Текст книги "Дневник научного работника (СИ)"

Автор книги: Владимир Буньков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 73 (всего у книги 96 страниц)

1992

1 января 1992 года, среда.

В Новогоднюю ночь все дети разошлись по своим новогодним компаниям. Так что Новый год мы встречали втроём: я, Ира и наша 4-месячная внучка Женя. По телевидению вместо традиционного приветствия генсека КПСС, речь произносил Михаил Задорнов. Потом он ходил на руках по сцене и делал шпагат.

Сегодня проснувшись, я думал: если ЦАГИ обанкротится, то в Жуковском уже нечего будет делать. Электростанция остановится и в 40-градусный мороз город погибнет за 10 дней.

Можно будет менять многие мои вещи за еду, но далеко добираться до продовольственных районов, да и кому будут нужны мои усилители и видеокассеты! А цены уже выросли до гигантских размеров. Позавтракать (в Львове, куда ездили Гера с Аней) 25 руб. Телевизоры по 120 тыс руб. Видеомагнитофоны 60 тыс руб.

А может 1992-й год будет не хуже 1991-го? Ведь 1991-й год был не таким уж плохим!

Январь 1992 года. Расчёт координатника.

Четыре года я вёл синхронный дневник, записывая ежедневно по 43 строчки. На пятый год я понял, что такая монотонность утомительна для читателя и решил перейти на свободное описание. Я поделился этим решением со своим лучшим другом Владимиром Антоновичем Широкопоясом, но он неожиданно для меня выразил своё несогласие: «Напрасно ты так решил! Писателя из тебя всё равно не получится, но твоя многолетняя хроника имеет исключительную ценность. Прежде всего, это документ. Ведь ты же давал мне читать твои дневники. Там описаны наши повседневные дела, о которых трудно будет судить через многие годы, потому что они не попадут ни в книги, ни в картины, ни тем более в газеты. Мелочи жизни вообще исчезнут из памяти навсегда. А в твоих дневниках они останутся, потому что ты их описываешь по горячим следам».

И я согласился с ним. Конечно, очерки ни к чему, но и описывать каждый день тоже нет смысла, т.к. некоторые дни похожи друг на друга как две капли воды. Теперь понятно, почему в опубликованных дневниках даты идут не подряд: просто неинтересные дни выброшены.

Только что я упомянул Широкопояса. Он зашёл ко мне в гости 20 марта после работы вернуть книгу о ремонте магнитофона «Электроника ТА-003». В прежние годы мы общались на почве общих интересов в фотографии, магнитофонных записей, книг. Но вот в стране наступил кризис, и наши интересы сузились до продовольственных проблем. Я вспомнил, что осенью, когда я нечаянно попал в водоворот инфляции, выбрав неудачное время для замены моей аппаратуры на японский ВМ, тогда я предлагал ему купить у меня CDP «Эстония», – я же знал, что он искал его. Но он тогда ответил, что теперь не до этого: надо запасать продовольствие.

И вот прошло полгода, и я вспомнил об этом и спросил, где он доставал консервы, кажется и мне пора запасаться тушёнкой. Он подробно рассказал, и нарисовал план, как ехать. Он уже накупил 36 банок тушёнки (китайской) по 40 руб, – получается сравнительно дёшево: по 73 руб за кг. Надо сойти у станции метро «Волгоградский проспект» и проехать 5 остановок на 186-м автобусе и там недалеко от Южного порта на Кожуховской улице несколько магазинов, редко посещаемых основной массой москвичей. Кроме того, он сам туда собирается в среду, и может захватить меня на своём автомобиле.

Но мы с Ириной решили не ждать среды, и в понедельник она отправилась туда самостоятельно. Вообще в деле доставания продуктов Ира достигла больших успехов. Например, она умудрялась покупать молоко в Раменском, где оно всегда было дешевле, чем в Жуковком. При этом она вместо паспорта с Раменской пропиской подсовывала какой-то документ покойной бабушки. В магазинах, указанных Широкопоясом, и в самом деле продавалась китайская тушёнка по 40 руб банка, но… по спискам ветеранов войны. Но всё же кое-что она там купила, в том числе 250 г масла по низкой цене 50 руб (а вообще оно по 150 руб) в комплекте заказа.

А теперь о ценах. На страницах прошлогоднего дневника я не раз удивлялся и возмущался скачком цен. Помню, как я расстроился, когда цена лазерных дисков поднялась с 20 руб до 42 руб. А теперь они по 380 руб, и я уже не удивляюсь, – я просто смотрю на них равнодушно. Тех 65 дисков, которые я купил в прежние годы, мне вполне хватит. Фантастически поднялись цены на инструменты. Так, дрель вместо 36 руб, стоит теперь 3120. Коловорот вместо 4 руб стоит 304 руб. Я с юности чувствовал, что инструменты у нас продаются по баснословно низким ценам. Покупаешь какие-нибудь плоскогубцы за 2 руб, и можешь пользоваться ими 100 лет! Недаром я не упускал ни одного случая, чтобы не купить какой-нибудь новый инструмент. И теперь у меня 7 разных дрелей (было 8, но я недавно одну дрель подарил Гере). Некоторые инструменты я покупал во множестве и дарил друзьям. Помню, однажды подарил 3-рублёвый алмазный стеклорез Назаренке, а он, не умея им пользоваться, подумал, что я ему всучил бракованный, и тогда я взял кусок стекла и на его глазах ловко нарезал узких полосок.

Я, как и многие, не подозревал, что после многих десятилетий ровных и неизменных цен на нашу страну обрушится шквал катастрофической инфляции, но чутьё всегда мне подсказывало, на что надо тратить деньги. И теперь у меня есть всё! Одних телевизоров у меня 4. Один ТВ стоит в гостиной для семьи. Два стоят в подвале, и я привык смотреть сразу оба. И ещё один ТВ гостит 2-й месяц у соседки Каринэ, – его взял у меня напрокат её племянник Рубен. Это «Славутич», который я переделал на видео, и сдаю напрокат за 10 руб в сутки. За месяц – 300.

Это заметный добавок к зарплате, которая в течение 20 лет была постоянно 500 руб в месяц, а вот уже два месяца: январь, февраль, – стала 1400. Но поскольку с 1 марта я ушёл в отпуск, а по существовавшим всегда правилам отпускное пособие назначается по среднемесячной зарплате за предыдущий год, то получилось всего 800. Но мне обязательно надо было уйти в отпуск, чтобы избежать чествования в честь 60-летия, – не люблю.

Второй год я ошибаюсь в способе ведения дневника. Год назад я вообще решил прекратить это дело, но спохватился через неделю после Нового года. В этом году я наметил записывать отдельные события, и не каждый день, а иногда. И опять я ошибся. Уже прошёл квартал, а я всё откладывал, надеясь на свою память. Но вот я сел за дневник, а события уже поблекли, и невозможно всё вспомнить.

В школьные годы нас учили на уроках литературы: сочинения надо начинать с плана. План у меня есть, но не на бумаге, а в уме. И это снова ошибка: хотя бы план следовало где-то фиксировать. И в результате от моего плана осталось только два пункта: 1) Описать наши новые расчётные исследования. 2) Как я стал коммерсантом.

Итак, о нашей так называемой научной работе в ЦАГИ. От неё ничего не осталось. Все исследования перешли на коммерческую основу.

После Нового года первую неделю я расслаблялся, потому что было много утомительной работы с октября по декабрь. Я даже надеялся отдыхать весь январь, но… Примерно 7 янв Буданцева (она у нас ведущая по самолётам фирмы Сухого) сообщила пренеприятную вещь: одна из договорных работ, а именно, расчёт самолёта 10В, якобы перенесённая с декабря на январь, на самом деле должна была закончиться в декабре. Никаких отсрочек быть не может, т.к. Соболев уже давно, ещё летом прошлого года, все деньги по этой работе уже истратил, а, кроме того, Белянин (заказчик) обещал послать в ЦАГИ письмо об отсрочке, но на самом деле забыл об этом.

«Поэтому, – сказала Ольга Васильевна, – выход только один: срочно сделать эту работу, оформить отчёт и подписать его декабрём».

Получив от меня заверение, что я всё это сделаю за неделю, она успокоилась. Я и в самом деле за неделю всё сделал. Отчёт, как обычно, я напечатал дома. На подпись к Стучалкину, как всегда, она носит сама, – они на короткой ноге. А что касается подписи военпреда С.В. Фёдорова, то он в последнее время стал очень покладистым, т.к. его отправляют на пенсию, и ему всё теперь «до лампочки». Так что получить от него подпись не составляло труда, и вообще он уже не придирается к нашей готовой продукции. В те же дни мне приходилось ходить к нему визировать суммы, которые мы предъявляем к оплате заводом Сухого и Микояна. Конечно, сразу заметно, как изменился Серёга. Раньше бывало, он ершился и сыпал издевательскими, точнее ироническими, остротами, а теперь он спокойно всё подписывает и объясняет. Там, кстати была одна тонкость с заводом Микояна: договор был заключён давно на много лет, и на каждый год предусмотрена оплата в расчёте на зарплату 3140 руб в год. В те годы это была зарплата всего сектора на два месяца, но теперь этого хватит только на одного человека. Серёга объяснил, что мы должны по-прежнему писать старую цифру 3.14 тыс, т.к. коэффициент на завод ещё не спустили. Ожидается двойка.

Причём тут двойка? Ведь цены выросли в десятки раз! В общем, шквальное ограбление народа в 1992г всем хорошо известно. Гиперинфляция при сохранении размера пенсии 342 р меня испугала, и я решил выждать. Для начала я взял отпуск на полтора месяца (и ещё полтора осталось в запасе). Теперь стало ясно каждому, что прожить на наш скудный оклад трудно, и надежда только на дополнительные заработки. И они, эти заработки сами просятся к нам в руки. Уже с Нового года поступило несколько заказов: 1) Исследования по аэроупругости для трубы Т-128. Гонорар 6000 р на двоих. 2) Расчёт на флаттер самолёта Су-29Т – 6000 р на четверых. 3) Расчёт с-та МАИ – 4000 руб. 4) Предвидятся ещё кое-какие заказы.

Все такие заказы оформляются по трудовому соглашению с обязательством проделать работу в нерабочее время. Аренда вычислительной машины и всего прочего оговаривается в договоре. Договоры оформляются через НТЦ (Научно-технические Центры), а начальство требует, чтобы это шло через наш НТЦ (от нашего НИО), где председателем Лёня Лущин. И тогда прибыли будут оседать в нашем НИО, – они будут вложены на развитие производства. Конечно, никто не старается выполнять такие работы в нерабочее время. Как говорит мой друг, никто не согласится работать просто за оклад: «За оклад я согласен только давать указания, а работают пусть другие!»

Теперь опишу подробно. Начну с заказа для трубы Т-128.

В ЦАГИ есть одна талантливая женщина доктор технических наук Вера Нейланд. Я часто слышу рассказы о ней от Светы, с которой они вместе учились в МФТИ. В одной из заграничных поездок Вера договорилась с западными учёными о проведении испытаний для них в нашей лучшей трубе Т-128. В своё время эта Вера усовершенствовала трубу Т-128, исследовав, как улучшается поток, благодаря перфорации стенок рабочей части трубы.

Если труба окажется хорошей, то с Запада пойдут обильные заказы на испытания в ней, и тогда ЦАГИ начнёт процветать. Для проверки трубы американская фирма Boeing заказала продувку своей эталонной модели крыла. По результатам они будут судить о качестве трубы. А пока идёт подготовка к испытаниям. Во избежание аварии ещё до Нового года нам было поручено рассчитать эту модель на флаттер, – я об этом уже писал. А пока американцы предъявили дополнительные требования: дать сведения о равномерности потока в рабочей части.

Для измерения параметров потока в рабочем поле трубы ещё в 1977г был спроектирован и изготовлен координатник, это такая гребёнка с трубками Пито, закреплённая на 3-метровой штанге. Этот координатник был сделан чрезвычайно сложно, но без анализа динамической устойчивости. Поэтому он не был застрахован ни от флаттера, ни от других неприятных явлений аэроупругости. Неудивительно, что когда он впервые был задействован (это было несколько лет назад), его просто загнуло потоком и прижало гребёнкой к стенке трубы. С тех пор его усилили, но напуганные случившейся дивергенцией, обратились за помощью в наше НИО-19. За дивергенцию у нас отвечает Гена Амирьянц. Он, будучи весьма деловым человеком, организовал работу по исследованию явлений аэроупругости координатника на широкую ногу. Во временном трудовом коллективе (ВТК) по договору с А/О «Авиатест», директором которого является Вера Нейланд, и с которой мы формально связаны как с заказчиком, было привлечено 15 человек.

Для расчёта координатника на флаттер Гена пригласил меня и любого помощника по моему указанию, обещая уплатить за эту работу по 3000 руб. Деньги за работу фирма Boeing перечислила немалые.

Когда началась эта работа, я взял в помощники Рыбакова. Это было в средине января. В те дни Набиуллин лежал больной дома с приступом радикулита. Я ему позвонил домой и посочувствовал, что ему не повезло участвовать в таком хлебном деле. Однако я его немного ободрил, обещая отдать на двоих со Светой самолёт МАИ-92.

Но и Рыбакову не повезло. Сначала целую неделю с 20 по 24 января мы с ним горячо взялись за расчёт координатника. Мы ходили в Т-128 и ознакомились с координатником в натуре, взвешивали отдельные трубки Пито (они называются датчиками) и снимали все размеры. Я сочинил математическую модель координатника, а Рыбаков ввёл её в машину Лабтам. Поскольку в январе и феврале наш Лабтам был в аварийном состоянии, то мы ходили на ЭВМ в основном здании. Однако на этом участие Рыбакова закончилось.

Отчётливо помню, как в пятницу 24 января в обеденный перерыв, когда в шахматном клубе было обычное шумное оживление, подошёл Минаев и, отозвав Рыбакова в сторону, стал о чём-то его просить. Мне нет нужды слушать беседу: я вижу по выражению лиц, что Минаев просит, а Рыбаков озабочен. После обеда они исчезли.

А в понедельник утром вышел на работу Набиуллин и сообщил, что он навестил Рыбакова в больнице. Рыбаков в пятницу в конце рабочего дня шёл домой, и, переходя дорогу, попал под машину. Очнулся в больнице, – открытый перелом, – гипс! Он говорил, что шофёр скрылся, но на самом деле он был без сознания, а шофёр-таксист доставил его в больницу. В протоколе написано, что потерпевший был в стадии опьянения. Это значит, что больничный лист ему не оплатят, а лежит в больнице он уже третий месяц.

Так начатая доля работы от Рыбакова перешла к Набиуллину, и мы с ним легко справились с этим делом. Я как обычно, напечатал дома отчёт, и вскоре нам выдали по 660 руб аванса. Эдик настаивал, чтобы включить в ВТК Рыбакова, но там была предусмотрена оплата только двух работников. Я предложил разрешить эту ситуацию по-другому, а именно выдать Рыбакову небольшую долю из нашей получки: 300 руб. Кроме того, в работе добровольно участвовала Света (она рассчитывала Су координатника на трансзвуке), надеясь, что её тоже включат в ВТК. Поэтому я предложил и ей выдать 300 руб, а заодно и Мосунову (он автор программы).

Когда мы с Эдиком получили по 660 руб, он предложил тут же отнести Рыбакову 300 руб, а также отдать Мосунову столько же. Но я мыслю более реально. Я ответил, что мы решили отчислить 3х300 руб из полной суммы (на руки по 2600), но пока нам выдали всего лишь 25%. Так что мы должны им выдать только по 75 руб. А что, если остальное нам не заплатят никогда или, когда деньги обесценятся ещё в 5 раз? Так и сделали. Валера был приятно удивлён: «За что?» Света тоже была довольна. 75 руб – это сейчас не очень большие деньги, но я помню, как в застойные годы все были рады даже 10-рублёвой премии. Эдик спросил, не хочу ли я лично отнести 75 руб Рыбакову в больницу и заодно навестить. Но я ответил, что его посещения привычнее, а я Рыбакова только напугаю.

Что касается сущности результатов расчёта координатника, то вместо флаттера мы получили дивергенцию, что и наблюдалось ранее. Так что с нашей стороны (совместно с Амирьянцем) было предложено, не надеясь на длинную штангу закрепить гребёнку концами за стенки трубы, несмотря на то, что это обесценивает саму идею координатника, т.к. задумывался поворот гребёнки на произвольный угол.

* * *

В феврале, кроме гребёнки, я успел ещё и посчитать для Белянина новый самолёт Су-29Т. Как и прошлой осенью, эту работу делали четверо: я, Борисов, Лущин и Света Сирота. И опять исходные данные я задавал на глазок, а у меня списывали Боря и Света. Лущин оформил всё через НТЦ и обещал по 1500 руб.

В феврале же появился ещё один срочный заказ: расчёт лёгкого самолёта МАИ. Мы и в прежние годы рассчитывали для них первый вариант самолёта МАИ-89, но тогда у них не было денег, и Соболев нас уговорил работать бесплатно. Самолёт у них настолько лёгкий, что его может поднять один человек, и сделан он наподобие раскладушки, – но математическая модель получается очень сложной. Хлопот с тем самолётом было очень много, тем более что Тамара Юрченко, ведущая этот расчёт, неутомимо находила всё новые и новые проблемы. Тот самолёт удачно летал и у МАИ (совместно с Авиатикой) появились кредиты на создание следующего варианта, а за прежний расчёт они нашли возможность даже уплатить нам якобы за преподавание, по 400 руб (мне, Мос и Наб).

С Нового года Тамара стала приезжать в ЦАГИ с гордо поднятой головой, т.к. её уполномочили заключить договор на новый расчёт. Я от участия отказался, т. к. собирался в отпуск, и расчёт попал в руки Набиуллина и Мосунова с обещанием заплатить им по 2000 руб. Весь март они делали этот расчёт. Я иногда в отпуске заходил на работу, и видел на дисплее схему, – очень сложная! Кроме Тамары никто из заводских расчётчиков не смог бы справиться с такой сложной схемой.

А наша Света Кузьмина опять осталась без дополнительно заработка. Эдик её успокаивал обещанием, что уж следующий заказ (это, вероятно, будет самолёт МЗ им. Микояна), отдадут ей. Но вообще она сама виновата, т.к. она всегда не любила громоздкие заводские расчёты и боялась излучения от дисплея.

Когда я захожу перед обедом в ЦАГИ, а свой визит я приурочиваю к обеденному перерыву, чтобы посмотреть шахматы, я нахожу в нашей комнате Тамару за терминалом, Эдуарда после 10-рублёвого обеда спящим в кресле, а мои электронные часы на стене неумолимо отсчитывают время.

* * *

Февраль 1992 года. Я – коммерсант.

Спекулянтов теперь называют коммерсантами. С одним из них я знаком уже много лет. Это Лёша Гринберг. В 1985г я обменивался с ним видеокассетами, а познакомил меня с ним Володя Глотов, который дружит с Гринбергом-отцом на основе морских экспедиций.

Лёша весёлая и щедрая душа. Когда я приезжал к нему домой (в Москве на Ленинградском пр), то он, поздно проснувшись, ходил по квартире в трусах с бутербродом, намазанным толстым слоем чёрной икры. Он приглашал и меня поесть чёрной икры, но я стеснялся.

Даже в хорошие годы сытой жизни ряд вещей были недоступны для меня. Поэтому я равнодушно смотрел на чёрную (и красную) икру, на такси, на импортные туфли, рестораны, – как будто их не существует.

Потом Лёша жил в Раменском, и иногда заезжал ко мне домой. Его жесты и поведение отличались особым шиком. То он мне оставлял на неделю десяток видеокассет для просмотра (возможно, ему некогда было их проверить). То он предлагал мне огромные деньги 3000 руб за мои колонки, которые мне сделал Лёня Шитов из НИКФИ за 1300 руб.

Я бы клюнул на это предложение, но я никогда не расстаюсь с любимыми вещами.

А однажды было очень тонкое дело. В 1987г моё увлечение видео подняло мою квалификацию до такого уровня, что я уже сам стал делать декодеры для видео. В результате у меня оказалось два ТВ с системой Pal/Secam: «Рубин-Ц202», в котором декодер был сделан одним умельцем из Москвы в 1985г за 270 руб, и «Рубин-Ц266» с моим декодером. Мне тогда в голову не приходило, что можно пользоваться одновременно двумя ТВ. Наоборот, я считал это абсурдом, и решил от одного из них избавиться. Я объявил знакомым, что продаю Ц266 за 1300 руб, а Ц202 за 800, – любой на выбор. Как раз в те дни у меня часто бывал Лёша. Он говорит: «За 1250 руб беру! Сейчас погружу на свою тачку, и в Москве тут же продам за 1300». Мне стало жалко терять 50 руб убытку, и я не согласился. А Олег меня пугал: «Смотрите! – останетесь со своими телевизорами! Потом никто не купит!» Но я знал цену своим вещам. А вскоре мы с Олегом привыкли смотреть два ТВ: на одном идёт «Время», а на другом – видео. Потом я купил ещё и третий ТВ (ц266), – для семьи. И тогда в подвале шли: «Время» и видео, а в гостиной «Семнадцать мгновений весны». Ещё перед самой инфляцией я успел купить ТВ «Славутич» (я уже писал).

Кстати, для Лёшки в те годы были характерны такие операции. Ему привозят из Германии партию 100 штук микросхем TDA4510, за 7 тыс.

Глотов нашёл для него оптового покупателя за 8 тыс. За это Глотов получил в подарок одну МС и сделал себе декодер для видео. Далее эти МС поползли по городу по цене 85 руб. Вот это и есть коммерция, тогда она называлась спекуляцией, и преследовалась, как и всё, что давало прибыль в частные руки.

Я тоже всегда был немного коммерсант, однако, я законы уважал и к спекуляции относился брезгливо. Интуитивно я действовал как коммерсант, хотя один из моих друзей Витя Немиров учил меня: «Вовик, ты ничего не понимаешь в коммерции!» Я всегда всё покупал с запасом, особенно если цены были на уровне оптовых. У меня дома, например, есть шурупы по одному кг всех размеров, – в годы застоя они стоили всего по 2 руб за кг. Сейчас наверняка 200, – их просто нет!

Покупая в 1990г умножитель для ТВ, я подумал, почему один? И купил три. Сейчас у меня два запасных и их цена вместо 21 стала 180 р.

Один из умножителей я поставил в январе на ТВ Гриши Шлемака, и взял 150 руб. Мало взял! Гриша и сам мне иногда говорит: «Володя, не стесняйся, называй любую цену. Я заплачу, сколько скажешь». Однажды он мне объяснил, что его пенсия двойная: как ветеран войны и как инвалид. Это 560 руб, а у меня тогда была зарплата 500 руб.

Но вот у Гриши ко мне появился солидный заказ. И не как к мастеру, а как к коммерсанту. По-видимому, Гриша угадал во мне коммерческие способности. Да, наверное, они есть. Ведь всегда ко мне обращаются за советом, когда надо купить телевизор или фотоаппарат и т.п. Иногда я сам навязывал свои советы окружающим. Так Набиуллина и Рыбакова я уговаривал купить телевизоры, пока они не согласились это сделать, и теперь они счастливы. Я и Свету уговаривал, но она никогда не слушает других, и купила ТВ, только когда это стало дефицитом.

Гриша, конечно, не мог не заметить моих коммерческих способностей, потому что много лет с благодарностью помнит, как всего за 25 руб я организовал для него покупку и доставку из Москвы первоклассного ТВ «Рубин-ц266» (как у меня). И вот в январе он звонит мне и просит поспособствовать в одном деликатном деле. У него подходит очередь на холодильник, а цены на них огромные, – не знаю как для ветеранов, а свободные цены 10-14 тыс руб. И в связи с этим ему надо продать серебряные монеты: царские рубли. И ещё есть серебряные вещи. Его трудность состоит в том, что ему нельзя ездить на электричке, т.к. электрическое поле может подействовать на электростимулятор сердца, который вставлен у него в груди. Не смог ли я сделать это для него? Комиссионные гарантируются.

Могу. Я всё могу. На другой день вечером я иду к нему домой, он живёт в 10 мин на улице Серова. Несколько царских рублей, серебряный подстаканник с Кремлём. Я совершенно не представляю цену серебра, но надеюсь разобраться с помощью Глотова, т.к. он мастер на все руки, в том числе любитель-ювелир. Я тут же от Шлемака звоню ему и объясняю задачу. Он удивляется: «Тебе зачем эти хлопоты?» Я ему обещал половину комиссионных. Он оживился.

У Глотова есть большой справочник по ювелирным изделиям. Он тут же нашёл в нём сведения по серебряной рюмке, – их известна всего одна штука, кроме той, которая принадлежит Шлемаку. Вес её 20г, – это не менее 540 руб (как лом). Глотов советовал подарить её в исторический музей. Подстаканник подарочный 100 г с большевистской символикой: серп и молот, кремлёвские башни. Проба конечно высшая: 875 (по старинным обозначениям 84, что означает 84 из 96). Глотов оценил подстаканник в 8 тыс и обещал пристроить его в местную коммерческую комиссионку, директор которой ему знаком. Там берут 20% комиссионных.

Что касается царских монет, то он послал меня в нумизматический магазин на Таганке. По монетам у меня в семье есть специалист: Ваня. Он много лет посещал клуб нумизматов в Жуковском, у него накоплена небольшая коллекция, в основном американские монеты. Ваня предложил услуги какого-то знакомого нумизмата, который берёт 10% комиссионных. Он готов был и сам предложить мне по 120 руб за монету. Но Ваня молодой и нахальный. У меня у самого лежит с юности коллекция из 300 монет, и я больше понимаю, чем Ваня.

Я стал изучать рынок серебра. Март 1992г: золото $350 за унцию (28.4 г), т.е.$12.3 за грамм. Серебро $4.10 за унцию, т.е. 0.144$ за гр. Известно, что золото сейчас принимают по 1085 руб за гр, но на рынке оно не менее 1200 руб. Кстати, золотоискателям платят 500 руб, а 15 лет назад платили 2 руб за гр. Если судить по курсу доллара: $=100 руб, то для золота цена 1200 соответствует мировой цене. Но вот с серебром происходят странности. Серебро должно было бы стоить 15 руб за грамм, но… звоню в ювелирный магазин-скупку «Лазурит», телефон которого мне дал Глотов, там отвечают, что серебряные изделия 900-й пробы принимаются по 27 руб за грамм, как лом. Странно, Антоша Белоус оценил мои царские рубли по 200 руб, столько же предложил мне Шалаев, который на досуге занимается ювелирным делом, а исходя из их веса 20 г, они должны стоить 540 руб.

К этому времени предложил свои услуги и зять Алёша. Он коммерсант профессионал, работает на какой-то бирже. Постоянно по телефону ведёт торговые переговоры о небольших партиях товара (20 –30 шт) видеомагнитофонов и т.п. Сейчас большинство молодёжи стали коммерсантами. Ваня, например, торгует на Московских рынках грибами шампиньонами. Утром ему вручают 20 кг грибов, и он их продаёт по цене от 120 до 200 руб за кг. Он хвалится, что в день зарабатывает до 500 руб. Я ему всё время твержу, что это случайный заработок, и, в конце концов, он останется ни с чем.

Так вот. Алёша предлагал передать монеты и изделия через него одному его знакомому специалисту по этому делу. И тут я понял, что нельзя ни на кого надеяться, а надо ехать в магазин «Нумизмат» самому. В понедельник 27 января я в 10²⁰ сел на электричку и через час был там. Конечно, стыдно убегать с работы, но иногда требуется. Как завхоз богадельни в «Двенадцати стульях» – краснел от стыда, но воровал. Обратно я вернулся на электричке 12⁴⁰ от Выхино, но она не останавливается в Отдыхе, а только на Фабричной, а оттуда в 13⁰⁴ –до Отдыха. Короче говоря, после обеда в 14 час я уже был снова в ЦАГИ.

За это время я не только всё узнал в магазине «Нумизмат» у Таганки, но и продал царские монеты на несколько тысяч.

У магазина толкучка нумизматов. Там всегда их набирается 30-50 человек. Все друг друга знают: «Коля», «Вася»… На нового человека сразу обратили внимание: «Отец! Что у тебя?» «Царские рубли». Это действует на всех как вспышка. Горячий интерес к царским рублям. Но я ещё не знаю их цены. Скептик посмеялся: «Если не знаешь, зачем пришёл?» Я ответил, что сейчас зайду в магазин, и всё узнаю. «Ну, давай, давай!» Но уже несколько человек не упускали меня из виду.

Вообще там очень много торговцев, но у всех большие наборы современных монет разных стран. Царских нет! Зато много царских лежат на витрине в магазине. Царские Николаевские рубли от 600 до 1000 руб. На вид они новые, а мои очень потёртые, – годятся только на лом. Я не помню, сколько монет распродал в этот день. Просил 540, отдавал по 520. Все отлично знают цену серебра: 27 руб за грамм.

Многие интересовались, что ещё есть у меня. Есть, но дома!

Когда я сообщил, что у меня дома остались рубли 1912 и 1914г в отличном состоянии, это моментально вызвало тоску на лицах. Один проводил меня до метро и уговаривал на другой день привезти рубль 1914г за 2500 руб. И только ему! Он будет ждать. Вечером я принёс Грише несколько тысяч. Немного меньше тысячи оставил себе.

На другой день я повторил операцию и привёз на Таганку остальные монеты. Там меня поджидало уже несколько человек. Того, которому я обещал монету 1914г, не было, но меня под руку отвёл в сторонку один пожилой мужчина, его интересовали советские полтинники. Я их продал по 250 руб, кроме трёх, которые я предварительно дома отполировал и завернул в целлофановые пакетики. Я их объявил коллекционными и запросил за них по 400 руб с видом знатока. Мужик сильно загорелся и выторговал их у меня за 1100 руб. Когда мы с ним вернулись на толкучку, меня окружили вчерашние нетерпеливые. Того, кому я обещал, по-прежнему не было, и тогда я объявил о рублях 1912 и 1914г. Их схватили двое любителей и стали рассматривать. Я испугался, что они разбегутся в разные стороны, но все надо мной посмеялись, уверяя, что тут все друг друга знают. Рубль 1914г человек рассматривал несколько минут, остальные молча наблюдали. Качество действительно было очень хорошее. Конечно, мелких штрихов было множество, но ни одной помятины и потёртости! Наконец человек вынул из кармана пачку денег 2500 руб, у него уже было приготовлено – настоящий любитель! Я собрался считать, но они опять надо мной посмеялись: «Да всё точно! Что там считать!»

За рубль 1912г я просил 1500 руб, – он хуже. Другой человек, приятель первого, после долгих сомнений выторговал у меня его за 1300 руб.

Тут ко мне подошёл ещё один горячий нумизмат (нашёлся и вчерашний и немного поныл) и вызвал на интимную беседу. Для начала он выкупил у меня горсть совершенно потёртых монет по 500 р за штуку (кажется, их оставалось 6 штук). Он узнал, что я тоже нумизмат, но я свои монеты не продаю. Я проговорился, что у меня среди прочих есть царский рубль 1723г в отличном состоянии. Он аж засиял, – он давно мечтает достать «Катю», он готов мне заплатить за неё 8 тыс руб. Он проводил меня до метро и уговорил записать его телефон на случай, если я всё-таки надумаю продать «Катю». Николай.

В тот вечер я расплатился со Шлемаком за все монеты: около 12 тыс. Около двух тысяч я оставил себе. Он был рад и ни о чём не спрашивал.

Осталось продать подстаканник. Я не поленился и обследовал несколько комиссионок, в том числе на улице Жуковского тот коммерческий магазин, о котором говорил Глотов. Везде берут 10%, а не 20%, как говорил Глотов. Значит, в этом деле он тоже не разбирается. И совсем не обязатеьно иметь знакомство с директором комиссионки. Только здешние комиссионки все бедные, и ставить вещь за 8 тыс там невозможно. Я всё это рассказал Глотову, и собрался везти подстаканник в Московский магазин побогаче, но Глотов забеспокоился и заверил, что он найдёт покупателя и без комиссионки. Тогда я принёс ему вещь домой. Подстаканник был с позолотой, но весь в чёрных пятнах (кстати, такие же пятна были и на советских полтинниках). Эти пятна сильно вредили. Глотов взял свой специальный инструмент и попробовал счистить пятно, – получилось! Мы договорились с Глотовым продать вещь за 6000 руб, а хозяину отдать 4500 руб. Комиссионные 1500 руб разделить пополам.