Текст книги "Бабье царство. Возвращение... (СИ)"

Автор книги: Анатоль Нат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 32 страниц)

  Ходят слухи, что вы его буквально раздели, – бросил он косой взгляд на невозмутимого Корнея. – И мастеров его корабелов чуть ли не силой на верфях своих держали, заставляя в три смены работать.

  – Врут, – равнодушно зевнул Корней. – Всё врут. А мастера сами подрядились на дополнительные заработки, деньгу заколачивали. Так что, все всё врут, а ты чужие враки разносишь. Нехорошо это. А с нами можно легко договориться. Главное, было бы желание.

  Ну, так как? Может, насчёт учеников передумаете?

  – Даже не заикайся, – мрачно буркнул кузнец. – И вообще, этот вопрос не ко мне. Такими делами у нас мастер Дутов занимается, Святослав Игоревич. Так что, все вопросы к нему.

  Эх, – потянулся он, разминая мышцы. – Что-то заболтался я тут с тобой. Так всё-таки, может, что присоветуешь?

  – Насчёт груза в машинах? – переспросил Корней.

  – Ну да.

  – Всё то же. Поговори с Васькой. Он здесь единственный кто может принять хоть какое-то решение. Не гляди, что молод. Это его епархия.

  А ко мне больше не подкатывай. Я в их дела не лезу.

  Или с Галькой ещё раз попробуй потолковать, – вдруг издевательски ухмыльнулся Корней. – Это же её десять машин вы собирались тащить из болота.

  Предложишь ребятам что интересное, глядишь, и договоритесь. Может, и пойдут они с тобой на мировую.

  – Такие дела не я один решаю.

  – Один, не один, ты главное реши, что тебе надо. Нужна латунь из болот, или нет. А то, гляди, как бы поздно не было. Того и гляди ребята в Приморье своё рванут, плюнув на всё. Колька совсем извёлся. Не успеешь решить, с носом останешься.

  Покосившись задумчиво на Корнея, помолчав, кузнец наконец-то пробормотал, придя к какому-то решению:

  – Ты прав. А слетаю ка я, пожалуй, с тобой в город. Вот когда вернусь, тогда и поговорим. Ты, кстати, когда домой?

  – Сегодня вечером, – пожал тот плечами. – Отбомблюсь по округе, для порядка, лебёдку ребятам оставлю, и можно лететь обратно. Я им здесь пока не нужен.

  – Ну а ты, если собрался со мной лететь, иди вещички собирай, – повернулся он к кузнецу. – Сюда сегодня я уже не вернусь. И если хочешь завтра же быть обратно, поторопись. Через час мы вылетаем. С тобой или без тебя.

  Arriwel блудного кузнеца.

  Торчащий из-под капота грузовика туго обтянутый грязными плотными штанами зад при всём желании нельзя было спутать с мужским. Изящество обводов прямо таки кричало о половой принадлежности копающегося в моторе субъекта.

  Ржавка еле сдержался, чтобы с ба-а-альшим удовольствием не провести ласково ладошкой по туго обтянутой материей симпатичной заднице. Да, нельзя было. Могли не так понять. Точнее, не могли, а всё бы правильно поняли, и у него мгновенно образовалась бы немаленькая куча проблем, мало совместимых со спокойной, а главное со здоровой и долгой жизнью. С железными кулаками Андрюхи Буяна, а главное с тем как тот быстро расправлялся с обидчиками своей жены, Мыкола Ржавка хорошо был знаком. Как с первого взгляда разобрался, чей это изящный задок торчит из-под грязного, облепленного кусками мокрого мха и торфа ржавого капота.

  – Здравствуй, Галочка.

  – И тебе не хворать, пропащий ты наш. Как слетал? Обещался вроде на другой день быть, и уже который день как нет тебя.

  – Я вся прям, истомилась, – с издевательски презрительной хрипотцой в голосе сексуальным голосом проворковала она.

  Ржавку явственно передёрнуло.

  Высунувшись из нутра машины, Галка с довольным видом подобрала лежащую рядом грязную тряпку ветоши и с преувеличенно старательным видом принялась тщательно вытирать грязные руки от машинного масла. Вся она буквально светилась от удовольствия, словно хвастаясь тем, чем сейчас была занята.

  Определённо, как только в её руки попало что-то действительно стоящее, бабёнка буквально расцветала. И куда-то сразу пропадала вечная её хмурость и недовольство.

  – Ну, как съездил, рассказывай.

  – Вижу, всё же вы послушались меня, – хмыкнул кузнец, глядя на стоящую перед ним машину. – Сразу смотрите, что надо подняли со дна, а что нет. Монстра взяли.

  – И отличного качества к тому ж. Целёхонький, – с гордым видом согласилась с ним Галка. – Только вот времени вытащить его много занимает. Сутки с первым ковырялись, – слегка помрачнев, всё ж улыбнулась ему Галка. – Да и с остальными не легче. Задал ты нам задачку, Мыкола. Теперь, пока со всех сторон находку на дне не обмацаем, не подымаем.

  Как тебе? А?! Работаем! – гордо указала она на стоящие рядом с первым ещё два точно таких же больших, даже на вид мощных немецких бензовоза.

  – Немецкие, – гордо проговорила Галка. – Три штуки. На десять тонн грузоподъёмности каждый, если верить тому, что глаза видят. Мерседес-Бенц, как ты и говорил. Ста десяти сильный мотор и десять тонн перевозимого груза. Практически новенький, словно только вчера в болото попал. Мечта идиота! – весело, не сдерживаясь расхохоталась она.

  Нам бы ещё парочку таких со дна поднять, чтоб было ровно пять штук, тонн на пятьдесят бензина, и можно больше ни о чём не думать. Сашка Белый, сынок Кура, говорил, что в таком состоянии он никогда ещё машин отсюда не видел. Две недели пошаманит над ними, подправит, подмажет, где надо подтянет, и можно будет смело хоть в Приморье отправляться, хоть куда.

  Представляешь! Две недели! И всё это кончится, – Галка, не скрывая своей радости, обвела рукой вокруг. – Как оно всё мне надоело, – покачала Галка головой, – ты, Мыкола, даже не представляешь.

  – Не понял. А патроны что, так и не подымали? Так в воде и бросили?

  – А на фига? Они ж гнилые, – безразлично пожала Галка плечами. – Да и мы пока ещё окончательно не решили, надо ли нам это, или стоит остановиться только на бензовозах. Там под водой пока есть из чего выбрать.

  Больно у них моторы мощные, – с нескрываемой любовью, Галка нежно провела измазанной в масле ручкой по откинутой вверх боковой крышке капота. – И состояние просто идеальное. Ста десяти сильные дизеля, вся ходовая целая и цистерна, как правило чем-то обязательно залита. Бензин или солярка. Внутри – всё как новенькое, да и снаружи – ничего.

  Я сама маркировку на моторах видела. Даже сначала глазам не поверила. А потом сам Фома Аквинский подтвердил, – с непередаваемо гордым видом проговорила Галка. – Он в этих делах дока. Специально к нам сюда прилетал смотреть, что мы тут со дна достали. Времени своего не пожалел, лишь бы точно удостовериться. Он и сказал, что за монстров мы вытащили.

  – Ну? – хриплым, давшим лёгкого петуха голосом, невольно проскрипел Ржавка.

  – Баранки гну, – довольно ухмыльнулась Галка. – Мерседес-Бенц L10000. Мощность мотора сто десять лошадиных сил, груза берёт десять тонн. Мечта! Ничего другого нам и не надо.

  Жаль только мало. Всего пять штук пока нашли. Три подняли, два на дне осталось. Может где и ещё есть, да нас время поджимает. Решили пока ограничиться тем, что уже нашли. Завтра остаток подымем, проверим и уже всё разом домой поволокём.

  Потом мне с Васькой надо будет ещё пяток студебеккеров на запчасти поднять, чтоб запас был, и шабаш. Хватит. Ты был прав. Тут много всего интересного найти можно. Тут лет на десять таскать, не перетаскать. Жаль только времени у нас больше на развлечения нет.

  – А гильзы? – Мыкола довольно невежливо перебил восторженные вопли Галки.

  – Достал уже. Что гильзы? Нам-то они на фига? – раздражённо проворчала Галка. – Ты чё, мужик, забыл? Нам машины нужны, чтобы в Приморье съездить, а не латунь твоя ненаглядная.

  У нас любовное приключение, а не коммерческое предприятие. Это только Кур, мерзавец, к нам со своими машинами на шею навязался. А сами то мы торговать по трассе не собирались. Ну-у-у, пока, по крайней мере.

  – А чего?

  – Что, чего? – вдруг растерялась Галка.

  Совсем невинный вопрос кузнеца неожиданно сбил её с враждебного настроя, и она не знала, что сразу ответить.

  – Чего ж вы так, – ухмыльнулся кузнец, почувствовав, что зацепил Галку. – Вроде сама собиралась поторговать в Приморье, а тут взяла и сама же отказываешься. Аль вам денежка не нужна? Кур рядом с вами торговать будет, а вы значит, нет? Странно это.

  – Да не думала как-то. Не до того как-то было, – несколько замедленно отозвалась Галка, растеряно уставившись на Ржавку. – А ты что, что-то стоящее предложить готов? Что-то рожа твоя буквально цветом маковым расцвела. Значит, точно что-то задумал.

  Выкладывай.

  Бросив на мотор под капотом грязную ветошь, Галка пристроилась на край радиатора и, судя по заинтересованному взгляду, собралась внимательно слушать.

  – Ну? – поторопила она кузнеца.

  – А Ваську с Колькой ваших не подождём? – ухмыльнулся тот.

  – Народ в поле, нечего отвлекать, – отрезала Галка. – Будет поздно вечером, когда под водой уже ни хрена не увидишь. Или ты что, думаешь ради такого болтуна как ты, они всё бросят и как собачки к тебе подбегут. Чаз-з-з! У людей дел своих полно и световой день дорог. Поднять целую, в приличном состоянии машину со дна ой как не просто. Так что, придётся тебе до вечера подождать, – хмыкнула Галка. – У костра и расскажешь своё заманчивое предложение. А сейчас вкратце, выжимку. Чтоб до вечера было мне, о чём подумать.

  – Вкратце, – внутренне возликовал Мыкола, понимая, что Галка теперь полностью у него в руках. – Вкратце, слушай.

  Наше предложение такое. Как выбираете вашу халявную десятку, а потом – одна тонна поднятых со дна боеприпасов с латунными гильзами – нам, десять машин, по вашему выбору – вам. Без всякой платы. Баш на баш.

  Обязательное условие – вся найденная латунь, во всех её видах – наша.

  – Фи, – поморщилась Галка. – Неинтересно. Так с вами и до зимы тут проторчишь, поднимая со дна всякую дрянь. А нам надо на юг, к морю.

  Так что твоё предложение не катит. Это я тебе и без всякого вечера скажу, сразу за всех. Чего-нибудь получше предложи. К примеру, денег заплатить за ныряние. Заплатишь, мы тебе за оставшуюся пару недель, из-под воды чего-нибудь интересного достанем. К примеру, чёрта лысого. Так сказать, заработаем себе на карманные расходы. А потом – бывай, дядя.

  Как тебе встречное предложение?

  – Не пойдёт. Две недели нас никак не устроят. Что можно сделать за две недели? Ничего. А нам надо чтоб в итоге у нас вышло десять тонн чистой латуни.

  – Сдурел! – ахнула Галка. – Это же, если только по патронам считать, не менее тридцати тонн боеприпасов надо из воды поднять. А где ты их тут столько найдёшь? Это значит, нырять и нырять. Не, Ржавка, лучше мы на солнышке, да на морском тёплом песочке погреемся, чем тут с тобой в холоднючей болотной воде будем талапаться. Да ещё за какие-то ненужные нам ржавые машины. Не-е, такое дело не пойдёт, сразу говорю.

  – Это же, – замялась Галка, что-то в уме подсчитывая. – Это же...

  Глаза Галки изумлённо распахнулись, в каком-то неприкрытом недоумении глядя на кузнеца.

  – Мыкола, у тебя точно крыша съехала. Это же триста машин будет. Куда нам столько? Не-е-е, – растерянно покачала она головой. – Так дело не пойдёт. Нафиг, нафиг, дорогой товарищ. Нам такого не надо.

  – Чтобы греться на морском бережку, на чистом морском песочке, надо туда ещё попасть сперва, – холодным деловым тоном оборвал Галку кузнец. – А ни через две, ни через три, ни через пять недель ничего готового к поездке на юг у вас не будет. Никто вам машины ваши не починит и на ход не поставит. Ни я, ни Кондрат, ни даже Кур Белый. Никто. Запрет кузнечных гильдий на работы с вами, до решения в положительном для нас ключе данного вопроса. Считай это ультиматумом.

  Мастер Дутов, Станислав Игоревич сказал, что пока вы не подымите из воды потребные нам десять тонн чистой латуни, то есть, тридцать твоих гнилых тонн, никто вам помогать с ремонтом не будет. Ни за деньги, ни за так. Можешь считать это непременным условием нашего дальнейшего плодотворного сотрудничества.

  И поверь, Галочка, никто из наших против мастера не пойдёт. Только такие отморозки как ваши Трошины. А те плотно заняты на строительстве баронессового дирижабля, и отвлечься не могут. Не веришь мне, спроси своего Корнея. Он наверняка точно знает плотность загрузки братьев Трошиных, потому как чуть ли не каждый день туда мотается по каким-то своим делам. Он подтвердит. Никто вам не поможет. По крайней мере, в обозримые этим летом сроки. А кроме них и нет никого. Дурных нет идти против кузнечной гильдии.

  Так что, нет у вас выбора. До вечера хорошенько подумайте, и добровольно, с песнями, плясками, и обязательно с улыбочкой, соглашайтесь. Для вас же лучше будет. А мы вам, пока вы таскаете латунь из воды, машинки ваши наладим и подготовим к этому вашему автопробегу. А заодно и потребный двойной комплект запчастей на поход подберём из вашей же добычи. А то много ли целого с этой десятки твоей бесплатной снять можно. Мелочь. А надо вам много, уж поверь мне, я с этим убитым ещё до нас военным старьём не раз уже сталкивался. Так что, если хотите спокойно до моря своего добраться, и так же спокойно ещё и обратно вернуться, соглашайтесь. Выбора у вас нет. Подумай, Галочка над этим, хорошее предложение.

  – Свежо предание, да серется с трудом, – грубо выругалась Галка. – Как были вы все кузнецы бл..ди, так ими и остались. У меня встречное, не менее хорошее предложение. Да пошёл ты, сам знаешь куда.

  – Я то пойду. А вот вы куда пойдёте? – невозмутимо отозвался кузнец.

  – До вечера, – холодно улыбнулся он. – Надеюсь, всё же передумаете. Потому как выбора у вас нет, у сопляков. Тридцать тонн, Галочка. Тридцать! И не пудом меньше.

  – Выбор есть всегда, – жёстко отрезала Галка.

  Впрочем, сама она в тот момент так уже не думала.

  Вечер у костра.

  Этот вечер у походного костра на болотном острове если и напоминал что, то скорее свару злых, передравшихся меж собой собак, где все бросались друг на друга. И всё же им хватило одного часа, чтобы прийти к единственному приемлемому для всех решению.

  У них действительно не было выбора. Кузнец чётко всё рассчитал. И буквально на глазах наливающиеся синяки в пол лица и мрачные физиономии двух братьев Белых Сашка да Петра, были прямым тому подтверждением.

  На прямой вопрос, помогут ли они и их отец до отъезда в ремонте поднятых из болота машин, все получили не менее прямой ответ – нет. За что и огребли по физиономии. Тут же, не отходя далеко от костра.

  – Десять тонн..., – задумчивый Васька сидел, вытянув мокрые сапоги к костру и чуть прищурив глаза, внимательно наблюдал за пляшущими язычками пламени в костре. – Десять тонн чистой латуни. А поднять со дна придётся тридцать. Пипец!

  В общую свару и тем более в драку с братьями Белыми он не вступал, всё это время, упорно обдумывая "предложение" кузнеца. И как ни крутил, выбора у них действительно не было.

  – Кто-нибудь мне скажет, почему десять? Почему именно десять тонн чистой латуни. Не пять, ни две, а именно десять?

  – Тебе не всё равно? – огрызнулся злой как шершень Андрюха Буян.

  Сердито дунув на сбитые в кровь костяшки кулака, он с непередаваемым удовольствием наблюдал, как буквально на глазах справа под глазом Петьки Белого наливается синевой огромный синячище. Его работа.

  – Нам то что, зачем им латунь, – презрительно сплюнул он в сторону мрачных, жмущихся в стороне братьев Белых с тремя своими работниками. – Понятно, что зачем-то надо, раз на такую подлость пошли. Да ещё и мелочь эту кузнечную к тому принудили.

  – А я тебе отвечу, – медленно проговорил Васька. – Просто продав десять тонн латуни, они выручат где-то около сорока двух тысяч золотых.

  Хорошие деньги, но можно получить и больше.

  Сделав из десяти тонн латуни не менее миллиона патронных гильз, снарядив которые и продав потом на юге или на западе, они заработают уже не менее десяти миллионов золотых. Вот тебе и весь их интерес.

  А с нами расплатятся тремя сотнями ржавых грузовиков, которые мы же сами и подымем из этого проклятого болота. Им прибыток, мы в дерьме.

  – Спасибо, – поклонился Ваське Андрюха. – Спасибо тебе Васечька, что просветил меня дурака серого. Теперь я точно знаю, в какое дерьмо я окунусь. До этого не знал и был спокоен. А теперь – точно знаю, как нас собираются поиметь. Спасибо тебе, умничка ты наш.

  Тебе тоже фонарь под глаз поставить? За правду, – угрожающе сжал он пальцы в кулак. – Так я могу, мне сейчас легко.

  – Успокойся, – Галка мягко опустила свою руку ему на плечо. – Васька здесь ни при чём. Это нам мастера Дутова благодарить надо. Не получилось с Изабеллой Юрьевной, он решил через нас действовать. И если мы не хотим здесь до зимы оставаться и отложить на следующий год поход на юг, надо думать, что предпринять.

  – Да я уж всё продумал, – мгновенно успокаиваясь, негромко проговорил Андрюха. – Безопасных патронов столько им надо, под водой нет, а вот снарядов полно. Придётся нам их поднимать. А это опасно.

  Я это сразу понял, оттого и взбесился. Приходится жизнью рисковать из-за какой-то жадной сволочи, которая хочет на нашей крови нажиться и заработать много-много денег.

  Десять миллионов, – с горечью повторил он. – Понятно теперь их козырной интерес и то, как они извернулись. И понятно, почему Ржавка к костру даже не подошёл. Знал с...ка, что по роже получит, потому и скрылся заранее, пока мы тут не перебесимся. У-у-у, тварь!

  – Можете не нырять, никто вас к морю прям счас не гонит, – подал голос один из братьев Белых.

  – Заткнись, Петька, – устало отозвался Андрюха. – Заткнись, а то вообще из отряда выгоним и не посмотрим на то, что твой отец нам нужен. Теперь ему есть замена. Согласимся, любой кузнец в городе сделает то, что мы скажем.

  А это мысль, – вдруг резко повернулся он к Галке. – Что если нам братьев Белых вообще из отряда турнуть? На кой ляд они нам теперь сдались? Как нужда в них пришла – так оба сразу в кусты, против отца, мол, не пойдём. Ну и пошли тогда они отсюда. Оба!

  – Выношу вопрос на всеобщее обсуждение, – обвёл он собравшихся злым, лихорадочно горящим взглядом. – Раз братья Белые пошли против нашего общества, предлагаю выгнать их из отряда и впредь дела с ними не иметь. Кто согласен?

  Внимательно оглядев лес поднятых вверх рук, повторно ещё раз пересчитав, медленно, словно замороженный повернулся к побледневшим братьям.

  – Вон отсюда. Оба. И работничков своих заберите, всех трёх. С нами в Приморье вы не едите.

  Дождавшись, когда грязно ругающиеся братья Белые вместе со своими тремя работниками скроются в темноте, медленно обвёл взглядом оставшихся.

  – Ну что? Остались только свои? Раз так, то вопрос ставится на голосование. Кто – за то чтобы поднять из воды тридцать тонн боеприпасов с латунными гильзами в обмен на машины?

  Кто против, уже не спрашиваю, – с горечью прикрыл он глаза, подтверждая общее согласие.

  Лес поднятых рук подтвердил: у них не было выбора. К морю хотели ехать все. И сейчас, этим летом, а не когда-нибудь потом. Все готовы были рискнуть.

  Лесные итоги.

  Два! Всего лишь два месяца бешеного напряжённого труда вымотали его больше, чем весь прошедший, богатый на события год. И принёс ему больше, чем предыдущие пять лет.

  Но почему-то ничего сейчас Ржавку не радовало.

  Тридцать тонн гнилых, покрытых зелёной патиной боеприпасов с латунными гильзами. В будущем – прекрасные десять тонн чистой, драгоценной латуни. И сто десять ржавых машин парням в собственность. Пока сто десять. Остальное, две сотни, – потом, когда у ребят опять появится свободное время, и они смогут вернуться обратно на болота. Десять, что первоначально Галке было бесплатно обещано, и сотня – под разбор на запчасти, в счёт платы за поднятые из воды латунные гильзы. Казалось бы, можно было радоваться, задача выполнена. А вот радости почему-то и не было.

  Неравноценный обмен, с какой стороны ни посмотри. Оттого, наверное, и на душе у Ржавки было противно, словно детей обокрал.

  Сто десять ржавых, облепленных торфом и грязью, разбитых в войне остовов хороших когда-то машин, из которых эти парни и девчонки в лучшем случае соберут потом полтора десятка хоть на что-то пригодных агрегатов. Остальное же им всё равно придётся бросить. Здесь, или там, куда они собрались весь этот хлам вывозить, без разницы. Потому как, возиться со всем этим хламом никто для них бесплатно не будет. А самим им ремонт и восстановление всей добычи не поднять. Ни денег, ни умений, ни производственной базы, ни у кого из них не было.

  Ржавка чувствовал себя откровенной сволочью, обокравшей маленького ребёнка. Особенно на фоне того восторга и безудержного детского энтузиазма, что буквально физически ощущался разлитым вокруг этого молодняка. И это, не смотря на то, что все они прекрасно осознавали, как на самом деле с ними обошлись.

  Никогда бы он не подумал, что можно так работать. На что уж сам был до работы злой, но эти щеглы и малявка, даже его переплюнули. И не столько по количеству поднятого из болота ржавого металла, сколько по тому, с каким энтузиазмом они работали.

  Такого ненасытного желания днём и ночью вкалывать, Мыкола Ржавка в своей жизни никогда ещё не видел. Двадцать четыре часа в сутки, утром, днём и вечером, в три смены, без перерыва, бегом-бегом-бегом, с короткими перерывами на перекус и оправиться.

  И вот, пожал те вам.

  Сто десять вытащенных из болота машин всего лишь за два коротких летних месяца. Больше, чем по машине в день. А у него тридцать тонн старых боеприпасов.

  Каждое утро теперь, Ржавка подходил к этому машинному кладбищу и с угрюмым видом наблюдал, как не унывающая группа молодых парней ловко цепляла тросы под днище очередной развалины, и закрепив, утаскивала куда-то к себе на литейный завод. И следующим утром картина повторялась заново. И так каждый день, снова и снова.

  И вчера ещё казалось бы безумные расстояния от болота до завода и обратно уже так совершенно не воспринимались. И если бы ещё два месяца назад кто-нибудь сказал кузнецу что подобное вообще возможно, тот рассмеялся бы ему в лицо. Теперь, на его лице улыбки не было и следа.

  Потому как Мыкола отчётливо понимал, насколько всё это глупо. Да подняли, да вывезли. Толку то?

  Не было в том ни малейшего смысла, что они делали.

  Восстановить до рабочего состояния всё, что они подняли из болот – было можно. Только вот смысла в том не было ни малейшего. И он искренне не понимал – зачем. Зачем они это делают? Зачем так надрываются? Ведь это же очень серьёзные деньги будут восстановить всё. Очень большие деньги, которых у них нет. Зачем? Зачем им это надо?

  Хотя то, что парни приноровились достать из торфяника, ему серьёзно нравилось. Что ни говори, а парни выбрали лучшее из того что там было:

  Судя по маркам, два десятка каких-то незнакомых немцев, тех самых неподъёмных монстров L10000, как их определил Фома. Какие-то десятитонные монструобразные бензовозы, на которые под водой мальцы сразу положили глаз. Плюс три десятка Опель-Блиц, тех, которые Мыкола прекрасно знал по прежним временам, и в кузовах которых первый раз нашлись боеприпасы. Плюс три советские полуторки, которые и подняли из воды единственно потому, что было удобно, быстро и легко доставать. Рядом с островом, мелководье, да и вес небольшой. И, что немаловажно, в удивительно прекрасной сохранности.

  И десяток, так понравившихся Галке лёгких немецких броневиков. Лежали, практически рядом с островом на чистой воде в торфянике. Чего, спрашивается было не прихватить.

  Остальное, сорок семь штук исключительно американских трёхосных студебеккеров, которые специально выискивали по всему болоту. Те самые, которые Галка со своей бандой особо отбирала под себя.

  И теперь на когда-то широкой и такой, казалось бы, раньше просторной поляне острова, ногой некуда было ступить. Каждый ровный клочок земли был теперь занят остовами машин.

  И жалкий клочочек с огромным трудом отбитого у этих щеглов, куска твёрдой землицы под его рассыпающиеся в руках гнилые ящики с патронами и снарядами. Тридцать тонн разносортных боеприпасов. И то, только потому место выделили, что за скалами. Если, мол, рванёт, так чтоб их рухлядь ржавую не потревожило.

  Бестолочь мелкая. С чего бы тут рвануть? Сгнило уже всё. Капсюли – сгнили, дырка одна. Порох – промок, считай, что и нет его, пули – проржавели насквозь, одна труха. Чему там рваться, спрашивается?

  Ну а если всё же рванёт там что-то, то тем более бояться нечего. Никто и испугаться не успеет. Всё здесь в клочья разнесёт.

  Мыкола мог быть доволен. Одной только латуни в гильзах здесь столько, что дурная поездочка эта тысячу раз уже окупилась.

  И ещё он совершенно точно знал, где под водой лежит ещё один, не меньший по объёму подобный груз! А если всерьёз заняться поисками, то с одного этого болота озолотиться можно. Одна беда, глубины, где уютно пристроилась его будущая добыча, доступны были лишь при наличии маски с газовым баллоном и компрессором для его подзарядки. И желательно было бы ещё и плоты эти их надувные иметь, составленные из нескольких надувных баллонов, со смонтированной на них мощной дизельной лебёдкой.

  Всё это было у этих сопляков и не было у него. Крайне неприятная и жёсткая привязка к сопливой компании.

  Однако, что ни говори, а парни серьёзно подошли к делу. Кто б мог подумать. Даже самому Ржавке нашлось чему у них поучиться.

  Всё вроде бы должно было быть у него хорошо, а на душе было тяжело. И не было у него больше никакого желания ещё один месяц провести здесь вместе с парнями и с местными комарами. Как ни натирался он защитной мазью, как ни мазался, а крови из него местная мошкара уже ведро, наверное, выпила.

  – "Боже, как я устал".

  Опустив гудящую от смертельной усталости голову в ведро с холодной ключевой водой, Мыкола Ржавка, яростно замотал ею из стороны в сторону.

  – Бр-р-р-р.

  – Не спится?

  – О! Корней. Извини, не заметил. Откуда?

  – Оттуда, – с усмешкой потыкал Корней пальцем в небо. – С облёта территории только что вернулся.

  Люблю рано-рано поутру, перед тем как тащить на завод очередную ржавую дуру, промыслить парочку людоедов, – мечтательно улыбнулся Корней, с весёлым прищуром глядя на первые лучи едва поднявшегося над краем болота утреннего солнца.

  Солнышко ещё не встало, внизу ещё теней полно, туман по низинам, а на верху – солнце. И облака! Красотища! И тут эти, внизу шмыгают. Как на ладони.

  – Ну и каковы успехи?

  – Слышь, Колян, – Корней равнодушно пропустил мимо ушей привычный дежурный вопрос, на который никто никогда не ждал ответа. – Давно хотел тебя спросить. Какого чёрта вы церемонитесь со своими пограничными ящерами?

  Ваське грандиозный скандал закатил, когда он простой дымарь для меня зажёг, чтоб я знал куда лететь. Таитесь тут постоянно среди болота. Зачем? Не проще ли было просто отогнать пограничные племена подальше от границы, чтоб не мешали спокойно работать, и делать спокойно своё дело? Это же болото – клад. А вы них...на здесь не делаете.

  Тщательно вытерев мокрое лицо подолом нижней рубашки, Мыкола насмешливо глянул на Корнея.

  – "Вот же здоровая орясина, а мозгов меньше чем у курицы, – сердито подумал кузнец. – И как этакого болвана в такой компании держат, непонятно".

  Дураки Ржавку всегда раздражали, а уж когда от них что-то зависело, вот как счас от Корнея, то глухое раздражение просто зашкаливало. Насмотревшись на ловкость, с которой тот каждый день вывозил отсюда по одной, по две машины, он и сам хотел бы подкатить с подобным предложением к этому вояке, чтоб тот помог вывезти и его добычу. Уж больно ловко у того всё получалось. Да и неохота Ржавке было тащиться сюда зимой, корячиться потом с вывозом, подвергать себя лишнему риску встречи с людоедами. Особенно когда прямо перед глазами был столь эффективный пример использования дирижабля.

  Вот только после всего произошедшего меж них не знал Ржавка как бы половчей к вояке подкатить. К тому ж компания землян последнее время старалась с кузнецами лишний раз дел совместных не иметь.

  – За прошлый месяц, ты, сколько своих бомб израсходовал? – с невозмутимым видом поинтересовался кузнец.

  Мысли свои он постарался убрать подальше, чтоб до греха не доводить. Корней, при всей его внешней покладистости, был известный отморозок. Скажешь такому в лицо правду, без зубов ведь останешься. Если, конечно, вовсе голову не оторвёт.

  – Помнится, как только ты здесь появился, вы полдня гондолу свою от ящиков с бомбами разгружали. Да и потом ещё не раз сюда бомбы подвозил. Ну и где они все? Ящики на месте, а где бомбы?

  – Ну, – полез чесать за ухом Корней. – Точно не помню, поскольку учёта не велось. Но если вычесть остаток из завезённой сюда партии, то.... Иногда в день до полутонны бомб валил ящерам на головы.

  Ну, – замялся он. – Где-то так, как-то. Когда больше, когда меньше, но последнее время, уже хватает одного моего появления, чтобы жизнь на земле замерла. Разбежались ящеры по дальним углам и попрятались.

  – Прекрасно. А теперь представь, сколько бы стоили потраченные тобой авиабомбы, как если бы ты их покупал через Басанрог. Вот и получишь ответ.

  – Пять тыщ?

  – О, Господи! – всплеснул Ржавка руками. – Да где ж ты такие цены то видел? Пятьдесят – не хочешь! Но, ладно. Пусть будут твои пять тысяч. И всё равно. Это же целых пять тыщ!

  Ты можешь себе представить кого-нибудь в нашем городе, у кого есть столько денег, чтобы просто так взял и высыпал столько золота на головы людоедам? Я – нет.

  "Не считая таких дураков, как ваша компания", – машинально подумал кузнец.

  Всё очень просто, – продолжил он. – Ни у кого нет на это денег, – пожал он плечами. – Ты-то знаешь, как надо корячиться, чтобы заработать хотя бы один золотой. А тут – тысячи! И на ветер. У людей таких денег просто нет.

  – Да и у тебя бы не было, если б не ваша дешёвая взрывчатка.

  – Ну, не очень-то она и дешёвая, – раздражённо пробормотал Корней. – Профессор мне уже всю плешь проел, что я вышел за все разумные рамки. И если б не надо было испытать новое оружие и дирижабли, и не прикрыть с воздуха этих огольцов, хрен бы кто мне эти бомбы вообще дал. А с одним пулемётом тут много не навоюешь. Ящеры неплохо маскироваться умеют.

  Тут другой момент. Мы их больше распугали, чем уничтожили. И пока я здесь, ты со своими делами поторопись. Потом они наверняка вернутся.

  – Не понял. Ты это о чём? – насторожился Мыкола.

  – Я о том, чтобы ты до зимы не вздумал спрятать в схроны свои гнилые ящики с патронами и со снарядами с расчётом на вывоз зимой. И чтобы немедленно, завтра же всё вывозил. Найдут. Точно тебе говорю, найдут ящеры твою добычу. Найдут и сами оприходуют. А на тебя засаду устроят. Или просто заминируют. И тогда тут так рванёт...