Текст книги "Неолит Северной Евразии"

Автор книги: Владимир Тимофеев

Соавторы: Леонид Хлобыстин,Михаил Косарев,Михаил Потушняк,Майя Зимина,Светлана Ошибкина,Лия Крижевская,Екатерина Черныш,Александр Смирнов,Дмитрий Телегин,Нина Гурина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 46 страниц)

Рис. 34. Кельтеминарская культурная общность. Стоянка Толстова.

Для кремневой индустрии характерна пластинчатая техника. В наборе изделий со вторичной обработкой преобладают выемчатые пластины и концевые скребки. Небольшими сериями представлены пластинки с притупленным краем, скошенным концом, микрорезцы, сверла и проколки. Показательны пластинчатые наконечники стрел с боковой выемкой, в том числе с симметрично выделенным насадом, и геометрические микролиты. Найдены отбойники, шлифованные топоры и тесла, рыболовные грузила с круговым желобком или со сквозным отверстием, каменные лощила, выпрямитель для древков стрел. Большой интерес представляет коллекция костяных изделий, особенно яркая на стоянке Толстова – свыше 100 предметов. Это игловидные наконечники с уплощенным насадом, с кольцевым перехватом, однозубчатые гарпуны, шилья, оправа для вкладышевого инструмента, иглы с ушком. Имеются керамические лощила, глиняные штампы, представлены бусы из раковин, птичьих костей, бирюзы, подвески из клыков кабана и пр. Аналогичный материал получен со стоянки Джингельды II.

Между Джанбасом 4 и 5 в 1976 г. обнаружены два разрушенных погребения. По наблюдениям А.В. Виноградова (1981, с. 88), покойные захоронены в скорченном положении с ориентацией на юго-восток. Погребальный инвентарь включал раковинные украшения, кремневые изделия, керамику, типичные для кельтеминарской культуры.

Стоянка Толстова синхронна Джанбас 4 (Виноградов, 1980, с. 93–95; Виноградов, Митяев, 1979, с. 548) и четвертому слою Джебела. Это IV тыс. до н. э. или конец V–IV тыс. до н. э., что подтверждается радиоуглеродными датами, полученными для стоянки Толстова. Сопоставление ее материалов с IV слоем Джебела и поздним этапом Джейтуна позволяет отнести данный памятник к V тыс. до н. э., а возможно, и к концу VI–V тыс. до н. э.

Каватская группа включает стоянки Кават 5 и 7 (Виноградов, 1968а), относящиеся к разным периодам кельтеминара. Они расположены на западе акчадарьинской дельты, на севере массива барханных песков.

На территории стоянки Кават 7 выявлены очажные и хозяйственные ямы, кострища и овальное жилище размером 30–31×18-19 м (рис. 33, 2, 3). Это наземный дом с каркасом из дерева и камыша, столбовой конструкцией, камышовой кровлей, площадью 360–380 кв. м, аналогичный жилищу Джанбас 4. В центре жилища находилось кострище, огражденное земляным валом и выложенное камнями. Рядом зафиксирована группа хозяйственных ям, заполненных керамикой, кремневыми изделиями и костями. Обнаружено более 10 ям, в основном за пределами жилища.

Керамика каватской группы близка керамике нижнего горизонта Джанбас 4 и стоянки Толстова. Сходство наблюдается в формах сосудов, в технике нанесения орнамента и некоторых орнаментальных мотивах. Так, на полусферических чашах Кавата 7 есть орнамент в виде заштрихованных треугольников и многоугольников, горизонтальных волнистых линий, покрывающий всю поверхность сосуда, характерный и для Джанбас 4. Типично украшение сосудов изнутри. Любопытен сосуд из Кавата 7, украшенный по всей поверхности каннелюрами. Аналогии известны в трех верхних слоях пещеры Джебел и увязаны с импортной керамикой из Шах-тепе.

В целом для Кавата 7 особенно характерны сосуды вытянутых пропорций и полусферические чаши. Сосудов с шаровидным туловом, чаш со сливами и носиками и ладьевидных гораздо меньше. Типичный орнамент – вдавления, насечки, прочерченные прямые, реже волнистые линии, ямки, меандр. Обычно расположение орнамента горизонтальными, реже вертикальными поясами в верхней части сосуда. Из композиций преобладают заштрихованные треугольники, елки, решетка, лесенка, горизонтальные ряды. В Кавате 7 по сравнению с нижним горизонтом Джанбас 4 появляются новые мотивы – мелкие повторяющиеся треугольники, лесенки (Виноградов, 1968а). Как и в Джанбас 4, встречаются керамические диски с отверстием в центре. Орудия выполнены в пластинчатой микролитической технике. Представлены наконечники стрел, в том числе кельтеминарского типа, листовидные с выемкой в основании и наконечник треугольной формы с черешком. Есть микропластины и пластины с притупленным краем, ретушированные на одном или двух концах (в том числе с шиповидным концом, широко распространенные на стоянках Узбоя); пластины с выемками, со скошенными концами; острия, сверла, проколки; концевые скребки на сечениях с ретушью по бокам; скребки на отщепах, нуклевидные скребки, пластины с ретушью.

Встречены подвески из раковин Dentalium, треугольные бусы из раковин Chlamis и овальные – из раковин Pectunculus.

Материальная культура каватской группы памятников продолжает традиции джанбасской, что проявляется в домостроительстве, формах сосудов, технике нанесения орнамента, некоторых орнаментальных мотивах, технике изготовления орудий, наборе изделий. Однако каватская группа кажется более поздней, чем комплекс нижнего слоя Джанбас 4 (Виноградов, 1968а).

Байрамказганская группа памятников расположена вдоль восточного берега дельты к югу и востоку от колодца Байрам-Казган. Культурный слой стоянок разрушен. По А.В. Виноградову (1968б), стоянки Байрам-Казган 1 и 6 приурочены к поверхности серого песка и части такыра, а Байрам-Казган 4 – к высоким грядам древнеаллювиальных песков и залегает выше двух первых.

Керамика байрамказганской группы многочисленна. Имеются фрагменты сосудов, украшенных горизонтальными полосами насечек, прочерченными волнистыми линиями, мелкими полулунными вдавлениями. Отмечена композиция в виде кирпичной кладки, выполненная прочерченными линиями. По материалам Байрам-Казгана 4 реконструируются полусферические чаши со сливами, сосуды вертикально вытянутых пропорций. В кремневом инвентаре наконечники стрел кельтеминарского типа, пластины с притупленным краем и со скошенными концами, скребки на отщепах и сверла, ножевидные пластины с ретушью и без. Найдены единичные шлифованные топорики или тесла, украшения из створок раковин.

В мамурскую группу входит пять неолитических стоянок – Мамур 1, 3, 3а, 3б, 4 с развеянным культурным слоем. Они концентрируются в 9,5-10 км восточнее Байрам-Казгана и в 11,5 км юго-восточнее крепости Джанбас-кала, примыкая к коренному берегу Южной Акчадарьинской дельты и залегая в песках по краю большого такыра.

Сосуды мамурской группы сделаны с примесью песка, реже – шамота. Это полусферические чаши и небольшие сосуды вытянутых пропорций с раздутым туловом и отогнутым венчиком. Преобладает неорнаментированная керамика. Среди орнаментов – насечки елочкой, мелкие овальные или круглые вдавления, прочерченные волнистые и прямые линии, оттиски качалки, гладкой и зубчатой. Из композиций известны ромбо-ячеистая решетка, пояса волнистых линий и пр. Из обломков сосудов сделаны трапециевидные грузила с выемками у верхнего узкого конца.

В кремневом инвентаре наконечники стрел кельтеминарского типа, пластины с притупленным краем и со скошенными концами, выемчатые изделия, скребки концевые и на отщепах, сверла, проколки, пластины с ретушью. Есть обломки шлифованных изделий из зеленого камня (топорики?), зернотерки из песчаника, костяные украшения овальной формы с отверстием у края. По мнению А.В. Виноградова (1968б), стоянки мамурской группы синхронны и относятся к позднему этапу кельтеминарской культуры.

Севернее мамурской группы расположены стоянки в урочище Джингельды, на северо-востоке Южной Акчадарьинской дельты. Здесь обнаружено несколько местонахождений и две крупные стоянки с развеянным культурным слоем – Джингельды 6 (Виноградов, 1968б) и 11 (Виноградов, 1981, с. 89).

Керамика представлена сосудами с отогнутым или прямым венчиком и раздутым туловом, полусферическими чашами, в том числе со сливами. В орнаментации использованы насечки, прочерченные узоры, вдавления, оттиски штампа, гладкая и зубчатая качалка. Среди орнаментальных схем встречается простой меандр и роспись. Интересен сосуд из Джингельды 11 с воротничковым утолщением по венчику изнутри. Найдены обломки дисков из стенок сосудов. Среди кремневых изделий наконечники стрел кельтеминарского типа, асимметричные низкие треугольники, трапеция, ретушированная с брюшка пластины с выделенной головкой. Имеются обломки шлифованных изделий (выпрямители для древков стрел), зернотерок, грузило со сверлиной на конце, бусы из раковин Didacna, цилиндрические пронизки из раковин Dentalium, обломки бус из бирюзы. Материал стоянки Джингельды 11 не древнее Джанбаса 4 и стоянки Толстова (Виноградов, 1981, с. 89).

В Акчадарьинском коридоре известна таджиказганская группа памятников – восемь стоянок и много местонахождений со смешанным материалом. Из них наиболее показательна Таджиказган 6, где керамика представлена полусферическими чашами и приземистыми сосудами с раздутым туловом и отогнутым венчиком. Они украшены оттисками зубчатого штампа или «качалки», насечками, ямками и прочерченными линиями. Кремневый и кварцитовый инвентарь содержит типичный кельтеминарский набор орудий. А.В. Виноградов указывает на сходство материалов таджиказганской группы с Джингельды 6, Джанбас 11, мамурскими стоянками и предполагает, что большинство их датируется поздним неолитом.

Стоянки Узбоя и Присарыкамышской дельты.

Присарыкамышская дельта на юге граничит с Заунгузскими Каракумами, на севере с чинками Устюрта, на северо-востоке сливается с Приаральской дельтой Амударьи, на западе – с Сарыкамышской впадиной. К последней примыкает долина Узбоя, тянущаяся на 550 км до Балханского залива Каспийского моря. Левобережье Узбоя занято песчаной пустыней низменных Каракумов, правобережье отличается то песчаным рельефом, то высоким плато. Большинство исследователей считает, что в неолите Узбой был полноводным и имел постоянное течение.

Неолитические стоянки располагались по берегам русла, там, где река имела спокойное течение, и в районе пресных озер, образовавшихся при разливах Узбоя (Толстов, 1958; Низовья Амударьи…, 1960). В таких же условиях расположены стоянки Присарыкамышской дельты и Сарыкамышского озера, одновременные узбойским (Итина, 1977). О густой заселенности Узбоя в неолите и энеолите говорят и богатые коллекции, собранные как в его низовьях – в районе русла Актам, на северном побережье Келькора, в урочищах Калан-Кую и Декча вплоть до урочища Тоголак, – так и на верхнем отрезке, простирающемся от урочища Бала-Ишем до Чарышлы (Толстов, 1962) (Белова, 1982; Юсупов, 1986).

Узбойские местонахождения разделены на две группы, соответствующие, по С.П. Толстову (1958; 1962), двум археологическим культурам – верхнеузбойской и нижнеузбойской. В 70-е годы работы на Узбое продолжены А.Х. Юсуповым (1986). Им открыто около 30 местонахождений. Кугунек 22 и Бала-Ишем 9 подверглись шурфовке, но культурный слой не обнаружен, почти нигде не сохранилась и керамика. По С.П. Толстову, для верхнеузбойской культуры характерны однотипные наконечники стрел и скребки на пластинах, пластины с выемками, с притупленной спинкой, проколки (рис. 35, 1-57). По данным технико-морфологического исследования инвентаря из Чарышлы 25 можно добавить, что для памятников Верхнего Узбоя характерна пластинчатая техника расщепления, для вторичной обработки типична затупливающая ретушь. Из изделий представлены пластины с выемками, скребки и микроскребки на отщепах. Менее характерны пластины с ретушью, концевые скребки на пластинах, наконечники стрел кельтеминарского типа, подтреугольной формы с вогнутым основанием и листовидные. Единичны трапеции. Встречаются бусины из раковин Chlamis и кольцеобразные раковинные подвески.

Рис. 35. Керамика и каменные изделия Верхнего Узбоя (1-57) и низовьев Зеравшана (58-136).

1–7, 10–11, 13–14 – Бала-Ишем (поиск 171); 8, 9, 12 – район колодца Орта-Кую; 15–36 – Бала-Ишем (поиск 178); 37, 39, 51, 52 – Чарышлы 25; 38, 40–49, 53 – Бала-Ишем 9; 50, 54–57 – Бала-Ишем 8; 58–82 – Большой и малый Тузкан; 83-113 – Дарбазакыр 1–2; Большой Тузкан 3, 8, 13; 114–136 – Учащи 29 (по А.В. Виноградову).

Специфика так называемой нижнеузбойской культуры бесспорна. Показательны находки фрагментов кругло донного окрашенного сосуда типа Анау II и толстостенного сосуда типа четвертого слоя Джебела – с примесью раковин в тесте, следами грубого заглаживания поверхности пучками травы и с поперечными насечками по венчику (Толстов, 1962). Для индустрии типична пластинчатая техника с микролитоидными элементами. Из орудий известны наконечники стрел с двусторонней обработкой, концевые скребки, вкладыши с притупленным краем, выемчатые изделия, скребки на отщепах, единичны сверла, проколки, треугольные остроконечники и т. п. (рис. 40, 20–73).

Значительно углубляют наши знания о нижнеузбойской культуре стоянки Актама. В 1977 г. по берегам сухого русла Актам Узбойской экспедицией под руководством X. Юсупова была обнаружена группа стоянок. Культурный слой не сохранился, но материал залегал скоплениями, в которых насчитывалось от 150 до 2000 предметов. Для этих памятников характерна пластинчато-отщеповая техника расщепления, для вторичной обработки – затупляющая ретушь по одному краю изделия со стороны спинки. Среди орудий ведущее положение занимают скребки и микроскребки на отщепах, наконечники стрел и дротиков листовидной, ромбовидной и треугольной форм, с вогнутым или прямым основанием, в редких случаях – с выделенным черешком. На ряде памятников (Актам 6, 7, 9, 10) встречены боковые, угловые и срединные резцы. По мнению исследователя, стоянки Актама являются местным проявлением нижнеузбойской культуры. Общий облик материала и набор орудий позволяют ориентировочно датировать актамский комплекс ранним неолитом, а некоторые памятники, например, Актам 1, 2, содержащие микролиты, могут оказаться более ранними в общей группе (Юсупов, 1986, с. 34; Белова, 1982). Вместе с тем вопрос о культурной принадлежности нижнеузбойского комплекса из-за отсутствия стратифицированных памятников и малочисленности материала при почти полном отсутствии керамики, с нашей точки зрения, пока остается открытым. Во всяком случае включать его в кельтеминарскую общность не следует.

Памятники левобережья Амударьи.

В Ташаузской области Туркмении, в юго-западной части Присарыкамышской дельты Б.И. Вайнберг в 1972 г. обнаружен неолитический могильник Тумек-Кичиджик. Он исследован в 1973–1974 гг. А.В. Виноградовым (1974; 1975; 1981). Вскрыто 27 погребений в узких грунтовых ямах овальной или под прямоугольной формы, изредка с небольшим подбоем. Выделяются ямы с вертикальными стенками, с одним или двумя уступами по длинным сторонам, с уступом на одной стороне и подбоем на противоположной. Покойники захоронены в вытянутом положении на спине, с вытянутыми вдоль тела руками, ориентированы головой на северо-восток, посыпаны охрой. Иногда интенсивный слой охры находился под костяками. В засыпке погребений отмечены скопления камней, а в ряде случаев следы дерева. Однако их расположение не позволяет говорить о существовании каких-то надмогильных конструкций. Погребальный инвентарь беден: ножевидные пластины, отщепы с ретушью, пластины с притупленным краем, скошенным концом, с выемками, проколки и концевые скребки. Единичны параллелограммы и асимметричные треугольники. В отдельных погребениях зафиксированы обломки керамики. Выделяются два погребения (18, 23), в которых А.В. Виноградов (1981, с. 111, 112) проследил связь керамических фрагментов с особым погребальным обрядом. Судя по этим наблюдениям, погребальный обряд предусматривал помещение в могилу куска мяса, жаренного на углях и положенного на обломки посуды.

В захоронениях обнаружены бусы из раковин и кости, встреченные и единично, и целыми сериями. К числу последних относятся погребения 4, 6, 9, 13, 16, 17, 19, 26. Среди них три женских, три мужских и одно детское. Здесь многочисленные украшения зафиксированы в области таза и бедренных костей и, по-видимому, были частью нашивок на одежде погребенных. Среди украшений костяные пронизки овальной, округлой и подпрямоугольной формы с отверстием в центре, украшения из створок раковин Didacna, миниатюрные низкоцилиндрические бусы. На голове погребенных располагались иные украшения. Это бусы из раковин Dentalium и из трубчатых птичьих костей, нередко покрытых поперечными нарезками, типичные для поселения Джейтун (Массон, 1971). Шею украшали крупные диадемы из продольно расчлененных клыков кабана с отверстиями, просверленными на торцах. Подобные изделия широко известны по материалам Мариупольского и Нальчикского могильников (Круглов и др., 1941).

Выделяется женское погребение с керамическим пряслицем у головы. Самое богатое погребение женщины (26) сопровождалось набором украшений, насчитывающих до 500 костяных и раковинных бус, нашитых на нижнюю часть одежды. Шею умершей украшала подвеска из клыка кабана. Погребение 23 дало небольшой ладьевидный сосуд, орнаментированный оттисками зубчатого штампа и гладкой «качалки». В одном из захоронений обнаружен обломок прямоугольного сосуда со сливом. Данные находки позволяют отнести могильник к кельтеминарской культуре. По антропологическим данным, погребенные принадлежали частью к северному протоевропейскому типу, а частью – к южному восточносредиземноморскому, близкому морфологически к типу неолитического населения Южной Туркмении (Трофимова, 1979; Виноградов и др., 1986).

По аналогии с могильником в Кайлю, с неолитическими и энеолитическими комплексами Южного Урала и лесного Поволжья, с мариупольскими памятниками, А.В. Виноградов датирует Тумек-Кичиджик IV тыс. до н. э. (1981, с. 116), что соответствует времени существования Джанбас 4, стоянки Толстова и Гяур I. Представляется, что вопрос об абсолютной хронологии этого некрополя нуждается в дальнейшей разработке и дополнительной аргументации.

В этом же районе обнаружено больше 35 развеянных неолитических памятников. Среди них самой представительной является стоянка Каррыкызыл 1, расположенная в Кошбулакской впадине, вблизи соленого колодца (Виноградов, 1981, с. 105). Хотя культурного слоя не выявлено, образцы керамики и кремневых изделий встречаются до глубины 100–135 см. Для рассматриваемой группы памятников типична керамика с примесью шамота, реже – песка. Реконструируются вертикально вытянутые сосуды с расширенным туловом и отогнутым венчиком, встречаются сферические и полуяйцевидные формы, чаши, в том числе с открытым сливом. Известен сосуд с трубчатым носиком. Прочерченный орнамент образует параллельные линии, ромбо-ячеистую решетку, сложные композиции. Имеется также орнамент из оттисков зубчатого штампа, гладкой и зубчатой качалки и т. п.

Для индустрии характерны изделия из кремня, кварцита и окремненных галек. В наборе орудий преобладают скребки на пластинах и отщепах, микропластинки и пластины с притупленным краем, встречаются асимметричные треугольники с противолежащей ретушью, типичные для стоянок Толстова и Джанбас 4 (Виноградов, 1980, с. 97). Обнаружены обломки трапециевидного острия, наконечника стрелы кельтеминарского типа и шлифованных предметов, галечные орудия, включающие чопперы. Сочетание кремневой техники расщепления с элементами галечной напоминает памятники восточной группы джейтунской культуры среднего этапа (Лоллекова, 1979; Коробкова, 1987) и неолитические комплексы тахтабазарского типа (Коробкова, Юсупов, 1979). Керамический и кремневый материал хорошо сопоставляется с кельтеминарскими стоянками Акчадарьинской дельты в их позднем варианте.

Внутренние Кызылкумы.

Первые неолитические памятники внутренних Кызылкумов стали известны благодаря исследованиям А.В. Виноградова. В этом труднодоступном районе им обнаружено около 1000 стоянок и местонахождений, тяготеющих к террасовидным впадинам ветро-эрозионного происхождения – Лявляканской, Каракатинской, Бешбулакской и Минбулакской (Виноградов, 1981, с. 94). В районе соленых Лявляканских озер исследовано свыше 600 местонахождений эпохи неолита и более позднего времени. Наиболее крупные из них: Лявлякан 26, 31, 34, 43, 120, 121, 210, 358. Пункт Лявлякан 26/1 и мастерская Жунус подверглись раскопкам.

Мастерская Жунус расположена севернее Лявляканских озер в горах Сангрунтау, на месте коренных выходов кремня. В центре крупного скопления обломков, отщепов, желваков кремня обнаружен золистый культурный слой. Находки в нем аналогичны подъемному материалу. Сырьем этой мастерской пользовались обитатели лявляканских стоянок (Виноградов, Мамедов, 1975). В районе Лявляканских озер обнаружены и ювелирные мастерские, связанные с обработкой бирюзы и изготовлением украшений.

На стоянке Лявлякан 26 при раскопках выявлено шесть скоплений. В пункте Лявлякан 26/1 обнаружены зольные пятна, участок культурного слоя, остатки большого жилища наземного типа, со столбовой конструкцией, кострищами и хозяйственными ямами.

Встречены обломки зернотерки, кусочки бирюзы, бусы из раковин с просверленным отверстием, костяная оправа, вероятно, основа вкладышевого кинжала или наконечника копья, имеются керамические диски. Найдены многочисленные кости диких животных.

Для керамического комплекса Лявлякана типична тонкостенная керамика. Сосуды вертикально вытянутых пропорций, полусферические чаши, в том числе со сливами и носиками, сосуды с шаровидным туловом, реже – ладьевидные. В ряде пунктов (возможно, более ранних) керамика отличается бедной орнаментацией, чаще совсем без орнамента. Элементы узора – пояса насечек, оттисков зубчатого штампа, зигзаг, елочка, пучки прямых линий. В других (предположительно поздних) стоянках встречаются сложные композиции в виде косой гирлянды, спускающейся от венчика, ромбо-ячеистой решетки, заштрихованных треугольников.

Кремневая индустрия Лявлякана характеризуется пластинчатой техникой, наличием однотипных наконечников стрел, трапециями симметричных очертаний, пластинами со скошенным концом, с выемками, скребками на отщепах, реже концевыми на пластинах, остриями, микрорезцами, сверлами и плечиковыми микросверлами, плитчатыми скребками из сланца или песчаника, шлифованными топориками или теслами. Известны бирюзовые бусы цилиндрической, овальной и дисковидной формы, а также пронизки из раковин Dentalium.

А.В. Виноградов подразделяет лявляканские стоянки и местонахождения на пять хронологических этапов. При этом первые три отнесены к неолиту (Виноградов, 1981, с. 94). Представляется, что ранний этап, датированный мезолитом-ранним неолитом по абсолютной датировке и отсутствию керамики, можно рассматривать как мезолитический. Поэтому в данном разделе мы остановимся лишь на материалах второго («неолит I») и третьего («неолит II») этапов. А.В. Виноградов также склоняется к датировке этапа «неолит I» ранним неолитом, относя его к VI–V тыс. до н. э. Для этого комплекса характерна неорнаментированная керамика, с тонким, без заметных примесей черепком. В индустрии представлены симметричные трапеции. «Рогатые» формы, типичные для Дарьясая, среди них отсутствуют.

Комплекс «неолит II» А.В. Виноградов относит к развитому и позднему неолиту, определяя его хронологическое положение IV–III тыс. до н. э. К этому этапу присоединена и стоянка Лявлякан 26, рассматриваемая как поздненеолитическая. Из специфических признаков можно отметить наличие керамики разнообразных форм, украшенной зубчатым штампом и прочерченным орнаментом, а также появление двусторонне обработанных наконечников стрел. Думается, что среди памятников данного этапа можно будет выделить более ранние, поры среднего неолита, и более поздние, относящиеся к его финальным стадиям.

Серия неолитических стоянок и местонахождений выявлена в центральной части Каракатинской впадины. Они расположены на останцах первой террасы у родников, а также в основании котловины (Виноградов и др., 1970). Ряд стоянок расположен цепочкой в разломах между родниками. Хронологически их диапазон значителен – от раннего неолита (Караката 23, скопление 1) до позднего (Караката 6, 8-10, 14 и др.). Определяющими памятниками, на которых найдено 2000–3000 изделий, являются Караката 23 и 10 (скопление 1). Керамика здесь отсутствует, поэтому интерпретация памятников основывается исключительно на кремневой индустрии.

Для нее характерна пластинчатая техника с преобладанием средних пластин и микропластин. Ведущее положение в наборе орудий занимают выемчатые пластины, в том числе с выделенной головкой, изделия с притупленным краем и скребки на пластинах и отщепах. Большие серии образуют симметричные трапеции с преобладанием «рогатых» и асимметричные вытянутые треугольники. Единичны пластины с резцовыми сколами, микрорезцы, сверла и проколки. Сходство с ранненеолитическими комплексами Дарьясая позволяет синхронизировать эти индустрии. В Караката 10 (скопление 1) встречены наконечники стрел кельтеминарского типа и плечиковые сверла, высок процент мелковыемчатых пластин, единичны трапеции. Хронологическое положение памятника определено А.В. Виноградовым как переход от раннего неолита к развитому (1981, с. 97).

В Бешбулакской впадине после работ 1955 г., проведенных Н.Н. Вактурской и продолженных в 1971 г. А.В. Виноградовым, открыто 19 стоянок. Только на Бешбулаке 2 и 3 выявлены участки с культурным слоем. Памятники расположены в южной части Бешбулакской впадины. Наиболее выразительны стоянки Бешбулак 1, включающая, по мнению А.В. Виноградова (1981, с. 71), группу разновременных местонахождений, и Бешбулак 14 и 15. На стоянке Бешбулак 1, на участках 7, 8, 12 зафиксированы остатки производственной мастерской по изготовлению ювелирных изделий из бирюзы и мраморовидного оникса.

Находки на бешбулакских памятниках состоят из фрагментированной керамики без орнамента, изделий из кремня, украшений из полудрагоценных камней.

Для ранних комплексов типичны мелковыемчатые пластины, мелкие симметричные и асимметричные трапеции, в том числе и «рогатые», параллелограммы, прямоугольники, пластины с притупленным краем, скошенным концом, выделенной головкой, скребки на отщепах, наконечники стрел кельтеминарского типа и с асимметричным шипом в основании, плечиковые сверла. Единично представлены двусторонне обработанные наконечники на отщепах. Для раннего комплекса типичны стоянки Бешбулак 14 (скопление 1) и Бешбулак 15, исследованная Л.А. Чалой (1972).

Более поздняя индустрия (скопление 1 на Бешбулаке 14 и участки Бешбулака 1) характеризуется плечиковыми сверлами и скребками на отщепах. Типичны двусторонне обработанные наконечники стрел архаического типа и тщательно выполненные подтреугольные. Представлены наконечники стрел кельтеминарского типа и одна симметричная укороченная трапеция со струганым брюшком (Бешбулак 1, участок 7).

Ранний комплекс Бешбулака находит аналогии в ранненеолитических материалах Дарьясая, Лявлякана и Устюрта. По мнению Л.А. Чалой (1972) и А.В. Виноградова (1981, с. 103), памятники типа Бешбулак 14 (скопление 1) и Бешбулак 15 датируются переходом от раннего к развитому неолиту. Поздний комплекс Бешбулака по аналогии с материалами Устюрта и Северного Прикаспия может быть отнесен к позднему неолиту.

Особую группу образуют памятники Минбулакской впадины, где выявлено около 70 местонахождений, большей частью поздненеолитических. Материал на многих стоянках смешанный, вплоть до современного. В коллекциях представлена керамика, кремневый и кварцитовый инвентарь. Керамики мало, и она сильно фрагментирована, что затрудняет ее анализ. На ряде участков Минбулака I встречены серии трапеций, включая и «рогатые», что свидетельствует о раннем неолите или переходе к развитому неолиту. Эта группа стоянок и местонахождений включена А.В. Виноградовым в зону распространения культуры дарьясайского типа (Виноградов, 1981, с. 104). Он высказал даже предположение о проникновении в Акчадарьинскую дельту отдельных элементов указанной культуры.

Низовья Сырдарьи.

Низовья Сырдарьи обследовались в разные годы Хорезмской экспедицией. В 1954 и 1958 гг. открыты группы стоянок Жалпак (Виноградов, 1963) и Есентюбе, в 1963 и 1973 гг. – стоянки Космола 1–6, Талас I, Аймора I (Андрианов, Кесь, 1974). Это развеянные памятники, бедные находками, вытянутые в цепочки и тяготеющие к котловинам выдувания. В космолинской группе представлена керамика и кварцито-кремневая индустрия, но с малым количеством типов.

Керамика разделена А.В. Виноградовым на две группы. К первой относится тонкостенная посуда с растительной примесью и залощенной поверхностью (Космола 1–5). Во вторую группу включена толстостенная керамика с примесью шамота (Космола 4, 6). Реконструируются круглодонные и остродонные чаши разной профилировки с открытыми сливами, шаровидные или яйцевидные сосуды с отогнутым венчиком, сосуды вертикально вытянутых форм и ладьевидные. Распространенными типами следует считать чаши и сосуды с раздутым туловом, встреченные почти на всех стоянках, кроме Космолы 5 и 6. Большая часть керамики не орнаментирована.

При изготовлении орудий использовался кварцит и кремень. Техника расщепления – пластинчатая, микролитическая. В наборе изделий – выемчатые пластины, в том числе с выделенной головкой и с притупленным краем, сверла и проколки, скребки на отщепах. На Космола 5 найден наконечник стрелы кельтеминарского типа. Аймора I и Талас I дали только кварцитовый материал. По составу инвентаря и характеру керамики космолинская группа близка жалпакским стоянкам. По мнению А.В. Виноградова, памятники с тонкостенной керамикой с растительной примесью и с кварцитово-кремнёвым инвентарем являются более ранними, тогда как памятники, содержащие толстостенную керамику с шамотом и кварцитовую индустрию, – более поздними. Керамику ранних памятников он сопоставляет с некоторыми сосудами из Учащи 131, Оюклы IА и 4 (Марков, 1961, с. 76) и датирует развитым неолитом, т. е. IV или концом V–IV тыс. до н. э. Не исключен и более ранний возраст, т. е. конец раннего неолита – начало развитого (Виноградов, 1981, с. 94). Памятники со вторым керамическим комплексом по аналогиям с жалпакской группой и скоплением 2 из Саксаульской отнесены к поздненеолитическому времени.

Низовья Зеравшана.

Неолит низовьев Зеравшана с системой староречий известен благодаря исследованиям Я.Г. Гулямова, У. Исламова, А.В. Виноградова. В районе Аякагитменских дельт выявлено до 200 развеянных стоянок и свыше 400 местонахождений. Аналогичные памятники есть по сухому руслу Дарьясая – древнему протоку Пра-Зеравшана, по берегам древних озер Большой и Малый Тузкан, сухим руслам Махандарьи и Гуджайли, в низовьях Кашкадарьи и в Пайкентской низменности. Полнее всего опубликованы материалы с нижнего протока Зеравшана – Махандарьи (Гулямов и др., 1966). Там известно до 50 дюнных стоянок, тянущихся цепочкой на коренных песках, вне пределов непосредственного обводнения. На двух из них – Дарбазакыр 1 и 2 – произведены раскопки. Остальные стоянки, расположенные вокруг озер Большого и Малого Тузкана, дали подъемный материал (рис. 35, 58–82).