Текст книги "Неолит Северной Евразии"

Автор книги: Владимир Тимофеев

Соавторы: Леонид Хлобыстин,Михаил Косарев,Михаил Потушняк,Майя Зимина,Светлана Ошибкина,Лия Крижевская,Екатерина Черныш,Александр Смирнов,Дмитрий Телегин,Нина Гурина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 46 страниц)

На сосудах III–I горизонтов Шулаверис-гора и VII–VI горизонтов Имрис-гора имеется резной орнамент, по технике нанесения и по мотивам (елочные, геометрические и вертикально-волнистые узоры) повторяющий орнаментацию керамики поселений Одиши и Анасеули II. Сходство прослеживается и в характерных насечках по краю венчиков и приемах украшения сосудов налепными коническими выступами.

Резной геометрический орнамент появляется только на определенной стадии развития шулавери-шомутепинской культуры (по Т.В. Кигурадзе, на II ее ступени) и за ее пределами не встречается (Кигурадзе, 1976). Поэтому можно говорить о прямых контактах населения западного и восточного Закавказья на этой стадии развития культуры.

Для поселений шулавери-шомутепинской культуры имеется девять дат по С₁₄. На основе этих определений и с учетом переднеазиатских аналогий существование шулавери-шомутепинской культуры приурочивается к VI–V тыс. до н. э. (Мунчаев, 1975). Исходя из этого, время существования западно-кавказской неолитической культуры должно быть отнесено к VI – первой половине V тыс. до н. э. Следует, однако, иметь в виду, что определение абсолютного возраста неолитической культуры Кавказского Причерноморья пока зиждется только на корреляции с культурой, хронология которой остается дискуссионной. Своих же прочно обоснованных дат неолит Кавказского Причерноморья не имеет.

Вопрос о занятиях населения, оставившего стоянки типа Нижнешиловской и Кистрика, пока остается открытым. На поселении Кистрик и местонахождениях в р-не городов Сочи и Зугдиди (Урта) найдены каменные тяпкообразные орудия типа древнейших переднеазиатских мотыг. Однако нигде пока еще нет четких стратиграфических подтверждений принадлежности этих орудий неолитическому слою. Другие бесспорно земледельческие орудия на неолитических стоянках отсутствуют. Как орудия для обработки земли принято расценивать каменные изделия типа пик из Кистрика и других близких памятников, но, возможно, это лишь заготовки для топоров. Л.Н. Соловьев (1967) упомянул о находке обугленных зерен злаков в хозяйственной яме Кистрикского поселения. На более поздних стоянках есть зернотерки.

Костные остатки сохранились только в пещерных стоянках Апианча и Дарквети. В последней наряду с костями диких животных встречаются также и кости домашних – быка, свиньи, козы и собаки. Это первое указание на то, что обитатели поселений этого круга овладели навыками содержания домашних животных. О том же свидетельствуют и материалы из Прикубанья, связанные с другой неолитической культурой, во многом близкой западно-кавказской.

В 1961 г. А.А. Формозов (1971) провел раскопки Каменномостской пещеры, расположенной на мысу у слияния безымянного ручья с ручьем Мешоко, впадающим в р. Белую – приток Кубани. В слое, перекрывающем палеолитический, выявлено два горизонта – неолитический и энеолитический (майкопской культуры). Нижний горизонт (мощность 20–40 см) содержал свыше 1000 кремневых изделий, три костяных орудия, 26 фрагментов глиняных сосудов (рис. 27, 10–30), кости крупного и мелкого рогатого скота, свиньи, собаки и диких животных (определения В.И. Цалкина).

Рис. 27. Материалы местонахождения Овечка (1–9) и второго слоя Каменномостской пещеры (10–30) в Прикубанье.

В коллекции из Каменномостской пещеры наряду с призматическими, коническими и карандашевидными нуклеусами есть несколько ядрищ призматической формы со скошенными площадками, сработанных по одной плоскости до превращения в тонкие плитки. Аналогии известны в неолите Северного Причерноморья. Много пластин без вторичной обработки. Среди ретушированных пластин встречаются с приостряющей ретушью по краю, с выемчатым краем, с притупленным краем и притупленными концами, с кососрезанными ретушью концами. Имеется несколько пластин с подтесанными концами. Большинство скребков (8 экз.) изготовлено на пластинах и принадлежит к типу концевых. Единичными экземплярами представлены угловые резцы на пластинках, острие-проколка, шаровидные отбойники, обломок крупного наконечника стрелы с двусторонней ретушью, трапеции и сегменты. Форма геометрических микролитов выработана нечетко. Наряду с кремневыми орудиями найдены две костяные проколки и долотце из расколотой трубчатой кости.

Керамика представлена фрагментами толстостенных сосудов с рыхлым рассыпающимся тестом, иногда с примесью раковин. Встречены округлое днище и небольшой горшочек баночной формы с плоским днищем. По тулову этого сосуда нанесены редкие вертикальные прочерченные полосы. Такой же орнамент есть и на черепках от других сосудов.

Резному линейному орнаменту керамики Каменномостской пещеры А.А. Формозов приводит аналогии из стоянок типа Кая-Арасы в Крыму и сурских на Днепровских порогах. Влиянием степных культур, очевидно, следует объяснить и появление в Каменномостской пещере остродонной керамики с примесью дробленой ракушки, наличие пластинок с кососрезанными концами и пластинок с затупленными краями. Для территориально близких к Каменномостской пещере памятников Кавказского Причерноморья все это не типично. Но для последних характерны баночные плоскодонные сосуды и кремневые трапеции с двусторонней обработкой, которые имеются в Каменномостской пещере и не встречаются в Крыму и в степных культурах юга Евразии. По-видимому, комплекс Каменномостской пещеры характеризует культуру неолита Северного Кавказа, в которой сочетались черты, свойственные культурам Черноморского побережья Кавказа и степной зоны Северного Причерноморья.

К описанному комплексу близка небольшая коллекция подъемного материала, собранная В.П. Любиным (1966) близ г. Черкасска на берегу р. Овечка – притока Кубани. В коллекции плоский нуклеус, 56 сечений пластинок, три скребка (на мелких отщепах и концевой на пластинке), шесть вкладышей геометрических форм и т. д. С находками в Каменномостской пещере перекликаются форма нуклеуса, сработанного до превращения в плитку, микроскребки, пластинка с кососрезанным концом, трапеции со струганной спинкой и двусторонней ретушью по краям, низкий сегмент (рис. 27, 1–9).

На территории Дагестана обнаружен ряд местонахождений, которые принято называть неолитическими. Одно из них расположено у г. Буйнакска (Марковин, Мунчаев, 1957), а 18 – в высокогорье, в Акушинском и Гунибском р-нах (Котович, 1964).

Коллекцию находок Буйнакского местонахождения составляют 275 изделий, собранных на распаханном поле и в обнажении культурного слоя мощностью 0,20-0,25 м. Нуклеусы отличаются миниатюрностью (до 4 см). Большинство имеет конусовидную, карандашевидную и призматическую форму, встречаются дисковидные и аморфные ядрища. Основной инвентарь памятника состоит из орудий на микропластинках (острия, концевые скребки, пластинки с мелкими выемками, низкие трапеции с ретушью) и крупных изделий на пластинах и отщепах (острие с ретушированными краями, острие на широком отщепе, концевые скребки на пластинах и отщепах, иногда сохраняющие галечную корку). Имеется отжимник в виде трехгранного стержня с негативами сколов на поверхности, отбойник, «заготовка» клиновидного топора и плоский шлифованный топор.

Большинство неолитических памятников горного Дагестана известно из Акушинского р-на. Здесь в Усишинской и Акушинской долинах обнаружено 15 местонахождений. Наиболее значительные Сага-Цука, Какала-Кадала-Хар и кремневые мастерские в урочищах Арачалла-бек и Дузани. В большинстве случаев это подъемный материал, состоящий в основном из каменных орудий и отходов от их производства. Характер инвентаря здесь иной, чем в Буйнакске – микролитических форм тут очень мало.

На поселении Малин-карат найдены кости домашнего быка и керамика, близкая к энеолитической (пачкающая поверхность или обмазка поверхности жидкой глиной, сквозные отверстия по венчику). Если вслед за В.Г. Котовичем считать подобные памятники горного Дагестана неолитическими, придется признать их синхронность энеолиту центрального Закавказья.

В ином свете после новых исследований выглядят материалы наиболее важного стратифицированного памятника финальной поры каменного века на северо-восточном Кавказе – многослойного поселения Чох. Поселение расположено в Гунибском р-не Дагестана, в зоне альпийских лугов на абсолютной высоте 1725 м. Раскопки здесь проводились в 1955–1957 гг. (Котович, 1964) и в 1980–1982 гг. (Амирханов, 1987) на площади 200 кв. м. Последние исследования привели к пересмотру стратиграфии памятника. Два верхних слоя, датированные ранним и поздним мезолитом (Котович, 1964, с. 107), оказались горизонтами одного неолитического слоя.

Основу Чохского комплекса из верхнего слоя составляют кремневые пластинчатые изделия. Нуклеусы призматические, конические и карандашевидные. Вместе с тем, как и в нижних слоях, продолжают встречаться поддисковидные нуклеусы (рис. 28).

Рис. 28. Чохское поселение, неолитический слой (слой С).

1, 2 – трапеции; 3–5 – острия чохского типа; 6 – асимметричный треугольник; 7 – пластина с выемками; 8 – обломок ножа с ретушированным обушком; 9 – косоретушная пластина; 10–14 – скребки; 15–16 – нуклеусы конические; 17 – нуклеус торцевого скалывания; 18–19 – керамические сосуды; 20–21 – костяные основы жатвенных ножей; 22 – план жилища: а – линия скальной стенки; б – очаг; в – каменная кладка стен жилища.

Большинство пластин небольших размеров. Они чаще использовались без дополнительной подправки, но немало пластин с односторонней или противолежащей ретушью по краям, с притупленным краем, с боковой выемкой, есть острия на пластинах и отщепах. На микропластинах изготовлены вкладыши подтреугольных и трапециевидных очертаний. Резцы и скребки встречаются на пластинах и отщепах. Среди скребков большую серию составляют миниатюрные изделия.

Кроме отмеченных выше каменных изделий на поселении обнаружены кремневые наконечники стрел, зернотерки и терочники. Среди костяных изделий интересны обломок основы жатвенного ножа с пазом для пластинчатых вкладышей и свирель (?) из трубчатой кости овцы.

В верхнем слое Чоха найдено довольно много обломков плоскодонной посуды, в двух случаях удалось восстановить их форму. Это – чашка и сосуд в виде котла. Декоративным украшением посуды служили налепные шашечки, они сохранились на одном фрагменте.

На Чохском поселении обнаружены остатки жилища округлой формы с входом в виде коридора шириной 1 м. Площадь помещения около 60 км. м. Стены сложены из крупных обломков известняка, плотно пригнанных без связующего раствора. В некоторых местах кладка стен сохранилась на высоту до 1 м. В центральной части жилища расположен очаг, углубленный ниже уровня пола.

Не менее важными были находки в верхнем слое Чохского поселения нескольких десятков обуглившихся зерен окультуренных злаков, принадлежащих нескольким видам пшеницы и ячменя. Результаты бинокулярных исследований чохских пластин, показавших использование этих пластин в качестве вкладышей жатвенных ножей и серпов, а также наличие зернотерок и костей домашних животных позволяют говорить о становлении производящего хозяйства в горном Дагестане.

Сравнение данных споро-пыльцевых проб из верхнего слоя Чоха со шкалой спектра растительного покрова Западного Прикаспия дало соответствие фазе новокаспийской трансгрессии. Возраст последней определен радиоуглеродными датировками в 6 тыс. лет до н. э.

Наконец, последняя группа материалов неолитического облика с территории северо-восточного Кавказа соседствует и связана со степными районами Северо-Западного Прикаспия. Коллекции из-под Божигана и Ачикулака в Ставропольском крае, Терекли-мектеба и Махмут-мектеба в Дагестане содержат микролитические орудия тех же типов, что знакомы нам по неолитическим стоянкам прикаспийских районов Дагестана (Минаева, 1955; Грехова, 1960). Ближе всего они к сборам из Нижнего Поволжья, охарактеризованным выше, и хотя имеют сходство с материалами из Буйнакска и Кобысгана, тяготеют скорее не к кавказскому, а к степному культурному миру. На связи с горными районами указывает довольно большое количество изделий из обсидиана.

Материалы неолитического облика из других районов Кавказа немногочисленны. К тому же принадлежность их к неолиту остается не доказанной. Исключение составляют находки в районе известных Кобыстанских наскальных изображений. К сожалению, в печати эти материалы отражения почти не нашли.

Памятники эти расположены в 60 км к югу от Баку, в 10–15 км от берега Каспийского моря, у подошвы и на террасах южных склонов трех соседних гор. По склонам нагромождены скальные обломки, на которых и выгравированы изображения. Под глыбами скал имеется много естественных ниш-пещерок с остатками древних стоянок. Раскопкам подвергались четыре стоянки на горе Беюк-даш и одна – у подошвы горы Кичик-даш.

Во всех исследованных убежищах прослежено одинаковое чередование культурных напластований. Над слоями мезолита с большим числом микролитических изделий без заметных перерывов идут наслоения с теми же микролитами, но уже с примесью галечных подшлифованных орудий и очень редкими фрагментами керамики.

Эти слои перекрываются напластованиями с керамикой эпохи бронзы и средневековья. Четких стратиграфических разграничений нет (Рустамов, Мурадова, 1971; 1972; 1976; Рустамов, 1971). Основную массу находок в нижних слоях составляют кремневые изделия, обсидиан встречается реже. Характерной особенностью кремневой индустрии Кобыстана является ее предельная микролитичность. Нигде в пределах Кавказа нет таких мельчайших изделий, обработанных ретушью (длина острий 1–2 см, ширина 0,2–0,4 см). Состав кремневых орудий всех слоев примерно одинаков. Это миниатюрные карандашевидные нуклеусы, микропластинки, острия с притупленным краем, прямо– и кососрезанными концами, концевые скребки на микропластинках, трапеции, редкие сегменты и треугольники.

О составе инвентаря неолитического времени дают представление материалы стоянки Кяниза, расположенной на верхней террасе горы Беюк-даш. Здесь вскрыто более 200 кв. м. На всей площади распространен мезолитический культурный слой, неолитический же прослеживается отдельными линзами, обычно у зольных скоплений. Площадь стоянки Кяниза зажата между крупными скальными блоками, но сверху открыта. Возможно, в период обитания между скалами сооружались навесы.

В коллекции много нуклеусов (длина 2–4 см). Орудия на отщепах малочисленны. Это скребки, долотовидные орудия (стамески) и острия с короткими жальцами (проколки). Все очень мелкие, длиной не более 4 см. Основную массу инвентаря составляют мелкие ножевидные пластинки без дополнительной подправки, служившие вкладышами. Ту же функцию, очевидно, выполняли и пластины с ретушью по краям, с затупленными или кососрезанными концами. Среди орудий, изготовленных на пластинках, преобладают острия, обработанные по краям мелкой ретушью только у рабочего конца. Довольно часто встречаются концевые скребки на пластинках с округлыми или вогнутыми лезвиями.

В коллекции из Кяниза имеются два сегмента. На других стоянках Кобыстана геометрических орудий много. Так, в убежище «Фируз» на горе Кичик-даш трапеции правильной формы составляют около 20 % всех орудий.

На стоянке Кяниза много грубых галечных орудий. Это топоры и долота, острия-проколки, сколы со скребковыми лезвиями, массивные ударные орудия, дисковидные орудия с рабочим лезвием по всей периферии края, ударные желобчатые орудия, грузила с выбоинами по краям или с отверстиями, округлые уплощенные терочники. Часть грубых галечных орудий, вероятно, использовалась при выбивании рисунков на скалах. Грузила, как и изображения рыб на петроглифах, показывают, что обитатели кобыстанских стоянок, в отличие от причерноморских племен, занимались морским рыболовством.

Обращают на себя внимание несколько обломков валунов известняка с намеренно углубленными полостями. Некоторые из них, бесспорно, принадлежат сосудам, имевшим форму небольших, но довольно глубоких мисок. Внутренняя поверхность сосудов обработана точечной техникой и шлифовкой.

Находки керамики в подскальных убежищах Кобыстана очень редки. В слоях, хронологически связанных со вторым слоем стоянки Кяниза, найдено только несколько обломков глиняных сосудов слабого обжига с растительной примесью. О формах их судить невозможно. Имеются лишь один обломок острого днища и несколько венчиков. По краю одного из них нанесены насечки, как и на сосудах из памятников типа Шулавери-Шому тепе.

В одной из ниш стоянки Кяниза найдено захоронение человека. При костяке лежала хорошо отполированная мраморная шаровидная булава с просверленным отверстием. У отверстия выступы с двух сторон. Возможно, к погребальному комплексу относятся обломки двух каменных женских статуэток, напоминающих женские изображения на скалах, а также каменные подвески с отверстиями. Такие же подвески из мелких галек, раковин, зубов животных, кабаньих клыков и каменные бусы трубчатой формы встречены при костяках коллективного погребения, обнаруженного на стоянке «Фируз». Там найдено 11 человеческих черепов и кости скелетов, лежащие без определенного порядка.

Материалы кобыстанских памятников еще не опубликованы. Поэтому дать сколько-нибудь полную культурно-хронологическую характеристику пока невозможно. Но уже сейчас видно, что аналогичных памятников нет ни в Западном, ни в Центральном Закавказье. Пожалуй, наиболее близкие аналогии прослеживаются в комплексах дюнных местонахождений Прикавказских степей. Сходство проявляется как в общем облике каменного инвентаря, так и в приемах оформления орудий.

Территория распространения дюнных местонахождений Северо-Восточного Кавказа является периферией прикаспийских мезолитических и неолитических культур. К этому же культурно-историческому региону, по-видимому, тяготеют и кобыстанские памятники. На это указывают и найденные здесь острое днище сосуда, и разнообразные подвески, весьма характерные для пещер Джебел и Гари-Камарбанд на юго-восточном берегу Каспия. Если в дальнейшем эти сопоставления получат подтверждения, то слои с ранней керамикой в Кобыстане можно будет датировать концом VI тыс. до н. э.

Костные остатки из Кобыстанских стоянок, по определению Д.В. Гаджиева, принадлежат только диким животным: кулану (50 %), джейрану, дикому быку, дикой козе, лисе, волку, тюленю, птицам. Таким образом, культура, выявленная при раскопках в Кобыстане, была еще охотничье-рыболовческой, но некоторые элементы неолита, прежде всего керамика, здесь уже налицо.

Интересен вопрос, какие из наскальных изображений Кобыстана можно связать с неолитическим временем. Исходя из перекрывания рисунков культурными напластованиями, А.А. Формозов (1969) отнес силуэтные изображения людей, взявшихся за руки, к мезолиту, а контурные фигуры быков, лошадей, кабана и мелкие линейные фигурки людей – к концу мезолита. Основная масса гравировок – лодки, контурные фигуры горных козлов, оленей и т. п. – выполнена в бронзовом веке. Вероятно, с неолитом связаны наиболее поздние из изображений группы, названной позднемезолитической. Любопытно одно из этих изображений: профильная контурная фигура быка на камне № 45 верхней террасы горы Беюк-даш. От морды животного тянется какая-то линия. Существует мнение, что это уже не дикий, а домашний бык на привязи (Джафарзаде, 1973).

Подводя итоги обзора неолитических памятников Кавказа, можно сказать, что здесь выявлена серия пещерных стоянок и долговременных поселений, для которых характерно сочетание кремневых и обсидиановых орудий микролитических типов, весьма близких к мезолитическим, со шлифованными клиновидными топорами и примитивной керамикой. Некоторые из этих поселений свидетельствуют о знакомстве их обитателей со скотоводством и земледелием уже в начале VI тыс. до н. э., до появления в Закавказье энеолитических культур переднеазиатского типа с глинобитной архитектурой и развитым производящим хозяйством.

Глава 4
Средняя Азия и Казахстан
(Г.Ф. Коробкова)

Территория Средней Азии и Казахстана в эпоху неолита распадалась на три хозяйственные зоны. Южная зона охватывает памятники юго-востока современной Туркмении, относящиеся к оседло-земледельческой культуре – джейтунской. Северная зона включает районы Восточного Прикаспия, Фергану, степные и полупустынные области Узбекистана и Казахстана. Для этой зоны характерно сочетание присваивающей экономики с некоторыми элементами производящей. Памятники северной зоны близки между собой по уровню технического развития, хозяйственному укладу, образу жизни, однако имеют определенные различия, позволяющие выделить здесь несколько культур; наиболее четко выделяется кельтеминарская в Приаралье. Восточная зона включает стоянки и поселения гиссарской культуры, расположенные в горных районах современной Киргизии и Таджикистана (карта 5).

Карта 5. Неолитические памятники Средней Азии и Казахстана (основные). (Составлена Г.Ф. Коробковой).

а – разные неолитические памятники; б – памятники джейтунской культуры; в – памятники кельтеминарской культурной общности; г – памятники гиссарской культуры.

1 – Ак-Кум-Сагыз; 2 – Каракудук; 3 – Чурук; 4 – Агиспе; 5 – Саксаульская; 6 – Приаральские Каракумы; 7 – Шулкум; 8 – Акбулак; 9 – Мертвый Култук; 10 – Бейнеу; 11 – Белеули; 12–15 – Мангышлакские стоянки; 16 – Сай-Утес; 17 – Актайлак; 18 – Косбулак; 19 – Актобе; 20, 21 – Булак 1, 2; 22 – Исатай; 23 – Жалпак; 24 – Барак-Там; 25 – Куралы; 26 – Таджи-Казган; 27 – Дефе-Чаганак; 28 – Ходжа-Су; 29 – Джанак; 30 – Сумбетимер; 31 – Алан; 32 – Чарышлы; 33 – Каватские стоянки; 34 – Джанбасские стоянки; 35 – Гяур I; 36, 37-стоянки у кол. Орта-Кую; 38, 39 – стоянки у кол. Кугунёк; 40 – Бала-Ишем 8; 41 – Бала-Ишем 9; 42 – Чагыл; 43 – Ыбык; 44 – Оюклы; 45 – Баш-Кериз; 46 – Тоголак; 47 – Таш-Арват; 48 – Кайлю; 49 – Джебел; 50 – Дам-Дам-Чешме 1; 51 – Дам-Дам-Чешме 2; 52 – Бами 1; 53 – Бами 2; 54 – Джингельды; 55 – Бешбулак; 56 – Гиевджик-депе; 57 – Тоголок-депе; 58 – Песседжик-депе; 59 – Джейтун; 60 – Чопан-депе; 61 – Новая Ниса; 62 – Монджуклыдепе; 63 – Чагыллы-депе; 64 – Гадыми-депе; 65 – Тузканские стоянки; 66 – Учащи; 67 – Аякагитма; 68 – Лявляканские стоянки; 69 – Чиликская; 70 – Таскотан; 71 – Караунгур; 72 – Дармене; 73 – Арысь; 74 – Чардар; 75 – Ферганские стоянки; 76 – Ак-Танга; 77 – Тепеи-Газийон; 78 – Яванские стоянки; 79 – Туткаул; 80 – Сай-Сайёд; 81 – Куй-Бульён; 82 – Санги-Угур; 83 – Иргизские стоянки; 84 – Джезказганские стоянки; 85 – Каратургайские стоянки; 86 – стоянки Сары-Су; 87 – Карасайские стоянки; 88 – Жанбобек; 89 – Ангренсор; 90 – Караганда 15; 91 – Зеленая Балка 4; 92 – Актоба; 93 – Кургальджинские стоянки; 94 – Тельманские стоянки; 95 – Жабай-Покровка; 96 – Целиноградские стоянки; 97 – Усть-Нарым; 98 – Новошульбинские стоянки; 99 – Бектюбе 1; 100 – Таскура; 101 – Иман-Бурлук 1; 102 – Иман-Бурлук 2; 103 – Виноградовские стоянки; 104 – Затобольская; 105 – Светлый Джар-Куль; 106 – Пеньки 1; 107 – Пеньки 2; 108 – Железинка; 109 – Явленские стоянки.

Неолит Средней Азии и Казахстана исследован неравномерно. Лучше всего изучены памятники джейтунской и гиссарской культур и кельтеминарской культурной общности. В Казахстане раскопаны отдельные стоянки. Для большинства районов мы располагаем лишь подъемным материалом при полном отсутствии стратифицированных комплексов.

Джейтунская культура.

Памятники джейтунской культуры занимают подгорную долину Копетдага на юге современной Туркмении. Первые сведения о них получены гидрогеологом М.П. Распоповым, обнаружившим в 1930 г. около ст. Келята Ашхабадской ж. д. фрагменты расписной керамики и кремневые изделия. Сборы подобных материалов были проведены А.А. Марущенко (1949) на городище Новая Ниса в 1935 г. и на поселении Тоголок-депе в 1939 г. Открытие основных памятников джейтунской культуры относится к 1940–1950 гг. (Джейтун, Чопан-депе, Бами и др.). В 1952 г. Б.А. Куфтиным (1956) на Джейтуне был заложен шурф, по материалам которого сделано заключение, что на поселении обитали оседлые земледельцы, обладавшие домашней собакой и, по-видимому, овцой, снимавшие сложными кремневыми серпами жатву с посевов на «каирных» землях. Выделение джейтунской культуры стало возможным после систематических раскопок XIV отряда Южно-Туркменистанской археологической комплексной экспедиции под руководством В.М. Массона в 1955–1963 гг. В дальнейшем были открыты новые памятники на юго-востоке Туркмении: это Монджуклы-депе и Чагыллы-депе, открытое в 1961 г. А.Ф. Ганялиным, а также Песседжик-депе, Гиевджик-депе и Гадыми-депе, первые два обнаружены в 1967 г. В.Н. Пилипко, последнее – в 1971 г. В.Т. Воловиком.

В настоящее время насчитывается 17 джейтунских памятников. Среди них поселение Джейтун изучено на уровне второго строительного горизонта полностью. Широкие раскопки производились на Чопан-депе, Песседжик-депе, Чагыллы-депе, Гадыми-депе. Их исследование связано с именами ашхабадских археологов С.А. Ершова, О.К. Бердыева и О. Лоллековой. Результаты раскопок эталонного памятника Джейтун опубликованы В.М. Массоном (1971). Достаточно полно описаны раскопки Чагыллы-депе, Песседжик-депе, Чопан-депе (Бердыев, 1965; 1966; 1968). Ряд работ посвящен стратиграфии джейтунских поселений (Бердыев, 1963; 1964), палеогеографии (Лисицына, 1965), результатам остеологических исследований (Шевченко, 1960) и трасологического анализа орудий труда (Коробкова, 1969б; 1981; Лоллекова, 1978).

Поселения джейтунской культуры располагаются тремя локальными группами. Территория западной группы (Бами I и II, Кизыл-Арват) была заселена в период расцвета и на позднем этапе джейтунской культуры; центральной (Джейтун, Чопан-депе, Тоголок-депе и др.) – в ранний и средний периоды; восточная (Чагыллы, Монджуклы, Гадыми-депе) включает поселения периода расцвета и позднего этапа джейтунской культуры.

Все поселения представляют собой оплывшие холмы (известные в Средней Азии как «депе»), возвышающиеся над окружающей поверхностью на 2–5,5 м и имеющие размеры от 0,5 до 2 га. Стратиграфические шурфы вскрывают культурные напластования, как правило, состоящие из нескольких строительных горизонтов. В Джейтуне таких горизонтов обнаружено пять, в Бами – пять, в Тоголок-депе – четыре, в Чопан-депе – семь, в Песседжик-депе – четыре, в Монджуклы-депе – девять (из них четыре – джейтунские, пять – культуры Анау IА), в Чагыллы-депе – 12.

Для джейтунской культуры характерны стандартные типы глинобитных домов, квадратных или прямоугольных в плане, площадью 19–39 кв. м, с очагом возле одной стены, выступом и нишей – у противоположной, глинобитным полом, покрытым алебастром или красной охрой (рис. 29). Стены возводились из глиняных блоков, овальных в поперечном сечении, размерами 60–70×20-25 см. В глину в большом количестве примешивался саман. Кладка блоков и обмазка стен осуществлялись с помощью глиняно-саманного раствора. Иногда на полу поверх обмазки выстилалась тростниковая циновка. В Чагыллы-депе помимо глиняных блоков в строительстве домов применялись плоские прямоугольные кирпичи. На этом поселении в помещении № 4, на уровне третьего строительного горизонта, пол был покрыт глиняной обмазкой, окрашенной сначала красной, затем черной краской. Разное покрытие пола встречено и в доме № 14, где нижняя поверхность сохраняла покрытие известковым раствором, а верхняя – глинобитным, окрашенным черной краской (Бердыев, 1966). То же известно и в Джейтуне, где в помещении № 6 первого строительного горизонта на полу сохранились пятна черного и красного цвета.

Рис. 29. Планы и реконструкция поселений и святилищ джейтунской культуры.

1, 2 – настенная роспись в святилище Песседжик-депе; 3 – реконструкция (В. Зернова) поселения Песседжик-депе; 4 – реконструкция (В. Зернова) святилища Песседжик-депе; 5 – план поселения Песседжик-депе; 6 – план поселения Джейтун.

К жилым комплексам примыкали хозяйственные постройки и небольшие дворики, стены которых также возводились из глиняных блоков. Интересны специализированные помещения хозяйственного назначения на поселении Джейтун (помещения 23 и 25). Там сосредоточено 10 скребковых орудий на лопатках животных, восемь шильев, костяные лощила, иглы. К такого рода строениям следует относить и хозяйственно-бытовые комплексы, использовавшиеся жителями всего поселка. Это глинобитные сооружения, состоящие из параллельных отрезков стен одинаковой длины, расположенные преимущественно во дворах. Такие постройки встречены на Джейтуне, Тоголок-депе, Песседжик-депе, Чагыллы-депе. По предположению исследователей, они служили основаниями помостов зернохранилища или для вяления мяса.

Обращают на себя внимание крупные по площади помещения на территории ряда поселков. Так, на Джейтуне обнаружен дом (помещение 4), выделяющийся не только размерами, удвоенной толщиной стен, но и остатками нанесенной черной, белой и красной краской росписи на выступе южной стены. Аналогичное здание вскрыто на поселении Песседжик-депе (помещение 12). Площадь его 64 кв. м. У северо-восточной стены находился мощный очаг размерами 1,8×1,1 м, справа от него расположена глинобитная скамья. На противоположной очагу стене имелся выступ с лунообразным налепом. Поверхность этой и юго-западной стен украшена полихромной росписью (рис. 29, 1, 2). Сохранились изображения животных, треугольники, ромбы, деревья, нанесенные черной и красной краской по белому фону. Подобные изображения обнаружены и на фресках Чатал-Гуюка на юго-востоке Турции, но рисунки Песседжик-депе выглядят более архаичными.

По мнению О.К. Бердыева (1970), здание с фресками могло служить «родовым домом» поселка. Об этом говорят размеры сооружения, капитальность стен, настенная роспись, малочисленность находок в пределах дома, алебастровый пол. Исследователь предполагает, что здесь могли происходить собрания жителей поселка, хотя не исключает и того, что это «святилище», где совершали культовые обряды.

Раскопки свидетельствуют о стандартности планировки джейтунских поселков (рис. 29, 5), на территории которых дома располагались вытянутой линией. Более четкая планировка на поздних поселениях, где дома разделены улочками, тогда как в раннем Джейтуне существовала стихийная застройка (рис. 29, 6). Отмечаются изменения и в отдельных конструктивных деталях. В Джейтуне еще не было дверей, а дверные проемы, по-видимому, занавешивали шкурами или циновками. В Чопан-депе и Тоголок-депе в домах обнаружены подпяточные камни, свидетельствующие о наличии дверей определенной конструкции. Полы Джейтуна, Песседжик-депе отделывались известковым раствором, в Чопан-депе, Тоголок-депе и Чагыллы-депе известь заменяли глиняной обмазкой.