Текст книги "Бабье царство. Возвращение... (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц)
Слушай, – встрепенулась она. – А чего это всё мы, да мы? Скинь проблему на Сидора. Он мужик, в конце концов, или где. Пусть и он думает? Пусть и он деньги ищет. Хочет трахаться, так пусть пошевеливается.
Да, – ещё больше оживилась Маша, по мере того как высказанная ею мысль всё больше и больше овладевала её сознанием. – Хочет – пусть ищет. А наше дело будет лишь его поддержать!
– Я права? – победоносно развернулась она всем корпусом к Белле.
– Безусловно, – улыбнулась та. – Так и сделаем. Напишу ка я ему письмо с описанием проблемы, и пусть он там параллельно с нами ищет выход. В конце концов, эта проблема не одну меня касается.
– "Ну а пока он будет ТАМ шевелиться, я ЗДЕСЬ подумаю, что и как можно сделать. И если этого не понимает Маша, то это её проблема", – подумала Белла.
Беседы под музыку.
День прибытия корабельных мастеров клана Куницы, на озеро Сытное, где под новые задачи началось поспешное возведение новых судовых верфей компании, отпразднован был необычайно пышно. Здесь все прекрасно понимали ЧТО на самом деле произошло. Был сделан решительный прорыв в ту область, до сего дня, казалось, наглухо для них закрытую. И весь причастный к этому народ решительно был настроен хорошо отпраздновать это дело.
Гуляли на литейном, под крышей одного из недостроенных цехов. Но, главное, там была утеплённая крыша, застеклённые окна с двойными рамами и были большие кирпичные печи, прекрасно обогревавшие просторное помещение. И, что немаловажно, там было много свободного места, где можно было не теснясь и не толкая локтями друг друга с удобством разместиться многочисленным сопровождавшим мастеров воякам и заинтересованным в данном проекте лицам из местных.
Решение отгулять в недостроенном цеху было сугубо вынужденным и без всякой задней мысли, типа того что: "Вот, мол, в городе у вас кризис, денег нет, работы – нет. А у нас – вот, новые цеха строятся и производство активно развивается".
Если у кого и были такие мысли, то они довольно быстро развеялись, стоило лишь один раз глянуть на плотно забитые проезжающим народом трактиры, на огибающей завод объездной дороге, ведущей на Басанрог. Там люди на головах друг у друга ночевали, до чего было тесно. Потому и выбрали недостроенный цех. Светло, просторно и тепло.
А чего ещё надо для веселья молодёжи. Тем более что выпивку и угощение, не скупясь, проставляла принимающая сторона. Поспешно сбитые из неструганых досок столы буквально ломились от доброй закуси и самой разнообразной выпивки.
Ну а раз такое дело, то уже с самого утра сюда потянулся весь заинтересованный народ, который собирался непосредственно участвовать в данном Великом предприятии. А иначе как назвать колоссальный многодельный заказ от одного из самых уважаемых людей города, да ещё и не на один год, на выполнение которого фактически должны были быть брошены чуть ли не все наличные силы компании.
И веселье понеслось.
Особенно отрывались рыбаки Митяя, на которых должна была лечь основная функция последующей доставки груза и его защиты. Понимая всю важность предстоящее дела, молодые совсем парни надулись от важности, словно индюки, что, впрочем не помешало им принять самое активное участие сначала в подготовке, а потом и в проведении мероприятия.
Единственный, кто в этот вечер так и не успел не то чтобы рюмку вина выпить, но даже ни разу не присел за праздничный стол, оказался несчастный Митяй. Его, после встречи делегации сразу же перехватила Изабелла де Вехтор, затащив для начала в выгороженную из общей площади цеха небольшую, изолированную комнатку и, видимо не найдя другого удобного времени, теперь натурально пытала, стараясь вдолбить в мозги молодого парня всё, что тому вскоре надо было делать.
Сидя на каком-то неизвестно откуда оказавшемся здесь колченогом табурете, Митька старательно делал вид что невозмутим и спокоен, и целиком и полностью сосредоточен на выслушивании ценных указаний руководства. А сам всеми силами старался скрыть интерес к тому что происходило за стеной.
Получалось откровенно плохо. Там гремела музыка и матёрые мужики из отряда сопровождения Куницы вместе с молодыми парнями и девчонками с литейного и механического заводов отплясывали гопака. А тут... что-то над ухом звенела своим звонким голоском баронесса, вызывая в душе Митьки всё более растущее раздражение.
Слышно за стенкой было неважнецки, поскольку толстые хорошо проконопаченные брёвна выделенного закутка совсем отвратительно пропускали звук, но периодический рёв толпы и ритмичное подрагивание пола и стен явственно передавали царящую там атмосферу разудалого веселья.
Ноги парня, невольно дёргались, словно сами пытаясь пуститься в пляс, а на губах сидящей напротив Митьки собеседницы наконец-то проклюнулась грустная, всё понимающая улыбка.
– Что, плясать хочется?
– Хочется, – смущённо признался Митька, виновато отводя взгляд. – Очень хочется. Извините, госпожа Изабелла, но последние месяцы я если что и видел, так только эту проклятущую фанеру, снег, мороженные брёвна, опять снег, и вонь химическую нюхал от вонючего клея нашего мастера. Чтоб он скис, трижды! Оба! И тот, и этот. Надоело. Ни книжки почитать, ни пойти куда, ни с парнями, ни с девчонками погулять – ничего. Одна работа, работа, работа, с утра и до вечера. Без выходных и проходных. Работа днём, вечером и ночью. Одно утро свободное, когда умываешься.
Я порой с тоской вспоминаю прежние времена, когда мог позволить себе беззаботно ловить рыбку на Лонгаре и думать лишь о том, как бы, не попасться на глаза Речной Страже амазонок.
И всё! Боже, какие это были спокойные блаженные времена.
Тогда я наивно думал что не бывает большей занятости человека чем при ловле рыбы. Как я ошибался, – скупо улыбнулся парень.
А тут вы ещё, со своей учёбой. С химией этой, с контрольными и зачётами. Я наверное скоро свихнусь.
– Трудно, – понимающе кивнула Изабелла де Вехтор. – Но учёба нужна в первую очередь тебе самому, и лишь потом всем остальным. Вечерняя школа – великое изобретение землян. И не пройдя хотя бы начальный школьный курс общей химии, ты в строительстве лодий из нашей фанеры далеко не продвинешься.
А единственное время для обучения – только вечера. Другого времени нет, Митька. Терпи, в люди выйдешь.
Мы должны понимать как делается фанера и как она себя поведёт в водной среде. Как в речной, так и в морской. Пока что, одна лишь голая теория. Надежда же что сам мастер разберётся в том, что сам же и изобрёл – умерла не родившись. Гений изобретательности – самый отвратительный тип, которого я когда-либо видела. Лодырь и пьяница. И совершенно не желает сам разбираться что же он такое изобрёл. Что это за фанеру такую он хитрую придумал. И что можно с ней ещё другого интересного сделать.
Один раз придумал и собирается всю жизнь стричь купоны, почивая на лаврах. Кажется так говорят земляне в подобных случаях, – задумчиво буркнула она, словно разговаривая сама с собой.
Так что, Митя, крепись, разбираться придётся нам с тобой. Больше – некому. И в первую очередь тебе, как человеку, непосредственно занятому именно этим делом. Строительством речных и морских судов из нашей чёрной пуленепробиваемой фанеры заниматься будешь ты. Ты и твоя Вилья. Она проектирует, ты строишь.
Если ты, конечно, думаешь когда-нибудь выйти на просторы Лонгары, командуя собственной большой торговой лодьёй, а не утлой рыбацкой лодкой в одно гребное весло.
"Господи, – горько подумала Белла. – На кого приходится опираться в таком сложном деле. На пацана безусого, да на молодую девчонку, что больше говорит, чем что-то знает. Самозванцы, иначе и не скажешь. Нет, добром это не кончится".
– Теперь у меня появилась другая мечта, – вдруг смутился Митяй. – Мне хочется выйти на речной простор не во главе большой торговой лодьи, а во главе нашего монитора. Чтоб от меня все сами шарахались во все стороны. И в первую очередь – амазонки.
Ух, я бы этих тварей погонял, – мстительно прищурил он глаза. – Ох уж они бы у меня покрутились.
– И это говорит человек, сам женатый на амазонке. Куда мир катится, – скупо улыбнулась Белла. – Ну, так в чём проблема? – насмешливо задрала она бровь. – Вот он, перед тобой, твой монитор. Что называется на блюдечке с голубой каёмочкой. Владей! Заканчивай испытания, достраивай и вперёд, на простор речной волны.
Или что-то не так? – подозрительно прищурила она глаза. – не так.
Ну ка, сокол ты ясный, выкладывай.
– Всё так, – смутился парень. – Просто мне бы хотелось увидеть море. Хочу в Плёс.
– В Плё-ё-ёс, – грустно протянула Белла. – Мне б самой хотелось бы попасть в тот загадочный Плёс. Да хотелось – не значит мочь, – ещё больше погрустнела она. – И попаду ли я когда-нибудь в те края, одному Богу известно.
– Ну, как же? – удивился Митяй. – Вы же...
– Мы же, – грустно перебила его Белла. – Мы не властны над собой и над своим временем. Столько дел, – качнула она головой. – Столько срочных и неотложных дел.
Ну да ладно, не будем о грустном, – решительно встряхнулась она. – К делу. Итак!
– Твоя задача на ближайшее время...
– Я должен помочь Ленке, то есть Вилье, достроить монитор, – понятливо кивнул парень головой. – Понял! Всё понял, достроим.
А потом можно будет отправиться в Плёс? – поднял он на неё глаза.
– Так! – резко оборвала себя, собравшаяся было сердито напуститься на парня Белла.
Ну не любила она когда её вот так вдруг перебивают, да ещё младшие по положению. Такое дело надо было пресекать сразу.
– Выкладывай, – сухо проговорила она. – В чём дело? При чём здесь Плёс? Утром ещё планы на монитор строил, а вечером вдруг такой откат. Что произошло? Чего это тебя вдруг ТАК резко туда потянуло?
– Не меня, – отвёл глаза в сторону парень, – Кольку нашего, Молчуна. Дашка, его подруга, службу сейчас там должна проходить в охране торговых обозов барона. Вашего мужа то есть. Базируются временно в Плёсе. Письмо недавно оттуда прислала, чтоб не ждал и ни на что не надеялся. Вот Колька и мечется. На стены натурально бросается и в Приморье сам один собрался. А одному туда нельзя, убьют по дороге, к гадалке не ходи. Надо компанией. Хотя бы человек пять-шесть. А лучше – десять. Да кроме меня и Васьки вашего никто туда сам не рвётся. Калачом не заманишь, без денег то.
Сами понимаете, одно дело, когда свою голову под стрелы подставлять за деньги и совсем другое дело – за какую-то любовь. Да не свою, а чужую.
Митька виновато пожал плечами, словно чувствовал в том какую-то свою личную вину и хотел, но не мог ничего исправить.
– А ты значит, за чужую любовь готов свою голову подставить, – как-то по новому, оценивающе глянула на парня Белла. – Однако, – тихо прошептала она, задумчиво глядя на парня. – Никогда б не поверила, если б своими ушами не услышала.
– Я – нет, – отчаянно замотал Митька головой. – Ни за что! Вы слишком обо мне хорошего мнения. Но меня Ленусик убьёт, если я Кольке не помогу. У нас вся девичья часть компании болеет за Кольку, переживает. Жалеют парня девки.
А мне теперь отдувайся, – вдруг сердито буркнул он, не подымая головы. – Тащись теперь с ним, хрен знает куда.
– Значит, ваша жена, Вилья де Сохо переживает за вашего друга, – внимательно глядя на поникшего парня, глухо констатировала Белла. – Вам это не нравится, но вы всё равно готовы ехать в Приморье, помогать другу разобраться с его невестой.
– Дарья ему не невеста, – отрицательно качнул головой Митяй. – Скорее, друг детства. Но Колька её любит, а та, похоже, его нет. Но мозги ему всё равно крутит. Только вот самому Кольке этого не объяснишь. Пока сам не увидит, пока сам не поймёт, что так оно и есть и нечего ему с ней ловить, так и будет дальше маяться.
А меня Ленка всё пилит и пилит, – сердито буркнул Митька. – Что не помог другу в такой момент. Что бросил на произвол судьбы. И ни каких разумных слов слышать не желает.
– И ты готов прям счас бросить всё и отправиться в далёкое Приморье искать там подругу твоего друга.
– Да не прям сейчас, – рассердился Митяй. – А месяца через два. Когда Лёш..., – вдруг запнулся он в растерянности, с ужасом глядя прямо во внимательные глаза Изабеллы.
– Ну ка, ну ка, – вцепилась та ему в плечо. – Выкладывай. Что у вас тут будет через два месяца? Я так понимаю, не монитор, хоть ты до сего момента лишь о нём только и токовал, как тетерев на токовище.
– Ну ка! Говори! Что у вас здесь происходит?
– Карги, – виновато вжал голову в плечи парень. – На базе цундапов мы вечерами делаем себе карги. В свободное от основной работы время. Как раз для поездки в Приморье. По всем расчётам готово будет не ранее чем через два месяца. Раньше – никак.
– Карги? Вороны что ли? – непонимающе глянула на него Белла. – Вы что, летать собрались? Ну ка, рассказывай подробнее.
Не обращая больше внимания на царящую кругом грязь и строительный мусор, Белла решительно подобрала юбку и с облегчением примостилась на краешек стола, настроившись на долгое слушание.
– Целый день на ногах, – каким-то странно виноватым голосом призналась она. – Аж ноги гудят с устатку.
А теперь я вас слушаю, Митрий, – жёстким деловым тоном, без тени улыбки холодно проговорила она, словно это был уже другой человек. – Рассказывайте! Что это ещё за карга, что это за птица такая и с чем её едят?
Льдистые голубые глаза глянули казалось в саму душу парня и, втянув голову в плечи, тот обречённо начал свой рассказ.
– В двух словах, карга – это созданная на базе наших цундапов лёгкая и одновременно жёсткая рамочная конструкция с четырьмя ведущими колёсами, обшитая снаружи лёгкой фанерой, троечкой. Грубо говоря – мини броневичок с противопульным бронированием.. Экипаж – один, два человека. Водитель и стрелок на пневмопулемёт.
Или – трёх колёсная конструкция, где только один водитель, а рядом, в коляске какой-нибудь багаж. Есть ещё и другой, третий вариант, тоже трёхколёсный, где вместо багажа – курсовой пулемёт со стрелком и запасом патронов.
Нечто взамен наших слишком громоздких броневиков на лошадиной тяге. Такая юркая, невысокая незаметная в степи машинка.
Только бензин жрёт, зараза, – уныло пробормотал Митька, – не напасёшься. И с пневматикой что-то не получается. Компрессор один чуть ли не две трети веса машинки забирает. И стекло лобовое для пулемётчика на солнце слишком уж бликует – никакой скрытности. А скорости – никакие.
Проблемы, одни сплошные проблемы, – тяжело вздохнул парень. – Видать – чуть ли не за версту. Едет – с боку на бок переваливается, еле вытягивая на подъёмах. Какое уж тут Приморье.
А Ленка прохода не даёт. Помоги, да помоги Кольке, чахнет мол парень от любви.
А я что? Господь Бог? Я на воде мастер. А в поле, или в лесу – чайник, что только и может на свисток пофыркивать. Потому и тянем время, пока Трошинские парни окончательно не доведут карги. А это по всем расчётам месяца два, не меньше.
– А почему карги? Почему какие-то вороны?
– Не знаю, – пожал парень плечами. – Как-то оно само название прилепилось. Пытались сначала называть что-то типа багги, потом ещё как-то. А потом вороной обозвали от злости, не клеилось там в каркасе что-то, да и рессоры весьма характерно поскрипывали. Так с тех пор иначе как карги и не называем.
– А Васька, это?
– Ну-у, это ваш Васька, – виновато глянул на Беллу Митька. – Что с вашим профессором какими-то хитрыми делами тут занят. Он тоже обещал с нами в Приморье рвануть. Говорит, достало его уже всё тут, на волю хочет.
– А не кажется ли тебе, милок..., – голос Беллы похолодел, приобретя вдруг неприятную, пугающую жёсткость.
– Я по его просьбе с вами разговариваю, – тихо проговорил Митька, глядя ей прямо в глаза. – Сам он боится к вам подойти, потому как знает, что откажете. Вот он меня и попросил с вами при случае поговорить, чтоб вы его отпустили с нами. А я что? Я могу и к самому Сидору с тем же вопросом подойти. Мне не трудно.
– Тебе не трудно, – задумчиво пробормотала Белла, глядя на него. – А Васька меня боится. Всё! – решительно поднялась она со стола. – На сегодня всё. Завтра жду тебя рано с утра, пойдём смотреть вашу птицу.
– Ну, а по поводу отпустить...., – на миг задумалась она. – Завтра. Завтра будем решать. И с тобой, и с Васькой. А пока иди, – улыбнулась Белла в спину поднявшемуся с табурета парню. – Иди пляши. Небось жена заждалась, опять ругаться будет.
– Не-е, – чуть обернувшись назад, Митька расплылся в смущённой тихой улыбке. – Она у меня чудо. Только иногда этого чуда бывает слишком много, – буркнул он уже едва слышно от двери.
Захлопнувшаяся за его спиной высокая массивная дверь надёжно отсекла все громкие звуки из цеха, оставив задумавшуюся женщину так и стоять возле пустого стола, рассеянным взглядом глядя в покрытое изморозью наружное окно.
– Приморье, – едва слышно прошептали красиво очерченные губы. – Опять возвращаемся к Приморью.
И опять встаёт вопрос отсутствия денег. Что бы это всё значило?
Хмурое утро.
Если бы взглядом можно было убивать, то Митька-рыбак этим утром сгорел бы синим пламенем, весь, полностью, без остатка, раз пять, а то и раз шесть, настолько явственно читалась на лицах столпившихся возле крыльца гостевого дома мастеров их страстные желания.
Сам виновник утреннего торжества тем не менее чувствовал себя прекрасно, ничуть не чувствуя вины за то что натворил. Видимо не считал что что-то сделал неправильно, раз с самого утра буквально светился довольством и каким-то тихим неземным светом.
– Тьфу на него, – первым не выдержал Лёха, раздражённо переминаясь с ноги на ногу и приплясывая возле крыльца. – Заложил нас, гад, и аж светится. А я даже похмелиться не успел.
– Значит от Вилькии своей добро получил, на это подлое деяние, – хмуро буркнул Фома, приплясывая на лёгком утреннем морозце рядом. – Она у него баба простая. Чёрное – чёрное, белое – белое. И никакого серого между ними. Простая баба, как газета "Гудок".
– Да когда ж она выйдет, – пожаловался он куда-то в стылое пространство вокруг. – Мы тут стоим-стоим, мёрзнем-мёрзнем, а её всё нет и нет. Змэрз вже зовсим, а ии як нэ було, так и нэма. Дэ вона? – разозлился Фома. – Дэ та злюка?
– Дэ-дэ, – сердито передразнил его Лёха. – Спит! В тепле! А мы тут мёрзнем, у неё под окнами, как шавки. Хоть бы в горницу пустила, – раздражённо пробурчал он, хлопая себя руками по бокам, в тщетной попытке чутка согреться и разогнать набившийся под полушубок утренний холодок.
– Ну всё, – сердито притопнул он подмёрзшей ногой в ярко начищенном гуталином сапоге. – Если через пять минут никто нас встречать не выйдет, я отправляюсь обратно в койку, спать. Вчера только легли под утро, а ей вздумалось встречу назначать на самое со сранья. Ну кто так делает!
– Господа, что вы здесь топчетесь?
– Кто? – растерянно повернулась вся толпа на голос. – Изабелла Юрьевна?! Откуда?!
– Так и хочется ответить вашей же присказкой, господа земляне. От верблюда!
– Я уже битых полчаса, с нетерпением жду вас в экспериментальном цеху, брожу там одна, в сопровождении одной лишь любезной Вильи де Сохо, отдувающейся за всех вас, а вас, бездельников, никого там нет! Хорошо что дежурный сообразил и подсказал где вы можете быть. А то бы так и пропало всё утро. Я – там, вы – тут.
– Там – это где? – враждебным тоном, ничуть не скрываясь проворчал Фома. – Нельзя ли поконкретнее?
– И чего это Вилька оказалась вдруг с вами? – ещё более враждебно бросил он косой взгляд на лыбящегося непонятно с чего Митьку. – У-у-у, предатель.
– Там – это в вашем опытном экспериментальном цеху. Я же уже сказала, – сделала невинные глаза Белла. – Поконкретней – пожалуйста. Я рассматривала ваше новое детище. То что вы обозвали "Карга".
Впечатляет, скажу я вам, впечатляет. Мне понравилось. Но! Как всегда есть куча всяких но!
Грузновата машинка вышла, тяжела на ходу будет. Мощи не хватает, – подпустила она яду в голос, мигом сгоняя с лиц присутствующих довольные улыбки. – Не расслабляйтесь, господа, не расслабляйтесь, – тихо рассмеялась Белла. – То что у вас получилось – хорошо. Но надо лучше. Прототип слишком сырой, чтоб его к чему дельному пристроить.
Так, игрушка для бездельника. А нужна нормальная рабочая машина.
Так что, если есть желание прокатиться на юга, – повернулась она к приплясывающему рядом на морозце Митяю, – придётся поработать. Машинка должна быть легче. И моторчик цундаповский не пойдёт, хиловат. И не забывайте про боезапас. Его должно быть много. Очень много! А это – опять вес. Танковый мотор подошёл бы в самый раз, да жаль места для него там маловато. Да и тяжеловат он для вашей карги.
А на чём можно сэкономить – подскажу. Обратитесь к Марку. У него со дня на день броневые напорные баллоны должны появиться. Лёгкие и давление большое хорошо держат. Вам – самое оно. Пуля попадёт – не взорвётся, как стальной. И колёса. На колёса обратите особое внимание. Не жалейте каучук, смело экспериментируйте. Надо будет, амазонки ещё притащат. Смело делайте дутые шины или что там у вас будет взамен тому чудовищу что пустили на колёса. Обязательно освободитесь от этих ваших чугунных монстров. Корпус из лёгкой фанеры, а колёса из литого чугуна. Да ещё с дырками по кругу, я так понимаю для облегчения. Красота, да бред полный! Даже просто диски колёс сделать из фанеры были бы много лучше. Легче, по крайней мере. Какой дурак это придумал?
– Вы видели, – растерянно пробормотал Лёшка, глядя на Изабеллу совершенно дикими глазами.
– А чем я по-вашему занималась всё утро? – неподдельно изумилась Белла. – Не только видела, но ещё и прокатилась пару кругов по внутреннему двору на этом вашем чудо-монстре, пока вы спали и мялись потом перед моим крыльцом непонятно зачем, – улыбнулась Белла. – Поэтому про вашу машину знаю практически всё.
– Вообще-то название у неё "Карга", а не машина, – сердито проворчал Фома. – И я теперь знаю в честь кого.
– Спасибо, – улыбнулась в ответ Белла. – Вы мне польстили, сударь. Никто ещё в мою честь не называл свои открытия и тем более не называл целый класс машин моим именем.
– Э, – растерялся Фома. – Я не...
– Я понимаю, – улыбнулась Белла. – Вы нет. А я – да. Поэтому с этого дня официально утверждаю название нового класса машин как карги. Отныне и на века.
И последнее на сегодня. С этого дня можете официально заниматься своей каргой. Финансирование вам на вашу разработку найдём. Тем более что там много то и не надо. И не надо теперь выкраивать по сусекам гайки и дефицитный бензин. И не надо скрываться. Работайте. И через месяц, к началу половодья жду от вас результат.
– Андестенд?
– Я-я, натюрлих, – растерянно буркнул Фома, при всеобщем потрясённом молчании. – Разрешите исполнять, экселенц? А то мы змэрзли тут, як цуцыки, вас, такой неожиданной ожидаючи.
– Исполняйте, – холодно улыбнулась в этот раз Белла.
– А вас, господа Трошины, я попрошу остаться. Вас, Богдан, и вас, Глеб.
Замершая было толпа изобретателей, на миг замерла, словно пытаясь защитить одного из своих членов, потом качнулась как-то неуверенно, и уже через пять минут возле крыльца гостевого дома осталась лишь Изабелла де Вехтор, да оба брата Трошиных.
Пропустив братьев вперёд, Изабелла вместе с обоими братьями молча поднялась на крыльцо и осторожно пробралась в свой рабочий кабинет, боясь разбудить крепко спящих детей.
– Тс-с, – прижала Белла палец к губам, когда Богдан неловко задев стул, чуть было не обрушил на пол кипу бумаг, высящуюся на краю рабочего стола.
– Вкратце поговорим. Только тихо, чтобы детей не побудить. Иначе о делах сразу можно забыть.
Итак. Что у нас по моторам?
Уже через полчаса обстоятельного доклада, она поняла: "Могла бы и не спрашивать". Настроение, только что бывшее просто прекрасным, стремительно рухнуло вниз. По моторам было откровенно плохо. Не хватало станочного парка. А тот что был – не позволял добиться потребной точности обработки, а следовательно и получить на выходе то что требовалось. И были проблемы с какими-то хитрыми присадками к стали, отчего моторы собственно и выходили такими большими и тяжёлыми.
И не было людей, точнее рабочих, что смогли бы выполнить потребный объём работ.
Куда ни кинь, везде наружу вылазил здоровый, остро заточенный клин.
– Изабелла Юрьевна.
Холоду в голосе одного из братьев позавидовала б, наверное, сама Снежная королева, настолько он казалось мог заморозить всех в этой комнате.
– Тысячи раз уже было вам говорено. И вам, и Сидору, и Димону, и Маше. Всем-всем-всем. Что у нас отвратительный станочный парк. И пока мы полностью его не обновим, не поменяем старое на новое или хотя бы во многом не дополним недостающими станками, нужного качества обработки нам не видать. А следовательно и моторы будут выходить вроде того перетяжелённого убоища, что вы видели на карге.
Не хватает многих нужных присадок. Они дорогие. На них элементарно нет денег. Живых денег, не виртуальных, как говорят земляне, а наличных. Пока денег в достатке не будет – стали хорошей, тоже не будет. И наши моторы будут тяжёлые. Тяжёлые и неэффективные.
И главное. Нам нужно своё моторное производство. А для того нужен обновлённый станочный парк. Его нет. Пока нет, я так понял. Но это пока может тянуться годами. Так что имеем то что имеем.
А снятые с цундапов моторчики, Вы правы, – не тянут. Тут тоже нечего добавить.
Спрашиваете, можно ли облегчить и повысить мощность прям счас? Можно.
Можно! Золотые руки всё сделают. Но для этого придётся снять мастеров с работ по броневикам и по монитору.
И будет таких моторов: раз, два, три. По пальцам одной руки можно пересчитать.
Ну, зачем нам срывать один заказ, чтоб тут же сорвать другой.
По монитору Вы сами знаете, что за приёмщик. Точнее кто, а не что.
Куница Боров. Как только он узнал что монитор в конце концов отойдёт ему, так мухой в цех прибежал проверять как идёт сборка моторов для его ходовой части. И тут же сходу забраковал немецкие бензиновые моторы. Потребовал переделать на советские дизеля. А там одной переделки только по фанере месяца на полтора.
Пока вы там пляски плясали и песни горланили, мы с ним по трюму ползали и согласовывали переделки.
– А кто вам это позволил?
Холоду в голосе Беллы было не меньше чем у братьёв Трошиных вместе взятых.
– Что?
– Кто вам позволил, пускать чужого человека на режимный объект, всё ему показывать, а потом ещё и что-то с ним согласовывать?
– Ну как же, – растерялся Глеб, переглянувшись с братом. – Мы же вроде как договорились передать им монитор по окончании. Вот мы и подумали...
– Передать – да, переделать – нет, – жёстко отрезала Белла. – И в тексте договора нет ни слова о том что вы его допустите на борт до окончания строительства. Так что, никаких переделок не будет. Он не платит за переделки, но уже хочет получить что-то своё, что-то новое. За наш счёт, естественно.
– Думать даже забудьте! – повысила она голос. – Никаких переделок. Всё строго по проекту. Строго по графику. Шаг вправо, шаг влево – буду расстреливать. Подскок на месте – провокация.
– Вообще-то, в том, что он говорил, есть определённый резон, – подал тихий, жёсткий голос Богдан.
До того молчавший, сейчас он решительно включился в разговор.
– Соляра действительно реально дешевле. И эксплуатация судна будет намного экономней.
– Согласна, – повернулась к нему Белла. – Только у нас нет ни времени, ни денег на эти переделки. А оплачивать ваш дополнительный труд он не будет. Нет у него на это денег. А я не позволю чтоб вы работали бесплатно.
– Значит, конфликт, – флегматично констатировал Глеб.
– Значит, так, – холодно отрезала Белла.
– А как же быть тогда с его мастерами, что придут заканчивать постройку судна.
– Они придут помогать, а не заканчивать. Вы видите разницу между словом помогать и словом заканчивать? На заводе хозяева мы!
– Вот значит как, – тихо проговорил Глеб. – Что ж, правильно. Иначе с такими и нельзя, живо на шею сядут. Хотя, что значит сядут. Куница уже попытался.
– Думаешь, скандал подымет? – повернулся Глеб к брату.
– Подымет, – согласно кивнул тот. – Но денег точно не даст. Наобещает всяких пряников, орденов и медалей, но живых денег не даст. Знаю я его, сталкивался как-то. Тут баронесса, вы в точку попали. А раз денег не даст, то и говорить с ним не о чем. Работаем дальше по своему плану.
– Но всё же, – попытался он снова вернуться к интересующей его теме. – Что насчёт переделок. – Куница оказался опытный речник. И я бы к его советам прислушался. Не счас, так хотя бы потом. Уже ясно, что пока строили, такого напороли, что переделывать точно кое-что придётся.
– Не придётся, – холодно отрезала Белла. – Времени у вас для того нет. Дело у меня для вас будет другое, более важное. – жёстко проговорила Белла.
– И первым делом я у вас спросить хочу. А скажите ка, уважаемые мастера, как вы относитесь к воздухоплаванию?
Ранний визит.
Этим злым утром Куница Боров чувствовал себя как-то странно, и, как-то последнее время удивительно знакомо. Настолько знакомо, аж зубы сводило тупой тянущей болью от бессилия и невозможности что-либо изменить.
Очередная деловая встреча с этими двумя стервами: Машкой, да Белкой чуть было опять не кончилась полным провалом. Но и полученные договорённости мало отличались от него. Не на его условиях всё было договорено, не на его. Пришлось-таки пойти на денежные траты, как ни стремился он того избежать. И потому достигнутое соглашение не могло полностью его устраивать.
Ему пришлось пойти на компромисс. Ему! Кунице! Скажешь кому – засмеют. Потому как любой компромисс – прямой путь к будущему конфликту.
– Чёртовы бабы, – шептали его губы, который уж раз за это длинное, тяжёлое утро. – Чёртова одна баба и чёртова другая. И чёрт меня дёрнул с ними связаться. Чёрт-чёрт-чёрт, – безсильно чертыхался он.
И ничего сделать нельзя. Подписанный до того им же самим договор на поставки спирта каменным жерновом висел на шее. И ничего было не изменить. Как ни крути, а со всех сторон эти бабы были в своём праве.
Не было у него права вмешиваться в то безобразие, что творилось сейчас на компанейских верфях, где руками его же специалистов, но по чужому безграмотному проекту достраивался его же будущий монитор. И только сейчас до него дошло, что будущий, не значит настоящий. И достраивали его так, как надо было этим двум злым осам, по чистому недоразумению именуемыми бабёнкам, а не так, как надо было бы ему самому.
