Текст книги "Весенние заморозки (СИ)"
Автор книги: Admin
Соавторы: Александр Хомяков
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 71 страниц)
–Ну как ты тут, девочка?
–Плохо, – она посерьезнела, руки поверх одеяла сжались в кулачки. – Я почти ничего не помню из того, что было вчера. Мне сказали, что Эрик донес меня до лагеря. Ты его не видел? Где он, почему не приходит?
–Спит он еще, – сказал Дигбран. – Лагорис его вчера напоил, и Эрика сморило – видать и сейчас еще дрыхнет. Он же из-за тебя сам не свой.
–Знаю, – голос Эрви был усталым, а глаза – печальными. И только руки, сжимавшие край одеяла, выдавали волнение. – Ничего, я скоро поправлюсь, и мы вместе с ним отправимся в Скейр... Эрик! – как вроде солнечный луч упал на ее лицо, когда полог палатки откинулся, впуская хмурого и не в пример вчерашнему сосредоточенного Эрика. Дигбран хлопнул его по плечу, не особо задумываясь, что никогда ранее не пришло бы ему в голову так простецки вести себя со Старшим, и вышел, оставляя их вдвоем.
Насчет надежд Эрви скоро поправиться Дигбран испытывал определенные сомнения, тем более что при выходе из лазарета столкнулся он с Галдом-лекарем – тем самым, который не смог когда-то вылечить его, дигбранову, хворь.
–Как она там? – спросил лекарь, не утруждая себя ни приветствием, ни объяснением, о ком он спрашивает, даже взглядом не удостоил, тут же отвернувшись и высматривая что-то или кого-то у Дигбрана за спиной.
–Слабенькая, – ответил Дигбран. – но вроде улыбается.
–Хорошо, – Галд бесцеремонно сдвинул Дигбрана со своего пути и ушел к палатке. Бросив взгляд ему вслед, бывший воевода неторопливо пошел к своим – собираться в дорогу.
Барон Глойдинг уже был тут, с видом озадаченным.
–Остаетесь вы, – сказал он, когда Дигбран спросил, будут ли лошади, или им предполагается пешим ходом в Дассиг добираться. – Будете помогать за Эрви приглядывать. Ну что уставился?! – вдруг вскипятился барон, заметив изумленное лицо Дигбрана. – Не своей волей я на это пошел! Галд-лекарь меня просил – не могу же я ему отказать? Говорит, что плохо девчонке, а девчонка эта, оказывается, дочка самого Уивера ЭахТислари. Дигбран, ты что, знал об этом?!
–Знал, – кивнул Дигбран.
–А чего ж мне не сказал?! У меня в замке дочь самого Верховного прорицателя служила, а ты молчал!
–А ты, барон, к тому времени уже с зеленокожими воевал. А когда вернулся, Эрви уже ушла, и говорить было не о чем.
–Ну ладно, раз так... в общем, помогайте ей там, чем можете. Я тут подумал, что дорога на юг уже не так безопасна, потому как зеленокожие на подходе. Но ты, Дигбран, пойдешь в бой только в том случае, если Лани с Бенарой будут сидеть под замком.
Дигбран отвернулся, ничего не сказав, барон фыркнул и ухромал прочь.
–Лагорис, ты что-нибудь понимаешь? – тихо спросил Дигбран. – В жизни не поверю, что арденский лекарь без нашей помощи Эрви на ноги не поставит.
Лагорис покачал головой. Видимо, понимал в происходящем не больше, чем Дигбран.
Они дежурили у постели Эрви по-очереди. Бенара готовила ей похлебку и поила с ложечки. Война и время все поставили с ног на голову – ведь именно служанкой Бенары и воспитательницей Лани была Эрви в замке Дубр. А теперь ее бывшая госпожа за ней ухаживает, а воспитанница сидит и рассказывает тонким голоском миакоранские сказки, которые вызывают у сидящего тут же рядом Лагориса улыбку. Да и Лагорис, с которым Эрви в трактире у Дигбрана норовили сцепиться по любому – порой самому ничтожному – поводу, заботится о девчонке, словно о родной дочери, и внимательно слушает все, что она ему рассказывает тихим голосом на Старшей речи, и все, что шепчет она в забытьи, и поправляет на ней одеяло да вытирает пот со лба платком с вышивкой.
Барон посетил их вечером, высмотрел Лани, отвел ее в сторону и принялся отчитывать. За что он ругал внучку – Дигбран не расслышал, однако некоторое время спустя Ланнара перестала возмущаться, сунула руку в кармашек на платье и протянула барону синий камень на цепочке.
–А мне так отдавать отказалась, – пожаловался Дигбран. – Ишь как баронскую волю чтит, смотри-ка.
–Не умеешь ты с детьми обращаться, – самодовольно сообщил барон, пряча камень себе за пазуху. – А кто с Эрви сидит? Вас зачем тут оставили, я не понял?
–Эрик сейчас дежурит.
–А, хорошо, коли так. Идем, Лагорис, на совет к герцогу.
–А я? – возмутился Дигбран.
–А ты здесь останешься, Дигбран, за свои былые подвиги. Будешь впредь знать, как ослушание проявлять.
Ничего не смог возразить ему Дигбран. Барон Глойдинг, когда хотел, норовил выставлять себя упрямым самодуром, и никто, кроме него самого, не был ему в этом судьей. Сел у костра, достал фляжку с настойкой, попытался вытрясти хоть каплю – тщетно. Пошел к дружинникам, они охотно угостили своего бывшего воеводу элем. Дружинников беспокоило предстоящее сражение, Дигбран ничем не мог их подбодрить – о планах герцога Илдинга и предводителей Старших ему было известно не больше, чем самим дружинникам.
Старших на рубеже между Дассигом и Длинным озером стояло не меньше тьмы, да больше двух тем собралось миакоранского воинства. Помимо баронских и герцогской дружин, пришло ополчение из Скейра, да Дассиг с окрестными деревнями, каковых в густонаселенном междуречьи Катасты и Арриса было довольно много, выставили мало не шесть тысяч войска. Какого войска – то другой вопрос, однако, по слышанному одним из дружинников от кого-то из военачальников мнению, силы были примерно равны. Зеленокожие-то тоже не были особо там умелыми воинами, впрочем у них теперь был предводитель из Старшего народа.
О Безумном прорицателе, в котором Эрик по описанию признал некоего Эриака ЭахТиха из Веггара, Дигбран распространяться не стал. Страшно было бывшему воеводе вспоминать этого безумца, да и виденное им в лагере дикарей оставило в памяти не самый приятный след. Дружинники, впрочем, и не спрашивали – словно понимали.
Понимали все вокруг явно больше Дигбранова разумения. Совершенно незнакомые ардены пару раз называли его по имени, Галд, который должен был его напрочь забыть, вел себя с ним, как с давно и хорошо знакомым человеком – даже о хвори его спросил, и Эрви тоже, как вспомнил Дигбран, не удивилась при его появлении. А Лагорис, увидев Эрика, сразу спросил, где Эрви...
–Лагорис, а откуда ты знал, что Эрви с Эриком?
Вернувшийся с совета эйторий сидел у костра безмолвно и был погружен в свои мысли. Попытки расспросить его успехом не увенчались, все, чего добился Дигбран – очередной порции ехидства на грани язвительности. Некоторое время Дигбран на него дулся, потом понял, что дуется, и вконец рассердился на себя и на весь белый свет.
–Откуда? – переспросил зачем-то Лагорис. Поднял руку, поводил ей влево-вправо. Хрустальный шарик на цепочке закачался, разбрасывая блики по земле вокруг костра, на Дигбрана и самого Лагориса. – Отсюда. Они уже поженились, кстати.
–Да? Что-то не помню я, чтобы раньше твоя стекляшка сообщала тебе так много сведений.
–Это не стекляшка, это горный хрусталь. А вообще ты прав – раньше такого и не было. Но мы стоим на пороге великих потрясений, Дигбран – а в такое время у всех Старших обостряется провидческий дар. Так что не удивляйся, пожалуйста, если вдруг я случайно отвечу на твой вопрос раньше, чем ты его задашь.
–Не буду. Просто непривычно, когда чужие люди по имени тебя называют.
–И часто называют? – заинтересовался Лагорис.
–Да пару раз было уже. Скоро будут мне соломку стелить прежде, чем я споткнусь.
–Знаешь... – задумался вдруг Лагорис. – Может быть, это именно то, зачем меня привела к тебе судьба.
Дигбран покосился на эйтория, тот усмехнулся своей обычной усмешкой – едва-едва высокомерной и безгранично доброй.
–Знаешь, дружище, было бы неплохо, если так. Слишком уж часто я стал спотыкаться.
–Знаю, Дигбран. Знаю.
Эрик просидел с Эрви всю ночь – лица на нем не было, одна маска с ввалившимися глазами. Дигбран сказал, что подежурит, Эрик вяло кивнул, бросил плащ на землю и уснул без чувств. Эрви, напротив, выглядела посвежее, чем накануне. Дигбран просидел достаточно долго, прежде чем она проснулась – незаметно, словно уже давно не спала: только что лежала с закрытыми глазами, и вдруг уже смотрит на Дигбрана, улыбаясь, и теплеет от ее улыбки у Дигбрана на душе.
–Где Эрик? – тихо, едва шевеля губами, но голос вроде уверенный, ровный. Дигбран кивнул в сторону спящего Эрика, улыбка стала глубже, в глазах появилась нежность. Отвернулся, невольно смутившись.
Через некоторое время появилась помощница лекаря, которая в основном и занималась лечением Эрви. Появился и Лагорис, поинтересовался, что за лекарства дают девушке и, услышав несколько названий, удивился – но не стал ничего говорить, молча вышел из палатки. Приходила Бенара, принесла похлебку. Эрви осилила больше половины миски. Проснулся Эрик, вознамерился сидеть рядом с Эрви дальше – пришлось выставить за порог, тем более что Эрви после еды почувствовала слабость, и большое скопление народа в палатке было ей ни к чему. Эрик нехотя ушел, а Эрви в скором времени забылась беспокойным сном, и губы ее начали вещать на Старшей речи вещи, Дигбрану мало понятные, но общий тон был зловещим и наводил оторопь. В забытьи молодая арденка пророчествовала, и бывший воевода не был уверен, что пророчества эти предназначены для ушей Младшего.
Лагорис сменил его после обеда. Пробираясь к своему костру среди спешивших куда-то воинов, Дигбран удивлялся внезапной суматохе. Дружинники барона Глойдинга уже снялись с места, однако попавшийся навстречу массивный барон Кирдинг в полных латах сообщил ему, что войска идут занимать позиции на поле боя. Зеленокожие, мол, выступили из своего лагеря и идут на Дассиг, пора давать им большое сражение.
Дигбран подумал-подумал, да решил не торопиться. Сейчас, в сутолоке, ему ничего не стоило присоединиться к войскам и отправиться воевать – однако сегодня до боя дело уже вряд ли дойдет, а к завтрему барон Глойдинг успеет его найти и намылить шею. Да и нельзя было бросать своих, не предупредив. Поэтому он спокойно добрался до костра, нашел Бенару и послал ее найти чего пожевать. Бенара притащила деревянный поднос со всякой снедью и кружку с элем – дружинники оставляли в лагере почти все припасы, явно рассчитывая сюда вскорости вернуться. Заявилась Лани, шлявшаяся по лагерю, как ранее бегала по всему баронскому замку, без присмотра и ограничений, потянулась к кружке с элем, получила по рукам, а Дигбран с Бенарой удивленно переглянулись – с чего это вдруг малявка решила, что эль ей уже можно?
–Уцелеют сукины дети – поубиваю. – пробормотал Дигбран, имея ввиду баронских дружинников, рядом с которыми Ланнару видели чаще всего. И тут увидел Эрика верхом на вороном жеребце.
–В Скейр, – объяснил арден. – Галду нужны книги из его библиотеки, чтобы разобраться с правильным лечением для Эрви. Я вернусь через четыре дня.
Дигбран с Ланнарой постояли, глядя, как Эрик проталкивается через толпу воинов к воротам лагеря. Вырвавшись наконец, он пришпорил коня и вскоре исчез среди деревьев на дороге, уходившей на запад, тогда как отряды герцогского войска шли более южным путем, ведущим к Дассигу.
Делать было особо нечего, и по старой походной привычке Дигбран завалился спать. Ему приснился трактир, заполненный зеленокожими – они сидели за столами, стучали кружками и громко обсуждали что-то на своем мяукающем языке, а между ними суетился шрамолицый прорицатель в переднике и с подносом, разнося эль. Дигбрану хотелось найти себе свободное место за столами, но все было занято, и никто из дикарей не желал подвинуться, чтобы пустить его. Он беспомощно глядел на Безумного прорицателя, а в ответном взгляде шрамолицего ардена читалось лишь сожаление – занято все, мол, извиняй. Проснулся Дигбран изумленный – надо же, какая белиберда приснится порой на закате. А таки да, уже и закат.
Лагерь был почти пуст – немногочисленная стража у ворот да несколько отрядов на стоянках. Войско ушло, однако и походные кузни, и большая часть обоза, и лазарет остались в лагере – из этого Дигбран заключил, что поле боя, во-первых, недалеко от лагеря, а во-вторых защитники явно не намерены уступать зеленокожим ни пяди земли и рассчитывают на быструю победу. Иначе лагерь бы не бросили так – почти без защиты и почти со всеми припасами.
Эрви опять спала, Лагорис сидел рядом. Увидев Дигбрана, приложил палец к губам, поднялся, показывая на выход из палатки. Они вышли, отошли в сторону.
–Эрик уехал в Скейр.
–Знаю, он заходил. Дигбран, мне не нравится, чем лечат Эрви.
–А что не так с лекарствами?
Эйторий нахмурился.
–Понять не могу. Вроде бы все так, но та микстура, которую ей давали днем – она лишняя. Это средство против сильной боли, но оно же и снотворное. У нас такие вещи дают смертельно больным, чтобы облегчить мучения.
–Да ты что? Может, с Эрви и в самом деле все плохо?
–Не думаю, – задумчиво проговорил эйторий. – Нет, Дигбран, я уверен, что она идет на поправку и скоро будет отлично себя чувствовать. Если человек не умер после гадючьего укуса в первый день, то он обычно не болеет слишком долго. Тут что-то еще, либо же я ничего не понимаю в арденской медицине. Вообще-то я понятия не имею, как ардены лечат укусы ядовитых тварей – уже много сотен лет медицина у каждого из наших народов своя. Да и не лекарь я, потому и не могу так однозначно судить. Но мнится мне, что надо будет завтра взять этого Галдора за жабры и порасспрашивать, зачем он дает Эрви эту микстуру.
–А в шарике твоем посмотреть нельзя, зачем?
Лагорис негодующе посмотрел на Дигбрана, как на шаловливого ребенка.
–Шарик, видишь ли, почти никогда не говорит, зачем происходят те или иные вещи. Там можно увидеть события, а чаще – фрагменты событий. Иногда услышать зов, понять, что надо сделать – это тоже событие, но еще не оформившееся. Причины, если они есть, в видениях никак не проявляются. Иногда можно догадаться, конечно – сопоставив те или иные факты.
–Странно все это, – пробормотал Дигбран. – Зачем Галду давать Эрви не те лекарства, что нужно?
–Мне многое странно из того, Дигбран, что происходит вокруг нас. И Безумный прорицатель странен, и этот Галдор, который, как говорил Эрик, тоже является прорицателем Круга – странен в той же степени. Почему он занимается лазаретом, если он – один из правителей арденов и, по идее, должен присутствовать на советах герцога Илдинга? А почему другой прорицатель Круга возглавил зеленокожих? Почему Эрик, который, насколько я понял, является законным наследником арденских императоров, бродит со своей женой где-то в глуши? Наша с ними встреча – это тоже не случайность, как мне кажется, и это мне не менее странно, Дигбран, чем все остальное.
–Что же ты об этом думаешь, старый и мудрый Лагорис?
–Не ехидничай, прошу тебя, – Лагорис нахмурил брови. – Думаю я, что кто-то играет какую-то игру, и не могу единственно понять – люди то играют или боги.
–Ты вроде как-то говорил, что боги выясняют отношения, – вспомнил Дигбран давний разговор в трактире. – и оттого, мол, такое сейчас у нас тут творится, что приперлись к нам со всех земель завоеватели.
–Так говорят наши провидцы, Дигбран. Однако боги богами, а какое это все может иметь отношение к таким вещам, как лекарства, что дает Эрви лекарь, мне совершенно непонятно. Однако я чувствую, что все, происходящее вокруг нас, взаимосвязано, и ничто не происходит без причины.
Дигбран хмыкнул.
–Вам, Старшим, виднее. Я во всем этом не смыслю, будущее для меня – темный лес с волками.
–Так я и не прошу у тебя какого-то совета, – эйторий расправил спину до хруста, потянулся. – Ладно, ступай, я еще посижу с Эрви. Потом придешь, сменишь.
Девушке определенно было лучше, она даже смеялась редким шуткам Дигбрана. Однако тень беспокойства лежала на ее лице, и Дигбрану не надо было обладать пророческим даром, чтобы понять причину этому беспокойству: Эрви переживала за Эрика.
–Вернется же он, – не выдержал бывший воевода в какой-то момент, когда тревога Эрви стала слишком уж явной. – Путь в Скейр северной дорогой безопасен, он будет обратно быстро.
–Не в том дело, Дигбран.
–А в чем же?
Эрви посмотрела на него, и на миг ему показалось, что в ее глазах мелькнула невысказанная просьба о помощи – нет, даже не просьба, а крик. Но она быстро отвела взгляд.
–Мне было видение, Дигбран. Видела я, что в Скейре мы с Эриком будем вместе.
–И что с того, что тебе такое виделось?
–Видения не лгут.
–Пусть не лгут, – согласился Дигбран. – Что же мешает этому видению сбыться позже?
Эрви пристально посмотрела на него, словно ища подвох.
–Нет, ничто не мешает. Но я была уверена, что мы с Эриком не расстанемся и пойдем туда вместе.
–Это ты тоже видела? Ваш путь туда?
–Нет. Но видела, что мы стоим с ним на ратушной площади у фонтана. Это должно случиться завтра, я уверена.
Дигбран невольно улыбнулся.
–Должно – значит, случится. О чем беспокоиться?
–Я должна уже быть в пути! – воскликнула девушка, и Дигбран с трудом ее удержал, рванувшуюся к выходу. Уложил обратно на лежанку, укрыл одеялом, сел на край постели. И так и сидел, ничего не говоря, а Эрви сжала в своих ладонях его тяжелую и грубую от работы и упражнений с мечом руку, и лишь тяжелое дыхание молодой арденки выдавало волнение, что никак не хотело ее отпускать. И все же она успокоилась, отвернулась к стене палатки, и дальше они молчали, думая каждый о своем.
Дигбран думал, как бы ему исхитриться сбежать вслед за войском из лагеря и не почувствовать себя при этом последней скотиной. Здесь, у постели больной девчонки, он странным образом чувствовал себя на своем месте, чувствовал, что живет не зря и все делает правильно. Знал и причину этому: давно уже Дигбрану не случалось заботиться о других людях иначе, чем решая, что и как им делать. Да и прав был Лагорис, упрекнувший его в свое время за затею с ополчением, завершившуюся гибелью сотни молодых оболтусов – больше о себе в те дни Дигбран заботился, нежели о беззащитной округе замка Дубр, больше себя жалел, чем соседей своих. И барон был прав, ругая Дигбрана – в плен Дигбран с домочадцами тоже попали из-за его желания выглядеть в собственных глазах героем. А сейчас он не выглядел, сейчас он просто был. И пусть никто его не видит, а все же пользы от его сидения не в пример больше, чем от прежних глупостей. Не стыдно за себя Дигбрану, в кои-то веки в мире он с самим собой. Неважно, что он просидит тут половину ночи только для того, чтобы одной-единственной девчонке не было так тоскливо и страшно в этой палатке, за стенами которой притихла майская ночь. Многие ведь, если вдуматься, за всю свою жизнь и вовсе ничего хорошего другому человеку не сделают.
Эрви, скорее всего, думала об Эрике, хотя кто ж ее поймет. Уснула она нескоро, но все же уснула.
Лагорис пришел еще до рассвета, сказал, что хочет застать Галда-лекаря. Дигбран не возражал – за ночь его уже два раза успело скрутить от вернувшихся болей, и только чудом не проснулась от его сдавленных стонов Эрви. От Лагориса, впрочем, состояние Дигбрана не укрылось.
–Скажи Бенаре, чтобы тебя намазала моей мазью, – тихо прошептал он. – а после спать ложись.
Сделал Дигбран, как велено. Бенара старательно обработала его спину, запястья, локти и колени, а когда добралась до щиколоток, Дигбран заорал от боли и принялся ругаться на чем свет стоит. Лани жутко заинтересовалась некоторыми из ругательств, попросила дедушку объяснить, что они значат. До дедушки только потом дошло, что иные из употребленных им словечек у малолетней баронессы никаких вопросов не вызвали. Нет, таки доберется он еще до баронских дружинников, ох как доберется.
Проснувшись за полдень, обнаружил за сбитыми из досок грубыми столами неподалеку от него десяток ополченцев из числа охранявших лагерь. Ополченцы стояли в дозоре утром и обсуждали случившееся на рассвете. Оказывается, явился им из темноты одноухий синелицый диавол, и едва не сбежали ополченцы в панике. К счастью, явились герцогские арбалетчики и диавола этого прогнали.
–Как выглядел-то? – спросил Дигбран, уже догадываясь, о ком идет речь.
–Как все диаволы, – пожал плечами один из ополченцев. – большой такой, страшный. Мордой похож на барона Глойдинга из замка Дубр, коли знаешь такого.
Ополченцы загоготали, Дигбран нахмурился. Ахрой и правда внешне походил на барона, а уж от портрета Доха Глойдинга в молодости, сделанного каким-то скейрским художником, и вовсе не отличить. Еще одна напасть, ну а вдруг до барона слух дойдет? Один раз он мог посчитать, что ему призрак явился или там диавол, а с тех пор ему могли и историю о синем мельнике рассказать. Да и скаранит он у Лани самолично отобрал – может ведь и знать барон, что это за камешек. Слово за слово, и всплывет правда, и тогда барон Дигбрана за покраску баронского отпрыска в синий цвет по голове совершенно точно не погладит. Разве что чем тяжелым.
В лагере осталось несколько сотен человек – как воинов, так и всевозможной обслуги, включая лекарей, кузнецов, конюхов, тележных мастеров и лакеев герцогских придворных. Сам герцог, насколько успел выяснить Дигбран, взял с собой только одного слугу, который был необходим ему, чтобы снимать и одевать латный доспех. Обычно презиравший всех столичных дворянчиков вкупе, Дигбран не мог не признать в герцоге достойного потомка завоевателей из лесов Миакра.
Герцогских же придворных Дигбран, как и все прочие подданные миакоранских баронов, на дух не переносил. Но этих в лагере не осталось – убрались вслед за герцогом, видимо, считая, что его светлость будут отсиживаться за спиной сражающегося войска и только приказания раздавать. Думалось Дигбрану, что ошибаются герцогские подхалимы. Ну да, при нынешнем герцоге, как и при нескольких его предшественниках, на севере царил мир; да и вообще после того, как полтораста лет назад удалось выгнать из Сатлонда долго претендовавших на него гиссанских алагоров, любителям доброй сечи приходилось искать ее за пределами владений северных миакрингов. Отвыкли придворные от войн.
Дойдя до лазарета, увидел Эрви. Девушка сидела на раскладном стуле возле палатки, щурясь на солнце. На ней была льняная рубашка и обтягивающие кожаные штаны Выглядела она уже совсем здоровой. Лагориса было не видать, но неподалеку суетились лекари, и Дигбран заметил среди них и самого Галда.
–Я в порядке, Дигбран, – улыбнулась она, заметив беспокойство на его лице. – Правда в порядке. Слабость еще немного донимает, но Галд говорит, что это быстро пройдет.
–Это здорово, Эрви.
–В Скейр Галд мне ехать запретил. Буду ждать Эрика здесь, может я и в самом деле как-то не так поняла видения...
Ветер шелестел в листве деревьев, склонившихся над палатками и тентами лазарета. Вечер был очень теплым, уже чувствовалось в воздухе легкая духота северного лета. Даже не верилось, что еще недавно стояла на редкость мерзкая для весны погода, с холодными дождями и заморозками по ночам.
–Дождешься, – Дигбран встал рядом с девушкой, хотел было сесть на землю, но передумал. – уже недолго осталось.
–Я знаю. Я скоро его увижу!
Галд был чем-то занят возле стола с банками и склянками, но Дигбран один раз поймал его взгляд. Он отвернулся, оглянулся вокруг – нет, Лагориса как назло не было, и допрос лекаря Галда придется, похоже, отложить.
–Эрви, Лагорис давно тут был?...
Дигбран обернулся к девушке, но на стуле уже никого не было. Только шевелился слегка полог палатки, как вроде его только что отодвигали, да шелестел ветер в листве деревьев.
Мальтори. Рассвет завтрашнего дня.
Потрясающая женщина? Да, пожалуй... хотя нет. Невероятная женщина. Невозможная. Нереальная. Так будет правильно, наверное. Женщина, каких не бывает.
Да, именно так я запишу в мемуарах свое первое о ней впечатление. Неважно, что продержалось оно совсем недолго – пока что я его еще помню. Буду ли помнить завтра? Памяти своей я не верю, иначе бы не писал.
Конечно, хромоножку Мальтори из Эсталы, смешного командира смешного гарнизона, в Скейре потрясло многое. Например, я никогда не видел столько войск.
Скейр был забит войсками. Те, кто ими командовал, прилагали все усилия, чтобы разместить своих воинов под защитой городских стен. Казалось, что в городе одни солдаты и живут – столько их было. И хоть бы они просто квартировали по трактирам и домам горожан, сидели и попивали эль, так нет – все эти десятки, сотни, тысячи и тьмы двигались, маршировали, звенели железом, стучали копытами, вздымали стяги и копья, точили мечи и секиры. Вот разве что не орали. Если бы я не был уже знаком с арденами, то последнее удивило бы меня не меньше всего остального. Однако к спокойной уравновешенности Старших я успел привыкнуть, и эйтории в этом смысле от арденов не особо отличались.
Войск было очень много, и все они, такое впечатление, знали свою задачу. В постоянном движении вооруженных людей по улицам северной столицы угадывался некий порядок и некая цель, мне покамест непонятная. По мосту через Аррис постоянно двигались отряды – кто-то уходил в холмы Эверин, кто-то возвращался. Порой возвращавшиеся имели вид потрепанный, а иногда и вовсе побитый. В городе все они куда-то исчезали – наверное, где-то был и госпиталь для раненых. Скейр вообще-то был довольно большим городом, хотя с Кайлем или Эсталой, конечно, не сравнить.
В гавань я сунулся только один раз и понял, что там и без меня не протолкнуться. После чего лишь иногда прогуливался по набережной, благо устроились мы от нее недалеко.
Точнее, нас там устроили. Нас встретили возле моста, у южных ворот города, где я приказал причалить. Ворота охраняли ардены, командир выслушал мою историю и отправил нас на Торговую набережную, в трактир 'Меч миакринга', а гонца – к своему командующему по имени Аэлевит. В трактире нас должны были приютить, пока не подошла основная часть нашего гарнизона. Потом, возможно, разместят где-то еще.
–Вы пришли сражаться? – единственное что спросил меня командир у ворот.
–Мы пришли выяснить, кто тут за что сражается, – был мой ответ, и ответ этот ардена устроил. Вот ведь загадочный народ – поди разбери, как он меня понял, и не окажется ли потом, что он понял меня лучше, чем я себя понимаю сам.
В трактире уже квартировали эйтории, но они без долгих разговоров потеснились. Вообще конфликтов, которые вспыхивают на пути любой человеческой армии, как пожар в степи в засушливое лето, я ни разу в Скейре не видел – все вопросы решались как-то мирно и очень быстро. К нам приставили девушку-арденку, она назвалась Тариа ЭахУлдир и попросила звать ее просто Тари, показала нам комнаты и сарай, которые нам предназначались, быстро выяснила, кто из солдат гарнизона замка Риммор умеет кашеварить, отобрала себе троих в помощь и увела на кухню греметь котлами. О деньгах за прокорм и постой разговора не было и, как я понял, не будет.
Эйтории оказались рыцарями – странствующими конными сумасбродами, которые в северных и западных землях борются против несправедливости. Я о них раньше слышал, но видел впервые – в Нерберию эйтории не так часто заглядывают. Славились эти личности своей привычкой выискивать и истреблять всякое зло, причем в этом действе их не удерживала ни знатность зла, ни его численное превосходство. Особой нелюбовью они отличались к разбойному люду и сборщикам податей – за первое их частенько терпели, за второе – так же часто гоняли. Однако никаких серьезных мер против рыцарей никто никогда не предпринимал – побаивались. Тем более что за обычных эйториев рыцари вступались чуть ли не в первую очередь, и наоборот тоже.
Распивая эль в трактире, воинственные борцы против несправедливости выглядели значительно более мирно, чем их описывали в байках, и охотно делились с нами всеми новостями. В частности, именно они поведали нам о битве на южном берегу Арриса, которой мы стали свидетелями на подходе к Скейру.
Драккары впереди нас начали сбавлять ход, выравнивая линию и сходясь теснее. Рулевой взял ближе к правому берегу, обходя их. Наверное, более мудрым решением было бросить якорь и подождать, пока флот Мигронта закончит свои маневры, но меня разбирало любопытство. Там, впереди, на берегу кто-то с кем-то дрался, и мои дорогие предки определенно собирались принять в драке самое активное участие.
Я смог увидеть частокол на берегу и его защитников. Выглядела эта армия – а их было довольно много – очень пестро; я смог узнать только красно-оранжевые плащи алагорских латников, памятных мне по штурму замка Гисс. Много было воинов в черных меховых одеждах, точнее просто в шкурах, с рогатыми шлемами и секирами, но они, как и прочие, были мне незнакомы. Общая белобрысость воинства наводила на мысль, что передо мной воины Младших народов Севера, но так как этих Младших народов ардены наплодили за свою историю довольно много, то этим мои догадки и заканчивались.
За частоколом тоже что-то творилось, но мне отсюда было не видно. Мальчишка-миакринг из числа пиратской вольницы Мара Валендинга, вскарабкавшись на мачту, крикнул, что на лугу за частоколом идет битва, и что 'наши побеждают'. Кого он имел ввиду под нашими, я понятия не имел. На склонах холмов Эверин, спускавшихся к лугу, я видел перемещающиеся отряды, и даже вроде узнал в некоторых арденов по любимым ими серо-бурым тонам одежды и брони. Со склонов летели стрелы, порой целыми тучами.
Эйтории на реке тем временем сжались в одну линию, потом по не замеченному мной знаку сделали одновременный поворот к южному берегу, весла вспенили воду, и сотня кораблей с орлиными головами на носах устремилась к лагерю за частоколом. Там уже били в гонг, и отряды с поля боя втягивались в проломы среди заграждений. В движениях защитников частокола чувствовалась неуверенность, та самая, которая предшествует бегству. Возможно, они просто не ожидали атаки с реки.
–Наши атакуют! – верещал и неистовствовал мальчишка на мачте. – Конница пошла!
–Может, присоединимся? – задумчиво предложил Арварих, стоявший рядом со мной у борта и взиравший на происходящее на берегу с отстраненным интересом.
–К кому? – спросил я.
–К нашим, – Арварих пожал плечами.
–А наши знают, что мы на их стороне?
Арварих поскреб отросшую щетину на щеке, крякнул и удалился. Я остался наблюдать дальше.
Не будет драться гарнизон замка Риммор. Не будет, пока не поймет, за кого стоит драться, и стоит ли вообще.
Тем временем драккары ткнулись в песок на мелководье, опустились с бортов узкие сходни, и на берег потекли ручейки воинов с небольшими щитами и одноручными секирами. Я уже как-то видел мигронтский драккар в бою, был впечатлен: пехотинцы в кольчужной броне мастерски рубились на узкой палубе, и пираты, даже выигрывая в подвижности, уступали им в мастерстве фехтования и согласованности действий. Сейчас на берегу все было еще строже: эйтории имели преимущество в подвижности против панцирной пехоты и конных латников, сохраняя при этом преимущество в технике боя. Если бы защитники частокола могли удержать строй, для эйториев эта атака обернулась бы большой кровью, но воины на берегу уже ничего не могли или, наверное, не хотели. Чего нельзя было сказать о Старших запада, которые чувствовали себя, как лисы в курятнике.