Текст книги "Подземелье Иркаллы (СИ)"
Автор книги: Alexandra Catherine
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)
Каталина молчала, глядя на Акме и злыми, и испуганными глазами.
Глухой низкий, преисполненный нездоровой угрозы, голос девушки, все ещё надломленной, не пришедшей в себя, опустил на стол напряженную тишину. Никто вслух не осудил её, но Акме быстро пожалела о своих словах, ибо от наигранного ореола наивности и лёгкой беспечности не осталось ничего. Они коснулись её истинной натуры. И обратно Акме уже не могла перевоплотиться. Гаральд так и не научил её играть.
Перед нею вновь вставали недавние картины, от которых она всячески старалась скрыться. Она боялась вспоминать их, порою, боялась засыпать, ибо жертвы и их губители могли явиться ей во снах.
– Я отдам приказ вычистить горы Кура и Коцита, – заявил Сакрум. – Слишком много крови невинных было там пролито.
– Вы так великодушны, правитель, – процедила Акме. – Скорей бы все они попали в ад.
«Да и вы все вместе с ними, – от души пожелала девушка. – Убийцы!»
Вскоре Августа начала клевать носом, и девушка извинилась и сообщила, что отведёт Августу домой. И приплела, что без неё девочка не может заснуть. Сатаро с готовностью поднял девочку на руки.
Из-за стола одновременно вышли Мирослав и Сакрум.
– Жаль, что вы не можете долее остаться, – сказал Сакрум, глядя на Акме уже более просветлённым взглядом.
– Ей рано вставать, – заметил Цесперий. – Она пойдёт к больным вместе со мною.
Акме сделала реверанс, принятый при эрсавийском дворе, пожелала всем покойной ночи и направилась следом за Сатаро, который нёс дремавшую Августу. Удаляясь, она услышала их разговор.
– А я, пожалуй, останусь ещё, – заявил шамширец. – Слышал, вы поймали любопытного пленника.
– Стыдно сказать, но мы его даже не поймали, – хмыкнул Мирослав. – Он сам явился сюда.
– Он безумен?
– Нет. Силён, молод.
– Карнеоласец?
– Не похож. Отличительных знаков нет. Кинжал сильванский, меч нодримский. Ножи понапиханы везде.
Акме замедлила шаг и отошла подальше во тьму, прислушиваясь. Странное волнение стиснуло её нутро. Сердце затряслось и застучало набатом. Кровь грохотом отзывалась в ушах.
– Сейчас приведут. Развлечёмся.
Акме, сокрытая во тьме ночи, хотела подкрасться ближе, но с другой стороны послышался приглушённый стук шагов. На свет факелов вышла дюжина вооружённых саардцев. Под конвоем они вели высокого мужчину в белой, испачканной грязью и кровью рубашке, со связанными за спиной руками. Пленник шёл спокойно и быстро, и кровь в висках застучала громче, болезненнее, оглушительнее. Акме помнила эту походку. Когда свет факелов упал на избитое и окровавленное лицо мужчины, захотелось кричать во всё горло от отчаяния.
К Сакруму и Мирославу, двум самым лютым правителям Зараколахона, конвоиры вели Гаральда Алистера.
Глава 7. Король, кронпринц и принцесса
B Кунабуле совсем не оказалось лесов. Всю ее бескрайнюю пустошь ковром устлали молчаливые камни, хранившие самые древние и самые страшные тайны этой зловещей земли. Небо зловеще затянуло хмарью.
Изредка каменистые покровы сотрясали едва заметные толчки, волнами расходившиеся из неведомых далей, но путники быстро привыкли к дрожащей земле и более не хватались за оружие при каждой их вибрации.
Аштери терпеливо, без волнений, помогла им переправиться через свои своенравные воды этим утром. Хитрая, как всякая акидийка, она затаила опасности свои в глубине владений, но, несколько раз провалившись в неведомые ямы, всем путникам удалось переправиться без серьезных увечий.
Обсохнув, отряд отправился штурмовать безбрежные дали вражеской земли. Чтобы не привлечь внимания к себе, они взяли к югу и, достигнув высот гор Эрешкигаль, продолжили путешествие под их спасительной сенью.
Из-за демона, разбередившего их сон, спали они мало, но решили наверстать упущенное в последнюю ночь перед тем, как вылезти из тени и вновь открыть себя всем ветрам.
– Что за безжизненная земля?.. – тихо изумился Элай Андриган, вокруг бросая свой ясный взор.
Полнхольдский виконт быстро выздоравливал, и Хельс шутил, что воздух «старой стервы Эрешкигаль» идёт ему на пользу.
Сильнее всех волновался Лорен Рин. Он один спал плохо. Казалось, пустошь Кунабулы одного его отравляла своими ядовитыми парами, одному ему терзала душу. В ветре слышался ему зловещий шепот; низкий, незнакомый голос наполнил его голову. Лорен был хмур, не шутил, как остальные, из глубин души его губительным пожаром поднялось раздражение на обстоятельства, на самого себя, на Кунабулу, на гибель сестры, которая стала его вечным проклятием. Он старался ни с кем не заговаривать, не смотреть на Плио Акра и Гаральда Алистера, оттого голос становился все громче, все отчетливее слышалась злоба в этом шепоте, сбивчиво выплевывающем неразборчивые слова. Ему казалось, серые небеса давят на него, из черных глубин Эрешкигалевских гор грозил ему дух, оставшийся от древней богини. Едва прижимал руку он к любому камню, рука его чувствовала тепло кунабульских владений. Всем существом своим ощущал он всю нечестивость, обреченность и проклятие этой земли.
Заметив мрачность Лорена, Авдий Веррес подъехал к нему и тихо спросил:
– Что скажете вы на все это, господин Рин?
– Быть может, она чувствует приближение армий Беллонского Союза, – предположил Лорен, поморщившись, ибо обоняние его всюду сопровождал слабый дух гнили и тлена, которого не слышали остальные.
– Мы близки к финалу.
– Нет, мы наконец-то добрались до начала.
И, еще более почернев лицом, целитель нахлобучил на голову капюшон и пришпорил коня.
Ветра мертво бушевали по камням, будто пытаясь сдвинуть их своим неистовством. В воздухе роем диких пчел носились неведомые голоса, из-под земли поднимающиеся, и вселяли в сердца путников смятение и ужас. Но лишь Лорен слышал их, остальные же чувствовали только, что настроение их портится.
Солнечные лучи не могли пробиться через густую завесу тумана. Настроение отряда портилось. Сомнения в успехе закрадывались в душу и ядом подбирались к сердцу. Мернхольдский свет покидал их, отступая под напором кунабульской тьмы. Но вперед они смотрели, выпрямившись и решительно хмурясь. Они знали, что иного пути нет, и принимали свою судьбу.
Ибо Лорен брал на себя весь вражеский натиск. Сила его притягивала хмарь, душа его впитывала ядовитые пары, невидимым могущественным ореолом обнимая путешественников, на себе сосредотачивала всю кунабульскую ненависть. И целитель стал неразговорчив, мрачен до крайности, вместе со стремлением покончить с надвигающейся катастрофой, в сильном сердце своем нес тяжелейшую тоску.
Отряд быстро прочувствовал всю глубину перемен Лорена, по обыкновению своему, неунывающего, и сам погрузился в мрачный туман.
– Быть может, по сестре тоскует? – предположил Хельс во время привала, с опаской поглядывая на целителя, одиноко обстроившегося у одного из валунов и копошившегося в своих вещах.
– Здесь что-то иное, – возразил Арнил, не оборачиваясь на целителя. – В Мернхольде он был другой. На него что-то давит и, сдается мне, он никогда не признается в этом.
– Ему нужна помощь, – заключил Элай, искоса глянув на принцессу Нодрима, сидевшую неподалеку, с прямой спиной, отвернувшись, но все прекрасно слышавшую.
– Он повеселеет лишь тогда, когда покинет эту злачную дыру, – заметил Буливид, проверяя свою ужасающую палицу. – Ничто более не поможет ему. Даже Плио. Да и от гибели Акме он никогда сполна не отойдет.
Осмотрев своего коня, проверив подпругу и потник, замазав царапины животного густой темной мазью, чтобы они не воспалились, Лорен прогулочным шагом отправился осматривать окрестности.
Остановился отряд у самого подножия гор Эрешкигаль, в самой северной их части, спрятавшись на каменистом выступе за множеством бугристых валунов под надежным навесом. Это подобие пещеры укрывало их со всех сторон. И они осмелились даже разжечь костер.
Ночь глухой мглою подкрадывалась к ним, стальным кольцом стискивая путников в своих объятиях. Где-то на западе алели тучи, возвещая об умирающем закате и наступлении ночи. Рубиновые всполохи слабо просачивались сквозь кунабульский туман и, завязнув, в нем умирали, не проливая на отравленную землю ни капли своего целительного эликсира.
Медленно прогуливаясь, Лорен окидывал пустошь хмурым взглядом. Она медленно и мучительно тонула в наступающей тьме.
Он пытался прислушаться к голосам, что доносил до него ветер, но терпел неудачи при каждом усилии, ибо то ветер стремительно уносился в другую сторону, то догнавший его принц Арнил пытался отвлечь пустыми разговорами.
– Ты бы лучше вздремнул, – посоветовал Арнил спокойным голосом.
– Я не усну, – последовал холодный ответ.
– После подобного пути, что мы проделали, уснешь сразу. Что тебя тревожит? – наконец, без обиняков спросил Арнил. – Тебе снятся дурные сны?
Лорен, изумленный его заботой, недоверчиво, тяжело, хмуро глянул на него.
– Как только уйдем мы с этой гнилой земли, все закончится и будет по-старому, – уклончиво ответил целитель.
– По-старому никогда не будет. Мы видели достаточно, и слишком много предстоит нам еще увидеть. Мы потеряли дорогого сердцу человека, и еще неизвестно, кого еще нам предстоит потерять. Из нас вырвали кусок, и дыра не зарастет, а ты утверждаешь, что все будет по-старому.
Лорен вздохнул, горько, мрачно, но не ответил ничего. Он не желал думать о прошлом, пока настоящее и будущее подтачивало его силы, испытывая на прочность. Когда вспоминал он о том, что было до Мернхольда, что-то страшное и горькое поднималось в нем, угрожая гранитной дланью пригнуть его к земле.
– Вы вновь повздорили с Плио? – вдруг спросил Арнил. – Вы не разговариваете уже несколько дней, от самого Мернхольда.
– Я был против вашего похода в Кунабулу.
– Зря, – ответил принц, пожав плечами и засунув руки в карманы. – Она будет с тобой до самого конца. Да и я тоже.
– Надо было ей оставаться дома…
– Да что теперь говорить!.. Гляди, Хельс с Авдием.
В стороне, за стеной валунов стояли два королевских соглядатая и вели тихую беседу, на руке Авдия сидел небольшой сокол. Прижав палец к губам, Лорен взял принца за локоть, заставил его пригнуться, и оба на цыпочках подошли поближе.
– Не пиши этого, Авдий, – строго говорил Хельс.
– Я не намерен лгать Его Величеству! – возражал тот своим тихим уверенным голосом.
– Я не прошу тебя лгать. Я прошу тебя пересмотреть взгляды свои на положение дел. Гаральд не сбежал! Он поехал искать девушку. Если король узнает, его посадят в тюрьму.
– Впервые вижу, что чувства взяли над ним верх. Щенок! Он должен знать, что он на службе короля. Он не должен бегать за юбками! Еще я напишу, что Лорен Рин не способен защитить нас. Сила его – лишь бледная тень того, что могла его сестра. Но Акме Рин мертва, посему надеяться остаётся Архею лишь на мощь союзных армий.
Лорен застыл с широко распахнутыми от бешенства глазами. Он во что бы то ни стало захотел доказать обратное, но через несколько мгновений не мог сказать наверняка, получится ли. Ибо с самого начала сидели в нем мрачные сомнения и грызли волю его, рождали новые страхи. Теперь страхи эти окрепли. Неужто мысли всего отряда отражали мысли Авдия Верреса?
– Провидица же говорила… – пытался возразить Хельс.
– Я еще в Кереях написал Его Величеству Трену, что Провидица обманула всех нас по своим неясным соображениям. Лорен не сможет спасти нас… Не мешай мне, Хельс, Его Величество ожидает ответа.
– Фалькон пробудет в дороге не один день, – холодно отозвался другой соглядатай. – Несколько минут погоды не сделают.
Хельс осекся: медленной, уверенной поступью шёл к нему смертельно побледневший Лорен Рин, а следом – Арнил, прищурено их разглядывающий.
– Хельс… – выдохнул принц тихонько, себе не веря. – Что происходит? Откуда эта птица? – он указал на сокола, восседавшего на руке Авдия.
– Это Фалькон, – отвечал тот, выпрямив спину, открыто взглянув на принца и барона, не говорил ни слова.
– И вы, что же, докладывали о каждом нашем шаге? – тихо спросил Лорен, в ужасе, в маниакальном изумлении разглядывая своих спутников. – Все это время? О чем вы писал? О том, о чем вам удобно или о том, что будет любопытно узнать Его Величеству?
– Государь имеет право знать, – спокойно отвечал Авдий Веррес, Лорен же пропустил слова его мимо ушей.
– Акме доверяла вам, – выдохнул Лорен, прищурено глядя Хельсу в глаза; голос его треснул, королевский соглядатай на шаг отступил под натиском голоса этого.
– Погоди, – тихо проговорил Арнил, отстраняя целителя. – Чем плоха осведомленность отца моего о нашем продвижении?
Лорен, качая головой, отступил на несколько шагов назад, побледнев.
– Да как же так?.. – выдохнул он. – Стало быть, вы могли помощи у Трена попросить, когда коцитцы схватили мою сестру… Она могла быть сейчас жива … – лицо его поморщилось от горя и отвращения.
– От Кереев до государя письмо шло несколько дней, – спокойно отвечал Авдий. – Государь не успел бы ничего сделать.
– Вы намерено не хотели, чтобы она спаслась! – воскликнул Лорен. – И все потому, что она Рианорской крови… подлые… подлые треновцы!..
Камни решительно зашумели под ногами Хельса, громыхнул удар, и целитель спиной ударился о каменную стену, зажимая кровоточащий нос.
– Как ты смеешь обвинять нас в таком? – прошипел Хельс, угрожающе над ним нависнув. – Твоя сестра жизнь свою за тебя положила. Из-за тебя она не осталась дома. Чтобы тебе сохраннее было. Так что же мы наблюдаем ныне?.. В себя не придешь – свяжу тебя и оставлю тут. Не так уж ты незаменим, целитель.
Выпрямившись, Хельс покинул их. Авдий Веррес, все еще удерживая сокола на своей замотанной в толстую тряпку руке, отошел в сторону, Арнил же помог ошарашенному Лорену подняться, ворча:
– Акме глядит на нас с небес, да усмехается. А я бы рыдал на ее месте…
Лорен едва ли слышал принца. Голова его начала проясняться.
– Нос свой будешь сам лечить, – бурчал Арнил. – Возиться еще с тобой… Ох, как бы влепил тебе! За непроходимость. Да и второму бы не помешало… А ну пошел в лагерь, дьявол вас всех дери!..
– Что еще за новость?! – воскликнул Буливид, увидев Лорена с размазанной по лицу кровью.
Принцесса же, тем временем, встрепенулась и с беспокойством поглядела то на целителя, то на соглядатая, оставаясь на месте величественно неподвижною.
– Что у них случилось? – справился Кицвилан, когда Арнил подсел к ним с тарелкой сушеного мяса, жареных овощей и разбавленного вина.
– Нервы целителя сдают, разум теряет ясность. Хельс же попытался привести его в чувство.
– Успешно?
– Теперь он хотя бы не обвиняет всех и вся в гибели Акме. Не влияние ли это Эрешкигаль?..
– Что же будет в Кунабуле? – с беспокойством воскликнул Элай.
Буливид глубоко вздохнул, покачал головою и вновь обратился к своему ужину.
Ночь плотным удушающим покровом опустилась на Кунабулу. Лишь ветер выл одиноко, ударяясь о скалы Эрешкигаль, в глубине которых билась жизнь каторжников, неустанно отрабатывающих свои преступления.
Лорен не мог сомкнуть глаз. Ему казалось, что камни, на которых спали они, отчаянно выли, а ветер заливал уши его сладкой патокою. Через время неуверенность стерлась, и целитель услышал, что стоны и шепот этот воистину летали вокруг него и травили его, не давая уснуть. Целитель, устроивший ночлег свой вдалеке ото всех, беспокойно метался во тьме. Луна, тучами сокрытая, безмолвно проливала свет свой на их маленький лагерь, рисуя иллюзорных духов, танцующих в мертвой ночи.
Наконец, Лорен поднялся, выпил воды, увидел Кицвилана, дремавшего на одиноком посту средь сонного царства, и, приблизившись к нему, уселся рядом.
Мужчина вздрогнул, охнул, но, признав Лорена, с облегчением проговорил:
– Вот призрак! Напугал ты меня. Чего бродишь, как неприкаянный?
– Не спится, – отсутствующе отвечал тот, задрав голову к слепому небосводу. – Все чудится мне что-то, чудится. Кошмары преследуют. Нет мне здесь покоя.
– Здесь никому нет покоя. В этом ты не одинок. Что же тебе чудится?
– Да будто в ветру шепчет кто-то, в недрах гор слышу я шум. Будто сама Эрешкигаль шумит да волнуется.
– Ясное дело, отчего же каторжникам в шахтах не шуметь? Работа кипит. Но что шепчет тебе ветер?
– Не могу разобрать, – говорил Лорен, потирая глаза. – Здесь что-то есть.
– Мы ведь в землях Кунабулы. Но скажи мне, несчастный, зачем нужно было на Авдия бросаться? С Треном переписывается, да Бог с ним. Нам даже на руку.
– Появилось такое чувство, что он нас предал.
– Ерунда!
– Боюсь, ты обманываешься, – тихо проговорил Лорен, опустив голову. – Как когда-то обманывался я. Как я сегодня обманулся.
– Знаешь, что думаю я? Сдается мне, при любом раскладе нам оттуда не выбраться. Иркалла похоронит нас в лабиринтах своей горной тюрьмы. Это билет в один конец, все мы знали это изначально. И Акме знала, и ты знал. И все мы продолжали идти. Но лишь с одним смириться не могу – нашу принцессу, ни в чем не повинную, мы тащим на смерть. И все мы знаем, за кем она несется. Это не мое дело, но уж за одно это ты мог бы быть с нею поласковее.
Лорен разозлился, но заставил себя промолчать. Возмущением загорелась душа, но, несмотря на все это знал он, что Кицвилан был прав во всем. Он не только знал правоту его, но и счел необходимым принять ее.
– Я так не хотел, чтобы она ехала, – обессилено, растерянно, с отчаянием проговорил Лорен. – Я упрашивал ее остаться в Мернхольде, я упрашивал Авдия, но никто из них не прислушался к моим словам.
– Отправить ее обратно в Нодрим чрез все эти земли было бы верхом глупости, но в Мернхольде она бы не осталась. Она, как и брат ее, Густаво, всегда возьмет свое. Если не возьмет, то будет добиваться, и все равно возьмет. Она бы связанная нашла нас. Так был ли у Авдия выбор?..
– Я постоянно думаю об Акме, а в Мернхольде мне начали сниться кошмары, где она, вся в черном, с выжженными глазами стоит на краю пропасти и плачет, – прошептал Лорен, зажмурившись. – И после этого я более не мог позволить, чтобы Плио сопровождала нас. Я потерял сестру, а если я потеряю и Плио?..
Из темноты вдруг вышел Хельс. Он грозно посмотрел на Лорена и зарычал:
– До чего ты дурачина, целитель!.. Я уж думал, что неблагосклонность твоя к бедной принцессе – результат твоей непомерной, взявшейся ниоткуда гордыни и неоправданного чувства собственной значимости. Стало быть, все гораздо хуже. Ты боишься за нее, боишься до того, что лишился сна, рычишь на всех подряд и даже на нее, тем самым лишая ее сна. Знаешь что? Если ты завтра же на коленях не попросишь ее простить тебя, не раскаешься во всех глупостях своих и не скажешь ей, что любишь ее, я выбью тебе все зубы. Тогда она, быть может, наконец, разлюбит тебя, ибо смекнет, что неспроста те люди, которым доверяет она, бьют ее возлюбленному морду.
Несмотря на то, что вся эта тирада была высказана прогневленным голосом, Лорен грустно улыбнулся. Помолчав с минуту, он, наконец, высказал то, что давно мучило его и останавливало:
– Пусть и так. Но зачем ей я? Принцесса и какой-то неизвестный барон.
– Благодари Бога за то, что она не честолюбива, Лорен. К тому же, на просторах Кунабулы, да в лабиринтах Иркаллы мы все равны. Не осталось более ни титулов, ни жеманства. Смерть дышит нам в затылок, целитель. Она уже забрала твою сестру. Не теряй времени. Говори все, что думаешь. Или вечность обречет тебя на сожаления.
– То же говорила мне и Акме перед тем, как коцитцы забрали ее, – прошептал тот.
– Она молодец. Теперь это говорю тебе я. Прислушайся к нашему совету, пока не поздно.
Лорен промолчал, опустив голову в глубокой задумчивости.
– Благодарю тебя, Хельс, – прошептал он. – Я невыносим. Ты вселил в меня веру и …
Капитан Личной Гвардии государя Трена хлопнул его по плечу и сжал его.
– Главное, чтобы ты понял все, что я сказал тебе. И принял.
Лорен улыбнулся ему. В белом сиянии луны, на несколько мгновений вышедшей из-за туч, целитель увидел заросшее, усталое, морщинистое, круглое, будто тарелка, и доброе лицо Хельса, и от души пожал ему руку.
– Теперь иди-ка ты спать, бедолага, – буркнул тот, вероятно, смутившись и растрогавшись.
– Как же ты? – осведомился Лорен.
– Я, пожалуй, еще чуток посижу. Потом растолкаю нашего сладкого принца…
– А в Арниле более нет барских замашек, – заметил Лорен. – Он стал проще, сердечнее, серьезнее…
– Он всегда был таков, – сказал Хельс. – Гаральд хорошо научил мальца притворству. Единственное, что я усмотрел в нем за дни похода, – суровость, которой я никогда в нем доселе не видывал. Вскоре он станет истинным сыном своего отца…
«Не дай бог!» – подумал Лорен, пожелал Хельсу спокойной ночи, завернулся в свой плед и тотчас заснул крепким сном.
Первую половину следующего дня они покидали скалы Эрешкигаль, вторую же половину держали путь свой на северо-запад, в разинутую пасть Врат Апепа. Они старались ехать по лощинам небольших холмов, порой останавливались, как только впереди едущий Авдий Веррес поднимал руку. Лошади, слишком шумные и грузные, отныне были нужны им лишь для скорости. Но Кунабула, казалось, была столь пустынна, что ни одна душа, живая иль проклятая, не интересовалась ими. Спасительные подъемы, углубления да навесы Эрешкигаль остались позади, и в сердца путников закралось плохое предчувствие.
Плио скакала между Арнилом и Элионием, бледная, собранная, с гордо поднятой головой, с прямой спиной, казалось, не слышавшая ничего из того, что было сказано кузеном или Элаем. Лишь однажды спросила она полнхольдца, как его самочувствие, получила развернутый учтивый ответ и вновь безмолвно обратила хмурый взгляд свой в пустоту.
Лорен, так и не осмелившийся к ней приблизиться, не сводил с нее напряженного взгляда полдня, после она, ни разу не взглянув на него, надела плащ, надвинула капюшон на голову и скрылась ото всех в его непроницаемой тьме, едва не заставив Лорена взвыть от досады и волнения.
На ночь остановились они в небольшом ущелье, на берегу маленького озерца, чистого, будто зеркало. По распоряжению Авдия остались они без костра. Подобная предосторожность была всем понятна, но, вопреки этому, никому настроения не подняла.
– Любопытно, что же будет в Кунабуле? – вздохнул Элай, без удовольствия в рот запихивая куски вяленого мяса.
– Не дотянем без горячего, – сказал Руфин Кицвилан, споласкивая руки в ледяной воде озера. – Ладно мы. Но принцессе-то, стало быть, горячая вода будет куда нужнее…
– Благодарю за заботу, Руфин, – спокойно, прохладно, без своей обычной любезности, смешливости или кокетливости отвечала та, готовясь ко сну. – Обойдусь. Не в первой.
Вот она распустила золотые кудри волос своих, вытащив из прически заколку, разбросала их по плечам, задумчиво провела по ним гребнем, печально вздохнула, подняла глаза свои, и Лорен, избегая взгляда её, отвернулся. Позже он вновь начал исподтишка любоваться ею. Много минут безрадостно глядела она в одну точку, порою ежась от ветров, порою хмуро сдвигая брови. Вот Элай отвлек ее, подойдя к ней, присев рядом и любезно протянув наполненную едою тарелку. Плио подняла на него отсутствующий взор, но встрепенулась, грустно ли, устало ли улыбнулась и, приняв тарелку из рук его, начала с ним беседу.
У Лорена испортился аппетит.
Кунабула заволновалась на рассвете, едва серые лучи коснулись темных от туч небес. Путники еще спали, когда неведомую даль пронзил вой, яростный и триумфальный. Стрелой он кинулся ввысь, шатром распустился и накрыл едва ли не всю Кунабулу. Лошади испуганно захрапели, и путники, еще сонные, не ведающие грани меж сном и явью, едва удержали животных от побега. Элай указал на воду, и все увидели, что гладь озера задрожала, хотя рассвет был безветренным. Лорен прижал ладонь к камням и ощутил их дрожь. Неведомая черная сила исходила из глубин кунабульской земли.
– Началось, – приглушённо воскликнул Авдий, возвращаясь к спутникам. – Демоны вырвались из Кунабулы и кинулись в сторону Керберры. Надеюсь, государь уже добрался хотя бы до берегов Аштери.
– Да поможет всем нам Господь, – выдохнул Буливид Торкьель.
Путники, полукругом стоявшие, еще сонно, но уже испуганно смотрели друг на друга, будучи не в силах вымолвить ни слова.
– А что если… они за нами?.. – выдохнул Элай.
– Хорошо бы к скалам подняться, – заметил Хельс. – И видно лучше, и безопаснее… Ну что встали, как истуканы? Рванем к Вратам Апепа! Если дело пошло, стало быть, и Ущелье Эрры они очистят. Нам на руку… Быстро! Быстро! Быстро!..
И отряд, все еще чувствуя себя, как в кошмаре, кинулся сниматься с места.
Кунабула же затихла лишь ко второй половине дня. Земля ее перестала вибрировать, эхо от шума и криков более не разливалось по округе, но путникам не стало легче. Напряженное затишье стало ощутимым. Его можно было коснуться пальцами и сильно обжечься о злобность раскаленного воздуха. Более всего им хотелось добраться до Врат Апепа и подняться в горы, чтобы по горным тропинкам пройти вдоль опасного ущелья Эрры, которое могло кишеть всякого рода нечистью.
Чем ближе к Вратам Апепа подъезжали путники, тем чернее становилось небо, тем холоднее ветер, тем мрачнее они. К Вратам отряд подъехал лишь спустя два дня после столь страшного рассвета. Поднявшись в лысые горы по узким извилистым тропам, едва им представилась такая возможность, отряд добрался до Врат поверху и отныне мог вдоволь ими налюбоваться. То были две исполинские остроконечные скалы на расстоянии более двух гхальв друг от друга. Не было здесь никаких построек, ни дозора, ни какого-либо движения. Здесь лишь гулял да выл ветер.
– Я полагал, нас встретят фанфары Иркаллы, – пробормотал Руфин Кицвилан, удерживая коня на месте. – Грубияны негостеприимные.
– Еще встретят, Руфин, не беспокойся, – уверил его Хельс. – Быть может, у входа в Иркаллу нам устроят теплый прием?
– А почему нет? – Арнил пожал плечами. – Не могу дождаться, когда самый главный, наконец, встретит нас.
– Шутки у вас дурацкие, – буркнула Плио, шутников награждая строгим взглядом. – Ни к месту развеселились…
– Ну что же им, плакать, что ли? – растерянно пробормотал Хельс.
– До Входа пара дней пути, – возвестил Авдий. – Если ничто нам не помешает.
Вскоре с подобной высоты Ущелье открылось им, как на ладони. Пока оно было широко, извилисто и каменисто. От людей не было ни следа. Суровые скалы стенами грудились по обе стороны от Ущелья, дикие, нетронутые. Плотоядные зубы их кинжалами вспарывали нахохлившиеся небеса. Рекою лились не то клубы дыма, не то обсидиановые облака. Лились они беспрерывным потоком на запад, будто указывали путь заблудшим людям.
– Мне, все же, до боли любопытно, отчего нас не встречают? – прошептал Руфин уже без улыбки.
– Быть может, там нас подкарауливают? – предположил Арнил. – Без внимания они нас не оставят, можете не сомневаться. Что скажешь, Лорен?
Лорен поглядел в безлюдье ущелья и задумчиво отозвался:
– Не знаю, оставят ли они без внимания вас. Хорошо бы, чтобы обошлось. Но меня, черт их дери, не оставят точно.
– Провидицу бы сюда, – сказал Элай. – Здесь она бы нам так пригодилась!..
– Хватит с Руфина да Авдия женщин, – усмехнулся Хельс. – Да еще и венценосных.
Шутками да смехом разгоняли они хмарь, тенью нависшую над ними. Лучи покровителя их, Шамаша, будто касались их, пробиваясь сквозь сырую завесу мглы, и освещая им дорогу. Смех их заставил улыбнуться Плио. Усмехнулся и Лорен.
До самого вечера хорошее расположение духа не покидало их. Тьма надежно скрывала их на случай, если в ущелье кто-то мог появиться. Они даже смогли позволить себе маленький костер, так как тропа расширялась и в скалах увидели они углубление. Облака могли скрыть и отблески, и дым.
Пещерка была темна, суха и уютна ровно настолько, насколько может быть уютна кунабульская земля.
– Подумать только! – кудахтал Хельс. – На вершине мира вино пью! В самой Кунабуле!
Нахлынувшая тьма сомкнулась вокруг них плотным кольцом. Они сидели так близко друг к другу, что локти их соприкасались. Страх остался за порогом их убежища, неприязнь, обиды, недоверие, предвзятость медленно уплывали прочь в неизвестном направлении.
Ночью Лорену приснилось, что за Плио пришли коцитцы. Ее, златовласую, светящуюся, будто солнце повалили на скрипучую телегу и повезли туда, где далеко на горизонте виднелся дымящейся столб с сожженной на нем сестрой.
Целитель очнулся с громким мучительным стоном, до смерти напугав тех, кто еще не ложился.
– Сдается мне, коцитцы нам еще повстречаются! – выдавил Лорен, громко дыша, со лба стирая испарину.
– Они же все были перебиты! – возразил Элай, протягивая ему пиалу с водой.
– Нет-нет… – шептал целитель. – Они еще дадут о себе знать…
По утру кошмары были запорошены тяжелым туманом и не вспоминались. Ветер шумно обдувал вершины, кряжи низко гудели, и казалось путникам, что над Кунабулой воют громадные волки из старых преданий, волки величиною с медведей.
– Здесь никогда не было и не будет солнца, – заключил Хельс, зябко поежившись.
– Для чего же тогда мы идет в Кунабулу, если утверждаешь ты, что солнца здесь никогда не будет? – удивилась Плио.
– Место это останется проклятым, даже если мы победим. Тут уж ничего не поделаешь.
– Ты недооцениваешь наши силы, – возмутился Арнил.
Они продолжали развлекать друг друга столь безобидным спором, когда Авдий, одиноко едущий впереди, вдруг предупреждающе поднял руку, отъехал подальше от обрыва, спрыгнул с коня и, низко пригнувшись, подошел к пропасти.
Спутники не задавали лишних вопросов. Они спешились, спрыгнули с коней своих и посмотрели вниз.
Ущелье Эрры широкогрудой рекою раскинулось далеко внизу. Там, средь серых камней, копошились темные фигуры. Они, маленькие да коренастые, ярко выделялись на фоне однообразного пейзажа. Они длинной полосою теснились к горным стенам, и ветер порою доносил до путников их грубые отрывистые голоса.
– Вот те на!.. – развел руками побледневший Хельс.
– Стало быть, мы ошибались? – потрясенно прошептал Руфин Кицвилан. – В Кереях мы уложили целую толпу. В Куре они бесчисленным количеством валялись, растерзанные. Вон она, вся сила ударная?..
Лорен отполз подальше от обрыва и сел на камни, закрыв глаза. Его сильно затошнило. Менее всего ожидал он в Кунабуле увидеть мучителей свой сестры. И здесь их нашли коцитцы. Неведомые силы все туже затягивали веревку вокруг шеи его, все больше посылая на долю его испытаний.
– Зверье… – прошептал Элай, потирая плечо, еще совсем недавно коцитцской стрелою пронзенное. – Нет в них ничего человеческого…
– Неужто демоны и вправду их не трогают? – воскликнула Плио, в ужасе разглядывая многочисленное полчище, усыпавшее страшное Ущелье.
– Да как такое возможно? – прошептал Арнил, в волосы погрузив сжавшуюся в агонии руку; и глаза его, уже много дней не искрившиеся, наполнились слезами гнева и горя. – За что же Акме погибла? Почему же до сих пор они безнаказанно существуют?
