Текст книги "Подземелье Иркаллы (СИ)"

Автор книги: Alexandra Catherine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)

Наконец, они приблизились к огромному светлому шатру с развевавшимися на ветру знамёнами всех государств Архея. Его охраняли десятки рослых воинов вокруг и коридор тяжело вооруженной стражи на входе. У шатра столпилась несметная толпа воинов, невооруженных зевак, одетых в простую одежду и прибывших вместе с армиями, из разных государств. Акме удивило немалое количество женщин, и богато, и бедно одетых. Все они либо ухаживали за ранеными, либо поддерживали армию, либо им просто не сиделось дома.

Герцог Атийский и Акме привезли с собою толпу не меньше. И гвалт стал еще оглушительнее.

Акме Рин вошла в шатер, полный государей и других высокопоставленных людей, неторопливо, даже величественно, с гордо поднятой головой, безупречной осанкой. Весь вид ее будто упрекал всех и каждого из присутствовавших за то, что они нарушили ее покой. Глаза казались еще более яркими и зловещими в полутьме шатра, освещенного лишь несколькими светильниками, а тишина, приветствовавшая ее, сделалась оглушительной. Ощущая приближение развязки, гудели короли да генералы, отмечая на карте положение союзных войск.

Шатер был просторен, но переполнен даже для своих размеров. Здесь было столько людей, что Акме по началу даже не разглядела огромного круглого стола посередине. В нескольких местах были разбросаны маленькие столики, за которыми сидели люди и быстро что-то записывали, прислушиваясь к каждому шороху. Работа весьма кропотливая в столь страшном гуле.

По началу Акме даже не увидела ни одного знакомого лица, но, как только многие увидели ее и расступились перед нею, за столом девушка увидела короля Карнеоласа. Его Величество Арнил был крайне бледен, устал, хмур, но озабочен и оживлен. На нем были довольно простые колет и плащ темных оттенков, выгодно подчеркивавших золото его длинных солнечных кудрей. На руках еще не было колец, но на груди был золотом вышит вальдеборгский лев. Он пристально косился на каждого, кто говорил, и внимательно слушал. Он не выдавливал из себя любезность и не притворялся доброжелательным. В данную минуту ему были безразличны дипломатические протоколы.

Увидев Акме, направившую на него свой неживой взгляд, он застыл, сделался невнимательным к остальным, подскочил и, пользуясь воцарившейся тишиной, выдохнул:

– Господа, Акме Рин.

Ей низко поклонились, а государи поприветствовали даму кивком.

Рядом с королем Карнеоласа восседал мрачный и угрюмый король Нодрима, по правую руку от отца Его Высочество кронпринц Густаво, учтиво и радостно ей кивнувший. Принцесса Плио, весьма далекая от политики, однако, тоже присутствовала здесь, но оставалась в тени. Она стояла рядом с капитаном Личной Гвардии кронпринца Эвандером Лацием. Генерал Капуи глядел на Акме сурово и оценивающе, будто гадая, где именно в столь хрупком теле была сокрыта мощь, которой не было равных во всем Архее. Была здесь и Аккаста, бледная и будто рассеянная, променявшая свою обычную хитрую усмешку на прямую грустную линию, лишенную всяческого очарования. В толпе Акме увидела и всех тех кеоссцев, кто сопровождал ее в походе. Разумеется, зараколахонцев не пригласили, но ей показалось, что где-то в сумраке шатра на мгновение увидела она строгое лицо капитана Цере.

Лорен Рин стоял по левую руку от Арнила и одними глазами поведал ей о том, что здесь происходило: сборище кичливых болванов, говорил он.

– Прошу тебя, Акме, подойди! – воскликнул король Карнеоласа, взволнованно протягивая к ней руку.

Акме невозмутимо прошествовала мимо всей толпы, подошла к государю, сделала реверанс, после чего тот пожал ей руку и указал на свободный стул рядом с Лореном. Гаральд занял место свое так, чтобы хорошо видеть свою возлюбленную.

– Мы благодарим вас, сударыня, за то, что, будучи еще не совсем в добром здравии, вы удостоили нас чести и пришли, – воскликнул невысокий коренастый мужчина в богатом камзоле, представитель Беллона, как поняла Акме, взглянув на нашивку на его груди. – И желаем вам скорейшего выздоровления!

– Благодарю, – спокойно и прохладно отозвалась девушка; ей было очень неуютно среди всех этих испытующе глядевших на нее людей, но она и не думала трусить.

– Молва твердит, что сестра легендарного целителя, отныне не менее легендарная Акме Рин, стала владыкою Кунабулы, – без обиняков начал государь Нодрима Его Величество Весхельм Акра.

– Молва твердит все, что ей вздумается, Ваше Величество, – невозмутимо отвечала Акме.

– Стало быть, демоны Кунабулы и Коцита не подчиняются вашей воле? – несколько удивленно осведомился все тот же посол из Беллона.

– Прошу прощения, уважаемый посол, вы пожелали мне доброго здоровья, а я, признаться, до сих пор не знаю вашего имени, – смиренно и даже несколько ласково отозвалась девушка.

По шатру пробежался шепоток.

– Киар Хэдес, сударыня, – последовал ответ вместе с галантной улыбкою.

– Так скажите же мне, господин Хэдес, как же человек может быть господином зверю?..

Раздался шум, состоявший из сотен вопросов, вырывавшихся из множества ненасытных глоток собравшихся.

– Коцитцы были рождены людьми, несмотря на то, что нрав у них звериный! – крикнул кто-то.

Акме же лишь ответила после того, как в шатре воцарилась относительная тишина:

– Отношения с коцитцами у меня не заладились еще с самого начала…

– А с демонами заладились?..

– С вашего позволения, они слушают мою силу, но не меня саму.

– Воля вашей силы раздельна с вашей собственной волей? – скептически воскликнул эрсавийский посол, неприятно ухмыльнувшись.

– Да разве не раздельна воля Эрсавии с волею, скажем, Кибельмиды?

– Что желаете вы сказать, сударыня?

– Лишь то, что если сила безудержна, ей крайне тяжело и неугодно слушаться доводов рассудка.

– Вы оскорбительно смеетесь над величием государя Фетида, который, к слову, и ваш государь.

– Смеюсь? – Акме пожала плечами. – Нисколько. Просто вы низко цените волю вашего государя Фетида, и я не виню вас за это. Но вы забываетесь, уважаемый посол. Я не владыка Кунабулы, но демоны прислушиваются к моей силе. И пока я властна над ними хоть сколько-нибудь, лучше помнить об этом.

– Полагаю, это угроза? – оскорблено осведомился Киар Хэдес.

– Дружеский совет. И только.

Лорен сидел с прижатой ко лбу ладонью, с высоко поднятыми красивыми бровями, с плотно сжатыми губами и качал головой. Он даже не сомневался, что с присутствием сестры все усложнится стократ.

Государь Нодрима проговорил:

– Покойный государь Трен на совете в Кеосе утверждал, что вы, наши благословенные небом брат с сестрою, можете помочь Архею. В чем заключается ваша помощь? Мне уже поведали о чудесных способностях Лорена, спасшего мою дочь, принцессу Нодрима, о чудесных способностях Акме, спасшей кронпринца Нодрима. Но неужто посланы вы нам, чтобы спасать детей нодримского государя? Что произошло в самом сердце Иркаллы?

– Произошло чудо, – спокойно отвечал за них государь Арнил. – И мне посчастливилось увидеть его своими собственными глазами. Акме заперла темную волю Эрешкигаль, а Лорен спас сестру от смерти…

– … оказав всем нам огромную услугу, ибо, насколько я понимаю, сударыня Акме еще не раз спасет нас, – кивнул генерал Жозел Капуи, как человек военный, все еще враждебно не доверявший мистической силе Ринов. – Но… куда она заперла богиню Эрешкигаль?.. И надежно ли?

Акме не двинулась, но побледнела. Переглянувшись с помрачневшим Арнилом, она спокойно ответила:

– Я заперла ее туда, откуда она, однако, может вырваться в любую минуту.

– Звучит не слишком обнадеживающе, – усмехнулся генерал со странным осуждением поглядев на двадцатитрехлетнего короля.

– Посему война еще не окончена, а я здесь, чтобы принять главное участие в решающей битве, которая грянет совсем скоро.

– Что за решающая битва? – осведомились сразу несколько человек.

– Эрешкигаль обессилена, – ответила Акме и обвела всех сияющим голубым пламенем взглядом. – Но воля ее все еще витает над Кунабулой навязчивым призраком и имеет над этой землею и ее обитателями свою черную власть. Я заглушаю ее, но пока что не в силах вовсе заставить ее замолчать. Посему она набирает войско. Войско несметное, свирепое и бесстрашное. Я слышу его шум, скрежет, вопли и стоны. Эрешкигаль навязывает им всю свою злобу и ненависть и не развернет свое войско. Оно ее рабом будет идти вперед, сметая все на своем пути.

– А вы, сударыня, сможете его остановить? – ничего не выражавшим тоном справился граф Мелеагр Эордей, главнокомандующий беллонских рыцарей.

– Остановить его нельзя. Его можно лишь уничтожить.

– Мы не наберем положенное для отпора войско! – в ужасе воскликнул один из советников. – Силы наши без того были подорваны после двух недавних кровопролитных битв. Нужно послать за войсками Сильвана, они в двух днях езды отсюда!

– Вот и началось великодержавное нытье, – закатив глаза, пробормотал Лорен, и Акме неприятно ухмыльнулась.

– Сильван нас не спасет, – мрачно прервал его кронпринц Густаво. – Жоа опоздает.

– В нашем распоряжении пятнадцатитысячное войско, – заметил молодой герцог Атии, буравя свою невесту сердитым взглядом. – К тому же, к нам приближается государь Эреслав Арнульв с пятитысячной армией. Полагаю, этого будет достаточно…

– Как необычно, Ваша Светлость! – прохладно, но с искоркой мрачного задора прокомментировала Акме. – Неужто намереваетесь вы рисковать жизнями двадцати тысяч воинов, когда можно рискнуть лишь одной?..

Изумрудные глаза Гаральда сверкнули лютой яростью и ужасом, но он, до крови сжав кулаки, напряженно спросил:

– И как же намереваетесь вы, сударыня, рисковать своею жизнью?

– Ваши войска, господа, могут остановить демонов, ибо, полагаю, их не намного больше, но каждый из них сильнее человека, и вы понесете огромные потери. И, потеряв многие тысячи воинов, вы рискуете вовсе не остановить продвижение демонов на восток. Даже если Архей спасется, сможет ли он компенсировать пятнадцать-двадцать тысяч смертей в битве, не забыв при этом десятки тысяч смертей среди мирного населения?

Шатер испуганно зашептался и задумался. Ни один из присутствовавших не желал терять подобное количество людей, и лишь немногие перепугались за жизнь Акме Рин и содрогнулись от ужаса. Гаральд глядел на нее полными отчаяния глазами, а Акме, желая пощадить чувства всех, кому была небезразлична, спокойно проговорила:

– Это вовсе не означает, что я обязательно погибну. Я могу выжить. Лучше рисковать лишь одной жизнью, предназначенной для подобной жертвы с самого рождения, нежели жизнью десятков тысяч ни в чем не повинных людей.

На шатер опустилось неуверенное молчание, среди которого раздался хриплый от ошеломления голос герцога Атийского:

– А кто имеет право решать, предназначена ли жизнь, которая принадлежит лишь вам, сударыня, для жертвоприношения или нет? Те, кто не имеет к этому ни малейшего отношения, тот, кто даровал ее вам или вы сами, позабыв о долге перед теми, кто любит вас, кто с нетерпением ждет вашего возвращения домой?

– Несомненно, тот, кто наделил меня мощью, способной защитить всех, кто в этом нуждается, – сдержанно проговорила Акме, боясь глядеть ему в глаза, но, все же, не смея отвести взгляда.

– Ценой собственной жизни, полагаю? – процедил Гаральд, глядя на возлюбленную так, будто не узнавая; ему всё стало ясно.

– Чего стоит одна жизнь против сотен тысяч?.. – парировала Акме, решив быть откровенной в своих замыслах до конца.

– Все же не забывай, сестрица, что ты не единственный отпрыск рода рианорского, – заявил Лорен, сидевший доселе грустный и задумчивый. – Я никогда не сомневался в твоем мужестве, самоотверженности и других благородных качествах. Но мы вместе начали наш путь, нас обоих Провидица отправила во тьму, вместе его заканчивать.

– Это исключено! – в один голос отрезали Акме, Арнил, Весхельм, Густаво и даже Плио.

– Я не позволю своей младшей сестре рисковать жизнью, когда это с не меньшим успехом могу сделать я, – парировал Лорен.

– Нет! – вдруг вскричал Арнил. – Если нет другого пути, ты поедешь с нами на поле боя, но если тебе будет угрожать жизнь, мы всей армией защитим тебя…

– … и потеряете свою армию, – перебила его девушка, которая уже приняла решение и не собиралась отступать даже за все блага мира; Кунабула гудела в её голове, она чувствовала каждое его волнение и испытывала боль от каждой попытки Эрешкигаль вырваться наружу или обласкать ее сладкими посулами.

И она собиралась покончить со всем этим.

Весхельм Акра вздохнул. Он погрузился в себя, но через несколько мгновений выдал:

– Если подобная формулировка не угодна вам, сударыня, то на поле боя мы пришлем нашу армию вовсе не для того, чтобы спасти вашу жизнь или рисковать ею ради вас. Вы сами говорили, что можете потерпеть поражение и погибнуть. Тогда что останется нам и нашим армиям, как не рисковать нашими жизнями, если вашей рисковать уже не придется? Или вы желаете сказать, что если вас постигнет несчастье, более никто не посмеет корчить из себя героя?

Акме выдавила из себя улыбку и приняла подобное решение, смекнув, что иначе ей не вырваться. Сделав вид, что ее устраивает непременно все, она невозмутимо поднялась, изобразила изящный реверанс и с гордо поднятой головой, заработав себе крайне непростую репутацию, стремительно покинула шатер, против своего желания уведя за собою половину участников совета. По приказу герцога Атийского до шатра девушку, в тайне от нее, проводили несколько десятков из Личной Гвардии Его Светлости.

Проводя ее взглядом, Его Величество Весхельм крякнул:

– При всем уважении, Лорен, но даже Кунабуле придется нелегко с этой девчонкой, не говоря уже о муже, которому она достанется.

Лорен поглядел на Гаральда, который выглядел так, будто от него отрывали целую половину.

«Негодная девчонка, – подумалось целителю, – она что-то задумала, если так легко согласилась на их условия».

Тем временем Акме Рин проскользнула в свой шатер и скрылась в его глубине. На нетерпеливые вопросы Реции она лишь покачала головой, села в тёмном углу, закрывшись занавеской и, лбом прижавшись к спинке деревянного стула, несколько раз быстро и глубоко вздохнула, будто пытаясь отдышаться.

«Ни горя, ни страха, ни боли, – думала она, дрожащей ладошкой закрывая широко распахнутый от ужаса рот. – Думаю, это было сыграно неплохо»

– Акме! – позвала Реция. – Сюда едет Гаральд!

Девушка подскочила и впервые порадовалась, что голубой свет скроет красноту заплаканных глаз.

«Держаться! – ожесточенно кричала она себе. – Придется сыграть еще раз. И куда более убедительно!»

– Его Све… – попыталась оповести Акме служанка, но герцог перебил ее, влетев в шатер, подобно ястребу, и воскликнув едва ли не с самого порога:

– Ты совсем сдурела, Акме!

– Ваша Светлость, – сделав книксен, несколько прохладно и невозмутимо отвечала та, будто ненароком проходя мимо входа.

– Объяснись!

Впервые он был так строг и требователен с нею. Но девушка взяла себя в руки и спокойно ответила:

– Все объяснения я дала еще на совете. Какие вы изволите получить еще?

Он оглушено поглядел на нее и загремел:

– Ты отдаешь им свою жизнь!

– Быть может, я не проиграю.

– Выступив одна против многотысячной армии кунабульцев? Будь в тебе сила, которая в пять раз превышала бы твою, ты бы все равно не выстояла! Они сметут тебя, как карточный домик!

– Если ты не веришь в меня, прошу, делай это молча и не лишай меня уверенности в себе.

– Провидица предоставила тебе выбор, она не приказывала тебе непременно лишаться жизни, как только представится подобный случай!

– Что мне Провидица? Она бросила меня еще в Коците, – рассеянно отвечала Акме, делая вид, что страшно занята и бегая едва ли не по всему шатру. – Эрешкигаль во мне. Она должна быть уничтожена. Или заперта навечно в огненной Преисподней, если боги бессмертны, как о них говорят.

– И ты непременно должна умереть? Разве забыла ты о силе Лорена, которая может вытащить тебя?

– Прошу, не впутывай Лорена в это безумие. Это лишь моя война. Во мне проснулась сила, способная тягаться с силой Эрешкигаль, и это пришлось ей не по вкусу.

– Да какого черта?! – вскричал Гаральд, не обращая внимания ни на выглядывавших из-за занавесей слуг, ни на своих атийцев, которые стояли снаружи, но так тихо, что слышали едва ли не каждое слово. – Я пойду ко всем государям, генералам, их приближенным и попрошу их не брать тебя на битву. Я добьюсь того, чтобы они отвезли тебя так далеко от Кунабулы, что ты бы за всю жизнь не добралась до нее.

– Герцог Атии будет унижаться перед владыками Архея и просить за женщину, которая сама вызвалась помощь? – отвернувшись, чтобы он не заметил ее бледности, процедила Акме.

– Буду, – прошипел тот, – лишь бы ты прекратила вести себя, как безумная. Это Эрешкигаль говорит твоими устами, ибо жаждет тебя погубить!

– Если бы Эрешкигаль в данную минуту управляла моими устами, вы, герцог Атийский, были бы уже мертвы.

– Откуда такая жестокость, Акме? – тихо, отчаянно вопросил Гараль. – Ты выбираешь смерть, когда можно избежать этого и выбрать жизнь. Со мной. Ты разлюбила меня?..

Девушка оторопела, но изобразила раздражение и воскликнула:

– О какой любви говоришь ты, Гаральд, если на кону огромное количество жизней, а я могу спасти их?! Погибнет всё и все, погибнет твое герцогство, погибнешь ты! Вспомни о своем долге перед людьми, жизни которых отец вручил тебе. Ты более не простой дворянин! Ты герцог! Ты отец Атии!

– Я помню о своем долге перед всеми этими людьми гораздо больше, чем ты помнишь о долге перед теми, кто искреннее любит тебя! – ожесточенно воскликнул Гаральд, повысив голос.

Девушка гневно глянула на него и ледяным тоном процедила:

– Ваша Светлость, не смейте говорить со мной в подобном тоне.

Гаральд Алистер горько рассмеялся и воскликнул:

– Я посмею кричать на тебя, я посмею запереть тебя и связать, если потребуется! Хочу напомнить, что у тебя имеются обязательства передо мной. Ты – моя невеста, а я – твой жених, твой будущий муж и твой будущий господин, дьявол бы тебя побрал!

Акме пришлось набраться мужества, чтобы легко и непокорно выдохнуть:

– Нет.

– Что «нет»? – опешил герцог.

– Я не могу быть твоей женой.

Глаза герцога потемнели и, Акме могла поклясться, он был страшен в гневе.

– Ты издеваешься надо мной.

– Я признаюсь в своей трусости, ибо должна была сказать тебе это еще в Иркалле. Гаральд, – она попыталась взять его за руку, но тот оскорблено отстранился от неё: – Я была обречена с самого начала. Провидица пророчила мне такой конец, но я не желала ее слушать. Теперь я вижу, что иного пути нет.

– И что теперь ты хочешь сказать?! – перебил ее тот. – Что намерена разорвать помолвку? Я просил твоей руки, ты согласилась. Ты отказываешься?

Гаральд дико глядел на нее, и в эту минуту девушка ни на шутку перепугалась, что теряет его. Но разве не этого она добивалась? Она знала лишь то, что любит его, но не могла ни произнести, ни показать этого.

– Гаральд, – прошептала Акме дрожащим голосом. – Мы не можем быть вместе и не могли с самого начала. Я знала это, но была слишком труслива, чтобы сказать тебе правду. Предполагалось, что я отправлюсь в Кунабулу и выполню то, что мне предназначено по праву рождения, по праву крови.

– Даже это право не смеет отнимать у тебя жизнь, – холодно проговорил Гаральд. – Мы не можем быть вместе лишь по единственной причине, – если ты не пожелаешь. Все остальное можно преодолеть! – он решительно двинулся к выходу. – Но даже если ты действительно не желаешь быть моей женой, я сделаю все, чтобы помешать тебе совершить самоубийство!

И он вылетел наружу, будто общество любимой женщины причиняло ему нестерпимые муки.

Лорен не заставил себя ждать. Он твердым шагом вошел в шатер сестры и, увидев ее, уже успевшую взять себя в руки и приготовившуюся притворяться безразличной еще множество раз, тихо и изумленно произнес:

– Ответь мне, Акме, что нашло на тебя? Ты на торги выставила свою жизнь и предоставила другим людям распоряжаться ею. К тому же, Гаральд был здесь и вернулся на совет отчаявшийся, что я тотчас решил узнать, в чем дело. Что ты наговорила ему?

– Я разорвала нашу помолвку, – спокойно ответила Акме.

– Так!.. – выдохнул Лорен, запустив пальцы в волосы. – Зачем?

– Я уже говорила тебе, что моя жизнь – единственная, которую не стоит спасать. Как только я умру, Эрешкигаль последует за мной.

– И я уже говорил, что помогу тебе, – строго сказал Лорен.

– Я не позволю тебе участвовать в этом.

Целитель усмехнулся и пробормотал:

– Желаешь унести всю славу?.. Акме, я тоже Рианор. У нас разные способности, но и моих сил вполне хватит, чтобы помочь тебе и Архею. Сама Аштариат говорила, что без одного из нас другой потерпит поражение.

– Аштариат лгала нам. С чего нам верить ей и сейчас?

– Мы всегда были вместе. Теперь ты отталкиваешь мою помощь и желаешь сделать все сама, хотя понимаешь, что я незаменим для тебя.

Акме внимательно поглядела на него и ответила:

– Со мной все кончено, Лорен. Эрешкигаль рвет меня, Кунабула смыкается надо мной. Посмотри в мои глаза. Что ты видишь в них? Я не вижу ничего, кроме пустоты и мертвого синего огня. Раньше я еще могла вернуться, восстановить свои силы. Для меня нет пути назад. Ты – будущее Архея. Мой дар нужен лишь для этой войны, твой дар необходим человеку во все времена.

– Сомневаюсь, что эта война последняя в истории Архея.

– Я сделаю всё, чтобы она была последней. У тебя впереди счастливое будущее с чудесной златокудрой супругой Плио и множеством детей…

– … потомков Атариатиса Рианора, которым тоже взбредет в голову совершать такие чудовищные жертвы по праву своего рождения… – прорычал целитель. – Нет, Акме. Это не выход, а тупик.

Акме горько усмехнулась и сказала:

– Не знаю, является ли Атариатис Рианор потомком Солнца, но неспроста мы родились с тобой такими разными. Должно быть, твое рождение благословил сам Шамаш, бог Солнца, а мое – Нергал, бог Тьмы, его родной брат. Я – враг тем, кого ты должен защищать. Но мне дан выбор, поэтому я исправлю вопиющую несправедливость, допущенную при моем рождении. Я помогу вам и уйду в небытие, где уже не смогу угрожать благополучию Архея, даже если захочу.

– Значит, ты опасна, – сказал Лорен, вопросительно поглядев на нее.

– Мой дар делает меня правой рукой тьмы. Ты этого еще не понял?

Лорен еще с минуту пронзительно глядел на нее полными яростного и потрясенного огня глазами, после вдруг дал ей звонкую оплеуху.

Голова откинулась, и Акме ладошкой заглушила боль. Она лишь растеряно и ошеломленно поглядела на брата. Он бесчисленное множество раз, шутливо или в серьез, угрожал наказать ее плетьми, палками, затрещинами, но впервые от угроз перешел к делу.

– Ты совсем потерялась! – прорычал он, нависнув над нею страшным ураганом. – Ты не враг никому из людей! Тем более, мне или Гаральду, или Арнилу! Ты до скончания веков в первую очередь будешь моей сестрой, даже если в тело твое вселятся все боги и все демоны Кунабулы! И я никогда не позволю тебе рисковать, даже если на кону будут жизни нескольких миров! Даже если ты будешь желать этого более всего на свете.

Он смерил ее жестким до дрожи взглядом, развернулся и, направляясь к выходу чеканным шагом, холодно бросил:

– Я попрошу всех присутствующих королей, чтобы они выставили кольцо воинов вокруг лагеря, чтобы ни тени не проскользнуло мимо них! Ты выйдешь из этого шатра, только если я позволю тебе. Если слово жениха не является для тебя законом, слово брата, твоего опекуна, станет для тебя божественным откровением!

Акме глядела ему в след широко распахнутыми глазами, все еще держась за щеку. В ее сражённом разуме медленно текли мысли, но уже в ином направлении. Его решимость и гнев подарили ей надежду на счастливый исход, но она была упряма и слышала голоса Эрешкигаль и Кунабулы, которых не слышал он, которые не позволили ей даже на несколько мгновений обрадоваться внезапно вспыхнувшим надеждам. С каждым днем они становились все зловещее, и Акме уже давно уверилась в том, что конец был близок.

Поздним вечером, когда в лагере зажглись многочисленные костры и были выставлены дозоры, государь Арнил собрал в своем шатре всех тех, с кем прошел опасный путь от Кеоса до Иркаллы, а от Иркаллы до военного лагеря. Кроме Акме, Гаральда, кронпринца Густаво, нодримских гвардейцев, тех зараколахонцев, которые вернулись домой, и Цесперия, который остался поглядывать за Акме.

Несколько больших кувшинов для вина были пусты наполовину, разговор не клеился. Все беспокоились за Акме и за ее страшное решение. Лорен был мрачен и сердит. Он едва притронулся к вкусной еде и вину и под столом держал руку Плио, сидевшей рядом вопреки всем правилам приличия. Ее присутствие успокаивало его, но сестра, решившая покончить жизнь самоубийством, не выходила из головы. И то, как недостойно поступала она с Гаральдом, удивляло целителя.

– Взбодрись, Лорен! – вдруг воскликнул медноволосый Руфин Кицвилан, исподтишка кидая на яркую Рецию в темно-красном платье с золотистыми узорами огненные взоры. – Никто из нас не даст Акме в обиду ни демонам, ни Эрешкигаль. А она вскоре передумает прощаться с жизнью, если Га… если Его Светлость герцог Атийский постарается.

– Боюсь, не каждому мужчине удастся заглушать голос самолюбия, чтобы удерживать подле себя женщину, которая нарушает данную ему клятву, – со вздохом пробормотала Реция.

Присутствовавшие подняли на нее изумленные взгляды.

– Нарушает клятву? – воскликнула Плио и перевела взгляд на Лорена, ожидая, чтобы он развеял заблуждения.

Увидев, что на него дико уставились все, включая канеоласского государя, молчаливо требуя объяснений, Лорен пожал плечами и воскликнул:

– Гаральд очень волнуется за нее. Неужто вы не знаете Акме? Она переупрямит всех на свете. Поэтому у них вышла размолвка.

– Вот тебе на! – невесело усмехнулся Хельс. – Они еще не объявили о помолвке во всеуслышание, но уже разрывают ее.

– Сударыня Акме берет на себя слишком много, – по обыкновению тихо и вкрадчиво заметил Буливид. – Она забывает, что не всесильна.

Лорен обвел всех суровым взглядом и ответил:

– Эрешкигаль мучает ее. Иркалла не дает покоя. Она чувствует каждое ее волнение. И мечтает избавиться от всего этого. Поэтому и рвется в бой. Моя же задача помочь ей остаться в живых.

– Полагаю, Лорен, эта задача не только твоя, – задумчиво произнес Арнил. – Мы не просто ее союзники, мы друзья ей, мы ее защитники. Она не останется в одиночестве. Армия Карнеоласа, Атии и Нодрима будут с нею.

– Я бы хотел, чтобы ее здесь не было вовсе, – вздохнул целитель.

Мысли Лорена прервал начальник стражи королевского шатра, который возвестил о приходе Его Светлости герцога Атийского. Государь велел его впустить, и герцог вошел внутрь.

На нем не было лица. Изможденный и болезненный вид Его Светлости поразил всех.

– Что с тобой, твоя светлость? – воскликнул Хельс с крайним беспокойством поглядев на своего бывшего ученика. – Ты болен?

– Нет, Хельс, – с тенью улыбки отозвался Гаральд. – Я чувствую себя довольно… сносно.

– Шпион разучился лгать? – фыркнул тот. – С чего бы?

– Признаю, несколько прошедших дней были не из легких.

– Последние недели были полны нелегких дней, – заметил король. – Гаральд, подойди и поужинай, выпей вина. Сомневаюсь, что тебе удалось пообедать или даже сносно позавтракать.

– Я уверена, что этого не удалось и вам, Ваше Величество, – заметила Плио, наполняя тарелку герцога едой, а красивый кубок – вином. – Но вы съели меньше всех.

Пока все обменивались любезными фразами, Гаральд уселся между королем и целителем и под общий гам шепнул Лорену:

– Я заходил к Акме. Она спит

– Вы видели ее спящей? Или это вам сказал Цесперий? – спросил целитель.

– Я видел ее спящей. Бледна, измучена. Вы не доверяете господину фавну?

– Я не склонен забывать, что господин фавн провел почти всю жизнь в Саарде, хозяин которой имеет на Акме виды. Благодарю, Ваша Светлость.

– Верно, ему доверять не стоит. Мне бы хотелось, чтобы вы обращались ко мне по имени, Лорен.

– Как вы себе это представляете? – с достоинством спросил целитель.

– Ты не хотел называть меня по имени даже тогда, когда я не был герцогом, – вздохнул Гаральд, помрачнев.

– И едва ли буду, даже когда Акме станет вашей супругой, – упорствовал целитель.

– Боюсь, она не станет моей супругой… – пробормотал герцог. – Сегодня она отказывала довольно решительно.

– Ерунда! – фыркнул Лорен. – Как только Иркалла перестанет давить на нее, Акме придет в себя. Она обожает вас.

– Я жив лишь пока она жива, – был ответ.

Лорен поднял кубок и тихо произнес:

– Надеюсь, ждать придётся недолго. Да продлится ваша совместная жизнь сотни лет!

Их бокалы с мягким стуком встретились, и Гаральд выпил за свою мечту.

Акме вздрогнула и очнулась. Она слышала шум, который доносился не из лагеря, а из ее души. Кунабула волновалась, Иркалла пела, Эрешкигаль рвалась наружу, чувствуя приближение конца.

Акме, оглушенная ужасом и кунабульскими голосами, сползла с постели, прижала ладонь к земле, закрыла глаза и прислушалась. Огонь и стоны провели ее затуманенное сознание по мертвым просторам Иркаллы, мимо Врат Апепа по Ущелью Эрры прямиком в зияющую пасть Кунабулы.

Она скорее почувствовала демонов, нежели увидела. Они сплошной черной полосой забили залы и узкие проходы Кунабулы и рвались к выходу, раздирая друг друга, подгоняемые черной волей своей богини, угодившей в ловушку нового повелителя Иркаллы.

Акме слышала их намерения в каждом стоне, в каждом рычании и крике. Они не знали милосердия. И все они стремились уничтожить ее, а вместе с нею всех тех, кто встанет на их пути.

Скорость была столь велика, что, Акме сразу поняла, они будут здесь самое позднее – под вечер, а сейчас царила глухая ночь.

«Началось!» – выдохнула целительница.

Минуту поразмыслив, она беззвучно отодвинула занавесь и увидела, что в шатре было темно. Лишь в углу, подвинув свечу поближе, спиной к Акме сидел Цесперий и что-то неторопливо писал в маленькой книжке.

Никто не должен был знать о ее побеге, иначе за нею пошлют войско, которое непременно столкнётся с демонами, как только настигнет ее. «Это моя война! – упрямо твердила она даже сквозь забытье. – Лишь я могу их уничтожить!»

Акме, стараясь не производить ни звука, встала с постели, подошла к своей сумке, которая лежала на табурете, и вознесла молитву:

«Ах, Аштариат! Ты обещала сопровождать мой путь своей помощью, но не сдержала обещания. Ты желала закалить мой характер. Не знаю, удалось ли тебе это, но поздно уж лепить из меня то, что тебе больше по вкусу. Передо мной на жертвенном алтаре жизнь Архея, драгоценная, беспомощная. Спасение ее лишь в моих руках, и никто более не должен вставать между нами. Но если меня поймают, вновь прольется много крови, ибо они вздумают мне помочь. Но я не нуждаюсь в этом! Моя жертва должна быть последней! Помоги мне, Аштариат! Помоги мне вырваться незаметно! Помоги мне обмануть бдительность брата, О Аштариат!..»