Текст книги "Подземелье Иркаллы (СИ)"

Автор книги: Alexandra Catherine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

Даже после душераздирающих воплей сестры Лорен не терял надежды на счастливый исход дела. Он прижимал ладонь к грубым зловещим стенам и слышал слабое биение ее сердца. Она все еще была жива. Но более не принадлежала этому миру.

Они всегда были вместе и никогда – по отдельности.

Плио молчаливой тенью витала рядом, готовая впитать в себя все его горе, но не ведая, как утешить.

– Она жива, – лишь однажды сказал Цесперий, пока три группы пропадали в поисках девушки.

– Я знаю, – лишь однажды огрызнулся Лорен, и никто более не пытался сказать ему ни слова.

– Пусто, – воскликнул Хельс, прибывший вместе со своею группой после нескольких часов блужданий. – Глухие стены. Коридоры ведут либо в тупик, либо туда, откуда мы пришли.

– Она выйдет, – уверенно заявил Буливид Торкьель. – Но когда?..

– И в каком обличии?.. – печально нахмурив брови, пробормотал Элай.

– В каком бы обличии не вышла, – рыкнул Лорен. – Я с места не сдвинусь, пока не освобожу ее.

Еще через два часа вернулась третья группа во главе с мрачным кронпринцем Густаво, капитаном Гайре, Арнилом и Гаральдом. Целитель и атиец переглянулись. Лорен едва заметно повел головой, сжав губы, а Гаральд, без слов поняв его, побледнел еще больше и отвернулся.

Вдруг Иркалла вздрогнула и тихонько затряслась. Путники схватились за оружие и повскакали со своих мест. Иркалла стонала, будто жаловалась и молила о пощаде, но мучитель не слышал его молитв.

Каменные ворота, которые путники тщились открыть столь долго, легко распахнулись, будто книга, и оттуда поползли волны черного и непроницаемого дыма. Но запаха гари не было.

Лорен почувствовал страх, всепоглощающий, первобытный, подсознательный, который он был не в силах объяснить доводами рассудка. Холод от этого страха пробежал по всему его телу и больно сдавил нутро.

Цесперий тоже испуганно попятился.

Чёрный туман кольцами цеплялся за стены, за факелы и игрался с их пламенем.

В глубине тумана, в самом проходе за воротами что-то устрашающе медленно и прихрамывающе задвигалось.

Иркалла затихла, туман наполнил пещеру наполовину и неожиданно остановился. Из его агатовых всполохов, будто русалка из морских волн, вышла черная тень, раскачиваясь из стороны в сторону, будто каждый шаг давался ей с трудом.

Это была Акме.

С радостным криком Гаральд сорвался с места и кинулся к ней, но Лорен и капитан Гайре успели перехватить его и удержать.

Девушка не поднимала головы. Длинные черные волосы ото всех закрывали ее лицо, на ней было все то же черное платье. Клубы черного тумана шепотливыми тенями кружились вокруг. Она шаталась из стороны в сторону, будто раненая, но Лорен одним взмахом руки запретил приближаться к ней. Он чувствовал опасность.

– Акме… – тихо, умоляюще позвал он.

Девушка остановилась и медленно подняла к ним голову.

Лицо её, перекошенное от мук и бешеной злобы, покрытое кровью недавно убитых ею коцитцев, было изрисовано тончайшими черными прожилками, берущими начало свое от глаз, полностью залитых черным светом.

– В этой битве мы проиграли, – пробормотал Цесперий. – Акме мертва. Перед нами лишь ее тело.

Лорен замотал головой, а Гаральд упрямо шагнул вперед, протянув к ней руку.

– Акме! – воскликнул он.

Акме, или вернее то, что от нее осталось, резко подняла руку одновременно с Лореном, и молочно-белый свет столкнулся с угольно-черным огнем, спасая Гаральда Алистера от смерти.

– Сказано же тебе, это не она! – проорал Хельс, схватив ошарашенного атийца за шкирку и уведя его подальше.

– Уходите! – закричал Лорен. – Оставьте её мне.

Только сейчас он понял истинность своего предназначения. Он должен был спасти сестру не только потому что хотел этого, от него зависела судьба всего Архея.

Акме опустила руки. Она смотрела прямо на него своими обсидиановыми глазами, полностью залитыми черным огнем, без малейшего просвета.

– Рианор силен, – выдохнула она, и целитель содрогнулся – в ее голос были примешаны незнакомые ему хриплые ноты, не похожие ни на мужской, ни на женский голос. Мрачные, безжизненные, ледяные, глухие интонации. Это была не его сестра, но ее оболочка. До чего страшная и жестокая иллюзия!

Девушка зло улыбнулась, лицо ее, испещренное черными узорами, перекосилось, и она рыкнула:

– Но я сильнее!

Взмахнув руками характерным для себя жестом, – грациозно, решительно, целенаправленно, мягко, – она выпустила моря черного огня, угрожая поглотить весь зал, всю Кунабулу и всех ее обитателей. Иркалла низко загудела, не то приветствуя нового повелителя, не то проклиная его или моля о пощаде.

Акме, не ведя бровью, пыталась убить собственного брата и едва не убила возлюбленного.

Вдруг, опустив руки и заглушив свой огонь, новое воплощение Эрешкигаль рухнуло на пол и затихло. Путники напряженно застыли.

– Не подходите к ней! – выдохнул Авдий. – Это ловушка!

– А что если это не Эрешкигаль? – шептал Гаральд, готовый броситься к ней в любую секунду.

– Гаральд!.. – едва слышно простонала девушка, и голос этот целиком принадлежал Акме.

Она тяжело дышала и лежала на полу недвижно.

Атиец сорвался к ней, не обращая внимания на протестующие вопли спутников. Он приподнял её голову и заглянул ей в глаза. Выражение лица изменилось. Из бездушно злобного оно стало мученическим, но решительным и упорным.

– Где… Лорен? – выдохнула девушка.

– Лорен! – отчаянно позвал атиец.

Целитель уже бежал к ним.

– Я освобожу тебя, Акме! – воскликнул Лорен, хватая ее за изрисованные черными прожилками руки. – Эрешкигаль не будет над тобою властна!

– Лорен, – Акме задыхалась; речь ее полилась стремительно и сбивчиво, будто горная река, наталкивающаяся на камни, – если ты не остановишь Эрешкигаль, Архей погибнет. Остановить Эрешкигаль можно, убив меня.

– Я не позволю тебе сдаться, – упрямо тряхнул головою Лорен. – И то, что ты не желаешь бороться, – твое упущение.

– Эрешкигаль пустила корни в мою душу столь глубоко, что вырвать их без ущерба для меня нет возможности. Мы – единое целое.

– Большей глупости я от нее в жизни не слышал, – почти равнодушно процедил Ягер.

– Прости меня, Гаральд, – прошептала Акме, и из незрячих обсидиановых глаз ее скользнули черные струйки, похожие на слезы; они выжгли на ее лице очередные черные прожилки.

Вдруг она завизжала. И визг этот прервался утробным рычанием, вырвавшимся из ее же горла. Атиец и целитель были отброшены девушкой, которая еще мгновение назад молила убить ее. Из Гаральда едва не вышибло дух, когда он спиной ударился о черную стену, Лорен же был готов: встретив ее атаку белым светом, он легко оттолкнулся от стены и встал на ноги, обволакивая себя пламенем и жестами прогоняя спутников прочь.

– Уведите принцессу!

Как только он убедился, что Плио вместе с гвардейцами скрылась в коридоре, он повернулся к своему противнику и воскликнул, перекрикивая звериный рык обоих огней:

– Акме, говори, что желаешь, но я не могу убить тебя! Как я могу убить частичку себя, мою же плоть и кровь?

– Она не слышит тебя, Рианор! – заскрипела Эрешкигаль, окружая его черным огнем, остервенело набрасываясь на него, разрывая всполохи белого света, ненавидя врага своего еще больше за столь упорное сопротивление. – Она отдала мне свою душу, и мне нет отныне равных. Акме Рианор нет более. Она – это я!

– Не торопись, Эрешкигаль! – огрызнулся Лорен. – Пока я жив, она не умрет! И ты боишься меня более всего на свете. Твой страх станет твоим поражением!

Эрешкигаль не ответила. Она отвернулась и скрылась во мраке.

– Где она?! – воскликнули путники.

– Я подберусь к ней ближе, – прошептал Лорен, оглядываясь, сжимая руки в кулаки. – Акме! – крикнул он во тьму. – Я знаю, ты слышишь меня! Если не желаешь думать ни обо мне, ни об Архее, подумай еще об одном человеке, который любит тебя больше жизни. Ты должна вернуться к нему. Если ты не сделаешь этого, ты сама же будешь вечно несчастна и умрешь от горя! Ты же любишь его! Любишь тот край, на защиту которого встала. Ты безмерно любишь жизнь, от которой сама же отказываешься! Что скажет та девочка, Августа, которая любит тебя и каждую минуту ждет твоего возвращения? Ты дала ей обещание и нарушишь его?

– Лорен, сзади! – закричал Гаральд.

Целитель обернулся, развел руками в стороны, и навстречу Эрешкигаль с бешеным ревом кинулся белый свет, стрелою рассекая тьму и сжигая ее. Она успешно встретила атаку, но огонь ее был не столь силен, как раньше. Акме сопротивлялась.

«Моя хорошая девочка! – с триумфом улыбнулся Лорен. – Мы освободим тебя!»

– Напрасно, целитель, полагаешь ты, что она будет жить! – засмеялась Эрешкигаль, страшно, зверино; она сжала голову гниющими руками, и пещеру пронзил девичий визг Акме.

Девушка рухнула на колени, из носа хлынула красная, словно рубин, кровь и разлилась по обсидиановым камням страшными реками.

Позабыв об опасности, Лорен кинулся к истекающей кровью сестре.

Все произошло слишком быстро.

Эрешкигаль молниеносно подняла тело Акме, развела руки в стороны, Гаральд прыгнул на нее, обхватил руками и сшиб с ног, Эрешкигаль вырвалась. И те несколько спасительных мгновений, которые атиец подарил Лорену, были возвращены целителем сполна. Лорен успел огреть Эрешкигаль своим светом, и Иркалла оглушительно заверещала.

– Больно тебе, неправда ли? – захохотал целитель, взмахнув руками и окутав темную богиню опаловым сиянием. – Мучайся же, как мучила ты Акме!

– Лорен! – воскликнул Гаральд, едва стоявший на ногах; губа его была рассечена, волосы на голове обильно смочены кровью, стекавшей по лбу и щекам, подобно слезам. – Остановись!

– Ты убьешь обеих! – предостерег Цесперий.

– Акме мой огонь не причинит вреда.

– Они одно целое. Ты либо убиваешь обеих, либо обеих оставляешь в живых.

– Лорен! – провизжала Акме. – Освободи меня!

«Нет, мой огонь, исцеливший Плио, исцеливший Акме не раз и многих других, не может причинить ей зла», – думал он, впиваясь в сестру белым сиянием.

Девушка изогнулась от боли и вдруг отпрянула, хлестнув Лорена плетью черного огня.

Неподалеку послышался тоненький вскрик, и целитель похолодел. Кричала Плио.

Эрешкигаль отшвырнула противника к стене и занесла над ним руку для удара. Но обхватила плеть капитана Гайре и рванула назад. Тело Акме покачнулось. Этого хватило Лорену, чтобы успеть подняться.

«Плио?»

В следующее мгновение из коридора, в котором несколько минут назад исчезли нодримские гвардейцы вместе с принцессой, появились они же, только неторопливо, напряженно и перепугано.

– Мы окружены, Ваше Высочество, – пробормотал Эвандер Лаций в ответ на недоуменный взгляд Густаво Акра, и следом за ними из тьмы вышли коцитцы, один за другим, десятки, многие десятки, неторопливо, угрожающе, злобно, наготове держа мечи, копья, луки, сети, веревки.

Будто что-то почувствовав, коцитцы склонились перед Эрешкигаль. Та, выпрямившись, повелительно махнула рукой, и дикари, попеременно кланяясь, удалились. Несомненно, с тем, чтобы подкараулить снаружи.

– Кто отослал их, Эрешкигаль? – воскликнул Лорен, издевательски хохоча и удерживая ее могучее пламя на расстоянии. – Ты или моя сестрица продолжает сопротивляться твоей воле?

– Недолго тебе осталось! – люто зарычала Эрешкигаль, не в силах одним махом сжечь своего противника.

Силы Лорена были не вечны, в то время как воплощение богини получило безграничный заряд, захватив душу и тело Акме Рин.

Гаральд, капитан Гайре, Руфин, Арнил, Хельс и даже нодримцы принялись отвлекать воплощение богини. Цесперий, как всякий фавн, происходивший от древних кунабульцев, ловил каждую перемену в настроении Эрешкигаль и предупреждал Лорена об опасности. Сам же Лорен не переставал говорить с сестрой:

– … помнишь, как ты мечтала целительствовать, а дядя не позволял?.. Акме, как только мы вернемся, ты будешь заниматься тем, чем пожелаешь! Мы вернемся к старой жизни и заживем счастливо в нашем славном доме в Кибельмиде. Или в Броке, если Эрсавия наскучила тебе! Дядя устроит тебя в нодримскую больницу, и когда-нибудь ты станешь самым уважаемым целителем востока или, быть может, всего Удела! Но только в том случае, если по каким-то причинам тебе будет угодно разорвать помолвку с человеком, которого ты так сильно любишь! Но я уверен, Гаральд не так строг, как наш дядя! У тебя есть выбор. Но ты отвергаешь его и теряешься во мгле все более. Акме, вернись! А я не оставлю тебя, пока не погибну здесь!

Слушая слова своего возлюбленного, принцесса не могла ничего другого, как заливаться слезами в стороне, в плотном кольце гвардейцев своего брата. Она прекрасно знала, как сильно он любил ее и как сильно любил сестру.

Помощники Лорена лишь выбивались из сил и зря рисковали жизнью, посему, резко прыгнув, целитель поменял направление атаки своего противника, светом своим отогнал спутников подальше и остался с Эрешкигаль один на одни, отражая ее огонь и не позволяя друзьям подобраться ближе.

– Нет, Эрешкигаль, это наша битва и мы не смеем втягивать в нее других, – выдохнул Лорен, на себя беря всю злобу ее удара.

– Разница невелика, – отозвалась та, – мы придем лишь к одному исходу – к твоей гибели и гибели твоих союзников. А главное, твоей сестры.

– Акме! – воскликнул Лорен иным тоном, тяжелее, нежели раньше, уворачиваясь от угроз Эрешкигаль. – Погляди на них! – он указал в сторону своих друзей. – Все они пришли за тобою, все они хотят помочь тебе. Все они рискуют своею жизнью, лишь бы ты вернулась. Помнишь, когда погибли наши родители, мы поверили в то, что дружба наша, любовь сильнее всего на свете, сильнее каких бы то ни было разлук, сильнее даже смерти. Давай снова поверим в это! Кунабула наделила тебя разрушительной мощью. Здесь нет ничего, даже света! Здесь нет ничего, что ты так ценила!

Неожиданно притихшая было Эрешкигаль взмахнула рукой, и Лорена отбросило назад. Спиной он ударился о каменную стену, голова откинулась.

Эрешкигаль окружила себя и своего врага черным, будто ночь, пламенем и медленно подошла к нему, не спуская с него бездушных глаз. Лорен покачнулся, но не смог поднять руки, чтобы защититься. Тщетно хватая ртом воздух, он услышал, как ему навстречу шелестящими шагами идет смерть.

– Акме!.. – выдохнул он, тряся головою, чтобы прийти в себя; Эрешкигаль подняла руку. – Услышь меня, плоть моя и кровь! Если Кунабуле нужна жертва, то пусть она заберет меня! Пусть заберет меня, но тебя вернет свету! Я безропотно отойду во мрак и буду гордиться тем, что моя сестра спасла весь Архей! Забери меня, но сама вернись!..

Воплощение Эрешкигаль вдруг остановилось, а рука, испещренная уродливыми черными рубцами, опустилась. Неумолимая, грозная богиня, поглотившая Акме, затряслась мелкой дрожью, а после рухнула на колени перед Лореном.

Не теряя ни минуты, целитель взмахнул руками и объял Эрешкигаль белым пламенем своей души. Тело Акме с мучительными криками опрокинулось на спину и перекатилось на живот, лбом упираясь в обсидиан Иркаллы, путаясь в густых волосах, будто в оковах, крепко сжимая зубы.

– Она… не хочет, чтобы я… верила тебе, Лорен! – выдавила Акме, катаясь по полу от боли, но Лорен лишь усилил хватку, витая над нею не то спасителем, не то победителем.

– Был бы я здесь, если бы не желал твоего спасения? Я бы непременно решил, что справлюсь без тебя и оставил бы тебя. Но я здесь. Здесь все, кого ты любишь, кто любит тебя.

– Ложь! – зарычала не то Акме, не то Эрешкигаль, поднимаясь на ноги, горбясь, поглядывая на целителя горящими от лютой ненависти глазами. – Вы предали меня из-за моей силы!

Лорен испугался на несколько мгновений, не понимая, кто произнес эти слова – Эрешкигаль или Акме.

– Тебя предала Кунабула. Ей было угодно затянуть тебя в свои владения, чтобы освободить Эрешкигаль. Мне и Гаральду нужна лишь ты сама.

– Ты… сказал, что… отдаешь себя в жертву за мое возвращение… Ты не лгал. Я бы распознала ложь. Но почему ты отдаешь свою жизнь в обмен на мою? Ты более не желаешь жить?

Лорен, стоявший на нетвердых ногах, готовый отразить атаку и принять сестру, усмехнулся и воскликнул:

– Все хотят жить. Но, порою, своя жизнь кажется небольшой платой за жизнь того, кого ты любишь.

– Я нужна?..

Лицо Акме было все столь же черно от черных узоров, бледно и угрюмо.

– Как воздух.

Девушка покачнулась и сделала неуверенный шаг вперед. Остановившись и над чем-то пораздумав, она вновь приблизилась к Лорену на один шаг. Сияние его жгло ее, но сквозь черное забытье осознавала она, что этот свет мог спасти ее, мог помочь вновь обрести тех, кого она потеряла, казалось, века назад.

Стерпев страшное жжение от белого сияния, Акме упала в объятия Лорена и уткнулась лицом в его тяжело дышащую грудь.

– Ты должен был убить меня, – тихо произнесла она своим голосом и ничьим иным, не поднимая головы, не открывая глаз от слабости. – Война должна была окончиться здесь и сейчас. Но отныне нам предстоит пройти еще немалый путь до окончательной победы.

– Довольно странные слова, которыми ты могла бы наградить своего спасителя, – засмеялся Лорен, смаргивая слезы.

– Архей обязан тебе жизнью. Я обязана тебе жизнью. Но моя жизнь – единственная, которую вовсе не стоило спасать.

– Ты сказала, что нас ждёт еще немалый путь, тогда помолчи, пока я не отлупил тебя за тот вздор, что ты несешь. Где Эрешкигаль?

– Ты лишил ее силы. Она заперта в моем теле, как в ловушке. Лишь за пределами Иркаллы я могу довести дело до конца. Уйдем отсюда.

Лорен молча кивнул. Черное пламя давно рассеялось, и путники уже бежали навстречу целителю, взявшему на руки обессиленную сестру. Страшные узоры на лице стали бледнее и короче, веки скрыли цвет ее глаз, но она более не говорила страшным голосом и не сопротивлялась воле Лорена, посему путешественники решили, что в праве радоваться еще одной победе. Но напряжение не спало, и это тотчас насторожило всех. Акме была в полуобморочном состоянии. Что-то шло не так.

– Уходим, – коротко бросил Лорен, и путники поторопились покинуть это темное место.

– Что произошло? – спрашивали его. – Где Эрешкигаль? Уничтожена? Победа?

– До победы еще далеко, – последовал напряженный ответ. – Сейчас главное убраться отсюда подальше.

– Веди нас, – сказал Гаральд, забирая Акме из рук Лорена. – Я позабочусь о ней.

Как только путники вышли из зала, их встретил отряд коцитцев.

– Дьявольщина! – прорычал Хельс, обнажая меч.

– Гаральд! – слабо прошептала Акме, медленно открыв глаза, глубокие, черные, как прежде. – Поставь меня на ноги. Покажи меня им.

Атиец колебался всего несколько мгновений. Поставив Акме, он надежно удерживал ее, чтобы та не упала.

Протянув руку к коцитцам, девушка раскрыла свою черную от обсидиановых узоров ладонь и показала им. Коцитцы заволновались, затрепетали, заскулили, заверещали, а после подобострастно расступились, открывая еще недавнему своему врагу путь.

Гаральд вовремя подхватил ее.

– Скорее! – простонала она.

Опасаясь, что сестре плохо в Иркалле, что силы ее подтачивает боль, Лорен поторопился дальше, искоса поглядывая на коцитцев, освещая путь своими молочно-белыми руками.

Акме оглушал шепот Иркаллы. Душу ее терзал черный огонь, голова кружилась от слабости. Эрешкигаль забрала все ее силы и остервенело рвала ее нутро, разгрызая сердце, стремясь вновь возобладать над ее волею. Ее разрывали боли и судороги. Что-то обжигающее и едкое заливало глаза, и она жмурилась. Но чем чаще закрывала она глаза, тем больнее ей становилось.

Освещенное глубокой тревогою лицо Гаральда, казавшееся ей самым прекрасным на свете, искажалось ужасом и болью, как только глядел он в глаза Акме.

– Лорен, она вновь уходит! – будто издалека слышала она встревоженный голос возлюбленного.

В тумане Акме видела родное бледное лицо брата. Ослепительно белая ладонь его ложилась ей на лоб, и тревоги, боли, зловещий шепот уносились в небытие. Тогда она приходила в себя и указывала им дорогу, все еще чувствуя Иркаллу так, будто она была продолжением ее тела.

Смешались минуты, часы, дни. Акме не ведала, сколько шли они по бесконечным черным проходам Иркаллы, но каждый пройденный коридор и зал приносили облегчение, будто из нее вытаскивали одну ядовитую стрелу за другой.

Лорен всячески поддерживал в ней силы, а спутники, обрадованные ее возвращением, болтали не замолкая, что приносило Акме несказанное облегчение. Благодарность ее не ведала границ. Как и стыд вместе с раскаянием за то, что она поддалась воле лживой Эрешкигаль.

Через несколько часов, дней или месяцев путники почувствовали себя в такой безопасности, что решили остановиться на ночлег там, где указала Акме, предварительно ощупав стену. Иркалла рассыпалась перед нею в любезностях. Опасность не угрожала никому, кроме нее самой.

Акме, слабую и едва сохранявшую сознание, усадили перед костром и попытались накормить. Она выпила лишь немного теплой воды, съела два маленьких кусочка сушеного мяса и более не смогла проглотить ни крошки. Но еда придала ей сил, и она смогла открыть свои агатовые глаза и оглядеть всех присутствующих. Рядом с нею сидели бледные и усталые Лорен и Гаральд. Акме подивилась черноте и огромным размерам мешков под их лихорадочно сверкавшими глазами. Кронпринц Густаво держал за руку притихшую и хмурую свою сестру, с величайшим беспокойством глядевшую на ту, которая еще совсем недавно грозилась убить их всех.

Сердце Акме, и без того надломленное, затрещало по швам от нестерпимого чувства вины. Девушка попыталась встать на ноги, но перепугавшиеся Лорен и Гаральд усадили ее на место. Успокаивающе сжав руки обоих, она оттолкнула их и встала без посторонней помощи. Покачивающейся тенью подошла она к пораженной Плио, опустилась рядом с нею на колени и, обессилев, лицом уткнулась в ее плечо.

– Акме! – выдохнула принцесса.

Лорен, озарив пещеру белым сиянием, поднялся, готовый в ближайшую же секунду метнуться к сестре и возлюбленной. Все напряглись, не ведая, чего ожидать от новоявленной владыки Иркаллы.

– Прости меня, Плио, – прошипела Акме так тихо, что ее слышала лишь та, кому эти слова предназначались. – Я более никогда не буду угрожать тем, что заберу Лорена. Более того, я сделаю все, чтобы вы были счастливы безоглядно. Он и ты. Прошу, не держи на меня зла!..

– Ах, Акме! – выдохнула Плио и громко разрыдалась, обнимая ее и прижимаясь к ней со всею силою.

В подобном положении девушки и сидели несколько минут, пока Акме не стало плохо. Прижимая испещренную неведомыми письменами руку ко лбу и не открывая более глаз, девушка тихо произнесла:

– Выслушайте меня, пока я в силах говорить. Опасности не будет еще несколько часов. Идти осталось недолго. Я выведу вас. Я видела, как войска Кунабулы столкнулись с войсками Карнеоласа, Нодрима, Беллона, Атии. Но кто вышел победителем – мне неведомо. Едва ли демоны. Иначе Иркалла содрогнулась бы от торжества, которого я не почувствовала. Нынче Эрешкигаль заперта во мне, будто в тюрьме. Меня следовало убить. Об ином пути побороть ее я не знаю…

– … это вовсе не значит, что его нет, – пробурчала Реция, страшно возмутившись.

– … посему каждую минуту существует угроза, что ее черная воля вновь возобладает над моею. Но, пока этого не произошло, мы должны выбраться отсюда как можно скорее. Она забирает мои силы, а Лорену понадобится моя помощь. Союзники недалеки от Врат Апепа, если уже не вошли в Ущелье Эрры, и нам следует с ними встретиться. Полагаю, Ваше Высочество Густаво и Ваше Высочество Арнил согласятся со мною.

Они согласились.

Она хотела дать еще несколько напутствий, но силы изменили ей. Глубоко вздохнув, но так и не отыскав воздуха, она закашлялась и провалилась в мягкое пушистое забытье, овеянное светом брата, ласковыми заботами спутников и оглушительным шепотом Иркаллы.

Она с трудом помнила путь их обратно к солнцу. В полубреду указывала она безошибочно верную дорогу, изо всех сил противостояла Эрешкигаль, всегда чувствовала поддержку брата и тепло Гаральда. Если последнему случалось отходить от нее хотя бы на несколько минут, она начинала волноваться и немощной изуродованной рукою прощупывать воздух в поисках возлюбленного.

Однажды она пришла в себя достаточно, чтобы поозираться несколько мгновений, полюбоваться Гаральдом и прошептать:

– Гаральд… Я люблю тебя.

Она не услышала ответа. Очередное забытье тяжелой дремою накатило на нее, и она провалилась в черную яму.

Ей чудилось, что она, съежившись и обхватив колени, сидит в маленькой сырой и темной пещерке на краю света, а снаружи бушуют бездонные моря да свирепый дождь. Ветер, ее тюремщик, доносил до нее свой треклятый вой и обрывки не связанных между собою фраз:

«Очень плоха…»

«Коцит… Иркалла…»

«Его Высочество…»

«Государь Трен…»

«Герцогство Атия… Аберфойл Алистер… Гаральд…»

«Господин Целитель…»

Акме помнила все, что произошло. Но Эрешкигаль внутри нее продолжала нашептывать ей всяческую ложь, и девушка с трудом отличала, что было правдой.

Она не помнила, как попала в эту пещеру, ветрами выбитую в одинокой скале на краю света, но догадывалась. Как она и просила, ее убили. И вместе с Эрешкигаль они отправились в небытие, где они бок о бок проведут вечность.

«Мне так и не дали искупить своих грехов», – подумала Акме.

Море манило ее своею безграничной мощью, и девушке захотелось прыгнуть к нему в объятия, чтобы оно заключило ее в вечной и прекрасной своей темнице, где ни ветер, ни Эрешкигаль более не найдут ее.

«Будь счастлив, Лорен! Гаральд, прости меня!»

Кто-то рыкнул на нее. И так громко, будто склонился над ее ухом. Вздрогнув, Акме очнулась и быстро заморгала. Мутная пелена вскоре рассеялась, и девушка изумленно огляделась.

Она лежала в темной просторной комнате, обставленной простой мебелью. Дул сильный ветер, и волны его врывались в комнату, не пугая: девушка лежала под теплым одеялом. Стены загадочной комнаты ходили ходуном от каждого дуновения кунабульского ветра, и Акме догадалась, что лежала в шатре. С улицы доносились мужские голоса, и тон почти каждого из них был командным.

«Союзники! – подумала Акме и несказанно обрадовалась. – Мы выбрались из Иркаллы! Я вновь увижу солнце!»

Радость и долгий сон придали ей сил. Акме быстро села и вновь огляделась. В шатре будто не было никого, а она умирала от желания узнать, что произошло.

Услышав легкий шелест длинных одежд, она обернулась: к ней спешила служанка, уже немолодая женщина в светлом чепце, с подносом, заставленным посудой с вкусно пахнущим содержимым. Но, оживившаяся было женщина, взглянула на Акме, смертельно побледнела, вскрикнула и выронила поднос, если бы из темного угла не выросла Реция, полыхнув огнем рыжих волос, и перехватив поднос. Женщина не могла отвести от Акме глаз и безостановочно крестилась, пока зараколахонка не прикрикнула на нее и не выгнала.

– Вот курица! – раздраженно фыркнула та, приближаясь к Акме. – Подруга, расскажи мне все о самочувствии.

– Дай мне зеркало… – выдохнула она, перепуганная реакцией служанки.

Реция озлобленно покосилась в сторону служанки, покопалась у стены и протянула подруге обломок зеркала.

Глаза Акме горели молочно-голубым пламенем, полностью залившим глазное яблоко. От узоров на лице остались лишь темные мешки под глазами и алебастровая бледность. На руках узоры побледнели, вонзившись в кожу ее до плеч и даже до живота.

– Где Лорен?

– Почти все сейчас с принцем Арнилом. Ему нужна какая-то помощь.

Пока Акме подкрепляла свои силы горячим ароматным супом, свежими овощами и вкуснейшим мясом, Реция коротко поведала ей, что из Иркаллы они выбрались без приключений, что, перед тем, как воссоединиться с союзными войсками, отец ее и почти все зараколахонцы ушли в Верну, чтобы зря не раздражать власти Архея. Остались лишь Реция, Цесперий, капитан Цере и Катайр, чтобы мирославской дочери не пришлось возвращаться домой в полном одиночестве.

Когда они вышли на дневной свет, Акме потеряла сознание и два дня не приходила в себя. С союзниками они повстречались лишь глубокой ночью, а нынче был поздний день. Государь Трен, узнав о том, что Рианоры вернулись, пожелал повстречаться с одним из них не медля. Кронпринц Дарон погиб. И это все, что она, сидевшая с Акме безвылазно, знала. Гаральд заходил к Акме лишь ранним утром с исключительно мрачным и бледным лицом.

Облегченно вздохнув от мысли, что Мирослав исчез, даже не думая притязать на нее, девушка, однако, подосадовала на то, что не успела попрощаться с Ягером и остальными. Он был груб, некрасив, жесток и неприятен, но на душе становилось светлее, как только он появлялся рядом. Он столько раз помогал ей и, пока был рядом, она чувствовала себя в безопасности.

– Где тело Сатаро? – выдохнула она.

– Пришлось похоронить в ущелье Эрры, – последовал грустный ответ.

Акме все еще плохо чувствовала себя, но ей не терпелось выйти наружу и отыскать брата. Реция протестовала недолго. Она предусмотрительно нагрела воду и помогла подруге вымыться. Вся ее одежда была выстирана служанками, кто-то приготовил ей черное платье с пышной юбкой и расшитым золотыми узорами подолом, длинными узкими рукавами и корсажем.

– Не спрашивай, я сама не знаю, кто положил мне это платье, пока я мылась, – на Реции было красивое платье глубокого синего цвета с узкими рукавами в три четверти и глубоким декольте; девушка протянула Акме черный плащ с большим капюшоном. – Не выходи так, иначе распугаешь всех союзников. Не следует видеть им твои глаза.

И, завернувшись в плащи, обе девушки, черная и золотая, вышли на улицу. Они брели по лагерю, будто тени, неторопливо, бесшумно. Но лишь страшная суматоха, внезапно поднявшаяся в лагере, не дала воинам недоуменно коситься на две загадочные фигуры.

– Черти? – испуганно вопросила Реция одного из воинов, взволнованно бежавшего в одном направлении с большинством.

– Нет, сударыня! – последовал ответ. – Государю Трену резко стало хуже.

Девушки переглянулись и поторопились вслед за остальными.

Арнил Вальдеборг, все еще не смывший с себя пыль и тени Иркаллы, не подкрепивший силы свои ни крошкой хлеба, сидел рядом с кроватью тяжело раненого отца и ждал, когда тот выйдет из забытья. Лорен Рианор уже корпел над ранами короля, но яд проник слишком глубоко и поразил подавляюще большую часть немолодого, но крепкого организма.

– Можно сделать хоть что-нибудь? – тихо спросил принц еще ночью.

– Я могу лишь облегчить его страдания, – последовал ответ. – Но он сам не желает жить. Боль души и тела слишком сильна.

Узнав о том, что в битве погиб кронпринц Дарон, на которого он возлагал все своим надежды, король, и без того будучи совсем плох, лишился чувств от горя и более не приходил в себя. Арнил, узнав о гибели горячо любимого брата, вот уже несколько часов не мог в нее поверить.

«Ты, отец, будешь жить», – в каком-то страшном забытьи вновь и вновь прокручивал Арнил эту мысль. Многодневные тревоги и ужасы черных коридоров Иркаллы будто лишили его души. Все, что он чувствовал, – пустоту. Не осталось ни прошлого, ни будущего. Перед ним зияло лишь настоящее, – белое пятно, которое он никак не мог осознать.