Оглянувшись по сторонам, словно проверив, есть ли кто рядом и, лишь удостоверившись, что на веранде кроме них двоих никого, Сила негромко заговорил:

  – Я бы на твоём месте не был бы столь самоуверен. И не стал бы рассчитывать чуть ли не на полгода. В лучшем случае будет месяца два, три. И то, на третий, я бы не загадывал. Я потому и подошёл к тебе, что в отличие от тебя понимаю, другого времени у нас нет, и не будет. Не сделаем сейчас, осенью, про добычу можно забыть.

  Сейчас самый подходящий момент. Можно сказать, баронесса, своим убытием на княжескую свадьбу сама сделала нам шикарный подарок. В городе из руководства компании землян не останется никого. Один Корней да профессор. Профессор не в счёт, – пренебрежительно махнул он рукой. – А Корней – сам знаешь, что за фрукт. Кругом себя ничего кроме стреляющего и взрывающегося не видит. Словно слепнет и глохнет. Тетерев на токовище, одно слово. Уж его то..., – Староста многозначительно посмотрел прямо в глаза Головы, и, сделав многозначительную, внушительную паузу, продолжил, – этого тетерева можно плотно занять на границе. Подключив кое-какие твои связи, по ту сторону. И он в двух шагах от себя ничего не увидит и не услышит.

  И только рад будет, когда мы "будем вынуждены", может быть даже и по его же просьбе, ввести на озёра свои дружины для охраны поднятого со дна озера драгоценного груза. И ему поможем, и себе.

  Ну и, как ты прекрасно понимаешь, раз явившись куда-либо, сложно будет нас, потом оттуда подвинуть. Особенно, если мы сами того не захотим. Сейчас предлога нет, а тогда будет сколько угодно, на выбор. Сам понимаешь, придумать можно всё что угодно, главное, находиться там на месте.

  – Интересно, – задумчиво посмотрел на него Голова. – Но не более. Что-то ещё, чего бы я точно не знал?

  Внимательно глянув на "старого друга", Староста какое-то время молчал.

  – Вижу, ты не понял, Сильвестр, – медленно проговорил он. – Думаешь, мается Сила Савельич дурью, навязывается, потому как, сам слаб в коленках оказался.

  Боюсь, ты ошибаешься, мой "старый друг".

  Так вот. Информация к размышлению, как любит говорить наш один общий знакомец, Сидор который.

  Не более двух месяцев отсутствия баронессы в городе – это не моё преувеличение. Стал бы я иначе огород городить. Баронесса действительно вернётся обратно не позже третьего месяца, считая с сегодняшнего дня. Почему? Отвечаю.

  Заметив скептическую, недоверчивую улыбку на губах Головы, Сила Савельич медленно покивал головой, словно соглашаясь с какими-то своими мыслями.

  – Так и думал, что сразу мне ты не поверишь. Тогда вопрос. Тебе сноха твоя не жаловалась на тесноту в каютах на тех новеньких, специально для поездки на свадьбу обустроенных самоходных баржах, на которых они все отправляются в круиз вокруг всего западного берега континента?

  – Жаловалась, – непонимающе глянул на него Голова. – Ну и что? При чём здесь это? Ну, тесно бабе в каюте, что дальше? Ей и дома тесно. Сколько комнат ей не дай в тереме, всё мало, независимо от размера. Скоро и меня из моего же угла выживет, а всё одно ей мало. И что?

  – А то, что на двух таких больших баржах, да плюс с монитором, вдруг не оказалось достаточно места для размещения всего лишь пары сотен людей с небольшим по одной единственной причине. Потому, что в носовом трюме у них хранится разобранный летательный аппарат, который собственно и занимает основной внутренний объём баржи.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю