355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анатоль Нат » Бабье царство. Возвращение... (СИ) » Текст книги (страница 4)
Бабье царство. Возвращение... (СИ)
  • Текст добавлен: 26 октября 2016, 22:49

Текст книги "Бабье царство. Возвращение... (СИ)"


Автор книги: Анатоль Нат



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)

  В памяти услужливо всплыла так и стоящая перед глазами немая сцена, которую он хотел бы забыть навсегда. Залитый слепящим полуденным солнцем кабинет Управляющей банка "Жемчужный" Марьи Корнеевой, её рабочий стол, заваленный стопками аккуратно сложенной бумаги, куча тубусов для пергаментов на соседнем столе, и довольная физиономия этой... этой... второй... С-сучки..., вольготно развалившейся в своём кресле в углу кабинета. И длинный ряд сверкающих на солнце чисто вымытыми боками бутылок, самых разных форм, размеров и цветов, аккуратно выставленных рядами на стоящем в углу кабинета просторном низком столе.

  Незаметный до того низкий столик в углу, заставленный бутылками и прикрытый ранее куском какого-то плотного серого полотна, сейчас, на солнце, смотрелся просто сногсшибательно, словно что-то нереальное.

  И эта, молодая волчица баронесса, сидящая рядом в своём кресле и с глумливой, мерзкой ухмылкой на точёных губах, указывающая на стол своей изящной ручкой. Поубивал бы, стерву. Раз пять. А потом ещё... раз шесть...

  Хоть бы встала, малявка, когда ТАКИЕ гости пришли. Никакого уважения к клиенту. Да ладно, к клиенту, хотя бы к возрасту старше её человека выказала бы уважение. Хоть малое! Нет. Дождёшься от ТАКОЙ.

  Ну, зараза. Погоди у меня. Ещё не вечер.

  – Здравствуйте, Степан Игнатьевич, – были первые слова, услышанные им в тот чёрный день в том кабинете из её уст.

  Ему бы в тот момент не пялиться выпучив глаза на бутылки, а задуматься. Откуда эта соплюшка знает не только его имя, но ещё и отчество, которое в городе знали считанные единицы, перечислить которых хватило бы пальцев одной руки?

  Задуматься бы ему в тот момент над этим простым житейским вопросом. "Откуда эта стерва знает его имя и отчество, неизвестное большинству даже горожан? И тут же остановиться. Нет. Куницу несло на волне эйфории и всеми возможными коготками он с разбегу намертво вляпался в... это дерьмо!

  Ещё бы. Ему только что на совете пограничных кланов официально предложили стать кандидатом на пост нового Головы Старого Ключа от их пограничного округа. И в том состоянии непонятной эйфории и некоторой растерянности, что он тогда пребывал, он как тетерев на току, ничего вокруг себя не видел.

  Тетерев, никак не иначе. Одно слово – птица! Хорошо хоть, что не курица.

  – "И не петух", – мрачно подумал он, вспомнив, с кем данная птица ассоциировалась у этих землян. Будь они трижды неладны.

  Его прокол с четвертными бутылями был чудовищен. Желая поймать девчонок на крючок, он сам незаметно увлёкся и легко угодил в расставленные сети.

  Куница не обольщался, ЭТИ ничего не забудут. ЭТИ – ничего не простят. Потому как прекрасно поняли в какую ловушку чуть было не угодили сами. А ему ума не хватило вовремя этот момент просечь и свести всё к шутке. И как бы они сейчас не списывали всё на простую ошибку, ничего забыто не будет, ни ими, ни им. И он, именно он, он, а не они, поневоле оказался в вечных должниках этой пары. И остаётся надеяться лишь на их порядочность, что произошедшее в той комнате никогда не просочится наружу. Потому как в своих друзьях Куница был уверен на все сто, а уверенность, что дамочки будут молчать, давало ему понимание того, что тем тоже совершенно не выгодна огласка произошедшего казуса.

  Как он первоначально остановил свой взгляд на этих двух соплюшках, так теперь и эти девчонки сделали ставку на него. И сделав раз выбор, будут жёстко придерживаться раз данного слова. А слову дворянки, тем паче поречной ведьмы, пусть и не инициированной, следовало верить. Никогда такого не было чтоб те его нарушали. Сами этого не делали, и другим того не позволяли.

  Так что и сомнений в том что и Машка, довольно бестолковая бабёнка, надо сказать, жена весьма толкового вояки Корнея, того что из низовий, также будет молчать, у него не было ни малейших.

  И вроде бы как всё было нормально, и обо всём договорились, и проблем ни с какой стороны как бы не предвиделось. Но! Но-но-но.

  – "Чёртово предложение, – в очередной раз пришла в голову всё та же раздражающая своим постоянством мысль. – Проклятое предложение двух хитроумных особ.

  – И ведь не откажешься теперь, слишком уж завлекательно.

  Нет, ну вот кто сказал про баб: "Волос – долог, ум – короток"? Нет, это был воистину полный дурак. И если уж к кому и относилось, то уж никак ни к этим двум пройдошистым бабёнкам. Это же надо умудриться придумать такую штуку. Затеять обмен старого семенного зерна стратегических запасов кланов, на зерно будущего урожая. Прям счас, не дожидаясь даже посевной. По принципу два на один. Два пуда будущего урожая в обмен на один пуд старого. Но только сейчас, когда им крайне нужно зерно, а не тогда, когда у всех его будет полно. Два к одному.

  "И как такая простая, очевидная мысль не пришла мне самому в голову раньше, – в который уже раз корил себя Куница. – Ведь с такими доходами что ожидаются нами от продажи спирта, он мог бы позволить себе и вдвое большую уступку, лишь бы получить доступ к зерну сейчас, а не будущей осенью".

  "Не догадался! Сам не догадался, а теперь приходится уступать пальму первенства девицам. Ему – укор. Потому как идея привлечь к делам клана компанию этих недавно поселившихся в городе землян и примкнувшую к ним баронессу, была его.

  Ведь раньше все пограничные кланы предпочитали с землянами не связываться, переуступая это "почётное" право горожанам из Старого Ключа". И лишь крайне редко вступали с ними в какие-либо отношения.

  "Доуступались! – мрачно думал Куница. – Доуступались до того, что теперь все в городе, да и по всему Ключёвскому Краю, уже привычно считают, что новые появившиеся в городе люди, особенно из числа землян, должны курироваться исключительно городскими торговыми кланами. А собственно пограничные кланы и кланы земледельцев с равнины как бы здесь ни при чём".

  Вот и выходило, что все приносимые землянами новинки проплывали мимо носа гордецов. Идиотизм, чистой воды идиотизм и недомыслие.

  "А сколько несомненной пользы, как оказалось, можно с тех же землян поиметь, и не сосчитать. Один этот монитор, что обещан ему после успешного проведения операции со спиртом, и что сейчас так вальяжно покачивается на стылой, серой водице Сытного озера, один он чего стоит".

  Куница невольно поморщился, вспомнив, чего на самом деле будет стоить ему тот монитор, и на миг ему стало дурно. Что существует столько денег, раньше он знал лишь теоретически. Теперь же – придётся платить.

  Два кормовых ста миллиметровых ствола орудий кормовой орудийной башни монитора смотрели прямо ему в лицо, заставляя невольно ёжиться. Неприятное чувство, словно заглянул в глаза смерти. Не подавая вида, что ему неприятен вид направленных на него стволов орудий, Куница постарался незаметно для всех сместиться чуть в сторону, якобы привлечённый видом самоходной наливной баржи, покачивающейся на воде залива рядом с монитором.

  Хотя, на что там было смотреть. Дизайнерское и инженерное убожество, как говорят сами же земляне. Абсолютно невыразительное, плоское, зализанное со всех сторон чёрное корыто, больше напоминающее разрезанный вдоль оси бидон из-под молока, с торчащими на носу и корме двумя несуразными пнями орудийных башен. И ещё одна, самая большая, пулемётная, точно посередине. Уё...ще! Нет слов – натуральное уё...ще.

  Единственно что, действительно очень крепкое.

  Но таких уродцев, слава Богу, у компании больше нет. Один лишь этот, что затерялся до весны в этом озёрном затоне. Хотя, как можно затеряться такому чёрному чудовищу посреди ослепительно белого простора, непонятно. Вот же он. Хотя, подойти то к нему действительно страшно. А уж оставить без присмотра – ещё страшнее. Вдруг кто позарится? Да вот хотя бы на торчащие из наглухо закрытых башен стволы орудий. Отпилит кто ножовкой выступающую за бойницы часть ствола, и что? Ага! Нет больше монитора.

  С другой стороны, без снарядов, да без заряжающего компрессора – много ли угрозы с тех орудий. Кусок ни на что не годного железа, не более того. Разве что в переплавку.

  Тут да, тут можно хорошую выгоду поиметь. Слышал тут Куница краем уха разговоры знакомых клановых кузнецов, что эта компания землян самым возмутительным образом использует для изготовления своих новых пушек уж слишком хороший металл. Настоящий, оружейный металл, с какими-то хитрыми, редкими и дорогущими добавками, что везут им откуда-то из Загорья. И горько сетовали кузнецы тогда, что такая хорошая сталь да таким неумехам досталась.

  – "Видели б те кузнецы как эти неумехи палят из своих пневматических пушек, отлитых из той чудо-стали, иные б речи вели", – мрачно подумал Куница.

  Подозревал он компанию землян в попытке обмануть окружающих что у них плохие орудия. Крепко подозревал, да выводов не сделал. Правильных выводов.

  Теперь бы не хлопал глупо глазами, глядя как эти два чудовища из носовой башни монитора с негромким шипением раз за разом изрыгаются из своего нутра чудовищными снарядами. Да не простыми металлическими болванками, а фугасными, настоящими фугасами, подымающими в воздух клочья армированного хворостом льда в местах попаданий.

  Да, меткости ещё этим молодым артиллеристам пока не хватало. Учиться им ещё было и учиться. Да только невооруженным глазом сразу видно было, что не новички стоят там, не новички. И теперь, если эта самая Изабелла де Вехтор не врёт, на обучении орудийных расчётов правильной стрельбе они экономить не будут. На носу открытие навигации, и артиллеристам необходимо восстановление утраченных за долгую зиму навыков.

  И следует сказать, что навыки восстанавливаются довольно быстро. Уже с десятого снаряда столбы взрывов стали уверенно кучковаться вкруг установленных на льду мишеней.

  Похоже, добрая практика была у этих парней прежде, раз так быстро были восстановлены утраченные навыки. А судя по точности и уверенности, с которой последние снаряды накрывали мишени, практики прежде им было ни занимать.

  Куница поймал себя на мысли что в происходящем есть что-то неправильное. Что? Что подспудно тревожит его, вызывая невольно внутреннее раздражение.

  – "И это не та глупая история, что произошла в банке, – пришло чёткое понимание.

  Что-то вокруг, в этом заливе было такое, что выпадало из привычной жизни. И не просто выпадает, а буквально вопило! Не так! Что-то не так!

  – Что?"

  Равнодушно скользнув рассеянным взглядом по усеянной мелкими обломками битого льда стылой воде огромной полыньи, Куница ненадолго задержал его на вызвавших этим утром такой бурный интерес фигурах.

  – "Ублюдки, – машинально, беззвучно выматерился он про себя. – Хотя, нет, чего это я. Ублюдки как раз у нас дома, на моём участке границы. А это-то – старые подгорные, коренные ещё не изменённые имперцами ящеры. Которые, похоже, на сегодняшний день только здесь ещё и остались. Последние бандерлоги, так сказать. А в остальных частях пограничья давно уже ликвидированы

  – От, жизнь, – невольно развеселился он. – Погранцы – охранители вымирающей популяции собственных врагов".

  Кунице вдруг стало странно весело. Вот же действительно, каким боком жизнь повернулась. Никогда бы не думал, что будет рад видеть рожи подгорных людоедов. НАСТОЯЩИХ подгорных людоедов, а не тех уб...", – резко оборвал он сам себя, поняв, что последнее время стал слишком много материться. А вот это – точно было нехорошо.

  Пусть и про себя, пусть молча, но всё равно он матерился. А это – нехорошо.

  На мелкой серой ряби расчищенного ото льда участка залива тихо колыхалась на воде несуразная туша недостроенного корпуса чёрного чудовища, слабо шевелящаяся после каждого выстрела. И торчащие из неё несуразно длинные стволы пневматических ста миллиметровых орудий, направленные куда-то в сторону озера уже не вызывали в душе Куницы того раздражения, что присутствовало там ещё этим утром. Он уже понял, что надо делать. И понял, что несуразное казалось бы предложение этих двух девиц стоит того, чтоб его хотя бы рассмотреть. А рассмотрев, возможно даже и принять.

  – "Зря, зря я хотел посмеяться тогда над девчонками, – мысленно укорил он сам себя. – Зря и друзей тогда пригласил с собой, чтоб вместе посмеяться над глупыми соплюшками. Я посмеяться хотел, а они – вишь, чего удумали. Боевой монитор в сопровождение своему торговому каравану предлагают! С возможностью последующего выкупа. Правда, цену вломили, страшно даже представить. Чуть ли не под миллион за одно лишь это корыто. А всякая там дополнительная оснастка: снаряды, пульки к пулемётам, бензин для компрессоров и танковых двигателей и прочая самая необходимая мелочь, это уже отдельно.

  – И всё равно. Есть в их предложении толк, есть. Если такую же эффективность стрельбы продемонстрируют и остальные экипажи, с этих их, как их там называют – "наливных барж", то толк, думаю, от предложения девчонок будет. Не сунутся амазонки к такой силище. А, значит, и на их поборах можно серьёзно сэкономить. С какой стороны ни посмотри, а есть выгода в их предложении. Есть!"

  Куница резко оборвал повернувшие куда-то не туда мысли и попытался сосредоточиться на том, что подспудно тревожило его всё это утро.

  Что? Что же его тревожило? Что тут вокруг было ТАКОГО, что вдруг вызвало в нём вот это смутно беспокоящее ощущение творящейся вокруг неправильности и подспудного чувства раздражения?

  Монитор? Нет. С ним всё ясно. Считай что решено – будем договариваться.

  Тогда что?

  Что Марк, старый дружища Марк использовал своих прославившихся уже по всему Краю подгорных ящеров на подготовке полыньи для демонстраций этого чудовища? Что за неделю подготовки демонстрации их руками с помощью обычных ручных пил и детских саночков расчистил от зимнего льда такую огромную часть залива, позволившую этой компании продемонстрировать всю эффективность этих их так называемых "наливных барж" и монитора? Да нет, ерунда это.

  Что? Что же тогда его беспокоит?

  – Слышь, Маш, – повернулся он к банкирше. – А правда, что вы сдаёте своих пленных в найм на сторону? Да ещё с этого и хорошие деньги имеете?

  – Правда, – поморщилась Маша. – И ты туда ж, – обречённо вздохнула она. – Ну что ж. Если тебе надо, заказывай. Тебе мы, так уж и быть, по блату первому очередь уступим. Но только до весны. После, извини, своих планов полно. И не больше сотни, – мрачно посмотрела она на клановщика. – И кормежка за твой счёт.

  Приплясывающая на холоде её изящная, несмотря на двое родов фигурка, затянутая в дорогущий, нагольный полушубок, неизбывную мечту его жены, чуть было не вызвало на лице Куницы насмешливо ехидной ухмылки. Вот ведь дурочка. Приехала на показ речного монитора, в Богом забытый угол на берегу залива, в снег, на продуваемый всеми ветрами берег, и не надела тёплой обувки. Нацепила на ноги хромированные изящные сапожки. Вместо валенок! И форсит. Перед кем?

  Вот же бабы дуры. Поморозит ноги, свалится с температурой. Кто тогда выполнять будет все эти их громогласные и завлекательные предложения?

  Одна Белка? Так та молодая дура не лучше, – неодобрительно покосился он на неподвижно стоящую рядом с первой и вторую фигурку.

  О! Такая же! Правда, почему-то не пляшет. Но тоже в сапожках вместо валенок.

  И этой весна в голову стукнула!

  Боятся что валенки промокнут? А галоши на что? Не модно?

  – "Совсем эти землянки наших баб развратили, – вдруг вспыхнуло в груди глухое раздражение. – Так, глядишь, и моя фифа скоро форсить будет в холодных хромовых сапожках, вместо тёплых валенок.

  Ё-п-р-ть! А ведь моя старшенькая уже пару раз мявкнула, что и ей бы не помешал точно такой же вот подарок на весенний праздник, чтоб перед парнями пофорсить. Сапожки ей! Калоши ей новые, а не хромовые сапожки".

  "Пусть недельку теперь поспит на животе, с поротой задницей, любительница моды. Иш! С кого вздумала дурной пример брать! С Машки!"

  "Всё, всё, всё, – постарался мысленно оборвать он мысли не к месту. – Возвращаемся к тому, с чего начали. Что странного в происходящем?"

  Куда прёшь! – рявкнул он на чуть было не задевшего его своим возком со льдом пронёсшегося мимо ящера. – Не видишь!

  Морда зубатая, – тут же сбавил он тон, краем глаза заметив КАК зыркнул в его сторону ящер.

  – "Ну его, – подумал Куница. – Из охраны – никого. И ЭТИ кругом, без привязи".

  Всё-таки было что-то неправильное в том, что компания землян использовала в своих целях бывших подгорных людоедов. Не говоря уж о том, как она их использовала – без охраны. Пусть была от них польза, и несомненная, но, всё равно – это всё неправильно. Хороший ящер – мёртвый ящер.

  – "Стоп! – мысленно остановил он семя. – Что только что пришло мне в голову? "Хороший ящер – мёртвый ящер".

  – "Вот! – чуть было не подпрыгнул он от радости. – Ящеры! Несуразица в них!"

  – А Косой, да рябой тоже пользовались вашими услугами?

  – Чего? – недоумённо глянула на него Маша. – Боюсь, я тебя не понимаю. Какими услугами?

  – Ну, этими, – замялся Куница.

  – Какими этими? – вдруг захолодела лицом Маша. – Выражайся яснее.

  – Пленных давали им на работы? – наконец-то поспешно сформулировал вопрос Куница. Под жёстким взглядом Маши он вдруг почему-то почувствовал себя неуютно. – Голова со Старостой брали у вас пленных на какие-либо работы для себя?

  – А-а-а, – как-то странно нехорошо покосилась на него Маша. – Что? Тоже надо пруд под карпиков в усадьбе выкопать? Тоже решил заняться ландшафтным дизайном у себя дома?

  Никак твоя Сашка уговорила таки тебя выкопать ей декоративный прудик у вас в садку? Ладно, рассмотрим ваше предложение, господин Куница, – расплылась в улыбке Маша. – Для такого благого дела, поддержать девчонку, мы так уж и быть, выделим вам пару землекопов. Так сказать, по блату. А Сашке, передашь привет и скажешь, что если ещё чего надо, то пусть сама подходит. Сделаем.

  – Этих, – небрежно кивнула она в сторону залива. – Этих у нас много. И никакой промёрзший грунт их не остановит. А сейчас они вообще без дела маются. Зима.

  Вспомнив в каком пребывает положении сейчас его старшая дочь Саша, что та лежит на печи дома кверху поротой задницей, Куница поскучнел. Лучше бы сейчас этой молодухе было не знать, что он вожжами выпорол свою дочь. "Поучил", так сказать.

  Как бы такое вот "поучение", не вылилось бы сейчас в настоящий скандал. Не ко времени. Хорошо что эти две молодухи ничего не знают, а то могли бы и его самого выпороть прямо вот здесь, на берегу этого залива. С этих станет.

  Покосившись на отвлёкшуюся в сторону Машу, Куница постарался не возвращаться больше к данной теме. Эти две шалавы могли и не такое учудить. С них станется. А охрана, как назло, застряла где-то на берегу, охраняя внешний периметр. Мол, тут всё под контролем, спокойно.

  – "Да какое тут спокойно, – чуть не выругался он вслух. – Ящеры без привязи свободно вокруг ходят. Лёд из полыньи таскают куда-то в сторону, продолжая расчищать от него залив. Набросятся – кто остановит. Машка? Эта..."

  Смотрю, вы решительно взялись за дело, – кивнул он в сторону залива. – Такими темпами со своими ящерами вы за пару дней полностью освободите залив ото льда.

  Может солнышка лучше подождать? Ещё месяц, другой и оно само тут всё растает.

  – Если мы с вами договоримся, – улыбнулась уголком губ Маша, – то нам уже сейчас нужна свободная вода в заливе, чтоб восстановить у команд барж утраченные за зиму навыки. А там, на реках возле заводов, куда мы их потом перетащим, нет места для этого.

  Тут же, – кивнула она в сторону озера. – Натуральный полигон. Стреляй, не хочу. И расчищать ничего не надо. На десятки вёрст вокруг ровная белизна. И всё видно. Кто, как и куда стреляет, – уже широко, не скрываясь расплылась она в весёлой улыбке. – Корней давно хотел сюда перебраться, потренировать своих парней. А то там стрельнешь, а куда попал – поди разбери за стеной леса. А вырубать поляну под стрельбище – нет ни сил, ни времени.

  – Да, сложно там у него, – понимающе покивал Куница. – Как, последнее время не шалят?

  – После того как выдавили с озёр и с предгорий – нет. Словно отрезало. Разбрелись по равнине, пристроились где кто сумел, и считай что подгорных людоедов больше нет. Всё, кончились.

  – "Вот! – щёлкнуло что-то в голове клановщика. – Вот оно! Это – не те ящеры. Эти ящеры – не то, что у меня дома. Там – другие! И давно уже другие. Лет этак пять последних – точно. Там – новая популяция, здесь – остатки старой".

  Вот что меня здесь оказывается тревожит, – едва слышно пробормотал он.

  – Что? – повернулась к нему Маша.

  – Ничего, ничего, – качнул головой Куница. – Это я так, о своём. Не обращай внимания.

  Покосившись на него Маша молча повернулась обратно, смотреть как от причала отходила очередная самоходная баржа и занимала место возле буйка, готовясь к очередным стрельбам.

  Как ни старалась Маша не сорваться, но едва сдерживала внутреннее раздражение. Всё вокруг её раздражало. Что она тут делает? Какого рожна припёрлась на эти дурацкие стрельбы, словно некому этот дурацкий процесс проконтролировать. Она ведь не Белла, с её рыцарским воспитанием, чтоб ей нравились все эти военные игрища. Её дело – деньги и всё что с ними связано. А не эти дурацкие развлечения из глухо пукающих железяк.

  – "Чтоб они все тут провалились. Под лёд, – мрачно пошутила про себя Маша. – Боже, как же холодно".

   Она ужасно мёрзла в своих красивых хромовых сапожках на берегу засыпанного снегом залива, пусть даже и на толстой зимней подошве. И оттого злилась ещё больше, понимая что сглупила. Не хватало только подхватить насморк и свалиться с температурой. Белка тогда её точно прибьёт. Столько дел, а она заболела.

  Сколько раз Белла говорила ей, что надо закаляться. Но вечером, подходя к тазу с холодной водой, чтоб на ночь вымыть ледяной водой ноги, Маша каждый раз приходила у ужас, совершенно не понимая подругу. Как можно было так над собой издеваться? Ведь она женщина, а не солдафон какой-то. И ей совсем не обязательно иметь железное здоровье, как к тому стремится эта дурочка.

  Нет, такое "закаливание" точно было не для неё. А Белла? А Белла пусть делает всё что захочет. У неё своя голова. Маша не собиралась тупо копировать поведение подруги.

  – "Вот только надо было всё же одеть валенки, – пришла досадная мысль. – И кожаные, пропитанные воском калоши. Нечего форсить, подражая этой хладостойкой воительнице. В конце концов она любит тепло и ничего плохого в том нет. Всё, решено. С этого дна – никаких больше глупостей".

  – Значит, говорите что ваши ящеры копают пруды для Головы и прочих.

  – Что? – вернулась Маша в реальность.

  – Говорю, ваши ящеры копают пруды, – повторил Куница.

  – А-а-а, копают. Хорошо копают, быстро. И что?

  – Значит, он хорошо с ними знаком.

  На удивлённый непонимающий взгляд Маши в его сторону Куница уже не отреагировал, думая о чём-то своём.

  – "Проклятье, вот откуда такая уверенность Сильвестра, что все разговоры о новой популяции подгорных и об их угрозе для города пустой звук. Я пять лет последних не видел ни одного представителя старой популяции, а он никого кроме этой старой популяции вообще оказывается не видел. Он просто не знает что они есть, принимая одних за других. Внешне же, если точно не знать и внимательно не присматриваться – не различишь.

  И что? Что это значит?

  А значит это лень и несообразительность. Совершенно недопустимые вещи для руководителя пограничного города", – рассердился на самого себя Куница.

  Все его страхи и неуверенность, вся его нерешительность словно озёрной волной были смыты захлестнувшей его злостью. Он, дурак, делает всё для родного города, никуда не лезет, ни в какие политические интриги не суётся, ни в какие союзы и объединения не вступает. Даже на выборы себя на место нового Главы города не дал ещё окончательного согласия. Лишь собственной кровью защищает рубежи человеческих земель. И более ничего!

  Даже как-то помог тому же Косому в приобретении новых земель в пограничье и наращивании его богатства, и богатства его клана, лишь бы было спокойствие у него за спиной. А этот самодовольный болван даже не соизволил продрать собственные глаза на творящееся вокруг.

  "Ящеров нет! Нет никакой новой популяции! Чего ты беспокоишься! Никакой войны не будет! Какие два года! Это всё пустые слухи!". Вот дословные слова этого идиота.

  Да вот же они, кретин! Вот – старая популяция! Та самая, из которой он уже несколько лет на своём участке границы не видел ни одной особи. Никого!

  Там – на границе – только новые! Только помесь! Только ублюдки!

  И там грядёт война.

  А здесь? Здесь всё по старому! Тишь да гладь, да лени благодать. Потому-то он ничего и не видит.

  НЕ ХОЧЕТ ВИДЕТЬ!

  Всё встало на свои места. Последние сомнения и неуверенность пропали. Больше он не будет так упорно отказываться от настойчивых предложений соратников выдвинуться на пост Главы Старого Ключа при очередных выборах. Всё. С этого дня всё будет иначе. Он даст своё согласие. А значит – выборам быть. Его клан был последним, кто ещё противился их проведению, и с его согласием ничто уже больше не сможет остановить стронувшуюся лавину. Даже возможная война! Ничто их проведение не остановит.

  И даже если Косой со своими клевретами попробуют – ничего у них не получится. У пограничных кланов хватит влияния в Территориальном Совете, чтоб опять на неопределённое время не отменять и эти, пусть даже ещё окончательно и не утверждённые выборы. Всё! Он будет новым Главой! Он так хочет – и так будет!

  И Куница в тот момент ничуть в том не сомневался, потому как всё за что он брался, всегда заканчивалось победой. Натура у него была такая – победитель.

  – "Вот потому-то и Сильвестр так всегда юлой вкруг меня и ходил, ублажая, – самодовольно подумал он. – Знал что я сильней его, потому и старался тихо и ненавязчиво с пути убрать, подсовывая всякие важные и ответственные дела. Типа последнего – охрана государственной границы. Всё, хватит. С этого дня начинаем новую жизнь".

  Однако сразу начать новую жизнь к неудовольствию клановщика, не получилось. Сперва пришлось пройти сквозь длительную тягомотину окончания испытаний и подписания грандиозного количества всяческих бумажек, от одного вида которых Куницу чуть было не стошнило. И грандиозной пьянкой в конце.

  Вот любят же земляне обставляться всякой ерундой, особенно бумажками, в надежде предусмотреть любой возможный случай. А уж погулять... М-да, словно всю жизнь только этим и занимаются...

   "Ну да Бог с ними, – мысленно махнул на всё рукой Куница и стремительно, чтоб не затягивать, подмахнул все подсунутые бумаги.

  Даже вникать ни во что особо не стал, понимая что ничего лишнего бабёнки эти не подсунут, побоятся. Бумаги бумагами, а правда, правдой. И если он посчитает что его обманули, то никакая бумага, никакой суд его не остановит, даже Божий. И хорошо, что обе девицы прекрасно это понимают. Меньше будет потом проблем.

  Куница торопился домой. Нельзя было надолго оставлять границу. Тем более в такое тревожное время, когда сегодня в полдень он дал окончательное согласие своим соратникам на участие в выборах, и гонец с известием о том уже понёсся предупредить всех заинтересованных лиц.

  Теперь на счету была каждая минутка.

  Даже на устроенную девицами по своему обычаю грандиозную пьянку в честь заключения столь выгодного союза решил не оставаться. Взял, так сказать, "сухим пайком", ящичек специально для него тщательно упакованных в тонкий войлок поллитровых изящных бутылочек элитного когнака, чтоб дома и самому было что выпить, и чтоб домашних своих было чем побаловать.

  При мысли о доме, по спине главы клана пробежала маленькая холодная струйка, словно в спину ему повеяло ледяным ветерком. Последнее пожелание этой баронессы передавать привет своей старшей дочери, вызвало в душе клановщика нешуточное беспокойство. Уж слишком внимательно смотрела та ему в глаза, словно на что-то намекая.

  – "Всё! – решил он для себя. – С поркой молодых задниц, даже если они столь родные, завязываем. А то узнают – ничего этих двух баб не остановит, даже возможный разрыв отношений. А эти две безбашенные бестии точно пойдут на такое, если вожжа под хвост попадёт, точно. А оно мне надо? Нет! Всё. Завязываем.

  А хромовые сапожки на тонкой подошве я всё же покупать дочке зимой не буду. Здоровье дитяти дороже".

  Утро Старшины..

  Четверг – не самый приятный и удобный день, как ни посмотри. И то, что они с Сильвестр Андреичем с утра прочно застряли на своих рабочих местах в Управе, занимаясь самой разнообразной текучкой, Силе Савельичу удовольствия не доставляло ничуть. Голове то что, тот с утра был бухой и делами практически не занимался, привычно свалив все дела на товарища. А вот товарищу...

  Впрочем, товарищ ничего против не имел. Власть определялась делами, а не положением и не самомнением. И если твой "старший" товарищ этого не понимает, то это проблема самого товарища, но никак не его, не Силы.

  – Ведьма вернулась.

  – И чего?

  – Савелий, ты слышал, что я тебе сказал? Поречная Ведьма вернулась! Изабелла де Вехтор вернулась в город. Несколько дней её в городе не было, а тут снова вернулась. И это в который уже раз. Что не первый, совершенно точно, – невнятно пробормотал Староста.

  – Да и хрен бы с ней. Тебе то что. Не всё равно куда она ездила?

  – Блин, тогда я ничего не понимаю. Тебе что, всё равно?

  – Чего уж тут непонятного, – тяжело вздохнул Голова, подымая опущенную на руки голову. – Идиотизм. Вы все прям с ума посходили с этой ведьмой. И то она, и это... тоже она. Прям, вездесущая какая-то особа, – криво усмехнулся он. – Но если даже и так, то что. Баба с четырьмя детьми по определению должна мотаться туда-сюда и не сидеть тихо на одном месте. Если, конечно, она хочет хоть как-то прокормить своих детей. И не только одной кружкой колодезной воды с кусочком хлеба. Сидор то её, сбежал от бабы в Приморье. Не выдержал видимо её гиперактивности и сбежал.

  Поняв, что только что ляпнул довольно пошлую двусмысленность, Голова негромко довольно заржал.

  – Ну и правильно сделал.

  А насчёт этих ваших постоянных воплей по поводу её ведовства... Пф-ф-ф! – расфыркался насмешливо Голова. – Неужели непонятно, что никакая она не ведьма, а так себе, соплюшка неучёная, вреда от которой нет и можно не опасаться.

  Кто её учил? – вдруг воткнул он свой пронзительный взгляд прямо в глаза Старосты. – Никто! – словно припечатал он его. – Мать погибла когда она была ещё в несознательном возрасте. А тёток и бабок рядом не было. Воспитывал её друг семьи, её нынешний Советник. Так что премудростям женского ведовства обучить её было некому. А потому и возможностей своих она или почти не знает, или толком не может ими воспользоваться. А потому для нас и не опасна.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю