Текст книги "Разитель. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Владимир Михайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 67 (всего у книги 77 страниц)

– Обожаю незнакомцев, – проговорила Маха, и голос ее свидетельствовал, что дамочка уже овладела собой. Она повернулась к нему с улыбкой даже еще более радужной, чем адресованная мне. После чего он отпустил ее и вышел из‑за ее спины. Маха поглядела на него с интересом и спросила не без иронии:

– Еще один пришелец. Вам не жарко, мой таинственный? Может, хоть чепчик снимете? Просто из вежливости, в присутствии дамы.

Мне понравилось ее самообладание; пожалуй, я в ее ситуации чувствовал бы себя не столь весело. Напарник ответил в том же ключе:

– Боюсь напугать вас: внешность моя, увы…

– Ну, – сказала она, – я не из пугливых.

– Он не может, – пояснил я. – Здешний воздух ему вреден.

Но напарник моей помощи не принял – наоборот, поставил меня в глупое положение, сказав:

– Ну, присутствие женщины делает живительной любую атмосферу. Но предупреждаю: ответственность за последствия ляжет на вас.

И снял шлем, так что я смог наконец его увидеть – и Маха тоже. Она невольно вскрикнула «Ох!», хотя и негромко.

Наверное, и в самом деле можно было испугаться. Мне сперва показалось, что из‑под шлема появился шар, состоящий из одних только волос или, быть может, шерсти, торчащей во все стороны. Конечно, существо это было человекообразным, но не брилось и не стриглось оно если и не от самого рождения, то, во всяком случае, последний десяток лет – совершенно точно. Из спутанных косм посматривали два угольно‑черных глаза; несколько ниже мелькнуло что‑то красное – то были, скорее всего, губы, и они наверняка изображали улыбку. Должно быть, так выглядели бы все люди, происходи они от дикобразов.

– Откуда вы такой? – не удержалась от вопроса Маха. За ответом он не полез в карман:

– Оттуда, где все такие.

Но она, кажется, всерьез решила учинить ему нечто вроде допроса, словно это он, а не она очутился в плену:

– И зачем же вы к нам пожаловали? Тут у меня и без вас забот хватает – с одним арестованным, – при этом она кивнула на меня, – а теперь и вас придется задержать до выяснения…

– О, – произнес Дикобраз (такое имя я дал ему про себя), – в вашем присутствии я буду держать себя очень смирно.

Интонация его, однако, показывала, что сам он так не думает. Я сказал:

– А вот увидим. Маха, давай сперва разберемся: кто тут кого арестовал? Мне кажется, что мы тебя. В силу этого веди себя соответственно. А сейчас подойди, пожалуйста, к пульту. Как тут закрыть раструб?

– Кто кого арестовал? – переспросила она. – Ответ находится рядом, и его можно увидеть, включив обзорные экраны. Шесть перехватчиков, и их орудия направлены на этот кораблик, а экипажи в любой миг могут прийти мне на помощь. Хотите сразиться с ними? Или не верите мне?

Она подошла к пульту (Дикобраз следовал за нею шаг в шаг, на всякий случай) и сделала то, чего мы не успели – или не догадались, включила обзор.

– Я вижу только три, – сказал я, чтобы хоть что‑то сказать.

– Остальные занимают вертикаль. Убедились?

– Ваша правдивость просто поражает, – вместо меня ответил Дикобраз. – Но не скажете ли, за что, собственно, арестован этот человек? Мой напарник, я уверен, субъект вполне достойный и не представляющий опасности. Просветите меня на сей счет.

– Он – агент, и нам надо узнать – чей; а кроме того – угонщик, он захватил чужой корабль. Может быть, даже пират. Сел на эту планету без разрешения…

– Только‑то? Из‑за таких мелочей вы хотите лишить его свободы, которая, как известно, является величайшим даром господним? Нет, я уверен, что вы не столь жестоки. Впрочем, мы еще поговорим об этом – после того, как вы его отпустите. Если вам необходимо кого‑то задержать для отчета – берите меня, чем я хуже? А если это не обязательно – идите с миром к вашим перехватчикам.

Этого еще не хватало: ни в коем случае нельзя ее отпускать! Такая мысль мгновенно оформилась в моем сознании. Лихая девица набита информацией, которую следует вытряхнуть из нее поскорее.

И я раскрыл было рот, чтобы высказать свое возражение; напарник заметил мое движение и поднял руку, как бы прося дать ему закончить, не перебивая. Но я не дал: пора было брать инициативу в свои руки.

– Ваше положение, Маха, вовсе не так прочно, как вам кажется. И никакие перехватчики вам не помогут: расстреливать судно они не станут, пока вы тут находитесь, а мне ничего не стоит вызвать сюда тот самый корабль, который, как вы сказали, я захватил, и от ваших защитников останется… да ничего не останется! Думаю, вы уже видели, как он может работать. Однако ваше положение станет совершенно безопасным, если вы дадите ответы на вопросы – мои и моего коллеги.

– На самом деле я знаю так мало… – и Маха вздохнула, как бы подчеркивая этим свое сожаление. – Я не более чем рядовой исполнитель; вы, безусловно, понимаете, что это значит. Таким, как я, всегда достаются лишь крохи информации.

– Ну, если крох достаточно много, из них можно испечь пирожок, – послышалось из заросли волос. – А то и большой пирог. Хорошо, коллега, право первого вопроса остается за вами. Но задавать их будете по ходу действия. Я не намерен оставаться здесь даже лишнюю секунду.

– Да. Маха, где моя жена?

Она улыбнулась, как мне показалось, снисходительно:

– Ах, значит – не просто напарница? Бедные мужчины, как вас заботит судьба каждой из нас, хотя это и не всегда нам нравится…

– Отвечай!

Похоже, мой голос убедил ее в том, что сейчас не время для иронии, да и не место тоже.

– Могу сказать только, что она – под замком на Главной базе, и сбежать оттуда просто невозможно. Там вы ее найдете… если получится.

Я хотел было продолжить эту тему, чтобы узнать, как мне проще всего проникнуть на эту базу, но помешал напарник:

– Внимание! Вижу на экране: перехватчики начинают какое‑то движение. Время нам покинуть это судно. Срочно решаем: кто куда?

Я сказал, не задумываясь:

– Я – на эту базу, больше никуда. А тебя, девица, возьму с собой: поможешь мне проникнуть на нее, а там сориентироваться и попасть туда, куда мне понадобится.

– Вот еще! – ответила она, я бы сказал – нахально. – Я с тобой никуда не собираюсь, толку от тебя – никакого. Лучше я останусь с этим вот незнакомцем: обожаю тайны!

– Напарник! – обратился я к нему. – Объясни ей.

Ответ его оказался для меня совершенно неожиданным:

– Пожалуй, она права. Ты – паренек шустрый, разберешься и сам, что к чему. А мне она пригодится.

– Обведет она тебя вокруг пальца, – предупредил я. – Ты ее не знаешь…

– Вот и познакомлюсь поближе, – проговорил он уверенно.

Я понял, что нашему кратковременному союзу пришел конец. Теперь против меня двое; не очень ясно было, почему Дикобраз вдруг принял такое решение, возможно, «язык» нужен ему самому, думать об этом было некогда: теперь, когда у меня появилась сколько‑нибудь конкретная информация о Лючане, я просто не имел права терять время на что‑то, кроме ее освобождения. Так что мне осталось только признать пусть и небольшое, но поражение.

– Ну, будь по‑вашему.

Я произнес это так, что легко угадывался настоящий смысл: «А черти бы вас всех побрали!»

2

Лючана задержалась подле затворившейся за нею двери, но потеряла при этом совсем немного времени: секунд пять‑шесть. Это небольшое промедление было ей необходимо для хотя бы приблизительной, черновой ориентировки, чтобы понять, что нужно делать дальше, если идти – то куда, а если не идти – то что же предпринять?

Впрочем, вариантов было немного. Скорее мало. Даже – очень мало. И лишь правильная оценка обстановки могла подсказать верный путь.

Итак, она стояла на самом краю обширного пространства – именно так хотелось назвать это, не помещением, даже не залом – пространством. Хотя о размерах его оставалось лишь догадываться, поскольку оно никак не было пустым, но, наоборот, оказалось занятым множеством – чего? Наверное, оборудования, более точного слова Лючана найти не смогла, будучи не особенно сведущей в делах промышленных. До сих пор складывалось так, что работать ей приходилось в основном, как говорится, на лоне природы. И это неслучайно: большинство обитаемых миров Федерации пока еще оставались если не в первозданном, то, во всяком случае, близком к природе состоянии – освоение всегда начиналось с облагораживания атмосферы, с укоренением того, что могло расти и давать плоды, поскольку человек, даже замкнутый коротко на технику, без даров природы жить еще не научился. Так что некоторая однобокость в подготовке Лючаны как агента была вполне объяснимой. Тем не менее тут оказалась именно она, а не кто‑либо, кто сумел бы расставить все по местам быстрее и лучше.

И все же она попыталась разобраться во всем, что открылось взгляду, как можно детальнее и сделать какие‑то правдоподобные выводы.

Она стояла сейчас на тесной площадке, с двух сторон огороженной весьма условными перильцами, а с третьей, открытой, можно было только ступить на узкую и крутую лесенку, уходившую вниз, к другой площадке, более просторной, с которой уходили уже три лестницы: одна – дальше вниз, две другие возносились вверх; одна из них, как можно было увидеть с того места, где находилась Лючана, упиралась в неширокую горизонтальную галерею, которая шла вдоль стены и терялась из виду примерно в сотне метров отсюда. Освещалось это пространство достаточно скупо, и только на той средней площадке свет был, как подумала Лючана, нормальным для работы человека – того самого, который там и находился в обществе пульта.

Пульт этот размерами напоминал контрольно‑операционные установки больших силовых станций; Лючане лишь однажды довелось побывать на такой, потому это воспоминание сохранилось четким, не разбавленным никакими подобными же. То была здоровенная подкова, окружавшая оператора с трех сторон и имевшая в высоту не менее трех метров. К Лючане пульт был обращен тыльной стороной, в которую входило – или из нее выходило? – множество толстых и тонких кабелей, а может – труб, сверху торчало еще и несколько антенн, подлиннее и покороче. Затем она увидела и самого человека.

Он показался наконец из‑за своего укрытия – здоровенный мужик, одетый так же, как Идо и почти все встречавшиеся ей в коридорах люди, включая и тех двоих, с которыми ей удалось разделаться совсем недавно, – может быть, какая‑то минута прошла, от силы две. Видимо, когда она входила, оператор услышал звук, вышел из‑за пульта и стал оглядываться, чтобы убедиться: ничего не произошло, нет никакой опасности и он может спокойно продолжать вахту.

И вот именно это заставило Лючану отказаться от уже намеченного плана: спуститься вниз до пультовой площадки и там, по‑прежнему используя пульт как защиту, перейти на лесенку, ведущую дальше вниз, потому что там легче было скрыться, затеряться, и при этом постепенно продвигаться к противоположной стороне зала, попутно пытаясь найти еще какие‑нибудь выходы отсюда. Внизу было легче, там возвышалось много – уже отсюда она насчитала девять – невысоких, не более полутора метров, но объемистых, судя по площади их выпуклых крышек, цистерн, или котлов, или реакторов. Каждый из них был окружен собственной микроструктурой, состоявшей из кожухов, под которыми ясно угадывались моторы, колонок повыше и пониже, толстых гофрированных, тоже металлических труб, соединявших отдельные реакторы между собою, но не непосредственно, а через эти самые колонки, служившие, возможно, распределительными центрами. Помимо этого, в микроструктуру входили электрические трансформаторы, ничем не прикрытые электропредохранительные устройства и достаточно мощные сундуки климатизаторов, а повыше – похожие на громадные цветки лилии приемники очистителей воздуха. «Вовсе не лишнее устройство», – невольно подумала Лючана, уже в первые секунды пребывания здесь ощутившая не то чтобы острый, но какой‑то очень активный запах, заставляющий ее недовольно морщиться. Кажется, тот же аромат, что показался таким приятным на поверхности, однако усиленный настолько, что вызывал уже совершенно противоположное ощущение.

Между всеми этими устройствами и сооружениями оставались свободными только неширокие проходы и совсем уж узкие тропки, по которым можно было петлять до бесконечности, потому что вести огонь там никто не осмелится: в противника еще попадешь ли, а вот в какое‑то устройство – наверняка, тут промахнуться невозможно. Выведешь из строя что‑нибудь – по головке не погладят, а к тому же еще и рикошетом перебьешь своих.

Вот почему Лючана вначале подумала, что спасение надо искать именно там. Увы, теперь ей стало ясно, что намеченный для этого путь вряд ли можно использовать.

Дело было не в том, что Лючана что‑то такое увидела; напротив, вышедший из‑за пульта оператор, постояв и поглазев по сторонам, снова вернулся на свое место и, надо полагать, занялся своим делом. А смутило Лючану и заставило критически взглянуть на свой первоначальный план именно его спокойствие. Так мог вести себя только человек, совершенно уверенный в том, что никто никакой опасности для него здесь представлять не может хотя бы потому, что не сумеет ни подобраться к нему, ни даже выйти на такую позицию, с какой мог бы ему угрожать. Хотя все эти трапы и галереи предоставляли для этого, казалось бы, самые широкие возможности. Значит, все здесь было не столь гостеприимным, как показалось ей с первого взгляда.

И потому нельзя было следовать за первой мыслью подчиняться первому желанию. Если захотелось спуститься по начинавшемуся тут трапу – значит, делать нужно было что‑то другое. Нагрузишь своим весом первую же ступеньку или вообще любую – и ударит луч давно настроенного дистанта, или вспыхнет дуга высокого напряжения, или хотя бы взвоет сирена, объявляя тревогу… Нельзя.

Но и оставаться тут не имеет смысла: отсчет времени уже пошел, маячки, которые она до сих пор таскает с собой, наверняка по‑прежнему просматриваются Идо и его компанией. Эти ребята не то что подозревают или предполагают – они точно знают, что она сейчас находится именно здесь. И пока она тут теряет секунды и минуты, они уже засуетились; им, наверное, по‑прежнему не улыбается прихватить ее здесь, они все еще надеются по ее следам выйти и на Ра, и на корабль – пресечь операцию (их ведь не убедишь, что это не спланированная операция, а всего лишь стечение обстоятельств) до конца, вырвать с корнем.

Но они не могут допустить и то, чтобы она осталась здесь вне их контроля: вдруг именно с таким заданием она и пришла – совершить диверсию, вывести из строя эту загадочную аппаратуру или, в крайнем случае, детально разобраться в том, что же здесь творится, какая чертова похлебка варится в котлах, что и откуда приходит по гофрированным трубам и куда отправляется. Они сейчас, разумеется, ставят посты у каждого возможного выхода отсюда и пытаются по огонькам на своих дисплеях определить, куда же она направится, что станет предпринимать. Если двинется, ничего не задевая, искать выход – скорее всего, ей позволят выбраться, чтобы снова взять под контроль. Если же я задержусь возле какого‑то агрегата дольше, чем на две‑три секунды, заподозрят диверсию, и…

«Собственно, а что они смогут тогда? Для погони будет уже поздно, если я захотела бы, допустим, рвануть здесь что‑нибудь, вывести из строя. Скажем, вон тот ясно видимый отсюда трансформатор, от которого, судя по кабелям, идет питание на пульт. Если заложить заряд с таймером или с радиозапалом…

Стой, – перебила она себя. – Но ведь нет у меня ни зарядов, ни запалов – совершенно ничего, чтобы такую диверсию осуществить. И они все, начиная с Идо, прекрасно знают, что у меня есть, вплоть до… вот именно, и чего нет. Если даже им стало известно о визите в каптерку – там никакой взрывчатки, естественно, нет, она хранится в специально отведенном месте, где я не появлялась. Значит, подозревать меня в таком намерении они не станут. Единственное, что я могу, по их мнению, сделать, – это попытаться овладеть пультом, разнести там все вдребезги, а это окажется куда хуже одиночного взрыва.

Ага, скорее всего, они предупредили оператора о возможности такого нападения… но не только. Вне всякого сомнения, тут установлено немало следящих камер – в здешнем центре безопасности наверняка все просматривается, а уж мостик с пультом – во всяком случае. Да и на этот самый пульт тоже выводятся те же самые картинки, чтобы и оператор мог взглядом контролировать происходящее во всех углах своего мирка. Да, наверное, так оно и есть.

Но сейчас меня, – продолжала Лючана торопливо разматывать клубок мыслей, – они, вероятно, не видят. Если бы я была в кадре – оператор, выйдя из‑за пульта, хотя бы мгновенный взгляд бросил в мою сторону, не утерпел бы. А будь я видна на его экране – вообще не стал бы высовываться. Может быть, этот пятачок, на котором я стою, находится в мертвом, непросматриваемом пространстве, а может, именно эта камера барахлит или же я просто сливаюсь со стеной – тут, пожалуй, одно из самых темных мест. Конечно, его наверняка можно осветить, вон и слева, и справа наверху – целые гнезда прожекторов, словно на стадионе. Но почему‑то ими никто не пользуется…»

3

На самом же деле оператору, о котором думала Лючана, в это время было не до нее. Он должен был быстро разобраться в только что возникшей, достаточно неприятной ситуации.

Пульт, за которым он находился и работал, кроме контроля и управления процессами, происходящими в реакторах и во всех ветвях Магистрали, ведал еще и деятельностью придонных уборщиков, когда они не управлялись людьми, а действовали автоматически, по заложенным в них программам. От уборщиков зависело количество сырья, поступающего в цех, подвергавшегося первичной обработке, затем окончательному доведению до кондиции и затем – отправке по основной Магистрали на ПЗБ – посадочно‑загрузочную базу. Попав туда, продукт либо прямо грузился на прибывший за ним из какого‑либо другого мира корабль – если это было удобрение, товар официальный и совершенно невинный; либо же непосредственно на ПЗБ проходил еще одну переработку, а именно – смешивался с элементом, везде обозначавшимся только одной буквой «З», после чего тоже грузился (но уже на другие корабли) и отправлялся по адресу, который тоже был известен лишь немногим; оператор, например, его не знал – да и не хотел узнать. Его делом было – обеспечивать постоянное и равномерное поступление сырья, своевременную и правильную его обработку и доставку на ПЗБ. Прочее не должно было его волновать – и действительно не волновало.

И вот сейчас именно в его ведомстве происходил сбой: один из заготавливавших сырье уборщиков по непонятной причине, едва начав работу, прекратил ее. Сразу же предпринятые попытки вернуть машину к выполнению программы пока ни к чему не привели. И оператор должен был исправить положение, пользуясь лишь теми возможностями, какие предоставляли ему расположенные тут приборы и механизмы.

Так что сейчас времени на то, чтобы разглядывать стены и углы, у него просто не оставалось. В конце концов, есть группа безопасности – вот они пусть этим и занимаются.

4

Пока я собирался выйти из уборщика, мой временный напарник уже начал действовать, тем самым подтверждая богатство своего опыта.

Он схватил Маху за плечо (чересчур крепко сжал: его костюм усиливал, наверное, приложенное усилие, так что женщина скривилась, но не издала ни звука) и проговорил тихо, но с напором:

– Подруга, связь отсюда с перехватчиками есть?

Она кивнула.

– Соединись с ними. Скажи: ты с арестованным сейчас выйдешь из уборщика, пусть приготовятся принять нас на борт. Арестованным, как уже решено, буду я.

– Напарник, – я счел своим долгом предупредить его, – крупно рискуешь. Они там тебя повяжут и понавесят на тебя все на свете. Подумай!

– Пусть тандык думает, – ответил он легкомысленно. И я невольно вспомнил, что так по‑симонски называется обыкновенная лошадь.

– А потом? – спросила Маха, словно бы и не слышавшая моего предостережения.

– А потом, – произнес он неопределенно, – будем решать задачи по мере их возникновения.

– Но ведь корабль, о котором он говорил, он же и в самом деле может нас уничтожить! – Она кивнула в мою сторону. – Я для него останусь опасной, а теперь и ты тоже! Он непременно постара‑ется…

– Он не будет рисковать, – уверенно ответил Дикобраз. – Хотя бы потому, что драться с шестью перехватчиками непросто, даже если этот корабль так силен, как он рассказывает. Исход боя предсказать трудно. А если он потерпит неудачу – что станет с его женой? Я понял так, что она и в самом деле его интересует. Верно, парень?

– Да ладно, – сказал я ему, хотя и не очень дружелюбно. – Мне будет не до вас. Живите дальше.

– Спасибо, благодетель, – поблагодарил он очень серьезно. – Но ты погоди исчезать. Сперва обеспечим всеобщую безопасность.

Моя преследовательница, поджав губы, покачала головой, осуждая то ли поведение напарника, то ли свое собственное, но сделала так, как было сказано: включила связь и настроилась на известную ей частоту. Мы оба внимательно следили за каждым ее движением.

«Страж‑один на приеме».

– Группа внешней безопасности, медиат‑два Маха. Объект операции мною захвачен, сейчас находится в придонном уборщике. Намерена перевести его на один из перехватчиков, по вашему указанию. Прошу разрешения. Затем доставите меня с ним на базу. Приказание у вас имеется.

«Нам только что сообщили об изменениях. Мы получили другой приказ».

– Вот новости! – очень недовольным голосом (это у нее получилось прекрасно) проговорила Маха. – С какой это стати? Он что, больше не нужен? Я могу и отпустить его – или пустить в размол… – Похоже было, что женщина действительно вошла в роль.

«Ни в коем случае. Мне приказано помочь вам завершить операцию, и сделать это быстро: я тоже должен присоединиться к эскадрилье, она уже уходит».

Одного взгляда на экран было достаточно, чтобы убедиться: пять кораблей уходили, развернувшись «все вдруг».

– Господи, – воскликнула Маха совершенно естественно, – что же там такое приключилось? Из‑за чего такая суматоха?

«Кто‑то ухитрился сбежать из‑под ареста. Какая‑то бабенка».

– Сбежать? С базы? Невероятно.

«Увела капсулу. Или собирается угнать. Оттого и суета: кто знает, что ей придет в голову. Рубанет сверху по большой трассе – и вся кухня застопорится. Или доберется до своего корабля и атакует транспорт, когда он станет садиться. Вот и приказано найти ее и захватить – или, если будут сложности, уничтожить».

При этих последних словах мое настроение, только что поднявшееся чуть ли не до точки кипения (потому что сбежавшая могла быть только Лючаной, ее почерк узнавался в осуществлении этого действия, или, во всяком случае, так мне казалось, и уже чудилось, что до нашей встречи оставалось всего ничего), тут же упало до нуля и грозило опуститься еще ниже. Если разрешено ее уничтожить, то и переговоров никаких не будет, никаких попыток захвата, при которых всегда остаются шансы выкрутиться. Просто возьмут в прицелы – и все… Нет, этого никак нельзя допустить.

Центр связи отключился. Маха повернулась ко мне:

– Ну, будь здоров… до следующей встречи.

– Взаимно, – ответил я вежливо и шагнул к люку, что открывался в выходной тамбур. – И тебе, борода, хотя сильно сомневаюсь.

– А ты не волнуйся за меня, напарник, – откликнулся он. – Бывают, знаешь, ситуации, когда советы третьих лиц не нужны.

– И откуда только берутся такие мужчины? – поинтересовалась Маха медовым голоском. – Знала бы, взяла бы туда билет в один конец.

– Решено, – откликнулся напарник несколько рассеянно, шевеля пальцами над клавиатурой. – У меня как раз имеется знакомство в билетной кассе. Так. Все. К выходу! Шлемы надеть, проверить герметизацию.

– Я выйду первым, – сказал я. – Меня не увидят, не беспокойтесь.

Я давно уже исповедую скромность в поведении и не люблю мозолить глаза кому угодно, если только это не вызвано крайней необходимостью.

Как только тамбур заполнился водой и внешняя пластина стала отодвигаться, я ушел.

То есть физически я, понятно, никуда не девался. Просто включил режим незримости и перестал быть видимым. Теперь это стало для меня почти уже привычным делом.

Я уже удирал во все лопатки моего движка, но поддался искушению увидеть, чем же и как завершится вся эта забавная история, комедия встреч и расставаний, комедия, которая в мгновение ока могла превратиться в драму если не для всех, то кое для кого во всяком случае. И – признаюсь откровенно – мне в тот миг было все равно, кто там выиграет и кто проиграет: так или иначе, обойдутся без меня.

Сейчас Маха и ее спутник оказались уже перед люком ожидавшего их кораблика… Ого, кто‑то из экипажа даже выплыл ей навстречу, господи, какая галантность!

– «Триолет»! Обозначь свое место. Приготовься принять меня на борт.

Но «Триолет» не ответил.

Что там возле перехватчика? Все в порядке, вышедший навстречу задержался с прибывшими лишь на какую‑то минуту. Затем…

– …»Триолет», повторяю: обозначь свое место. Включаю маяк. Иди ко мне. Срочно! Остановишься в пятидесяти метрах. Взойду на борт.

Я в последний раз взглянул на перехватчик. Расстояние уже не позволяло различать происходящее четко. Включил термовизор. Ага, вот они ушли в люк, оказались на борту. Ладно, остальное – их дело. Не мое.

Сейчас открыта охота на Лючану. И мое дело – постараться, чтобы охота эта осталась безуспешной. Остальное не имеет значения.

«Я „Триолет“. Вижу вас. Останавливаюсь. Верхний люк готов к приему».

– Понял тебя. Приближаюсь. Открывай.

Техника сработала нормально. И я чуть ли не как обретенный рай воспринял свой корабль, где можно было, не ожидая никаких опасностей, хоть немного расслабиться, перевести дыхание – но очень, очень ненадолго: обстановка меняется быстро, и пока – не в нашу пользу, так что серьезную релаксацию придется отложить. И на медитацию времени сейчас нет.

Но какое наслаждение – освободиться от надежного, но тесного и громоздкого унискафа. Водворить его наконец на место.

Я ввел мой унискаф, «капитанский», в его шкафчик. Включил все подзарядки. И задумался: он будет заряжаться не менее часа, так что если вдруг понадобится срочный выход, этим костюмом я воспользоваться не смогу. А ведь может статься и такое. Впрочем, не беда: костюм тут не один. Понадобится – воспользуюсь тем, на чьем шкафчике пластинка с надписью: «Флагманский». Под цифрой «0». Он, надо полагать, полностью готов к работе. Но лучше убедиться в этом заранее.

Убедишься, как же, если шкафчик не желает открываться.

– «Триолет»! Открой доступ к флагманскому унискафу.

«Введите код доступа».

– Некогда мне возиться. Открой! Это приказ.

«Отказ».

Ух ты… Ты! Ты…

Ладно. Обойдемся без тебя. По‑нашему.

Замок сопротивлялся секунд двадцать. Уступил. Ну‑с…

М‑да… Чем дальше в лес, тем глубже влез. Воистину.

Хранилище пусто. Флагманский унискаф исчез. Погулять пошел?

– «Триолет», куда девался флаг‑унискаф?

«Вопрос непонятен».

Интересно, чего же тут непонятного? Что, вирт‑капитан, глючим? Или как? Ладно, спросим иначе.

– Дай сводку о нахождении всех унискафов корабля.

«Данные закрыты».

– Кто же это их закрыл? Кто дал команду?

«Действия осуществляются согласно программе».

Мы поиграли в вопросы‑ответы еще не менее трех минут. Потом я спохватился, что напрасно трачу время, которое можно использовать с большей пользой.

И направился (только сейчас почувствовал, что ноги подгибаются, и не в каком‑то переносном смысле, а в самом прямом – хотя именно прямизны сейчас ногам и не хватало) в жилые отсеки корабля, где, по моим расчетам, даже родные переборки должны были мне помочь – и чем активней, тем лучше.

5

Наконец‑то Лючана поняла или решила, что поняла: «Да они просто стараются меня не беспокоить, полагая, что мне неизвестно об их присмотре; я, по их мнению, считаю себя оторвавшейся от них, и они хотят, чтобы такое ощущение сохранялось у меня как можно дольше. Полное совпадение желаний: они не хотят беспокоить меня, и я тоже не хочу тревожить их сверх меры. Ну что же, сейчас главное – успокоить их окончательно, убедить в том, что их расчет верен, что я поступаю именно так, как ими и предусмотрено. Пусть радуются.

Но если я ни о чем не подозреваю, это вовсе не значит, что мне полагается действовать нагло, нахраписто, в уверенности, что меня трогать не станут. Наоборот: я уверена, что меня ищут, но еще не нашли, – и я не хочу, чтобы меня обнаружили в дальнейшем. Поэтому надо вести себя совершенно естественно для сложившихся обстоятельств: я всего боюсь, хочу оставаться невидимой и – и что же в таком случае делаю?

Трапом не пользуюсь: настолько я должна быть умной. В то, что я абсолютная дура, Идо не поверит. А что другое могу я тут придумать?

Спуститься вниз по веревке? С радостью, но только веревки нет и ничего на нее похожего. Спрыгнуть? Разве что с парашютом, но и его я не догадалась прихватить с собой. Как‑то не предполагала, что он сможет мне пригодиться на курорте. Плавание с парашютом – таким спортом я не увлекаюсь. Да и все равно он остался бы на корабле…

Боишься, девушка! – прервала Лючана себя. – Тянешь время. Потому что на самом деле уже поняла, что тебе сейчас придется делать, и это тебя пугает, хотя таким вот спортом ты и вправду занималась и не прерывала тренировок как раз потому, что при действиях в природных условиях необходимость в нем появляется не так уж редко. Две среды, где ты чувствуешь себя более или менее привольно, – вода и горы. Здесь гор нет, до воды тебе еще только предстоит добраться. Но вот приемы и навыки скалолазания могут сейчас сослужить тебе неплохую службу. Давай‑ка, начинай настраиваться – и быстро, быстро!»

И Лючана принялась настраиваться на предстоящее действие, картина которого уже сложилась в уме. И она сама, и те, чье внимание было к ней приковано, понимали, что основная ее задача сейчас – спуститься вниз, чтобы искать и найти выход. И поэтому она двинется в противоположном направлении: вверх. С этой площадки туда не ведет никакая лестница, нет даже самого примитивного скобтрапа. И если бы стена представляла собой совершенно гладкую плоскость, то нечего было бы и думать взобраться по ней без магнитных или вакуумных присосок на руках и ногах. Их, конечно, нет, никто не позаботился случайно забыть здесь такой наборчик, какими, бывает, пользуются исследователи и десантники в подходящих условиях.

Но стена, к счастью, не столь идеальна. И, внимательно вглядываясь, ты замечаешь и прикидываешь: если ты встанешь на перила, то на расстоянии метра окажется вваренный в стену крюк; откуда он здесь? А он и должен был тут оказаться, потому что именно с его помощью монтировалась вот эта самая площадка. Она висела на тросах, пока ее не приварили наглухо, – тогда тросы убрали, а крюк остался, не к чему было терять время, срезая его, никому он тут не мешал.