Текст книги "Тройная игра афериста (СИ)"

Автор книги: Владимир Круковер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

И тут до меня дошло, что передо мной никого нет. Вернее, есть оба эти мужика, но они лежат себе спокойненько у входа, две кучи человеческих тел – одна еще дергается, стонет, а вторая и вовсе неподвижна. Тут и наган, наконец, высвободился из брюк. Я подержал его в руке и сунул обратно. И вместо нагана взял в руку Машино худенькое плечо и сказал ей тихонько:

– Пойдем, дочка.

И мы пошли. Перешагнули через три тела, вышли в коридор, заполняющийся жильцами и гостиничными работниками, пошли себе спокойно, не привлекая к себе особого внимания.

На втором этаже нам навстречу попались двое амбалов гостиничной охраны. Они на нас ни малейшего внимания не обратили. Мы так и вышли из гудящей возбужденными голосами гостиницы, сели в какое-то такси – их у отелей в Москве всегда полно, и поехали к метро «Площадь Ильича». Несмотря на шок после всего происшедшего, я четко помнил, что там рядом останавливается электричка...

Эпилог

... Пахана встречали торжественно. Самолет из Красноярска приземлился в Симферополе в 17-30, но уже в 17-00 на правительственной стоянке запарковались 12 новеньких джипов (на черноморском побережье авторитеты предпочитали пользоваться вездеходами), из них высыпала толпа мордастых шестерок, организовав своеобразный почетный караул и оттеснив робких ментов, потом из каждой машины вышли воры в законе, одетые сообразно своим понятиям о моде, и начали не торопясь прогуливаться возле машин, разминать ноги.

Когда самолет заглушил турбины, шестерки развернули свой строй, переместившись к самолетному трапу. Пассажиры набивались в автобусы, удивленно косясь на шеренгу мордоворотов в шелковых теннисках, обнажавших фиолетовые на загорелой коже наколки. Пахан спустился по трапу одним из последних, он шел медленно, опираясь на изящную палочку с набалдашником в форме мертвой головы.

Авторитеты подошли к нему сразу, как только он ступил на бетонные плиты. Каждый приобнял вора, каждый сказал что-то доброе. Глава Ялты Рубен Ованесян по прозвищу Князь подошел последним. Он поцеловал друга в щеку, как это принято у южан, сказал, щедро взмахнув рукой:

– Отдыхай, дорогой, весь Крым в твоем распоряжении. Вон тот (он указал на сверкающий «Лендровер» последней модели) джип твой, люди – тоже.

В это время на поле аэродрома въехал еще одна машина. Это был длиннющий «Линкольн», машина для этих краев непривычная и нетипичная, но, что говорить, – роскошная. «Линкольн» остановился около джипов, оттуда выскочил охранник в зеленой форме спецназа, стал в расслабленной позе, не спуская, однако, рук с коротенького десантного автомата, потом из передней двери вышел человек в светлом костюме и открыл заднюю дверку шестидверной машины.

Авторитеты, шестерки – все смотрели на эту неизвестную машину, зачем-то появившуюся там, где даже менты боялись показать нос. Показалась нога в туфле из серой замши, безукоризненно отглаженная брючина. Наконец человек полностью проявился на жарком бетоне аэродрома. Седая шевелюра подчеркивала его сухое, тщательно выбритое, бесстрастное лицо. Он равномерным шагом направился к прибывшему пахану. Оказалось, что старый вор знает этого человека. Он сделал ему на встречу шаг, что подчеркивало несомненное уважение к Седому, чуть ли не признание его старшинства (этикет, протокол у воров старой заколки отработан до мелочей и неизменен), протянул руку, избегая объятья – это означало, что встреча официальная и никакой дружбы при всем уважении между вором и Серым Ангелом быть не может.

Пахан и Седой отошли от встречающих. Их разговор был краток, но, видимо, содержателен. Лишь на миг старый вор приподнял недоуменно брови. Потом его лицо приняло обычное выражение.

Они не пожали руки на прощание. Седой коротко кивнул, отходя, пахан мотнул головой и пошел к своим. После сырого климата Красноярского лагеря строгого режима вор спешил окунуться в парниковую сладость Черного моря. Информация Седого немного удивила его – меньше всего он склонен был воспринимать афериста Верта всерьез, он же прекрасно знал его по зоне, где был паханом. То новое, что ему сообщил Серый Ангел, не встревожило вора, но какие-то глубинные клетки мозга уже перерабатывали новое знание. Впрочем, сейчас он был настроен только на отдых.

Седой сел на мягкое сидение машины. «Линкольн» он заказывал очень редко, машина была слишком приметной и не совсем удобной на серпантине горных дорог из-за непомерной длины. Подключая к розыску Верта воров он ничем не рисковал, но все равно на душе после разговора с авторитетом остался неприятный осадок. Впрочем, Седой приехал в Крым расслабиться и не намерен был загружать усталый мозг неприятными мыслями.

Уехали воры, уехал Седой. Поле на миг опустело, но вскоре очередной самолет грузно приземлился на бетонные плиты. Это был рейс Москва – Симферополь, выполняемый коммерческой компанией «Loo», и самолет был не наш, привычный «ТУ», а американский «Боинг».

Пассажиров на этом рейсе было мало, но не из-за его дороговизны, а из-за того, что новые русские предпочитали отдыхать за границей. После перехода Крыма Украине знаменитый курорт потерял свой международный рейтинг. Кому хочется проводить отпуск там, где нет ни только элементарного сервиса, но и воды в водопроводных кранах, где каждый вечер отключают электроэнергию, где вечером улицы пустеют от страха перед бандитами, где вспыхивают эпидемии то чумы, то холеры и где цены за санаторные услуги превышают цены комфортабельных пансионатов Кипра, Баден Бадена или Золотых песков. Обычным же людям «Боинг» повышенной комфортности был не по карману. Пахан же прилетел на ТУ вовсе не из-за экономии, а потому, что спешил покинуть Красноярск.

Всего семь человек спустилось по трапу пузатого лайнера. Командир экипажа грустно посмотрел на это жалкое зрелище и подумал, что фирма скорей всего вынуждена будет отменить этот рейс, а ему придется снова переходить на внутренние Российские линии, где зарплата гораздо меньше. Среди великолепной семерки шел большеглазый мужчина средних лет, держа за руку тощенькую девочку-подростка. Перед автобусом мужчина остановился, взглянул на аэровокзал. Между туями и пирамидальными тополями ярко горело табло, показывающее температуру и время.

– Смотри, Маша, сказал мужчина, – двадцать семь градусов тепла, а почти не чувствуется. В Москве мы с тобой при такой температуре уже упарились бы.

Табло мигнуло, переключаясь на временной режим. 19-07, 01:08:1997 загорелись на нем цифры...

Часть вторая: БАРХАТНЫЙ СЕЗОН

...И где-то там, в бесконечности, смыкаются параллельные миры, а через две точки проходит бесконечное множество прямых, и спорное – бесспорно, а бесспорное – можно оспаривать, и человек мечется в поисках истины, не осознавая, что ищет собственное "Я"...

И ломиться человек в стены собственного сознания, бьется в сети, им же расставленные, хватает обстоятельства за глотку, задыхаясь от своей же хватки, кричит и не слышит собственного крика.

А параллельные смыкаются, кто-то спорит, а кто-то оспаривает, крик разрастается, рушится, обваливается и, вновь, возникает на уровне ультразвука...

Глава 1

Если доехать на метро до остановки «Печатники», пройти полквартала по улице Шоссейной, зайти в новенькую девятиэтажку, расположенную во дворе рядом с детским садиком, подняться на третий этаж, открыть дверь в квартиру номер девять и зайти в неё, то мы окажемся в гостях у Ивана Ивановича Иванова – одного из семи человек, которые фактически управляют Россией, как управляли СССР в недавнем прошлом.

Перестройка, политические и экономические перетрубации, правительственные и финансовые перевороты – все это жестко контролируется «великолепной семеркой», проходит с их подачи, под их негласным руководством. Марионетки, изредко возглавляющие разные отрасли государства, искренне считают, что добились высоких постов благодаря собственной энергии. Они верят в фантом свободной воли, не осознавая предопределенность каждого их поступка. Когда же эти марионетки и в самом деле пытаются поступать самостоятельно, они вылетают с государственной сцены, как ненужные более в спектакле матрешки. Благо дело, на их место в сундуке директоров этого театра полно других кукол.

Семь человек, умеющих анализировать и пролонгировать прошлое, настоящее и будущее державы, не стремяться к власти, ибо знают: видимая власть – мишура, суета, блеф. Но власть они имеют и несут её, как тяжелый груз. Они отвечают за страну не за страх, а за совесть. Не всегда их действия логичны, не всегда их поступки успешны. Они не имеют права на ошибки, но ошибаются. И их ошибки отзываются в стране большой кровью. Но, если бы не было их – страна давно впала бы в хаос.

Эти люди не засиживаются на своих постах до маразматической дряхлости. Каждый заблаговременно готовит себе смену. И, когда ученик заменяет своего учителя, он тоже становится Иваном Ивановичем Ивановым – одним из семи. Или Сергеем Сергеевичем Сергеевым. Или Петром Петровичем Петровым. Или Дмитрием Дмитриевичем Дмитриевым. Одним из семи.

...Иван Иванович Иванов, плотный, щекастый, губастый, невысокий мужичок неопределенного (от 30 до 50) возраста, одетый в простенький джинсовый костюм, подъехал к своему дому на улице Шоссейной, закрыл дверь потрепанного «фольсвагена», поднялся на лифте до третьего этажа, открыл дверь квартиры N 9, вошел в просторную прихожую и ласково потрепал по холке встречающего его пса – бордосского дога песочного окраса.

– Здравствуй, Ардон, – сказал Иван Иванович, снимая кроссовки и засовывая ноги в просторные домашние тапочки, – здравствуй, родной. Что, соскучился?

Пес слегка приподнял голову и лизнул хозяина в подбородок. Для этого ему не пришлось вставать на задние лапы. Дог в холке достигал 1м08см, а длинная шея добавляла к этому росту достаточно, чтоб лизать невысокого хозяина в лицо без напряжения.

– Ну что, Ардоша, жрать я хочу, как собака. Давай-ка что-нибудь сготовим. Ну, хотя бы яичницу по-турецки.

Иван Иванович прошел на кухню, сверкающую никелем современного кухонного оборудования, достал из трехкамерного холодильника сочные помидоры, яйца с коричневой скорлупой, красный сладкий лук (этот лук ему специально привозили из Крыма), длинную бутылочку со специями и фляжку настоящего кукурузного масла. Сковородка уже раскалилась и Иван Иванович налил на нее масло, которое активно зашипело и очень острым японским ножом лазерной заточки быстро нашинковал лук и помидоры ровнми кружочками. Помидоры он слегка присыпал сухарями, выложил их в кипящее золотистое масло, подождал четыре минуты, перевернул, посыпал луком и специями, разбил сверху четыре яйца, накрыл сковороду крышкой и выключил газ.

Пока яишня доходила, Иван Иванович вынул из хлебницы небольшую булочку ржаного хлеба с отрубями, достал из холодильника масленку с настоящим колобковым маслом, банку иранских маленьких огурчиков, засоленных без консерванта вместе с чесноком и желтым перцем. Закрыв холодильник, Иван Иванович взглянул было в сторону кухонного бара. Да, рюмочка золотой текилы к такой закуске пришлась бы кстати. Но Иван Иванович передумал. Он выставил сковороду на подставку, снял с неё крышку, прищелкнул языком и принялся за дело, шустро орудуя серебрянной вилкой.

Дог сидел рядом со столом, смотрел на трапезу равнодушно. Пес был сыт, а попрошайничать или кусочничать вообще не был приучен.

Мелодичный звонок на секунду отвлек Ивана Ивановича от трапезы. Он, не вставая из-за стола, протянул руку к домофону. На экранчике возникла лестничная площадка. Смуглый моложавый мужчина, проявившийся перед дверью, был знаком – это был один из трех учеников Ивана Ивановича, один из тех, кто со временем заменит его на посту руководителя страны. Иван Иванович нажал кнопку электромагнитного замка, входная дверь отворилась, смуглый гость вошел в прихожую.

Он был в гостях у своего учителя третий раз, поэтому сразу прошел на кухню.

– Здравствуйте, Иван Иванович.

– Здравствуй Ваня.

Всех троих учеников Ивана Ивановича звали Иванами. Пока неизвестно, кто из них сменит учителя. Но и оставшиеся не останутся вне дел – они станут заместителями наиболее способного. Ученики отбирались из числа сирот после тщательного физилогического и психологического отбора. После этого ребята проходили специальное обучение в специальной школе. Известным университетам, колледжам было далеко до этой маленькой спецшколы, где преподавали лучшие педагоги земного шара. Учились там не только потенциальные сменщики стареющих членов семерки; там готовили и рядовых сотрудников аналитического, исполнительного, административного и оперативного аппаратов истинного правительства.

– Что нового, Иван?

Хозяин аккуратно собрал корочкой хлеба остатки яичницы, смачно прожевал, сглотнул, вытер губы салфеткой. Из автоматического чайника налил в кружку тонкого фарфора коричневый чай, добавил ломтик лимона, от сока которого жидкость сразу обесцветилась. Сделал глоток и, забрав кружку с собой, пригласил ученика в комнаты.

Дог, пропустивший гостя в кухню и оставшийся около входной двери, пошел следом. Он стоял у входа в залу, внимательно наблюдая за визитером. Внешняя расслабленность не скрывала мгновенной готовности мощного пса; под его отвислой кожей волнообразно двигались мышцы, собака была предельно мобилизованна к броску.

Зал, объединяющий две бывшие раздельные комнаты, был обставлен без роскоши, с утонченным вкусом. Вторая комната с застекленной лоджией напоминала райский сад, сквозь ветви которого просматривалась кровать. Иван Иванович любил спать среди зелени. В зале же два больших аквариума условно отделяли угол, который был рабочим кабинетом хозяина. Три монитора, два пульта управления и выдвижная крышка стола – кабинет был оборудован наисовременнейшей техникой.

– Я занимался Серыми Ангелами, учитель.

Серые Ангелы были нужны для стабильности. Они составляли, сами того не понимая, своеобразную амортизационную прослойку между официальным правительством и правительством теневым, криминальным, не давая ни тем, ни другим опередить друг друга в борьбе за экономическую власть.

– Меня смутило поведение одного из их руководителей – Седого. Он последнее время проявляет соверщенно непонятный интерес к заурядному беглому зэку, некому Верту, аферисту.

Иван Иванович отхлебнул из чашки. Он удобно сидел на полукресле и внешне не совсем внимательно слушал Ивана. На мгновение Иван Иванович перевел взгляд на дога:

– Хорошо, Адон. Спокойно. Ты рассказывай, рассказывай. Что за Верт?

Иван покосился на собаку. Дог, услышав расслабляющую команду, лег у двери и прекратил игру мускулов под отвисающими складками песочной шкуры. Но взгляд его ни на мгновение не упускал из виду чужого человека. Пес был отдрессирован по эсэсовской методике, он знал три основные вводные команды: чужой, спокойно, свой, и все остальное его поведение вытекало из них. По команде «чужой» человек не мог сделат ни одного подозрительного движения, даже засунуть руку в карман или резко двинуться, по команде «спокойно» человек мог делать все что угодно, за исключением попытки напасть на хозяина или вынести из дома хотя бы спичку, по команде «свой» человек мог приходить в дом даже в отсутствии хозяина и делать, что хочет. Естественно, что ни одна из трех вводных команд не допускала для человека возможности контакта с собакой. Никто, кроме хозяина, не имел права не то, чтоб кормить или гладить пса, но

даже обращаться к нему фамильярно.

Не то, чтоб Ивану Ивановичу требовалась охрана собаки. Просто кинология была одним из его увлечений. В случае же опасности он мог обойтись и без дога – его квартира, его одежда были оборудованы незаметными охранными приспособлениями, новейшими технологическими разработками военных лабораторий, которые не были пока доступны даже сотрудникам внешней разведки.

Иван не был допущен пока ко всем секретам секретного правительства. Но знал уже многое. И все-таки собака вызывала у него чувство некоторого дискомфорта. А ведь его самообладанию завидовали товарищи по спецшколе. Иван напрягся, выгоняя легкий страх, промедитировал, расслабился и продолжил:

– Он уголовник, человек не ординарный, но и не то, чтоб какой-то супер. Аферист психологического плана. Не глуп. Оригинален. Презирает воров, хотя и не бунтует против них. Пользуется среди криминала авторитетом. Последняя кличка Мертвый Зверь. Вот, у меня газета с фельетоном об одной его старой афере. Она лучше всего характеризует его почерк психологического мошенника.

Ваня протянул учителю пожелтевшую вырезку. Называлась заметка «Плоды доверия».

"В шикарную гостиницу в южном городе Тбилиси вошел представительный гражданин, – писал досужий корреспондент. – Он уверенно подошел к окошку администратора и представился сотрудником КГБ из Москвы. «Номер люкс и не беспокоить», – сказал он повелительно.

Важного гостя проводили в пятикомнатный номер, обставленный с восточной пышностью. Оставшись один, таинственный КГБэшник открыл чемоданчик, содержащий всего лишь единственную вещь – дорогой ха лат с позолоченными застежками. Это было единственное имущество некоего Верта, недавно освободившегося из колонии строгого режима.

Накинув халат, он принялся за работу: тщательно изучил телефонный справочник. Интересовала его глава, где были перечислены автобазы. Выбрав ту, которая по его разумению находилась на окраине города, он набрал номер и сказал: «Примите телефонограмму. После прочтения уничтожить. 12 июня в 10.00 прибыть в гостиницу „Тбилиси“ в номер 302. С собой иметь документы, удостоверяющие личность, и список автоединиц гаража. Майор КГБ Русанов».

«Никому о содержании телефонограммы не рассказывать», – предупредил он секретаря, после чего сделал второй звонок в ресторан.

Вкусно пообедав, аферист направился на знаменитый Тбилисский рынок. Там он выбрал участок, облюбованный автомобилистами, и через некоторое время познакомился с руководителем одного из колхозов, очень желающего приобрести автомашину «Волга».

«Могу предложить новую, – сказал – аферист, но машина казенная. Деньги перечислите на автобазу».

Какой разговор, дорогой, – обрадовался колхозник. – Кто говорит о деньгах? Сколько попросишь – столько перечислю!".

«Аванс придется дать наличными, – сурово сказал „КГБэшник“. – Сам понимаешь, я не один на автобазе».

«Какой разговор, – темпераментно взмахнул руками грузин. – Кто говорит о деньгах? Пять тысяч хватит?».

«Десять!».

«Слушай, дорогой! Совесть есть, да? Даю семь?»

«Ладно. Завтра в это же время подъеду на машине. Все документы будут готовы. Рассчитаемся и заби рай. Остальные деньги перечислишь в автоколонну, госцена – четырнадцать тысяч».

Явившийся на другой день начальник автохозяйства поинтересовался у администратора личностью обитателя 302 номера.

«Грозен», – сказал администратор.

Начальник робко постучал в дверь. «Войдите», приглушенно раздалось из номера. Войдя, начальник увидел спину, прикрытую шикарным халатом.

«С автобазы?» – спросили его, не оборачиваясь.

«Так точно!»

«Посиди пока...» Начальник робко присел на краешек кресла, с почтением оглядывая шикарное убранство холла.

Минут через пять «комитетчик» наконец-то– удостоил начальника автобазы хмурым взглядом, а затем в приказном тоне произнес:

«Подготовишь новую „Волry“, полный бак, полную канистру в багажник, заполнишь путевой лист без указания маршрута, фамилию водителя. В „бардачок“ – технические документы на автомобиль. К девяти утра завтра подашь машину к парадному подъезду гостиницы и оставишь ее с ключами зажигания... А сейчас распишись вот здесь об ответственности за разглашение доверенной тебе государственной тайны...»

Трепеща от волнения, начальник подписал какую-то бумагу и снова отбыл в расположение вверенной ему автобазы. А утром новая легковушка затормозила перед входом в гостиницу. Ее подогнал сам начальник автобазы и незамедлительно доложил об этом грозному «майору-чекисту».

Дальше все пошло довольно просто. Получив за мащину деньги, аферист пару дней погулял в своем шикарном номере, а потом исчез в неизвестном направлении, не рассчитавшись, естественно, с администрацией гостиницы не только за проживание в люксе, но и за еду, поставляемую из ресторана тоже в кредит. Кроме того, он прихватил с собой «на память» портативный телевизор «Шилялис», установленный в спальной комнате «люкса»...

Затем корреспондент пространно рассуждал на тему о ротозействе и призывал читателей самим сделать выводы из всего сказанного.

– Что ж, – сказал Иван Иванович, улыбаясь, – приятный парень этот Верт. Где он сейчас, что еще по нему у тебя есть?

– Да вот, целая папка. Очень дерзкий побег из зоны в Красноярском крае, потом, когда люди Седого попытались его задержать, он натравил на них каким-то непонятным образом слона, уничтожил троих. Ограбил в Красноярске «Дом фермера». Приехал в Москву. Жил в квартире геолога в должности няни – ухаживал за девочкой-подростком. Когда люди Седого его вычислили, опять сбежал, оставив после себя труп прокурора. Прятался на земельном участке кооператоров – служил у них сторожем. Опять его нашли бойцы Седого. Четыре трупа. И последнее, они попытались приманить его на ту девочку, за которой он присматривал. Отбил девочку, оперативник Седого и еще два человека, пытались его задержать, покалечены, лежат в больнице. Сам он исчез.

– Любопытно, пробормотал Иван Иванович, пролистывая документы, – а что, он и раньше был таким боевым?

– В том то и дело, что нет. Его грозная кличка возникла, как полушуточная. Он натренировался не выражать лицом никакой мимики, как индеец. И за всю свою жизнь никогда не проявлял агрессивности. Ну разве в разборках, при защите своих интересов. Не атлет. Не хулиган. Ни одного уголовного преступления с применением силы до сих пор не совершал. Обычные аферы психологического плана.

– Странно, – сказал Иван Иванович, продолжая пролистывать бумаги в папке. Вдруг его лицо закаменело.

– Это его фотография?

– Да, но старая. Сделана три года назад.

– Ясненько. Брось все дела. Возьми столько людей, сколько понадобится. Все инфраструктуры в твоем распоряжении. Этот Верт мне нужен. Живым. И максимально быстро.

– Слушаюсь, – вытянулся ученик. На его лице было отчетливо написано недоумение. Разрешите выполнять?

– Действуй.

Щелкнул электрический замок входной двери. Иван Иванович механически глотнул из чашки остывший чай, поморщился, включил компьютер и по специальной линии, блокированной от подслушивания, связался с Сергеем Сергеевичем Сергеевым. Увидев на экране его лицо, он молча поднес к видиокамере фотографию. Глаза Сергей Сергеевича расширились.

– Ну, вполне заменяет глоток текилы? – ехидно спросил Иван Иванович.

– Откуда у тебя это? И кто это?

– Это козырная карта Седого. Серые Ангелы нас вычислили и пытаются внедриться. А ты еще говорил, что не веришь в чудеса. Это не твой брат, надеюсь?

– Ты же знаешь, что у меня нет братьев.

– Выходит, что теперь есть. И зовут его Верт. Аферист по прозвищу Мертвый Зверь.

– Ты все сделал?

– Мог бы не спрашивать. Активизировал все линии. Думаю, в ближайшее время парень будет у нас. Включи там у себя запись, я сброшу тебе документы.

Иван Иванович быстро пролистал перед фиксирующим глазком камеры документы из папки.

– Кстати, Сергей. Надо усилить контроль за Серыми Ангелами. Хотя, думается мне, что Толстый своей инициативой с коллегами не делится. Если все подтвердится, надо его убрать руками его же партнеров. Займешься?

– Вот уж не кстати. Я третий день занят нефтью. Если мы не сохраним стабильность цен на международном рынке, России придется туго. Ладно, поручу ученику. Парень бойкий. Твой не знает причин интереса к этому аферисту?

– Нет. Рано ему еще.

– Да, стареем мы, Ваня, еще лет пять и пора на покой. Хорошо, хоть, смена достойная. Нас учили хуже.

– Еще бы. Нынешняя школа – наша гордость. Как хотелось бы дожить до того дня, когда все дети будут учиться в подобных школах!

– Не впадай в идеализм, Иван. Город Солнца построить можно, но смысла в этом нет. Эволюция не может развиваться в геометрической прогрессии. Только в арифметической. Сейчас нас семеро, а лет через сто таких как мы будет семьсот тысяч. И это не так уж мало.

– Ладно тебе, философ. Давай, когда это катавасия закончится, смотаемся на Подкаменную Тунгуску порыбачить.

– Почему нет. С удовольствием. Осень в этом году в Сибири отличная, сухая.

– Ну, всего. Отключаюсь. Будут новости, сбрасывай мне на комп.

Глава 2

– Маша, имей совесть! Мало того, что ты свалила на меня все кухонные дела, так теперь ты еще из меня пытаешься сделать личного собаковода.

– Ну что, тебе трудно выгулять Джину, что ли?

– Мне не трудно. Это дело принципа. Кто клялся, что будет ухаживать за собакой?

Джина внимательно наблюдала за нашим спором, наклоняя ушастую головку то вправо, то влево.

...Когда мы с Машей сошли с самолета в Симферополе нас окружила толпа таксистов. За какие-то 10-15 долларов они обещали отвести нас хоть на край света. На краю света нам делать было нечего, наш маршрут лежал в Ялту. Тут то и подошла к нам старушка с щенком длинношерстной таксы. Очаровательное создание с огромными шелковистыми ушами и длинной мордочкой смотрело на нас человеческими золотистыми глазами. Старушка спустила щенка на асфальт и собачка смешно заковыляла к нам. Коротеньких кривых ножек почти не было видно. Мое сердце дрогнуло, а Маша – та вообще не стала долго рассуждать: схватила псинку в охапку и гордо пошла к машине. Её неприклонная спина выражала готовность бороться за собаку до последнего.

– Сколько? – спросил я больше для проформы.

Цена оказалась смехотворной – 10 российских тысяч или три гривны (Украина уже ввела новые деньги, сменившие задрипанные купоны). Я вручил бабусе пять долларов и, не слушая благодарности, залез в опель, отметив про себя, что у Машки – барские замашки. Эту фразу я Маше тот час и высказал, за что получил тумак в бок. Я охотно ойкнул:

– Мария, ой, больно же, как мы назовем это длинноносое чудо?

– Ну, если ты – джин, то она – Джина.

– Почему это я джин?

– Ну, ты же, как джин, появляешься в трудные моменты и всегда меня спасаешь.

– Спасибо, – сказал я с достоинством. – Ты мне льстишь.

– Мы едем или как? – обратил на себя внимания шофер. Толстущий хохол напоминал Тарса Бульбу. Водитель, как вскоре выяснилось, он был отменный.

– Или как, – сказал я ехидно. – Давай, погоняй. В Ялту.

– Будете там отдыхать? Могу порекомендовать отличную квартиру в пяти шагах от моря.

– Спасибо, мы сами соорентируемся.

Но, толкнувшись в пару гостиниц, понаблюдав за черножопыми, которые, похоже, являлись их полновластными жильцами и хозяевами, мы все же обратились к Тарасу Бульбе. Его «опель» мирно ждал на стоянке у набережной, а толстое лицо при виде нас выразило гамму доброжелательности:

– Я же знал, что вы вернетесь. В гостиницах нынче ловить нечего. Никакого комфорта, даже воды холодной нет, а цены... ну вы сами видели, какие там цены. Да и опасно, эти кавказцы там полновластные беспредельщики.

Толстяк отвез нас к своей знакомой, хозяйке маленького домика недалеко от речного вокзала. Она намеревалась сдать только часть дома за сто долларов в месяц, но услышав, что я готов заплатить больше, охотно согласилась перебраться до нашего отъезда к сестре, а домик сдала нам полностью, разрешив пользоваться фруктами сада и огородными яствами. Это обошлось мне всего в 150 баксов – баснословно дешево по сравнению с доперестроечными временами.

Я любил Крым, часто бывал тут после удачных махинаций. Маша тоже была в Ялте два раза: с отцом – зимой и с мамашей – летом. Мы приехали в чудесное время – сезон, который зовут бархатным, только начинался и протянется два месяца. Уютно устроившись мы выходили из дома только на рынок и пляж. Джина быстро освоилась и доставляла нам много радости. Она, как все таксы, оказалась ужасно настырной, смелой до безумия, хитрой и ласковой. Но Маша совсем разленилась, а отпускать псинку гулять одну мы боялись из-за машин, пролетавших по окружной трассе недалеко от дома. Джина с её любопытствовм и независимостью вполне могла удрать со двора и выйти на шоссе...

Я отошел от плиты, где варился настоящий украинский борщ с двумя мозговыми косточкам, вытер руки, сунул в карман шорт сигареты и прищелкнул языком, подзывая собаку. Впрочем, это было совершенно ни к чему, так как она все прекрасно поняла и уже сидела столбиком, ожидая надевания ошейника. Мы прошли дворик и направились в противоположную от шоссе сторону, где раскинулся огромный парк. Прохожие оборачивались в нашу сторону, очень уж потешно выглядела Джинка, бегущая за моими ногами, как привязанная. Она очень боялась потеряться, а ног из-за длинной шерсти вообще видно не было. Казалось, что она катится на колесиках. Один мальчик даже спросил: «А как она ходит?»

В парке было пустынно. Как и во всей Ялте. Голодная Украина не могла содержать бывшую «всесоюзную здравницу» на должном уровне. Санатории разваливались, цены в еще действующих отелях отпугивали даже иностранцев, частные магазинчики имели очень небольшой выбор товаров, а продукты на рынке стоили даже по ценам нищей России копейки.

По вечерам Ялта будто вымирала. Немногочисленные отдыхающие не высовывали на улицу нос, а местные жители сидели по домам за семью замками. Вечерняя Ялта была вотчиной уголовников. Контролировали её по всей видимости армяне, хотя полной ясности у меня по этому поводу еще не было. Я полностью отошел от дел, наслаждался псевдосемейным отдыхом и на все забил. Утром, по дороге к пляжу мы часто видели взорванные машины, покалеченные дома – разборки между разными группировками не прекращались.

Еще вчера нас разбудила автоматная стрельба и взрывы. Утром выяснилось, что обстреляна больница МВД и взорваны все машины, находившиеся около больницы. Поговаривали, что таким образом бандиты отмечали встречу какого-то авторитетного вора. Но меня весь этот беспредел не волновал. Деньги у нас пока еще были, жизнь тут не дорогая, а море – оно всегда море. Да и фрукты в саду нашей хозяйки были отменные.

Авторитет же наверняка отдыхал тут после зоны. Еще две недели назад, в день приезда, я сунулся в лучшую гостиницу Ялты «Жемчужина Крыма». Меня вовсе не интересовала эта «Жемчужина», в которой самый дешевый номер стоил дороже, чем люкс в пятизвездночном отеле на Канарах. (Справедливости ради, должен заметить, что на Канарских островах я не был, но в ценах примерно ориентировался по рекламным проспектам и детективам Чейза). В этой гостиницы по рассказам аборигенов была прекрасная сауна с бассейном, а я скучал по нормальной бане. Тем более, что, если холодную воду в Крыму давали два часа утром и два – вечером, то о такой роскоши, как вода горячая, местное население давно забыло.