Текст книги "Дневник научного работника (СИ)"

Автор книги: Владимир Буньков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 96 страниц)

В 15 час, – сообщил Политов В. В.,– состоится президиум НТС по обсуждению итогов за IV квартал (1 место Довбищуку, 2 – не помню). А в 17 час Андрей Стюарт назначил заседание партбюро, я в партбюро уже четвёртый год: два года отвечал за народный контроль и ещё два – за основную деятельность (вместе с Агеевым и Фоминым).

21 января 1988 года, четверг. Вручил Столярову Глебу Ивановичу (НИО-15) программу исследований от изобретателя Н. И. Вожегова. Тот обещал разобраться.

Вчера на партбюро сидели с 17⁰⁰ до 18³⁰, сначала прорабатывали партгруппоргов за то, что они редко проводят собрания своих партгрупп. Когда отчитывали нашу парторганизацию в парткоме и горкоме партии, в числе прочих недостатков отметили слабую активность партгрупп: проведено всего по 7 собраний (но если честно, то четырёх не наберётся). С дружиной тоже стало хуже, это из-за того, что отменили льготу: раньше за 12 выходов на дежурство в дружину (ДНД – Добровольная Народная Дружина) добавляли к очередному отпуску три дня, а теперь этого нет, – вот и снизилась активность. На этот год объявили, что за 12 выходов будут давать премию 40 руб, и поэтому есть надежда активизироваться. Решили в следующую среду 27 янв провести очередное партсобрание. В повестке будут три простых вопроса, в том числе за мной доклад о целесообразности создания в НИО-19 Совета трудового коллектива. По закону это должно произойти в 1989г, когда вступит в силу закон о государственном предприятии и будет введён хозрасчёт. Однако ходят слухи, что такие советы (СТК) уже созданы в НИО-2 и НИО-3.

По поводу торжественного вручения премий Жуковского выяснил, что ни президиум НТС ЦАГИ, ни Учёный Совет пока ничего не знают об этом мероприятии (звонил Яковлевой Лидии Аф., Шерстнёвой М.И. и Петунину Ан. Н.). Боюсь, что все надеются на Учёный Совет ЦИАМ, так как золотая медаль за 1987г уходит туда: Кузнецову Вадиму Ростиславовичу. Позвоню ещё референту Соловьёву А-ю И..

22 января 1988 года, пятница. Оказалось, что референт Соловьёв Алексей Иванович уже уходит на пенсию, а на его месте новый: Мочалов А.Пав. (по поводу инициалов: у меня одной буквой обозначается самое распространённое имя, например, «И. П.» означает Иван Петрович, но если написано «А-й Пав», то Алексей Павлович). Мочалов сослался на Учёный Совет. Звоню снова Семёновой (это вчера утром), она возмутилась, что в ЦАГИ никто ничего не готовит, и обещала всё устроить. И действительно, после обеда звонит наша секретарша Зина: «Мария Ивановна (из Учёного Совета) просит представить список желающих ехать на торжественное заседание. Автобус будет в 14³⁰ от парткома. Отвезут и привезут обратно». Значит всё в порядке. От НИО-19 записалось 10 желающих: Гусак, Булычёв, Лыщинский, Сабанов, Назаренко, Дорохин, Фомин (он, кстати, должен ехать как член Учёного Совета), Ерёмин, Емельянов, Амирьянц. Вчера оформил пропуск на вынос двух плакатов. Делается это так: пишешь на имя зама (Мачигина), несёшь в канцелярию, получаешь там бланк и идёшь с этим бланком и плакатами сначала к Стучалкину (или Галкину), а потом в спецчасть.

Я ещё не успел дома рассказать Ирине о премии Жуковского, а уже соседи начали её поздравлять. Оказывается, жена Лыщинского Люся (мы живём рядом) рассказала другой соседке Неле, а та дружит с Ирой. Теперь придётся Ирину брать с собой на торжественное заседание. Боюсь, что она наложит арест на денежки, я же давно запланировал их на видеомагнитофон (всё обошлось, внезапно Ира стала доброй).

23 января 1988 года, суббота. Сбегал на лыжах вокруг леса.

И вот торжественное заседание позади. Автобус Икарус подошёл точно в 14³⁰, а в 16⁰⁰ были уже на месте в музее Жуковского. Гостей было много – полный зал (не битком конечно, но все ряды были заняты). Всем раздали пригласительные билеты с распиской в книге посещений Музея. В президиуме заседали от Жюри: академик Свищёв (он и вручал медали и дипломы), академик Дородницын и учёный секретарь жюри Семёнова Надежда Матвеевна (ей оказалось 88 лет). Заседание называлось: «Чтения им. Н. Е. Жуковского – 1988г». Программа чтений: вступительное слово председателя жюри конкурса им. Н. Е. Жуковского, начальника ЦАГИ Г. П. Свищёва.

Сообщения лауреатов конкурса за 1987 год:

   1. Турбулентность и горение – В. Р. Кузнецов, А. А. Прасковский, В. А. Сабельников.

   2. Теория флаттера летательного аппарата с крылом малого удлинения. В. Г. Буньков.

Первым докладывал Кузнецов (золотая медаль). Поэт: «Ещё в возрасте шести лет я любил смотреть на огонь…» и в том же духе 15 минут. У него было несколько слайдов. Слайды скучные: одни формулы, – но, в общем, доклад был приятным на слух.

Второй доклад был мой (серебряная медаль). У меня всё было наоборот: плакаты были очень красивые, впечатляющие, но доложил я сбивчиво, так как боялся затянуть время, часто смотрел на часы, так что уложился в 13 минут. По–моему все понимали: это формальность…

24 января 1988 года, воскресенье. …со мной ездили Ирина и Гера. Гера помогал мне развешивать плакаты, а потом снимать их. Поздравления начались после докладов. При вручении медалей кому-то даже преподнесли цветы. От Микояновского завода были: Баранов, Михайлова, Лебедева, Махлин. Юля Лебедева подарила мне букетик нарциссов, и мне стало неудобно, потому что Ира сидит в стороне, а цветы преподнесла другая женщина. Когда ехали в автобусе, то из записавшихся не было ни одного нормиста, а Фомин так вообще до музея не доехал и вышел из автобуса раньше, но я на него не в обиде, потому что он и так очень много мне помог в написании аннотации.

В воскресенье не утерпел, чтобы не исследовать медаль. На медали фамилия лауреата выгравирована, а всё остальное – рельефное. Измерил вес и объём. Вес 74.5 г, объём 7.05 см³ – по приближённому расчёту или 7.35 см³ –по вытеснению в воде, для чего я сделал из листов стекла специальный мерный сосуд вроде плоского микро аквариума: вертикальная щель шириной между стёкол 5мм…Короче говоря, удельный вес у меня получился 10.3 гсм³, а серебро имеет удельный вес 10.5. На другой день Ваня, молодец, удивился, что я придумал такой громоздкий способ измерения удельного веса медали и предложил (наверное, вспомнил из школьной физики) простейший способ: взвесить медаль на нитке один раз в воздухе, потом – в воде. Разность будет равна объёму. Вот и всё. Тупею к старости. Потом я сходил к Мельцу. Его золотая медаль за 1980г (соавторы: Воейков, Гревцов) весит 103г, объём я не смог точно померить, удельный вес получился примерно 12, что соответствует 375-й пробе.

25 января 1988 года. С утра заполнял этот дневник, подробно и много рассказывал о торжественном заседании – примерно то же самое, что написано в дневнике, но больше – о конкурсе и нашем отделении вообще. Потом приходил Галкин посоветоваться по поводу развития ЭВМ в НИО-19 и в отрасли. Я ему ответил, что это сейчас самое больное место в развитии расчётов в отрасли, и что я умудрился об этом сказать даже в докладе на вручении премии Жуковского, тем более что в первом ряду сидел академик Дородницын, имеющий непосредственное отношение к этому, как директор ВЦ АН СССР. Я сказал в докладе, что огромное значение для внедрения нашей теории флаттера в отрасли имела БЭСМ-6 с единой системой, чего недостаёт сейчас, так как в отрасли начался разнобой в вычислительных средствах и системах. Я имел в виду ЕС-1055, VAX, Labtam – везде разные системы с трудными переходами от одной системы к другой.

Звонил Фомин утром, извинялся, что не пришёл на торжественное заседание, но я его успокоил, что там народу было и так достаточно. Кстати, от Учёного совета было только двое: Глеб Владимирович Александров и Жданов (имя не помню), а от ЦИАМ –только один.

В 14³⁰ состоится Президиум НТС – решать, кому какие премии за четвёртый квартал. Вл. Ив. Сопов, уезжая в длительную командировку, оставил свой доклад о совете трудового коллектива. Радио-женщина (Евгения Дмитриевна) просит зайти в радиоузел для передачи о премии Жуковского.

Итак, закончилась двухлетняя борьба за медаль Жуковского. Всё-таки полгода я писал: с января до июля 1986г. Потом остаток года пытался выдвинуть свою рукопись на конкурс, – не пропускали, держали все: Попов, Соболев, Галкин. Потом с октября 1987г снова начал хлопотать, стараясь успеть к 7 ноября. Теперь – конец.

26 января 1988 года, вторник – Эдуард каждый день работает на Labtam. …кстати, по поводу премии Жуковского. Тогда же, после торжественного заседания в зале, где проходят заседания семинара Белоцерковского, все лауреаты спустились со второго этажа на первый и в бухгалтерии получили свои гонорары: я, в частности, получил 811руб 12 коп, что составляет 937руб 50коп за вычетом налога 13% и ещё взноса 4руб 50коп (наверное, за гравировку фамилии на медали). Те трое получили около 540руб каждый. Почему я об этом пишу? Пройдут годы и эти цифры забудутся, как забыл Севка Смыслов, сколько он получил в 1962г на пару со Стрелковым С. П. . Он говорит, что примерно по тысяче, но точно не помнит. Помнит только, что доклад читал по бумажке вместо заболевшего Сергея Павловича. Потом по доверенности получил обе суммы (медаль золотую – само собой) и уехал на Куровской электричке по другой дороге. Он спохватился на станции Хрипань и оттуда шёл пешком по полям и лесам (зимой ночью!). Говорит, что жена Сергея Павловича тут (в Жуковском) чуть с ума не сошла, всё беспокоилась, куда делся Смысов,– ведь по телефону ей сказали: встречайте Смыслова с золотой медалью и премией. Сама медаль стоит больше тысячи! В те годы может быть и не очень дорого, а сейчас, пожалуй, больше двух!

С утра ходил в радиоузел к редактору: Евгении Дмитриевне Ткачук.

Она уговаривает выступать по радио лично, а я просил, чтобы она сама читала текст. Сошлись на передаче в форме интервью – через неделю. Но вообще мне это дело не нравится, потому что такие выступления звучат по радио очень монотонно.

В 16 час состоится партбюро, к которому я готовлюсь весь день, так как завтра мне предстоит выступать на партсобрании о создании совета трудового коллектива (СТК). Пока же такая работа проводилась в НИО-3 (там энтузиаст некий Фомин В. П. , а у нас Сопов В. И.), но Кутумов предупредил, что есть постановление ЦК и СМ об ограничениях в оборонной промышленности.

27 января 1988 года, среда. Взяли у Орлова книгу Р.Готье «UNIX».

Вчера в партбюро заседали с 16⁰⁰ до 18¹⁵. Сначала давали рекомендации двум рабочим на должность начальников бригад. Вместо Жарова начальником бригады будет Морозов, а вместо Алёшина – Пахомов. Обоих представлял и характеризовал наш заместитель начальника отделения Конс. Сер. Стрелков. Оба бывших начальника уходят с должности начальника по собственному желанию с сохранением оклада, (это обстоятельство настораживает: тут скрыта какая-то комбинация в пользу общего повышения зарплаты). Потом разбирали коммуниста М. С. Галкина – о невыполнении им решений партсобраний. Но Галкин пытался пустить партбюро по ложному пути, начав подробно перечислять свои заслуги: «Член четырёх учёных советов, член ВАК, член Советско-Французской комиссии, …созданы вычислительные комплексы Соболева, Бунькова, Турчанникова…», – но секретарь партбюро Стюарт Андрей Викторович его перебил примерно так: «Не надо вешать лапшу на уши, а надо объяснить, почему не выполнено решение партбюро о проведении НТС по поводу экспериментальных исследований в трубах, срок второй квартал 1987г (ответственный Галкин)?» Галкин просил отсрочку до мая (итого год), но настояли на марте.

Потом отчитывался Паша Алексеев – редактор стенгазеты. После того, как Евсеев отказался и перешёл в цехком (и оттуда исчез), в стенгазете остался один Паша. Паша работает уже много лет и просит денежной помощи на краски и кисти: 51руб в год. В канцтоварах у завхоза почему-то всего этого нет. Решили подумать, не удастся ли эти деньги добыть из фонда премии НИО-19 за первое место.

И, наконец, выступал я о создании Совета трудового коллектива (СТК) в НИО-19. Я рекомендовал изучать в партгруппах состояние перестройки в стране, не сужая этот вопрос рамками ЦАГИ, о котором ожидается специальное постановление – надо обождать до средины февраля.

28 января 1988 года, четверг. Изучаем UNIX по книге Р. Готье...

Вчерашнее собрание было длинным, бестолковым и утомительным. Снова долго говорил Галкин о своих заслугах. Говорил очень тихо (я бы сказал, доверительно), так что еле было слышно. Галкина обсуждали с 17³⁰ до 18²⁰ . Много шумели. Многие требовали от партбюро впредь не давать невыполнимых поручений (Галкину, в том числе). Когда Людмила Иосифовна (Борозна) потребовала в решении «указать Галкину» на срыв выполнения решения к июню 1987г о проведении НТС по экспериментальным работам в трубах, то нашлись защитники, в том числе Аркадий Фёдорович Минаев: «Наука – это дело НТС, а не парторганизации!» …В общем, кончилось тем, что при закрытии собрания многие, например Кузнецов О. С., кричали: «Указать партбюро на недопустимость таких собраний!» Особенно были недовольны заключительным вопросом, который докладывал я: о создании Совета трудового коллектива. Оказалось, что я не так понял на партбюро совет не размазывать, а сказать коротко. Вот я и сказал очень коротко о решении ЦК и СМ от 20дек №1471 о том, что в предприятиях оборонной промышленности закон о государственном предприятии не действителен. Вернее, я оставил это напоследок, а сначала прочёл краткую лекцию о законе вообще в стране. Я думал, это будет интересно, но я не учёл, что все уже устали после рабочего дня и получасового шума на собрании. И вообще некоторые кричали, что это давно уже всем известно, а когда оказалось, что «ЦАГИ это не касается», то совсем взорвались: зачем тогда было нужно выносить этот вопрос на собрание! (НТС – это Научно-Технический Совет, НИО – это Научно-Исследовательское Отделение).

И сегодня утром продолжали шуметь в коридоре. Я, например, согласен с Поповским: одно дело постановка задачи о хозрасчёте (всенародном), а другое дело – будет ли от этого результат. Но считаю: раз закон принят, то надо стараться.

29 января 1988 года, пятница. Эдуард работает на Лабтаме.

С утра, как всегда, была игра в шахматы. Утром блиц играют по 3мин, а днём по 5мин. Сегодня я болел за Валерия Фаянцева, но он проиграл Рыбакову. При этом шутили: «Зря сагитировал их играть в 8¹⁴ – за одну минуту до звонка!» (звонок в 8¹⁵). Потом полчаса как всегда шумели по поводу перестройки. Там на четвёртом этаже в коридоре после шахмат собирается 10-14 человек, и все спорят – стихийная дискуссия. Сегодня бурно обсуждали новый закон о магазинах «Берёзка». Суть в том, что владельцы чеков могут остаться ни с чем. Шалаев их очень защищал, что это не спекуляция, а нормальная компенсация за тяжёлые условия работы в Африке, Афганистане, где купить нечего, а чеки остаются неиспользованными. А я раньше думал, что это спекуляция, так как ещё два года назад можно было выменять 100 чеков за 150рублей, осенью – за 200, а сейчас якобы за 250.

Потом обрушились на общество трезвости – тут все на меня! Особенно Поповский. Все считают, что корень пьянства не в продаже водки, а в социальной несправедливости. В результате секретарь Горкома КПСС Ю. Н. Шогин, как уверяет Рыбаков, вынужден сейчас ездить по разным инстанциям и добиваться поставки водки в город Жуковский. И вообще в эти дни всюду гудят как в улье. Читали в «Правде» о преступлениях генерального прокурора Вышинского, осудившего в своё время (в 1930-х) на смерть верного ленинца Бухарина. Много шумят о спекуляциях так называемых кооперативов.

Фомин вызывает меня с плакатами – ему предстоит читать лекции для руководящего состава во вторник 2 февраля о флаттере.

Сейчас 9час 35мин. Просмотрел «Учёные Записки» №5 за 1987г, потом «Тех. Информацию», и пора продолжить конспектировать книгу Готье о Юниксе (вчера уже треть освоил).

30 января 1988 года, суббота. Сегодня рабочий день и у Лили, и у Вани. Лиля как всегда встала в 6⁴⁵ . Это происходит так: в 6⁴⁰ звонит будильник «Слава» (с питанием от батарейки), я тут же выключаю тумблер дистанционного управления и толкаю Ирину. Она встаёт и идёт будить Лилю, а потом варит. Будильник Слава работает у нас исправно уже 20 лет. Это потому, что он стоит под плексигласовым колпаком на специальной настенной полочке в кухне на высоте двух метров. К нему идут провода дистанционного управления с тумблером. Если тумблер не выключать, то будильник будет звонить дважды в сутки. Тумблер подведён к кровати, чтобы не вскакивать с постели для его выключения…

Итак, Лиля в 7³⁰ начинает завтракать, Ирина кормит её манной кашей или лепёшками под названием «дрочёна». Через 10 мин она убегает на работу. Она преподаёт во втором классе школы №7 в Колонце. На этот раз она обещает вернуться в 17час – значит, вернётся в 20. Так и было! Оказалось, что она с обеда до вечера оформляла стенды: что-то вроде плакатов. И ей помогала шесть часов подряд её подруга Наташа Устьянцева. А у Вани экзамен по физике.

31 января 1988 года, воскресенье. Ваня первый раз пытался сдать физику 27 января. Со всеми вместе он не сдавал, так как его не допустили из-за несданных заданий. Он всю осень халтурил. На первую лекцию он почти всегда опаздывал. Дома вместо занятий обычно готовил взрывы и дымовуху (дымовуха –это бумага, смоченная в растворе селитры и высушенная на батарее). Обломовщина. Ирина его избаловала. По утрам приходится будить его в течение полчаса, иногда безнадёжно. Соображает медленно и неохотно. Всё смотрит телевизор, но если его спросить, о чём была передача, то он уже не помнит. Итак, вторую попытку ему разрешили 30 января. На первой попытке он не смог решить такую задачу: по наклонной плоскости длиной L и углом наклона A скатывается цилиндр радиусом R. Определить время скатывания и ускорение. На второй попытке его спросили уравнения теории относительности. Уравнения он написал (формулы), а вывести не смог (говорит, вывод не требуется). В результате опять двойка и приглашение сдавать теперь в третий раз: 6 февраля. И опять он целое воскресенье смотрел телевизор и немного катался на лыжах.

Я в эти выходные на лыжах не катался из-за морозов и приятелей (правильнее сказать, из-за хобби). Сначала Шагов попросил скопировать для него две видеокассеты. Из его двух чистых японских одна оказалась фальшивой, так как там была намотана советская лента фабрики Шостка, причём намотана слоем внутрь. Потом Костя Дурынин попросил сделать для него согласующее устройство для телевизора, что отняло у меня целиком всю субботу. За это он обещал мне подарить микросхему ТВА540 (в своё время Шалаев привозил мне из Чехословакии несколько таких МС, но я по глупости распродал их по три рубля – по себестоимости, а теперь жалею).

Итак, кончился январь, а я ещё не бросил это занятие – заполнять дневник. Но я же взял на себя обязательство заполнять каждую страницу ежедневника. И вот уже надоело, а прошёл всего лишь один месяц из двенадцати. А там впереди ещё отпуск, а за отпускные дни ведь тоже надо заполнять. Когда наступит отпуск, придётся писать про хобби. В прошлый отпуск сначала ездил с Ваней в дом отдыха Соколова Пустынь. Путёвки были льготные: по 9руб. Потом сидел дома и осваивал телевидение. Переделал один из своих трёх телевизоров: Рубин-Ц266 в систему ПАЛ-СЕКАМ. Сначала у нас было два ТВ: Рубин –Ц202 1984г и Рубин-Ц266 1986г. Поскольку 202-й мне переделали на ПАЛ ещё в марте 1985г, а видеомагнитофон я купил с рук у Аркадия (друга покойного Георгиева) в феврале 1985г, то я подумал, почему бы для практики овладения теорией телевидения не переделать мой 266-й с помощью микросхемы ТВА540 (Шалаев мне привёз из Чехословакии 4 шт., да ещё два кварца нужной частоты: 4433619гц, МС по 3руб, кварцы по 12руб). А потом телевизор, который окажется лучше, оставлю себе, а другой продам – желающих достаточно. А пока куплю третий телевизор для гостиной, где ТВ смотрит вся семья: Ирина и трое взрослых детей. И купил. И это тоже оказался Рубин-Ц266. Теперь в гостиной 266-й, а у меня в подвале, где я устроил мастерскую – она же зрительный зал, два ТВ: 202-й и 266-й. Смотреть сразу два телевизора очень удобно. Например, по левому (Ц266) идёт программа Время, а по правому (Ц202) какой-нибудь видеофильм. Так вот и провёл в подвале три года. Стереофотографию забросил. Джазовые записи тоже. А ведь ещё 4 года назад всюду ездил на джазовые концерты с тяжёлой аппаратурой (40кг) и много записывал. И накопилось 300 катушек джазовых записей.

1 февраля 1988 года, понедельник. Семинар с 9³⁰ до 11⁰⁰. Доклад Ларькина о шимми главных стоек колёс тяжёлого самолёта. Ларькин приурочил свой доклад к годовщине смерти Виктора Станиславовича Гоздека. Идеи хорошие и очень своевременные, так как раньше самолётостроителей беспокоили только носовые стойки шасси, а в последнее время появились неприятности и с главными стойками. Задавали много вопросов (Минаев, Крапивко, Рудковский). С интересом обсудили: выступали Минаев, Ягольницкий, Крапивко, Галкин. Немножко поругали за плохие плакаты. Оказывается, эти плакаты на чёрной бумаге он писал в выходные дни, но комендант якобы выгнала его из ЦАГИ (наверное, засиделся допоздна).

Интереснее и содержательнее всех выступает на семинарах Валерий Николаевич Поповский. Сегодня он в частности потребовал от М. С. Галкина, как руководителя семинара и заместителя начальника НИО-19 по динамике, почему программы частотных испытаний не согласуются со всеми подразделениями, в том числе с шиммистами, иначе не надо было гадать, какие частоты стоек шасси и их жёсткости.

Также он заявил, что разговор о РДК (Руководство Для Конструкторов) стал беспредметным, так как в РДК теперь невозможно поместить программы для ЭВМ из-за отсутствия в отрасли единой системы программного обеспечения и быть не может, потому что вычислительные средства всюду разные. Что касается программ для РДК, так я ещё 15 лет назад всем говорил, что вставлять их в РДК бесполезно, так как программы всё время меняются. Время жизни отдельных версий программ меньше, чем время нахождения рукописей в издательстве. Поэтому я считаю, что вместо РДК самый лучший способ – это как делаем мы: тиражируя ежегодно сборники программ (у нас они называются СПАРФ-70, 71, …84) в количестве от 20 до 50, рассылаем их оперативно (попросту, передавая из рук в руки) по разным заводам и секторам ЦАГИ.

2 февраля 1988 года, вторник. Сегодня наш начальник Г.М. Фомин в 9³⁰ читает лекцию о флаттере для руководящего состава ЦАГИ. По этому поводу он вызывал меня в 14час с двумя моими «нобелевскими» плакатами. Я ему советовал построить свою лекцию на основе пяти составляющих: 1) расчёты по балочной теории, 2) по методу полиномов, 3)эксперимент на дозвуке, 4) сверхзвук, 5)идентификация. Но у Фомина был уже свой план лекций, построенный на задачах отрасли: 1)Самолёты ИЛ-86 и ИЛ-96, 2)Высотный истребитель, и т. д. – так понятнее для начальства. Тем более, ему уже принесли плакаты с самолётами ИЛ-86 и т.п.

Изучая новое дело, я начинаю с педантичного составления схем, инструкций. Вот и сегодня я продолжил рисовать тушью красивую таблицу команд для UNIX. Потом я эту таблицу размножу и раздам.

В 16час наш партгрупорг Лёня Лущин провёл собрание партгруппы с самоотчётами коммунистов Бунькова и Лыщинского – о наших вкладах в дело перестройки. Намечали отчитываться по 10мин, а просидели до 17час. Обсуждение дела перестройки прошло бурно. Что касается меня, то я веду специальный блокнот, в котором конспектирую важные статьи из журнала «Коммунист» или такие события, как совещание в ЦК за две недели перед июньским (1987г) пленумом ЦК или «Закон о государственном предприятии». Я считаю, что наши коммунисты должны больше внимания уделять не цаговским делам перестройки, а общегосударственным, поскольку ЦАГИ это дело коснётся мало, и вообще это дело общегосударственное, так как хозрасчёт должен быть глобальным, иначе это просто игра в хозрасчёт. (И в самом деле, в последующие годы ЦАГИ заглох только из-за того, что заглохла авиационная промышленность).

Вызывает радио-женщина. В основном здании висит молния «Поздравляем лауреата премии им. Жуковского Бунькова…»

Командированные с завода им. Микояна: Абрамов Г. А-й и Коновалов А. А-й пытали меня с 10⁴⁰ до 12⁰⁵ – как бы использовать метод полиномов в расчётах прочности. Наташа говорит, что этот Абрамов скачет с места на место.

3 февраля 1988 года, среда. С девяти часов до десяти (ровно час) занимался статьёй Бориса Брянцева. Брянцев два года назад был вынужден уйти из НИО-19 в НИО-24, которое предназначено для создания аэродинамического центра в Ульяновске к 1995 году. Борис Дмитриевич примерно с 1945г. Он много лет занимался идентификацией с целью создать методику безопасных флаттерных испытаний, «дофлаттерных испытаний». И действительно, он создал такую методику, можно сказать теорию. Но вот примерно с 1980г наш Михаил Сергеевич (наш, значит это не тот, который Горбачёв) вдруг стал исследователем по идентификации, написал статью и легко продвинул её в печать, потом доложил её на конференции в Риге и в Париже. Написанные им формулы на мой взгляд не только не решали проблемы идентификации, но и вообще были абсурдны. Но, будучи учёным с мировым именем, он легко затмил Брянцева и тот сильно обиделся, особенно когда Галкин сунул ему под нос свою статью по идентификации (естественно, основополагающую). Да тут ещё при создании нового сектора, начальником сделали не его, а Карклэ, хотя вся инициатива дофлаттерных испытаний исходила от Брянцева. Дело в том, что у Брянцева не очень приятный для начальства характер. Тогда он ушёл на должность начальника сектора в другое НИО. А ведь сейчас повисли в воздухе возможности эксперимента в АДТ-128. Кто будет этим заниматься? Брянцев бы смог.

Таблицу для UNIX я закончил. Получилось красиво – всего один лист.

Теперь надо изучить редактор Vi, транслятор F77 и оболочку SHELL.

4 февраля 1988, четверг. С 10⁰⁰ до 11⁵⁰ президиум НТС. В этом году в президиуме кроме начальников отделов (Дорохин, Чижов, Минаев, Соболев, Ильичёв, Логунов) и заместителей (Галкин, Стучалкин, Стрелков) добавили ещё и докторов наук (я, Амирьянц, Райхер).

В этот раз было много волнений, но всё закончилось мирно. Решали вопрос о размещении ЭВМ Labtam. Пока есть одна машина и она стоит в отделе Логунова. Но куплено две машины: одна для пристройки, а другая для основного здания (для нормистов). Но у нормистов уже подготовлено помещение для ЭВМ и решили эту первую машину перевезти туда. Наши все разволновались, особенно, Поповский, потому что первую машину освоили пока флаттерщики во главе с Юрой Долбневым: Набиуллин, я, Мосунов и Рыбаков. И ещё: Соболев со своими работниками Борисовым и Орловым, а также Коля Клюкин и Алёша Чижов (сын профессора Чижова).

Решили так: Чернов освобождает две комнаты и поскольку почти всё готово, то можно через два месяца переезжать. К тому времени возможно придёт второй Лабтам (в мае) и тогда и переезжать не придётся, так как вторую ЭВМ можно сразу ставить на новое место. Если же перевозить, то это займёт одну неделю и будет дисплейный зал на новом месте. Нам будет даже удобнее и ближе. Так всё и обошлось.

Вечером заседание партбюро с обсуждением работы пб на год.

Вчера выхожу из ЦАГИ в 18час (задержался на шахматах), а часовой говорит: «Только что выходил ваш брат». А он шёл ко мне в гости.

5 февраля 1988 года, пятница.

В партбюро вчера обсуждали три вопроса: 1) Подготовка к собранию по итогам года. Решили до 11 февраля провести собрания партгрупп с обсуждением, кто и как будет участвовать в хозрасчёте. 2) За срыв деятельности дружины строго указать Григорию Галлямову и обязать возобновить деятельность. 3) Письмо в ЦК о приёме в партию интеллигенции. А также информация о 25-летии НИО-19. Фомин предложил много мероприятий, в том числе коллективный выезд в дом отдыха на выходные дни в Володарку.

С 9 до 10час – Бурцев А. Н. с завода Сухого – насчёт расчёта Су-26 (это выдающийся спортивный самолёт) хвостом вперёд. Это понадобилось из-за того, что при сваливании на хвост этот самолёт входит во флаттер. У Бурцева странно получается: он все исходные данные переписал, поменяв ось Х задом наперёд, а частоты изменились. Пока мы с ним ничего не смогли найти , и он поспешно удалился на электричку 10²⁰ (последняя) искать ошибку.

11⁴⁰ – Эдуард, заинтересовавшись проблемой Бурцева, нашёл остроумный способ, как не меняя исходных данных, можно повернуть самолёт задом наперёд (в программе КС). Для этого надо в СП-134 изменить перфокарты 10 и 21. Звонила Нина Григорьевна из планового бюро с просьбой написать заметку в годовой техотчёт ЦАГИ за 1986г! – остался долг за отчёт инв.№3187 – это как раз та «Теория флаттера», за которую мне дали премию Жуковского.

Обзвонил всех партгрупоргов: Жмурина, Лущина, Быкова, Кравцова, Ермакова, Сёмина, Макарова, Штанникова, – по поводу проведения собраний в отделах до 11 февраля, а общее собрание намечено на 16, т. к. Фомин с 17 уходит в отпуск (ему дают путёвку в дом отдыха).

С 16⁰⁰ до 17³⁰ состоялся семинар в зале заседаний парткома по вопросам перестройки и хозрасчёта. От нашего отделения было двое: я и Сопов – он энтузиаст перестройки, а я – из любознательности (а может сознательно, как член партбюро). За полчаса до этого позвонил мне Стюарт и попросил меня сходить туда вместо него, а я ответил, что как раз собираюсь идти туда.

На этом семинаре мы надеялись услышать разъяснения о совете трудового коллектива, но ничего нового в смысле постановлений ЦК и СМ не было. Зато выступил один представитель от некого НПО, которое работает на хозрасчёте уже два года. Там 400 сотрудников. СТК состоит из двух секций: 20 человек от администрации (это НТС!) и 20 – от бригад и отделов, т. е. от рядовых работников. Председателя нет, вместо него на каждое заседание заранее выбирается новый ведущий. Работать стало труднее, потому что каждый месяц денежные расчёты с банком и прочие хлопоты.

Семинаром руководит Н. И. Хвостов. Я его хорошо знаю (физтех), последний раз мы с ним вместе ездили на экскурсию в Алма-Ату в средине ноября на 3 дня. От той поездки остались яркие впечатления:

1) Из-за непогоды подолгу сидели в аэропортах: в Москве, Фрунзе, – в общей сложности половину всей экскурсии. 2) Высокогорный каток в Медео – это был единственный тёплый солнечный день, а остальные – дождливые и со снегом. 3) Знаменитые бани в Алма-Ате – они были построены при Кунаеве для знати, а теперь туда ходит простой народ. Однако, билеты дорогие: в турецкую баню 10руб, массаж 10руб.