Текст книги "Глория (СИ)"

Автор книги: Юлия Елихова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 34 страниц)

Слова Макса окончательно успокоили Илью, и они вместе отправились на занятия.

Сегодня команда Басаргина обучалась навыкам управления кораблём и изучали его устройство. То ли слова Макса так подействовали на Илью, то ли от того, что в этом деле он был словно рыба в воде. Да только сегодня ему не было равных. Он удивлял инженеров своими глубокими знаниями в области космических технологий и механики. А один из преподавателей, пожилой профессор Цымберг Лев Ефимович, даже сказал Илье:

– Вижу, коллега, для вас наши, с позволения сказать, современные подходы и воззрения уже малы. Вы из них выросли.

Да, такое признание было настоящим триумфом. Илья чувствовал себя, без преувеличения, победителем. И сегодня он получил наивысший бал.

Вечером команда ужинала в столовой.

– Поздравляю с долгожданным признанием, Королёв, – неожиданно сказал Павел, подняв при этом кружку с чаем высоко над головой, словно провозгласил тост.

– Спасибо, – немного смущённо произнёс Илья, – Но в этом ничего такого нет. Я же инженер, всё-таки. Причём, наш «Одиссей» – это моё детище. Я знаю его, как свои пять пальцев.

– Вот поэтому, после сегодняшнего дня мне будет гораздо спокойнее лететь в космос, – и Тигран хитро посмотрел на Илью.

– Почему именно после сегодняшнего дня? – спросил его Павел, продолжая уплетать воздушное пирожное и запивать его ароматным горячим чаем.

– Да потому, что наш Королёв сегодня не облажался. А даже наоборот, показал наилучший результат, – пояснил Тигран.

– Стоп-стоп, минуточку, – остановил его Илья, – То есть ты хочешь сказать, что до сегодняшних занятий ты сомневался в том, что я смогу управлять кораблём, который я сам же и создал?

– Ну, если у нас зашёл такой откровенный разговор, то да. Я действительно до сегодняшнего дня сомневался в том, что ты сконструировал «Одиссея» лично. Понимаешь, с теми деньгами, что есть у твоего отчима да, и судя по всему, у тебя тоже, я думал, что ты вряд ли станешь заниматься таким скучным делом, как проектирование. Извини меня, дружище, но я думал, что за тебя это делают другие, специально обученные люди. Мне стыдно за то, что я был о тебе такого мнения. Ты вырос в моих глазах.

Илья улыбнулся ему в ответ и похлопал по плечу Тиграна, что сидел рядом с его левой рукою.

Пока за столом шла такая оживлённая беседа, Макс отвёл Алекс в сторону, вызвав её на разговор.

– Что вам нужно, капитан Басаргин, – резко бросила она в его сторону, продолжая отворачиваться от него и смотреть куда-то в даль.

– Мне нужно извиниться перед вами, Александра, – сказал он, пытаясь заглянуть её в глаза.

– С чего это вдруг?

– Я повёл себя бестактно и обидел одну прелестную, милую девушку. Алекс, ну правда, хватит дуться.

После этих слов Алекс повернулась к нему лицом. Она посмотрела на него своими огромными карими глазами и, улыбнувшись, сказала:

– Дошло, наконец-то. Ладно-о-о, мир.

Алекс протянула ему руку и Макс ответил ей крепким рукопожатием.

Кирилл Дмитриевич Вельможный сидел в своём роскошном кабинете и пил виски. Маленькими, дробными глотками он смаковал этот благородный, крепкий напиток с поистине мужским характером. Рабочий день уже был окончен, и будущий хозяин компании мог позволить себе немного расслабиться. Но домой Кирилл Дмитриевич не спешил. Ведь на часах было шесть часов вечера и у него была запланирована ещё, пусть и не официальная, но очень важная встреча.

– Разрешите, – на пороге кабинета, на известно откуда, появился полковник Щеглов.

– А-а-а, полковник. Проходите, – пригласил его Вельможный, – Может виски?

– Нет-нет, благодарю, – резко отказался Борис Константинович.

– Ну что же вы? Не поддержите мне компанию? – настаивал Кирилл Дмитриевич.

– Прошу прощения, но никак не могу. Есть ещё кое-какие неотложные дела. Поэтому и отказываюсь.

Видя, что беседа с полковником не совсем клеится, Вельможный решил перейти сразу к делу.

– Ну-с, как наша команда? Уже готова к полёту? – продолжая потягивать виски, спросил он.

– Если говорить об уровне их подготовки в процентном соотношении, то готовы они процентов на тридцать. И это самый оптимистичный вывод. Поэтому я к вам и пришёл, Кирилл Дмитриевич. Я прошу у вас отсрочки старта.

– На какой срок?

– Как минимум три месяца.

– Три месяца, – повторил Вельможный и задумался над просьбой полковника. – Три месяца.

Он достал сигару из позолоченной шкатулки, что покоилась на краю его рабочего стола, и закурил. Немного поразмыслив над словами полковника, Вельможный спросил:

– Какие результаты у них по подготовке?

Полковник достал из кожаной папки, что всё это время держал при себе, свой рапорт и положил его перед Вельможным.

– Капитан Басаргин: лучший результат по переносимости нагрузок. В том числе при старте и приземлении. Тигран Даниелян – механик. Получил максимальную оценку по работе в условиях невесомости и космического пространства. Александра Лебедь показала лучший результат по выживанию после приземления, в экстремальных условиях. Высший бал по тесту на психологическую устойчивость опять-таки у Басаргина, – полковник сделал краткое резюме по своему докладу и замолчал.

– А Илья? Он в чём-нибудь отличился, проявил себя? – втягивая горько-терпкий дым кубинской сигары, спросил Вельможный.

– Управление кораблём, его устройство и оборудование, – коротко ответил Щеглов.

– Ну вот! Ожидаемо конечно, но всё же! Полковник, – Кирилл Дмитриевич встал со своего места, оставив сигару в хрустальной пепельнице, он подошёл к Щеглову и сел рядом с ним. – Они дополняют друг друга, словно один слаженный организм. Роли у них, я так понимаю, распределены. Так что, я за них спокоен. Пусть летят с миром. Может и правда найдут эту пресловутую Глорию. А?

– Илье Картелёву противопоказан полёт по медицинским показателям. У него проблемы со здоровьем, а точнее с сердцем. Он может не перенести даже старт, не говоря уже о самом полёте и приземлении. Тесты на выживание показали это, – доложил Щеглов и протянул Вельможному заключение доктора Толмачёвой.

Вельможный также ознакомился с ним и положил сверху на папку полковника Щеглова. Кирилл Дмитриевич прошёлся по кабинету. Затем снова сел в своё кресло и, вспомнив о тлеющей сигаре, сделал несколько затяжек. Он курил и думал о чём-то своём. А полковник сидел на против и ждал его ответ. Наконец, Вельможный сказал:

– Продолжать подготовку мы больше не будем. На это нет ни времени, ни средств. Львиную долю знаний и навыков мы им уже дали. Задача команды – быстро обучиться им и усвоить.

– Но Кирилл Дмитриевич, они же совершенно не готовы?! – возразил ему Щеглов. – По отдельным показателям они, конечно же, преуспели. Но в общем и в целом, они не подготовлены.

– Гарантии, что они будут готовы через три месяца у нас тоже нет, полковник. Равно как и средств, на их обучение и содержание. Хотят лететь – пусть летят. Обрезать им крылья я не стану.

Полковник Щеглов не верил своим ушам. По разговору с Вельможным он видел, что тот собирается отправить ребят на верную гибель. Но как же он, полковник, может это допустить? Пойти против своего долга и совести?

– Кирилл Дмитриевич, – возразил он. Но Вельможный, будто бы предвидел, что полковник собирается припираться с ним, перебил Бориса Константиновича.

– Полковник! Решение про полёты принимаете не вы. И не вы решаете готовы ли курсанты к экспедиции. Ваше дело следить за проведением подготовки и предоставлять нам результаты этой самой подготовки. Это вам ясно?

– Так точно, – сквозь зубы процедил Щеглов.

– Вот и отлично. Возвращайтесь к своим подопечным и готовьте их к старту, который пройдёт в назначенный прежде срок.

– А как быть с курсантом Картелёвым?

– Это его выбор. Он закрутил весь этот коленкор, вот пусть и расхлёбывает. Пусть летит.

– Но, Кирилл Дмитриевич, – не выдержал полковник, – Это же убийство!

Борис Константинович был военным человеком и имел за правило не перечить начальству. Но тут он не смог промолчать. Не смотря на всю свою суровость и солдатскую выправку, за полтора месяца он успел привязаться к ребятам, привыкнуть к их выходкам и чудачеству. И всё-таки. Ко всем им вместе и каждому по-отдельности полковник Щеглов испытывал симпатию и отеческие чувства. Хотя и скрывал своё отношение к ним под толстым слоем строгости и муштры.

– Как минимум, мы рискует жизнью одного члена экспедиции. А как максимум – жизнями всех пятерых, – пытался он убедить Вельможного.

– Это вопрос решённый и пересмотра его не будет! – свирепо закричал Кирилл Дмитриевич словно зверь, защищавший свою территорию. Он встал со своего кресла и навис над столом, – Корабль стартует через неделю. Вы свою работу выполнили и рапорт, – он посмотрел на стол, – Тому подтверждение. А на сегодня можете быть свободны.

Видя, что Вельможный был непреклонен и любые споры с ним не могли его переубедить, полковник Щеглов покинул кабинет начальника в полном негодовании.

А Кирилл Дмитриевич плеснул в свой бокал ещё немного «янтаря». Он бегло просмотрел рапорт полковника и хмыкнул:

«Отложить! – подумал он про себя, – Как бы не так! Полетят, как миленькие полетят. А если не вернуться, так это ещё и лучше! Илья мне больше не нужен. Вот подпишет документы на передачу акций и всё. Компания моя. А он пусть летит куда хочет. С билетом в один конец. А если он не вернётся, то всё движимое и недвижимое имущество семейства Троекуровых будет моим. На родственных правах. Эх, Нина. Не улети ты тогда от меня, всё было бы по-другому. Да тебя всё в приключения тянуло, космос исследовать. Да-а-а, и себя бы уберегла, и сына».

Вельможный порвал доклад Щеглова и выбросил его в мусорный ящик.

– Ну что же, курсанты, – начал свою заключительную речь полковник Щеглов, – Наши занятия подошли к концу. Ваша подготовка завершена.

Твёрдой, уверенной походкой прошёлся полковник по аудитории и остановился. Он повернулся к ребятам лицом и молча посмотрел на них. Их взгляды были прикованы к Борису Константиновичу и пять пар глаз сверкали, блестели как алмазы. Но пауза затянулась, и полковник продолжил.

– Всё, чему вы научились в этих стенах непременно пригодиться вам в вашем путешествии. Но хочу вас заверить, многому вам придётся ещё научиться. Гораздо большему, чем то, что вы постигли здесь. – Полковник опустил глаза вниз. Ребята смотрели на него и не могли понять, что в нём изменилось. Сейчас, в эту минуту не было в нём той жёсткости и напора, с которыми он обычно муштровал их. Во взгляде полковника появилась какая-то мягкость и доброта. – Я хочу быть честен перед вами. К полёту вы готовы процентов на тридцать. Остальные семьдесят процентов вы сможете набрать, если будете выкладываться на все сто! И помните: вы – команда один живой организм. Каждый из вас получил наивысший бал в различных тестах и заданиях подготовки. Вы сами об этом знаете. И успех вашей экспедиции зависит от умения работать вместе.

Полковник посмотрел на капитана, потом на ребят и снова замолчал. Он многое ещё хотел сказать им, но никак не мог подобрать нужные слова. Чувства переполняли его, а волю им полковник никак не мог дать. Прощаться с ребятами ему было тяжело. Никогда ещё прежде не допускал он курсантов к полёту с такой плохой, такой слабой подготовкой. Но полковник Щеглов был военным человеком и никак не мог ослушаться приказ свыше.

– Через три дня старт. У вас есть три дня для того, чтобы попрощаться с родными и друзьями. В среду к 15:00 вы должны быть в этом корпусе, в этой аудитории. За эти три дня наши специалисты подготовят корабль к полёту и снарядят всем необходимым. А на сегодня все свободны.

После этих слов полковник ещё раз окинул всех взглядом и добавил:

– Удачи вам, ребята. В добрый путь, – и вышел из комнаты.

Перед тем, как ехать к бабушке, Макс решил попрощаться с полковником Щегловым.

– Разрешите, Борис Константинович, – Макс заглянул в кабинет полковника и замер в ожидании на пороге.

– Басаргин? – удивился полковник, – Заходите.

Максу полковник показался каким-то подавленным.

– Я хотел поблагодарить вас, – начал Макс, но полковник его перебил.

– Ты очень похож на Володьку. Причём характером даже больше, чем внешне.

– Вы знали отца? – удивлению Макса не было предела.

– Да. Мы вместе учились в одной лётной школе. Потом был Институт авиакосмических полётов. После учёбы нас с твоим отцом определили в один космически отряд. С самого первого дня знакомства мы с ним соперничали. Во всём соперничали. Сначала в учёбе, потом… – полковник усмехнулся самому себе. Он достал из деревянного шкафчика два бокала и бутылку коньяка. Ловко откупорив её, он наполнил содержимым бутылки оба бокала и один из них протянул Максу. – Потом дело и до девушек дошло. Однажды мы даже начистили друг другу морды из-за одной медсестры. А после мы узнали, что она крутила шашни ещё с двумя олухами вроде нас. Та ещё была штучка, – усмехнулся он и сделал глоток из своего бокала. – Мы долго смеялись с Володькой, когда узнали об этом. А потом и вовсе стали закадычными друзьями.

Он полностью осушил свой бокал. Горечь обожгла его губы и язык. От палящего жара он даже зажмурил глаза. Макс не стал отставать от полковника и залпом выпил коньяк.

– Что было дальше, – закашлявшись, спросил он. От выпитого напитка у него аж дух перехватило.

Полковник резко выдохнул и продолжил:

– Пять лет мы с Володькой, плечом к плечу в одном отряде, в одной каюте прожили, проработали. И длилась бы наша «ссылка» неизвестно сколько времени, если бы в один прекрасный день один наш товарищ не заразил твоего отца идеей отыскать другие миры, планеты и цивилизации. Он говорил нам, что политики и учёные давно уже знают об их существовании и скрывают от нас правду. Многие поверили ему, и твой отец тоже стал приверженцем его утопических идей. Когда из очередной командировки мы вернулись на Землю, Володька уволился. Он подал в отставку и сразу же устроился работать в один исследовательский институт. Я долго отговаривал его от этого шага, пытался убедить, что это мимолётная прихоть. Но все мои доводы были напрасными. Он больше не хотел работать на министерство обороны, выполнять чьи-то приказы и не иметь права высказывать своё мнение. – Полковник снова наполнил бокалы. – В том же институте он познакомился с твоей матерью.

– Но я ничего не знал о военном прошлом отца. Он никогда мне об этом не рассказывал.

– Он не любил вспоминать то время. Считал те пять лет, что мы проработали с ним на космической станции, потраченными в пустую.

И снова оба бокала в один миг были опустошены.

– Мы виделись с Володькой в последний раз за месяц до полёта к Глории. Я помню, как горели его глаза, с каким энтузиазмом он рассказывал о предстоящей экспедиции. Он тогда сказал мне: «Это будет величайшим открытием века. Да что там века? Тысячелетия. Прорыв в науке, в мировоззрении и мышлении». Я тогда в первый раз в своей жизни пожалел, что не поступил также, как он. Владимир был свободным человеком. Все дороги были открыты ему. Он занимался любимым делом, своим делом. А я? Я сидел на цепи, на привязи у министерства обороны и ждал только приказов. Их приказов. Что они прикажут, то я и должен был выполнять. Этим я занимаюсь и по сей день, – он махнул рукой и в третий раз опустошил свой бокал. – Твой отец был удивительным человеком. Он умел убеждать людей, и они были готовы идти за ним хоть на край света, за пределы вселенной. А я не пошёл, о чём жалею и по сей день. Я часто вспоминаю его и мне порой кажется, что он на самом деле нашёл её, нашёл Глорию.

– Непременно нашёл, полковник.

– Тогда, сынок, я искренне желаю тебе отыскать её тоже. Её и своего отца.

– Спасибо, Борис Константинович, за всё спасибо. Поверьте, вы научили меня и моих друзей намного большему, чем заложено в программе по подготовке к полёту.

Макс теперь видел перед собой не чёрствого солдафона с жестоким характером и манерами общения, а мудрого и доброго наставника.

– Будь осторожен, Басаргин. Космос не любит чужаков и беспощаден к слабакам и трусам.

Макс встал со стула и протянул руку полковнику. Тот крепко пожал её и добавил:

– Найдёшь отца живым, передай, что я рад за него. Он сделал правильный выбор. Мне же, наверное, не хватило смелости поступить так же, как он.

– Обязательно передам, – он обнял полковника.

Тот же в ответ похлопал по спине молодого капитана и тихо проговорил ему напоследок:

– Ни пуха, ни пера.

– К чёрту.

После этого Макс покинул его кабинет.

После беседы с полковником Щегловым, Тигран отвёз Макса к Тамаре Львовне, а сам отправился в ближайший бар. Там он выпил несколько рюмок текилы и познакомился с двумя обворожительными девушками. Тамила и Кэт не прочь были провести время в компании Тиграна, который, собственно говоря, и пришёл в бар с этой целью. Любовные отношения в рамках одной ночи и, быть может, ещё одного совместного утра его вполне устраивали. В разговоре с Максом он когда-то сказал:

– Заешь, дружище, чем отличаются мои отношения с женщинами от твоих?

– Ну-ка, просвети меня, – смеялся Макс.

– Ты даришь им надежду на совместное будущее. А потом бросаешь, как только на горизонте появиться юбочка, с растущими из неё ножками. Я же более честен с женщинами, в отличие от тебя. Я не жду от них любви, разве что на одну ночь. И они не ждут от меня, кроме вознаграждения за удовольствие, которое они мне доставляют. По-моему, всё честно.

– Ты рассуждаешь как циник, Тигр. Женщинам нравятся сказки про любовь. Они в неё верят. Кто я такой, чтобы лишать их этой веры?

– Что ты и делаешь, когда бросаешь их!

– Зачем нам спорить? И ты, и я используем их в той или иной степени. Только подход у нас к этому делу разный. И делаем мы это, чтобы удовлетворить свои низменные, плотские потребности. А вот до высшего, до чувств мы с тобой, дружище, ещё не доросли. – Этими словами Макс убедил друга в своей правоте. Как он это себе представлял.

Свои последние два дня и две ночи Тигран решил провести в компании двух очаровательных жриц любви. Он будто бы растворился в их горячих объятиях и ласках, которые они дарили ему неустанно, не щадя ни его, ни себя.

Павел стоял у двери родного дома, а точнее квартиры, в которой родился и рос, из которой убежал в четырнадцать лет и периодами наведывался, стараясь избегать встречи с матерью. Прислушавшись к совету Макса, Седой всё же решил навестить её перед стартом. Но дверь никто не открывал. Когда Павел развернулся, собравшись уходить, из соседней квартиры вышла женщина. Это была их пожилая соседка – тётя Вера. Полная, низкого роста, с огромными, закрывающими большую часть морщинистого лица, очками, она посмотрела на молодого человека и, вглядываясь в его лицо, сказала:

– Павел? Это ты? – Женщина в растянутом халате и растоптанных тапочках подошла к нему ближе.

– Да, тёть Вер, это я. А маму давно видели? Я проведать её хотел, – он по-прежнему мялся у двери и вертел в руках какую-то коробку, сделанную из плотной бумаги и фольги.

– Маму? – удивилась соседка, – Так мама уехала по работе, в командировку. Вот, мне ключ оставила, чтобы я за квартирой присматривала да цветы поливала. А ты чего стоишь на пороге? В квартиру попасть не можешь?

– Не могу, – Павел достал из кармана пластиковою карту с чипом, – Мой ключ не подходит.

– Ах да! Твоя мама недавно замок сменила, – вспомнила Вера Петровна, – Бандиты как-то в квартиру проникли и хотели ограбить. Да соседские ребята, что живут этажом выше, вспугнули преступников и те убежали. А мама после этого случая замки и поменяла. Ну, чего стоишь? Я тебе открою.

Она провела ключ через специальный индикатор и дверь в квартиру Седых открылась.

Павел вошёл в квартиру и огляделся по сторонам. Ничего не изменилось. Всё те же фотографии на стенах, та же мебель, обстановка в комнатах и цветы. Мария Анатольевна их очень любит. Фиалки, орхидеи, фикусы украшали квартиру.

Павел рысью прошёл в свою комнату. Он достал с антресолей свой старый тряпичный рюкзак и стал складывать в него кое-какие личные вещи, большая половина которых представляла собой железки и какие-то незамысловатые приборы. Это были его изобретения и мелкие проекты.

Из своей комнаты он прошёл на кухню, где Вера Петровна старательно поливала цветы в горшках и брызгала на них водой из сифона.

– Я нашёл хорошую работу. И через два дня улетаю… – сказал он и опустил глаза вниз, – В общем, я улетаю в командировку. И, наверное, на долго.

– Ты нашёл работу? – удивилась Вера Петровна, зная, каким разгильдяем был Павел.

– Да, вроде того. Во-о-от. Я взял кое-что из своих вещей. А маме, – он протянул соседке ту самую коробку, что долгое время держал в руках, – Передайте это ей.

Вера Петровна взяла коробку в руки. Она повертела её в руках и сказала:

– Давай я её здесь поставлю, на столе. А когда Маша вернётся, я ей расскажу, что ты приходил и оставил это для неё.

– Да, спасибо, – согласился с ней Павел и направился к выходу. Вера Петровна последовала за ним. Когда она закрыла дверь квартиры Седых, то подошла к Павлу ближе и сказала:

– Паша, может быть ты остался бы дома? Мария так извелась, так тоскует по тебе, – она пристально и, в то же время, умоляюще смотрела на Павла. Да только он к её просьбам оставался непреклонен.

– Нет, тёть Вер, здесь я не останусь. С матерью хотел повидаться перед дорогой. Да видно не судьба. Хотя, думаю это к лучшему.

Павел закинул рюкзак на плечо и, шагнув в лифт, был таков.

Алекс припарковала свой мотоцикл у высотки. На девятом этаже многоэтажки жила её мама со своим новым мужем-французом, бывшим начальником Анны Ивановны, и двумя детьми – сводными братом и сестрой Алекс.

– Саша? Здравствуй, моя родная, – Анна Ивановна обняла дочку и пригласила пройти в квартиру. – Проходи в комнату. Там Шарлота и Даниэль играют. Побудь пока с ними, а я нам чаю приготовлю.

– Мам, – неожиданно остановила её Алекс и спросила, – Можно я сегодня у вас останусь. С ночёвкой?

Анна Ивановна внимательно посмотрела на Алекс. На секунду ей показалось, что в её дочери что-то изменилось. Но что именно?

– У тебя всё в порядке?

– Почему ты спрашиваешь? – удивилась Алекс.

– Потому. На все мои уговоры остаться хотя бы на ужин, ты всегда отказывалась. А общество Франсуа ты вообще не переносишь. Разве не ты мне это говорила?

– Да, так и было. Но сегодня я хочу остаться у вас.

– Что ж, – обняла она Алекс, – Я очень рада такой перемене.

– Я не поменяла своего отношения к Франсуа. Он мне по-прежнему до чрезвычайности неприятен, – резко ответила Алекс. – Я просто хочу немного побыть с тобой, Шарлоттой и Даниэлем.

Она направилась в комнату, где в специальном манеже игрались её годовалые брат и сестра. Они были двойняшками и, по иронии судьбы, родились в тот же день, что и Алекс, 15 апреля.

Она зашла в манеж и присела рядом с детишками. Те сразу же узнали сестру. Девочка шаткой, неуверенной походкой подошла к ней. А Даниэль пока ещё не умел ходить, а только ползал. Но в этом деле мальчик был проворнее сестрёнки. Потому-то и оказался возле старшей сестры быстрее Шарлоты. Алекс очень любила этих малышей. Она посадила их себе на ноги и крепко обняла.

– Я не успела купить вам подарки, – сказала она. – У меня не было на это времени. А ещё… – она задумалась на минуту, рассматривая лицо Шарлоты и заправив её растрёпанные волосики за уши, – Кого я обманываю. Я сделала это умышленно. В роли игрушки хочу быть сама. И всё ваше внимание хочу, чтобы было обращено ко мне.

Малыш-Даниэль слез с её коленки и пополз в сторону игрушечного гаража. На его крыше, не понятно зачем, стояла маленькая жёлтая машинка. Мальчик взял её в ручку и протянул своей старшей сестре. А маленькая Шарлотта не отходила от Алекс. Она обнимала сестру своими пухленькими ручками и маленькими пальчиками перебирала тугие пряди её каштановых волос.

Анна Ивановна наблюдала за детьми и слёзы умиления катились по её щекам. Она ушла на кухню и разрыдалась.

– Что случилась? Почему ты плачешь? – спохватилась Алекс, когда вошла на кухню. – Мам, что случилось?

– Ничего, – поспешно вытерла она лицо льняной салфеткой. Анна Ивановна прятала от Алекс покрасневшие глаза. – Когда ты сейчас играла с братом и сестрой, на меня обрушилась волна эмоций. Порой мне кажется, что я тебе чего-то не додала. То, что есть у Шарлоты и Даниэля. Семья, тепло и родной дом. Это полностью моя вина.

Алекс обняла плачущую маму и сказала:

– У меня есть вы. Вы – моя семья. А больше мне ничего и не надо. Ну, разве что…

– Что? – вытирая лицо, спросила Анна Ивановна.

Алекс хитро улыбнулась и, умостившись за кухонным столом, сказала:

– Чашечка чая и твоё домашнее печенье.

И через несколько минут они уже сидели за столом и пили свежезаваренный ароматный чай.

– Я хочу тебе кое-что сказать, – начала Алекс издалека.

– Ты выходишь замуж? – без раздумий сказала Анна Ивановна.

– Что-о-о? – брезгливо сморщила нос Алекс, – Конечно же нет! С меня хватит! Пока.

– Пока? Появилось слово «пока». Значит не всё так категорично и безнадёжно.

– Ма-а-ам, – обиженно протянула она, – С тобой совсем невозможно говорить на серьёзные темы.

– Прости, милая. Я же не со зла. А от того, что переживаю за тебя.

– Я знаю. И всё же, не поднимай, пожалуйста, эту тему. Замужество меня сейчас волнует меньше всего.

– Тогда скажи мне, что тебя волнует больше всего?

Алекс сделала глоток горячего чая и, собравшись с духом, сказала:

– Одна очень крупная международная компания пригласила меня на работу.

– И ты согласилась? Я правильно поняла?

– Да. Они хотят, чтобы я тестировала, обкатывала, так сказать, автомобили, которые производит этот концерн. – Алекс посмотрела на мать и, понимая, что её рассказ не вызывает никаких сомнений, продолжила, – Сама компания находиться в Японии. Поэтому мне, на некоторое время, придётся переехать к ним.

– И на какое время ты уезжаешь в Японию?

– На несколько месяцев, может на полгода, – Алекс пожала плечами и сделала вид, будто говорит о какой-то безделице.

– А разве в контракте не оговариваются сроки твоей работы у них?

– Указано. Полгода. Но контракт может быть расторгнут раньше указанного времени или продлён, если моя работа им понравиться.

После этих слов Алекс почувствовала некую неловкость. Ей было стыдно врать матери. Но сказать ей правду она не могла. Она не хотела, чтобы Анна Ивановна переживала за неё. Ведь когда-то она уже пережила весь этот кошмар. После того, как без вести пропал корабль «Арго» и от Александра Лебедя не было больше никаких сообщений, Анна Ивановна долгое время была безутешна. Почти целый год она горевала о пропавшем муже. Но нашёлся мужчина, который подобрал нужный ключик к её, истосковавшемуся по мужскому вниманию и любви, сердцу. Им оказался руководитель одного из филиалов французской компании «Шантье», в которой мама Алекс работала переводчиком. Полгода понадобилось ему, чтобы добиться расположения Анны Ивановны. В конце концов, её сердце дрогнуло, и поздней дождливой осенью она вышла замуж за Француа Пиньона. Алекс очень болезненно восприняла такие перемены в их с мамой жизни. Нового мужа Анны Ивановны она считала кровным врагом и не общалась с ним, вплть до сей поры. С мамой у неё тоже были весьма напряжённые отношения. Её новое замужество Алекс расценивала как предательство перед светлой памятью отца. Но, не смотря на выбор, сделанный Анной Ивановной, кроме неё у Алекс ближе и роднее никого не было. Ну и конечно же, кроме братика и сестрёнки.

– Ты хотя бы звони мне. Я всегда за тебя переживаю и волнуюсь, – Анна Ивановна подошла к дочери, обняла её и поцеловала в макушку.

– Со звонками тоже могут быть проблемы. Эта организация работает с министерством обороны, поэтому могут быть сложности, если придётся работать на засекреченном объекте, – пояснила Алекс, но мама не хотела слушать её отговорки.

– Я хорошо знаю, что для тебя, если ты захочешь, нет ничего невозможного. Поэтому, я не хочу слышать все эти отговорки. Я прошу тебя, Саша, присылай мне весточки о себе. Иначе, я просто с ума сойду от переживаний. – Анна Ивановна ещё крепче обняла дочь и, уткнувшись носом в копну её каштановых волос, зажмурила глаза.

Алекс ничего не ответила ей. Она не стала обещать матери то, что попросту не сможет сделать. А только кивнула головой и ещё крепче прижалась к маме.

– А теперь распишитесь здесь, Илья Николаевич, – юрист Яков Соломонович Цимберг услужливо протянул Илье какие-то бумаги и попутно указал, где именно нужно было поставить подпись.

Без особых раздумий Илья выполнил то, что от него требовалось. Бумаги о передаче акций были подписаны.

– Благодарю, – Яков Соломонович принял подписанные документы из рук Картелёва и передал их Кириллу Дмитриевичу. – Теперь вы. Прошу здесь.

Размашистый росчерк золотого паркера завершил сделку. После чего маленький седовласый еврей с кучерявой шевелюрой стал посреди комнаты и торжественно произнёс.

– Поздравляю, господа! Сделка состоялась. Вы, господин Вельможный согласно сему документу, – Цимберг рефлекторно поднял бумагу с вензелями и подписями вверх, – Становитесь единственным владельцем пакета акций Бюро космических и авиационных разработок. Поздравляю!

Яков Соломонович протянул документ его владельцу. Вельможный не скрывал свою радость. Довольная, надменная улыбка растеклась по его лицу. Прищурив глаза от испытываемого удовольствия, Вельможный посмотрел на Илью. Что-то изменилось в его взгляде, что-то было по-другому. Словно какое-то безразличие, равнодушие появилось в нём. Не было больше того наигранного благоговения, с которым Кирилл Дмитриевич глядел на пасынка. Словно ненужная, использованная вещь, точнее, незнакомый субъект сидел перед Вельможным. Всё, что ему нужно было получить от Ильи, он уже получил. Потерев самодовольно руки, Кирилл Дмитриевич принял бумагу из рук Цимберга и положил её перед собой. Сам пакет акций уже лежал в сейфе его кабинета и теперь, после юридической сделки, Вельможный становился законным хозяином компании, основанной дедом Ильи.

– Ну а вы, господин Картелёв, согласно этого документа, – Яков Соломонович также поднял вверх другую бумагу, – Становитесь единовластным хозяином космического корабля «Одиссей». Кроме того, согласно подписанному договору, господин Вельможный обязан предоставить вам всё необходимое для космической экспедиции: провизию, топливо и прочее необходимое снаряжение.

Илья бегло пробежался взглядом по документу и одобрительно кивнул головой.

– Ну что же, господа, – подытоживая, произнёс Цимберг, – Все формальности соблюдены. Сделка состоялась. Все остались при своих интересах?

– Безусловно, – торжествуя, пробормотал Кирилл Дмитриевич. Он бросал мимолётные взгляды то на бумагу, что лежала перед ним на столе, то на сейф, который стоял в углу его огромного кабинета. Но пауза затянулась. – Илья?