Текст книги "Разитель. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Владимир Михайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 77 страниц)

– Пребывать здесь – это где же? У тебя в кабинете?

– Зачем же. Есть жилые этажи. Можешь устроиться весьма комфортабельно – если, конечно, имеешь на то средства. Халявы тут нет. Денег‑то с собой много?

– Прости, – сказал я очень серьезно. – Собирался, сам понимаешь, впопыхах, забыл бумажник под подушкой. Повидж снова похрюкал.

– Я так и подумал, знаешь ли. Богатым ты не выглядишь.

– Да, – согласился я. – У меня всегда все на лице написано. Хотя устроиться хотелось бы получше. Если бы мне открыли кредит.

– И не мечтай, – заявил он категорически.

– Тогда подскажи другой способ. Вразуми.

– Подумаю. Ладно, давай свою регистрационную карту…

Я внимательно оглядел комнату.

– Теперь тут уже глухо?

– Ты маленький? – сказал он. – Все крутится, усвоил? Он встал, и со своей рабочей стойки принес большой блокнот и кулограф. Им можно смело писать, не опасаясь, что на нижних листах окажутся отпечатки. Я кивнул и написал только:

«Прошел сюда без регистрации. Неофициально». По огоньку, что зажегся в его глазах, я понял, что написанное заинтересовало его куда больше, чем сообщенная мною информация.

– Душновато тут, тебе не кажется? – сказал он вслух.

– Кажется – это слабо сказано. Сейчас бы где‑нибудь около воды, на песочке…

– Песка здесь немерено, – откликнулся он. – Воды – океан. Но только пить ее нельзя. Имеем время до полудня. Пошли?

– Жалко, что океан не пивной.

– Были бы деньги, – усмехнулся он. – Ладно, ты гость родины, как‑никак. Поехали.

Путь, по которому мы проследовали, чтобы выйти из Рынка, был совершенно не похож на тот, каким я сюда явился. На ближайшем лифте мы поднялись почти на самый верх и вышли ярусах в двух от поверхности. Там оказался обширный гараж, скользунов и колясок в нем стояло видимо‑невидимо; судя по их количеству, народу тут работало никак не меньше дивизии. Мы уселись в одну из колясок, весьма породистую. Повидж включил автомат, и мы покатили. Проехали по широкому коридору, въехали в туннель, и в самом деле гремевший от множества машин, летевших навстречу, и лишь через пять с лишним километров, миновав три контрольных поста, оказались на поверхности – где‑то за городом, на природе, которая на первый взгляд казалась совершенно нетронутой.

Похоже, пива в этом мире было больше, чем воды – судя по тому, что пивом мы запаслись сразу же, а до воды же пришлось добираться довольно долго. Правда, даже на этой классной коляске по такой дороге пришлось бы долго добираться куда угодно: при полном напряжении сил невозможно было двигаться быстрее гуляющего пенсионера. Скучая, я поглядывал направо и налево, любуясь красивыми особняками, отстоявшими далеко друг от друга в глубине садов. Да, похоже, люди здесь не очень нуждались, во всяком случае, некоторая их часть. Как и во всей Федерации, впрочем.

– Ты не здесь обитаешь? – на всякий случай поинтересовался я, когда мы проезжали мимо какой‑то особенно вызывающей виллы.

– Я – по другой дороге, – откликнулся он. – Здесь – середнячки, несолидный народ. Брокеры, секретари, кое‑кто из разъездных агентов – не выше. Вот и ты через годик‑другой…

Больше я спрашивать не стал. Как‑то сразу почувствовал, что тут рассуждают по‑своему, здесь я – вообще никто, пустое место, мнимое число. Ощущение мне не понравилось, и я решил в дальнейшем быть как можно более сдержанным – для пользы дела и чтобы окончательно не утратить уважения к самому себе.

Наконец мы выехали к побережью. Берег был пустынным. Мы оставили машину на забетонированном пятачке. Повидж повел меня прямо сквозь остро пахнущий кустарник. Продирались с усилием. И вышли наконец к крохотному заливчику, где растительность на несколько метров отступала от воды, образуя подобие пляжа с тонким песком, обильно усыпанным мелкими ракушками. Я подумал было, что сейчас прилив и вода покрыла весь пляж, не сразу сообразил: если нет луны, то какие же могут быть приливы.

– Ты все переговоры здесь ведешь? – поинтересовался я.

Он усмехнулся:

– А разве мы ведем переговоры? Просто празднуем встречу после долгой разлуки. Садись или ложись – как угодно, песочек здесь чистый.

Я последовал совету. Ящик с пивом, который мы с великими усилиями дотащили сюда от машины, он осторожно опустил в воду, вынув лишь по банке – для начала. Кивнул мне:

– Промочи горло. Я промочил.

– Теперь говори. – Повидж пошевелил губами вхолостую, покачал головой. – Каким же это образом тебе удалось попасть в наш центр, не пройдя даже первичной регистрации? И почему, если можно было войти вполне легально? Наверное, тебе очень не хотелось там засветиться, в чем причина? Что ты такого натворил, что тебе даже тут страшно? Только откровенно, потому что иначе никакого содействия от меня не дождешься. Земляки мы там или нет, но я работаю в Рынке и на Рынок и мараться ни в чем не стану. Ты ведь не утащил с собой посольскую кассу? Не прикончил там кого‑нибудь из‑за пустяков? Только не молчи: видишь, я просто сгораю от любопытства. Что же ты, друг милый, не смысля ни уха, ни рыла в наших играх, суешься в такие дела? Жить скучно? Или ты стал такой уж рисковый? Даже если тебя занесло сюда случайно, не надо было связываться с Рынком. Это, парень, та еще корпорация. Чтобы от нее не пострадать, надо в нее входить. Ладно, что внести – у тебя есть. Но как только отдашь свою информацию как взнос, то потеряешь на нее всякие права. Разрабатывать дело станет кто‑то другой – от Рынка. Тот, кого сочтут самым пригодным. Тебе это никак не светит. И прибыль, если она появится, пойдет Рынку, иными словами – в общак, если тебе так понятнее. Ты, конечно, при этом получишь право вести дела в системе Рынка. Но, если я правильно понял, ничего другого у тебя за душой нет. Тебе дадут право разрабатывать – но работать тебе не с чем. Так? Значит, одиночное плавание – не твой удел. Раз уж ты нашел меня, я тебя, конечно, без помощи не оставлю. Возьму к себе – как и обещал, ассистентом. Твой Проект будет числиться за мной, а тебе достанутся отдельные задачи. Всю информацию, что у тебя есть, сразу отдашь мне. И это – единственное, на чем ты сможешь еще как‑то выкарабкаться, не потеряв последних штанов – а то и вообще не оставив здесь собственной шкуры. Только не думай, что ты сильно крутой. Такими здесь улицы мостят. Скушай это без соли и усвой раз и навсегда. Тогда, может быть, что‑то и получится. Но при твоем согласии на жесткие условия – и при безусловном их соблюдении. Шаг влево, шаг вправо – и огонь откроют без предупреждения.

Я немного подумал, прежде чем ответить:

– Такой шанс бывает раз в жизни – попасть сюда. Страха во мне нет, но остерегаться научился. Не тащу за собой никакой уголовщины, поверь. Но кто‑то, похоже, считает, что я знаю о чем‑то больше, чем на самом деле. И видит во мне опасность. Вот и весь рассказ. А ты на моем месте упустил бы такую возможность?

– Я! – сказал он. – Я – другое дело. Варюсь в этом котле уже столько – и счет годам потерял. Наработал такой опыт, что…

– Что же тебе твой опыт подсказывает? Он поморщился.

– Что вернее всего с тобою не связываться. Риска больше, чем выгоды. Ты еще и начать не успел – и уже наделал ошибок.

Это замечание мне не понравилось.

– Каких же, например?

– То, что прилетел сюда и притащил за собой «хвост».

– Я же тебе объяснил: это случайно получилось. У меня планы были совсем другие…

– Противоречишь. То – единственный шанс, то – ты тут вообще случайно. Где правда?

– И в том, и в другом. О шансе таком мечтал давно: на Теллусе сейчас занудно. Но, зная, что меня пасут, не собирался сюда по прямой, хотел сперва попетлять, сделать скидку – и тогда уже..

– Куда же ты собирался махнуть для начала?

– Ну для начала – на Синеру…

Я тут же пожалел, что слово это вырвалось – как‑то само собой, помимо желания, подсознание подсунуло его, положило на язык. Но уже поздно было. Я ощутил, как Повидж внутренне напрягся:

– Вот как. Что же у тебя на Синере – браты, сваты?

– Нет ничего и никого. Просто ближайший борт был туда.

Похоже, у него отлегло.

– Я же говорю, – сказал он. – Ты в этих делах не смыслишь.

– Как прикажешь это понимать? – Я почувствовал, что начинаю злиться, и не без труда заставил себя вернуться к спокойному деловому тону. – Ты что же – заложишь меня своему начальству? Расскажешь о моих обстоятельствах, сложностях?

– А ты думал – как? Я же один из них, разве еще не ясно? Тут очень непростая система взаимоотношений, приоритетов, иерархии. Я годы пахал, чтобы оказаться на таком уровне. Что же, по‑твоему, я пущу все это по ветру, только чтобы помочь тебе уберечь свою задницу?

– Каким же ты стал…

– Будь я не таким, то и обитал бы где‑нибудь в другом месте и занимался бы чем‑нибудь этаким – воспитывал бы детишек в садике или в этом роде.

Я поспешил отработать назад:

– Постой, постой. Я ведь с Рынком ни в какие отношения пока еще не вступил. Так что все, что ты тут сулишь, ко мне вроде бы и не относится.

Он усмехнулся моей непонятливости.

– Мальчик ты, мальчик. Воображаешь неизвестно что. Как это – не вступил в отношения с Рынком? Как только ты вошел на нашу территорию, ты оказался в игре. К нам сюда просто так не заходят. Ты вошел в мой офис – это второе, после этого ты уже в фокусе. А главное: ты вошел незаконно – и значит, уже совершил действие против Рынка. Кто знает, чего ты там успел увидеть и услышать, а то и утащить, где плохо лежало. Что же тебя – похвалить за это и отпустить на все четыре стороны? Такого не бывает. Вот так‑то.

Я почувствовал, что вот‑вот серьезно сорвусь. Бывает такое: на меня накатывает, из подсознания вырываются самые древние, самые разрушительные инстинкты, и я начинаю действовать непредсказуемо для других.

– Ну, – сказал я сквозь зубы, – ты‑то меня не продашь. Я уж об этом порадею. Изо всех сил.

Я почувствовал, как он на меня обрушил всю имевшуюся у него силу, чтобы подавить, подчинить, зажать в кулак мою психику. Он умел кое‑что в этой области. Но не учел, что тут все козыри были у меня на руках: я был моложе, энергии у меня было больше – успел поднабрать, а главное – я был продвинут куда дальше, чем он, потому что он занимался этим на бытовом уровне, любительском, его жизнь не зависела от этого искусства, я же был профессионалом, при моем роде деятельности иначе выжить было нельзя. Так что моя защита выдержала, а вот его – стала уступать под моим натиском. И он это почувствовал. Понял, что в ближайшие минуты, даже секунды я убью его, вовсе не думая о последствиях. И если даже они окажутся для меня печальными – ему самому от этого легче никак уже не станет.

Он выставил ладони, как бы защищаясь, хотя я не сделал еще ни движения.

– Ладно, ладно, – сказал он примирительно. – Силен, ничего не скажешь. Но взрываться нет нужды. Я ведь тебе никакого зла не желаю. Если бы желал – не стал бы вводить тебя в обстановку, так? Ну может, я тебя слегка огорошил. Но ведь затем тебя сюда и вытащил, чтобы в спокойной обстановке поразмыслить – что можно еще повернуть и каким способом. Давай‑ка примем еще по глотку – для охлаждения. Возьми там, в воде.

Он не сам пошел за пивом, попросил меня – чтобы я понял, что он не так уж и испуган и не собирается менять свою первую роль на вторую.

Внутренне усмехнувшись, я подал ему банку и выпил сам. Пиво на Топси было неплохим, хотя с лучшими земными сортами, конечно, не сравнить.

– Значит, так, – сказал он, когда банка опустела. – Положение действительно непростое, но выход найти можно. Только договоримся сразу же: ты мне доверяешь. Даже если какие‑то мои поступки или команды покажутся тебе непонятными или даже опасными для тебя. Приемлемо?

– Собираешься все же мною командовать? – ощетинился я.

– Не придирайся к словам. Ну пусть не команды, а советы. Суть от этого не изменится: в имеющихся обстоятельствах я разбираюсь вдесятеро лучше твоего. Когда ты выйдешь на такой уровень – если выйдешь вообще, тогда я буду слушать твои приказания. Но сейчас ситуация такова: я – мастер, ты – ученик. Логично?

Я решил, что это разумно.

– Давай попробуем.

Он удовлетворенно кивнул.

– Значит, так. Всю теорию – имею в виду Рынок и все, с ним связанное, – оставим до лучших времен. Займемся практикой. Вижу сейчас две линии, по которым придется действовать.

Он сделал паузу – похоже, ждал, что я снова прерву его. Но я решил, что не место и не время качать права, и только кивнул. Его это удовлетворило.

– Обстановку я вижу вот какой. Ты хочешь свой взнос – информацию о делах на Серпе – заявить, но оставить для своего пользования, взять разработку на себя. Свой смысл в этом есть: на Серпе у тебя все же есть официальная позиция, достаточно выгодная. Послов мы вообще‑то любим… Предположим, я пойду на такой вариант – самое малое, из пятидесяти процентов.

Я не смолчал:

– Ты какую половину имеешь в виду: от номинала – или от того, что останется после всех расходов? Меня ведь один барыга профинансировал – своих для начала у меня не было.

– Ну‑у, – протянул он, – это несерьезно. Что он получит? Я думаю, ничего. Ты ему что‑нибудь должен?

– Он меня профинансировал, я же сказал…

– Значит, в лучшем случае столько и получит – с общепринятыми процентами. И не более того. А начнет махать костями – останется вообще при пиковом интересе. Да я думаю, ты и сам точно так же думаешь – и с самого начала думал.

Я усмехнулся в знак согласия.

– Слава богу, – сказал он, – а то я перестал бы тебя уважать. Хорошо. Значит, вопрос: как не сдать Проект Рынку и при этом не вызвать неприятностей? Вижу один способ: вместо Проекта сдаем Рынку что‑то другое, что может оправдать твой приезд и обращение к нам. Какую‑нибудь государственную тайну среднего уровня, лучше даже – чуть выше среднего. Самотеком к нам чаще всего попадают именно такие. Тайны высших уровней чаще приходится заказывать, это работа долгая и сложная, хотя и выгодная в конце концов. Ну‑ка, покопайся в памяти: может, там у тебя найдется что‑нибудь?

Я мотнул головой, заранее зная, что ничего подобного у меня нет.

– Ладно, пусть не государственная. Что‑нибудь из жизни трансгалактических концернов, или компры на лиц категории "А", или – ну, короче, в таком вот духе?

– Ты пойми, – сказал я ему. – Я же в этих делах – человек случайный, возник просто по стечению обстоятельств – ты сам это сразу же определил. Откуда у меня?..

Он удовлетворенно кивнул:

– Так я и думал. Прекрасно. Идем дальше. Ты понял, что ты в одиночку тут бессилен? Не сможешь сделать ничего?

– Прочувствовал.

– А коли так – предлагаю учредить акционерное общество закрытого типа. Пайщики – ты да я. Цель общества – эксплуатация Проекта. Стороны вкладывают: ты – Проект, я – отвлекающий материал.

– А если яснее?

– Есть у меня один секретик – такой, какой и требуется, чтобы Рынок нам поверил. Я его держал в резерве, о нем коллеги не знают. Вот его мы и сдадим – от твоего имени. Тогда все красиво выстраивается: и твое появление, и то, что я – старый знакомый – дам тебе возможность работать под моим руководством. Элегантно, а?

Пришлось признать, что его версия выглядит правдоподобной.

– А пока ты будешь разрабатывать мой секретик, – сказал он, – я тихо и серьезно буду заниматься подготовкой к эксплуатации твоего – теперь уже нашего – Проекта.

– Интересно, – сказал я, – во что мне станет твой взнос.

– Ну, – сказал он, – твои потери будут минимальными. Что‑нибудь в десять процентов стоимости Проекта. Остальные девяносто – пополам.

– Ты случайно не практиковал на большой дороге? – поинтересовался я.

– Вижу, что ты согласен, – заявил Повидж. – Да тебе ничего другого и не остается. Ты ведь меня ввел в курс, кстати, то была твоя новая ошибка. Что поделать: за науку приходится платить, хорошее образование всегда стоило немалых денег.

– Ладно, профессор, – согласился я, хотя это было нелегкое согласие. – Будь по‑твоему. Значит, это была первая линия действий. А вторая?

– Вторая – собственно разработка Проекта. Она, надо сказать, куда сложнее, так что мне придется потеть побольше твоего. Как вообще можно хорошо заработать на твоей информации? Есть два способа. Первый: дать понять Армагу, что их игра раскрыта и, если они хотят, чтобы все было тихо, пусть заплатят. Другой вариант: предложить информацию тем, кто от реализации дел на Серпе получит самые большие убытки, покупая потуит втридорога. Пахоты по любой версии, сам видишь, – край немереный.

– Думаешь?

– На данный момент я вижу тут только уравнения с полудюжиной неизвестных, и все под радикалом. Это, парень, такая высшая математика… Работы, скажу прямо, вагон и маленькая тележка. Так что пусть у тебя душа не болит: то, что я получу, будет заработано в поте лица, каждый галлар.

– Убедил, – вздохнул я. – Ладно. Договорились.

И протянул ему руку. Он с готовностью пожал ее. Крепко.

– Твоя очередь идти за пивом, – сказал я. – Нельзя не обмыть такое событие.

– Понятно, – согласился он. – Не тащить же пиво назад: дурная примета. Ничего, пока вернемся – все успеет выветриться. У нас на работе не очень принято звенеть бокалами – если, конечно, загул не связан с обработкой тех, кто предлагает товар. А сегодня как раз присутственный день: аукцион, да и на бирже некоторое оживление. Похоже, что впрыснули какую‑то свежую информацию. Так что – забудь о праздности. Тут тебе, парень, не наверситет. Тут думать надо!.. Да ты что – спать намылился?!

Но спать я не собирался. Глаза, правда, закрыл. Так мне было легче осмотреть окрестности третьим глазом. Потому что только что я почувствовал: наше одиночество нарушено. Невдалеке появились люди. Четверо, как и недавно перед Рынком. Правда, лица их казались смазанными, и я не мог понять: те ли это самые или кто‑то новый вступил в игру. Не сразу я понял: маски, и позволил себе усмехнуться: романтика плаща и кинжала – в наш‑то практический век!.. Они приближались редкой цепью, безошибочно установив место нашего пикничка. И были вооружены. Сериалы‑миди – определил я без труда. Четверо пробирались через кустарник почти бесшумно. Хорошая выучка, значит.

– Да проснись, партнер! – и Повидж тряхнул меня за плечо. – Окосел? С двух банок? Слабак…

– Тсс! – Я открыл глаза. – Четверо. С сериалами. Прямо на нас. Минуты через три окажутся тут.

– Случайно забрели, – сказал он полувопросительно. – Или?..

– Не похоже. Больно уж целеустремленные дяди. Скорее всего за мною.

– С‑сукины дети…

– У тебя есть что‑нибудь?

– Все серьезное – в багажнике. – Из кармана Повидж вытащил дистант‑мини. – Вот все, что с собой.

– Мало. А у меня и вовсе ничего.

– Что предлагаешь?

– Спеть им «баюшки‑баю». Как ты – в состоянии? Он полузакрыл глаза:

– Если бы не пиво, то наверняка. Но выпили‑то мы всего ничего. Может, хотя бы притормозим их – чтобы в обход добраться до коляски?

– Делать, так по‑большому. Видишь их? Он сжал веки:

– Смутно. Но достаточно.

– Тогда твои – двое слева. Правые – мои. Начали.

– Поплыли.

Я снова закрыл глаза. Четверо успели приблизиться к нам довольно основательно, если бы не чащоба – могли бы уже открыть прицельный огонь. Я уверен был, что хотя бы у одного из них серия была именной – на меня. Только вот на какого? На того, каким я был на Теллусе? Если так, то ничего страшного: тут я прочитываюсь совершенно иначе. А если они получили все параметры на Рынке? Но откуда им быть на Рынке? Ах да: я ведь прошел там фиксацию. Ладно, все равно.

Я сконцентрировался на том, что шел с краю. И начал посылать ему сигнал:

«Ты мой друг, я люблю тебя. Но ты устал, очень устал искать меня. Тебе нужно отдохнуть. Ты хочешь спать. Спать. Ты очень хочешь спать. Твое тело тяжелеет. Ноги наливаются свинцом. А между кустами очень мягкая трава. Теплая земля. Тебе обязательно нужно поспать, хоть немного. Ты поспишь часок – и тогда сделаешь все, что нужно: вернешься к себе и расскажешь, что никого не нашел, здесь никого не было. Твои ноги подгибаются. Ты больше не можешь идти. Не можешь сделать ни шагу. Ты мягко опускаешься на траву. Как приятно пахнут кусты!.. Они так и зовут – усни, усни! Спи спокойно, мой друг, мой хороший. Крепко‑крепко спи…»

Так. Он спит, грудью прижимая к земле сериал. Лежит ничком. Его правый сосед оборачивается. Торопливо, шурша кустами, приближается к лежащему. Переворачивает на спину, ищет рану – и не находит, естественно. А сам уже слышит мой ласковый призыв: спи и ты, спи, спи… Уснул. Что там у Повиджа? Помощь нужна? Но противник Повиджа– последний, остававшийся на ногах, – не проявлял никакого желания утихомириться. Показывая неплохую выучку, он вскакивал, перебегал, падал, перекатывался по траве – и вел огонь. В отличие от остальных он был вооружен дистантом, а не сериалом, микровзрывы вспыхивали в воздухе все ближе к Повиджу – видимо, стрелявший успевал еще и скорректировать дистанцию. И похоже, что Повиджу эта игра начала надоедать, я увидел, что рука его протянулась в сторону нападавшего: рука, теперь тоже вооруженная дистантом. В старину Попович был отменным стрелком, так что…

– Не надо!! – изо всех сил крикнул я, вскочив на ноги. Повидж услышал, и тот, нападавший, тоже, он на миг повернул закрытое маской лицо ко мне. Повидж услышал, да, но отреагировать не успел. Палец его на спуске жил в эти мгновения своей самостоятельной жизнью, он не подчинялся больше никому и ничему – и закончил начатое движение. А с определением нужной дистанции у Повиджа проблем не существовало. В животе нападавшего на мгновение возникла дыра, в которую тут же выпало содержимое его брюшной полости, и это было все для него.

Мы позволили себе расслабиться на минуту‑другую, чтобы прийти в себя: расход энергии был немалым. Потом подошли к каждому из усыпленных троих по очереди. Я стаскивал с них маски, а Повидж ставил рядом с каждым банку пива:

– Пусть порадуются, проснувшись, – пояснил он мне. Потом мы медленно, словно кто‑то удерживал нас, приблизились к убитому. Верхняя половина тела, включая грудную клетку и голову с лицом, выглядела нормально; ниже лучше было не смотреть.

Я снял с убитого маску и взглянул ему в лицо. Мне даже необязательно было делать это: я знал, кем он был, еще до того, как он тогда на мгновение повернулся ко мне. То был Верига.

– Знакомый? – поинтересовался Повидж после краткой паузы.

– Да. Потом расскажу. А сейчас – давай‑ка посмотрим, что у него там за пазухой.

Повидж понял меня без объяснений. Вдвоем мы быстро ознакомились с содержимым его карманов. Повидж повертел в пальцах иденкарту покойного и нахмурился:

– Постой, постой. Да это же…

– Известен тебе?

– В этом роде, – пробормотал он и как‑то странно взглянул на меня. – Говоришь, ты его знал?

Я ответил не сразу. Медленно поднялся с колен, закончив проверку карманов убитого, держа на ладони овальную, чуть выпуклую пластинку размером четыре на шесть. Визион. Трехмерное изображение женщины, настолько естественное, что она казалась живой: вот она подняла глаза на меня, вот улыбнулась и снова отвела взгляд. Электроника, давно пришедшая на смену старинной фотографии. Привычная технология, и не она заинтересовала меня, а сама женщина. Я встречал ее дважды, из них лишь один раз – живой. Значит, они не были врагами: она и Верига. Наоборот…

– Ты что, уснул? Я спрашиваю: ты раньше с ним встречался?

Я засунул визион в мой нагрудный кармашек.

– Так и было.

– Уж не тот ли это, кто за тобой охотился?

Я даже немного обиделся:

– А ты что думаешь: что он с этими детками шел сюда, чтобы передать мне привет и наилучшие пожелания?

– Очень интересно, – проговорил он не мне, а куда‑то в пространство. – Ладно, судя по всему, наш пикник подошел к концу.

Я кивнул в сторону спящих:

– Ну что теперь? Что у вас делают в таких случаях?

– Метят. Но у меня с собой ничего такого: кто же мог знать, что понадобится. В другой ситуации я их не задумываясь пристрелил бы. Но Рынок не любит мокрых разборок. Черт с ними – пусть живут. Пока.

Я с ним согласился, и мы покинули поле боя, унося с собой остатки пива.

Их скользун оказался на той же площадке, что и наша коляска. На всякий случай я его обездвижил, закоротив реактор. И мы пустились в обратный путь к Рынку.

По дороге я сказал Повиджу:

– Значит, так. Твою диспозицию я в общем принимаю. Но ты уж введи меня побыстрее в свет. Базар, биржа, библиотека…

– Сразу, как только приедем в офис, – пообещал он. – Но до полудня еще время есть. Сейчас заедем ко мне – приведем себя в порядок, тебе бы ванна не помешала, а то выглядишь, словно вылез из мусорника. У нас любят, когда все – комильфо. Учти на будущее.

– Учту, – охотно пообещал я.

– Просвети меня насчет Рынка и всего прочего, – попросил я. – Это ведь не совершенно секретная информация?

Мы сидели уже не на берегу, а снова в его офисе, который он из скромности называл «Моя норка». Выпили для расслабления, и тут‑то я и обратился к нему с этой просьбой – вполне естественной, по‑моему.

Мой друг Повидж выглядел несколько мрачноватым, и в его голосе не было ни грамма веселья, когда он молвил:

– Вообще‑то не следовало бы. Ты еще не принят, даже не представлен. Да уж ладно – все равно, тебе придется во всем этом разбираться, раз собираешься на нас работать. Думаю, начальство возражать не станет. Но все же порядок остается порядком, и разрешение нам нужно. А посему – прямо сейчас отправимся к нему, а уж потом поглядим и на Рынок.

И добавил вдруг нечто совершенно неожиданное:

– Не скажу, что рад всему этому. Но суп сварен, и поваром был ты сам. Как у тебя с завещанием – все в порядке?

Мне стоило бы вдуматься в этот несколько неожиданный и, уж во всяком случае, неприятный вопрос. И оценить его как первый звонок, предупреждающий о грядущих осложнениях. Но я в тот миг пытался понять, какие у меня шансы понравиться начальству и завоевать его доверие и все прочее, и ответил лишь:

– Что ты все обо мне волнуешься? Беспокойся за себя! Безусловно, ответ был, может быть, достаточно бестактным. Но ведь и вопрос его не относился к самым деликатным.

Как ни странно, он не обиделся. Пробормотал только:

– Как знаешь. Мое дело было – предупредить. Ну готов? Тогда пошли. Предъявлю тебя начальству – молодого и красивого.

Только тут я догадался сделать попытку втянуть его в разговор, чтобы хоть немного прояснить перспективу, которая вдруг (показалось мне) резко сменила окраску и из розовой превратилась в почти совершенно черную:

– Просто смешно. Я совершенно случайно оставил сумку в твоей машине – а в ней и все мои посольские достоинства. Лучше я сперва сбегаю за ними, а?

Но Повидж глянул на меня так, что всякая охота продолжать у меня тут же исчезла. Как и надежда на сколько‑нибудь приемлемое развитие событий. С очень неприятным чувством я подумал, что, пожалуй, слишком понадеялся на принцип землячества, а кроме того – и это было главным,. – чего‑то не понял, что‑то упустил, какое‑то обстоятельство, из‑за которого мой статус здесь скатился на самое дно. Похоже, и второй звонок прозвенел – и снова я не услышал его вовремя. Что же, однако, могло стать таким обстоятельством?

– Слушай, Повидж…

– Пошли, – повторил Повидж кратко. И вместо восклицательного знака приставил к моей спине нечто.

Даже не имей я богатого опыта в подобных обстоятельствах, я просто лопатками ощутил бы дульный срез дистанта.

– Ну что же, – проговорил я, чтобы сохранить собственное достоинство. – Раз уж ты приглашаешь…

Итак, второй звонок уже прозвенел; третий же я обязан был услышать, когда встретился со взглядом человека, от которого зависела моя дальнейшая судьба – если она вообще еще существовала. Но, к сожалению, звонок долетел до меня очень не сразу. Дело в том, что когда Повидж провел меня по опустевшим в жаркий рабочий час этажам и коридорам Рынка и подвел к двери с неброской табличкой «Д‑р Б.Дж. Зенден. Начальник отдела безопасности», когда он, деликатно постучав, распахнул передо мною дверь, все еще не опуская оружия, – я без труда опознал в сидевшем за столом человеке того, кто считанные дни тому назад оказал мне услугу в терминале Топси, когда мне нужно было без помех пронести мимо мздоимца‑пограничника кристеллы с таинственной записью. Мне в те минуты казалось, что я провел очень лихое и удачное воздействие: почти мгновенно удалось подчинить его моей воле. Вот и сейчас почудилось, что мне по‑прежнему везет. Но затеплившаяся было надежда тут же погасла, оставив после себя лишь хилую струйку дыма.

Причина в том, что я по старой привычке попытался сразу же заглянуть ему в нутро и произвести на скорую руку инвентаризацию его мыслей и чувств. В первую очередь, конечно, имевших отношение ко мне – но не только. Всегда ведь приятно чувствовать, что владеешь ситуацией.

Но на сей раз оказалось, что с таким же успехом я мог бы пытаться пролететь на скользуне сквозь железобетонную стену метровой толщины. Уже первая попытка коснуться его моим полем закончилась полным поражением. Наоборот: я почувствовал, что чужое поле – его – ворвалось в меня, и потребовалось крайнее напряжение, чтобы не допустить его слишком глубоко.

При этом ни лицо его, ни взгляд не выразили совершенно ничего. Ни намека на улыбку и ни тени раздражения или гнева. Он выглядел так, словно не помнил той нашей встречи и не заметил моей нынешней попытки. И сказал только:

– Приятный молодой человек. Присаживайтесь. Хотите что‑нибудь сказать? Как прошло первое знакомство с нашей системой после столь удачного, хотя, увы, незаконного проникновения в Рынок? Успешно?

Повидж под столом толкнул меня коленом. Пришлось говорить, хотя, если быть откровенным, сейчас я с удовольствием бы помолчал, чтобы как следует вдуматься в новую обстановку. Все еще казалось, что я смогу вывернуться. Но я уже начал испытывать к сидевшему напротив меня человеку непроизвольное почтение.

Поэтому я, стараясь как можно натуральней выразить лицом и голосом наивную обиду, изложил все, что на скорую руку успел придумать. Основой моей конструкции были ссылки на неуемное, хотя и не вполне приличное любопытство, а также на горячее желание работать в Рынке и как можно скорее разобраться для этого во всех особенностях этой службы.

Закончив, я ожидал вопросов. Будь я на месте Зендена, у меня нашлось бы их не менее полудюжины, потому что в моем отчете (поскольку, как вы понимаете, самое интересное я предпочел не оглашать) возникло несколько зияний, или белых пятен, не все из которых удалось замазать и подкрасить так, чтобы не вызвать никаких сомнений. Однако все, похоже, прошло гладко – судя, во всяком случае, по тому, что за разъяснениями ко мне никто не стал обращаться.

Я облегченно вздохнул. Как оказалось – преждевременно.

– Ну, что ты скажешь? – обратился д‑р Зенден к моему новому нанимателю. – Что с ним сделаем? Твой вывод?