Текст книги "Тройная игра афериста (СИ)"

Автор книги: Владимир Круковер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

Вошел Белый.

• Извините, – предупредил он мое недовольство, – меня прислал Филин. Тут я принес некоторые данные по предстоящему собранию. Вам там надо будет выступить и поэтому следует знать некоторых оппонентов из противоположной фракции.

• Ну, ты даешь! – восхитился я. – Никто, наверное, так еще воровской сход не называл. Как ты на своего отца похож, интеллигент. Нет, не внешне. Манерами. Ладно, посиди пока, я досмотреть хочу. Это, вон, тот самый майор Момот, о котором я тебе рассказывал. Его на следственный эксперимент привезли.

Глава 1

0

Желток никогда не мыл руки после отправления малой нужды. Хотя был весьма чистоплотен. Сейчас он в своем номере священнодействовал в туалете: тщательно намыливал свой пенис. Эту процедуру он проделывал несколько раз в день. Своим членом Желток гордился, очень его берег и соблюдал в чистоте. Хотя, за исключением четырех "шаров" под наружной плотью и одной "шпалы", вшитых еще в молодости, пенис Желтка ничем особенным не выделялся.

Старый вор смыл мыльную пену, как следует ополоснул своего "дружка" и тщательно высушил тонким полотенцем из чистого хлопка. Он был собран сегодня, так как считал смену власти решающим моментом в своей жизни. Его мечта вернуть золотое время непмановских воров – аскетов могла воплотиться в реальность, если он получит должность центрового пахана.

Желток не понимал, что его время ушло, что никто из воров, за исключением его немногочисленных сторонников, не согласиться жить только воровской идеей, во всем себя ущемляя. Люди хотели за свой риск иметь реальные блага, и глупо было их за это винить. Рядовой вор рисковал и собственным здоровьем, и свободой. Он охотно отдавал положенную долю в "общак", так как в случае осуждения сам из этого общака "подогревался. Но экономит в краткие миги свободы вор не хотел. Напротив, он хотел как следует гульнуть и действительно гулял, прокучивая украденное. Потом вновь шел на дело и вновь спускал все в купеческой щедрости загула.

Другой жизни рядовой вор не ведал и она его вполне устраивала.

Понятия Желтка сформировались в то время, когда воровское братство противостояло мощной полицейской системе царского режима. В период военного коммунизма ворам тоже приходилось нелегко – их расстреливали без суда и следствия. В те времена преданность идеи была важней собственного благополучия. Воры противостояли государству, образуя в нем свое собственную мини-державу. Нынче, когда государство как таковое практически развалилось, ворам не было необходимости соблюдать идеологическое противостояние. Более того, воровские принципы проникали в саму систему прогнившего государства: ими руководствовались и финансисты, и торговые бизнесмены, и политические фавориты. Даже лексика уголовного мира стала активно проникать в речь. Журналисты, нувориши из "новых русских", подростки, партийные марионетки бойко лепетали "на фене", считая, что они говорят на языке "народа".

Желток заблуждался, но, как все фанатики, не подозревал о своем заблуждении. Он находился так далеко от рядовых исполнителей, что весь его аскетизм давно превратился в игру, принимаемую всерьез только им самим. И, если Желток ел молодую картошку среди зимы, то его иронические выпады в адрес любителей черной икры были фальшью. Деликатес – понятие растяжимое. Рассыпчатая отварная картошечка в январе, политая желтым крестьянским маслом, и жирная селедочка под шубой нарезанного кружочками лука, ничуть не хуже экзотического омара. И не каждый такой, исконно русский, деликатес может себе позволить.

Желток мог. И ел эту пищу, прикусывая духмяный домашний ломоть хлеба. Хлеб ему пекли в русской печи из отборной пшеницы.

В соседнем номере готовился к выходу на сходку Барин. В отличии от Желтка этот вор к пище был равнодушен. как и к одежде. Он, если проанализировать, был интуитивным аскетом. Конечно, при его возможностях, равнодушным к быту стать нетрудно. Ведь, появись у него такое желание, он мог получать любое лакомство с любой точки земного шара самолетом. как и одежду. Само осознание доступности всего, что он захочет, лишало эти желания свежести. Ему было достаточно знать об возможности их исполнения.

Барин держал специальный детдом-интернат для детей, чьи родители отбывают наказание. Но мало кто знал, что построил он это шикарное учреждение не из-за заботы о подрастающем поколении. Барин был болезненно тщеславен, и этот щедрый акт приносил ему обильную жатву хвалы. Кроме того Желток был скрытым педофилом. Общение с детьми (сиротами при живых родителя) доставляло ему эротическое удовольствие. Хотя, тут надо отдать Барину должное, он никогда не переступал в этом общении этические нормы. Не исключено, что удачливый вор и сам не осознавал корней этого удовольствия. Как все эгоисты Барин не умел думать о себе плохо. Педофилия же среди уголовников считалась явлением постыдным. По крайней мере, открытое ее проявление. Не даром в камерах носителей 120 статьи – развратные действия в отношении малолетних – быстро чуханили ("опускали").

К власти Барин стремился только из тщеславия. Никакой программы по сохранению и развитию воровского клана он не имел. Материальной выгоды он у власти тоже не искал – он и так был чудовищно богат. Почти половина доходов от фальшивых авизо осело в его карман. Его вклады в различные банки и акционерные общества приносили стойкий доход, на эти дивиденды можно было бы припеваючи жить населению небольшого городка всю жизнь. И, хотя Барин экономностью не отличался, его богатства не уменьшались, а, наоборот, прирастали за счет процентов.

Готовился к сходке и я. Я проглядывал досье на участников, составленное интеллигентным Белым, делал для себя пометки. Я знал, что обязан выступить в поддержку Филина и включил все свои авантюрные способности для успешного выступления на сходе.

Неожиданно меня привлекло рекламное объявление по радио. Я мгновенно сосредоточился и вслушался, делая в памяти невидимые для посторонних пометки. Тут вошел Филин.

• Ну, Адвокат, – сказал он, – ты что ж, думаешь, что сход одного тебя ждать будет? Пятнадцать минут осталось до объявленного времени!

• Подожди, Филин. сказал я. Сходка – сходкой, а я тут набрел на гигантскую идею.

По радио услышал. Совершенно случайно. Ну, не мельтеши. После сходки жизнь не остановится, а тут миллионы баксов

светят почти без напряга.

Филин взял себя в руки. Видно было, что он одновременно и рассержен, и заинтригован. Он сел в кресло и налил себе на два пальца "Рябины на коньяке"

из моего алкогольного фонда. Выйдя из запоя, я в бар уже не наведывался и теперь, пока Филин его обследовал, даже удивился тому, сколько разных напитков я успел набрать за два дня

беспамятства.

• Следовательно так, – сказал я внушительно, – суть объявления в том, что в Москве фирмам "Жилкомсервиз" продает квартиры

за 20% их стоимости. Я, как услышал – не поверил. Позвонил в Москву. Действительно, это "Жилком" заключает договора с пожилыми одинокими людьми о пожизненном их содержании взамен за квартиру.

И одновременно продает эти квартиры за ничтожную сумму – 20% – это где-то 4-6 штук зелени за нормальную хату – и взваливает заботу об этих стариках на покупателя. Смотри, как хитро. Они тратятся только на объявления, на рекламу.

И по пять кусков с каждого фраера. А что там дальше будет -0 их не колышет. Кто-то умрет, кто-то договор нарушит, кто-то вообще слиняет. Пока все рассосется этот "Жилком" и сам растает, как снежный ком в майскую оттепель.

А какой разгул для криминала. Я уверен, что московские уркачи уже вовсю делят стариков и старух и помогают им побыстрей хаты освободить.

• Ну и что? – недоуменно спросил Филин. – Мы то тут каким боком?

• Всеми боками. И лицом. Лишь бы не жопой. Не надо никого мочить, пусть старики доживут положенное. Мы приберем все эти квартиры без труда и почти без затрат.

Представь, что появляется реклама такого же содержания, но с ценой в 10%. Две-три штуки и пожизненное содержание в сумме, например 100 200 баксов в месяц. Потенциальный покупатель может познакомиться с владельцами, прочитать их медицинскую карту и получит все гарантии.

Если бабусе лет 70, то, даже если она еще лет пять проскрипит, общая сумма увеличиться всего тысяч на десять. Пустяк, особенно, если учесть, что нормальная двухкомнатная хата в спальном районе в Москве стоит не дешевле 40-50 тысяч.

• Допустим, – Филин долил в бокал "Рябиновки". – Ну, и что дальше?

Дальше еще проще. Мы в частной беседе с клиентом гарантируем ему вселение в течении года, если он заплатит после получения ордера не десять, а пятьдесят процентов стоимости. Если не сможем его за год вселить, так и остается 10 процентов с содержанием стариков.

• Допустим, – опять сказал Филин.

• А стариков мы просто-напросто переселим. Сюда, на Черное море. Пожизненно. Хата в Семиизе, например, стоит 15 -17 тысяч долларов всего.

Премия при заключении с квартировладельцами договора у этого "Жилкома" – телевизор. У нас премией будет поездка на курорт, на Черное море. Какой дед откажется!

И тут-то наши психологи предложат ему или ей остаться у моря насовсем. И взамен получить бесплатную квартиру. Ну, свою московскую, естественно, они переписывают на нас. И, чуть позже, когда московская хата станет нашей мы намекнем,

что пожизненное содержание кончилось, она же с нами поменялась. Если хочешь и дальше жить на халяву (заметь, что тут сто баксов – громадная сумма по сравнению со столицей, тут пенсионеры т силы десять долларов получают карбованцами)

то пускай черноморскую хату на нас в завещании оформит. Усек. Мы и тут хату не теряем, будто в аренду сдаем на время, и там приобретаем сразу. Год – это я так взял, с потолка. Может за месяц все сладим. А те квартиры столичные, что сразу не продадим, можно выгодно сдавать.

Двести-триста баксов в месяц за пустую хату – тоже деньги.

Я выдохся и замолчал. Открыл бар, пошарил в его прохладной глубине и, к сожалению, так и не нашел ничего безалкогольного. Пришлось сходить в ванную и попить из крана. Когда я вернулся, Филин уже улыбался.

• Да, Верт, – сказал он,– башка у тебя варить, ничего не скажешь. Надо еще, конечно, посчитать, детали утрясти, но в целом идея грандиозная и может принести большие барыши.

Плохо только, что Москва и квартирные дела поделены между серьезными группировками. Но, впрочем, у них другие методы и другие приемы. Тут мы, вроде, как с ноу хау выступаем и не на чью мозоль кроме "Комунхоза" не наступаем.

А потом... – он допил бокал и встал, – потом будет потом. Давай, Верт, минут через 20 ждем в конференц-зале.

Он вышел, а я прошел в ванную, сполоснул лицо и попытался настроиться на нужную волну сходняка. Идея с квартирами кружила мне голову, перестроиться было трудно.

Тем ни менее через пару минут я свежий и серьезный входил в большой конференц-зал, где собрались авторитетные воры,

будучи вполне готовым к борьбе за Пахана и Филина.

И тут злодейка-судьба вновь решила преподнести мне сюрприз. Честно

говоря, я был уверен, что сюрприз этот уготован именно для меня, а

остальные пострадавшие виновны лишь в том, что связались со мной.

Пусть косвенно.

Я еще успел окинуть взором почти полный зал, отметил Желтка,

окруженного шестерками, иронически подумал, что псевдоаскет Желток толст до

чрезвычайности – щеки свисают на тройной подбородок, а дешевый пиджак

топорщиться на пузе. Барин, в отличии от Желтка, смотрелся именно как аскет.

Сухой, скелетообразный, в легкой курточке, обвисающей с его тощих плеч, с

ввалившимися щеками, будто он не ел две недели...

Впрочем, больше рассматривать собравшихся я не мог. Глухо затрещали выстрелы,

нечто прошуршало около моего уха и тупо ударило в створку двери. Я не менее

тупо уставился на это нечто. Короткая стрела вибрировала в двери, войдя в

дубовую древесину почти на половину.

Не хрена себе, подумал я, смещение эпох, что ли?

Последней мыслью было то, что хорошо бы оказаться где-нибудь в зоне, где

никаких неожиданностей не бывает. Потом наступила темнота.

Темнота исчезала медленно, будто было вязкой, как кисель. Моя многострадальная голова сразу отметила, что по ней влепили чем-то твердым и тяжелым. Терять сознание этой голове было не привыкать. Я чуть-чуть приоткрыл веки, стараясь не шевелиться. Приходя в себя лучше не подавать вида, что ты уже очухался.

Темнота перестала быть столь вязкой, но полностью не рассеялась, сменившись полумраком. В этом полумраке я разглядел знакомую фигуру Филина, который занимался совершенно непонятным делом: тер кончиками пальцев по круглому камню, зажатому между колен.

Я скосил глаза налево, направо, осторожно повернул голову. Помещение, в которое меня на сей раз определил Рок, напоминало тюрьму времен инквизиции. Обычная яма с глиняными стенами, глиняным полом и решеткой в овальном отверстии наверху. Сквозь решетку тускло светилось небо, а в этом сером небе ярко горела звезда. Возможно это был Сириус.

• Филин, – сказал я тихо, – ты что, таким оригинальным способом занимаешься онанизмом?

Филин хмыкнул.

• Ладно, – продолжил я, осторожно ощупывая шишку на затылке, – ты меня в курс дел не введешь? Что, инквизиция восторжествовала, мы в Испании?

• Скорей в Татарии, – загадочно сказал Филин. – Это татары в яму заключенных сажали. Слышал про татаро-монгольское иго?

• Это то самое иго, под которым мы триста лет спину гнули?

• Во, во! Оно самое. Нас триста лет татары гнули, но не могли никак согнуть, за семьдесять же так согнули, что триста лет не разогнуть. Крымские татары нашу сходку повязали. Охрану расстреляли из луков, а все воры сидят по ямам. Так что возрадуйся отрок, татарское нашествие началось перед началом 21 века.

Я немного помолчал, переваривая информацию. Потом сказал:

• Ну и ну!

• Действительно, – будто бы обрадовался моему глубокомысленному высказыванию Филин, – очень ты это тонко подметил. Ладно, не ссы. Сейчас ногти наточу и будем прорываться. Утро уже, ты всю ночь в беспамятстве провалялся. Теперь следи за моими действиями и учись.

Будто в подтверждение слов киллера решетка над нами скрипнула, раздалась незнакомая речь и в яму опустилась лестница.

• Эй, воры, – сказали сверху, – давай вылезай быстро – быстро.

Я полез первым, думая над странным выражением «наточу ногти». На аллегорию эта фраза не походила, хладнокровный убийца Филин не питал склонности к литературным изыскам.

Глава 13

Мы вылезли из ямы и огляделись. Собственно, мы могли и не оглядываться -

сумрак скрывал даль, а вблизи виднелись некие бараки, не дающие информации, но

напоминающие зону. Нас ввели в ближайший. Сопровождающие нас обладали плоскими

лицами, узкими глазами и, что меня удивило, были вооружены только саблями.

• И у нападающих не было огнестрельного оружия, – сказал Филин, чутко реагируя

на мое смятение, – много было лучников, были и с копьями. Жалко ты не видел

как копье пробивает человека.

Я даже не "нукнул". Я был смущен. В моей, столь богатой приключениями жизни,

ничего подобного не было. Не было аналогов происходящему. Я, наверное впервые,

был смущен и не знал как себя вести.

В зале без малейших признаков мебели находились почти все участники сходки.

Воры вели себя по-разному, но смущены и растеряны были все. Вдоль стен зала

стояли татары. Все они были вооружены архаично: булавы, сабли, ятаганы... У

многих с пояса свешивались петли арканов. Я припомнил из художественной

литературы, что арканы для татар были то же, что для индейцев лассо.

• Филин, – подошел к нам Барин, – ты что-нибудь понимаешь?

• Что тут понимать, – ответил Филин мрачно, – твоя беда, Барин, в любви к

прогнозированию. Ты лучше, как я – живи моментом. А в данный момент ясно то,

что мы захвачены с некой целью и что нам нужно слинять. Не обязательно всем.

Достаточно двум – трем. Чтобы поднять нашу команду этого количества хватит.

Барин пробурчал что-то недовольное, но больше вопросов задавать не стал. Я же

высматривал Пахана или хотя бы Белого, но их в зале не было.

Тут к нам подошел мрачный янычар, (ну, а как иначе назвать этого,

голого по пояс чучмека в тюрбане и с кривой саблей за волосатым

пузом, перетянутым кушаком), и предложил следовать за ним. Мы

последовали. И, пройдя длинным коридором, соединявшим эти идиотские бараки,

вошли в небольшую комнату устланную коврами. Ковры эти были и на стенах, а на

полу так, кажется, лежали в три слоя. В углу комнаты на возвышении под

парчовым балдахином сидел толстяк в одеждах какого-то древнего века. По

сторонам от него стояли такие же полуголые янычары с саблями наголо.

• Хан будет с вами говорить, – появился откуда-то сбоку тощий фраер.

• А ты что, переводчик? – зло спросил его я.

• Толмач, – вежливо ответило это чудо гороховое.

• Тьфу, – сплюнул я, не считая необходимым притворяться, – театр устроили.

Играете в Чингис хана, что ли?

• Хан имеет сообщить, – не обращая на мои эмоции внимания, начал вещать

толмач, – что он вынужден был прервать собрание уголовных авторитетов, так

как имеет к ним предложение. Хан имеет сказать, что он никому не хочет вреда,

но Крым был и должен быть татарским. Он разрешит иноверцам жить на этой,

исконно нашей территории, но ему необходимо официальное признание суверенитета

Крыма. Поэтому хан имеет к ворам предложение.

• А еще что он имеет, твой хан?! – не сдержался я.

• А еще он имеет привычку отрубать ослушникам головы, – ехидно сказал толмач.

И добавил:

• А еще он любит сажать на кол. Очень, скажу вам, неприятное ощущение -

садиться на кол.

• А ты мне, сявка болотная, не угрожай, – завелся было я.

Но тут Филин счел необходимым вмешаться.

• Завязывай, Верт, – сказал он тихо, – мне время нужно, а ты тут волну гонишь.

Я замолк, а толмач продолжил вещание.

• Хан предлагает ворам ежемесячно десять процентов от всех доходов полуострова

в течении десяти лет, если они помогут ему стать его властителем и отсоединить

его от Украины. Если же воры не захотят ему помочь, то он обменяет их на

согласие украинского правительства вступить с ним в переговоры. Хан имеет

сообщить, что задержание всей воровской верхушки отснято на видио и будет

передано во все информационные агентства мира с соответствующими комментариями.

В особенности будет подчеркнуто, что Крым давно стал местом беспредела, где

воры имеют больше власти чем государство и что Крым перестает быть знаменитым

курортом, так как люди просто бояться сюда ехать.

Я слушал этот бред и думал о том, что среди фанатов – татар даже Филин не

сможет ничего сделать. И наточенные ногти вряд ли ему помогут. Загадка этих

ногтей меня интересовала гораздо больше, чем угроза собствоеному здоровью. Я

не считал себя какой-то там фигурой среди авторитетов и поэтому совсем не

задумывался о том, как будет решена проблема. Это не мои проблемы. Есть Пахан.

Барин есть, миллионер, Желток, другие... ИМ решать. А я что, в любом случае

они найдут выход.

• В Крыму сейчас находиться 120 тысяч татарских патриотов, – продолжал толмач.

• Они готовы по сигналу захватить все стратегические точки и полностью

блокировать местную власть и экономику. Более того, Севастопольская эскадра

так же будет захвачена и все корабли выйдут в море, растянуться вдоль

береговой полосы и наведу орудия на жилую территорию. При любой попытке

Украины вмешаться вся огневая мощь будет обрушена на мирных граждан. Мы

устроим такое крошево, которое немцы не смогли устроить. И ответственными

будут правители Украины.

• А что, – опять тихо сказал Филин, – это может сработать. Или они уничтожают

Крым или Украина им этот Крым передает. Своеобразная затея.

• Если у вас есть вопросы, вы можете их задавать? – закончил татарин.

• А что это вы у нас двух спрашиваете, – спросил я, – сходняк – орган

коллективный. Кроме того, мы люди маленькие, есть и постарше. И где, наконец,

Пахан?

• Мы достаточно точно изучили расстановку сил в вашем воровском хозяйстве, – с

прежним ехидством сказал толмач, – и прекрасно -знаем, какую роль играет

Филин. Мы, конечно, проведем потом беседу со всеми, но сейчас надо решить

вопрос приватно (я удивился этому слову в его устах), прозондировать, так

сказать ситуацию с интеллектуальной верхушкой. А Пахан скоро подойдет. Ему

немного плохо с сердцем, у него сейчас врач.

• Ладно, я понял, – сказал Филин. – Но теперь хотел бы все это услышать от

самого хана.

• Пожалуйста, приглашающе повел рукой толмач в сторону шикарного насеста с

толстяком в парчовом халате.

Филин двинулся. Я и раньше замечал у него кошачьи повадки, но только сейчас

понял почему он суперкиллер. Он только что стоял тут, рядом, а теперь будто

перетек к хану и, не успели янычары даже глазом моргнуть, сказал ему ровным,

спокойным голосом.

• Вот тут, в воротнике у меня очень сильный яд. Смотри, я провожу ногтем по

воротнику, ткань вспарывается, теперь ноготь покрыт ядом. Действует он, попав в

кровь.

Пока все мы обдумывали эту фразу, Филин легко вскинув руку погладил левого

охранника о обнаженному животу. И продолжил, наблюдая за тем, как мгновенно

скорчившееся и обмякшее тело опускается на ковер:

• Теперь не мы у тебя в заложниках, а ты у нас. Правда смерть легкая, быстрая.

Не то, что на колу.

Хан смотрел на Филина тупо моргая. В зале стояла мертвая тишина. Каждый по своему переваривал случившееся. Лично я был от киллера в восторге. Действительно, как тут защитишься?

А Филин тем временем так же легонько, как котенок лапкой, погладил второго

янычара. Теперь они с ханом были на помосте одни. И Филин уже сидел с ним

рядом, держа смертоносную руку чуть на отлете.

Глава 1

1

Если я умру в своей постели, (хотя люди моей профессии редко умирают

естественной смертью), то наверняка буду перед смертью вспоминать

этот сумбурный и нелепый год. Год, который начался побегом из зоны

строгого режима. Год, когда меня травили и менты, и воры, считающие,

что я их подставил, и неведомые мне Серые Ангелы.

Год, который подарил мне дочь – подростка, нежное мое чудо с огромными

глазами. Год, в котором я из гонимого афериста превратился в законного вора.

Год, столкнувший меня с маньяком Момотом, майором МВД. Педофилом, которого

даже кастрация не утихомирила.

И особенно остро будет вспоминаться тот момент, когда я стоял в средневековой,

устланной коврами комнате в Крыму, захваченный ошалевшими татарами, и, ликуя,

смотрел на суперубийцу Филина, сидящего рядом с ханом.

Как изменчива и капризна судьба! Как любит она, приласкав, показать фигу или

стукнуть по голове в момент наивысшего наслаждения. Как непредсказуем этот

идиотский мир. Остановите земной шар, я хочу сойти! Нет, этот поезд следует

без остановок. От начальной станции, когда мы ошалело падает из уюта утробы в

шумную бестолковщину повседневности, до станции конечной, где покой и хлад

могилы.

И поэтому, ожидая, что захваченный хан, заложник заложников, прикажет подать

нам карету, я только рот открыл, услышав ехидный смешок толмача.

• Адвокат, – хихикал толмач, – я вас с Филином достаточно изучил. Неужели ты

думаешь, что та толстая кукла на помосте и есть хан. Хан нашего движения по

возвращению крымским татарам родины стоит перед тобой. И до него шаловливая

лапка с ядовитыми коготками не дотянется.

Он отступил на шаг и вынул из халата УЗИ. Впервые на невозмутимом лице Филина

я прочел растерянность.

• Эх вы, воришки, – продолжил татарин, – куда вам мериться с целой нацией. Мы

семьсот лет командовали половиной земного шара, а уж с горсткой обнаглевших

воров как-нибудь справимся. Посидите ка ребята еще в яме. Сутки на раздумье у

вас есть. А потом передам всю кодлу с подробным досье на каждого Украине или

России. Для меня международный имидж сейчас важнее сантиментов. Хотя, не

скрою, при захвате Крыма вы могли бы быть полезны. Но зато какой рейтинг: хан

за сутки арестовал всех воров СНГ, всю верхушку, всех руководителей. Уж он то

наведет порядок на знаменитом черноморском побережье.

И вспоминая все это, я скажу внукам (если Маша подарит мне их), я скажу этим

огольцам, чтобы они никогда не спешили радоваться. Всегда надо готовиться к

худшему – легче переживать разочарование.

Но впрочем, скажу я им потом, в горе надежда – земной компас. И чем хуже

сейчас, тем лучше будет потом. И сказав это, я вспомню, как вновь открылась (

или откроется) решетка над нашей ямой и уютный голос Серого Ангела Ивана

Ивановича скажет:

• Выходите, Верт. Экий вы неловкий, вечно попалдаете в неприятности. Глаз за

вами нужен и глаз. Выходите, моя фирма подавила восстание этих ненормальных

татар. Официальный заказ Украинского правительства. И сегодня я угощу вас

котлетой по-киевски. Собственного изготовления. Ваш близнец ждет вас и не

дождется. Пора решать правительственные дела.

Глава 1

2

Если я умру в своей постели, (хотя люди моей профессии редко умирают естественной смертью), то наверняка буду перед смертью вспоминать этот сумбурдный и нелепый год. Год, который начался побегом из зоны строгого режима. Год, когда меня травили и менты, и воры, считающие, что я их подставил, и неведомые мне Серые Ангелы.

Год, который подарил мне дочь – подросток, нежное мое чудо с огромными глазами. Год, в котором я из гонимого афериста превратился в законного вора. Год, столкнувший меня с маньяком Момотом, майором МВД. Педофилом, которого даже кострация не утихомирила.

И особенно остро будет вспоминаться тот момент, когда я стоял в средневековой,

устланной коврами комнате в Крыму, захваченный ошалевшими татарами, и, ликуя,

смотрел на суперубийцу Филина, сидящего рядом с ханом.

Как изменчива и капризна судьба! Как любит она, приласкав, показать фигу или

стукнуть по голове в момент наивысшего наслаждения. Как непредсказуем этот

идиотский мир. Остановите земной шар, я хочу сойти! Нет, этот поезд следует

без остановок. От начальной станции, когда мы ошалело падает из уюта утробы в

шумную бестолковщину повседневности, до станции конечной, где покой и хлад

могилы.

И поэтому, ожидая, что захваченный хан, заложник заложников, прикажет подать

нам карету, я только рот открыл, услышав ехидный смешок толмача.

• Адвокат, – хихикал толмач, – я вас с Филином достаточно изучил. Неужели ты думаешь, что та толстая кукла на помосте и есть хан. Хан нашего движения по возвращению крымским татарам родины стоит перед тобой. И до него шаловливая лапка с ядовитыми коготками не дотянется.

Он отступил на шаг и вынул из халата УЗИ. Впервые на невозмутимом лице Филина

я прочел растерянность.

• Эх вы, воришки, – продолжил татарин, – куда вам мериться с целой нацией. Мы семьсот лет командовали половиной земного шара, а уж с горсткой обнаглевших воров как-нибудь справимся. Посидите-ка ребята еще в яме. Сутки на раздумье у вас есть. А потом передам всю кодлу с подробным досье на каждого Украине или России. Для меня международный имидж сейчас важнее сантиментов. Хотя, не скрою, при захвате Крыма вы могли бы быть полезны. Но зато какой рейтинг: хан за сутки арестовал всех воров СНГ, всю верхушку, всех руководителей. Уж он то наведет порядок на знаменитом черноморском побережье.

И вспоминая все это, я скажу внукам (если Маша подарит мне их), я скажу этим

огольцам, чтобы они никогда не спешили радоваться. Всегда надо готовиться к

худшему – легче переживать разочарование.

Впрочем, по порядку. Растерянный Филин, ковровая палата и этот хитрюга -

толмач, истинный хан, который, наверняка, никакой не хан, а обыкновенный

аферист, затевающий переворот скорей всего на турецкие деньги. Турки давно

мечтают прибрать к рукам Крым. И сделать это легче всего руками татар. Есть

некое историческое и политическое обоснование. Ох уж мне, эти крымские

татары!

Ехидно улыбаясь, он повел стволом УЗИ.

• Давайте, господа воры, на выход. Игра окончена. Надеюсь, что остальные на

вашем примере будут посговорчивей. Я, ведь, специально вас первыми вызвали.

Ты, Филин, авторитет большой. Почти Пахан. А, может, ты уже передумал?

• Завтра скажу, – буркнул Филин. – Непонятно другое: зачем ты Верта со мной

позвал. Аферист, вроде, никогда серьезным авторитетом не был? В законных-то

всего ничего.

• На Верта у меня свои планы, – ответил толмач, которого я никак не мог

переименовать в хана. – Он – игрок. И слабость к нему Пахана известна. А с

Паханом у меня разговор только предстоит.

Он отошел к стене и нажал какую-то кнопку. Мгновенно на пороге выросло

несколько янычаров.

• Этого – в яму, – указал татарин на Филина, – всех остальных ведите. А ты,

Верт, посиди. Стульев нет, мы по обычаю просто на коврах сидим.

• Лучше уж я с Филином, в яму, – нашел я в себе остатки мужества.

• Не получиться. Яму еще заслужить надо. А тебя, не исключено, кол ждет.

Острый. Деревянный. Жиром смазанный.

Филина увели. В комнату гуськом вошли воры. Впереди шел Барин, Желток

замыкал шествие. Старый вор был разгневан, но виду не подавал. Тюрьмы и

зоны учат людей сдержанности.

• Рассаживайтесь, господа воры, – начал толмач. – Стульев нет, не взыщите.

Садитесь прямо на ковры. Так у нас, татар, принято. Зато никто из нас

радикулитом не страдает.

Воры мрачно рассаживались вдоль стенок. Возле каждого застыли, как в

почетном карауле, по два татарина с ятаганами и саблями наголо. Толмач

подошел к помосту – трону и, небрежно спихнув толстого псевдохана, уселся

на его место. И начал свою тронную речь. Ничего нового он не сказал: те же

предложения, что и нам с Филиным. Но воры отнеслись к его словам серьезно.

Первым высказался Барин.

• Может, просто выкуп возьмешь. Деньги всегда деньги. Дам валютой.

• И сколько же? – спросил татарин.

• Ну, я думаю пару миллионов тебе хватит. Баксов, естественно. За всех.

• За всех не знаю, но за тебя вполне достаточно. Как ты намереваешься мне

их передать?

• В Ялте есть филиал Дойчбанка. Выпишу чек, закажем деньги, получишь прямо

из Германии. Хоть в марках, хоть в долларах. Обычно они такую сумму

доставляют за двое суток.

• Твое присутствие в банке обязательно?

• Конечно. Есть некоторые секретные пароли, да и связаться мне надо с

поверенным в Берлине. Но, если хочешь, деньги могут просто перевести на

твой счет в любой банк мира. Если счета нет – откроют автоматом. Это и

быстрей, и, надо сказать, безопасней. Нынче мало кто, кроме русских,

работает с крупными наличными. Чековая книжка ничуть не хуже и удобней.

• Прекрасно, махнул рукой толмач, – сейчас дам сопровождение и езжай,

заказывай. Миллион наличными и миллион в чеках. Счет в этом же банке и

открой мне.

• Подожди, подожди, – сказал Барин. – Я же сказал – за всех. Хочешь, сумму

увеличим?

• Тут у нас 24 человека. Все – главари. Могу за эти деньги отпустить

семерых. На твой выбор.

Барин на секунду задумался, потом кивнул:

• Согласен. Но, доверия у нас к тебе нет, так что этих семерых ты отпустишь