Текст книги "Неолит Северной Евразии"

Автор книги: Владимир Тимофеев

Соавторы: Леонид Хлобыстин,Михаил Косарев,Михаил Потушняк,Майя Зимина,Светлана Ошибкина,Лия Крижевская,Екатерина Черныш,Александр Смирнов,Дмитрий Телегин,Нина Гурина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 46 страниц)

Рассматривая вопрос о связях населения громатухинской культуры с соседними культурами, мы должны обратиться к керамике. Текстильная керамика встречается в Сибири вместе с ранненеолитической сетчатой и со шнуровой керамикой. Шнуровая с утолщенным венчиком, как отмечалось, аналогична посольской и белькачинской и может рассматриваться как особый вариант в культурно-хронологическом пласте подобной керамики. Наконец, вафельная керамика также имеет аналогии на обширной территории Восточной Сибири. Восточносибирские аналогии свидетельствуют о разновременности громатухинских типов керамики. Возможно, это говорит о длительном существовании громатухинской культуры, носители которой, сохраняя традиции обработки камня, не раз меняли приемы изготовления посуды. Существенна близость находок из поселения Громатухина к материалам неолитических стоянок Восточной Монголии и поселений развитого неолита Восточного Забайкалья (Чиндант), что может отражать распространение громатухинской культуры в Забайкалье. Находки на громатухинских поселениях керамики с налепными валиками указывают на контакты с иными по традициям амурскими культурами.

На поселении у с. Горного на р. Зее культурный слой громатухинской культуры перекрыт слоем с материалами осиноозерской культуры, а котлованы осиноозерских жилищ прорезали громатухинский культурный слой. Памятники осиноозерской культуры обнаружены на территории, которую ранее занимали новопетровская и громатухинская культуры. К числу этих памятников относятся поселения на Осиновом озере у Новопетровки, в с. Поляково, на р. Зее при впадении в нее р. Белой. Наиболее исследовано Осиноозерское поселение (Окладников, Деревянко, 1973б).

В инвентаре осиноозерской культуры нет нуклеусов, предназначенных для снятия ножевидных пластин, и орудий из них. Основой для изготовления орудий служили сколы и отщепы с желваков кремня и халцедона. Все орудия обработаны тонкой ретушью, нанесенной, как правило, с двух сторон. Отбойниками служили небольшие гальки. Наконечники стрел треугольно-черешковые и треугольные, с прямым и скошенным, с симметрично и асимметрично вогнутым основанием. Скребки округлые с ретушью по всему периметру, подпрямоугольные с ретушью по двум-трем краям, вытянутые с ретушью на узком конце. Вкладыши сделаны из массивных отщепов и имеют двустороннюю обработку (длина 2–5 см), проколки – из отщепов подтреугольных очертаний, ретушью оформлено только острие. Тесла и долота, простые и желобчатые, из кремнистого сланца. Первоначально их оббивали, затем тщательно шлифовали. У большей части тесел прямоугольное поперечное сечение, у остальных – сегментовидное или овальное. Для изготовления пестов, иногда достигавших длины в 15–17 см, использовали кремнистый сланец, серый плотный песчаник и гранит. Поперечное сечение их округлое или прямоугольное с закругленными углами. Несколько плит, с одной тщательно зашлифованной стороной, рассматриваются исследователями как зернотерки или «крупорушки», на основании чего делается вывод о появлении на Среднем Амуре земледелия. Это наблюдение подтвердили находки зерен проса в очажном заполнении одного из жилищ Осиноозерского поселения. Возникновение земледелия на Среднем Амуре, видимо, связано с влиянием культур Приморья, а не Маньчжурии.

На поселении у Осинового озера обнаружены тонкие песчаниковые и керамические диски, диаметром 4 см, с отверстием в центре. Подобные диски обычно связывают с ткачеством.

О рыболовстве свидетельствуют находки галек с грубо выбитыми выемками для привязывания и костяной гарпун с пятью зубцами (рис. 104, 34).

Рис. 104. Изделия южнокурильской (1-33), осиноозерской (34–37) и вознесеновской (38–49) культур.

Керамика осиноозерской культуры делится на три группы. К первой относятся большие плоскодонные горшки ведрообразной формы со слабо выраженной горловиной. Край венчика обычно прямой, изредка отогнут наружу. Диаметр у венчика 25–30 см, высота – 30–35 см. Сосуды украшены налепными рассеченными валиками, прямыми и волнистыми, образующими орнамент в виде восьмерок или ромбов. Ко второй группе относятся небольшие горшки (высотой до 20 см, с диаметром венчика 15 см) с более четко выраженной шейкой. Венчик отогнут в виде буквы Г. Орнамент также из налепных валиков. Третью группу составляют небольшие сосуды в виде чаш с прямым, как правило, венчиком (диаметр его – 5-10 см), иногда украшенным одним или двумя налепными валиками. Керамика осиноозерской культуры по формам и орнаментации близка новопетровской.

Сходство отмечается и при сопоставлении жилищ этих культур. Население осиноозерской культуры строило полуземлянки с округлым котлованом, размером 50–60 кв. м, слегка вытянутым с востока на запад, углубленным до 40–50 см. В центре, в углублении земляного пола находился очаг. В полу прослеживаются ямки от двух концентрических рядов столбов: один ряд у стенок котлована, другой – вокруг очага. Видимо, жилище имело конусовидное покрытие, а входом служило дымовое отверстие. В заполнении котлованов найдены куски бересты, вероятно, остатки кровли.

К осиноозерской культуре относятся и находки на р. Белой, где на песчаниковых валунах собраны каменные орудия и керамика, а также хорошо зашлифованные нефритовые и мраморные кольца. Отщепы и заготовки, встречающиеся на поселениях и мастерских, отсутствуют. Это позволяет предполагать, что в устье р. Белой располагался могильник, разрушенный ветром и водой.

В целом осиноозерская культура создана оседлым населением, хозяйство которого основывалось на охоте, рыболовстве и земледелии. Существованию комплексного хозяйства способствовали природные условия лесостепи с богатыми рыбой водоемами. Исследователи считают, что она сложилась на основе местных древних культур.

Проблема осложняется, однако, большим хронологическим разрывом между новопетровской и осиноозерской культурами. Если новопетровскую датируют ранним неолитом, V тыс. до н. э., то осиноозерскую относят к развитому или к заключительному этапу среднеамурского неолита. Радиоуглеродных дат эти культуры не имеют. Поскольку на территории осиноозерской культуры, близ ее памятников обнаружены поселения вознесеновской культуры, проникшей с Нижнего Амура в конце III тыс. до н. э., а осиноозерская культура, по стратиграфическим наблюдениям у с. Горного, существовала позже громатухинской, мы должны относить ее к III тысячелетию. Таким образом, разрыв между новопетровской и осиноозерской культурами достигает тысячи лет и не заполнен памятниками, связывающими эти культуры. Возможно, новопетровская культура слишком удревнена.

Поселения вознесеновской (нижнеамурской) культуры открыты на Среднем Амуре у с. Новопетровка, Новопокровка и в других местах. Известны такие поселения и в бурейско-уссурийском течении Амура у с. Пашково, Ленинское, Сторожево, Катерино-Никольское. На поселении на острове Сучу близ Мариинска выявлено много следов древних огромных жилищ. Ряд этих землянок дал материалы, характерные для вознесеновской культуры. Стены землянок имеют пять уступов, вероятно, служивших нарами. В центре расположены очаги. Кровля опиралась на столбы, от которых сохранились глубокие ямы. На уступах найдены большие тесла и керамические сосуды. На нижнем уступе одной из землянок около очага лежали маленькие глиняные скульптурки медведей и водоплавающих птиц, а также глиняный шарик, покрытый спиралевидным рисунком.

Поверхность плоскодонных горшков покрыта вертикально расположенными гребенчатыми зигзагами, поверх их глубоко врезаны линии спиралей. Иногда сложные спиральные узоры выполнены росписью. По блестящей малиново-красной поверхности сосудов сделаны углубленные ленточные полосы узора, заполненные черной краской. Встречен орнамент и в виде «амурской плетенки».

На Среднем Амуре наиболее выразительные находки на поселении у с. Новопокровки. Присутствуют три группы керамики. Одну составляют фрагменты, украшенные типичными для нижнеамурского неолита вертикальными пунктирно-гребенчатыми зигзагами, вторая группа сочетает в себе черты более ранней среднеамурской посуды (налепные рассеченные валики) с типичным нижне-амурским узором «амурской плетенки», выполненным при помощи оттисков ромбического штампа. Третья группа керамики покрыта «текстильными» отпечатками.

Каменные орудия поселения Новопокровка изготовляли из отщепов и сколов с галек. Наконечники стрел из халцедона – лавролистные, удлиненно-треугольные с прямым основанием и удлиненно-треугольные с вогнутым основанием и длинными симметричными жальцами. Халцедоновые вкладыши обработаны с двух сторон тонкой ретушью. Скребки из кремнистого сланца. Из него же изготовлено орудие, напоминающее полулунные ножи, шлифованные тесла с овальным, односторонне выпуклым или сегментовидным поперечным сечением. Грузила – гальки с двумя выбитыми выемками по краям. У больших грузил из песчаника на узком конце просверлены отверстия, на крупных овальных гальках выбиты желобки для привязывания. Одно из таких грузил весит около 10 кг. Своеобразны грузила (длиной до 15 см при ширине 5–6 см), напоминающие по очертаниям рыбу. На обоих концах у них овальные выступы, средняя часть по одному краю прямая, а по другому – выпуклая, как брюшко рыбы. Со стороны «брюшка» вышлифованы углубления для привязывания к сети. Три блесны сделаны из нефрита. Это желобчатые пластины, у которых одна сторона вогнутая, а другая – выпуклая. Концы их овальные, и на одном высверлено биконическое отверстие. Аналогичные блесны найдены в Кондоне на Нижнем Амуре.

С земледелием связывают сланцевые мотыги треугольной формы, обработанные по краям сколами, сегментовидные куранты из гранита и сланца, большие подпрямоугольные зернотерки и песты. Отбойники, отжимники и наковаленки употреблялись при обработке камня. Находки у с. Новопокровка представляют вознесеновскую культуру, как бы обогащенную за счет местных, средне амурских традиций.

К той же культуре относится погребение между двумя жилищами Осиноозерского поселения. Могильная яма прямоугольных очертаний (1,75×1,35 м) ориентирована с северо-востока на юго-запад и имеет вертикальные стенки. Кости сохранились плохо, но по их расположению предполагают, что умерший был помещен в могилу в сидячем положении лицом на юго-восток. На дне могилы найдены куски истлевшего дерева и фрагмент круто отогнутого наружу венчика сосуда, украшенного налепным валиком с насечками. В заполнении могилы оказались два халцедоновых наконечника стрел, вкладыш и обломки двух сосудов, один с вафельными отпечатками, другой с вертикальными пунктирными зигзагами. Наконечники лавролистного и удлиненно-треугольного с жальцами типов. В заполнении жилища № 2 открыта еще одна могила. От разрушенного погребения сохранились бедренная кость и затылочная часть черепа.

К неолиту принято относить и петроглифы у сел. Сикачи-Алян и Малышево на Амуре, Шереметьевского на Уссури и на р. Кие – притоке Уссури (Окладников, 1971).

У Сикачи-Аляна более сотни базальтовых валунов, лежащих на песчаных отмелях правого берега Амура отдельно или среди каменных россыпей, сохраняют на поверхности древние изображения. Часть петроглифов относится к мохэскому времени, но основную массу составляют более древние рисунки, выполненные техникой точечной ретуши, характерной для неолита.

Основным сюжетом были своеобразно стилизованные разнообразные в деталях антропоморфные лица – «личины» (рис. 101, 1–6, 9, 10, 13). По очертаниям они делятся на овальные, яйцевидно-овальные, сердцевидные, трапециевидные, прямоугольные, с овальной вершиной и прямым основанием, череповидные. Специфичны личины, обозначенные в виде отдельных черт лица (глаза, рот, ноздри) без объединяющей их контурной линии. Такие личины названы парциальными. Контуры личин часто заполнены геометризованными орнаментальными линиями, реже – точками, обозначающими татуировку или раскраску, иногда, возможно, и лабретки. Вокруг некоторых личин выбиты лучи и какие-то другие линии, видимо, изображения волос и украшений. Размеры личин разнообразны – от миниатюрных до достигающих почти метровой высоты. Этнографические аналогии позволяют сделать вывод, что петроглифы могли быть изображениями масок, которые употребляли при культовых обрядах как олицетворения умерших предков.

Стилистические особенности некоторых личин позволяют датировать петроглифы временем вознесеновской культуры, но часть их может быть и более ранней. Такие признаки личин, как сердцеобразные контуры, спиральность орнаментальных линий, каплевидная изогнутость или циркульность формы глаз близки или тождественны тем приемам, которые использованы гончарами при создании антропоморфных изображений на сосудах из верхнего неолитического слоя Вознесенской стоянки (рис. 101, 11, 12). Стилистически близкие петроглифам антропоморфные личины есть и на фрагментах сосудов из поселения между с. Малышево и Сикачи-Аляном, в непосредственной близости от петроглифов. Изображения человеческих фигур на нижнеамурских неолитических петроглифах – исключительная редкость. Лишь в двух случаях личины дополнены ромбическими по очертаниям «туловищами» (один раз с трехпалой рукой). Возможно, к этим личинам пририсованы нагрудники маскоида (рис. 101, 16). Схематичные фигурки людей имеются только на одной скале под Малышевским кладбищем. На плоскости скалы они композиционно сочетаются с целой «флотилией» лодок (рис. 101, 15). У одной из этих фигур голова как бы раздвоена. Эта картина напоминает изображения людей и лодок на писаницах Верхней Лены, Прибайкалья и Енисея. Сибирские изображения лодок и людей обычно трактуют как отражение представлений о плавании душ умерших в страну предков.

Сюжет лодки присущ всем основным петроглифам Нижнего Амура (Сикачи-Алян, Калиновка, Шереметьевское, Кия). Обычно они имеют вид дуги с задранными концами кормы и носа. Иногда на одном конце, вероятно на носу, есть развилка, напоминающая изображение головы животного. Внутри лодок вертикальными черточками показаны фигурки людей. В Калиновке, на частично сохранившемся изображении лодки, 34 таких фигуры. Некоторые черточки в лодках Сикачи-Аляна и Шереметьевского наверху раздваиваются в виде «рожек».

Личины сочетаются с изображениями лосей, лошадей, кабанов или медведей, быка, полосатых «тигров», змей и водоплавающих птиц – гусей и уток (рис. 101). Некоторые фигурки зверей и птиц очень различны, другие имеют внутри скелетно-орнаментальное заполнение, аналогичное орнаментациям сложно выполненных личин.

Изображения, вероятно, связаны с космогоническими представлениями и культом предков. Культ плодородия также нашел отражение в петроглифах. Об этом говорят композиции, объединяющие изображение животного с символическим знаком женского пола (рис. 101, 17). Учитывая культурное наследие коренных народов Амура и айнов, уходящее корнями в каменный век, на основе их искусства, фольклора и обычаев можно найти объяснение причинам, побуждавшим неолитических людей выбивать на скалах определенные изображения. Так, образ змеи в мифологии тесно связан с двумя циклами представлений: с космогоническими, в которых он выступает в роли символа солнца и даже демиурга, и с идеями о рождении и смерти. Образ змеи в какой-то мере переплетен с семантикой спирального орнамента, зародившегося в древности и сохраняющегося в современном искусстве. На неолитическом поселении в с. Тахт найдены фрагменты сосуда, украшенного спиральными узорами. Одна из спиралей заканчивалась скульптурно вылепленной головой змеи. На личинах, по мнению А.П. Окладникова, также прослеживаются в криволинейных узорах изображения змей.

А.П. Окладников намечает четыре хронологических пласта петроглифов. КI фазе отнесены примитивные по стилю изображения лосей, быков, лошадей, лесных птиц, парциальные и череповидные личины. Ко II фазе, датированной концом IV–III тыс. до н. э., временем кондонской и вознесеновской культур, относятся личины со сложным геометрическим заполнением и фигуры водоплавающих птиц. III фаза (II – начало I тыс. до н. э.) характеризуется усилением орнаментализующих тенденций и развитием абстрактности в изображении личин и лосей. К IV фазе (конец I тыс. до н. э. – начало I тыс. н. э.) принадлежат петроглифы Калиновки, выполненные техникой резьбы с использованием в орнаментации прямых линий, и аналогичные им личины Сикачи-Аляна.

Искусство неолита Нижнего Амура отличается от неолитического искусства Восточной Сибири развитием высокохудожественного криволинейного орнамента и во многом обусловленных им абстрактных изображений. Одновременно амурские художники создавали изображения людей и животных во вполне реалистической манере, но эти их творения статичны, лишены динамизма, присущего изображениям сибирского неолита. То же можно сказать и о художественных произведениях из Приморья. Неолитическое искусство Приморья и Нижнего Амура в целом принадлежало к тихоокеанскому очагу изобразительных традиций, но обладало самобытностью, обусловленной местными традициями и, в определенной мере, влиянием таежных культур Сибири.

Подводя итог обзору неолитических культур Приамурья и Приморья, следует отметить, что на этой территории выделен ряд культур, прошедших своеобразный путь развития, отличный от восточносибирских культур, занимавших территории, удаленные от моря. Это своеобразие во многом определялось природными факторами – мягкостью климата, обусловившей смешение флоры и фауны севера и юга, близостью моря и рек, в которые в определенное время года заходят для нереста огромные косяки рыб. Хозяйство, направленное на рыболовство, привело к оседлости, а оседлость и благоприятные климатические условия дали возможность развиться земледелию, чему способствовала и близость к очагам древнего земледелия Юго-Восточной Азии.

Поскольку в культуре нанайцев и нивхов прослеживается ряд черт, присущих кондонской и вознесеновской культурам Нижнего Амура и севера Приморья, можно предполагать, что эти черты унаследованы современными народами Нижнего Амура от своих неолитических предков. Исходя из этого, можно сделать вывод, что именно в период широкого распространения этих культур происходило формирование палеоазиатских языков, прямыми наследниками которых сейчас остались только нивхи.

Неолит Сахалина.

Северная часть Сахалина лежит близ устья Амура. Отделяющий ее от материка пролив Невельского в самом узком месте имеет ширину 7,5 км. Южная оконечность острова, вытянутого в меридиональном направлении почти на 1000 км, находится на широте Северного Приморья. От японского острова Хоккайдо ее отделяет пролив Лаперуза, шириной около 40 км. Такое положение Сахалина во многом предопределило его древнюю историю, обусловив два пути заселения.

Археологические изыскания на Сахалине ведутся с 1860-х годов. Первыми были обнаружены поселения «охотской» культуры I тыс. до н. э. – I тыс. н. э. Более ранние – собственно неолитические – памятники выявлены лишь в 1955–1957 гг. Р.В. Козыревой (1967), раскопавшей поселения Ноглики I на северо-востоке острова и Стародубье II в его южной части. По ее мнению, юг острова был заселен в середине II тыс. до н. э. пришельцами из Приамурья и Приморья при некотором участии выходцев с Японских островов. Северная часть Сахалина освоена позднее, в конце II тыс. до н. э. людьми, ранее жившими на Нижнем Амуре и имевшими культуру иного облика, чем у обитателей Южного Сахалина.

Исследования последних лет значительно расширили наши знания о древнейших этапах истории острова. Начало заселения его относят теперь к верхнему палеолиту-мезолиту, когда проливов Невельского и Лаперуза еще не было, а Сахалин соединялся перешейками с материком и с Хоккайдо. По этим перешейкам люди и пришли с материка на оба острова (Васильевский, Голубев, 1976).

На основе местного мезолита и миграционных волн из Южного Приамурья на Сахалине сложилась неолитическая культура, названная имчинской. Памятники ее исследованы в северной части острова, в нижнем течении р. Тымь, близ пос. Ноглики. Наиболее ранний комплекс обнаружен на стоянке Имчин II, где прослежены следы 26 жилищ (Герус, Шубин, Шубина, 1979). Жилища оказались разновременными, датируемыми в пределах начала IV – начала II тыс. до н. э. Древнейшая дата – 5810±90 (СОАН-1145) (3860 г. до н. э.) – получена из жилища № 23. Его котлован был слегка углублен в землю и имел округлые очертания с диаметром около 5,5 м. Найдены длинные и узкие топоры подтреугольной формы и трапециевидное тесло, боковые края которых обработаны сколами, а широкие плоскости и лезвия пришлифованы, двусторонне обработанные наконечники копий с выделенным черешком и обломки ножей, языковидный скребок, проколка из пластинки, фрагменты плоскодонных неорнаментированных сосудов.

Остальные жилища относятся, вероятно, к концу III–II тыс. до н. э. Для жилища № 1 получена дата 4060±50 (СОАН-1041) (2110 г. до н. э.). Большая часть находок из 1-го культурного слоя стоянки, видимо, синхронна этим жилищам, – округлым котлованам диаметром 3–8 м и глубиной до 1 м. В центре котлованов – линзы кострищ, а вдоль внешнего края прослеживаются ямки от столбов, позволяющие реконструировать жилища типа земляного чума.

В первом культурном слое найдены (рис. 105, 1-34) наконечники копий и стрел листовидной формы с выемкой в основании и подтреугольные с вогнутой базой, обработанные иногда с двух сторон диагонально направленной ретушью; ножи листовидные и на пластинах; треугольные и удлиненно-овальные скребки с выпуклым рабочим краем; скребла и выемчатые скобели; угловые, срединные и многофасеточные с уплощенной рукояткой резцы. Топоры и тесла имеют прямоугольные, подтреугольные, трапециевидные и асимметричные уплощенно-овальные поперечные сечения. Многочисленные ножевидные пластинки сколоты с конических и подпризматических нуклеусов.

Рис. 105. Неолит Сахалина. 1-34 – Имчин II; 35–47 – Ноглики I; 48–69 – Стародубское II.

Сосуды плоскодонные, тонкостенные (рис. 105, 23, 24), украшенные отпечатками гребенчатого штампа, образующими косую сетку, рядами коротких насечек, гладкими или рассеченными валиками на венчике. Керамика и каменный инвентарь поселения Имчин II близки материалам амурских культур III–II тыс. до н. э. У пос. Ноглики открыт ряд стоянок этого времени. Р.С. Васильевский и В.А. Голубев относят к имчинской культуре и Ноглики I, углубляя датировку памятника до конца III тыс. до н. э.

На стоянке Ноглики I отмечены следы 20–22 жилищ. Два раскопанных жилища представляли собой полуземлянки с котлованами округлой формы, диаметром 7–8 м, глубиной 1,25-1,30 м от современной поверхности. Вход имеет вид узкой и короткой траншеи, обращен к югу. Вдоль стен были земляные уступы высотой 35 см и шириной 1,5–2,0 м, служившие для устройства лежанок. В центре располагались очаги. На полу жилищ и на уступах найдено много каменных орудий и сосудов (рис. 105, 35–47). Орудия сделаны из кремня темно-вишневого цвета и кремнистого сланца. Среди наконечников стрел – листовидные, листовидные с намечающимся черешком, треугольно-черешковые, треугольные с симметрично и асимметрично вогнутым основанием. Наконечники копий листовидной формы, иногда с намечающимся черешком. Скребки удлиненные с крутым округлым рабочим краем и овально-округлые с краем, полого обработанным ретушью. Много треугольных и трапециевидных топоров, долот и тесел, узких маленьких стамесок, преимущественно из кремнистого сланца, обработанных сколом с последующей пришлифовкой. Среди разнообразных ножей преобладают листовидные, иногда ножи сделаны из пластин. Найдены проколки, шлифованные камни, песты, нуклеусы, ретушеры.

Все сосуды плоскодонные, тонкостенные. У большинства чуть суженное горло и слегка отогнутый наружу венчик. Около края горшок украшался опоясывающими венчик накладными валиками и желобками, образующими подобие каннелюров. Второй тип – обычно не орнаментированные небольшие сосуды баночной формы с вертикальными или чуть расширяющимися кверху стенками. Встречены узоры, выполненные гребенчатыми штампами в виде вертикальных зигзагов и поясков наклонных или пересекающихся оттисков, образующих ромбические фигуры. Иногда такая плетенка выполнялась нарезками. На юге острова к имчинской культуре, вероятно, относится стоянка Такое II.

Иной облик у поселения Стародубское II, в южной части Сахалина. Там отмечено до 60 западин от древних жилищ. Одно из наиболее крупных (жилище № 1) раскопано Р.В. Козыревой. Котлован прямоугольной формы (18×12 м) имел глубину 0,8 м. Выход обращен в сторону от берега. На полу прослежена узкая канавка, очевидно, служившая для усиления тяги, в центре котлована ямки от четырех столбов, на которые опиралось перекрытие. Вдоль стен располагались вспомогательные столбы. Слева от входа обнаружено пять небольших очагов и хозяйственные ямы. Здесь же найдено много целых сосудов, большая часть ножей и скребков. С правой стороны, вероятно, располагались нары. На этой стороне найдено большинство топоров и наконечников стрел, а также украшения. Судя по очагам, в жилище жило несколько семей.

Встречены плоскодонные сосуды, но преобладают полуяйцевидные, с круглым или острым дном (рис. 105, 69). У некоторых намечается сужение шейки и отогнутый венчик, они напоминают воронкообразные сосуды, характерные для культуры дзёмон на Хоккайдо. Большинство горшков украшено неширокой полосой орнамента, расположенной чуть ниже края на сосудах с прямыми стенками и ниже горла – у сосудов с шейкой. Орнамент (рис. 105, 64–69) состоит из оттисков гребенчатого и фигурного штампов, веревочных оттисков, ямок и резных линий, обычно рядами опоясывающих сосуд.

В каменном инвентаре (рис. 105, 49–63) нет ножевидных пластин и изделий из них. Использовались лишь отщепы и сколы. Наконечники стрел листовидные, треугольные с прямым и вогнутым основаниями, листовидно-черешковые. Те же формы и у наконечников копий. Найдено всего два скребка, зато топоров только в жилище около 30. Среди них массивные колунообразные экземпляры. Найдены шлифовальные камни, терочные куранты круглой и цилиндрической формы, стерженьки-штампы для украшения керамики, каменная трубка с резным меандровым орнаментом, два шлифованных кольца – из белого нефрита и зеленоватой мраморовидной породы, – служившие украшениями.

Можно предполагать, что основным источником пищи для жителей поселения было море, на берегу которого оно располагалось.

В 1974 г. на поселении В.О. Шубиным раскопано еще одно жилище (№ 2), давшее материалы, которые находят аналогии как среди комплекса жилища № 1, так и в материалах охотской культуры. Видимо, жилище № 1 следует относить к концу неолита, датируя его последними веками II тыс. до н. э. В материалах этого жилища прослеживается сходство с неолитическими культурами Нижнего Амура и с культурой дзёмон. В носителях последней видят предков айнов. Находки в Стародубском II отражают, вероятно, начальный этап их проникновения на Сахалин. Создателем же имчинской культуры было население, родственное обитателям Нижнего Амура – палеонивхам.

На берегу Татарского пролива на 27-метровой террасе на поселении Садовники II были раскопаны два подпрямоугольных котлована жилищ (Шубин, Шубина, Горбунов, 1982). Найденные в них плоскодонные горшки имеют расширяющиеся кверху эллипсовидные или подпрямоугольные очертания. На венчике сделаны одна или две пары выступов треугольной формы и расположенные ниже вертикальные или горизонтальные ручки-«ушки». Сосуды украшены валиками, образующими сложные фигуры. Каменные изделия сохраняют признаки пластинчатой техники, но обработаны большей частью сплошной ретушью. Топоры и тесла частично пришлифованы. Ближайшие аналогии каменным изделиям находятся на поселении Имчин II, что позволяет сближать памятники во времени. Керамика Садовников II напоминает сосуды среднего дзёмона Хоккайдо, но лишена характерного для них орнамента. Поселение датируется 6700±150 (МАГ-694) и 6100±300 (МАГ-691). Оно характеризует особую культуру, существовавшую на юге Сахалина в период имчинской культуры.

Неолит Курильских островов.

Цепочка Курильских островов, протянувшаяся на 1300 км, служит как бы естественным мостом между Хоккайдо, северным из японских островов, и южной оконечностью Камчатки. Курильский архипелаг образовался при опускании вулканической гряды в позднечетвертичное время и включает 36 больших и множество мелких островов.

Археологические материалы позволяют говорить о первоначальном заселении Курил в позднем палеолите. Что касается неолитических памятников, то древнейшие из них датируются концом III–II тыс. до н. э. (Козырева, 1964; Голубев, 1972; Васильевский, 1975).

На острове Итуруп у пос. Куйбышево В.Г. Воронов собрал коллекции каменных орудий, среди них более 100 наконечников стрел. Выделяются наконечники, сделанные из ножевидных пластин при помощи краевой ретуши. Они имеют треугольную форму и прямое основание.

У многих наконечников выпуклые края и разные формы насада – прямые и вогнутые основания, черешки, боковые выемки. Наконечники с двусторонней ретушью листовидные, треугольные с прямым или слегка вогнутым основанием и черешковые. Присутствуют ножи, скребки и проколки, изготовленные из отщепов и пластин, а также резцы из фрагментов орудий и пластинчатых сколов.

Большинство изделий находит аналогии в ранненеолитических комплексах Приморья и на разных стоянках культуры дзёмон острова Хоккайдо. Однако, исходя из поздних типов изделий, например, треугольных наконечников с двусторонней обработкой, стоянку вернее датировать концом III – началом II тыс. до н. э. Р.С. Васильевский относит стоянку у пос. Куйбышево к бескерамической культуре, сохранившей традиции мезолитических культур Приморья, распространившихся потом на Хоккайдо, Сахалин и Курилы.

Во II тыс. до н. э. на основе этой бескерамической культуры и при южном влиянии на Курильских островах сложилась культура развитого неолита. Р.С. Васильевский называет ее «южнокурильской», так как основные исследованные поселения расположены на южных островах – Кунашир, Итуруп и Уруп.

Большая часть материалов этой культуры собрана на песчаных выдувах, разрушивших культурные слои поселений. Неолитические изделия нередко смешаны здесь с орудиями и керамикой охотской культуры, сохранившей неолитический облик, но относящейся к I тыс. до н. э. – I тыс. н. э. Однако находки на неолитических стоянках с сохранившимися культурными слоями – на многослойном поселении у пос. Алехино (западное побережье Кунашира), стоянках у пос. Серноводск (Кунашир), Курильск (Итуруп) и др. – позволяют выделить комплекс южнокурильской культуры.