Текст книги "Глория (СИ)"

Автор книги: Юлия Елихова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц)

Глория

Часть 1. Земля

ПРОЛОГ.

– Капитан, смотрите, это она! Она! – воскликнул инженер-изобретатель Николай Седых.

Владимир Басаргин вскочил с места и подбежал к иллюминатору. Его примеру последовал и старпом – капитана – майор Лебедь. Они оба прильнули к окну космического корабля «Арго», чтобы увидеть то, ради чего они два месяца назад покинули родную Землю и вышли в открытый космос.

Да. Без малейших сомнений, это была она, Глория! Белёсая, молочного цвета дымка постепенно таяла и взору путников открывалась новая, до сего дня неизвестная никому планета. Незнакомая красавица была меньше Земли. Оба полюса планеты были заботливо укутаны в белоснежные одеяла. Суша планеты состояла всего из двух материков, утопающих в бесконечных водах сине-голубого океана. Материки эти были покрыты зелёными массивами и кое-где, местами, коричнево-жёлтыми конусами и заплатами виднелись горы и равнины.

– Они и правда похожи, – прохрипел капитан, замирая в восхищении от представленной его взору красоты, – Как сёстры-двойняшки.

– Смотри, Володя, – указал в сторону майор Лебедь, – Её спутник гораздо больше Луны. Раз в пять, а то и в семь!

Спутник незнакомой планеты был и впрямь больше нашего. Сама же Глория, так называли планету капитан Басаргин и его товарищи, была лишь в два раза больше своего спутника и в три раза меньше Земли. Она зачаровывала, манила и звала к себе, словно Серены уставшего путника, потерявшего всякую надежду на спасение. И космический корабль «Арго» завороженно плыл на встречу своему величайшему открытию. Но вдруг что-то произошло. Корабль тряхнуло. Потом толчок, ещё один. И «Арго» с огромной скоростью устремился к поверхности планеты.

– Что случилось? – испуганно закричала доктор Картелёва Нина Михайловна, вбегая в зал управления, – Вы меня слышите? Что происходит?

Но ей никто не отвечал. Капитан вцепился миртовой хваткой в штурвал и пытался выровнять корабль. Майор Лебедь следил за показателями приборов и, в спешном порядке, докладывал капитану о всех изменениях. Доктор Картелёва не стала мешкать, и решила лично попытаться понять, в чём же всё-таки дело. Она прильнула к иллюминатору и не верила своим глазам. Глория! Она существует! Капитан Басаргин и его команда отыскали её. Глория – не миф.

– Похоже мы падаем, – спешно ответил капитан и продолжал перещёлкивать тумблеры и кнопочки на панели управления. Он старался остановить падение корабля, но все попытки его были тщетны.

– Ничего не выходит, капитан, – быстро отчеканил Николай Седых, – Гравитация этой планеты очень велика. Мы не можем справиться с управлением.

А между тем корабль с бешенной скоростью летел к поверхности Глории. Бортовые приборы и датчики зашкаливали. Капитан и его команда потеряли управление над кораблём, который бросало, кидало в разные стороны.

– Похоже, капитан, дело не в гравитации, – крикнул Николай. Он подошёл к Басаргину шатаясь.

– Тогда, в чём же дело, – Владимир угрюмо посмотрел на товарища.

Догадка инженера Седых коснулась и майора Лебедя. Он подошёл к иллюминатору, у которого, словно онемевшая от невиданной красоты, стояла Нина Картелёва. Александр Лебедь обнял её за плечи и громко сказал:

– Кажется, нас кто-то ждёт в гости. Хочет познакомиться.

Капитан бросил тяжёлый, печальный взгляд в сторону своих друзей.

– Выжить бы, – вздохнул он и закрыл глаза.

**************************************************************************************

Часть 1. Земля.

– А-а-а, – вскрикнул Макс. Испуганным взглядом он провёл по комнате, чтобы понять, где находится.

– В чём дело? Что за тревога? – сонно, потирая глаза руками, пробормотала Лиза.

Новая пассия Максима Басаргина, с которой он встречался не больше двух месяцев, ещё не привыкла к ночным кошмарам своего бойфренда.

– Ничего, – Макс провёл влажной ладонью по её смуглому округлому плечику и успокоил, – Спи, всё в порядке.

Лиза ещё что-то буркнула себе под нос и уснула. Только Максу больше было не до сна. Вот уже на протяжении нескольких лет по ночам его мучал один и тот же сон. Он видел гибель своего отца. Катастрофа корабля «Арго», капитаном которого был Владимир Басаргин не давала ему покоя. Три года назад отец Макса вместе со своей командой отправился на поиски мифической планеты Глория. «Аргонавты» так её называли. Но спустя два месяца после старта, корабль и его команда бесследно исчезли во мраке вселенной. Словно кадры из фильма-катастрофы видел Макс чуть ли не каждую ночь. И в главной роли его отец.

Макс тихонько встал с постели. Комната в тёмно-синих оттенках ярко освещалась Луной. Полнолуние разливало вязкий, липкий свет повсюду: на постели, по полу и казалось, что медленно, почти незаметно стекает по стенам. Окно комнаты было распахнуто настежь. Пластиковые заслонки-жалюзи покоились по обе стороны подоконника, сохраняя надежду хотя бы на какое-то дуновение ветерка.

Макс налил себе холодного лимонада и вышел на балкон. Удобно умостившись в кресле-шезлонге, которое доживало свою жизнь здесь, он запрокинул руки за голову и стал вглядываться в ночное небо. Ночь сегодня ознаменовалась не только полнолунием, но и на удивление была звёздной.

«Отец, – размышлял между тем Макс. Вновь пережитый сон разбудил в нём воспоминания, растревожил душу, – Что с тобой случилось? Жив ли ты? Увидимся ли когда-нибудь с тобой? Много, много вопросов, на которые ответов пока нет. Да и найдутся ли они когда-нибудь?».

Он сделал глоток лимонада и вновь стал рассматривать звёздно-синюю гладь в вышине.

«Да. И всё-таки, как же они прекрасны. Они очаровывают и манят, зовут к себе. Поэтому ты улетел? Нашёл ли ты то, что искал? Наверное, одному Богу известно. Но я клянусь тебе, отец. Если когда-нибудь мне выпадет шанс узнать, что с тобой и где ты теперь, то я не упущу его, обещаю. Главное – будь жив! А эти кошмары пусть будут плодом моего воображения, моими страхами».

– Макс, Ма-а-акс! Ну Макс, проснись же! Ты что? Ты всю ночь проспал здесь?

Он открыл глаза. Перед ним, улыбаясь и качая головой, стояла Лиза. Пытаясь вдеть серьгу в ушко, она склонилась над Максом и умилялась.

– Ты как маленький! Сжался, скрутился клубочком на этом старом шезлонге. Или ты от меня решил удрать? – Лиза слегка нахмурила бровки, делая сердитый вид. Но в ту же секунду расплылась в добродушной наивной улыбке.

– От тебя не удерёшь! Я хотел, было, с балкона сигануть, да только двадцать пятый этаж! Высоковато.

– Вот тебе раз! – развела руками Лиза, – Лётчик-испытатель, а высоты боится, – подколола она.

– Так в кабине самолёта мы все герои! А вот так, без парашюта – это без меня.

Лиза звонко засмеялась и обняла Макса.

– А чего это ты уже оделась? – он демонстративно оглядел свою девушку и скривил бровь.

– А что? – Лиза сделала вид, что не поняла намёк Макса и лукаво улыбнулась.

– Как это что? Я хочу завтрак в постель, – он обнял возлюбленную за талию и повалил к себе на колени. Затем, принялся её целовать. Но Лиза ловко вырвалась из его рук.

– Я жутко опаздываю, соня, – кокетливо промурлыкала она, – Завтрак на столе. А вот насчёт постели… Так вот это только вечером. А сейчас мне пора. Если я не приеду на работу вовремя – шеф-редактор меня убьёт и уволит! Хотя, наверное, сначала уволит, а потом убьёт.

– Как вечером!? – с наигранной обидой в голосе произнёс он, – Вечером я еду к бабушке и могу задержаться. Так может не будем откладывать на ветер то, что можем «отложить» сейчас, – крикнул ей вдогонку Макс. Но Лиза уже застегнула босоножки и выходила из коридора.

– Чао! – ответила она и захлопнула за собой дверь.

– Женщины, – сказал вслух Макс и, покачав головой, побрёл в ванную комнату.

Лиза была очень милой, очаровательной девушкой. Но мало чем отличалась от предыдущих возлюбленных Максима Басаргина. Хотя она и обладала безграничной харизмой и обаянием. С Лизой Макс встречался уже третий месяц. И надо сказать, что отношения с этой девушкой за последние пять лет были самыми продолжительными. Нельзя сказать, что он был безнравственным и аморальным типом. Нет. Просто, пока он не был готов к серьёзным отношениям. А ещё он был в поисках той «одной единственной и неповторимой». Хотя, справедливости ради надо сказать, что это именно те отговорки и оправдания, которые придумывают для себя безнравственные и аморальные типы. Но, не будем осуждать Макса раньше времени. Молодо-зелено. И пока он вправе пользоваться теми дарами, которыми наградила его мать-природа.

Двадцати семилетний Максим Басаргин был ростом выше среднего, примерно метр восемьдесят – метр восемьдесят пять. Тёмно-каштановые волосы его были аккуратно уложенные в короткую причёску с пробором на правой стороне. Его карие глаза были немного прищурены, но при этом казались большими и выразительными. Правильные, тонкие черты лица делали Макса весьма привлекательны для противоположного пола молодым человеком, с хорошо сложенной крепкой, атлетической фигурой. Благодаря этому и не только, Макс постоянно находился в зоне внимания женщин и девушек. И это обстоятельство ему ой как льстило.

Солнце клонилось к закату, готовилось ко сну. Прозрачная дымка, что поднималась от нагретой за день земли, плавила и искривляла предметы, которыми был чётко очерчен горизонт. И вечернее зарево оранжевой полоской ещё лежало на земле, а выше него сине-голубое небо уже готовилось зажечь серебряные звёзды.

Макс был в гостях у своей бабушки – Тамары Львовны Басаргиной. Эта пожилая женщина много значила для него. Максу не было и трёх лет, когда от тяжёлой болезни умерла его мать. И Тамара Львовна забрала мальчика к себе. Пока отец Макса залечивал душевные раны после тяжёлой утраты, всё время пропадая в космических экспедициях, его мать вплотную занималась воспитанием внука. Она стала самым родным, самым близким человеком для маленького Макса. А он, в свою очередь, маленькой вселенной, вокруг которой вращалось всё, включая саму Тамару Львовну.

Сегодняшний вечер был особенным для их семьи: 15 июня 2047 года – третья годовщина со дня старта космического корабля «Арго». На нём капитан Владимир Басаргин и его команда отправилась на поиски новой, самой загадочной планеты нашей Солнечной системы – Глории.

– Ты надолго взял отпуск, Максимилиан?

Тамара Львовна когда-то преподавала французский язык в университете. Да и вообще, была большой поклонницей всего французского: культуры, одежды и даже кухни. Это было заметно в интерьере и обстановке, что царила в крохотной и, в то же время, необычайно уютной квартирке на окраине большого мегаполиса. Внука она тоже называла на французский манер.

– До конца месяца я ещё в городе, а в начале июля улетаю в Аргентину, – Макс уплетал свежеприготовленную яблочную шарлотку, запивая клюквенным морсом. Тамара Львовна всегда готовила эти угощения для своего любимого Максимилиана.

– Наши начинают испытания новых истребителей в пригороде Буэнос-Айреса.

– И долго ты пробудешь там, в командировке? – спросила она, наливая себе в чашку крепкого душистого чаю.

– Руководство говорит, что месяца три-четыре. А там и домой, если никуда больше не командируют.

Увлечённый бабушкиными угощениями, Макс не сразу заметил, как Тамара Львовна достала из антикварного шкафчика, что стоял недалеко от стола, маленький портативный 3D плеер. Он был размером с ладонь, с металлическим корпусом серебристо-серого цвета. Тамара Львовна положила его на край стола, не предавая никакого значения этой старомодной вещице, и села рядом с внуком.

– Ещё кусочек? – заботливо спросила она.

– Нет, бабуль, спасибо, – он довольно положил руки на живот, предварительно вытерев их салфеткой. Макс знал, как трепетно она относится к чистоте и поэтому всегда соблюдал эти правила в присутствии бабушки. – Я сыт вдоволь. Если бы я жил у тебя, то истребитель вряд ли поднял бы меня в воздух.

– Не говори ерунды, Максимилиан, – усмехнулась старушка. – В твоём возрасте можно есть всё, что захочешь. У тебя оно всё в силу идёт да в пользу. Это вот мне, в мои семьдесят два года, то это нельзя, то другое вредно. Помню, мой дед говорил когда-то: «Знай, Тамрико, – он почему-то называл меня на грузинский манер. Так вот, он говорил так, – Ешь, пока рот свеж».

– И что это значит, – хихикнул себе под нос Макс.

– А то и значит, – многозначительно сказала Тамара Львовна, – Что пока молод и здоров, можно есть всё, что душа пожелает. Ну, разумеется, в разумных пределах. А вот когда состаришься, доживёшь до моих лет, вот тогда и ограничивай себя. Тогда и думай, от чего давление скачет и чего такого съесть, чтобы язва о себе не напомнила.

Тамара Львовна была не высокого роста, сухенькой худой старушкой. И здоровье её действительно стало подводить в последнее время. Но об этом чуть позже.

– Понятно. Время идёт, а ты как была самой заботливой в мире бабушкой, так ею и осталась, – Макс подошёл к ней и из-за спины крепко-крепко обнял, уткнувшись носом в её щуплое, маленькое плечико.

В комнате на минуту повисла тишина. Старинные часы, которым уже более двести лет отмеряли двадцать один час. Обратив на них внимание, Макс засобирался.

– Постой, Максимилиан, – Тамара Львовна попросила внука задержаться ещё немного, – У меня к тебе есть один очень важный разговор.

На слове «важный» её голос дрогнул. Она взяла внука за руку и вместе с ним села на старый плюшевый диванчик, оббитый морковно-розовым велюром.

– Мне нужно тебе кое-что сказать.

Макс заметил у неё в руках тот самый плеер, что лежал на краю стола.

– Сегодня годовщина, – начала она, – Ровно три года назад Володя, в ночь перед стартом корабля, дал мне этот дневник и просил передать его тебе, если через год он не вернётся обратно, на Землю.

Она протянула дневник своего сына Максу. И он растерянно принял плеер из рук бабушки.

– Это дневник отца? – Макс вертел его в руках и не верил самому себе. Глаза его в один миг стали влажными от, переполнявших Макса, эмоций.

Тамара Львовна молча кивнула головой и встала с дивана. Она пыталась сдерживать слёзы. Но когда поняла, что не в силах совладать со своими чувствами, подошла к окну, повернувшись спиной к внуку.

– Но почему ты не отдала мне его раньше? Почему только теперь? Хотя… – Макс тяжело вздохнул и добавил, – Какая разница.

Тамара Львовна промокнула уголки глаз бумажной салфеткой. Колючий ком застрял в горле и не давал сказать ей ни слова. А через несколько минут, собравшись с силами, она сказала:

– На самом деле, мой дорогой, причин, по которым я не отдала тебе его раньше, много. Я и по сей день верю, что Володя вернётся домой. Что есть, да-да, есть обстоятельства, которые его держат, и он их обязательно преодолеет. Я боялась и, признаться и сейчас боюсь, что ты, прочитав этот дневник, захочешь отправиться на поиски отца. А разлуки с тобой моё старое, истерзанное сердце не выдержит. Я держала этот дневник рядом с собой и ощущала его присутствие. Будто бы Володя и не улетал вовсе. Он просто уехал в командировку и скоро вернётся, как всегда в ноябре, к своему дню рождения. И так было бы и по сей день. – Она замолчала. Солнце почти скрылось за горизонтом и яркие вечерние огни уже успели осветить тёплый июньский вечер. – Наверное, я так и не нашла бы в себе силы отдать тебе отцовские записи. Но я обещала Володе и обещание своё я сдержала. Случись что со мной, этот дневник так и остался бы тайной. Я бы себе этого не простила.

Макс подошёл к растревоженной, взволнованной бабушке. Он обнял её, поцеловал в щёку, вытерев слёзы с её морщинистого, но такого родного лица.

– Конечно же он жив, Тамрико, он жив, – ласково улыбаясь, сказал Макс. Он обнял её голову руками и прислонил к своей крепкой груди. – Если в этом дневнике есть ключ к разгадке, если есть хоть какая-то подсказка, где его искать, я обещаю тебе, что найду отца. Верь мне и ничего не бойся.

Тамара Львовна тихонько кивнула головой и закрыла глаза.

Поздним вечером Макс вернулся домой. Войдя в коридор, Басаргин понял, что, вернись он немного раньше, то его бы ждал романтический сюрприз. А именно: незабываемый вечер с очаровательной прелестницей Лизой, которая, не дождавшись его, уснула на кровати, усыпанной лепестками алых цветов. На полу в спальне, по всему периметру кровати, догорали свечи и пахло сандалом. А сама Лиза, сладко посапывая в тёплой постельке, была одета лишь в прозрачный розовый пеньюарчик. Последний, впрочем, никак не мог скрыть всех пикантных намерений на предстоящий вечер.

Но к своему же личному удивлению, Макс тихонько проскользнул на кухню, стараясь не шуметь и не будить Лизу.

Не выпуская из рук дневник отца, он заварил себе крепкий кофе и, прихватив с собой горячую кружку ароматного напитка, отправился на балкон. Умостившись в своём любимом подвесном кресле, Макс подключил плеер к сети и нажал на кнопочку. Загорелся экран плеера. На маленьком мониторчике стали появляться файлы, в названии которых фигурировали только даты. Макс нашёл один файл с датой своего рождения. Согласно инструкции, положил плеер перед собой на горизонтальную поверхность и нажал кнопочку на сенсорной панели. Появился вертикальный луч, который через пару секунд стал расширяться. Появилось объёмное, воронкообразное изображение человеческой головы. Это был отец Макса – Владимир Басаргин. Как живой! Будто и не улетал он вовсе, а вот сидит сейчас перед Максом. Только не полностью сидит и поговорить с ним никак нельзя, а слушать можно. И он стал вещать.

«10 апреля 2025 год.

Сегодня моему мальчику, моему Максу исполняется пять лет. Мне жаль, мой дорогой, что я так далеко от тебя сейчас. Но знай! Да-да! Я хочу, чтобы ты знал: всё, что я делаю – всё ради тебя и для твоего будущего. Сегодня мы, я и мой старший товарищ Бенджамин Моррис, вышли в открытый космос. Это потрясающее чувство! Мой первый выход в космос. Его можно сравнить с первым поцелуем! Такой же дурманящий и пьянящий. Невозможно забыть!

А наша Земля! Она помещается у меня на ладони, словно шарик для пинг-понга. И это – наш дом!»

Макс слушал, не отрываясь. Всё подряд. В рассказе отца не было ничего лишнего.

Отец рассказывал о том, как он делал первые шаги в космосе, осваивая его. Полёты на Марс и Луну, на спутники Юпитера и полёт сквозь пояс астероидов. У Макса в голове мелькали картинки, словно он просматривал кадры из фильма о путешествии по Солнечной системе. По рассказу отца было видно, что работа захватила Владимира Басаргина всерьёз и полностью. Всего и надолго. Но, чем дольше он проводил времени в космосе, в длительных командировках и экспедициях, тем сильнее он скучал по маленькому сыну и хотел быть рядом с ним. В одной из экспедиций он написал:

«Вот уже год, как я не был дома, не видел маму и Макса. В этом году он заканчивает школу. Но куда пойдёт учиться дальше? Кем станет? Только бы не по моим стопам. Холодный колючий космос с миллионами опасностей и угроз. Он никогда не сможет заменить тепла родного дома и любви близких, родных сердцу людей.

Какой бы ты ни выбрал себе путь, профессию, помни одно, сынок: никогда работа не заменит тебе самое главное в жизни: семью, родной дом и друзей. Ты можешь любить то дело, которое для себя выберешь, отдаваться ему полностью, погружаться в него с головой. Но никогда твоя работа не должна быть важнее родных людей. С годами я понял это. Я чувствую, как что-то упустил в своей жизни, что-то очень важное. А самое страшное, что этого уже не догнать, не вернуть.»

Всё дальше и дальше слушал Макс. В посланиях его отца чувствовалась какая-то безысходность и тоска. Но настроение его резко изменилось в последних файлах дневника. Именно в них он описывает подготовку к экспедиции к мифической планете. Владимир Басаргин называл её Глория.

Всё началось со знакомства капитана Басаргина с астрофизиком Белоусовым Константином Петровичем. Именно он заразил отца Макса безумной идеей о существовании ещё одной планеты в Солнечной системе. Константин Петрович с помощью науки и математических расчётов доказал, что Глория существует.

«Да, теперь я точно знаю, что Глория – это не просто миф, химера. Нет. Она существует! Иначе и быть не может! – писал Владимир Басаргин. – Планета Глория – родная, одноутробная сестра нашей Земли. Спрятанная за солнечным диском, она не раз «выглядывала» из-за него. Джовани Кассини – директор Парижской обсерватории, видел её в 1672 и в 1686 годах. В 1740 году за ней наблюдал английский астроном Джеймс Шорт, а в 1759 – немец Андерс Майер.

Далее, изображение отца пропало и появился его рисунок. На нём была изображена Солнечная система. На этом рисунке было много обозначений, которые Макс, в силу своих скромных познаний об устройстве мироздания, видел впервые.

23 января 2044

«Эта экспедиция – дело всей моей жизни. Я верю, нет, я точно знаю, она увенчается успехом. Свидание с Глорией уже назначено».

«Похоже отец всерьёз верил в правдивость этой теории, – размышлял Макс. – Но что, если она не так уж утопична. Нет-нет! Это всё бред. Сколько спутников и космических кораблей побывало за солнечным диском. Но не какой планеты там нет. Профессор Белоусов, видимо, был большим почитателем фантастики. Но отец! Он же грамотный человек, учёный. Ему трудно внушить что-то нелепое и немыслимое. Он если и верил во что-то, то только в те вещи, которые подпирались неоспоримыми фактами. Как же тогда удалось профессору убедить моего отца? Что он ему сказал? Как доказал и заставил поверить в существование планеты-Глория?»

После длительного изучения записей и посланий в дневнике капитана Басаргина, Макс решил для себя:

«Нужно разыскать этого профессора и поговорить с ним».

Косматый седобородый старичок лет семидесяти собирал свои вещи в лекционной аудитории. После того, как студенты освободили помещение, он ещё некоторое время повозился с проектором, отсоединив его от кабелей и проводов. Собрал свои материалы со стола и, аккуратно упаковав их в свой маленький чемоданчик, собрался было уходить из аудитории. В ту минуту, когда профессор над чем-то очень тщательно размышлял, к нему неожиданно обратился, сидевший за ученическим столом, молодой человек, которого, к слову сказать, Константин Петрович ранее никогда не видел. Профессор даже не заметил, когда парень вошёл в аудиторию и как долго находился здесь.

– Здравствуйте, профессор, – Макс громко поздоровался с Белоусовым, чтобы тот сразу обратил внимание на Басаргина. Ещё в преподавательской Макса предупредили, что профессор стал плохо слышать. Так что, нужно будет приложить некоторые усилия, чтобы пообщаться с ним.

– Добрый день, юноша, – Константин Петрович поправил очки с толстыми линзами, что сползали к кончику носа, – Чем могу, так сказать, быть полезен?

Макс быстро встал из-за стола и подошёл к профессору. Протянув ему свою правую руку, он сказал:

– Меня зовут Максим Басаргин. Максим Владимирович Басаргин.

После такого представления у профессора дар речи отнялся. Он приоткрыл рот и что-то, было, хотел сказать, но так и не смог произнести ни слова.

– Константин Петрович, нам нужно поговорить. И желательно, чтобы нам никто не мешал.

Белоусов подумал около минуты и произнёс:

– Пойдёмте в лабораторию, молодой человек. Здесь не далеко. Пойдёмте, – хрипло ответил старик и повёл Макса за собой.

Несмотря на то, что за окном стоял июнь во всём своём разгаре, сессия в институте физики и химии набирала обороты. Кто-то из студентов ещё не сдал экзамены и не получил зачёты. Кто-то – не закрыл практику и не сделал курсовые. В общем, жизнь всё ещё бурлила и кипела в этой, с позволения сказать, цитадели науки и естествоиспытания.

Электронные машины-уборщицы жужжали и гудели, тщательно оттирая пыль, а кое-где и грязь, в гулких коридорах, аудиториях и учебных классах. На окнах были установлены специальные оросительные системы. Маленькие встроенные сенсоры следили за чистотой стёкол, оконных проёмов и, одновременно, увлажняли воздух в помещениях. Трудились и кондиционеры на протяжении всей длины коридорных переходов, спасая от назойливой, нарастающей жары раннего лета.

Шли они около десяти минут. И вот, в нескольких метрах от них показались двери лаборатории. Константин Петрович предложил Максу кофе, и они оба сели за рабочий стол профессора Белоусова.

– Я до сих пор не могу поверить своим глазам! – начал Константин Петрович, – Сын Владимира Басаргина передо мною. Всё тот же внимательный, пристальный взгляд, крепкое рукопожатие и улыбка. У вас его улыбка. Вы очень, очень похожи на отца, молодой человек. И лицом, и крепким телосложение в него пошли.

– Спасибо, – Макс немного смутился и опустил глаза вниз.

– Но что привело вас ко мне? К старику?

– К вам меня привёл дневник отца, – Макс достал маленькую серебристую коробочку и положил её перед профессором. – Этот плеер и есть дневник капитана Басаргина. Я изучил его. Но у меня осталось множество вопросов. Здесь есть схемы и чертежи, пометки разного рода, с которыми я не могу разобраться. Я пришёл к вам, чтобы попросить помочь мне в этом.

– Даже не знаю, молодой человек, смогу ли я помочь вам чем-нибудь. Капитан Басаргин был разносторонней, широко осведомлённой личностью и смело могу предположить, что объём его знаний мог во многом превышать мой. Но хочу вас заверить, я приложу максимум своих сил и знаний, чтобы помочь вам.

Макс включил плеер. В предложенных файлах он выбрал последние записи отца и открыл схемы:

Схема № 1

Увидев эту схему, Белоусов снял очки. Он запрокинул голову вверх и закрыл глаза. Прошло минуты три, пока он снова смог вернуться к разговору. Странности этого старика забавляли Макса, и он с умилением наблюдал за ним.

– Он всё-таки сохранил этот чертёж, – произнёс профессор, – Я никогда не забуду тот день, когда Владимир пришёл на одну из моих лекций. Он сидел на самом последнем ряду и слушал меня, не отвлекаясь на посторонние разговоры. Ими всегда полнится аудитория, когда студентам не очень интересна тема лекции.

– Значит, вам знакома эта схема?

– Знакома ли она мне? – Белоусов самодовольно усмехнулся, – Молодой человек, я её сам составил. Это – неоспоримое доказательство моей теории. Теории о том, что она существует!

– Она? – переспросил Макс.

– Да. Она. Глория, Антиземля! Как хотите называйте её, но мне нравиться имя Глория, – сказал мечтательно профессор. Так говорят о возлюбленной или близкой сердцу даме.

– Вы сказали, что здесь, в этой схеме представлены доказательства. Но какие? Объясните мне, пожалуйста!

Профессор сделал глоток, уже давно остывшего, кофе и приступил к пояснению.

– Я, молодой человек, в своё время, плотно и детально изучал нашу Солнечную систему. Наблюдая за планетами, кометами, астероидами и другими небесными телами, я заметил одну странную особенность в их поведении. Причём, не только я. Ещё задолго до меня, другие учёные отметили странности в движении Венеры и Марса: когда Венера ускоряет свой ход по орбите вокруг Солнца, Марс замедляется. И наоборот. Вот тогда-то я и предположил, что некое тело, помимо нашей Земли влияет на эти процессы. Позже, изучая спутники Сатурна, я увидел следующую закономерность: самые крупные из них соответствуют девяти планетам Солнечной системы. При этом, Земле соответствуют два спутника, вальсирующих по одной орбите – Янус и Эпитемий. И что же получается? – он вопросительно посмотрел на Макса.

– Что-о-о? – задумчиво промычал в ответ Басаргин.

– Да то, что на орбите Земли вращаются две планеты! – с восторгом произнёс профессор, – Именно так, мой мальчик! Именно тогда я и начертил эти ряды с планетами и спутниками. Но и этого мне оказалось мало, – отхлебнув пару глотков из кружки, он продолжил, – Как в чёрном небе открыли чёрные дыры?

Макс пожал плечами.

– Гравитация! Это то, что выдаёт любое тело, любой предмет во вселенной, пытающиеся скрыться от любопытных глаз. И что вы думаете я сделал? Я определили ось симметрии и всё! – профессор сказал это так, будто бы это что-то обыденное что-то вроде почистить зубы с утра или приготовить кофе на завтрак. – Точнее, я проследил её смещение относительно соседних планет. Естественно, что между двумя планетами, ось будет смещена в сторону большей по массе планеты. Например, ось симметрии между орбитами Юпитера и Сатурна смещена в сторону первого, ведь его масса в 318 раз превышает массу Земли, а масса Сатурна – в 95 раз больше массы нашей планеты. Как мы видим, существенный перевес в сторону Юпитера.

– Профессор, судя по графику, то есть чертежу, вы сравнили Венеру и Землю?

– Да. Именно так. И что же выяснилось? Массы, объёмы, диаметры этих планет практически идентичны и отличаются всего на пять процентов в пользу Земли, что статически мало значимо. А ось симметрии в значительной мере смещена к орбите Земли. Из чего следует вывод: на орбите Земли есть некое тело, планета, которое и смещает ось в нашу сторону, – профессор выдохнул с облегчением.

Макс сидел ошарашенный от всего услышанного.

– Но профессор, – возразил он, – После того, как пропала экспедиция моего отца, по тому же курсу летали другие корабли и спутники, но никакой планеты они не нашли.

– Кто не знает, где искать, и не найдёт, мой мальчик, – профессор тихо встал и прошёлся по лаборатории. – Но самое главное: тот, кто не хочет быть найденным умеет прятаться. Особенно в темноте. Твой отец был великим человеком, исследователем космоса и выдающимся учёным. Он знал, где искать. И он нашёл.

Макс с удивлением смотрел на профессора.

– Да-да, молодой человек, – Белоусов подошёл и сел рядом, – В последнем послании ваш отец написал одну фразу, которая не даёт покоя старику и по сей день.

– Что написал отец, профессор?

Но Константин Петрович не стал томить Макса.

– Ваш отец написал только два слова: «Она существует!»

Макс сидел в сквере на жёлтой пластиковой скамье. Он размышлял над словами профессора и держал в руках дневник отца. То, что ещё недавно казалось выдумкой, неправдивой сказкой, теперь воспринималось более, чем реально.

Здесь же, неподалёку, выгуливали своих питомцев – роботов жители мегаполиса. Роботы-собачки были самых разных пород: чихуахуа, мопсы, пудели, даже питбули гуляли здесь на поводках и без. Внешне их трудно было отличить от настоящих животных. Они даже лаяли при появлении кошек, которые, кстати, тоже были роботами, разных пород и мастей. Одних хозяева не спускали с рук. Другие, также, как и собаки, прогуливались на поводках, важно шагая своими мягкими лапками по ровно вымощенных дорожкам парка. Кое-где прогуливались и настоящие собачки со своими хозяевами. Но их было ничтожно мало, по сравнению с питомцами-роботами.

Макс на какое-то время отвлёкся от своих мыслей и безмятежно наблюдал за этими милыми созданиями человеческого разума. Но всё же, не взирая на всю эту милоту, какая-то она была не настоящая, не живая. Специально запрограммированные роботы, обтянутый пушистой шерстью, конечно же не могли заменить настоящую любовь и преданность, которые во все века связывали человека и животное. Но почему же люди стали отдавать предпочтение роботам? Быть может так удобнее? Никакой ответственности, никаких переживаний. Когда хозяину нужно, у него есть время и желание, тогда домашний питомец активируется и ведёт себя полностью, абсолютно как живой. С настоящим животным так точно не получиться. Вот и выходит, что со временем человечество стало предпочитать комфорт настоящим, живым радостям. Любовь и забота о живом существе – весьма хлопотное и неудобное обстоятельство.