Текст книги "Тройная игра афериста (СИ)"

Автор книги: Владимир Круковер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

вот игра природы. Если вы сможете его, следуя моему плану, заменить, то мы

быстро изменим структуру руководства. Фактическим начальником стану я, а

вы, как монарх, будете моей правой рукой. Впрочем, делать вам ничего не

надо будет. Этакая синекура, должность без обязанностей. Вы сможете

распоряжаться почти безграничной власти, огромными средствами. Любые ваши

прихоти будут исполняться мгновенно. А со временем, когда здоровье начнет

слабеть, вы, я думаю, не побрезгуете и моим методом омоложения. Дети же

остаются живыми. Хотя их жизнь – предрассудок.

Он говорил, а рокот вертолетов нарастал и вскоре стал оглушительным. Я

выглянул в окно. Две огромных военных машины приземлились около здания.

Ручеек десантников вытек из них и плотно оцепил лесной домик. Полный мужчина

в пятнистой робе выпрыгнул из вертолета последним и направился в дом.

• Ну вот, свершилось, – удовлетворенно сказал Седой. – Сейчас мы с тобой

полетим в Москву и начнем операцию по уничтожению других директоров. Давно

я мечтаю о перевороте.

• И очень глупо, что ты о нем мечтаешь, – раздался голос вошедшего. – Давно

уже доказано, что единовластие всегда приводит к краху. Неужели тебя исория

ничему не научила. А, Седой?

Седой посмотрел на говорившего. Глаза его расширились.

• Иван! – пролепетал он, поднимая руку к глазам, будто хотел защититься от

страшного видения.

• Давно за тобой слежу, Седой, – добродушно сказал незнакомец. – Что,

думаю, еще накуралесит наш неугомонный оперативник.

Он повернулся ко мне.

• Ну, здравствуйте, Верт, – сказал он приветливо, – наконец я могу с вами

познакомиться лично. Что же такого интересного предложила вам наша седая

паршивая овца?

Глава 4

В день финала зал быт набит битком. Пришли и воры, они заняли целый ряд.

Хоркин не казался взволнованным. Лицо его по-прежнему было бесстрастно.

Предстояло две схватки. В финал, кроме Хоркина вышли: знаменитый Китаец,

маленький японец, работавший в жестком стиле карате до и, чемпион России по

таэквендо – квадратный бурят, известный участник подпольных боев.

Сейчас этот бурят, Даши Бадмаев, стоял напротив Хоркина, играя

скульптурными мышцами. Хоркин же стоял, спокойно свесив руки. Ничто в его

телосложении не выдавало беспощадного бойца. Сухощавый, с почти не

выраженной мускулатурой. По его виду нельзя было догадаться, что он провел

бессонную ночь с французской стриптизершей. Он был лениво расслаблен, но

бодр.

Бурят пошел в атаку. Его короткие ноги мелькали в воздухе с непостижимой

быстротой. Казалось, что это не человек, а четырехрукая мощная безволосая

обезьяна.

Хоркин исчез. В полном смысле этого слова. Его силуэт смазался от бешеной

скорости движений. Растерянный бурят попытался сфокусироваться на

противнике, но Хоркин уже был сзади. Короткий удар полусогнутых пальцев в

основание черепа, тело Хоркина обрело четкость – он опять стоял, спокойно

свесив руки, в лениво расслабленной позе. В бурят еще падал, подламываясь в

поясе. И это вялое падение яснее ясного сказало зрителям, что падает труп.

Китаец провел бой столь же быстро и четко. Японец успел, правда, провести сильный удар в его предплечье, но тут же его шея хрустнула в жестком захвате Китайца, и служители вынесли очередной труп.

После десятиминутного перерыва, во время которого маклеры собирали

последние ставки в зрительском зале, бойцы вышли на татами.

• Эй,– заорали со скамьи воров, – Шмель, мы на тебе все бабки поставили!

Хоркин никак не среагировал. Он стоял на сей раз не расслаблено, а в

пружинистой низкой стойке, что свидетельствовало о достойной оценке

противника. Китаец тоже был напряжен. Он не знал Хоркина, но то, что он

видел в предыдущих боях, насторожило опытного бойца. Многие приемы,

используемые Хоркиным, были ему совершенно незнакомы. Неизвестный дрался в

каком-то таинственном стиле, а вдобавок, постоянно менял этот стиль на еще

более загадочный. "Что он выкинет теперь?" – думал Китаец. Он был уверен,

что арсенал неприятных сюрпризов противником далеко не исчерпан. К тому же

у Китайца болело предплечье. Каратист, похоже, повредил ему связки.

Китаец сделал выпад и сразу же отпрыгнул, ставя блок. Хоркин увернулся. Еще

два выпада с мгновенным отходом и страховочным блоком. Профессиональные

болельщики давно не видели Китайца столь осторожным. Рисунок боя же Хоркина

был непонятным. Если быть точным, то рисунка, как такового, вообще не было.

Хоркин уклонялся от выпадов, но не нападал.

Через минуту Китаец стал нападать более агрессивно. Он не убавил

осторожности, но наступал серийными ударами. И Хоркин к огорчению воров не

все атаки мог нейтрализовать. Он смягчал удары, уклонялся, но даже

скольззом руки и ноги Китайца были весьма опасными. Тогда Хоркин применил

недавнюю методику убыстрения движений. Опять его фигура виделась смазанной

из-за скорости. Он будто перешел в другое измерение, в другой временной

ритм.

Китаец не уступил. Он не смог так убыстриться, но, предугадывая атакующие

моменты, уходил от жесткого контакта, ставил глухие блоки. Он, как опытный

боец, понимал, что соперник не сможет долго выдерживать подобный темп.

Понимал это и Хоркин. Скорость высасывала энергию организма с чудовищной

быстротой. Он выпал из скоростного режима и взвился вверх в невероятном

прыжке. Ножницы ног сомкнулись на руке Китайца. Тот с судорожной

поспешностью дернул руку на себя, но ноги Хоркина все же успели нанести

удар по запястью. Раздался хруст сломанной кости. Прежде, чем рука безжизненной повисла, Китаец успел

провести "муку ячо" – прямой удар ногой. Хоркин еще висел в воздухе,

поэтому не смог ослабить удар. Тупая боль в животе, будто ему влили в

кишечник серную кислоту, на мгновение помутило сознание.

Пользуясь тем, что

Китаец тоже был в болевом шоке, Хоркин присел, отключился от реальности и

огромным волевым усилием отключил болевые центры. Одновременно он дал

команду впрыснуть в кровь еще адреналина. Сложнейший медитационный прием,

которому йоги учаться десятилетиями, Хоркин провел очень быстро. Он

выпрямился и Китаец, взглянув на противника, впервые за многие годы схваток

растерялся. Хоркин был свеж, будто только что вышел на татами.

Пересиливая боль и бережно защищая поврежденную кисть другой рукой Китаец

провел серию ударов ногами. Он метил опять в живот, так как чувствовал, что

прошлый удар был удачным. Вот только свежесть Хоркина он объяснить не мог,

методикой саморегуляции организма Китаец владел не слишком хорошо.

Хоркин же чувствовал, что его хватит не больше чем на минуту – полторы.

Запасы энергии утекали из организма с чудовищной скоростью. Бурная ночь с

француженкой вспомнилась ему и он мельком руганул себя за самоуверенность.

Он занл, что удар в живот порвал там внутри ткани и сосуды, что временная

психоанестезия потому и временная, что вскоре обернется страшноцй болью,

что никакой алреналин не поможет истощенному телу, что Китаец имеет больший

энергетический запас, так как не расходовал силы на убыстрение. И хОркин

решился на прием, который никогда еще не применял.

Картинки, промелькнувшие в его памяти, были очень быстрыми. Для зрителей в

поведении бойца, мягко, будто вальсируя, скользившего по рингу, не проявилось

ничего необычного. Хоркин вспоминал свое уникальное обучение у пожилого киргиза,

хранителя древней борьбы этого народа. Киргиз подобрал его покалеченного и брошенного умирать

в горах.

...Бешеная скачка по склону горы, заросшей высоким кустарником. В одном из

всадников с трудом узнается обросший Хоркин. Лошади, не сбавляя скорости,

несутся по едва видимой тропе над обрывом. Вся Вселенная под ногами и

копытами.

Хоркин свежует барана. Туша подвешена за задние ноги, после несольких

надрезов Хоркин одним движением снимает шкуру, как чулок. Он обнажен до

пояса и измазан кровью.

Хоркин пьет кумыс, сидя по-татарски на кошме.

Хоркин целится в кого-то из карабина с оптическим прицелом. Выстрел. На

соседнем склоне виден падающий муфлон.

Хоркин вместе с молодым киргизом разучивает приемы борьбы. Это нечто

среднее между джиу-джитсу и таэквендо.

Хоркин набивает пальцы. Перед ним глиняный сосуд, наполненный бобами. Он

резко погружает туда кисть, сжимает пальцы.

Хоркин разминает кисть, разрывая куски сырой шкуры.

Хоркин запускает с размаху кисть в сосуд с крупной дробью.

Хоркин спит на кошме в юрте. В другом углу юрты спят ребятишки.

Хоркин учится заскакивать на коня на бегу. Срывается, падает кубарем,

повторяет попытку. киргизские женщины лукаво поглядывают в его сторону.

Хоркин с закрытыми глазами ловит камни, которые кидает в него седобородый

бабай. При неудаче камни сильно ударяют его по телу. Один раз он морщится

и сразу резкий голос старика осуждает его за слабость.

Хоркин балансирует на краю обрыва, лицо его бесстрастно. Бабай кидает в

него камень неуловимым движением кисти, точно таким же движением Хоркин

ловит его.

Хоркин тренируется с необычайными нун-чаками. Это два костяных шарика,

связанные тонким шнуром. Пропуская шнур между кистью и большими

пальцами,можно добиваться разнообразных боевых ситуаций: отбивать или

блокировать удар, вырывать палку, меч, ружье, бить одним из шаров, как

кистенем и многое другое.

Хоркин сдает нечто, вроде экзамена, в присутствии охотника на снежных

барсов – ирбисов. Он уклоняется от летящих в него камней, парирует удары

деревянных мечей, прыгает через ручей по скользким валунам с двумя

ребятишками на плечах...

Охотник качает головой, он явно не удовлетворен.

В одиночество вершин уходят двое: охотник и Хоркин.

• Твое обучение еще и не начиналось,-говорит охотник, убыстряя шаг. (Хоркин

с заметным трудом выдерживает нагрузку крутого и быстрого подъема).-Можно

считать, что ты у этих чабанов прошел урок утренней гимнастики. Для тех

знаний, которые хочу тебе дать я, тебе не потребуется сила мышц, а только

лишь – сила духа. Любые достижения в том, что вы называете "восточной

борьбой" начинаются с воспитания духа.

• Почему я ничего не слышал о достижениях киргизов в этой

области?-спрашивает Хоркин.

• Наши знания не для демонстраций или соревнований. Они, даже, не тайное

оружие нашего народа, как у японцев или вьетнамцев. Это знание – основа

воспитания достойных, чтоб нация не исчезла в смятении городов и в жалком

сурогате европейской культуры. Это не оружия, а надежда. Надежду не

принято афишировать.

• Ты пришел в геологическую экспедицию,-продолжает охотник,-с чахоткой и

выпитыми глазами. Я вылечил твое тело, но душа до сих пор больна памятью.

Нельзя лишать человека прошлого, можно только произвести переоценку

того, что хранит твоя память. Так лечут душу. Душа должна править телом,

а не наоборот.

• Тут, в одиночестве гор, ты изменишь себя сам. Я дам тебе сложные

задания, вера в совершенство поможет тебе выполнить их. И с этих гор

спустится другой человек – человек совершенный. А встреча с барсом будет

твоим единственным экзаменом. Ты выйдешь на него без оружия, ты

встретишься с ним в снегах вершин на равных. Что будет дальше – узнаешь

потом...

Бальные движения Хоркина стали какими-то дерганными, судорожными. Руки

отошли в бок, будто куцые крылья, которыми он замахал с бешеной скоростью.

Ноги перестали походит на человеческие, теперь это были ноги птицы -

страуса или бойцового петуха. Зрители ахнули. Осатаневшая птица металась по

маленькому квадратику татами, коротко и резко взмахивая крыльями, стуча о

бамбуковые коврики твердыми костяными лапами. Это фантастическое действо

продолжалось секнд двадцать. До тех пор, пока из знойного хоровода безумной

птицы не выпала скомканная, как грязное белье, фигурка Китайца. И сразу все

замерло. Хоркин стоял свесив руки. Грудь его ходила ходуном, с носа

сочилась кровь, на губах пузырилась желтая пена.

Рефери нагнулся над телом Китайца, прижал большой палец к сонной артерии,

отнял руку, сказал коротко:

• Мертв.

Зал взвыл, но Хоркин не слышал рева. Он еще стоял, дожидаясь официального

сообщения о его победе, но сознание уже уплыло в сырую темноты, где правят

бал боль и кошмары, а тело жило само по себе, мечтая только о возможности

упасть и лежать долго и неподвижно.

• Простите, Верт, но институт законных воров устарел. Их консерватизм,

полезный в стабильном государстве, сейчас губит саму организацию. – Иван

Иванович вкусно обгладывал жареное куринное крылышко, не забывая макать его

в соус. Толстые губы лоснились. Ел он так аппетитно, что и речь его звучала

как-то по-семейному, будто близкие родственники сидели в штаб квартире

Серых Ангелов Красноярска.

• Чем были сильны воры все предыдущие столетия? Прежде всего своим жестким

укладом, своими традициями, ореолом вечного романтизма над их профессией.

Хотя какой уж там романтизм! Тьфу.

Иван Иванович сплюнул косточку, презрительно почмокал губами.

• Никакой романтики. Сплошное хулиганство. Вы никогда не задумывались на

тем, как сила превращается в слабость. В сильном государстве солидный банк

• сила. В нашей стране Дураков – слабость. Какая может быть сила в банке,

когда небольшая инфляция сметает его с финансовой арены. Вам, ворам, хорошо

было при коммунистах. Тем более, что официально вы, как организованная

масса, не существовали. Теперь же вы наподобие шакалов подъедаете то, что

остается от финансовых львов.

• И от вас? – не выдержал я.

• И от нас, – охотно принял вызов Иван Иванович. – Мы же последние десять

лет все свои дела совершаем на законных основаниях. Другое дело, что

страхуем мы свой бизнес не у государства, а у своих боевиков. Наши сделки

надежны на 101 процент потому что они обеспечиваются жизнями компаньонов.

Вы же в оппозиции и с государством, и с населением. Вас бояться, но с вами

не вступают в доверительные отношения. И при любой возможности пытаются вас

уничтожить.

• Ладно, готов согласиться. Но все это слова. Я – вор, и вовсе не намерен менять квалификацию.

Это ваши проблемы и ваши теории. Конкретно, что вам от меня надо? Седой с арены

сошел, теперь вы меня захомутали. Зачем? Все равно я на вас работать не намерен.

• Вы, Верт, в курсе своего сходства с одним из элиты нашей организации. Поэтому ваш

вопрос неуместен. Само собой ясно, что мы хотели бы, чтоб вы стали дублером. Естественно, не безвозмездно.

• Я, как вы сами понимаете, материально не стеснен. Ощак всегда в моем распоряжении, да и зарабатывать

аферами я еще не разучился. И масть менять я не намерен. Достаточно того, что я вооще

согласился войти в коллектив. Коли вы столь подробно мою биографию изучили, то знаете – я до прошлого года воощлбще ни с кем

не связывался. Сам себе хозяин. Да и в воровскую кодлу вошел на определенных условиях. Свободный поиск,

свобода – мой девиз, мой единственный идеал. На хрена, спрашивается, мне еще и с вашей

конторой головная боль? На хрена козе баян?

• И все таки, я надеюсь вас убедить, уважаемый Верт, – сказал Иван Иванович, утерев толстые губы

салфеткой и беря в руки огромную кружку кофе со сливками. – Более того, я готов договориться с вашим Паханом,

договориться полюбовно о вашей работе на нас. Временно. Нечто вроде командировки. ПРичем, мы за вас внесем в общак

солидную сумму.

• Бог ты мой! – не выдержал я, – да неушто какой-то двойник так важен. В конце концов любой артист загримируется так, что не узнаешь,

да и роль вашего коллеги сыграет.

• Сейчас мы пробиваемся в правительство на всех уровнях. Есть идея, как создать моему коллеге небывалый имидж.

Уникальный рекламный ход. Эта идея пришла мне в голову сразу, как только я узнал о вашем существовании.

Один из вас будет совершать аморальные поступки, второй – запасаться надежнейшими алиби. Пресса разорвется на части, но ничего не поймет.

А когда начнет догадываться, будет уже поздно. Средства массовой информации нам бесплатно сделают гигантскую рекламу.

Да и политические противники помогут с этой рекламой. Например, они обвиняют вас в связи с фашистами, обвиняют вполне законно: видели вас на собрании, даже фотографию сделали,

а вы предоставляете доказательство, что в это время были в министерстве обороны у самого министра или

в цирке на Цветном и сотги свидетелей этого факта. Короче, тут множество вариантов. Нам пора выходить из подполья,

первым раскрывает свое лицо Сергей Сергеевич, наш тактик. Руковожу я, я – стратег. Помогаете вы, Верт.

Работа временная, но оплачивается по высшим расценкам. И не только деньгами. Войдя в правительство мы сможем

оказать вам, ворам, множество разнообразных услуг. Если вы это не понимаете, то Пахан, не сомневаюсь, поймет и оценит.

• Да, почесал я затылок, – весьма убедительно, весьма. А что ж, аморальные поступки полностью возлагаются на меня?

• Когда как. Тут важно, чтоб один из двойников, тот, которому придется общаться с большой массой народа, был оригиналом, а не копией.

Ну, например, к фашистам пойдет сам, а вы покрутитесь в цирке.

• Ясненько. Вы меня почти убедили. Звоните Пахану, как он скажет, так и будет. А я пока хотел бы отдохнуть, с дочкой повидаться.

Они с отчимом несколько дней пробудут в Красноярске, а потом в Москву. Когда я еще к ней вырвусь? Я надеюсь, что свободен в своих действиях?

• О чем речь, уважаемый Верт! Абсолютно. Тем более, что и охрана у вас своя. Куда угодно и когда угодно.

Позвоните мне вечером или зайдите в нашу штаб квартиру, если вы надумаете остановиться где-нибудь в другом месте.

• О`кей, – сказал я, – позвоню или зайду.

• Да, – остановил меня Иваныч, – вам нужно знать. Мы уже зарегистрировали свою партию и вскоре

начинаем выдвигать вашего близнеца. И знаете, как называется наша партия. УХ. Или, если полностью, ПУХ.

• Ого! – удивился я. – Как же это расшифровывается?

• Умеренные Христиане. Или, Партия Умеренных Христиан.

• Да, здорово, – признал яю – И звучно, и нейтрально, и по сердцу почти всем слоям населения.

И чуток юмора безобидного в абревиатуре. Вы, Иваныч, как сказали ы пикейные жилеты, голова.

• Любите Бендера, – среагировал толстяк.

• Хрестоматия для людей моей профессии, – улыбнулся я. – Ну, ладно, побегу. Соскучился по дочке.

Бывший майор МВД, кастрированный педофил Момот прогуливался около гостиницы «Север».

Эта гостиница не относилась к шикарным, но ее можно было считать лучшей гостиницей города. Дело в том,

что финансировали и снабжали эту гостиницу заполярные города: Норильск, Дудинка, Игарка, Хатанга, Диксон...

И останавливаться в этой гостинице имели право только жители Заполярья. Конечно, администрация пускал а и гостей

с "материковской" пропиской, но с оговоркой: каждый расписывался в том, что в случае неоходимости, перенаселенности

съедет из номера без возражений.

Майор не собирался устраиваться в этот престижный отель. Он стерег доверчивых ребятишек, привыкших в

маленьких регионах Заполярной цивилизации к безопасности. Извращенные преступления там редки из-за жесткого

отбора рабочих и служащих (Для трудоустройства в той же Игарке люди ждут очереди несколько лет) и замкнутости

городов (уежать после проступка некуда: с одной стороны тундра, с другой – океан. Опасность представляют только БИЧИ (сезонные рабочие),

да и то их веруют лишь в портовых городках, и живут они в отдельном, локально изолированном барачном поселке.

Дети (да и взрослые) обходят такие поселки, как стойбище прокаженных.

Майор представлялся Заполярцем и предлагал ребенку показать город. Войдя в окончательное доверия при помощи мелких

подарков и разговора "на равных" он старался завести жертву на окраину парка, где задушил свою первую девочку, или в заброшенный подвал.

Он недавно нашел этот теплый подвал в полуразрушенном доме. Дом стоял на капитальном ремонте,

жильцов отселили два месяца назад, но РСУ не торопилось приступить к плановой работе. Коллектив управления

самоотверженно трудился на строительстве дачного поселка для коммерсантов "кавказской национальности".

Маша, выйдя из гостиницы, остановилась на лестнице – натягивала варежки. Ранний морозец пощипывал пальчики. Она увидела маньяка первой,

узнала его сразу, мгновенно. И резко отвернулась, чтоб не дать ему узнать себя.

После того, как майор в Москве обманом заманил ее в свой номер и, пообещав найти Верта, уговорил ее раздеться, лечьь с ним в постель,

клянясь, что все будет понарошке, а сам начал насильно совать ей свой мерзкий, вонючий член в рот, Маша научилась ненавидить. Правда, она думала,

что Верт убил тогда этого мерзкого человека, она считала, что тот истек кровью. Оказалось, что монстр жив, да еще стоит тут, недалеко, будто ждет именно ее.

Маша испугалась, но ненависть, пролучив горячий свежий стимул, полдавила страх. Девочка решила проследить за Момотом, а потом рассказать папе-Верту и попросить его

уничтожить этого мерзавца окончательно.

Майор заметил подростка, одевающего на выходе их отеля рукавички. Он напрягся, готовясь вступить в разговор, но девчонка, вдруг, повернулась и пошла обратно, в гостиницу.

"Жаль, – подумал Момот, – ей лет тринадцать, в самый бы кайф было."

Тут вышер другой ребенок – мальчик лет десяти. Начав душить майор уже не останавливал свое сексуальное внимание только на девочках.

Главное, чтоб это был ребенок – слабый и нежный. Эррекция получалась в момент агонии жертвы. Момот пошел навстречу мальчику, спросил сходу:

• Ты не из Норильска?

• Нет, с Игарки.

• Был я и в Игарке. В больничке работал, детским врачом. Ты, может, и на прием ко мне ходил. Не помнишь меня?

Ребенок всмотрелся.

• Скажите, а вы в четвертой школе детей не проверяли на туберкулез?

• Как же, радостно подхватил майор, проверял, младьшие классы особенно. Ты тогда в третьем был класее, да?

• Во втором, – доверчиво сказал мальчик. Это я сейчас в третьем. А вы тоже погулять вышли?

• Ага, – сказал майор, балдея от удачного контакта и предвкушения скорого кайфа. Он видел, что заманить пацана ни малейшего труда не представит. – Хочешь пойдем вместе гулять? Я тебе куплю что-нибудь. Тебя до скольки отпустили?

• До вечера,– сказал мальчик, довольный, что по незнакомому городу будет гулять не один. – А деньги у меня самого есть, целых сто рублей.

• Это хорошо, – сказал Момот, облизывая взволнованные сухие губы. От ребятишек, избалованных высокими заработками

родителей, Момот имел неплохой приварок. Даже, если жертву не удавалось заманить и использовать, деньги они давали ему безропотно, и деньги, порой, немалые.

Маша дождалась пока монстр с мальчиком не отошли подальше и двинулась за ними. Нос и губы она прикрыла шарфиком, будто от холода, шапочку надвинула низко на лоб. Она чувствовала, что намерения

Момота в отношении мальчика нехорошие и шла напряженно. Но страха почти не испытывала, ненависть гордого подростка была сильней страха.

Глава 5

Генерал Синельников проводил совещание. Как всегда, обжора, страдающий гастритом с повышенной кислотностью, генерал начал

разговор с подробного рассказа о растягаях из нельмы, от которых он не смог отказаться за завтраком.

• Безвольный я человек, – сообщил он коллегам, запихав в рот ложку соды и запивая ее водой.

Оперативники грустно кивнули. Да, мол, безвольный и зануда. Но недооценивать генерала никто из сотрудников не собирался.

Синельников 18 лет проработал оперативником, был известен далеко за пределами края, хватку не потерял, хотя, конечно, генеральская должность

наложила свой административный отпечаток на его прозорливость.

Сегодняшнее совещание было внеочередным и, как прежнии три, посвящалось ЧП, захватившему Красноярск последние два месяца.

В городе безнаказанно орудовал маньяк. Четыре трупа подростков было найдено за это время. Трупы были полураздеты. Насильник не вступал с детьми в половую связь.

Он обнажал им грудь и половые органы, а потом душил. Следы пальцев четко просматривались на посиневших шейках.

Докладывал майор Калитин.

Александр Александрович Калитин работал в Москве по заданию Седого генерала, искренне думая, что работает на ФСБ. Там он выслеживал беглого афериста Верта, и

нашел его. Вины Калитина в том, что ФСБешники не смогли толково провести задержание бешлого ЗЕКа не было.

Сан Саныч получил соответственный гонорар, страховку (он был ранен автоматной очередью) и очередное звание. Для милиционера, не имеющего вцысшего образования,

майорские звезды были высшей наградой. Теперь он мог надеяться выйти на пенсию в чине подполковника.

_ Господин генерал, – сказал Калитин, – моя группа проверила всех психов и педофилов города. Пусто. Я подключил к делу

некоторых авторитетов. Воры не меньше нас ненавидят таких насильников. Но пока результат нулевой. Может маньяк не живет в городе, а наезжает откуда-нибудь?

• Я понимаю, что у нас нет опыта расследования серийных убийц, – сказал генерал. Но одно для них типично, это мы знаем точно, -

консервативные места совершения преступления. Два трупа – две девочки бродяжки – найдены в парке около мусорников. И лишь один мальчик, тоже, кстати, бродяжка,

был задушен в закутке привокзальной площади. Следовательно, маньяк заманивает в основном попрошаек. И не насилует их, хотя следы спермы имеются на телах жертв и на земле.

Трупы не маскирует, сразу покидает место преступления. Вокзал и парк говорят в пользу вашей версии, майор, не исключено, что

он приезжает из соседнего города или поселка. Вы установили постоянный пост в парке?

• Да, господин генерал, скрытое наблюдение, люди меняютсмя каждые четыре часа. И на вокзале несколько наших сотрудников посматривают.

• Вот что, – сказал Синельников морща лоб, – проверьте ка вы чердаки и подвалы. В мое время насильники часто

заманивали жертвы и туда. Заодно БОМЖей подсобирете.

• Слушаюсь, господи генерал. Разрешите идти?

• Да, идите, господин майор. Как рана, беспокоит?

• Уже полегче. Разминаю, ка4к могу в спортзале.

• Я это к тому, Сан Саныч, что скоро соревнование краевые. А вы наш лучший боец, ас русбоя. Обидно будет, если не сможите выступать.

• Я постараюсь, господин генерал.

• Вот вот, постараться надо. Хотя я вам завидую. Можете есть все что угодно и никакой изжоги. Мне бы ваш желудок, поменялся бы с вами погонами.

Генерал улыбнулся собственной нехитрой шутке и помахал пухлой ладошкой – иди, мол. Майор вышел.

Уже больше часа Маша следила за Момотом и мальчиком, которого Олег Панфилдович увождил все дальше и дальше от гостиницы.

Они заходили в Детский мир, купили там какую-то безделушку, потом минут 20 сидели в кафе-мороженном. Маша совершенно щамерзла, ожидая их на улице.

Зайти в кафе она не рискнула, опасаясь быть узнанной.

Момот угостил пацана мороженным с ликером. Как он и ожидал, небольшой дозы ликера оказалось достаточно, чтоб

мальчик окончательно потерял чувство контроля. он безропотно шел с "крутым дядей" и Олегу Панфиловичу удалось привести его к заброшенному дому

и уговорить войти в подвал.

• Слушай, – сказал Момот ребенку, – давай исследуем этот подвал. Вдруг там что-нибудь интересное есть.

• Там темно, – капризно сказал мальчик.

• А у меня фонарик. Хочешь, ты сам будешь светить?

Они спустились по щербатой лестнице, свернули направо, в бетонный отсек с вывороченными дощатыми

дверьми пустых кладовок по краям. Майор вел мальчика в самую глубину, чтоб случайны вскрик не был услышан на улице.

Там, в тупике, Момот приспособил старый рванный матрас и хромоногую табуретку. По сравнению с улицей в подвале было довольно тепло.

• Ну,– сказал маньяк, торжествуя, – вот мы и пришли. Тебе говорили родители, что нельзя с незнакомыми дяденьками

ходить куда попало? Что, про маньяков всяких не читал, что ли!

Мальчик не подозревал плохого.

• Фильмы видел, – сказал он спокойно, посвечивая фонариком по сторонам, – по видику. Самый страшны – "Молчание ягнят". Там маньяк кожу снимал с женщин

и шил из нее себе одежду. ВА еще там людоед был, он потом из тюрьмы убежал...

Продолжить мальчик не успел.

• Ну ка раздевайся, живо! – заорал Момот.

• Зачем, – тихо сказал ребенок, не осознавая еще происходящего, но уже покрываясь мурашками

от подступающего ужаса. – Не надо, пожалуйста. Я понял, вы меня просто напугать хотите, понарошке.

Момот схватил ребенка за грудки и порвал молнию куртки. Под курткой была вязаная кофта и рубашка. Момот разорвал и их до пояса.

Он вырвал у мальчика фонарик и посветил ему в лицо, отмеьтил широко открытые глаза с закипающими слезинками, сморщенные губы – предвестники плача.

Перевел световой луч на обнаженное тело, провел рукой по тощей груди и прошипел:

• Попробуй только закричать, убью сразу.

Мальчик громко всхлипнул. Он еще не понимал, что жить ему осталось несколько минут. Момот помнет его тельце,

потрогает везде грубо и уверенно, а потом высвободит обрубок своего пениса и начнет душить, светя в лицо фонариком и

ожидая зверинного оргазма.

Калитин не стал дожидаться вечера. Он быстренько, ссылаясь на приказ генерала, организовал три группы курсантов милицейского училища,

провел инструктаж, полпросив обращать внимание не только на конкретных БИЧей и беспризорников, но и на интерьер чердаков и подвалов.

Если имеются "гнезда", где потенциальные ОМЖи могут спать, пометить и вернуться на точку ночью.

Подвал, облюбованный Момотом, был в схеме операции. До него очередь должна была дойти часам к десяти вечера. Сейчас же было 16-30,

просто темнело рано.

Маша не решилась войти в подвал. Ее хватило лишь на то, чтоб спуститься по лестнице и сунуть голову в сырую темноту подвальногго коридора.

Но слышала она все. И когда майор сказал "убью" Маша заорала первое, что пришло ей в голову:

• Бери его, поганца, милиция, эй, скорей, он убийца, его стрелять надо!!!

И бросилась вверх, а потом за дом, и спряталась за дерево.

Секунды спустя она услышала топот, но выглянуть из-за дерева сразу не решилась – выждала. Потом все же выглянула. Момот улепетывал

вдль по улице, не оглядываясь. Мальчик стоял неподалеку, стараясь запахнуть порванные одежды. Слезы и сопли текли не переставая, ребенок икал, не в силах подавит рыданья.

• Ну ты, плакса, – подошла к нему Маша, – кончай хныкать, все уже кончилось, теперь домой пойдем, в гостиницу.

Она достала платок и утерлда малышу лицо, взяла его крепко за руку и повела к автобусной остановке. Она спешила в гостинцу, потому что хотела связать с папой и все ему

рассказать. Она не сомневалась, что папа теперь уничтожит майора окончательно. Мысь о том, что можно обратиться в милицию,

не пришла ей в голову.

В милицию обратились родители мальчика. Спустя два часа после происшествия. Майора Калитина в управлении не было, дежурный связался с ним по радио, через 15 минут Александр Александрович подъехал к гостинице.

Маша в это время там ссо мной в шикарном баре гостиницы и рассказывало ему о случившемся.

• Ну и ну, – сказал я, засовывая в рот солидную порцию мороженного и запивая его баварским пивом, – кто бы мог подумать.