Текст книги "Подземелье Иркаллы (СИ)"

Автор книги: Alexandra Catherine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 32 страниц)

Акме не видела, как Лорен прощался с принцессой, и не посмела осведомиться об их будущих планах ни у того, ни у другого.

– Мы не прощаемся, друзья, – говорила Акме, когда этим же вечером была подана карета, а старые друзья вышли проводить Ринов и маленькую Августу.

Здесь были Авдий Веррес, смягчивший своё к Ринам отношение после столь блистательной победы, Буливид Торкьель, Элай Андриган, Хельс, довольный Руфин Кицилан, капитан Цере, Реция, Плио, скромно стоявшая в стороне, кронпринц Густаво и Его Величество Арнил.

– Не прощаемся, – кивнул Густаво. – Если вы не пожелаете приехать, государь Карнеоласа самолично вытащит вас из дома, а я помогу. После коронации вы обязаны побывать у меня.

– Честь для нас, – отвечали брат с сестрой.

– Нам с вами есть что обсудить, – сказал Арнил, помогая Акме залезть в карету. – Я рассчитываю на поддержку госпожи Августы, – он обаятельно подмигнул девочке.

– Я не подведу вас, Ваше Величество, – важно произнесла сидевшая в карете Августа и кивнула головой, изображая поклон.

Пожелания и другие приятные слова были произнесены, и вскоре карета со знаменитыми братом и сестрой скрылась за поворотом.

Государь Арнил долго глядел им в след. Без Гаральда Алистера и Рианоров молодой король почувствовал себя бесконечно одиноким. Он вернёт их.

– Главные Советники по вопросам безопасности? – изумлялся Лорен, пока карета, сокрытая ночью, мирно катила на юго-восток. – Что за вздор? Они желают обезопасить себя, связав нас титулами и документами! Это немыслимо!

– Велика ли разница, братец? – вздохнула Акме, мысли которой крутились вокруг атийского герцогства; она осталась с Лореном и Августой, ей теперь не нужно было выдавливать улыбки. – К кому они обратятся, если не к нам в случае беды? И Нодриму, и Карнеоласу удобнее иметь нас при себе, нежели ехать в Кибельмиду. Отныне они будут нас сманивать. Каждый на свою сторону. Если мы вздумаем согласиться, надлежит поставить условие, что вся эта кутерьма не будет распространяться на наших детей, если таковые будут.

– Слишком щедро подношение, неправда ли? Сделать баронов графами.

– Разве мы не заслужили этого? – задумчиво пробормотала Акме, поправляя одеяло спящей Августы. – Хотя, признаюсь, титул графини подойдёт мне столь же, как корове седло.

– А титул герцогини? – вкрадчиво осведомился Лорен, и девушка бросила в него свирепый взгляд.

– Хватит, брат. Никаких Карнеоласов и Атий больше. Я уеду, как только приду в себя.

– Куда это? – опешил Лорен.

– На побережье. С Августой. Сниму дом. Или попрошу дядю выдать мне необходимую сумму из приданного. Пойду работать в местную больницу.

– Пожалуйста, не начинай.

– Не возражай мне. Хочу забыть обо всем и начать новую жизнь. А тебе удобнее принять предложение нодримцев, о котором упомянул Арнил. Не сомневаюсь, что добрый и простой Густаво задумал превознести тебя до графа и советника из-за своей обожаемой сестры Плио. Едва ли государь Весхельм разрешит своей дочери выйти за барона. К тому же, эрсавийского.

– Густаво разрешит, – пожал плечами Лорен.

– А Весхельм лишит её земель.

– У меня есть деньги и земли. Едва ли отвечающие потребностям королевской дочери, но…

– Так ты сделал ей предложение! – воскликнула Акме, подавшись к брату.

– Сделал, – ответил тот, покраснев. – Я не желаю, чтобы Плио порвала со своими родными из-за меня.

– Ты не просто барон, братец. Ты – живая легенда Архея.

– А ты не легенда? Но ты все же полагаешь, что положение твоё не достойно сердца герцога. Он взял бы тебя в жены, будь ты дочерью зараколахонского разбойника. Если бы ты не начала отталкивать его.

– Я не желаю говорить об этом, – резко ответила Акме. – Гаральд уехал, с ним всё. Более я не скажу ни слова. Мы возвращаемся домой. Будто ничего и не было. У нас есть новая забота – дядя. Мы возвращаемся к тому, откуда начали.

– Позволь с тобой не согласиться, – улыбнулся Лорен с лукавинкой. – Наша жизнь уже никогда не будет прежней. И впереди нас ждёт ещё столько неизведанного, что все произошедшее покажется сном, дурным и не очень…

* * *

Дни в Кибельмиде потекли размеренно и спокойно. Превращаясь в недели, они все дальше уносили недавние приключения и своей тишиной будто говорили, что более ничего не произойдёт.

Увидев живых и здоровых племянников в дорогих одеждах и с роскошной каретой, Бейнардий Фронкс так обрадовался, что быстро поправился.

– До Кибельмиды начали доходить слухи, что один из Рианоров погиб. Мне стало худо, – сказал Бейн. – Правда, до нас доходило множество всяких слухов о ваших геройствах, – он ярко улыбнулся. – И мне угодно послушать, что из них правда, а что ложь.

Нарадовавшись счастливой встрече, обосновав маленькую Августу, шрам которой побледнел, наслушавшись рассказов, большая часть из которых дошла до Бейна в искажённом виде, старший целитель вдруг начал замечать, что Акме будто разучилась радоваться жизни. Задумчивость и тяжёлая печаль заняли место беззаботных улыбок. Она все чаще обращалась к своим мыслям, была невнимательна к окружающим, молчалива, угрюма.

– Что с ней сделали? – глухо спросил Бейн у Лорена однажды.

– Изломали, дядя, – последовал ответ. – Можно надеяться, что она станет сильнее. Но лишь один человек может вернуть ей беззаботную радость жизни.

– Кто же?

– Человек, которого она оттолкнула, вообразив, что этим спасёт его. А он в ответ отвернулся от неё.

– Если он отвернулся от неё, обидевшись на её вздорность, она должна перестать горевать о нем! Этот человек не сможет сделать её счастливой.

– Ей понадобится слишком много времени, чтобы понять это и принять. Поэтёму не дави на неё новыми кандидатами ей в мужья, дядя. И прошу, не вздумай обсуждать с нею то, о чем я рассказал тебе.

– Нет-нет, ее здоровье волнует меня куда больше… Ну а как быть с тобой, Лорен? Ты обошёл весь Архей! Неужто не нашёл невесту?

Лорен закатил глаза и оставил вопросы дяди без ответов.

Акме, как бы она не бодрилась при окружающих, не могла отыскать ни покоя, ни радости. Тенью слоняясь по дому, в своей спальне забиваясь в тёмный угол, в котором сгустился весь сумрак ее мыслей, девушка позволила мыслям о Гаральде до краёв заполнить все существо. Она была бесконечно рада тому, что вернулась домой, успев полностью лишиться всяческих надежд на возвращение. И, впервые войдя в дом после столь длительного отсутствия, ощутив родной и забытый аромат, она поднялась в свою спальню, осознала, что вернулась к тому же, откуда начинала, и с безудержным плачем рухнула на постель.

И она погрузилась в опасную тоску так глубоко, что по ночам её начали одолевать кошмары, во время которых она истошно визжала и будила весь дом.

Ей снились просторы Кунабулы, серые и мёртвые, черные коридоры Иркаллы, леса Коцита. Ветра вновь нашёптывали ей угрозы, а глаза вспыхивали ярко-голубым, но на этот раз наяву. Почти каждую ночь Лорен вскакивал со своей кровати, разбуженный ужасающими криками сестры, и нёсся в её комнату, чтобы успокоить её мучения своим благословенным огнём.

– Как тогда, до Орна, – выдохнул Бейн, в очередной раз стоя у кровати племянницы в ночном халате, с ужасом наблюдая за диковинным волшебством племянника.

– Нет, дядя, – ответил Лорен, не глядя на него. – То было лишь начало. Она угасает. И становится тенью.

– Лорен, – слабо простонала Акме в забытьи, раскрыв свои ярко-голубые глаза. – Это Кунабула. Она вновь зовёт меня. Я полагала, все кончилось.

– Увы, Акме, это не кончится никогда, пока мы живы. Наш долг перед самими собою, – держаться и наслаждаться жизнью, пока мы можем.

– Кунабула заставила мою жизнь треснуть, а я сама доломала свою жизнь, прогнав его…

– Полагаю, ты лишь сорвала с него маску и увидела его истинное лицо.

– Я хочу уехать в Хадират.

– Поговорим об этом утром, – сказал Лорен, и Акме погрузилась в тяжёлую дрёму.

Утром Акме не переменила своего решения, и Бейнардий Фронкс, крайне встревоженный её состоянием, решил позволить ей уехать на побережье, где она могла бы забыть о своих кошмарах, которые терзали её уже третью неделю. И становились все мучительнее.

Старший целитель глубоко задумался. Он и представить не мог, что этот дар, которым она владела, был не только благословением Архея, но и гранью её смерти. А она, казалось, вовсе не цеплялась за жизнь.

Но на следующий день за завтраком Акме возвестила о том, что могло бы приободрить её. А после, как узнал Бейнардий Фронкс, еще больше это могло приободрить Лорена. Акме пришло письмо о том, что к ним в гости едет принцесса Нодрима, её подруга.

– Принцесса Нодрима твоя подруга?! – охнул Бейнардий Фронкс, подавившись молоком.

– Говоря по совести, – тихо произнесла Акме, блеснув глазами в сторону покрасневшего Лорена, пытавшегося скрыть радостную улыбку, – принцесса Нодрима не просто моя подруга. Она – невеста Лорена.

Изумлениям, радости, страхам, опасениям дяди Бейна не было предела. Все три дня, пока они ожидали чести принимать у себя столь важную особу, он ходил за Лореном по пятам и забрасывал его вопросами: «Правда ли это?» «Как он умудрился отхватить себе в невесты принцессу?» «Как он намеревается получить разрешение короля Нодрима?» Лорен лишь раздражённо отмалчивался, а Акме поводила плечами. Она здесь, мол, вовсе не причём и ничего не знает.

– Ох, будет ли наш стол достаточно хорош для принцессы Нодрима?! – восклицал Бейнардий Фронкс, вместе с Акме ожидая на крыльце Лорена, который поехал навстречу столь чудесной гостье.

– Полагаю, Кунабула отучила её от излишеств, – с бледной улыбкою отвечала Акме. – Насколько я знаю, она не требовательна вовсе.

– Пора приводить усадьбу в Броке в порядок. Лорен еще не распорядился? Чего он ждёт?

– Благосклонности Его Величества.

Бейнардий Фронкс зарделся от удовольствия.

Плио приехала в их дом, и в него будто заглянуло солнце, утреннее, тёплое, немного разогнавшее хмарь отчаяния Акме. Принцесса щебетала, была игрива, как котёнок, очаровала всех немногочисленных слуг и более всего хозяина дома. Бейнардий Фронкс, казалось бы, чёрствый холостяк и строгий воспитатель, не мог отвести от принцессы глаз. Он хохотал во весь голос, с удовольствием слушал, как она читает, даже напевал, когда думал, что никто его не слышит, и бесконечно гордился Лореном, не забывая говорить ему об этом несколько раз в день.

Акме приняла Плио очень тепло, заботилась обо всех её нуждах, но когда увидела, что принцесса норовит остаться с Лореном наедине, оставила гостью в покое и вновь погрузилась в свою тень, то часами просиживая у маленького окна в своей спальне, то прогуливаясь в лесу Кибельмиды вдоль дороги, тихими подавленными слезами орошая дубы, орешники, осины да клены, из диких цветов сплетая венок на могилу своих радостей и надежд, вспоминая то, что было и безвозвратно ушло, тщась не думать о том, что будет.

– Акме становится все хуже и хуже, – тихо и мрачно проговорила Плио как-то вечером, когда она и Лорен сидели в саду. – Мы думали, что она поправляется после Иркаллы. Но ничего не изменилось.

– Ничего не изменится, если она сама не пожелает поправиться. И все из-за этого негодяя, будь он неладен! Тоска по нему не даёт ей встать на ноги. Я вижу, с каким затравленным беспокойством ожидает она прибытие утренней почты. Стало быть, она ждет и надеется получить от него хоть несколько слов. Если бы она окончательно разорвала с ним отношения, она бы не ждала ничего. Она хочет уехать на море. Но я хочу забрать ее в Брок после свадьбы. Помощь может понадобиться ей в любую минуту.

– Верно, – кивнула Плио. – Но позволь ей уехать и отдохнуть, покупаться, позагорать. А потом предложи ей поехать в Брок.

– Ты права.

– Нет, Акме, так более продолжаться не может, – воскликнула Плио на следующий день после этого разговора, пока девушки с большими корзинками, уже нагруженными покупками, гуляли по Кибельмиде. – Ты спасла всех нас, но по какой-то причине не желаешь спасти себя. Сколько можно мучиться? Ты множество раз избежала смерти! Ты сделала все, что требовал от тебя какой-то там долг, и даже больше. И себе в награду ты выбрала это?

– Нет, Плио, – тенью усмехнулась Акме, внимательно следя за нарядной Августой, которая жизнерадостно бегала по лабиринту прилавков со всевозможными товарами. – Послезавтра я отправлюсь с Августой в Хадират. И там найду свой покой. Там я не услышу новостей.

– Каких новостей?

– Новостей о том, что герцог Атийский берет в жены какую-нибудь графиню…

– Вздор! – презрительно бросила Плио, хотя расстроенно побледнела – она тоже думала об этом.

– У меня есть Августа, которую я должна вырастить. Я займусь ее воспитанием, а когда она подрастёт, займусь воспитанием ваших с Лореном детей… Хвала Небу, этот дурень на что-то решился! Когда он умудрился сделать тебе предложение?

Плио порозовела от удовольствия и воскликнула:

– В Кунабуле. Когда мы одержали победу, а ты начала поправляться.

– Подумать только! – грустно улыбнулась Акме. – Иркалла и Кунабула – великие сводники! Ты и Лорен, Реция и Руфин, я и… – она запнулась, после весело продолжила: – Оказывается, праматерь Рештаретете наделила свою обитель великой силой любви!

Плио заискрилась очаровательным смехом и воскликнула:

– А на пути в Карнеолас он попросил у Густаво моей руки. Густаво дал нам своё благословение с радостью, но отцу это не понравилось. Хотя он был не столь резок, как ожидалось. Я уверена, он согласится!

– Как я рада, что он женится на девушке, которую так любит, – улыбнулась Акме с облегчением.

– Ах, дорогая, я не могу жить без него! – выдохнула Плио. – Кто бы мог подумать, что я полюблю лучшего целителя Архея?

Акме снисходительно улыбнулась, и девушки рука об руку направились вниз по улице с огромными корзинками, заваленными всякой снедью. Одна черная, будто ночь, вторая золотая, будто солнечное утро. Обе улыбались. Одна задумчиво, нежно, но нестерпимо печально, вторая беззаботно. Нарядные и красивые, они привлекали всеобщее внимание. Одна в ярко-красном платье с золотыми узорами, вторая – в ярко-голубом. И так как Кибельмида была невелика, многие оборачивались им в след и шептали: «До чего красивые, героиня Архея и принцесса Нодрима, невеста героя!» А Августа ласковым котёнком прыгала вокруг них.

«Быть может, и правда довольно мучить себя? – подумала Акме, обратив внимание, какой погожий стоял день. – Он проучил меня сполна. На этом ли заканчивается жизнь?.. Через несколько дней мы с Августой будем купаться в море и подыскивать нам дом!..»

Девушки вернулись в дом через черный вход.

– Мы пришли! – громко и весело воскликнула Плио с порога. – До чего будет вкусный ужин!

– Вкусный ужин как раз кстати, – с растерянным видом произнёс Бейнардий Фронкс, выходя из гостиной и поглаживая радостно бросившуюся к нему Августу по голове.

Акме увидела и встревоженное, и хмурое, и несмело улыбающееся лицо Лорена, вышедшего следом и взявшего у принцессы корзину. Плио солнечно улыбалась, стягивая перчатки. Лорен что-то низко, но нестерпимо приятно замурлыкал ей на ухо, страстно прижав невесту к себе и через несколько мгновений отпустив, чтобы дядя не схватился за сердце при виде подобной дерзости племянника.

Задумчивая Акме, до которой едва доносилась эта приятная возня, поставила тяжёлую корзину на кухню, деловито прошла мимо них, вошла в гостиную с корзинкой цветов, чтобы сразу поставить их в воду, как обнаружила, на столе вазу с огромным букетом алых, будто кровь, роз.

– Дядя! – воскликнула она. – Где вы нашли мои любимые розы? Их нет сейчас в нашем саду…

И осеклась.

В проходе гостиной появился Гаральд Алистер Праций в нарядном черном, расшитом золотом, колете с высоким воротником, с гербом Атии на груди, со своим старым ремнём, усеянном кинжалами. Хмурый, бледный, до боли неотразимый. И долгожданный.

Он со сложенными на груди руками плечом прислонился к стене и произнёс прохладным спокойным тоном, лишь дрожь в голосе выдавала его:

– Никто не посчитал нужным уведомить меня о том, что Рианоры покинули Карнеолас. Я заваливал Нелей письмами, изумляясь, что мне не отвечает даже Лорен. Я прибыл сюда, прождал целых два часа и уже собрался отправиться на поиски. Чемоданы везде. Твой дядя сообщил, что ты завтра уезжаешь в Хадират. Скажи мне, Акме, сколько ещё ты будешь бегать от меня?

Акме, глядя на Гаральда во все глаза, затряслась от боли, бешеной, терзаемой, перемешавшейся с истомой, душащей её. Рыдания, сдерживаемые много дней, вырвались наружу. Она прижала к лицу обе ладошки, позабыв о корзинке, с мягким стуком упавшей на пол и устлавший его яркими цветами.

Гаральд Алистер неотрывно смотрел ей в глаза, безмолвно, невозмутимо, пронзительно, без улыбки. Лишь руки, державшие перчатки, дрожали.

«Как же я люблю тебя!» – мысленно, надрывно выкрикнула она, громко всхлипнула, покачнулась, развернулась и, придерживая платье, выскочила на улицу.

– Акме! – требовательно воскликнул он и выбежал следом за ней.

– Что здесь происходит? – осведомился Бейнардий Фронкс, решившись нарушить многоминутную тишину.

Лорен и Плио лишь с радостными улыбками пожали плечами.

– Так он женится на ней, братец? – воскликнула Августа. – Он терзал её так сильно, я бы не согласилась сразу!

Плио с серебристым смехом пожурила девочку, а Бейн Фронкс загремел на весь дом:

– Герцог Атийский берет в жены Акме?!

– Если ей снова не вздумается всё испортить, – фыркнул Лорен.

– Не вздумается! – воскликнула Плио, осторожно выглянув в окно, которое выходило на задний двор, к колодцу. – Уверена, что после такого поцелуя она позабудет слово «нет». У него в руках кольцо!

Лорен, оттаскивая невесту от окна, не удержался, тоже поглядел на них, усмехнулся и заметил:

– Полагаю, Хадират ей более не понадобится.

Бейнардий ошеломлённо осел на стул и воскликнул:

– Как же она заполучила герцога Атийского?! Да когда же вы все успели полюбить друг друга?!

– Ох, дядя… – с улыбкой вздохнул Лорен, одной рукой обнимая Плио, другой поглаживая её по щеке. – Это до того долгая и запутанная история, что полностью я успею ее пересказать даже не знаю когда!..

Эпилог. Девочка по имени Атанаис

Тусклые лучи апреля мягко проникали в просторную тёмную спальню, и тысячи бриллиантовых частиц серебрились в сияющих потоках мягкого света, пронзая лёгкие занавеси.

Акме обратила к окну бледное лицо и с минуту полюбовалась просторами полей, постепенно покрывающимися молодой зеленью.

Сегодня ей снился сон, который посетил её ещё тогда, в Кунабуле: она восседала на черном каменном троне, затерянная в пещерах той страшной обители, длинный подол ее черного платья спускался по ступеням трона и терялся в пропасти. По обе руки от нее сидели демоны и безмолвно стерегли ее покой. Из материнского чрева готовился выйти ребёнок. Спустя минуты она в муках разрешилась от бремени, а Провидица науськивала её сбросить новорожденную девочку в пропасть, чтобы не подвергать Архей опасности.

«Почему сегодня? – озадаченно и встревожено думала Акме, наблюдая за танцем пылинок в потоке весеннего света. – Не к моему ли плохому самочувствию?.. Плохо во сне видеть младенцев… да еще рожденных в Кунабуле!..»

Акме поёжилась, распахнула полог огромной кровати, накинула длинный халат и поднялась. Голова снова закружилась, к горлу подступила тошнота, но ей не хотелось более лежать.

– Ох, Ваша Светлость, не надо вам вставать с постели! – проворчала ее целительница, деловито входя в спальню.

Акме Алистер, госпожа Атии, обернулась и спросила:

– Что скажете вы мне, тётушка Беата, на мой вчерашний обморок и сегодняшнее паршивое самочувствие?.. Хорошо, что герцог не знает.

– Его Светлость знает… – возразила Беата, наполняя кубок водой. – Этим утром он вернулся из Карнеоласа и теперь в своём кабинете с нетерпением ожидает новостей о вашем самочувствии.

– Он успел позавтракать? Отдохнуть?.. – забеспокоилась Акме. – Или герцога при входе огорошили известием о моем пустяковом припадке?

Беата сурово посмотрела на герцогиню и сказала:

– Вы ждёте ребёнка, Ваша Светлость.

Акме положила руку на свой ещё плоский живот и улыбнулась. Она не была слишком удивлена, но известие принесло ей несказанное облегчение.

– Как хорошо, Беата! – выдохнула герцогиня, обняв пожилую женщину и поцеловал ее в щеку. – Быть может, я наконец-то смогу осчастливить герцога сыном!..

– Здоровье ваше, Ваша Светлость, крепостью не отличается. Вы не можете позволить себе рожать снова и снова, пока не получится сын…

– Герцог знает о моем положении?

– Нет.

– Я скажу ему сама. Но сначала…

Акме быстро пересекла большую спальню и тихонько отворила дверь в другую комнату, в которой молодая сиделка пыталась угомонить темноволосую полуторагодовалую девочку и уложить её в колыбель. Огромные изумрудные глаза ребёнка встретились с черными глазами матери и заискрились. Отныне маленькая Атанаис более не нуждалась в отдыхе.

– Ваша Светлость! – выдохнула сиделка, сделав глубокий реверанс. – Она будто чувствует, что вы хвораете, и не желает спать. Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, – безоблачно улыбнулась Акме, беря дочь на руки, начиная беспорядочно целовать её румяное личико и нашёптывать: – Ах, ты моя красавица! Ах, ты моя маленькая принцесса! Почему ты не слушаешь Келию? Ты не должна капризничать! Скоро ты станешь старшей сестрой своему младшему брату или младшей сестре! Какой пример ему или ей намерена ты подать?

В спальне послышались твёрдые шаги, и в детской появился двадцативосьмилетний герцог Атии собственной персоной, усталый с дороги и встревоженный известием о недомогании герцогини. Но, увидев на губах жены радостную улыбку, а на руках её – их прелестную дочь, которая тотчас потянулась к отцу своими маленькими пухлыми ручками, Гаральд Алистер Праций подошёл к Акме, крепко поцеловал её в губы, а Атанаис – в пухлую щёку.

– Вижу, недомогание позади? – с надеждой спросил герцог, находя в глазах Акме искорки радости.

– Не совсем, – слегка покраснев, отозвалась та и одним взглядом попросила Келию удалиться.

– Что значит, «не совсем»? – нахмурился Гаральд, нависнув над ней. – Я просил тебя не утруждать себя этими заседаниями в Совете. Гайре опять заставлял тебя подписывать кучи ненужных бумаг?

– Я сама распорядилась, чтобы все бумаги проходили через меня, пока тебя нет в Атии, – парировала Акме, укладывая Атанаис в колыбель.

– Акме, я…

Герцогиня долгим поцелуем заставила замолчать своего герцога, чтобы он не стал голосить, как не хочет её переутомления.

– Ваша Светлость, отныне я буду осторожнее и внимательнее к своему здоровью, – состроив очаровательное смирение, отозвалась она.

– Почему это? – заметив хитринку в её глазах, спросил герцог, и красивые губы его тронула несмелая улыбка.

– Освободи немного места в своём любящем сердце и для второго ребёнка.

Восторг разлил по бледному усталому лицу герцога невиданные по красоте краски. Он схватил Акме на руки, закружил её, расцеловал, рассмеялся и воскликнул:

– Черт побери, напишу Арнилу, этому зануде, что атийская герцогиня нисколько не уступает карнеоласской королеве! У меня тоже скоро будет двое детей!

– У королевской четы двое сыновей, – напомнила Акме. – Надеюсь, теперь я смогу подарить тебе сына.

– Я хочу, чтобы ребёнок, будь то мальчик или девочка, родился здоровым, – посуровел герцог. – И я хочу, чтобы эти роды прошли так же гладко, как первые.

«Ничего, – не без удовольствия думала Акме, поглаживая низ живота, в котором уже теплилась жизнь. – Мой братец со своей принцессой смогли сделать сына, мы тоже сможем!»

Пока Его Светлость Гаральд Алистер боролся с желанием срочно настрочить королю радостное письмо, Ее Светлость стояла у окна, отсутствующим взглядом глядела на просторы Эридана и вспоминала сон о своих кунабульских родах.

«Нет, Аштариат, – холодно, тревожно, зло думала она, слушая, как лопочет маленькая дочь, – ни тебе, ни Нергалу не забрать детей ни у меня, ни у моего брата. А если вам будет угодно попытаться, придётся напомнить вам, кому Кунабула присягнула на верность четыре года назад… Не людские, а кунабульские войска я брошу против вашей черной воли. Ибо отныне обитель ада подвластна лишь нам, Потомкам Солнца!..»

Акме мрачно улыбнулась, взяла дочку на руки, расцеловала её и направилась встречать новый радостный день.