Текст книги "Еврейское остроумие"

Автор книги: Зальция Ландман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)

Строго кошерно

Слово «кошер» или" кашер" означает приготовление пищи в соответствии с религиозными предписаниями.

Один гамбургский врач-еврей определил набожность тех евреев, которые нарушают чуть ли не все религиозные законы, однако по-прежнему употребляют в пищу лишь кошерное, как "обжорную набожность".

Некий ассимилировавшийся еврей, когда перед ним ставили кошерные блюда, говорил с грустью: «У них вкус, как при жизни».

Юморист Самми Гронеман, когда его уговаривали хотя бы попробовать трефное (не разрешенное религиозными законами), отвечал: «Нет смысла нарушать диету, на которой сидишь пару тысяч лет!»

Тот же Самми Гронеман: «…И было слышно, как ему вкусно!»

Так как в шабес готовить пишу нельзя, то в пятницу вечером плотно закрытый горшок с густым супом, как бы объединяющим первое и второе блюда, ставят в теплую печь, а в субботу днем достают и подают на стол. Те, у кого нет собственной печи, разогревают это блюдо, называемое «чолнт», у ближайшего пекаря.

Пекарь перепутал горшки с чолнтом и отдал нищему Шмулю горшок городского богача. Семья Шмуля благоговейно сидит вокруг горшка. Шмуль предлагает первый кусок своей жене.

– С каких это пор ты такой галантный? – удивляется его брат.

– С чего ты взял? Просто я уверен, что хозяин этого чолнта наверняка скажет: "Пусть подавится тот, кто съест первую ложку!"

День поминовения совпал с субботой. Сын произносит кадиш ( заупокойную молитву) в синагоге, потом идет в кошерный ресторан, ест кугл ( запеканка, которую полагается есть в шабес)и говорит официанту:

– Принесите еще одну порцию! Мой отец, мир его праху, это заслужил.

Еврей в кошерном ресторане долго изучает меню, потом делает заказ:

– Принесите мне мясной кугл!

Спустя какое-то время официант возвращается и сообщает:

– Мясного кугла, к сожалению, больше нет!

Гость, поднимая на него печальный взгляд, спрашивает:

– А он хоть был жирный?

– В Бога я не верю, а в тхияс а-мейсим ( восстание из мертвых)верю!

– А где же тут логика?

– Когда в шабес еврей вливает в себя столько вина, водки, чая и запихивает в таких количествах фаршированную рыбу, чолнт, гусятину с перловкой, кугл, кишке и леках ( блюда ашкеназской кошерной кухни),а после этого встает и идет поспать после обеда, значит, в восстании из мертвых нечего сомневаться!

Шмуль перенес операцию на желудке, после чего профессор назначил ему строгую диету. Шмуль всей душой готов ее выполнять, вот только лишаться вкусного жирного чолнта ему ужасно не хочется. Но профессор непреклонен.

Шмуль идет к другому врачу. Тот просит рассказать, что такое чолнт, – и тоже запрещает его.

Тогда Шмуль отправляется к своему домашнему врачу еврею и рассказывает ему о своем горе. Уж еврей-то должен его понять!

– Ешь чолнт, сколько хочешь, – говорит врач-еврей. – Жалеть об этом будешь на небе.

– Доктор, я страдаю желудком!

– А что вы едите?

– Утром пью чай с ромом, потом селедку, потом сахарный леках (род коврижки),потом, в зависимости от аппетита, чолнт, фаршированную шейку, гуся со шкварками, кныши (все это – очень жирные блюда)…

– Вот что я вам скажу: это не вы страдаете желудком, а желудок страдает вами!

– Слава Богу, что вы пришли, доктор! Я просто умираю, так болит живот. Жена считает, я что-нибудь не то съел. А я ничего не ел, кроме того, что ем каждый шабес после синагоги… Что именно? Вот, слушайте: сначала, под кидуш (благословение вина),одну рюмочку и пару цыплят. Потом кусок холодной фаршированной рыбы и холодный цимес (сладкое блюдо из овощей и фруктов)с морковью и кнедлами, который остался с вечера пятницы. Холодный цимес – это куда вкуснее, чем горячий! Потом – студень… Вы знаете, что это такое? Нет, я вижу, вы не знаете. Это просто объедение! Потом, само собой, обычный обед. Сначала суп… Стоп, чуть не забыл: перед супом небольшая закуска: яйца, рубленные с луком и печенкой, к ним редиска. Две порции. Потом, конечно, мясной бульон с креплах. Но бульон я оставляю в чашке: зачем мне пустая жидкость?

Потом главный номер: утка… Пардон! Совсем забыл: перед этим еще чолнт из мяса с картошкой. И конечно, кугл. Один кугл из слоеного теста, жирный, и чтоб сахара и приправ не пожалели. Пожалуй, все. Разве что штрудель на десерт. Две порции, как обычно. Все как обычно.

Стоп, минуточку! Вспомнил: одно отклонение от нормы было! Я буквально влил в себя стакан чая. Вообще-то я этого никогда не делаю, я и удовольствия от чая никакого не получил – просто опрокинул в себя, и все. Теперь я понимаю, отчего у меня такая тяжесть в желудке…

Кошерный ресторан. В витрине висит изображение Моисея. Входит галицийский еврей – и что он видит? Официант чисто выбрит (правоверным евреям бриться запрещено).Еврей спрашивает недоверчиво:

– Здесь и в самом деле готовят кошер?

– Конечно, – отвечает официант. – Вы разве не видите в витрине Моисея?

– Вижу, но если бы вы висели в витрине, а Моисей обслуживал столики, мне было бы как-то спокойнее.

Ресторан в провинциальной гостинице.

– Хозяин! Я умираю от голода! Принесите мне супу – все равно, какого. С фасолью, с капустой, с гречкой, с картошкой – какой есть!

Хозяин:

– Хана-Двойра! Суп еще есть? Все съели?.. Вам не повезло. Да и суп, который остался с шабеса, в среду все равно уже не такой хороший!

– Ладно. Тогда дайте какого-нибудь мяса. Знаете, такой аппетитный, нежный кусок – грудинку, краешек…

– Вы имеете в виду говядину? Говядина у нас только на шабес.

– Понимаю… Тогда пускай будет птица – ножка, крылышко, потрошка. Что угодно!

– Курятина? Кур нам доставляют только в базарный день, по четвергам.

– Что за несчастный день эта среда! Ладно, меня устроит и кусок рыбы.

– Во-первых, у нас ее нет. Во-вторых, рыбу нам тоже привозят только по четвергам…

– Две причины, и обе уважительные! Особенно первая… Кажется, мне придется удовлетвориться омлетом!

– Из яиц?

– Вы хотите сделать омлет без яиц?

– Где я возьму вам яйца? Я же вам уже сказал…

– Знаю, знаю! Вы получаете их в четверг.

– Откуда вы это знаете?

– Оставим это. Принесите мне селедку – и баста…

– Тут я должен просить у вас прощения. Утром у меня еще было шесть штук, уж поверьте мне, пожалуйста! Но час назад я отдал последнюю! Вы же знаете, люди…

– Знаю, знаю! Они все с ума сходят по селедке. Ладно, булочки или хлеб у вас есть?

– Есть. Хана-Двойра, кусок хлеба для господина!

– Что значит – кусок? Принесите шесть… нет, восемь кусков. Я умираю от голода!

– Ты слышала, Хана-Двойра? Он, должно быть, приехал сюда из большого города. Там они все – обжоры, храни нас от них Всевышний!

Два еврея заказывают в деревенской харчевне жаркое.

– Мяса у нас нет никакого, – с виноватым видом говорит хозяйка.

– Ладно, тогда давайте рыбу.

– Откуда здесь, в деревне, свежая рыба?

– Тогда селедку.

– Селедка кончилась.

Гости садятся в свою повозку и отправляются дальше. Тут из двери, как ошпаренная, выскакивает хозяйка и кричит им вслед:

– Колбасы у меня тоже нет!

Официант в кошерном ресторане:

– Вот меню, господин Флекзейф.

– Оставьте ваше меню себе! Принесите мне… во-первых, суп-лапшу… потом тушеное мясо… и, наконец, сливовый компот.

– Как, вы знаете наше меню наизусть, господин Флекзейф?

– Что значит – наизусть? Я просто смотрю на скатерть!

Кон – постоянный гость кошерного ресторана. Он требует, чтобы каждый раз ему стелили чистую скатерть, и готов платить за это особо.

Целых три дня его встречает белоснежная скатерть, на четвертый – опять вся в пятнах. Кон возмущается:

– Официант, за что я плачу вам сверх счета?

– А что я могу поделать? – оправдывается официант. – Другие гости жалуются. Они говорят: или это кошерный ресторан, или нет?

Абелес открыл кошерный ресторан в бедном еврейском квартале Берлина. Дела идут неплохо, и он начинает уделять больше внимания хорошим манерам.

В ресторан приходит гость и ест, как свинья.

– Если бы вы так ели у Кемпински, что бы он сказал? – делает замечание Абелес.

– Что бы сказал? Он бы сказал: если вы будете жрать, как свинья, вам придется идти к Абелесу!

Кон, в венском кафе «Захер»:

– Официант, принесите и мне такой рыбы!

– Прошу прощения, господин, но это ветчина.

– А я-то все думал, как она называется, эта рыба…

В элегантный берлинский ресторан приходит еврей и громким голосом заказывает порцию ветчины.

– Не кричите! – говорит официант. – И так видно, что вы еврей.

Хозяин харчевни:

– Господин Танненбаум, у вас такой кислый вид. Что-нибудь не так с едой?

– Не так. Во-первых, это ужасная гадость, во-вторых, ее очень мало.

Евреи Восточной Европы всегда любили острые блюда своей средиземноморской прародины.

– У гадай, что я сейчас ел?

– Ну-ка, дохни… Лук!

– Не угадал.

– Ну-ка, дохни еще раз… Чеснок!

– Дурак! Клубнику.

– Я выгляжу совсем молодым, а знаете, в чем секрет? Я всю жизнь ел много лука и чеснока.

Второй, тянет носом:

– Тоже мне секрет!

Изголодавшийся иешиве-бохер ( студент-талмудист)размышляет вслух: «Чеснок – это вкусно. Шоколад – тоже вкусно. – Долгая пауза. – А как вкусно, должно быть, чеснок с шоколадом!»

– Как вчерашний обед у Мандельбаума?

– Что вам сказать? Если бы суп был таким же теплым, как вино, вино таким же старым, как гусь, а гусь таким же жирным, как хозяйка, обед был бы совсем неплох.

Абрамович заказал жаркое из говядины. Он сидит над своей тарелкой и плачет.

– Почему вы плачете? – испуганно спрашивает официант.

– Я плачу потому, – отвечает Абрамович, – что ради такого крохотного кусочка мяса должен был погибнуть такой огромный бык!

Авром и Ицик эмигрировали в Париж. Французского ни один из них не знает. Приходят они в первый раз в ресторан. На всех столах стоят маленькие стеклянные баночки, в них какая-то желто-коричневая масса. Должно быть, это что-то очень дорогое, потому что гости берут эту массу крохотными порциями. Авром и Ицик ломают голову, что бы это могло быть. ( Горчица у евреев Восточной Европы была почти неизвестна, вместо нее употребляли смесь тертого хрена со свеклой.)Они решают попробовать, что это за желтая дорогая вещь. Как только официант отвернулся, Ицик зачерпнул горчицу ложкой и быстро отправил в рот. Из глаз у него брызнули слезы, лицо побагровело.

– Что с тобой? – удивляется Авром.

– Ах, ты знаешь, – отвечает Ицик, – я как раз вспомнил, что в прошлом году утонул мой брат.

– Сочувствую! А как эта желтая штука? Вкусно?

– Очень!

Тогда Авром тоже набирает ложку горчицы, сует ее в рот – и тоже начинает плакать.

– А ты чего плачешь? – спрашивает его Ицик.

– Я плачу оттого, – отвечает Авром, – что в прошлом году ты не утонул вместе с братом.

Хозяин ресторана, укоризненно:

– По мне, так вы можете бросать наши зубочистки на пол, можете ковырять ими в ушах, можете чистить себе ногти. Но ломать их я вам не позволю!

В кошерном ресторане.

– Официант, принесите мне другую чайную ложку! Эта – в яичном желтке.

– Сию минуту! Только какой в этом смысл: все другие тоже в желтке.

– Официант, я не потерплю такого свинства! Смотрите: в моем в супе какая-то грязная тряпка!

– А чего вы хотите – чтобы в суп за тридцать пфеннигов вам положили брюссельские кружева?

– Хозяин, зачем вы уволили ту прелестную белокурую повариху?

– Откуда вы знаете, что она больше у нас не работает?

– А в супе черные волосы.

Кошерный ресторан в провинции.

– Официант, у вас что-нибудь еще осталось от птицы?

– Да. Насест.

– Вчера я попал в один ресторан… Так дорого и так невкусно я в жизни не ел. Но… как тут не вспомнить Бога? Выхожу я оттуда и – представляете? – обнаруживаю у себя в кармане серебряную ложку.

Борух – очень благочестивый еврей. Собираясь на несколько дней в Ниццу, он просит родственника, чтобы тот составил ему список всех тамошних кошерных пансионов. Он уезжает – и неделю о нем ни слуху ни духу. Жена вся изнервничалась; наконец она посылает брата в Ниццу, искать Боруха. Тот обходит все кошерные пансионы – Боруха нигде нет. В конце концов он находит его в гостиничке с сомнительной репутацией, в постели с девицей.

– Так вот ты где! – кричит он. – А Сара не знает, что и подумать!

– Поезжай, пожалуйста, домой и скажи Саре, что она может быть спокойна: питаюсь я тольков кошерных отелях.

Йойне и Шлойме заказали один горшок жаркого на двоих. Йойне обстоятельно рассказывает, как его отец на смертном одре объявлял свою последнюю волю. Тем временем Шлойме съел почти весь горшок. Йойне, видя это, пытается исправить положение.

– А теперь, – говорит он, – расскажи, о чем говорил на смертном одре твой отец.

– Мой, к сожалению, умер молча, – отвечает Шлойме, подбирая остатки жаркого.

Хаим и Нухим вдвоем заказали рыбу. Нухим делит рыбу на две части – и берет себе кусок побольше.

– Как не стыдно! – говорит Хаим.

– А если бы ты делил рыбу, – спрашивает у него Нухим, – как бы ты поступил?

– Я бы взял себе тот кусок, что поменьше.

– Так в чем дело? Ты и получил как раз то, что хочешь!

Хозяин ресторана:

– Вы что, разговариваете со своей жареной рыбой?

– Да, вы знаете, три месяца назад у меня утонул друг, но тело его так и не нашли. Я спросил рыбу: может быть, она что-то знает об этом?

– И она вам ответила?

– Да, но она сказала, что ей ничего не известно. Она ведь такая маленькая! Тогда ее и на свете-то не было.

Вариант.

– Она сказала, что никаких новостей не знает: она уже так давно находится в вашем ресторане!

– Официант, на предыдущей неделе я ел у вас великолепную свежую рыбу, а на этой неделе вы мне подаете тухлятину!

– Вот что значит нездоровая фантазия! Я вам клянусь, этот кусок у вас на тарелке – от той самой рыбины, которую вы так хвалили!

Три еврея сидят в кошерном ресторане. Один говорит:

– Официант, мне стакан чая!

Второй говорит:

– Официант, мне чай с лимоном!

– Мне тоже чай, – говорит третий. – Но только в абсолютно чистом стакане.

Официант возвращается к столику с тремя стаканами и спрашивает:

– Кто заказывал в чистом стакане?

Посетитель ресторана – официанту, который придерживает котлету на тарелке рукой:

– Свинья!

– А что, по-вашему, было бы лучше, если бы она свалилась с тарелки на пол?

– Официант! Ваш палец лежит на моей котлете!

– Да вы не волнуйтесь, она не очень горячая, я не обожгусь.

Мойше просит, чтобы ему принесли суп погорячее. Официант приносит заказ. Мойше отсылает суп назад и повторяет просьбу. Когда он в третий раз возвращает суп и заказывает снова, официант теряет терпение:

– Чем вы недовольны?

– Пока вы можете держать свой палец в супе, – отвечает Мойше, – я буду знать, что он недостаточно горячий.

Набожные еврейки, выйдя замуж, носят парик.

Файвуш с удовольствием ест субботний суп. Вдруг он начинает плеваться.

– В супе волосы! – кричит он.

– Правда? – обрадованно говорит жена. – Это, должно быть, мой субботний парик. А я-то его обыскалась! Вот видишь: в нашем доме ничего не теряется.

Нейгрошль держал в Вене дешевый кошерный ресторан, который пользовался большой популярностью. Компот из сухофруктов в Вене называют «ростер» – в отличие от просто компота, который варят из свежих фруктов. В меню среди десертов было указано: «компот»; гостю же подали ростер из чернослива.

– Официант! – возмущается гость. – это же ростер, а не компот!

– Нет, господин, это – компот.

Услышав спор, Нейгрошль подходит к столу и спрашивает, в чем дело. Гость повторяет свою претензию. Хозяин берет его за шиворот и выбрасывает его из ресторана. Вернувшись в зал, он гневно озирается и произносит громко:

– Есть еще кое-кто в Вене, кто считает, что это не компот, а ростер. Но, – и голос его становится угрожающим, – я знаю их всех!

Для ресторана Франкфуртской биржи искали нового арендатора. К президенту биржи Хохбергу явился претендент, ресторатор-еврей по имени Катценштейн; он и получил место. А через некоторое время в прессе разразился скандал: выяснилось, что Катценштейн намерен сделать свой ресторан кошерным!

Раздосадованный Хохберг вызывает Катценштейна и спрашивает его:

– Господин Катценштейн, в газетах пишут, что ваш ресторан вы сделали кошерным. Это правда?

– Разумеется, правда, господин президент. Я как правоверный еврей не стану держать трефное заведение.

– Но среди наших клиентов есть христиане! Что вы будете делать, если кто-нибудь из них закажет ветчину?

– Не вижу никаких проблем. Если кто-нибудь закажет ветчину, я отрежу ему кусок копченой кошерной телячьей грудинки. И все в один голос будут твердить, что такой вкусной ветчины они еще в жизни не ели.

В старые патриархальные времена некий франкфуртский коммерсант ежедневно предоставлял своим служащим возможность позавтракать за его счет. Однажды (дело было в пятницу) на завтрак была говяжья колбаса; недавно принятый на службу швейцар отказался ее есть, сказав, что он католик и по пятницам не может есть мясо.

Когда ученик, который разносил завтрак, рассказал о случившемся патрону, тот пришел в ярость:

– Как, этот субъект отказывается от моего завтрака? Да я его сейчас же вышвырну, чтоб и духу его здесь не было!

– А что он сделал плохого? – скромно заметил ученик. – У нас, евреев, тоже есть запреты – не едим же мы свинину…

– Ах ты, молокосос! – вспылил патрон. – Ты что, хочешь сказать, что наши священные обычаи подобны какой-то идиотской чуши?

Родители маленького Сами перебрались в Нью-Йорк из Польши, они любят еврейскую кухню. Сами родился уже в Нью-Йорке и признает только американскую еду. То, что он не хочет хотя бы попробовать восхитительные домашние креплах, разбивает мамаше сердце. Она ведет Сами к психоаналитику, и тот говорит ей:

– Вы должны один раз приготовить креплах у мальчика на глазах – тогда он почувствует вкус к нему!

Мать берет Сами с собой на кухню. Она очень тонко раскатывает тесто, потом начинает готовить начинку: поджаривает в гусином жире мелко нарезанный лук. Сами втягивает носом аромат и облизывается. Мать кладет на сковороду с луком мелко нарубленный фарш, добавляет приправы. Фарш шкворчит, Сами глотает слюну. Мать вырезает из теста небольшие кружочки и на каждый кладет ложечку начинки. У Сами глаза чуть не вылезают на лоб. Мать соединяет края кружков, защипывает их и с триумфальным видом бросает в кипящую воду. Сами, совершенно зачарованный, смотрит в кастрюлю и вдруг вскрикивает:

– Тьфу ты! Да это же креплах!

В кафе и в пивной

За столиком играют в карты. Один из игроков не знает, с какой карты ему пойти. В нерешительности он оборачивается к болельщику-еврею, который стоит у него за спиной. Тот тычет себя пальцем в грудь. Игрок ходит с червей – и проигрывает.

– Что за дурацкие советы вы мне даете! – сердито говорит он болельщику.

– А что, – отвечает тот, – разве меня зовут Герц (сердце – червы)?Меня зовут Каро (ромб – бубны)!

В купе офицер и два еврея играют в скат. Одному из евреев очень нужно, чтобы второй пошел с пик (пики – по немецки grün, зелень).Чтобы незаметно подать ему знак, он спрашивает, как бы между прочим:

– Кстати, когда у нас Суккос? (В этот осенний праздник евреи совершают трапезу в шалашах с крышей из зеленых веток.)

Однако офицер знает кое-что о евреях – во всяком случае, больше, чем полагают его партнеры.

– В этом году, – говорит он, – Суккос начинается восьмого октября, а если вы сейчас пойдете с пик, то получите в ухо!

Теплицер, белый как мел, выходит, шатаясь, из кафе.

– Что с вами? – спрашивает его знакомый.

– Вы только представьте, – вздыхает Теплицер, – сидит рядом со мной Йошке Кац, сидит – и вдруг падает замертво: его хватил удар. А ведь легко могло бы попасть в меня!

Ицик Диамант, играя в карты, вдруг падает и умирает. Все в растерянности. Кто сообщит трагическую весть жене Ицика? Наконец доброволец нашелся: он готов пойти к Ицику домой и тактично рассказать, что случилось. Он стучит в дверь, ему открывает жена.

– Добрый день, мадам Диамант. Я иду из кафе, где так часто бывает ваш супруг.

– Ох уж мне этот бездельник! Конечно, он сидит там и играет в карты?

– Так точно, сидит и играет.

– И опять, конечно, в проигрыше?

– Да, скорее всего, так.

– И наверняка проиграл последние штаны.

– Боюсь, он проиграл очень много.

– Чтоб его, мерзавца, удар хватил!

– Мадам, Бог услышал ваши слова: уже!

Варианты.

1

– Здесь живет вдова Диамант?

– Ну, я Диамант, но я не вдова!

– Хотите пари?

2

– Он опять проигрался? Чтоб его кондрашка хватила! Пусть домой не является!

– Как прикажете. Тогда мы несем тело прямо на кладбище.

За карточным столом. Кон объявляет большой шлем – и в следующий момент падает на пол: его хватил удар. Все молчат, онемев от ужаса.

Тут встает Леви, подбирает карты Кона, рассыпавшиеся по полу, и говорит:

– Все-таки интересно, с какими это картами усопший объявил большой шлем?

– У моего зятя есть большой недостаток: он не умеет играть в карты.

– Разве это недостаток?

– Еще какой! Дело в том, что он все-таки играет.

Жена, вне себя:

– Ты проиграл костюм и часы!

Муж, примирительным тоном:

– Ты даже не знаешь, какую выгодную сделку я совершил. Много ли они стоят вместе? Самое большее – восемьдесят рублей. А знаешь, какой карточный долг у меня был? Целых двести!

Блюменберг промотал в игорном доме все свое состояние. Лежа на смертном одре, окруженный сыновьями, он произносит:

– Поклянитесь, что никогда не возьмете в руки карты! И особенно будете избегать баккара.

– Обещаем, отец!

Блюменберг, после долгого молчания:

– Но уж если сядете играть, постарайтесь сорвать банк!

Леви сидит в кафе и играет с приятелем в карты. Дело идет к проигрышу; Леви сердито вскакивает и кричит:

– И чего я тут с тобой играю! Не понимаю, как это мне не стыдно играть с человеком, которому не стыдно играть в карты с кем-то, кто играет в карты с таким, как он!

Два шахматиста в кафе.

– Мориц, а на что мы играем?

– Я бы сказал: просто на честь.

– А если я выиграю, что мне с твоей честью делать?

Блох и Рот в кафе играют в карты. Блох, проиграв, говорит:

– Я забыл деньги дома, отдам завтра.

– Это нечестно, – возмущается Рот, – играть в карты без денег! Чем мне теперь расплачиваться за свой кофе?

– Леви, как это так: в картах тебе всегда везет, а на скачках ты всегда проигрываешь?

– Не могу же я подтасовывать лошадей!

Кон сидит за картами в кафе. Официант:

– Господин Кон, ваша жена просит позвать вас к телефону!

– Просит позвать? Это не моя жена.

Кон сидит за картами. Вдруг, взволнованный, приходит Грюн и говорит:

– Ты тут спокойно играешь в карты, а твоя жена в это время изменяет тебе с твоим лучшим другом!

– Поиграй за меня, – просит его Кон, – пока я не вернусь. Пойду посмотрю, что там делается.

Спустя некоторое время он возвращается, просит Грюна освободить его место и объясняет партнерам:

– Этот Грюн – осел! Там был совсем чужой человек.

Вариант.

Кон, услышав сообщение, остается сидеть за столом.

– Спешить некуда, – говорит Кон. – Насколько я его знаю, он там еще два часа пробудет.

– В этом кофе, – заявляет Кон, – есть одно преимущество, один недостаток и одна загадка. Преимущество: в нем нет цикория. Недостаток: в нем нет кофе. Загадка: почему тогда он черный?

Гершль, сидя в кафе, выпивает множество стаканов воды и сжигает огромное количество спичек. Потом он подзывает официанта и говорит:

– Посмотрите, чтобы мое место никто не занял. Я сбегаю домой, выпью чашку кофе.

Два конкурента, которые друг друга ненавидят, в переполненном кафе вынуждены сесть за один столик. Они сидят, старательно не глядя друг на друга, и тут к столику, собирая плату, подходит музыкант. Один из коммерсантов кладет в кружку несколько монет. Второй кивает в его сторону и говорит:

– Мы вместе.

Авром приходит в корчму, заказывает рюмку за рюмкой – и каждый раз осеняет себя крестным знамением.

– Ты зачем это делаешь? Ты же еврей! – говорит ему кто-то.

– Затем и делаю, – отвечает Авром, – чтобы не навредить репутации моих единоверцев. Пускай никто не говорит, что видел еврея, который посреди дня хлестал водку!

Муж – жене, среди ночи:

– Ривке, мне так плохо! У тебя есть шнапс?

– Среди ночи тебе понадобился шнапс? Нет у меня шнапса! Спи давай!

– Ладно. Не думай, что мне так уж позарез нужен шнапс… Ривкеле, у соседа наверняка должен быть!

– Ты что, с ума сошел? Соседа хочешь разбудить из-за шнапса?

– Ш-ш-ш, дети проснутся! Ты думаешь, я с ума сошел из-за шнапса? Ничего подобного… Ривкеле, завтра ярмарка! Пивная наверняка открыта всю ночь. Ты можешь сбегать туда и добыть мне стаканчик шнапса?

– Пускай все глупые мысли, сколько их у меня было, обрушатся на твою голову вместе с этой твоей идеей! Ты что же, хочешь, чтобы я в такой мороз, среди ночи, притащила тебе шнапс?

– Ш-ш-ш, детей разбудишь! Ты думаешь, я совсем свихнулся с этим шнапсом? Ни в коем случае! Не хочешь идти – не ходи. Тогда пойду сам!

Берл, пьяница, размышляет:

– Что за осел этот шинкарь! У него есть водка, а он стоит в своем шинке и продает ее!

– Как это тебе удается получать такую чудесную настойку?

– Я беру обычную хлебную водку, кладу в нее много всяких трав и оставляю на неделю, чтоб настоялась…

– Дурень, я же как раз об этом тебя и спрашиваю: как тебе удается целую неделю держать дома водку и не выпить ее?

Еврей приходит домой и видит: его дочь втирает водку в кожу на голове. Он возмущенно кричит:

– Ты на что это расходуешь дорогую водку?

– Врач сказал, так волосы будут лучше расти.

– Что за чушь! Если бы это была правда, у меня давно бы выросла изо рта борода до самой земли!

– Вы все время мне говорите, чтобы я бросил пить. Но ведь даже мудрый Соломон пил!

– Откуда ты взял, что он пил?

– А иначе разве был бы он мудрым?

У пьяницы Йоселя была коза. Однажды она заболела. Йосель попытался лечить ее водкой, но она не стала пить водку и издохла.

Йосель собрался продать ее шкуру и пропить. Жена запротестовала. Йосель, негодуя, кричит на нее:

– Вот коза – не пила и издохла. Ты хочешь, чтобы я тоже не пил и издох, как коза?

– Вот вы говорите, что я должен бросить пить. Вам говорить хорошо. А ведь я почему пью? Чтобы утопить свои несчастья.

– И что, утопил?

– Нет. Чем больше я пью, тем быстрее они всплывают на поверхность.

Меламед потерял работу и стал пить. Люди уговаривают его: возьми себя в руки, перестань пить и тогда тебя снова примут на службу.

– Ничего себе логика! – отвечает меламед. – Я даю уроки, чтобы иметь возможность пить. А теперь я должен перестать пить, чтобы иметь возможность давать уроки!

– Доброе утро, Айзек. Выпьешь стопочку?

– Нет. Во-первых, сегодня пост. Во-вторых, я дал зарок, что никогда больше пить не буду. В-третьих, сегодня с утра я три стопки уже опрокинул. В-четвертых – налей еще одну!

– Ты слишком много пьешь!

– Да нет, я всегда выпиваю одну стопку и от этого сразу становлюсь другим человеком. А этот другой человек тоже хочет выпить стопку!

Еврей просит хозяина гостиницы:

– Разбудите меня, когда мне захочется пить.

– А как я узнаю, когда вам захочется пить?

– А вы меня разбудите, и мне тут же захочется.

Почему Лот стал пьяницей?

Его замучила жажда, потому что его жена была соляным столпом.

Почему соль стоит дешево, а водка дорого?

Дело было так: однажды евреи решили отправить делегацию к могиле пьяницы Лота, чтобы тот на небесах похлопотал насчет установления дешевой цены на водку. Но в Ханаане делегация заблудилась и стала молиться у могилы жены Лота, которая, как известно, превратилась в соляной столп. Жена Лота и выхлопотала дешевую цену на соль. А водка как была дорогой, так дорогой и осталась!

Грюн перестал видеть на один глаз. Он идет к врачу.

– Это от алкоголя, – говорит врач. – Если не бросите пить, то и на второй глаз ослепнете.

– Где же тут логика? – недовольно ворчит Грюн. – Я с двумя здоровыми глазами столько раз хотел завязать – и ничего не вышло. Как же я сделаю это с одним-единственным глазом?

Старый Вассерцуг плохо слышит. Врач после осмотра кричит ему в ухо:

– Если не бросите пить, совсем оглохнете!

Спустя месяц Вассерцуг совсем оглох. Врач кричит ему:

– Я вас предупреждал! Почему не бросили пить?

– Ах, доктор! Все, что я за это время услышал, было куда хуже, чем водка.