Текст книги "Разитель. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Владимир Михайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 68 (всего у книги 77 страниц)

А по другую сторону площадки на таком же расстоянии – второй крюк, и на нем уцелела даже петля троса с хвостом в метр с чем‑то длиной. Так. Дальше. Если дотянуться до этого хвоста и как следует ухватиться за него, оттолкнуться ногами от перил посильнее и изобразить собою маятник, можно долететь до толстого, сантиметров пять в диаметре, кабеля, идущего снизу вверх по стене. Куда вверх? На третье гнездо прожекторов, которое находится почти под самым потолком. Да это просто проспект, иначе не назовешь.

Тут, конечно, возникнет искушение по этому кабелю и спуститься вниз, но этого делать не следует: слишком близко к месту, где тебя привыкли фиксировать. А вот если поверху удастся добраться до следующего такого гнезда, вот там можно будет таким кабелем и воспользоваться.

Правда, добираться придется уже не по проспекту, но какая‑то дорожка есть и там: наплывы от сварки, оставшиеся при монтаже всей этой конструкции. Два из них можно будет использовать как точки опоры для одной ноги и одной руки, а оттуда, если не сделать ошибки, совершить еще один цирковой номер: снова выйти на пару крючьев; там, правда, нет никакой лестницы, но ее, наверное, собирались там установить, да почему‑то раздумали. Так бывает. А оттуда…

Куда и как оттуда – пока сказать трудно: просто не разглядеть. Но что‑нибудь да найдется, что‑то даже вроде бы виднеется – только не определить, что это такое, но какая‑то точка опоры, во всяком случае. В общем, как сказал кто‑то когда‑то, надо ввязаться в драку, а там видно будет…

Ну, кажется, настроилась.

Еще один вопрос: что делать с сумкой? С ее содержимым?

Нужно разместить по карманам то, что может пригодиться в дальнейшем (если это дальнейшее будет, мелькнула мыслишка, но Лючана постаралась тут же отогнать ее подальше, так далеко, как только возможно). Здесь проблемы нет. Она в другом: что делать с напичканной датчиками робой Идо? У Лючаны был определенный план ее использования. Этот план требовал робу сохранить. Но она не вписывалась в новый, только что возникший расчет. Ну ладно, придется с нею расстаться. «С вечной памятью о тебе, дорогой мой неудачливый любовничек, кекс вонючий».

Лючана подняла сумку, вытащила все, что хотела. Очень немного всего было. А сумку с оставшимся там меченым тряпьем, взяв за ремень, крутнула над головой – и запустила вверх по такой траектории, чтобы улетела подальше, только не в том направлении, в каком собралась исчезнуть сама.

Сумка, описав параболу, угодила в одну из колонок, отскочила и упала на пол. Не то чтобы с грохотом, конечно, но и небеззвучно. Оператор все же оказался внимательным: услышал. Снова вышел из‑за пульта и, слегка перегибаясь через релинг, стал вглядываться в том направлении, откуда пришел звук. Наверное, видно было плохо – через секунду вспыхнула прожекторная рампа, дававшая свет в том направлении. Очень хорошо. Сейчас оператор если и переведет взгляд в противоположном направлении, то мало что сможет увидеть, пока не адаптируются глаза после яркого света. Значит, пора.

А для тех, кто следил за маячками на своих экранах, это должно выглядеть так, словно Лючана очертя голову кинулась вниз – то ли решила покончить с собой от сознания безысходности, то ли рассчитывала удачно приземлиться на что‑то. В общем, теперь, наверное, направятся сюда, чтобы проверить и убедиться лично.

А Лючана уже была на тропе. Редкий случай, но получалось все так, как было задумано, а по времени даже быстрее. Впрочем, это и надо было делать на одном дыхании, как говорится, не позволяя себе ни задержек, ни мыслей – одни только действия, к счастью уже давно доведенные до автоматизма.

До неопределенного, но несомненно существовавшего объекта на стене, на котором она рассчитывала сделать передышку и наметить следующую часть маршрута, она добралась без приключений. И, тяжело переводя дыхание, все же не удержалась от беззвучного «Ура!».

Потому что это и оказалось выходом. Резервным, как поняла Лючана. Эвакуационным – на случай беды. Издали, со своей площадки, она просто не разглядела, что именно сюда выводила часть галереи – с другой стороны. Снова появилась возможность ощутить под ногами прочную опору. А потом и открыть люк, воспользовавшись все той же карточкой. Осторожно приотворить. И увидеть то, что помещалось по ту сторону.

Ничего особенного там не было. Просто невысокое помещение, уставленное небольшими – метра три на полтора – капсулами. Каждая – на своем стартовом устройстве, на рельсах, ведущих к крышке выпускного люка.

Капсулы были разными – это даже при беглом взгляде становилось ясно. Поменьше и побольше. Шарообразные, яйцевидные и вытянутые, сигарообразные. Одни совершенно гладкие, другие с какими‑то выступами, третьи были снабжены немалым количеством суставчатых рычагов, напоминавших манипуляторы, какими пользуются при работе в агрессивных средах. И располагались капсулы не как попало, а четко делились на группы. Сигарообразных с рычагами было меньше всего: только две. Яйцевидных – десятка полтора, а самых маленьких, круглых виднелось много, считать их сейчас было некогда.

Вот что она увидела, если не принимать во внимание человека, как раз в тот миг подбегавшего к двери метрах в пятнадцати от нее. Через мгновение он исчез за дверью, и она затворилась.

Значит, ее ждали. А сейчас, среагировав на сигналы маячков, бросились туда, чтобы своими глазами увидеть ее тело, убедиться в гибели и, наверное, закрыть дело, дальнейший поиск отменить…

А почему они не воспользовались люком, через который она только что выбралась?

Лючана тут же поняла почему: отсюда его не открыть. Только изнутри. Вот и спасибо. Пока вы там доберетесь до сумочки с тряпками и маячками, хватит времени, чтобы сказать вам: «Прощайте навеки!» Осталось только выбрать скорлупу понадежнее.

Она бесшумно подошла к ближайшей капсуле, круглой. Люк ее был закрыт. Зато в полутора метрах другая такая же приоткрытой крышкой гостеприимно приглашала: войди, воспользуйся!

Спасибо, как‑нибудь в другой раз. Как‑то слишком уж примитивно выглядит эта штука, словно мыльный пузырь. Так сказать, средство общего пользования. И, конечно, эта как бы случайно не запертая дверца означает, что этот шарик набит, кроме всего прочего, и множеством датчиков, по которым вести ее будет еще проще, чем здесь внутри, потому что в открытой воде нет закоулков и переборок.

Нет, слишком все это примитивно. Тем более что однажды она уже побывала в такой капсуле и отлично помнила: скорость у нее, прямо сказать, скромная. Это все – средства массового транспорта. Но ведь не может быть, чтобы тут не оказалось и других, более совершенных, предназначенных для начальства. Это было бы прямо‑таки противоестественно. Здесь, в большом эллинге, все они одинаковы. Ну а там, слева, где переборка с дверью? Ну‑ка, заглянем туда…

Ну вот, попадание в десятку. Здесь они и стоят – всего‑навсего две, но уже совсем другого облика, не очень даже и похожие на те, простые.

«Неужели я не заработала права убыть отсюда в первом классе, а не экономическом? Заработала, – убедила себя Лючана, – давно уже заслужила».

А первый класс тут – наверняка вот эти веретена. Они раза в два крупнее, обводы их явно указывают на способность развивать скорость побольше. Это очень важно. Хочется поскорее попасть к своим… к своему, точнее; немного расслабиться, обняться, может быть даже поплакать немного от радости, от облегчения.

Только вот захочет ли первый класс впустить ее? Он ведь наверняка не для любого желающего, а?

Снова браслет пошел в ход. Ах, спасибо!

В капсуле она, усевшись на единственное место, с минуту посидела, оглядывая маленький пульт управления, совсем небольшой экран, полдюжины рычагов справа и слева. Наверное, при их помощи управляют внешними инструментами. Никакого вооружения не видно, но хочется верить, что оно и не понадобится. В приборах на пульте разобраться сразу не удалось, только стартовая группа сразу заявила о себе, остальные должны были показывать неизвестно что. Даже компаса нет. Но он, собственно, ни к чему: все равно пока нет ни малейшего представления, где искать своих, а в открытой воде, как Лючана надеялась, браслет сработает, даст направление, позволит даже установить связь…

Протянула руку, чтобы начать процесс выхода. Со стартом она вряд ли могла ошибиться: в отличие от других приборных групп, где обозначены были только какие‑то непонятные символы, тут все объяснения были общепринятыми, на линкосе; капсулы эти явно не тут создавались – как и все остальное тоже. Сомневаясь, убрала руку. Глупо было бы совершить какую‑то ошибку теперь, когда, кажется, удалось выкрутиться из переделки. Здесь тоже наверняка есть какая‑то система защиты – противо‑угонная, скажем так. Но ни намека на то, как отключить ее, как заставить ее поверить, что она – своя.

Да все тем же браслетом, тютя! Приложи! Работает. И – жми на старт. Быстро. Чтобы осталось еще время удрать, если не сработает.

Однако сработало. Приборы ожили. Пошли надписи по экрану. Лючана старательно выполняла каждое предписание. Это заняло с полминуты. С легким звоном захлопнулась входная дверца. «Вирт‑пилот» – засветилась одна из центральных клавиш. Женщина полсекунды колебалась, но решила: очень хорошо, пусть и тут кваркотроника, она‑то уж не ошибется по незнанию, и нажала.

6

На всестихийном перехватчике, как и на всяком военном корабле, лишнего места не было, экипажу пришлось потесниться – не всем, но только шестерым, седьмой сидел за пультом, и его стеснять нельзя было. Хотя он, похоже, этим не так уж был и доволен, зато остальные были очень обрадованы возможностью пообщаться с женщиной, достаточно молодой и красивой, – такими случаями служба на Ардиге никого не баловала. И Маха кокетничала с ними вовсю, а бородач тем временем приютился в уголке единственного обитаемого отсека и, сняв шлем, отдыхал, казалось, только пальцы двигались как бы сами по себе – что‑то на унискафе нажимая, что‑то покручивая… И через несколько минут вмешался в обмен любезными репликами между дамой и полудюжиной кавалеров – воспользовался мгновенной паузой, чтобы проговорить одно лишь слово:

– Накройсь!

То была команда, и подана она была на терране – языке, который здесь понимал, кроме говорившего, еще только один человек. И Маха мгновенно доказала это – пока ее собеседники оглянулись на непонятное слово, нырнула головой в шлем и защелкнула герметизатор. Лохмы и борода тоже скрылись в его головном уборе. А невидимое и ничем не пахнущее облачко, распознать которое могли бы лишь анализаторы, уже заполнило, выпорхнув из какого‑то из скрытых резервуаров флагманского унискафа, весь отсек. Газ действовал мгновенно, одного вдоха было достаточно, чтобы человек впадал в полное беспамятство – не навсегда, но на десять‑пятнадцать часов, в зависимости от особенностей организма.

Бородач вылез из своего угла, направился в ходовую рубку. Вытащил командира из его кресла, усадил во второе, свободное, тщательно пристегнул. Сел за пульт. Прошло пятнадцать минут – срок, за который газ вырождался; можно вновь освободиться от шлема. Окликнул Маху:

– Коллега, помоги, я тут не очень… У них ведь есть спасательная капсула на борту? Вместит всех?

– Как и полагается.

– Тогда за работу.

Вернув управление вирт‑капитану, бородач и Маха вышли в соседний отсек. Усыпленных по одному перенесли в капсулу, усадили в глубокие кресла, пристегнули для безопасности. Никто не проснулся, только один что‑то недовольно пробормотал себе под нос.

– Куда их направим – на Главную базу?

– Вот еще! – сказал бородач. – Направим вслед за приливом; с ними ничего не сделается – проснутся, сами решат, куда держать путь. Но до того пусть их коллеги за ними погоняются в свое удовольствие. Нам важно попасть на ПЗБ первыми, как сама понимаешь. Настроила? Все. Закрываем и выпускаем. Жизнеобеспечение им включила?

– Я же не людоедка, – откликнулась женщина обиженно.

Вернулись в рубку, бородач включил выброс капсулы. На экране проследили, как крохотное суденышко со спящим экипажем бодро устремилось своей дорогой.

– Что же, – сказала Маха своему новому партнеру, – командуй дальше, борода. – Последнее слово она выговорила с явной иронией. – Или хотя бы обрисуй дальнейшие действия – в общих чертах. А то я не очень себе представляю, что теперь нужно делать.

– Позавтракать было бы кстати, – откликнулся он. – Или пообедать, или поужинать – называй как хочешь. Надеюсь, у экипажа этого крейсера имеется хотя бы какой‑то НЗ? Или их кормят только на базе?

– Понятия не имею. Поищу, конечно. Но ты ведь знаешь, насколько мы, женщины, любопытны: сначала я все‑таки хотела бы услышать, чтобы потом, за едой, было бы уже что‑то, о чем можно поговорить. Если тебе трудно, могу начать я: у меня есть несколько вопросов.

– Кто тут старший? Вот то‑то. Так что первым спрашиваю я. Где наши пятнадцать – выяснила?

– Смогла. Они не на Главной базе – там я отыскала бы их в два счета. Их держат на ПЗБ – это посадочно‑загрузочная база с небольшим штатом и ограниченным доступом.

– Ясно. Твоя очередь. Только сперва давай установим курс.

– Куда?

– В ПЗБ, понятно, куда же еще?

Она мгновение подумала:

– Сделай восемнадцать на румбе, уточним потом.

– Спрашивать ты можешь и разыскивая холодильник, или что тут у них для хранения пищи. Итак?

– Генерал, первое: к чему маскарад? Боишься, что тебя здесь узнают? Вряд ли. И второе: мне не ясно, что это за человек, с которым ты оказался вместе на уборщике? Почему ты решил отпустить его? Он же пират! И снова завладеет кораблем, хотя, по‑моему, корабль сейчас нам самим куда нужнее.

Иванос ответил не сразу: он в эти секунды как раз занялся своей внешностью – морщась, отрывал бороду, снимал парик.

– Все тайное, как сказано, становится явным – по прошествии времени. Терпение – достоинство женщины, тебе не кажется?

Он говорил с Махой как со старой доброй знакомой – так оно, впрочем, и было. Но продолжил уже другим тоном – старшего начальника:

– Но сперва по делу: надеюсь, схема этого вашего хозяйства у тебя имеется?

– Все мое ношу с собой, – Маха сопроводила это древнее изречение легким прикосновением пальца к своей голове – примерно к тому ее месту, под которым и помещается у людей мик.

– Делись. Грузи хотя бы на этот дисплей.

Маха повиновалась, объясняя:

– Главная база, так? Здесь – переработка сырья в удобрения. Труба идет к ПЗБ, там садятся танкеры, загружаются и улетают.

– Постой. А это что – в отдалении, и оттуда тоже вроде бы труба – или что это?

Маха пожала плечами:

– Знаю только название: «Цех зоэ», и все. Не думай, что нас тут держат в курсе всех дел…

– И в мыслях не было. Но хоть что‑то…

– По слухам, там варится какая‑то добавка, которая смешивается с основной массой на стыке малой и большой труб. Но не каждый раз, а… Ну да, как я раньше не сообразила… Лишь тогда, когда ожидается танкер вне расписания. Слушай, получается, что…

– Стоп. Общая картина ясна. Ты хотела спросить о чем‑то? Давай быстро.

– Насчет этого человека. И по поводу твоего маскарада. Это проявление генеральского чувства юмора?

– Что же тут непонятного? По‑моему, все совершенно ясно. Маскарад – чтобы не опознал как раз этот парень. Он‑то меня знает давно.

– Он прибыл на известном тебе корабле. Нашем! Но как он в него попал?

– Ты же с ним встречалась. Он что, не объяснил тебе?

– Я сперва подумала, что это наш человек. Но он не ответил на пароль – насчет лестницы на дороге; значит, чужой. Он явно захватил корабль – так я поняла. Где, когда? И в таком случае почему все же ты его выпустил?

– Ого, сколько вопросов! Отвечу так: человек наш, но не в курсе происходящего. И здесь у него свои дела. Он очутился тут вместе с женой… Они должны были получить задачу, уже оказавшись здесь. Но, как ты знаешь, Ардиг закрыли для связи. Так что пришлось лететь мне самому…

– Это мне известно.

– Когда он направлялся сюда, я и не думал, что дела станут поворачиваться таким образом: информация, заставившая нас изменить планы, дошла до меня уже после того, как эти двое были отправлены. Тогда мне еще казалось, что до этого мира наш интерес дойдет значительно позже.

– Значит, надо этого мужика подключить к делу.

– Сейчас ничего не получится. Его жена попала к вам, и пока он не сможет выручить ее, я опасаюсь даже встречаться с ним: человеком он бывает крутым, и не только в словах, но и в поступках.

– Тогда давай поможем ему в его деле – и пусть потом оба поработают на нас.

– Такая мысль у меня была. Но тут обстановка изменилась – причем не в нашу пользу. Потому что мы не можем предпринять ничего, пока пятнадцать заложников в их руках, иначе поднимется шумиха на всю Федерацию: мы ведь здесь и в самом деле не совсем легально, и внешне это выглядит так, что мы мешаем мирному частному производству – люди варят удобрение, нужное многим мирам, а мы тормозим…

– Но ведь так и есть – это правда. Танкеры регулярно садятся и увозят…

– Правда, но меньшая ее половина. Ты можешь мне объяснить – а что грузят и увозят нерегулярные танкеры? «Триолет» – я успел заглянуть в его журнал – по пути сюда как раз встретился с таким. То есть, кроме этого химического навоза, вы тут гоните и что‑то другое, кажется, в нем‑то и кроется все дело. Ты и сама только что это поняла. Но чтобы окончательно разобраться, нужно заполучить то, что варят на этой кухне.

– Что же ты задумал? Объясни.

– Тут, собственно, объяснять особо нечего. Замысел был такой: прежде всего освободить наших. С их помощью, когда приближающийся нерегулярный танкер сядет, захватить его, загрузить и отправить – уже по новому, нашему, адресу. На этом, собственно, наша операция и закончилась бы – во всяком случае, начальный ее этап. Дальше эстафету перехватили бы ученые, за ними – политики…

– По‑моему, разумная диспозиция. Что же изменилось?

– Расчет времени. И, скорее всего, мы сами все испортили: уходя с уборщика, не вернули его в режим автоматики. И вот мы здесь, а он болтается, бездельничая. Следовательно, процесс нарушился, танкер вовремя не будет загружен, из‑за сокращения того, что тут называется площадкой: то есть периода спокойной и ровной воды на пике прилива. Танкер вынужден будет задержаться до полного отлива. Дело для них, видимо, очень серьезное, они заподозрят, что кто‑то вмешался, и сразу объявят тревогу. Тем более что и наша дама ухитрилась сбежать… Одним словом, тихо‑мирно уже не полу‑чится.

– Ну и пусть.

– Маха! Подумай. Если мы к тому времени уже завладеем ПЗБ, никто не помешает Главной базе запросить вышестоящих о помощи – и помощь эта успеет прийти, когда транспорт будет еще стоять на грунте. Помощь будет прислана весьма ощутимая, против которой нам с тобой не выстоять – даже и с нашими пятнадцатью молодцами. И, в лучшем случае, мы сможем разве что унести ноги, но не получим ни транспорта, ни его груза, ни, следовательно, ничего из дальнейших результатов, на какие рассчитывает наш мир – и не только он один.

– Что мы сейчас должны делать? Или ничего не можем?

– Обязаны. И будем. Хотя бы потому, что такая ситуация не повторится: для того чтобы не допустить чужого проникновения, тут быстренько создадут военную базу, и даже такие вроде бы невинные акции, как неразрешенная посадка одного кораблика, станут невозможными без вооруженного конфликта. Не говоря уже о том, что после некоего политического события такие операции просто утратят свой смысл. Слушай, все‑таки как там насчет поесть?

– Ты вовсе задурил мне голову. Я начинаю думать, что вообще никакого выхода из ситуации нет…

– Он существует.

– Какой же? В чем он?

– Не знаю. Но он есть. И мы найдем его. Обязаны найти.

– А сейчас – сейчас что делать? Учти: я хочу, чтобы у нас все получилось. Хочу домой. Мне здесь надоело – ты не представляешь, до какой степени. Так что давай начнем что‑то делать. Пожалуйста!

– Что‑то делать, конечно, мы можем уже сейчас. В частности, транспорт надо брать, как только он сядет. В любом случае в наших руках это будет едва ли не козырным тузом. В данный момент эскадрилья перехватчиков гоняется за сбежавшей женщиной; к сожалению, они быстро отыщут ее и сразу же направятся к ПЗБ для обеспечения благополучной посадки и защиты транспорта от каких‑либо неприятностей с нашей стороны. Следовательно, эскадрилья будет находиться на ПЗБ – и это может помешать нам овладеть этой базой, освободить наших, и так далее. Значит, главная задача: не позволить эскадрилье занять позиции на ПЗБ. И это нам по силам. Это мы и начнем делать прямо сейчас.

Ты немедленно установишь связь с эскадрильей и будешь постоянно прослушивать обмен в эфире. Наведем перехватчики на якобы удирающую капсулу: им вряд ли известно, что в ней находится вовсе не сбежавшая женщина. Думаю, они потратят какое‑то время на то, чтобы догнать, захватить и разобраться. Надо только убедить их в том, что именно эта капсула им нужна. Вот это время и есть наш резерв, и мы должны его использовать до последней секунды. Сейчас срочно возвращаемся к уборщику, включим его автоматику – пусть себе стрижет флору, пусть процесс идет нормально, в полном спокойствии.

– Меняю курс на обратный.

– А поесть ты дашь, в конце концов?

– Господи, как все‑таки примитивны мужчины – даже лучшие из них…

Глава одиннадцатая

1

«Транспорт „Маркиз Пит“ – генерал‑максимату Системы.

Вышли в нормальное пространство. Через восемь часов ляжем на кольцевую орбиту вокруг планеты. У меня имеется приказ в случае малейшей неуверенности посадку отменить и под погрузку не становиться. Однако указано, что некоторые изменения обстановки делают крайне желательным срочное завершение текущей операции и переход к следующей.

Если в течение конвенционных суток мною не будет получено сообщений о полной безопасности посадки и погрузки, вынужден буду возвратиться в Простор и запросить Штаб Системы о дальнейших действиях. Могу лишь добавить, что нормальному развитию операции такой задержкой будет нанесен серьезный ущерб.

Конец официального сообщения.

Неофициально: эй, ребята! Не верится, что у вас там могут быть какие‑то серьезные проблемы. Уверен, что дадите «добро» на посадку и прочее. Кстати, посидим с приятностью – я прихватил с собой кое‑что специально для такого случая. Не роняйте слюни!

Капитан Узер Мо».

«Капитану Узеру Мо, борт танкера „Маркиз Пит“.

Имело место несанкционированное проникновение на поверхность планеты, помимо тех, о которых мы сообщали перед последним вашим визитом, еще двух разведчиков, предположительно с Теллуса, в настоящее время завершается операция по их ликвидации. Сомнений в ее успехе нет.

Поэтому, если на орбите вы не получите от нас запрещения, смело садитесь. Продукта достаточно, чтобы закачать его по самые горловины. Во всяком случае, безопасность пребывания и рестарта вашего корабля будет стопроцентно обеспечена.

Если возьмем разведчиков живыми, покажем их вам перед тем, как выпить за наши общие успехи.

Итак, мягкой посадки! Генерал‑максимат Изод».

2

Лючана, в общем, представляла себе, что сейчас произойдет. Сперва крышка наверху уйдет в сторону. Платформа с капсулой поднимется и остановится лишь тогда, когда собою закроет наглухо входное отверстие. Тогда медленно, пройдя через тормозящие устройства, узкий стакан, в котором капсула окажется, станет заливать вода, вытесняя воздух. Откроется внешняя крышка. Платформа снова двинется, выдвигая капсулу из стартового стакана. Капсула отделится, всплывая. Под ней крышка люка встанет на место. Платформа, играющая роль поршня, выжмет воду, возвращая на место вытесненный воздух. Найдя нужную клавишу – да вот она! – нужно будет нажать ее, отправляя автопилот в отставку, затем мягко, словно лаская, обнять пальцами ручку управления, осторожно подать вперед сектор скорости – вот он, никуда не делся! – и капсула двинется, стремясь увеличить расстояние между собою и базой. Потому что ждать погони придется недолго – в этом Лючана была уверена. Подальше. И повыше. А куда потом – ну, скорее всего, сама драка покажет – та, в которую все они (подумала она) ухитрились, сами того не желая, ввязаться по самые уши…

Все это она как бы увидела уже происходящим, даже происшедшим. Но получилось совершенно не так.

Крышка стартового люка наверху так и осталась неподвижной, отказываясь открыть Лючане путь на волю.

Но капсула не осталась на месте. Подхваченная сверху грейфером, она приподнялась над опорной площадкой и, едва заметно колыхаясь, поплыла в воздухе куда‑то в сторону.

– Да не туда! – невольно вскрикнула Лючана. – Не так!..

Система «Грейфер – капсула» осталась безучастна к ее возгласу. Все так же равномерно смещалась в сторону непонятно зачем. Неужели все‑таки ловушка? Они и это рассчитали? Тогда… Тогда…

Лючана нажала клавишу автопилота, надеясь, что спятивший прибор отключится и она сможет хотя бы высвободиться из негостеприимного кораблика. Но автопилот на это действие никак не отреагировал – видимо, начав какую‑то операцию, обязан был и завершить ее, независимо от желания водителя или, скорее всего, лишь пассажира, каким почувствовала себя Лючана.

Что же, по старинному присловью остается расслабиться и получить максимум удовольствия? Нет, черта с два! Действовать быстро и решительно! Навязать тупоумному устройству свою разумную волю…

Неизвестно, что предприняла бы Лючана, начни она действовать по такой программе. Но она не успела. В переднем иллюминаторе – он в этой капсуле заменял привычный экран – как‑то вдруг возникла переборка, быстро приближающаяся. Что этот идиот – собирается разбиться вместе с нею, ударившись об стенку?

Нет, идиот не собирался. Переборка распахнулась вдруг, выдвинулась площадка, размеры которой как раз соответствовали габаритам капсулы. Грейфер мягко и точно уложил капсулу, перед тем ухитрившись перевести ее в горизонтальное положение. Уложил вроде бы на кильблоки. Площадка вместе с капсулой вползла обратно в стену. Остановилась, а капсула вместе с Лючаной продолжала движение – похоже, включился транспортер. Засветился правый экран: «Контроль трассы включен». Лючана сидела неподвижно, на всякий случай ухватившись за подлокотники кресла, ожидая возможных толчков, ударов – мало ли чего. Происходящее чем дальше, тем становилось менее понятным. Движение пошло под уклон, заметно убыстряясь. Потом резко замедлилось. Правый экран сообщил: «Вход в трассу. Отмена?» – «Да, да, – закричала Лючана, – отмени, пожалуйста, вернемся в отсек!». Но, наверное, следовало сказать или сделать что‑то другое, а на ее просьбу никто и никак не отозвался, надпись погасла, возникла другая: «Вход открыт». И еще через секунду: «Инспектор‑система включена. Обратная связь?» Одновременно одна из левой группы клавиш засветилась. Сдаваясь, Лючана нажала ее. Раз не получилось побороть систему, следовало к ней приспосабливаться, налаживать дружеские отношения вплоть до момента, когда возникнет шанс – а он ведь обязательно возникнет, правда?..

Капсула между тем снова двинулась, сползая все ниже. «Ох!» – только и выкрикнула Лючана. Через иллюминатор она увидела впереди нечто странное: что‑то зеленое, текущее, густое, куда капсула, похоже, собиралась нырнуть. И в следующий миг действительно нырнула. Лючана невольно поежилась, словно это она сама, без всякой защиты, плюхнулась в кисель. Но, к счастью, внутрь не проникло ни капли.

Ну что же, куда‑то ее везут, пусть и непонятно куда, но, во всяком случае, все дальше от того места, где ее искали и, наверное, все еще ищут. «Ау, мальчик Идо! Тебе полезно побегать, донжуан провинциальный, чтобы понять, что не ты тут самый умный…

Интересно, а эта субстанция снаружи – съедобна? Стоило чуточку расслабиться, как сразу захотелось есть. А нечего. Ладно, вот доберусь до корабля – и устроим мы с Ра пир на весь мир. На первое я вскрою, пожалуй, крабовый салат… Интересно, а здесь крабы водятся? Такой океан – обидно будет, если их не окажется, столько воды пропадает зря: живности в ней немного. Интересно почему?

Что же будет дальше? Во что же это меня угораздило вляпаться? Приборная доска; полдюжины разных окошек – что же это они показывают? Надо разобраться, пока есть такая возможность. А то как‑то тревожно. Даже есть расхотелось…»

3

Дежурный оператор был очень встревожен.

– Соединение с генерал‑максиматом, срочно! По тревоге!

Отклик последовал мгновенно:

«Что там у вас произошло, оператор?»

– Докладываю: в то время, когда уборщик возобновил нормальную заготовку сырья, произошел самопроизвольный запуск в Магистраль контрольно‑ремонтной капсулы. Это грозит новыми значительными нарушениями процесса заготовки, самое малое – его длительной приостановкой.

«Надеюсь, вы уже приняли меры?»

– Генерал‑максимат, я сейчас не могу ничего предпринять: капсула в потоке, следовательно, вход в трубу заблокирован – и блокировка сохранится, пока капсула не пройдет по всей Магистрали и не будет принята на ПЗБ. Только после этого…

«Это мне известно. Оператор, ничего хуже вы не могли придумать. Транспорт на подходе, необходимо срочно завершить выпуск продукта, любая помеха может сломать наш график – вы ведь представляете, как мы ограничены по времени из‑за этого чертова двойного прилива: время спокойной воды сокращается чуть ли не втрое, счет на минуты и секунды, а вы тут…»

– Генерал‑максимат, позвольте напомнить: я никоим образом не причастен к этому выходу капсулы, его предприняли, пользуясь автоматикой самой капсулы, как делается при аварийных ситуациях. Так что…

«Пустой разговор! Вы… Минуту, обождите».

– Жду.

«Да, вот последняя информация: в капсуле – человек. Теперь все ясно. Это диверсант, которого мы упустили. Вы действительно в этом не виноваты. Но положение надо спасать. Немедленно, чтобы успеть закончить производство продукта, довести до нужного количества. Что тут можно предпринять, оператор?»

– Есть возможность: остановить производство, осушить трубу путем ее продувки; если подать нужное давление, то капсулу быстро пронесет по всей Магистрали и выбросит в приемную систему ПЗБ. После этого – возобновить работу.

«Сколько времени это может занять?»

– Возможно, часа три – три с половиной. Если только…

«Долго, очень долго. Если – что?»

– Если только в капсуле находится достаточно опытный пилот. Потому что при продувке Магистрали капсула практически перестанет слушаться руля. Чтобы она не перекосилась и не застряла, нужно обладать высоким пилотским мастерством – отсюда ведь она не управляется…

«Не думаю, что там сидит именно такой пилот. А если она застрянет – как скоро можно будет ее извлечь?»

– Сложно сказать, генерал‑максимат. Во всяком случае, значительно больше трех часов.